Клавелл Джеймс. Тай-Пэн: Роман о Гонконге

   -- Да, Муж мой. -- Мэй-мэй поцеловала его.
   Куинз Роуд превратилась в грязное месиво и была почти пуста. Но ветер и дождь взбодрили его: это было лучше, чем сидеть взаперти в фактории. Все равно что весна на северо-востоке Англии, подумал он, хотя нет, там, пожалуй, дождит посильнее.
   Он вошел в контору начальника гавани и стряхнул с себя дождевые капли.
   Глессинг встал из-за своего рабочего стола.
   -- Доброе утро. Странный какой-то шторм, вам не кажется? Чашку чая? -Он показал рукой на кресло: -- Вы, наверное, ишете Кулума и миссис Струан. Они ушли к утренней службе.
   -- А?
   -- Вернутся с минуты на минуту. Сегодня воскресенье.
   -- О, я совсем забыл.
   Глессинг налил им чаю из огромного чайника, который поставил потом на жаровню. Комната была большая, повсюду в глаза бросались рулоны карт. Сквозь потолок, сложенный из тяжелых бревен, поднималась мачта, рядом с ней был устроен люк. Сигнальные флажки лежали ровными стопками, мушкеты стояли в козлах, и вся комната выглядела чистой и аккуратной.
   -- Что вы думаете об этом шторме?
   -- Если это тайфун, то мы стоим прямо на его пути. Это единственный ответ. Если ветер не упадет или не переменится, значит его центр -- или, как говорят, "око" -- пройдет прямо через нас.
   -- Да поможет нам Бог, если вы правы.
   -- Да уж.
   -- Однажды я попал в тайфун, недалеко от Формозы. Никогда бы не хотел вновь очутиться в таком море, а ведь мы были далеко от "ока". Если такая штука вообще существует.
   Порыв тяжелого от дождя ветра загремел штормовыми ставнями. Они посмотрели на указатель направления. Он все так же неизменно показывал на север.
   Глессинг поставил свою чашку на стол.
   -- Я в долгу перед вами, мистер Струан. Позавчера я получил от Мэри письмо. Она рассказала мне, как вы были добры к ней -- вы и Кулум. Особенно вы. Судя по письму, ей уже гораздо лучше.
   -- Я навестил ее перед самым отъездом. Она действительно выглядит сейчас в десять раз лучше, чем когда я увидел ее в первый день.
   -- Она пишет, что ее отпустят через два месяца. И что вы сказали Паписту, будто возьмете на себя ответственность за нее. Это, разумеется, теперь моя обязанность.
   -- Как вам угодно. Это была всего лишь формальность. -- Струан спросил себя, как поступит Глессинг, когда узнает правду о Мэри. А он ее обязательно узнает. Как только Мэй-мэй может думать иначе?
   -- Врач сказал, что с ней случилось?
   -- Желудочное расстройство.
   -- Вот и она так написала. Еще раз -- спасибо. -- Глессинг передвинул карту, разложенную на столе, и смахнул с полированного тика лужицу пролитого чая. -- Кулум как-то рассказал мне, что мальчишкой вы служили на королевском флоте. У Трафальгара. Надеюсь, вы извините мое любопытство, но мой отец тоже имел честь участвовать в этом сражении. Я спрашивал себя, на каком вы служили корабле. Он был флаг-адъютантом при адмирале лорде Коллингвуде на...
   -- На "Королевском Суверене", -- договорил за него Струан. -- Да. Я был на борту.
   -- Клянусь Юпитером! -- только и смог произнести Глессинг.
   Струан нарочно держал это в секрете от Глессинга, всегда зная, что на руках у него есть лишний туз на случай, если ему понадобится перетянуть капитана на свою сторону.
   -- Да. Конечно, я не помню вашего отца. -- Я-то был всего лишь "пороховой мартышкой" и к тому же перепугался до безумия. Но адмирал там был, и я служил на "Королевском Суверене".
