Клавелл Джеймс. Тай-Пэн: Роман о Гонконге

   -- Все хорошо, дорогая, -- сказал Кулум. -- Иди и собирай вещи.
   Двигаясь спиной вперед, она вышла из каюты и заторопилась прочь.
   Брок пинком закрыл за ней дверь.
   -- Я поклялся дать тебе довольно места и спокойную гавань. Но это было, когда ты собирался жениться как положено.
   -- Выслушайте, мистер Брок...
   -- Нет, это ты послушай, клянусь Богом, а не то я раздавлю тебя, как клопа. -- Из угла его рта спустилась ниточка слюны. -- Я спросил тебя честно, как мужчина мужчину, устраивают ли тебя три месяца. Ты сказал, да. Но ты нарушил свое слово. Я же сказал: "Будь откровенен, парень".
   Кулум промолчал. Он молился, чтобы у него достало сил, и понимал, что проиграл свой поединок с Броком. Но он еще попробует, клянусь Богом, он еще попробует...
   -- Нарушил или нет?
   -- Да.
   -- Тогда, думается мне, я свободен от своей клятвы.
   -- Могу я говорить теперь?
   -- Я не закончил. Но, даже хотя ты пошел обманным путем, вы женаты. Ты ответишь мне на один вопрос? Как перед Богом? Тогда мы будем квиты.
   -- Конечно. -- Кулум хотел рассказать Броку о болезни, о публичном доме, о главной причине всего случившегося.
   -- Как перед Богом?
   -- Да. Мне нечего скрывать, и...
   Брок оборвал его:
   -- Это твой отец подстроил все это? Подбросил тебе мысль о побеге? Зная, что этим взбесит Горта? Зная, чго это выведет Горта из себя настолько, что он публично вызовет его на дуэль, и твой отец сможет драться с ним по всем правилам? Ты ходил пьяным в бордель, не зная, где ты и с кем ты? Тебе не нужно отвечать. Это написано у тебя на лице.
   -- Да... но вы должны выслушать меня. Есть много...
   -- Ты получишь от меня свою безопасную гавань. Но я говорю тебе прямо: я объявляю войну твоему отцу. Я объявляю войну "Благородному Дому". Я не успокоюсь, пока не разорю его. Отныне твоя единственная гавань будет с "Броком и Сыновьями". Только там, Кулум трижды проклятый Струан! А до того дня ты для меня не существуешь. Ни ты, ни Тесс.
   Он распахнул дверь.
   -- Вы не выслушали мою сторону! -- крикнул Кулум. -- Это нечестно!
   -- Не говори мне о честности, -- ответил Брок.-- Я спросил тебя прямо в глаза. Три месяца! Я сказал: "Будь откровенен, парень". Но ты все же нарушил свое слово. Для меня ты человек без чести, клянусь Богом!
   Он ушел, а Кулум стоял и смотрел ему вслед, раздираемый болью и облегчением, стыдом и ненавистью
   -- Вы несправедливы, -- произнес он, и звук собственного голоса был ему мучителен.
   Брок вышел на палубу; команда благоразумно держалась от него подальше.
   -- Пенниуорт!
   Второй помощник отвернулся от матросов, разбиравших под его присмотром реи, порванные паруса и снасти, и, тяжело переставляя ноги, подошел к Броку.
   -- Разыщи Струана, -- сказал Брок -- Скажи ему, что я буду ждать его в Счастливой Долине На полпути между его причалом и моим. -- Он вдруг замолчал, и его лицо искривила холодная усмешка. -- Нет. На круглом холме в Счастливой Долине. Да. Его который был холм. Скажи ему, я буду ждать его на круглом холме в Счастливой Долине... как он хотел выйти против Горта. Понятно?
   -- Да, сэр. -- Пенниуорт закусил губу. -- Слушаюсь, сэр.
   -- И если ты шепнешь об этом кому-нибудь, кроме него, клянусь Господом Богом, я отрежу тебе все, что делает тебя мужчиной. -- Брок начал спускаться по трапу.
   -- Кто будет заниматься наведением порядка на корабле, сэр?
   -- Ты. Ты -- капитан "Белой Ведьмы". После того, как передашь мое послание.
