Клавелл Джеймс. Тай-Пэн: Роман о Гонконге

   Дом выходил фасадом на море и состоял из кабинета хозяина, столовой и просторной гостиной. К западу от него, на другом конце сада, стоял решетчатый павильон, отделенный от остальных построек. Здесь располагались комнаты Мэй-мэй и комнаты для детей, а позади них -- помещение для прислуги.
   Два дня назад Струан доставил Мэй-мэй с детьми и А Сам, ее аму, в дом и разместил их там. Он также привез из Кантона своего личного повара по имени Лим Дин, которому доверял, аму для стирки и девушку-помощницу по кухне.
   И хотя ни один из европейцев не видел Мэй-мэй, большинство из них были уверены, что Тай-Пэн уже перевез свою любовницу в первое постоянное жилище на Гонконге. Одни понимающе ухмылялись и перемигивались друг с другом, другие порицали его из зависти Но своим женам ни те, ни другие не говорили ни слова. Придет время, когда и они захотят привезти на остров своих любовниц, поэтому все молча соглашались, что чем меньше об этом разговоров, тем лучше. Те жены, которые подозревали своих мужей в неверности, не показывали вида: они ничего не могли с этим поделать.
   Струан остался очень доволен домом и тем, как шло строительство пакгаузов и фактории. А также результатами своей показной холодности к Кулуму. Кулум тайно сообщил ему, что Брок уже сделал первую осторожную попытку сблизиться с ним и что Уилф Тиллман приглашал его на борт роскошного плавучего склада Купера-Тиллмана, где щедро угощал его и всячески обхаживал.
   Кулум рассказал, что разговор шел о торговле, о том, что будущее Азии целиком зависит от сотрудничества, особенно между представителями англосаксонских рас. Он добавил, что на ужине присутствовала Шевон и что она была обворожительна и жизнерадостна.
   Из воды выпрыгнула рыба, на мгновение повисла в воздухе, потом плюхнулась обратно. Струан замер, напряженно прислушиваясь. Затем вновь расслабился и вернулся к своим размышлениям.
   Шевон была бы подходящей женой для Кулума, бесстрастно рассуждал он. Или для тебя самого. Да. Из нее бы вышла прекрасная хозяйка, и она могла бы стать интересным дополнением к тем банкетам, которые ты будешь давать в Лондоне. Для лордов, леди и членов парламента. И министров Кабинета. Наверное, тебе стоит купить для себя титул барона? Твоих денег хватит на десяток таких титулов. Если "Голубое Облако" придет домой первым. Или вторым, даже третьим -- лишь бы он благополучно добрался до лондонского порта. Если торговля в этом году закончится удачно, ты сможешь позволить себе и графский титул.
   Шевон достаточно молода. Она принесет тебе небесполезное приданое и интересные политические связи. Но как же быть с Джеффом Купером? Он безумно любит ее. Однако, если она откажет ему, это уже его проблемы,
   А что с Мэй-мэй? Закроет ли тебе жена-китаянка доступ в святая святых лондонского света? Безусловно. Она значительно снизит твои шансы на успех в этой игре. Значит, забудь об этом браке.
   Вращаться в английском свете без подобающей твоему положению жены немыслимо. Высокая политика большей частью вершится в роскошных гостиных на частных приемах. Тогда, может быть, дочь лорда, или графа, или члена Кабинета? Подождать до дома, там видно будет, а? Времени у тебя много.
   А много ли?
   Где-то среди сампанов надрывно залаяла собака, потом лай сменился визгом, когда на нее набросились другие. Шум собачьей драки не на жизнь, а на смерть то затихал, то становился громче, потом прекратился совсем. И вновь -- тишина, нарушаемая лишь сдавленным урчанием, возней и клацаньем зубов в темноте: победители принялись за дележ добычи.
   Струан наблюдал за сампанами, стоя спиной к фонарям. Он заметил одну движущуюся тень, затем другую, и вскоре весь молчаливый отряд китайцев, отобранных для Струана, покинул плавучую деревню и собрался на берегу. Он увидел Скраггера.
