Клавелл Джеймс. Тай-Пэн: Роман о Гонконге

   -- И вас также, Варгаш.
   Струан прошел через площадь. Вокруг него сновали люди, перенося последние кипы, ящики, узлы на тяжело груженные лорки, расположившиеся одна позади другой вдоль всего причала. Впереди на причале он заметил Брока и Горта, которые безжалостно погоняли своих надрывающихся матросов и клерков. Кое-кто из торговцев уже отчалил, и Струан приветственно махнул рукой какой-то лорке, уходящей вниз по течению. У другого берега за их от правлением наблюдали танка, речные люди, громко предлагая торговцам свои сампаны, чтобы вывести лорки на стремнину: направление ветра затрудняло маневрирование и отходить от причала было неудобно.
   Лорка Струана имела две мачты и вместительный корпус длиной сорок футов. Маусс уже стоял на полуюте.
   -- Все как будто утихло, Тай-Пэн. Ходят слухи, что Хоппо захватил дом Ти-сена. В нем оказалось пятьдесят лаков серебряных слитков.
   -- Ну и что?
   -- Ничего, Тай-Пэн. Слухи, hein? -- Маусс выглядел усталым. -- Вся моя паства разбежалась.
   -- Они вернутся, не переживай. И тебе еще многих предстоит обратить на Гонконге, -- сказал Струан, испытывая к нему сострадание.
   -- Гонконг теперь наша единственная надежда, не так ли?
   -- Да. -- Струан двинулся вдоль причала. Он заметил, как из американской фактории выскользнул высокий носильщик, тут же растворившийся в людском муравейнике на площади. Струан повернул в ту же сторону.
   -- Хейа, сто твоя янки делать мозна? -- крикнул он этому кули, отыскав его в толпе глазами.
   -- Черт вас возьми, Тай-Пэн. -- ответил из-под соломенной шляпы носильщика голос Купера -- Неужели мой наряд так плох?
   -- Вас выдал ваш рост, дружище.
   -- Просто хотел пожелать вам попутного ветра. Бог знает, когда мы с вами снова свидимся. Конечно, у вас еще есть ваши тридцать дней.
   -- Но вы не думаете, что от них будет какая-то польза?
   -- Это я узнаю через месяц с небольшим, не так ли?
   -- А тем временем купите для нас восемь миллионов фунтов чая.
   -- А чем платить, Тай-Пэн?
   -- Чем вы обычно платите за чай?
   -- Разумеется, мы ваши агенты. В течение следующих тридцати дней. Но я не могу что-то покупать для вас, не имея серебра.
   -- Вы продали весь свой хлопок?
   -- Нет еще.
   -- Тогда поторопитесь с продажей.
   -- Почему?
   -- Возможно, у рынка окажется выбитым дно.
   -- Если это так, то прощай наша "Независимость".
   -- Было бы жаль распрощаться с нею, не правда ли?
   -- Надеюсь, вы как-нибудь договоритесь с Броком. И построите свое "Независимое Облако". Я хочу испытать удовлетворение, побив вас лично.
   -- Становись в очередь, парень, -- добродушно усмехнулся Струан. -Будьте готовы покупать для нас много и быстро. Я дам вам знать, когда.
   -- Без вас Восток будет уже не тем, Тай-Пэн. Если вы уйдете, мы все немножко потеряем.
   -- Может быть, в конце концов я все-таки и не уйду.
   -- Одна моя половина жаждет в дальнейшем обходиться без вас. Вы, первый среди всех нас, владели чрезмерно большим куском того сладкого пирога, который представляет собой здешний рынок. Владели слишком долго. Пришло время открывать моря.
   -- Открывать для американских кораблей?
   -- И для других тоже. Но не на британских условиях.
   -- Морями мы будем править всегда, дружище. Это наш долг. Вы -сельскохозяйственная страна. Мы -- промышленники. Эти моря нужны нам.
   -- Когда-нибудь они станут нашими.
   -- Возможно, к тому времени они уже перестанут быть нам нужны. Потому что мы будем править небесами. Купер усмехнулся.
   -- Не забывайте о нашем споре.