   Струан разглядывал Йин-си. Она лежала рядом и все еще спала. Он сравнил ее с Мэй-мэй. А Мэй-мэй -- с другой китайской любовницей, которая была у него много лет назад. А потом всех их трех -- с Рональдой, своей единственной женой. Такие разные. И вместе с тем во многом такие похожие. И он задумался, почему каждая из трех восточных женщин возбуждала его больше, чем Рональда, которая была его любовью -- до тех пор, пока он не узнал Мэй-мэй. И он спросил себя, что такое любовь.
   Он знал, что все китаянки имеют между собой много общего: невероятную шелковистость кожи, веселый нрав, преданность и такое неукротимое стремление наслаждаться всеми радостями земной жизни, какого он никогда и нигде до них не встречал. Но Мэй-мэй значительно превосходила остальных двух. Она была совершенна.
   Он ласково коснулся Йин-си. Девушка пошевелилась, но не проснулась. Струан осторожно выскользнул из кровати и подошел к окнам, чтобы взглянуть на небо. Тучи сгустились. Он оделся и спустился вниз.
   -- Итак, -- сказала Мэй-мэй. Она сидела на постели -- воплощенная изысканность во всем.
   -- Итак, -- сказал он.
   -- Где моя Сестра?
   -- "Верховная гаспажа пастлала миня".
   -- Ха! -- воскликнула Мэй-мэй, тряхнув головой. -- Ты просто сладострастная ипокритность и ты больше не обожаешь свою старую Мать.
   -- Это правда, -- поддразнил ее Струан. Она казалась ему прекрасней, чем когда-либо, и осунувшееся после болезни лицо нисколько ее не портило. -Думаю, я теперь соберу твои вещи и выгоню тебя из дома!
   -- Ай-й-йа! Попробуй, увидишь, как мне все равно! Он рассмеялся и поднял ее на руки.
   -- Осторожнее, Тай-Пэн. Тебе понравилась Йин-си? Я так рада, что понравилась. Я сама вижу.
   -- Как бы тебе понравилось быть Тай-тай?
   -- Что?
   -- Ну, если это тебя не интересует, мы не будем больше об этом говорить.
   -- О, нет, Тай-Пэн! Ты хочешь сказать, Тай-тай? Настоящей Тай-тай, согласно обычаю? О, ты не дразнишь меня? Пожалуйста, не дразни меня такой важной вещью.
   -- Я не дразню тебя, Мэй-мэй. -- Он сел на стул с нею на руках. -- Мы едем в Англию. Вместе. Мы отправимся с первым же свободным клипером и поженимся по пути домой. Через несколько месяцев.
   -- О, чудесно. -- Она обняла его. -- Отпусти меня на минутку.
   Он разжал руки, и она, слегка пошатываясь, подошла к кровати.
   -- Вот Видишь, я почти снова здорова.
   -- Давай-ка ложись в постель, -- сказал он.
   -- Ты правду говоришь о женитьбе? По твоим обычаям? И по моим?
   -- Да. И по тем, и по другим, если хочешь Она грациозно опустилась перед ним на колени и коснулась лбом ковра.
   -- Клянусь, я буду достойна того, чтобы стать твоей Тай-тай.
   Он быстро поднял ее с ковра и уложил на кровать.
   -- Не надо этого, девочка.
   -- Я низко кланяюсь тебе, потому что ты дал мне самое огромное фантастически великое лицо на земле. -- Она снова обняла его, затем отстранила немного и рассмеялась. Как тебе понравился подарок ко дню рождения, хейа? Ты поэтому женишься на своей бедной старой Матери?
   -- Нет и да. Просто у меня вдруг возникла такая мысль.
   -- Она красивая. Она мне очень благословенно нравится. Я рада, что и тебе она понравилась.
   -- Где ты нашла ее?
   -- Она была наложницей в доме мандарина, который умер шесть лет назад. Я говорила тебе, что ей восемнадцать? Для - его дома настали трудные времена, поэтому Тай-тай обратилась к брачному посреднику, чтобы он подыскал ей хорошего мужа. Я услышала о ней и побеседовала с ней.
   -- Когда? В Макао?