   -- Клянусь Юпитером, -- повторил Глессинг. Однажды, еще мальчиком, он видел этот стодесятипушечный линейный корабль на Спитхедском смотре [оржественный смотр судов военно-морского флота на якорной стоянке Спитхед в районе Портсмута.]. -- Корабельная команда из восьмисот тридцати шести человек и будущий Тай-Пэн "Благородного Дома". Не удивительно, что мы победили, клянусь Богом.
   -- Благодарю вас, -- сказал Струан. -- Только я мало какое отношение имел к сражению.
   -- Клянусь честью, Тай-Пэн -- вы позволите вас так называть? -- я думаю, это замечательно. Я очень рад. В самом деле. Честное слово! Раньше ненавидел вас всей душой, как вы знаете. Теперь уже нет. Я по-прежнему считаю, что принял верное решение в сражении у Чуэн-пи, но сейчас я понимаю, что этот проклятый тупоголовый недоносок Лонг-стафф, чтобы его разорвало, был прав, когда сказал, что будь я на вашем месте, а вы -- на моем, наше отношение к этому не изменилось бы.
   -- За что это вы так взъелись на Лонгстаффа?
   -- Лицо Глессинга сразу утратило мягкость.
   -- Этот чертов ублюдок набрался наглости вмешиваться в дела королевского флота! Он "предложил" адмиралу отослать меня домой! Благодарение Богу, адмирал сам офицер королевского флота, а этого мерзавца выкинули к чертям! И раз уж мы заговорили об идиотах -- я уверен, вы читали вчерашнюю газету. Это безмозглое ничтожество Каннингтон! Как он смеет утверждать, что Гонконг -- лишь Богом забытая скала, на которой всех домов раз-два и обчелся? Абсолютный нахал, черт бы его побрал! Лучшая гавань на свете! Как он смеет утверждать, что мы ничего не понимаем в морском деле?
   Струан вспомнил первый день -- Господи, неужели это было всего шесть с небольшим месяцев назад? -- и понял, что не ошибся тогда.
   Глессинг может пойти ко дну вместе с Гонконгом, но не отступится и будет драться насмерть, чтобы защитить свой Глессинг Пойнт.
   -- Может быть, новый посланник, Уэйлен, согласится с Каннингтоном?
   -- Нет, если это хоть в чем-то будет зависеть от меня. Или от адмирала. Его едва удар не хватил, когда он узнал об этом. Оно и понятно. Вы посмотрите на наш флот. Ему тут так уютно и спокойно, как в Портсмутской гавани. Где бы, спрашивается, мы были без Гонконга в день вроде сегодняшнего? Господи милостивый! Да я был бы напуган до смерти, стой я сейчас на якоре в Макао. Без Гонконга нам не обойтись, тут и говорить нечего. Даже этот идиот генерал в кои-то веки прозрел и абсолютно с нами согласен, -- и Глессинг продолжал громогласно возмущаться, проклиная Кан-нингтона и Лонгстаффа к большому удовольствию Струана.
   Дверь распахнулась, и влажный ветер зашелестел картами. Вошли Кулум и Тесс. Несмотря на непогоду, настроение у юной четы было прекрасное.
   -- О, привет, Тай-Пэн, -- сказал Кулум, увидев отца -- Нельзя ли нам чаю, Глессинг, старина? Мы вознесли молитву в твою честь!
   -- Спасибо. -- Глессинг показал на чугунный чайник, стоявший на жаровне. -- Наливайте сами.
   Тесс сделала книксен Струану и сняла насквозь промокший плащ.
   -- Доброе утро, Тай-Пэн.
   -- Вы сегодня очаровательны, миссис Струан, -- сказал он.
   Она вспыхнула и, отвернувшись, занялась разливанием чая.
   -- Вид у вас обоих как будто счастливый, -- заметил Струан.
   -- Так и есть, -- ответил Кулум. -- Мы принесли нашу благодарность Господу. И за то, что он послал новый ветер, тоже.
   -- Ты не хочешь передумать, парень? Перейти в резиденцию?
   -- Нет, спасибо. Здесь мы в безопасности.
   Струан обратил внимание на маленькую серебряную коробочку, богато украшенную драгоценными камнями, которая позвякивала на цепочке для часов у пояса Кулума.
   -- Что это, Кулум?