   Струан спокойно ждал, небрежно держа в руке пистолет, и всматривался в темноту, пытаясь отыскать глазами Ву Кво-ка. Китайцы неслышно приблизились по тропинке, ведущей из деревни. Скраггер благоразумно держался в середине. Пираты остановились у колодца и уставились на Струана. Все были молоды, двадцати с небольшим лет, все в длинных черных рубашках и черных штанах, на ногах сандалии на ремешках; большие, как у кули, шляпы скрывали их лица.
   -- Чудный вечерок, Тай-Пэн, -- тихо произнес Скраггер. Он держался настороже и был готов отступить в любую минуту.
   -- Где Ву Квок?
   -- Он приносит свои вроде как извинения, только он сегодня сильно занят. Здесь вся сотня Выбирай давай, да и разойдемся, а?
   -- Скажи им, пусть разобьются на десятки и разденутся.
   -- Разденутся, ты сказал?
   -- Да. Всем раздеться, клянусь Богом!
   Скраггер, моргая, недоуменно глядел на Струана. Потом пожал плечами, вернулся к своим людям и тихо проговорил что-то по-китайски. Китайцы негромко затараторили, встали группками по десять человек и разделись.
   Струан сделал знак первому десятку, и они пошли к свету. Из некоторых групп он выбрал по одному человеку, из других двух или трех, из некоторых ни одного Он выбирал с предельной тщательностью, понимая, что набирает особый отряд, который станет острием его броска к сердцу Китая. Если он сумеет склонить их на свою сторону. Тех, кто опускал перед ним глаза, он исключал сразу же. Проходил и мимо тех, чьи косички были неухоженными и грязными. Слабые телом тоже в расчет не принимались. Те, чьи лица были испещрены отметинами оспы, пользовались предпочтением -- Струан знал, что оспа была бичом моряков на всех морях, а человек, переболевший этой болезнью и оставшийся в живых, становился невосприимчивым к ней, сильным и хорошо знал цену жизни. Отдавал он предпочтение и тем, у кого замечал хорошо зажившие ножевые раны. Те, кто не стеснялись своей наготы, заслуживали его одобрение. Тех, в ком она пробуждала враждебность, он осматривал с особым вниманием, зная, что в этом мире море и жестокость связаны накрепко. Некоторых он выбирал из-за ненависти, горевшей в их глазах, некоторых -- потому что так ему подсказывал инстинкт, когда он заглядывал им в лицо.
   Скраггер наблюдал за ним с растущим нетерпением. Он вытащил нож и принялся бросать его в землю.
   Наконец Струан закончил отбор.
   -- Вот этих людей я беру. Все могут одеться. Скраггер рявкнул приказ, и люди оделись. Сгруан достал пачку листов и протянул один Скраггеру.
   -- Можешь прочитать им это вслух.
   -- А это еще что?
   -- Стандартный контракт. Оплата и условия их пятилетней службы. Каждый из них должен подписаться под одним таким.
   -- Я не умею читать. Да и к чему эти контракты, а? Ву Фан Чой сказал им, что они твои на пять лет.
   Струан протянул ему другой лист, с китайскими иероглифами.
   -- Передай это кому-нибудь, кто умеет читать. Каждый из них подпишет контракт, или я никого не беру и сделка отменяется.
   -- Хочешь, чтобы все было по форме, вон как? -- Скраггер взял документ и вызвал одного из отобранных китайцев -- коротышку со следами оспы на лице. Тот подошел и, взяв у него бумагу, стал изучать ее при свете фонаря.
   Скраггер, дернув большим пальцем, сделал знак тем, кто не прошел отбор, и они исчезли в сампанах.
   Коротышка начал читать вслух.
   -- Как его имя?
   -- Фонг.
   -- Фонг, а дальше как?
   -- Как тебе угодно. Кому какое дело, под каким именем проходят эти обезьяны?
   Китайцы внимательно слушали Фонга. Он зачитал очередной пункт, и это место было встречено приглушенным, нервным смехом.
   -- Что там смешного? -- спросил их Скраггер на кантонском. Фонг довольно долго объяснял ему в чем дело. Скраггер повернулся к Струану:
   -- А это еще зачем, а? Они должны обещать не спать с женщинами и не жениться все эти пять лет? Это нечестно. За кого ты их принимаешь?
   -- Это обычный пункт любого договора, Скраггер. Он есть во всех контрактах.