   -- Нет, что ты. Два, три месяца назад. -- Мэй-мэй теснее прильнула к нему. -- Я говорила с ней в Кантоне. Тай-тай Дзин-куа рассказала мне о ней. Когда я стала с ребенком, я подумала: "Ага, очень хорошо" и послала за ней. Потому что мой мужчина очень сластолюбец и вместо оставаться дома пойдет, может, в бордель. Ты обещаешь не ходить, но вчера ночью ты ходить в бордель Грязные черепашьи лепешки!
   -- Я ходил туда не к девушкам. Просто повидал Аристотеля.
   -- Ха! -- Мэй-мэй погрозила ему пальцем. -- Это ты так говоришь. Я против шлюх ничего не имею, но только не таких О, ладно, хорошо, на этот раз я тебе верю.
   -- Благодарю покорно.
   -- Йин-си особенно красивая, поэтому и борделей не надо. О, я так счастлива. Она прекрасно поег, и играет на многих инструментах, и хорошо шьет, и очень быстро учится. Я буду учить ее по-английски Она поедет с нами в Англию. И А Сам, и Лим Дин. -- Мэй-мэй слегка нахмурилась: -- Но мы будем приезжать домой в Китай? Очень часто?
   -- Да. Может быть.
   -- Хорошо. Конечно, мы будем приезжать. -- Снова безмятежная улыбка. -Йин-си очень хорошо воспитана. С ней хорошо в постели?
   Глаза Струана весело прищурились:
   -- Я не занимался с ней любовью, если ты спрашиваешь об этом.
   -- Что?
   -- Я люблю сам выбирать, кого мне брать в постель и когда.
   -- Она в твоей постели, а ты не делаешь любовь?
   -- Да.
   -- Клянусь Богом, Тай-Пэн. Я тебя никогда не понимаю. Ты не желаешь ее? Нет?
   -- Конечно, да. Но я решил, что сегодня для этого не время. Вечером, может быть. Или завтра. Когда я решу. Не раньше. Но я ценю твою заботливость.
   -- Клянусь Богом, ты особенный. Или, может быть, ты просто растратил все силы с грязной шлюхой, и у тебя ничего не получилось. А?
   -- Не болтай глупостей. Раздался стук в дверь. -- Да? Вошел Лим Дин.
   -- Тай-Пэн, масса здесь. Видеть Тай-Пэн. Мозна?
   -- Масса какой?
   -- Масса Пенниуорт.
   Глава 5
   Сидя в тени недостроенной, без крыши церкви, Брок смотрел, как Струан поднимается по тропинке, которая вела на вершину холма. Он увидел в его руке сложенный боевой цеп и на мгновение почувствовал легкую дурноту. И, однако, он был рад, что наконец-то время окончательного сведения всех счетов пришло.
   Он поправил ремень своего цепа, встал и вышел на открытое пространство. В левой руке он сжимал нож.
   Струан заметил Брока в тот момент, когда тот вышел из-под прикрытия церкви, и сразу же все, что он собирался сказать и сделать, вылетело у него из головы. Он замер на тропинке. Сейчас он помнил только одно: перед ним враг, которого он должен уничтожить. Сделав над собой усилие, Струан прогнал наваждение и продолжил путь наверх, чувствуя, как его мышцы подергиваются от желания начать. Наконец оба мужчины встали друг против друга.
   -- Ты подстроил побег и дуэль, так? -- прорычал Брок.
   -- Да. -- Струан отпустил сложенный цеп, и он с противным звяканьем повис на его руке на всю длину. Ему опять пришлось напрячься, чтобы вспомнить то, что он решил сказать.
   Брок сжал рукоятку своего боевого цепа, сделал небольшой шаг вперед и приготовился.
   Струан остался неподвижен, шевельнулись лишь глаза, следившие за противником.
   -- Мне жаль, что Горт умер так, как умер, -- сказал он. -- Мне бы доставило удовольствие убить его своей рукой.
   Брок ничего не ответил. Но незаметно перенес вес тела на другую ногу. Восточный ветер теребил его спутавшиеся волосы.
   В левой руке Струана появился кинжал, и он слегка присел.
   -- У Тесс теперь женская болезнь. Брок остановился, как вкопанный.
   -- Неправда. Доктор определил, что у Кулума все чисто.
   -- Доктора можно купить, -- хрипло отрезан Струан, чувствуя, как его охватывает жажда крови. -- Ее заразили намеренно!