   -- Кстати, вы мне напомнили. Несколько дней назад я получил письмо от Аристотеля. Он попросил у меня взаймы, чтобы пересидеть вынужденное бездействие, поскольку "тот упоительный заказ приходится отложить до лета, на холоде у нее появляется гусиная кожа". Так что времени у нас достаточно, чтобы загнать эту лисичку в нору -- или, может быть, в постель?
   -- Это кто угодно, но не Шевон. У нее в жилах ледяная вода, а не кровь.
   -- Она что, опять отказала вам?
   -- Да. Может быть, вы замолвите за меня словечко?
   -- Нет уж, в таких переговорах я не посредник! Через плечо Струана Купер увидел, что к ним приближаются Брок и Горт.
   -- Если бы оба Брока сейчас не добрались до Гонконга, вы бы получили как раз то время, которое вам нужно. Не правда ли?
   -- Вы предлагаете мне слегка подзаняться убийствами?
   -- Это было бы не слегка. Это было бы очень и очень серьезно, Тай-Пэн. Доброе утро, мистер Брок.
   -- Я так и подумал, что это вы, мистер Купер, -- с веселым видом заметил Брок. -- Очень любезно с вашей стороны прийти проводить нас. -- Он повернулся к Струану: -- Ты отплываешь сейчас?
   -- Да. Я хочу предоставить Горту возможность любоваться кормой моего корабля до самого Вампоа. А потом, на "Китайском Облаке", -- до самого Гонконга. Как обычно.
   -- Единственной кормой, которую вы мне покажете, будет ваша собственная через шесть дней, когда вас швырнут в долговую яму, где вам и место, -набычившись проговорил Горт.
   -- До самого Гонконга, Горт. Правда, нет никакой радости соревноваться с вами. Как мореход вы не годитесь даже грести на лодке.
   -- Клянусь Богом, я лучше вас.
   -- Полно, если бы не ваш отец, вы были бы посмешищем всей Азии...
   -- Клянусь Богом, ты, су...
   -- Придержи язык! -- рявкнул Брок. Он знал, что Струан будет в восторге, если его публично назовут "сукиным сыном", потому что тогда у него будет полное право вызвать Горта на дуэль. -- Зачем задирать парня, а?
   -- Я не задираю его, Тайлер. Просто говорю все, как есть. А тебе не мешало бы научить его кое-каким манерам, а заодно и мореходству.
   Брок сдержал свой гнев. Горту пока еще не справиться со Струаном. Пока. Через год-другой, когда парень станет хитрее и опытнее -- другое дело. Но не сейчас, клянусь Господом. Да и не достойно это англичанина -- топтать противника, беспомощно лежащего на спине. Как проклятый Струан сейчас. -Дружеское пари. Ставлю сто гиней, что мой мальчик обойдет вас. Первым коснется флагштока на Гонконге.
   -- Двадцать тысяч гиней. И его деньги, не твои, -- предложил Струан, насмешливо глядя на Горта.
   -- Откуда у вас взяться таким деньгам, Тай-Пэн? -- презрительно бросил Горт, и у Брока все вскипело внутри: Боже, какой глупец
   -- Это всего лишь шутка, Дирк, ничего больше, -- быстро сказал он. -Пусть будет двадцать тысяч, как ты говоришь.
   -- Что ж, шутка так шутка. Если ты за это ручаешься, Тайлер. -- Внешне Струан оставался холоден, но душу его переполняло ликование. Они клюнули на его наживку! Теперь Брок и Горт понесутся на Гонконг, забыв обо всем на свете: двадцать тысяч гиней -- нешуточное состояние, но это ничто по сравнению с сорока лаками серебра на борту "Китайского Облака". Итак, Брока он благополучно убрал с дороги. Однако игра получилась довольно опасной. Горт едва не зашел слишком далеко, и тогда пришлось бы пролить кровь Убить Горта -- пара пустяков.
   Он протянул руку Куперу.
   -- Помните, у меня еще тридцать дней. -- Они пожали друг другу руки. Струан посмотрел на Горта. -- Флагшток на Гонконге! Приятного путешествия, Тайлер! -- Он бросился к своей лорке, которая уже отошла от причала, сампаны тащили ее за нос, выводя на середину реки.