   -- Только не для моряков, клянусь Богом.
   -- Они должны стать капитанами и офицерами, поэтому обязаны заключить контракт. Для придания обучению законной силы.
   -- Никуда это не годится, если хочешь знать мое мнение. Что же им теперь, за пять лет и девчонку нельзя ни разу потискать?
   -- Это всего лишь формальность. Нельзя только жениться. Скраггер повернулся к ним и произнес короткую речь. Снова раздался дружный смех.
   -- Я сказал, что они должны подчиняться вам как Господу Всепроклято-могущему. За исключением прелюбодейства. -- Он вытер пот с лица. -- Ву Фан Чой сказал им, что они твои на пять лет. Так что волноваться не о чем.
   -- Почему же ты так нервничаешь?
   -- Да нет, ничего. Ничего, говорю тебе.
   Фонг продолжал читать дальше. Все разом замолчали, потом кто-то попросил прочитать очередной пункт с начала. Скраггера он заинтересовал еще больше. Речь шла об оплате. Те, кого будут готовить на капитана, должны были получать пятьдесят фунтов в первый год, семьдесят -- во второй и третий, сто -- когда получат удостоверение первого помощника и сто пятьдесят -- с капитанским патентом. А также шестнадцатую доли прибыли на любом корабле, которым будут командовать. Назначалась премия в двадцать фунтов тем, кто выучит английский за три месяца.
   -- Полторы сотни серебром -- это больше, чем они зарабатывают здесь за десять лет, -- заметил Скраггер.
   -- Хочешь получить работу?
   -- Благодарствуйте, я доволен той, что имею сейчас. -- Вдруг в голову ему пришла какая-то мысль, и он прищурился. -- Ву Фонг не станет платить столько серебра, -- настороженно проговорил он.
   -- Никто и не будет его об этом просить. Эти ребята отработают каждый пенни, можешь быть уверен. Или я спишу их на берег.
   -- Покуда моему начальнику не придется раскошеливаться, ты можешь платить им сколько угодно и пускать на ветер свои денежки.
   После того как Фонг закончил читать документ, Струан заставил каждого пирата написать по-китайски свое имя на отдельном экземпляре контракта. Писать умели все. Потом он заставил каждого обмакнуть левую ладонь в густую тушь и отпечатать ее на обратной стороне листа.
   -- Это еще зачем?
   -- Ладонь каждой руки имеет свой рисунок. Теперь я знаю, кто есть кто, как бы их там ни звали. Где мальчики?
   -- Отвести людей к лодкам?
   -- Да. -- Струан дал Фонгу фонарь и подтолкнул его к пляжу. Остальные молча последовали за ним.
   -- Умно ты обставил этот свой отбор, Тай-Пэн. Опять же, документы все эти... Да, чего-чего, а ума тебе не занимать. -- Скраггер задумчиво покусывал кончик ножа. -- Я слышал, ты славно поддел Брока. И с серебром тоже: посадил его голой задницей на горячую сковородку.
   Струан хмуро посмотрел на Скраггера, сразу насторожившись.
   -- Брок говорил мне, что в нападении на него участвовали европейцы. Ты был одним из них?
   -- Если бы Ву Фан приказал мне заняться этим, Тай-Пэн, все бы закончилось иначе. Ву Фан не любит неудач. Должно быть, это кто-то из местных висельников. Страх, да и только. -- Скраггер пристально огляделся вокруг. Убедившись, что они одни, он зашептал с заговорщицким видом: -- .Ву Квок родом из провинции Фукьен. Он с острова Квемой выше по побережью. Ты, наверное, знаешь этот остров?
   -- Да.
   -- В ночь на Иоанна Предтечу там будет большой праздник. Ву Квок приедет обязательно. Что-то, связанное с предками. -- В глазах Скраггера появился злобный блеск. -- Если поблизости случится быть одному-двум фрегатам. Господи, да он попадется, как проклятая крыса в бочонок.
   Струан презрительно усмехнулся:
   -- Что верно, то верно!
   -- Говорю тебе, это правда, клянусь Господом. Даю тебе честное слово. Этот мерзавец обманул меня, заставил дать тебе клятву, хотя знал, что эго будет ложь, и этого я ему не прощу. Слово Скраггера не хуже твоего!