   -- Подарок на память Я получил его от Тесс. -- В маленькой коробочке лежали теперь двадцать соверенов Бро-ка, и Кулум опять чувствовал себя виноватым, ибо он так и не сказал Тесс о том, что это за деньги. Он положил их в коробочку, когда они с Тесс вчера переезжали на берег с "Белой Ведьмы", как напоминание ему о Тайлере Броке, о том, что Брок поступил несправедливо, не дав ему оправдаться.
   -- Эта вещица принадлежала моей бабушке. Небогатый, конечно, свадебный подарок, -- сказала Тесс Струану. -- Но раз нет ни приданого, ни всего остального... нищим выбирать не приходится.
   -- На этот счет не беспокойся, девочка. Ты теперь часть "Благородного Дома". Когда вы переезжаете в ваш дом?
   -- Через три недели, -- одновременно ответили Тесс и Кулум и рассмеялись, вновь почувствовав себя счастливыми.
   -- Хорошо. Мы непременно отметим этот день. Ну что же, до встречи!
   -- Вы только посмотрите на этого сумасшедшего, Тай-Пэн! -- воскликнул Глессинг. Стоя у окна, он рассматривал в подзорную трубу лорку, которая под зарифленными парусами быстро продвигалась к гавани восточным проливом.
   -- Какого дьявола он там делает? Сегодня не подходящий день для морских прогулок.
   -- С вашего позволения, мистер Струан, я дам ему сигнал швартоваться у вашего причала в Счастливой Долине.
   Ему будет трудно бросить якорь на рейде. А ваш причал пуст.
   -- Да, с удовольствием. Что это за судно?
   -- Лорка королевского флота. Идет под вымпелом помощника капитан-суперинтенданта. -- Глессинг одним резким движением сложил трубу. -Ее капитану, вышедшему из Макао в такую погоду, нужно проверить голову у врача. Или у мистера Монсея появилось чертовски срочное дело. Что вы думаете на этот счет?
   Струан усмехнулся:
   -- Я не ясновидящий, и хрустального шара у меня нет, капитан Глессинг.
   Глессинг отдал необходимые распоряжения матросу, который споро привязал сигнальные флажки к фалу. Он открыл люк в потолке, и на них стали попадать брызги дождя, пока флажки поднимали на мачту.
   -- Где Лонгстафф? -- спросил Струан.
   -- На флагмане, -- ответил Глессинг. -- Признаться, и я чувствовал бы себя спокойнее на плаву.
   -- А я нет, -- заметил Кулум.
   -- О Господи, нет, -- поддержала его Тесс. Струан допил свой чай.
   -- Ну, я пойду. Если я понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.
   -- Однако ж... я хочу сказать, это не опасно, Тай-Пэн? -- спросила Тесс. -- Лихорадка Счастливой Долины и все такое? А вы там?
   -- Ветер и дождь развеют ядовитые газы, -- ответил Дирк Струан с уверенностью, которой он сейчас не испытывал.
   -- Не забывай, Тесс, у нас еще осталось немного хинной корки, а скоро ее у нас будет в достатке, сказал Кулум. -- Тай-Пэн, по-моему, это новое предприятие -- замечательная идея. Услуга всему человечеству.
   Струан рассказал Кулуму о договоренности с Купером еще до того, как это появилось в газете. Он также посоветовал Кулуму проводить больше времени в обществе американца; чем больше он думал об объединении Купера с Кулумом, тем больше его привлекала эта идея. "Джефф очень умный человек, парень. Тебе понравится работать с ним". Он надел свой дождевик.
   -- Ну, я пошел. Послушайте, вы двое. Пусть Брок вас не тревожит. Не переживай за своего отца, девочка. Я уверен, он изменит свое решение, если ему дать время. Просто дайте ему время.
   -- Я надеюсь на это, -- проговорила Тесс. -- О, я так надеюсь на это.
   Следуя к двери, Струан остановился около барометра.
   -- Боже милосердный! Он упал до 29,5 дюйма! Глессинг встревоженно посмотрел на часы. Было почти десять.
   -- Черт возьми, получается почти полдюйма за полчаса.
   Он сделал отметку в графике и последовал за Струаном, который в два прыжка выскочил в дверь.