   Струан вспрыгнул на планширь, повернулся и насмешливо помахал им рукой, потом исчез внизу.
   -- Надеюсь, вы извините нас, мисгер Купер, -- торопливо сказал Брок, беря Горта за руку. -- Мы вас разыщем!
   Он подтолкнул Горта к их лорке. На полуюте он яростно швырнул его к фальшборту и, подступив вплотную, разразился:
   -- Ах ты, чертов полудурок, безмозглая корабельная крыса! Ты что, хочешь, чтобы твое дурацкое горло располосовали от уха до уха? В этих водах закон один: если ты называешь человека сукиным сыном, ты должен драться. Попробуй назвать его так, и он будет вправе убить тебя! -- Тыльной стороной ладони наотмашь он ударил Горта по лицу, так что у того изо рта побежала струйка крови. -- Я пятьдесят раз предупреждал тебя, чтобы ты остерегался этого дьявола. Уж если я его остерегаюсь, клянусь Господом, тебе и подавно пристало!
   -- Я могу убить его, Па, я знаю, что могу!
   -- А я тебе пятьдесят раз говорил, будь с ним вежлив. Он только и ждет, как бы тебя подрезать, дурень ты несчастный. И будь спокоен, это у него получится. С этим дьяволом ты будешь драться только один-единственный раз! Понятно?
   -- Да. -- Горт почувствовал во рту вкус крови, и это сделало его еще злее.
   -- В другой раз я не стану вмешиваться, помирай, если охота, недоумок. И запомни еще одно: никогда не задирай человека, который проиграл тебе деньги и вроде как бы твой должник. И не пинай его в пах, когда он лежит у твоих ног избитый и беспомощный. Это не по правилам!
   -- К чертям правила! Брок ударил его еще раз.
   -- Броки чтят кодекс чести. Все в открытую. Один на один. Пойдешь против этого, и твоему партнерству в компании "Брок и сыновья" конец.
   Горт вытер кровь с подбородка.
   -- Не бей меня больше, Па!
   Брок почувствовал ярость, звеневшую в голосе сына, и его лицо потемнело и стало жестоким.
   -- Не надо, Па Клянусь господом нашим Иисусом Христом, в следующий раз я отвечу. -- Горт стоял, широко расставив ноги, сжав гранитные кулаки. -Сегодня ты ударил меня в последний раз. Ударишь меня снова, и я не остановлюсь ни перед чем. Господом Иисусом клянусь, ты ударил меня в последний раз!
   Вены на шее Брока вздулись и почернели, когда его огромная фигура грозно надвинулась на сына -- уже не сына, а врага. Нет, не врага. Все-таки сына, который просто перестал быть юнцом. Сына, который бросил вызов отцу, как все сыновья рано или поздно бросают вызов отцам.
   И Брок, и Горт понимали, что если сейчас между ними вспыхнет ссора, то прольется кровь, и за этим последует изгнание из семьи. Ни отец, ни сын не хотели этого, но оба знали, что если такое случится, они до конца жизни останутся кровными врагами.
   Брок ненавидел Горта в эту минуту за то, что тот заставил отца почувствовать свой возраст. И любил его за то, что он не испугался и восстал против него, хотя не мог не понимать, что ему никогда не сравняться с отцом в искусстве ведения смертельного поединка.
   -- Тебе лучше поторопиться на Гонконг. Горт с усилием разжал кулаки.
   -- Да, -- хрипло сказал он -- Но тебе лучше поскорее покончить с этим ублюдком, если ты взаправду собираешься это сделать. Иначе в следующий раз я сделаю это сам и по-своему. -- Он в упор посмотрел на боцмана -- Какого дьявола ты тут стоишь, чертово отродье? За дело, шевелись!
   Горт вытер кровь с губ и сплюнул за борт. Но сердце его продолжало тяжело стучать, и он пожалел, что третьего удара не последовало. Я был готов, клянусь Богом И я смог бы одолеть его, как могу одолеть этого зеленоглазого сукина сына. Я знаю, что могу.
   -- Каким курсом мы пойдем, Па? -- спросил он, потому что можно было выбрать много разных путей. Подходы к Кантону по реке представляли собой настоящий лабиринт из больших и малых островов и многочисленных проток.