   -- Ах, ты... -- Брок бешено взмахнул цепом и ринулся на Струана. Тяжелый металлический шар, усеянный острыми шипами, просвистел в дюйме от глаз шотландца. Струан выпрямился и ударил цепом сверху, но Брок отскочил в сторону, и они начали кружить друг около друга, как два хищных зверя.
   -- Горт заразил! Вот чего хотел Горт! -- выкрикнул Струан. Ему хотелось скорее покончить с разговорами.-- Ты слышишь? Все это дело рук Горта!
   У Брока тяжело стучало в висках. Он не мог ни о чем думать, видя перед собой только врага, на которого он должен напасть и убить.
   Снова вспыхнула короткая яростная схватка, и опять они попытались достать друг друга цепами. Брок парировал удар кинжалом. Струан увернулся от ответного выпада, отскочил на безопасное расстояние и понял, что еще немного, и он потеряет контроль над собой. -- Горт специально заразил их женской болезнью!
   -- Ты лжешь, будь ты проклят! -- Брок медленно двинулся по кругу, не сводя взгляда со Струана.
   -- Горт опоил Кулума. Подсыпал ему афродизиак. Горт заплатил хозяйке притона, чтобы Кулума положили с больной женщиной. Он хотел заразить Кулума! Все это твой проклятый сын. Ты слышишь?
   -- Лжец!
   -- Но по милости Божьей Кулум не заразился -- я сказал это только затем, чтобы ты понял, почему я хотел убить Горта. Кулум здоров. И Тесс тоже.
   -- Что?
   -- Да. Это правда. И Бог мне свидетель.
   -- Дьявол! Богохульник! Ты лжешь перед Богом!
   Струан сделал ложный выпад, Брок отскочил назад и угрожающе поднял цеп. Но Струан не стал наносить удар. Он вошел в открытую дверь недостроенной церкви и встал перед алтарем.
   -- Перед лицом Господа клянусь, что все это правда!
   Он повернулся, и в этот миг самообладание изменило ему. Все звуки словно провалились куда-то, в мире не осталось ничего, кроме Брока и безумной жажды убийства. Он двинулся по проходу к двери -- медленно, очень медленно.
   -- Горт насмерть замучил проститутку в Макао и еще одну здесь, на Гонконге, -- прошипел он. -- Вот тебе другая правда. Его крови нет на моих руках, но твоя будет.
   Брок отступил с порога, ни на секунду не сводя горящего взгляда с лица Струана. Ветер упал, и он знал, что это странно, необычайно странно. Но не стал обращать внимания.
   -- Тогда... тогда у тебя были основания, -- тяжело выговорил Брок. -Я... беру назад свои слова. У тебя была причина, клянусь Богом. -- Теперь он был снаружи перед церковью. Здесь он остановился, словно загнанный зверь. -Я беру назад все, что говорил по поводу Горта. Но это ничего не решает между тобой и мной. -- Ярость на Горта, на Струана, на безвозвратно ушедшие годы обожгла его, словно огнем, и он понял, что теперь должен только драться, бить и убивать. Чтобы остаться в живых.
   Внезапно его щеки коснулось дуновение нового ветра.
   В одно мгновение голова его прояснилась. Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на материк.
   Неожиданность этого движения застала Струана врасплох, и он замер в нерешительности.
   -- Ветер переменился, -- прохрипел Брок.
   -- А? -- Струан постарался сосредоточиться и шагнул назад, не доверяя ему.
   Теперь они оба смотрели в сторону Большого Китая, напряженно прислушиваясь, пробуя ветер.
   Он дул с севера.
   Слабо, но безошибочно.
   -- Может быть, шквал, -- произнес Брок, и звук собственного голоса резанул его, как нож; сердце бешено колотилось в груди, вся сила ушла из его тела.
   -- Только не с севера! -- возразил Струан, чувствуя себя столь же опустошенным. О Господи, на миг я превратился в зверя. Не переменись так внезапно ветер...
   -- Тайфун!
   Они посмотрели на гавань. Джонки и сампаны торопились к берегу.
   -- Да, -- кивнул Струан. -- Но это была правда. Про Горта.
   Брок почувствовал вкус желчи во рту и сплюнул.