   На востоке горизонт почернел, море там слилось с небом. Ветер, не поменявший направление ни на градус, стал более яростным, порывистым, дождь усилился.
   -- Вот и он, теперь можно не сомневаться, -- процедил Струан сквозь зубы. -- Задраивайтесь наглухо, в этом единственное спасение. -- Он пустился бегом по Куинз Роуд к Счастливой Долине.
   -- Быстро внутрь! Кулум, Тесс! -- приказал Глессинг. Он захлопнул дверь и задвинул тяжелый засов. -- Что бы вы ни делали, не открывайте дверей до моих дальнейших распоряжений. -- Он прикрыл деревянными щитами штормовые окна с двойными рамами и проверил все замки и крепления, чувствуя, что Струан был прав. Око тайфуна пройдет прямо над ними. -- Я очень рад, что ты помирился с отцом, Кулум. Ну, а теперь, я думаю, небольшой завтрак, -сказал он, стараясь успокоить их. -- Миссис Струан, вы не возьмете на себя роль хозяйки?
   Глава 7
   Струан бежал изо всех сил. Несколько китайских кули с портшезами спешили в Тай Пинь Шан; оказавшиеся на дороге европейцы торопились в свои убежища. Сквозь пелену дождя Струан увидел лорку, она была в гавани как раз напротив него и быстро продвигалась к Счастливой Долине, не убирая рифов. Кипящее море было тусклого серо-зеленого цвета. Темная линия шквала с невероятной скоростью пронеслась через гавань, ее край задел лорку, сорвал грот и перевернул ее. Струан напрягся всем телом, и шквал поглотил его. Он длился всего несколько секунд, но шотландец почувствовал, как слепящий дождь, подстегнутый ветром, хлестнул его, словно плетью, и едва не сбил с ног.
   Когда он смог открыть глаза, он посмотрел на море. Каким-то чудом лорка осталась на плаву, ковыляя вперед на одной бизани; ее палубу заливала вода, сзади тащились обрывки грота.
   Струан опять побежал. Он подоспел к своему причалу в Счастливой Долине как раз в тот момент, когда покрытый белой пеной вал подхватил лорку и швырнул ее на сваи.
   Матрос спрыгнул с планширя с носовым швартовым в руках, но поскользнулся и упал между причалом и кораблем. Он ухватился руками за край причала, пытаясь подтянуться, и пронзительно вскрикнул, когда лорка ударилась о пирс и перерубила его пополам.
   Когда море оттащило корабль назад, матроса уже не было видно.
   Струан закричал перепуганным вахтенным и метнулся вперед. Один из них перебросил ему канат, и он закрепил его за стойку. Другой, положившись на свою судьбу, прыгнул на причал с кормовым швартовым и удержался.
   Море поднималось, лорка заскрежетала бортом о сваи причала, потом замерла, натянув канаты, и люди стали спрыгивать на берег.
   -- Бегите к фактории! -- Струан сделал им знак следовать за ним и побежал к передней двери. Он распахнул ее, борясь с сильным ветром. Восемь человек команды вбежали внутрь, бормоча проклятия и благословляя свою удачу.
   Струан стянул с себя насквозь промокшую одежду и тут заметил Горацио и Монсея.
   -- Великий Боже, что ты здесь делаешь, Горацио? Приветствую вас, мистер Монсей!
   -- Я уже думал, что нам никогда не добраться до берега, -- прохрипел Монсей.
   Грудь Горацио ходила ходуном. Он прислонился к стене, и его вырвало.
   Дверь открылась, и сопровождаемый ветром и дождем в холл сердито вошел капитан лорки -- молодой лейтенант королевского флота. Он остановился и отряхнулся, как собака. Струан подошел к двери и захлопнул ее.
   -- Клянусь Господом Богом Моисеевым! -- обратился капитан к Струану. -Вы видели это небо?
   -- Какого дьявола вы забыли в море в такой день? У вас что, не хватило соображения воспользоваться своими глазами в Макао?
   -- Хватило, клянусь Богом! Но мне приказали идти на Гонконг, поэтому я пошел на Гонконг. Мы все в руках маньяка!