   -- Ты сам заварил эту кашу. Сам и прокладывай курс. -- Брок отошел к левому фальшборту. Он чувствовал себя очень старым и очень-очень усталым. Ему вспомнился его отец, который был кузнецом, вспомнилось, как мальчишкой он должен был терпеть побои, выслушивать поучения, скрывать обиду и делать, что велят, пока -- в тот день ему как раз исполнилось пятнадцать -- боль и ярость не прорвались наружу и не застлали ему глаза кровавой пеленой. Когда пелена спала и его взгляд очистился, он увидел, что стоит, все еще сжимая кулаки, над неподвижным телом своего отца.
   Господи, подумал он, это едва не случилось. Слава Богу, что мне не пришлось драться с ним по-настоящему. Я не хочу терять сына.
   -- Оставь Дирка Струана в покое, Горт, -- сказал он, и его голос уже не был таким грубым и жестким в эту минуту.
   Горт ничего не ответил. Брок потер пустую глазницу и опять прикрыл ее повязкой. Он смотрел на лорку Струана. Она была уже на середине реки, самого Струана нигде не было видно. Сампан развернул нос лорки по течению и быстро переместился к другому борту. Несколько человек из команды Струана ухватились за веревки и, покрикивая хором в такт своим усилиям, подняли паруса. Сампан повернул назад к лор-ке Варгаша, стоявшей у причала.
   Что-то не похоже на Дирка, задумался Брок. Как-то уж слишком поспешно он отбыл. Нет, совсем не похоже. Брок оглянулся на причал и увидел, что Варгаш и все клерки Струана еще там, рядом с пришвартованной лоркой. Вот уж действительно, никогда за Дирком такого не водилось: покидать поселение раньше своих клерков. Странные, странные вещи вытворяет Дирк в последнее время. Н-да.
   Струан прятался в кабине сампана. Когда лодка проходила под носом лорки Варгаша, он пониже надвинул широкую шляпу кули и поддернул на себе стеганую китайскую куртку. Владелец сампана и его семья, казалось, не замечали его. Им хорошо заплатили, чтобы они ничего не видели и не слышали.
   План, который они разработали вместе с Мауссом, представлялся ему при данных обстоятельствах самым надежным. Он приказал Мауссу как можно быстрее добраться до "Китайского Облака", стоявшего на якоре у острова Вампоа в тринадцати милях от поселения. Маусс должен был пройти туда коротким северным путем и передать капитану Орлову распоряжение поднять все паруса, спуститься по реке к дальнему концу острова, там повернуть, обогнуть остров и вернуться южным рукавом вверх по течению в направлении Кантона. Весь этот маневр должен был остаться незамеченным для Брока -- Струан предупредил Маусса, что это его важнейшее условие. Сам Струан тем временем дождется лорки с серебром, потом отправится вниз по реке длинным путем и через хитросплетение проток незаметно проскользнет к южной стороне острова, где клипер и будет его ждать. У Мраморной пагоды. Эту пагоду высотой двести футов было хорошо видно отовсюду.
   -- Но зачем, Тай-Пэн? -- недоумевал Маусс. -- Это опасно. К чему весь этот риск, hein?
   -- Вы просто будьте там, Вольфганг, -- ответил ему Струан.
   Когда сампан подошел к причалу, Струан подобрал несколько корзин, которые приготовил заранее, и заторопился через толпу к воротам парка. Никто не обратил на него внимания. Очутившись в здании фактории, он отбросил корзины в сторону, подбежал к окну столовой и осторожно выглянул наружу через щель между портьерами.
   Его лорка была уже далеко. Брок вышел на стремнину, набирая скорость. Его паруса наполнились попутным бризом. Горт отдавал распоряжения на полуюте, и до Струана доносились обрывки его ругательств. Брок стоял у левого фальшборта и вглядывался куда-то вниз по течению. Варгаш только что закончил проверять, все ли клерки на месте, и теперь возвращался назад.