   -- Я прошу извинения за Горта. Да. Он сам во всем виноват, он мертв, и покончим на этом. -- Где я совершил ошибку, где потерял его, спрашивал он себя. Где? -- Что сделано, то сделано. Я сказал тебе все, что хотел сказать еще тогда, в поселении. Да, я был неправ, вызвав тебя сегодня, но я все сказал тебе тогда в Кантоне, и я не отрекаюсь от своих слов. Я не переменюсь, пока не переменишься ты. Но в тот день, когда ты выйдешь против меня с кошкой в руке, между нами все решится до конца. Ты сам выберешь этот день, как я и сказал тогда. Ты согласен?
   Струан ощущал странную легкость в голове.
   -- Согласен. -- Он отступил на шаг, снял с руки боевой цеп и вложил нож в ножны, недоверчиво следя за Броком. Брок тоже убрал свое оружие.
   -- И ты простишь Кулума и Тесс?
   -- Между ними и мной все сказано: для меня они все равно как умерли. До тех пор, пока Кулум не будет частью "Брока и Сыновей", а "Брок и Сыновья" не станут "Благородным Домом" и я -- Тай-Пэном "Благородного Дома".
   Струан уронил свой цеп на землю, и Брок сделал то же самое. Они оба быстрым шагом покинули холм, спускаясь по разным тропинкам.
   Глава 6
   Весь тот день северный ветер набирал силу. К наступлению ночи Куинз Таун приготовился к урагану, как только мог. Окна закрыли ставнями, двери забаррикадировали, а те, кто предусмотрительно вырыли в своих домах подвалы, благословляли свой йосс. Все, кто ютились во временных или передвижных жилищах, искали убежища в более прочных постройках. Но прочных зданий было мало -- за исключением тех, что стояли в Счастливой Долине. А очень немногие были готовы пойти на риск отравиться ночными газами, даже хотя все уже прочли в сегодняшнем выпуске "Ориэнтл Тайме" о том, что найдено лекарство, которое излечивает малярию. Ибо сегодня хинную кору достать было невозможно.
   Все люки на кораблях были задраены, и все имевшиеся якоря были глубоко посажены в морское дно. Корабли развели как можно дальше друг от друга, давая им максимальное пространство для раскачивания, когда ветер неожиданно упадет или сменит направление.
   Но находились и такие, которые говорили, что, поскольку ветер все время дует с севера, он никак не может предвещать тайфун. Никто никогда не слышал, чтобы тайфун приходил только с севера. При тайфуне ветер налетал шквалами и постоянно менял направление.
   Даже Струан склонялся к тому, чтобы разделить это мнение. Никогда еще барометр не стоял так высоко. А тайфун без падения барометра был делом немыслимым.
   Ночью с низкого серого неба стал накрапывать моросящий дождь, принесший облегчение от жары.
   Струан тщательно взвесил все грозящие им опасности. Будь он один, он вышел бы в море на "Китайском Облаке" и держал курс прямо на юг, пока ветер не ослабеет или не поменяет направление. Затем он выбрал бы самый безопасный путь и вырвался из тайфуна. Но некий инстинкт, который он не мог понять или объяснить, подсказывал ему, что в данной ситуации это было бы слишком рискованно. Поэтому он перевез Мэй-мэй, Йин-си, А Сам и Лим Дина в огромную покинутую факторию "Благородного Дома" в Счастливой Долине и разместил их в своих апартаментах на третьем этаже. Он рассчитывал, что дождь и ветер развеют ядовитые ночные испарения. Мэй-мэй будет в большей безопасности под защитой кирпича и камня, чем в открытом море или в погребе, а только это и имело значение.
   Кулум поблагодарил Струана за предложенное им в фактории место, но сказал, что они с Тесс предпочитают переждать ураган в конторе начальника гавани. Контора помещалась в приземистом сооружении из гранитных камней, и Глессинг отвел Кулуму и Тесс часть жилого помещения, устроенного тут же.
   Струан рассказал им о том, что произошло на холме, и что с Броком был заключен пусть шаткий, но мир. И весь день, занимаясь приготовлениями к тайфуну, который мог и не прийти, он размышлял о человеческой жестокости.
   -- В чем дело, Муж мой? -- спросила его Мэй-мэй.
   -- Не знаю. Брок, я сам, тайфун -- не знаю. Может, облака висят слишком низко. Давят.