   -- Ага. Конечно. Только неужели ты думаешь, что я поверю человеку, который продает своего хозяина, как крысу?
   -- Он мне не хозяин. Мой начальник Ву Фан Чой. и больше никто. И присягал на верность я только ему, никому другому. Даю тебе слово.
   Струан внимательно посмотрел на Скраггера.
   -- Я подумаю насчет Иоаннова Дня.
   -- Я даю тебе слово. Я хочу, чтобы этот сукин сын отправился к праотцам, клянусь Богом. Честное слово человека -- это все, что стоит между ним и вечным проклятьем. Эта свинья отняла у меня мое, да поразит его Господь, и я хочу, чтобы он своей жизнью заплатил за это.
   -- Где мальчики?
   -- Они станут денди, как ты говорил?
   -- Торопись, мне надоело торчать здесь.
   Скраггер повернулся и свистнул в темноту. Три маленькие тени выскользнули из сампанов. Мальчики осторожно сошли по качающейся доске на берег и заторопились к ним по тропинке. Глаза Струана широко раскрылись, когда свет фонарей упал на их лица. Один был китайцем. Другой -- евразийцем. А третий -- маленьким грязным английским постреленком. Китайский мальчик, богато одетый, с толстой, аккуратно заплетенной косичкой, нес с собой сумку. Двое других были одеты в трогательные подобия европейского костюма: сюртук из домотканого сукна, маленькие помятые цилиндры, вручную сшитые брючки и маленькие туфли с грубыми застежками. На плече каждый нес палку, на конце которой болтался узелок.
   Все трое отчаянно -- и безуспешно -- пытались скрыть свой страх.
   -- Это Ву Пак Чук, -- сказал Скраггер. Китайский мальчик нервно поклонился. -- Он внук Ву Фан Чоя. Один из них, но не от Ву Квока. А это мои собственные ребятки. -- Он с гордостью показал на постреленка, который невольно вздрогнул. -- Вот этот -- Фред. Ему шесть. А это Берт, ему семь.
   Он слегка шевельнул рукой, и оба мальчика взяли на отлет свои цилиндры, поклонились и пробормотали что-то, запинаясь от страха, а потом посмотрели на отца, чтобы узнать, все ли они сделали правильно. Берт, евразийский мальчик, прятал свою косичку под шляпу, но теперь, после всей этой неловкой возни, она болталась у него за спиной. Грязные волосы английского мальчишки были, как и у его отца, перевязаны сзади обрывком просмоленной бечевки.
   -- Подойдите сюда, ребятки, -- мягко подозвал их Сгруан.
   Младший взял на руку своего сводного брата, и оба они медленно сделали шаг вперед. Потом остановились, затаив дыхание. Английский мальчик тыльной стороной ладони вытер мокрый нос.
   -- Тебя зовут Фред?
   -- Да, ваша милость, -- прошептал тот едва слышно.
   -- Говори громче, -- сказал Скраггер, и мальчишка тут же выпалил:
   -- Да, ваша милость, меня зовут Фред.
   -- А я Берт, ваша милость. -- Евразийский мальчик весь сжался, когда взгляд Струана остановился на нем. Он был высокого роста, выше других, с приятным лицом, красивыми ровными зубами и золотистой кожей.
   Струан посмотрел на Ву Пака. Тот опустил глаза и приблизился, едва поднимая ноги.
   -- Он не говорит по-английски?
   -- Нет. Но вот Берт говорит на его языке. И Фред знает пару слов. Мама Берта из провинции Фукьен. -- С каждой минутой Скраггер чувствовал себя все более неуютно.
   -- А где твоя мама, Фред?
   -- Умерла, ваша милость, -- выдавил из себя малыш. -- Она умерла, сэр.
   -- Вот уже два года, как она померла. Цинга ее прикончила, -- добавил Скраггер.
   -- У вас на кораблях есть англичанки?
   -- На некоторых есть. Ну-ка, ребятки, давайте назад, -- сказал Скраггер, и его сыновья со всех ног припустили туда, куда он показал рукой, и неподвижно замерли неподалеку, где не могли слышать разговора взрослых. Ву Пак было заколебался, потом побежал за ними и всгал рядом.