   -- Что?
   -- Этот чертов капитан-суперинтендант торговли, сэр Клайд в-господа-бога-мать Уэйлен, черт бы его побрал! Этот пустоголовый ирландец едва не утопил мой корабль со всей командой, сукин сын. Я сказал ему, что погода испортилась, но он лишь глянул на небо и фыркнул: "Вам хватит времени туда добраться. Приказываю выйти в море!" Благодарю тебя, Господи, за Гонконг.
   -- Как сейчас в открытом море?
   -- Еще один час, и нам бы пришел конец. Волны в двадцать, тридцать футов. А этот проклятый ветер! Дует без устали и не меняется -- что-то невероятное! Так это тайфун или нет? Как такое возможно?
   -- Шторм приближается к нам строго с востока, и мы стоим прямо на его пути, парень.
   -- О Боже, защити нас!
   -- Будьте как дома. Я позабочусь о чае и роме для ваших матросов.
   -- Благодарю вас, -- сказал молодой человек. -- Извините мою несдержанность.
   Струан подошел к Монсею и Горацио:
   -- Вы в состоянии подняться наверх, мистер Монсей?
   -- Да. Благодарю вас, Тай-Пэн. Вы очень любезны.
   -- Помогите мне с Горацио.
   -- Конечно. Даже не знаю, что это нашло на беднягу. Он стенает и бормочет что-то нечленораздельное от самого Макао. Крайне необычное поведение.
   -- Это страх, -- ответил Струан.
   Они помогли Горацио снять мокрый сюртук. Его лицо теперь было грязно-серым, он почти совсем обессилел от рвоты. Струан и Монсей, поддерживая его с обеих сторон, наполовину внесли его вверх по лестнице и положили на кушетку в западном крыле, в комнатах, когда-то принадлежавших Роббу.
   Струан подошел к буфету и налил всем бренди. Монсей дрожащей рукой принял бокал и тут же осушил его. Струан налил ему еще.
   -- Спасибо.
   -- Дайте немного Горацио, -- сказал Струан. -- Я вернусь через минуту.
   Он прошел по коридору до лестничной площадки и проследовал дальше, по коридору восточного крыла. Его комнаты занимали южную сторону на этом этаже.
   Мэй-мэй, Йин-си, А Сам и Лим Дин играли в маджонг на маленьком столике в просторной гостиной. Комнату освещали фонари, язычки пламени весело подрагивали.
   -- Хэллоу, Тай-Пэн, -- приветствовала его Мэй-мэй. Она взяла следующую костяшку из бамбука и слоновой кости и с проклятием шлепнула ею о стол. -О, вонючий день, Тай-Пэн! -- посетовала она. -- Мой йосс уж-жасно плохой. Я не выиграла ни одной игры. Мы играем уже сколько часов, я потеряла четыре сотни наличными. О горе, горе, горе! Я рада тебя видеть, все равно.
   Дождь забарабанил в ставни, ветер усиливался.
   -- Проклятый шум! Ты можешь одолжить мне немного тэйлов? Я в бедности!
   -- Я вычту их из твоего содержания. Играй дальше, девочка. -- Струан усмехнулся. -- У нас гости внизу и по всему дому, поэтому никуда не выходи.
   -- Зачем выходить? Он вернулся в комнаты Робба.
   Монсей понемногу приходил в себя. Он снял мокрую одежду и завернулся в одеяло. Горацио беспокойно спал.
   -- Бог спас нас в этот раз, Тай-Пэн.
   -- За каким дьяволом вам понадобилось покидать Макао? Сами зовете беду. Вы должны были видеть, какая погода на море.
   -- Официальное поручение, Тай-Пэн, --саркастически усмехнулся Монсей. -- Его имперское превосходительство Уэйлен прибыл с фрегатом вчера вечером. Он отрядите меня на Гонконг с официальной депешей для экс-посланника. В эту погоду, если угодно! Как будто день или два имеют какое-то значение! У меня не хватило духу сообщить ему, что "большая новость" уже давно появилась в газете.
   -- Что он из себя представляет?