   -- Я скажу тебе, в чем дело. Ты слишком много думаешь о том, что случилось -- даже хуже: ты переживаешь из-за того, что могло бы случиться. Ха! Это глупость! Будь китайцем! Я приказываю тебе! Прошлое есть прошлое. С Броком заключен мир! Не трать время, скучая по комнате, как курица, которая никак не может снести яйцо. Поешь чего-нибудь, выпей чаю и сделай любовь с Йин-си.
   Она рассмеялась и подозвала к себе Вторую Сестру, которая торопливо просеменила через огромную спальню, села на кровать и взяла ее за руку.
   -- Посмотри на нее, клянусь Богом! О, я уже давала ей хорошие наставления.
   Он усмехнулся, и ему стало легче.
   -- Вот так-то лучше, -- удовлетворенно сказала Мэй-мэй. -- Я думаю о тебе все время, ладно. Йин-си живет в соседней комнате одна. Она преданно ждет всю ночь.
   -- Прекрати болтать глупости. -- Он весело хмыкнул, а Мэй-мэй что-то быстро протараторила Йин-си по-китайски. Йин-си выслушала ее с огромным вниманием, потом восторженно захлопала в ладоши, лучезарно улыбнулась Струану и выскочила за дверь.
   -- Что ты ей сказала, Мэй-мэй? -- подозрительно спросил он.
   -- Я рассказала ей, как ты делаешь любовь. И как делать тебя фантастически возбужденным. И не пугаться, когда ты вскрикиваешь в конце.
   -- Дьявол тебя забери! Имею я право хоть на какие-то личные секреты?
   -- Тай-тай знает, что лучше всего для ее вспыльчивого мальчика. Йин-си ждет тебя сейчас.
   -- Что?
   -- Йин-си. Я сказала ей приготовиться. Любовь по вечерам приятна, ладно. Ты разве забыл? Струан крякнул и направился к двери.
   -- Премного благодарен, но я занят.
   Он спустился вниз и вдруг поймал себя на мысли, что настроение у него значительно поднялось. Да. Конечно это было глупо, так переживать из-за того, что осталось в прошлом. И он в который раз возблагодарил свой йосс за то, что у него есть Мэй-мэй.
   Брок распорядился, чтобы сломанную переднюю мачту "Белой Ведьмы" разобрали на стеньги и привязали их вдоль борта для безопасности. Команда рассортировала поломанные реи, распутала спутанный такелаж и задраила все люки. Он приказал отдать три якоря на носу и укрепил сзади парусиновый штормовой якорь, чтобы в любое время удерживать клипер носом к ветру.
   Весь день он чувствовал себя вялым. Голова и грудь болели, и он знал, что ночью его будут мучить кошмары. Он очень хотел напиться до бесчувствия, уйти от себя. Но понимал, что всем им грозит смертельная опасность. Он в последний раз обошел с фонарем мокрую от дождя палубу, потом спустился вниз, проведать Лизу и Лиллибет.
   -- Вот твой чай, милый, -- сказала Лиза. -- Тебе лучше сразу переодеться в сухое. Я все приготовила. -- Она показала на койку, где было разложено белье, и на сюртук, брюки, морскую шляпу и сапоги.
   -- Спасибо, милая. -- Он сел к столу и выпил свой чай.
   -- Па, -- спросила Лиллибет, -- ты поиграешь со мной? -- И когда Брок не ответил, потому что не слышал ее, она подергала его за мокрый рукав. -Па, пожалуйста поиграй со мной.
   -- Не мешай отцу, -- сказала Лиза. -- Я поиграю с тобой.
   Она отвела Лиллибет в соседнюю каюту и стала читать молитву, благодаря Бога за то, что между ее мужем и Струаном установился мир. Брок рассказал ей обо всем, и целый день ее переполняло чувство благодарности к Всевышнему, услышавшему ее молитвы. Тот ветер был чудом, настоящим чудом, говорила она себе. Теперь все, что нужно, это терпение. Пройдет время, и Тайлер даст Тесс свое благословение.
   Лиза попросила Господа защитить Тесс и Кулума, и корабль, и всех их, потом села и начала играть с Лиллибет в крестики-нолики.