   Скраггер понизил голос:
   -- Мать Фреда была заключенной. Ее выслали на десять лег за то, что она глубокой зимой крала уголь. В Австралии нас обвенчал священник, но он был отступником, так что, может, это и не считается. Но для меня мы все равно были женаты. Я поклялся ей перед смертью, что позабочусь о сыне.
   Струан вынул еще какие-то бумаги.
   -- Эти документы делают меня опекуном этих грех мальчиков. До тех пор, пока им не исполнится двадцать один год. Ты можешь подписать их для своих сыновей, но как быть с Ву Паком? Это должен быть родственник.
   -- Я поставлю свое имя на всех трех. У тебя есть один листок для меня, чтобы я мог показать Ву Фану? Что я подписал?
   -- Да. Один можешь взять.
   Струан начал вписывать имена, но Скраггер остановил его.
   -- Тай-Пэн, не пиши про моих ребят "Скраггер". Поставь другое имя. Любое, какое захочешь... нет, мне не говори, какое, -- быстро добавил он. -Любое имя. Придумай, какое получше. -- Его лоб покрылся испариной Пальцы дрожали, когда он взял карандаш и поставил внизу свою подпись. -- Фред должен забыть меня. И свою мать. Позаботься о Берте, хорошо? Его мать все еще со мной, и она неплохая женщина на свой лад. Позаботься о них, как о родных, и я твой друг на всю жизнь. Клянусь тебе в этом. Их обоих научили молиться, как положено. -- Он громко высморкался и вытер пальцы о штаны. -Ву Пак должен раз в месяц писать Дзин-куа, Да, вот еще что, ты будешь пересылать Дзин-куа счета за обучение и все остальное. Раз в год. Они должны ходить в одну школу и вообще держаться друг друга.
   Он махнул рукой маленькому китайцу. Ву Пак неохотно вышел вперед. Скраггер ткнул большим пальцем в направлении лодок, и тот послушно повернулся и заторопился к ним. Затем он подозвал сыновей:
   -- Ну, мне пора, ребятки.
   Мальчики подбежали к нему, прижались к полам сюртука и наперебой стали умолять его не отсылать их; из глаз у них катились слезы, маленькие круглые мордашки перекосились от страха. Но он оттолкнул их и заставил свой голос звучать жестко:
   -- Ну, хватит, пора. Слушайтесь Тай-Пэна. Он теперь будет вам вместо отца.
   -- Не отсылай нас, папа, -- жалобно тянул Фред. -- Я ведь был хорошим мальчиком. Берт и я, мы оба были хорошими мальчиками, папа, не отсылай нас.
   Они стояли, раздавленные громадностью своего горя, их маленькие плечи вздрагивали и судорожно вздымались.
   Скраггер шумно прочистил горло и сплюнул. После секундного колебания он выдернул нож и ухватил Берта за косичку. Евразиец пискнул от ужаса и забился в его руке, как птенец, пытаясь вырваться. Но Скраггер одним ударом отсек косичку и шлепнул заходящегося в истерике сына по щеке, шлепнул достаточно сильно, чтобы привести его в чувство, но не сильнее.
   -- О, папа, -- проговорил Фред своим высоким дрожащим голоском, -- ты же знал, что Берт пообещал своей маме всегда носить волосы, как положено.
   -- Лучше это было сделать мне, Фред, чем ждать, когда это сделает кто-то другой, -- ответил Скраггер, и голос его сорвался. -- Бергу она больше не нужна. Он будет денди, как и ты.
   -- Я не хочу быть денди, я хочу остаться дома, с тобой. Скраггер в последний раз взъерошил волосы Берта. И Фреда.
   -- Прощайте, ребятки мои. -- Он бросился прочь, и ночная тьма поглотила его.
   Глава 3
   -- Зачем уходить так рано, Тай-Пэн? -- спросила Мэй-мэй, подавив зевок. -- Два часа сна прошлой ночью мало для тебя. Ты растеряешь всю свою силу.
   -- Полно, девочка, что за глупости ты болтаешь! И я же предупредил тебя вчера, чтобы ты не ждала меня.
   Струан оттолкнул тарелку с завтраком, и Мэй-мэй налила ему еще чаю. Утро было чудесное. Лучи солнца проникали через зарешеченные окна, образуя на полу красивый узор.