   Струан выскочил из столовой и быстро взбежал по лестнице наверх. С лестничной площадки он видел, как Варгаш вошел в холл фактории, проверил напоследок, все ли в порядке, и вышел. Струан услышал, как в замке повернулся ключ. Облегченно вздохнув, он по узкой лесенке поднялся на чердак. Здесь, пробравшись через груду старых ящиков, он стал осторожно продвигаться к фасаду здания.
   -- Хэллоу, Тай-Пэн, -- раздался голос Мэй-мэй. Она была в своих лоснящихся от грязи штанах танка и стеганой куртке; правда, на этот раз она решила не пачкать лицо. Девушка сидела на коленях на толстой подстилке позади каких-то ящиков. А Гип поднялась и поклонилась ему, потом снова села на корточки рядом с небольшим узелком одежды и кухонной утвари. Мэй-мэй жестом показала на другую подстилку напротив нее и на доску для трик-трака с расставленными фишками. -- Мы играем по тем же ставкам, хейа?
   -- Подожди минутку, девочка.
   На чердаке было два слуховых окна: одно в крыше и еще одно в передней стене. Отсюда Струан мог наблюдать за всей площадью, не боясь быть замеченным. Внизу торговцы все еще суетились, переругиваясь, меняя что-то в последний момент.
   -- Ты заметила меня?
   -- О да, очень, -- ответила Мэй-мэй. -- Но мы смотрели сверху. Может быть, внизу никто и не видел. Зачем Брок ударил своего сына, хейа?
   -- Я и не знал, что он это сделал.
   -- Ударил. Два раза. Зачем такие удары? Мы смеялись, пока чуть-чуть не задохнулись. Сын едва не ударил его в ответ. Надеюсь, они подерутся -- убьют друг друга -- тогда и денег возвращать не надо. Я по-прежнему думаю, что ты фантастический сумасшедший, что не заплатил пирату, который убьет его. Это так просто. -- Она было села на подстилку, но тут же, чертыхнувшись, вернулась на колени.
   -- В чем дело?
   -- Попа. Она все еще болеет.
   -- "Она все еще болит".
   -- Нет болеет. Это я в шутку. Ай-йа, на этот раз я разобью тебя в пухи и прахи и верну все мои деньги. -- С невинным видом она добавила: -- Сколько я тебе должна? Четырнадцать тысяч?
   -- У тебя очень хорошая память. -- Он опустился на подстилку и взял стаканчик с костями. -- Четыре игры. Потом спать. У нас впереди долгая ночь. -- Он бросил кости, и у нее вырвалось проклятие:
   -- Вот это йосс! Две шестерки, две шестерки, чума на две шестерки! -Потом бросила кости она, и у нее выпало столько же. Мэй-мэй с треском поставила стаканчик на пол и торжествующе вскрикнула: -- Милые, добрые, чудесные две шестерочки!
   -- Не так громко, или мы прекратим игру.
   -- Нам нечего бояться, Тай-Пэн. Бросай. Мой йосс сегодня просто огромный.
   -- Будем надеяться, что это так. И что ею хватит на завтра!
   -- Эй-йа, завтра, Тай-Пэн! Сегодня. Только сегодня и имеет значение. -Она бросила снова, опять выпали две шестерки. -- Ах вы, мои милые, мои чудные косточки, я вас обожаю -- Она нахмурилась. -- Что такое значит "обожаю"?
   -- "Люблю".
   -- А "люблю"?
   Струан прищурился и погрозил ей пальцем.
   -- Тебе не удастся снова втянуть меня в этот разговор.
   Однажды он попробовал объяснить ей, что такое любовь. Но в китайском языке не нашлось слова для обозначения того, что вкладывают в это понятие европейцы.
   Большие часы внизу начали отбивать одиннадцать. Струан устало пошевелился на своем посту у окна в стене. Мэй-мэй спала, свернувшись калачиком, рядом с ней А Гип бесформенной грудой привалилась к покрытому белесой плесенью ящи ку. Несколько часов назад он ненадолго заснул, но сны его были тревожны, фантастические видения перемешивались в них с реальностью. Он видел себя на борту "Китайского Облака" придавленным целой горой серебряных слитков. В каюту вошел Дзин-куа и освободил его из-под серебряной груды, а потом забрал все себе в обмен на гроб и двадцать золотых гиней. А в следующий миг он уже был не на корабле, а на берегу -- в Большом Доме на круглом холме. Винифред принесла ему три вареных яйца, и он начал завтракать, как вдруг голос Мэй-мэй спросил из-за спины: "Кровь Христова, как ты можешь пожирать неродившихся детей курицы?". Обернувшись, он увидел ее -- нагую и до боли прекрасную. Винифред спросила: "А мама была такой же красивой без одежды?", и он ответил: "Да, только по-другому", и тут внезапно проснулся.