   Днем гроб с телом Горта погрузили на катер. Лиза и Брок вышли на нем на глубокую воду, и Брок прочитал заупокойную молитву. Когда он закончил, он проклял своего сына и столкнул гроб в морскую пучину. Они вернулись на "Белую Ведьму", и Брок ушел в свою каюту, запер дверь и заплакал по своему сыну и по своей дочери. Он заплакал в первый раз с тех пор, как стал мужчиной, и радость жизни ушла из него.
   Всю ночь ветер и дождь постепенно усиливались. К рассвету дождь превратился в ливень, но не чрезмерный; волнение на море стало сильным, но не угрожающим.
   Брок спал, не снимая одежды, и на палубу вышел с покрасневшими глазами. Он проверил барометр: ртутный столб упрямо показывал все те же 29,8 дюйма. Он постучал по стеклу согнутым пальцем, но показания прибора не изменились.
   -- Доброе утро, сэр, -- приветствовал его Пенниуорт. Брок равнодушно кивнул.
   -- Я думаю, это просто буря, -- сказал Пенниуорт, встревоженный отрешенным видом хозяина.
   Брок пристально всмотрелся в море и в небо. Одеяло облаков повисло в каких-нибудь трех-четырех сотнях футов над головой и скрыло вершины гор острова и Пик, но в этом тоже не было ничего необычного.
   Брок заставил себя пройти на нос и проверить якорные канаты. Они прочно удерживали корабль: три якоря и три троса толщиной с бедро взрослого человека. Достаточно, чтобы выдержать любой шторм, подумал он. Но это не доставило ему удовольствия. Он не почувствовал ничего.
   "Китайское Облако", аккуратный и отдраенный до блеска, мягко покачивался на своей стоянке, его вахта сбилась в кучку на подветренной стороне квартердека. Все остальные корабли тоже стояли спокойно, среди них выделялась громада флагмана. Несколько запоздавших сампанов и джонок искали, куда бы приткнуться у плавучей деревни, прилепившейся к подветренному берегу крошечного залива рядом с Глессинг Пойнтом.
   Брок спустился вниз, и Пенниуорт вместе с остальными вахтенными офицерами и матросами вздохнул, проводив его взглядом.
   -- Он постарел со вчерашнего дня, -- покачал головой Пенниуорт. -- И выглядит так, словно умирает стоя на ногах.
   При свете хмурого утра Струан осматривал грубо сколоченные ставни второго этажа. Он спустился вниз, на первый этаж, и проверил там остальные окна. Взглянул на барометр: 29,8 дюйма, и не падает.
   -- Черт побери! -- вырвалось у него, и громкое эхо его голоса запрыгало по всему зданию. -- Либо начинай падать, либо прекращай этот растреклятый потоп и давай покончим со всем этим.
   -- Что там, Тай-Пэн? -- крикнула Мэй-мэй с лестничной площадки наверху. Она выглядела миниатюрной и очаровательной.
   -- Ничего, девочка. Возвращайся в кровать. Мэй-мэй слушала шум дождя и жалела, что она не в Макао, где перестук дождевых капель по крыше звучал так приятно.
   -- Этот дождь мне не нравится, -- сказала она. -- Надеюсь, с нашими детьми все хорошо. Я очень скучаю по ним.
   -- Да. Возвращайся в постель, будь умницей. Я выйду ненадолго.
   Она весело помахала ему рукой:
   -- Смотри, будь осторожен.
   Струан надел морской сюртук из толстой плотной ткани и вышел.
   Теперь дождь падал косо. Он не усилился за последний час. Скорее даже, подумал Струан, он, как будто, стихает понемногу. Тучи висели совсем низко. Струан посмотрел на "Китайское Облако". С моим красавцем все в порядке, удовлетворенно отметил он про себя.
   Он вернулся в факторию и еще раз взглянул на барометр. Никаких перемен.
   Он как можно плотнее позавтракал и приготовился выйти снова.
   -- Туда! Сюда! Почему ты такой нетерпеливый? Куда ты теперь идешь, хейа? -- спросила Мэй-мэй.
   -- К начальнику гавани. Хочу убедиться, что у Кулума все хорошо. Ни в коем случае не выходи из здания и не открывай ни окон, ни дверей. Это приказ, Верховная ты там госпожа Тай-тай или не Верховная госпожа Тай-тай.