   Мэй-мэй старалась не слышать стука молотков и визга пил, доносившихся с берега Счастливой Долины, где вовсю шло строительство, но все ее старания были тщетны. Уже четвертые сутки проводили они в новом доме, и этот шум не прекращался ни днем, ни ночью, заглушая все остальные звуки.
   -- Дел много, а я хочу быть уверенным, что все готово к балу, -говорил Струан. -- Он должен начаться через час после захода солнца.
   Мэй-мэй затрепетала от восторга, вспомнив о своем тайном наряде и о том, как он великолепен.
   -- Завтракать с рассветом -- это варваризм.
   -- Варварство, -- поправил ее Струан. -- И сейчас уже не рассвет. Девять часов пробило.
   -- А мне кажется, что рассвет. -- Она поправила свой бледно-желтый шелковый халат, чувствуя, как напрягшиеся соски трутся о гладкую ткань. Сколько еще будет продолжаться эта ужасающая шумность?
   -- Через месяц или около того шум поутихнет. И по воскресеньям, разумеется, все работы прекращаются, -- ответил он, слушая ее вполуха и размышляя о том, какие дела ему предстояло закончить за сегодня.
   -- Шумности слишком много. И что-то очень не гак с этим домом.
   -- Что? -- рассеянно спросил он, занятый своими мыслями.
   -- Что-то от него исходит плохое, ужасно плохое. Ты уверен, что фен шуй правильный, хейа?
   -- Фен что? -- Он удивленно поднял глаза, отвлекшись на время от своих забот.
   Мэй-мэй испуганно смотрела на него:
   -- Ты не приглашал сюда джентльмена по фен шуй?
   -- Кто это?
   -- Кровь Христова, Тай-Пэн! -- выдохнула она в полном отчаянии. -- Ты строишь дом и не спрашиваешь про фен шуй! Ты просто безумный сумасшедший! Лй-й-ай! Я займусь этим сегодня же.
   -- А что делает этот джентльмен по фен шуй, -- едко спросил Струан, -кроме того, что стоит денег?
   -- Как?! Удостоверяет, что фен шуй правильный, конечно.
   -- А что такое, скажи на милость, фен шуй?
   -- Если фен шуй плохой, духи дьявола проникают в дом, и у тебя будет ужасно плохой йосс и ужасная болезнь. Если фен шуй хороший, тогда ни один дух зла не войдет внутрь Все знают про фен шуй.
   -- Ты добрая христианка, и гебе не пристало верить в злых духов и всяких гам мумбо-юмбо.
   -- Я абсолютно соглашаюсь, Тай-Пэн, но в домах фен шуй фантастически важный. Не забывай, что это Китай, а в Китае есть...
   -- Хорошо, Мэй-мэй, -- сказал он, уступая. -- Пригласи своего джентльмена по фен шуй, пусть он поворожит, если это уж так необходимо.
   -- Он не ворожит, -- с важностью сказала она. -- Он проверяет, чтобы дом стоял правильно для течений Неба -- Земли -- Воздуха. И чтобы его не строили на шее дракона.
   -- А?
   -- Господи всеблагой и милосердный, как ты иногда говоришь! Это было бы ужасно, потому что тогда дракон, который спит в земле, больше не сможет спать спокойно. Кровь Господня, я надеюсь, что мы у него не на шее! Или на голове! Ты бы смог спать с домом на шее или на голове? Разумеется, нет! Если потревожить сон дракона, конечно, произойдут фантастически наихудшие вещи. Нам придется переехать незамедленно!
   -- Это смешно!
   -- Фантастически смешно, но мы все же переедем. Вот я, я оберегаю вас. О да. Очень важно, чтобы каждая женщина оберегала своего мужчину и свою семью. Если мы построились на драконе, мы переезжаем.
   -- Тогда тебе стоит сразу сказать этому феншуйному джентльмену, чго для него будет лучше, если он не обнаружит тут никаких драконов, клянусь Богом!
   Она вздернула подбородок.
   -- Джентльмен по фен шуй не будет обучить тебя, как управлять кораблем, -- почему же ты хочешь обучить его про драконов, хейа? Это очень благословенно трудно -- быть джентльменом по фен шуй.