   Мысли о семье, пришедшие вместе со сном, опечалили его. Нужно будет в скором времени съездить домой, подумал он. Ведь я даже не знаю, где они похоронены.
   Он потянулся и стал наблюдать за движением на реке и размышлять о Роланде и Мэй-мэй. Какие они все-таки разные, даже очень -- вернее, были разные. Я равно любил их обеих. Роланде бы очень понравился Лондон, красивый столичный дом, поездки на воды в Брайтон или Бат летом. Она идеально справлялась бы с ролью хозяйки на всех званых ужинах и балах. Но теперь... Теперь я один.
   Возьму ли я Мэй-мэй с собой, когда решу вернуться в Англию? Может быть. В качестве Тай-тай? Исключено. Потому что это закроет передо мной двери тех, кого я должен буду использовать.
   Он отвлекся от этих мыслей и сосредоточил все внимание на площади. Она была пуста. "Знаменосцы" ушли с наступлением сумерек. Теперь всю ее заливал тусклый лунный свет. Струан смотрел на нее поверх посеребренных луною крон деревьев, и ему казалось, что в этой пустоте притаилось что-то зловещее и жестокое.
   У него слипались глаза. Ты не можешь заснуть сейчас, постоянно твердил он себе. Да, но я так устал.
   Он поднялся на ноги, потянулся и снова устроился у окошка. Часы пробили четверть, потом половину, и он решил про себя, что еще через четверть часа разбудит Мэй-мэй и А Гип. Спешить пока некуда, говорил Струану его внутренний голос. Он не позволял себе думать о том, что случится, если лорка не появится. Его пальцы нащупали в кармане четыре половинки монет, и мысли его в который раз вернулись к разговору с Дзин-куа. Какие услуги и когда?
   Теперь он отчасти понимал, что руководило старым китайцем. Это понимание пришло к нему сегодня утром, когда он увидел Ти-сена в цепях. Стало ясно, что дело кончится новой войной. Британия, конечно же, выиграет ее, и торговля, конечно же, возобновится. Но уже ни в коем случае не по Восьми Правилам. Следовательно, Ко-хонг лишится своей монополии, и отныне каждый будет сам за себя. Отсюда и условие Дзин-куа торговать только с ним в течение следующих тридцати лет: старик просто укреплял свои деловые связи на три десятилетия вперед. Это характерно для китайцев, подумал Струан: беспокоиться не о сиюминутной выгоде, а об устойчивом доходе на долгие годы.
   Все это верно, но что же в действительности задумал Дзин-куа? Зачем ему земля на Гонконге? Зачем давать сыну "варварское" воспитание, чего он рассчитывает этим добиться? И в чем будут заключаться эти четыре услуги? Другой вопрос: теперь, когда ты согласился и связал себя словом, как ты собираешься держать его? Как ты сможешь заставить Робба и Кулума соблюдать условия сделки?
   Струан задумался. Он перебрал в уме дюжину вариантов, пока не нашел наконец ответ. Все его существо восставало против того, что ему придется сделать, но он был уверен -- иного пути нет. Затем, приняв решение, он занялся другими проблемами.
   Как быть с Броком? И с Гортом? В какой-то момент там, на причале, он был готов довести дело с Гортом до конца. Еще одно слово, и ему пришлось бы открыто вызвать его. Закон чести потребовал бы -- и позволил -- поставить Горта на место. Ударом ножа в живот. Или плетью.
   А Кулум? Что у него за планы? Почему он ни разу не написал мне за эти две недели? Да и Робб тоже. И сколько глупостей нагородил Лонгстафф в его отсутствие?
   Часы пробили три четверти двенадцатого. Струан разбудил Мэй-мэй. Она зевнула и сладко, по-кошачьи, потянулась. А Гип поднялась, едва он успел отойти о г окна и уже начала собирать свои узлы.
   -- Лорка прибыла? -- спросила Мэй-мэй
   -- Нет. Но мы можем спуститься вниз и приготовиться.
   Мэй-мэй шепотом сказала несколько слов А Гип, и та вынула заколки из ее волос и принялась энергично их расчесывать. Мэй-мэй закрыла глаза, целиком отдавшись удовольствию. Затем А Гип заплела волосы своей госпожи в косу, как это делали женщины ганка, перевязала ее красной лентой и опустила за спину.
   Мэй-мэй повозила руками по пыльному полу и измазала себе лицо.
   -- Чего только я не делаю для тебя, Тай-Пэн. Эта мерзкая грязь разрушит все совершенство моей прекрасной кожи. Мне понадобится много серебра, чтобы восстановить его. Сколько дашь, хейа?
   -- Марш отсюда!
   Они осторожно спустились в столовую. Струан знаком приказал им сесть и терпеливо ждать, а сам подошел к окну. Площадь была по-прежнему безлюдна. В плавучих деревнях на сбившихся в тесные кучки сампанах горели масляные фонари. Время от времени откуда-то доносился лай собак, поднимались и затихали спорящие голоса, иногда слышался смех и радостные восклицания -- и ни на минуту не умолкало сухое постукивание костяшек маджонга о доску или столик, сопровождаемые монотонным бормотанием. От котлов, в которых варилась пища, поднимался густой пар. Звуки, запахи, бесчисленные лорки, джонки, сампаны, теснившиеся возле берега -- все казалось Струану привычным и нормальным. Тревожила лишь пустота на площади -- он предполагал, что там будут люди. Теперь же им предстоит бежать по открытому пространству, а при свете луны их будет видно за сотни шагов.
   Пробило полночь.
   Он ждал, напряженно всматривался в огни на реке и снова ждал.
   Минуты стали длиннее: казалось, прошла целая вечность, когда гулкий удар возвестил четверть первого. Потом половину.
   -- Может быть, лорка стала южнее, -- сказала Мэй-мэй, пряча зевок.
   -- Возможно. Мы подождем еще полчаса, потом пойдем посмотрим.
   Почти ровно в час он заметил два огня на лорке, спускавшейся вниз по течению. Лорка была еще слишком далеко, чтобы он мог разглядеть нарисованный красным глаз. Затаив дыхание, Струан ждал. Лорка шла мягко, но казалась неповоротливой и медленной на воде. Это был добрый знак, потому что слитки должны были весить много тонн. Миновав северный конец поселения, лорка изменила курс и подобралась к причалу. Два китайца из ее команды спрыгнули на берег со швартовыми в руках и привязали ее. Струан с облегчением увидел, как другой китаец прошел на нос, задул горевший там фонарь и зажег его снова, как было условлено.
   Шотландец вглядывался в полутьму, стараясь заранее заметить какую-нибудь скрытую опасность. Но не почувствовал ее. Проверив пистолеты, Струан заткнул их за пояс.
   -- А теперь -- за мной, быстро!
   Он прошел к входной двери, отпер ее и провел женщин через парк. Выйдя за ворота, они заторопились через площадь. Струану казалось, что весь Кантон смотрит на них. Приблизившись к лорке, он увидел красный глаз и узнал на полуюте человека, который провожал его к Дзин-куа Струан помог Мэи-мэй подняться на борт. А Гип легко вспрыгнула на лорку без посторонней помощи.
   -- Почему два колова чилло, хейа? Нет мозна! -- сердито сказал китаец.
   -- Твое имя как, можно? -- спросил Струан.
   -- Вонг, хейа!
   -- Корова чилло мой. Отчаливай, Вонг!
   Вонг заметил маленькие ноги Мэй-мэй, и его глаза сузились. Ее лица он не мог разглядеть из-за широкой соломенной шляпы, надвинутой низко на лоб. Струану не понравились ни колебания Вонга, ни то, как он посмотрел на Мэй-мэй.