   Струан почувствовал прилив радости от того, что к Мэй-мэй начинает возвращаться ее былая неукротимость. Он заметил, чго со времени возвращения в Кантон из Макао и всю дорогу до Гонконга она казалась раздраженной чем-то и рассеянной. Особенно последние несколько дней. И она была права: шум с берега очень мешал.
   -- Ну что же, мне пора.
   -- Можно я приглашу сегодня Мэ-ри Син-клер?
   -- Да. Только я не знаю, где она сейчас и прибыла ли вообще на остров.
   -- Она на флагмане. Приехала вчера со своей амой, А Тат, и бальным платьем. Оно черное и очень красивое. Встанет тебе в двести долларов. Ай-йа, если бы ты позволил мне заняться этим платьем, я бы сэкономила тебе шестьдесят, семьдесят долларов, можешь не беспокоиться. Ее каюта рядом с каюгой ее брата.
   -- Откуда ты все это узнала?
   -- Ее ама четвертая дочь сестры матери А Сам. А на что еще годится рабыня с таким прожорливым ротом, как у А Сам, если она не содержит свою мать в курсе и не имеет полезных знакомств?
   -- А каким образом мать А Сам передала ей все это?
   -- О, Тай-Пэн, ты такой смешной, -- воскликнула Мэй-мэй. -- Да это не мать А Сам, а я. Все китайские рабыни зовут свою госпожу "мать". Точно так же, как тебя она зовет "отец".
   -- Вот как?
   -- Все рабы называют хозяина дома "отец". Это древняя традиция, и это очень вежливо. Поэтому А Тат, рабыня Мэ-ри, сказала А Сам. А Сам, которая никуда не годный, ленивый червяк и ждет хорошей порки, сказала своей "матери". Мне. Видишь, все очень просто. Ах да, и чтобы быть абсолютно правильным, если бы ты мог говорить на кантонском, ты бы называл А Сам "дочь".
   -- Зачем ты хочешь видеть Мэри?
   -- Скучно ни с кем не разговаривать. Я буду говорить только на кантонском, не тревожься. Она знает, что я здесь.
   -- Откуда?
   -- А Сам сказала А Тат, -- объяснила она, словно разговаривая с ребенком. -- Естественно, такую интересную новость А Тат передала своей матери -- передала Мэ-ри. Эта старая шлюха А Тат знает секретов больше, чем есть нефритов в нефритовой шахте.
   -- А Тат -- шлюха?
   -- Кровь господня, Тай-Пэн. это только фигурная речь. Тебе на самом деле следует вернуться в постель. Ты что-то очень простоватый сегодня утром.
   Он допил свой чай и отодвинул тарелку.
   -- Вот уж действительно: сижу тут и слушаю всю эту ерунду. Сегодня я обедаю с Лонгстаффом, так что я передам Мэри твое приглашение. Какое время ей указать?
   -- Спасибо, Тай-Пэн, но это не нужно. А Сам будет лучше. Тогда никто не узнает, кроме слуг, а они и так все знают, ладно.
   Лим Дин открыл дверь. Он был не только поваром, но и личным слугой Струана -- невысокий крепкий человечек на шестом десятке, выглядевший очень аккуратно в своих черных штанах и белой рубашке. На его круглом, довольном лице прыгали туда-сюда хитрые глазки.
   -- Масса. Мисси и Масса приходить твоя видеть. Мозна?
   -- Масса какой? -- Струан был поражен тем, что кто-то мог оказаться настолько невежливым, чтобы прийти к нему в дом без приглашения.
   Лим Дин пожал плечами.
   -- Масса и Мисси. Хотеть спросить какой Масса, какой Мисси?
   -- Нет, ладно, -- ответил Струан и поднялся из-за стола.
   -- Ты разве ждешь гостей? -- спросила Мэй-мэй.
   -- Нет.
   Струан вышел из комнаты и очутился в небольшой передней. Он открыл дверь в противоположной стене и плотно прикрыл ее за собой. Теперь он находился в коридоре, который вел к прихожей и его отдельным апартаментам в передней части дома. Выйдя в коридор, он сразу понял, что его гостьей была Шевон. Тонкий аромат ее духов -- она специально выписала их из Турции и таких не было больше ни у кого -- распространился по всему дому.