   -- Я бы сказал, поладить с ним будет нелегко. Он прибыл в Макао около полуночи на борту фрегата, без всякого уведомления. Через четыре минуты я был вызван к нему. Он предъявил свои полномочия, дал мне прочитать депешу министра иностранных дел -- она, кстати, дословно совпадает со статьей Скиннера; как только этим чертовым газетчикам удается раньше всех знакомиться с секретными документами? и приказал отплыть с рассветом, чтобы немедленно вручить депешу Лонгстраффу. Сказал, что прибудет на Гонконг следом за мной и что Лонгстафф должен покинуть Азию безотлагательно. Что я должен увидеться с адмиралом и генералом и передать им, чтобы они подготовили все для немедленного отплытия на север. -- Монсей с размаху плюхнулся в кресло. -- Ирландец. Что еще я могу сказать?
   -- А почему он не явился прямо сюда?
   -- Нельзя же иметь здесь двух полномочных посланников одновременно -строго против правил, мистер Струан. Благодарение Богу, существует еще такая вещь, как протокол. Я должен сразу же сменить Лонгстаффа на его посту. Как только он покинет гавань, я смогу проинформировать его превосходительство. Тогда и он прибудет.
   Порыв ветра ударил в ставни, и они загремели.
   -- Черт бы побрал этого человека. Он едва не прикончил меня. С таким посланником в Азии поднимется большой шум. Первое, что он сказал, было: "Насколько это касается меня, ваша чертова скала может идти ко дну". Нет, честное слово! Если не возражаете, я вздремну на несколько минут. Что-то я не в себе.
   Горацио застонал, и его опять вырвало.
   -- Дайте ему еще бренди, -- сказал Струан. -- В соседней комнате вы найдете кровать.
   Он спустился вниз посмотреть, как устроилась команда лорки. Матросы уже успели разыскать съестное и выпивку. Те, кто не пил и не ел, спали или пытались заснуть.
   Барометр показывал 29,1 дюйма и продолжал падать.
   -- Господи, да ведь это получается больше чем три десятых дюйма в час, -- заметил юный лейтенант. Он был высокого роста, светловолосый.-- О, кстати, мистер Струан, я -- лейтенант королевского флота Вассерли-Смит. -Струан пожал протянутую руку. -- Спасибо за то, что приютили нас.
   Окно в северной стене распахнулось, и в холл ворвался ветер с дождем. Три матроса захлопнули раму и снова заперли ставни.
   -- Думаю, мне следует взглянуть на свой корабль, -- сказал лейтенант.
   -- Тогда вам лучше смотреть отсюда. -- Струан провел его по коридору к окну, которое было закрыто тяжелыми ставнями, но находилось с подветренной стороны северного ветра. Он осторожно открыл его и выглянул наружу.
   Он увидел "Китайское Облако" и "Отдыхающее Облако", спокойно покачивающиеся на волнах. Лорка лейтенанта поднималась и опускалась, скрипя и скрежеща бортом о сваи, а на востоке горизонт уже исчез. Непроглядная черная мгла. И эта мгла надвигалась на них.
   -- С вашим кораблем все в порядке, лейтенант, в большей безопасности он уже не будет.
   -- Да. -- Молодой офицер бросил последний испуганный взгляд на восточную часть неба и запер ставни -- Это мое первое судно. Я в этих водах всего несколько месяцев. Что происходит при тайфуне?
   -- Из шторма на тебя налетают Повелители Ветров.
   -- А что это такое?
   -- Порывы. Шквалы. Иногда их еще называют Ветрами Дьявола.
   Глава 8
   Первый из Повелителей Ветров промчался по гавани час спустя и обрушился на "Отдыхающее Облако". Якорные канаты с громким треском лопнули, и судно, беспомощное в кромешной тьме, стало сносить. Маусс, сидя в одной из кают, поднял глаза от Библии и возблагодарил Бога за все милости Его и за Хун Хсу-чьюна. Новый шквал опрокинул "Отдыхающее Облако", Маусса швырнуло на перегородку, и он потерял сознание. Ветер гнал корабль, почти лежавший на боку, к берегу. На его пути стояла "Бостонская Принцесса" Купера -Тиллмана. Два корабля яростно столкнулись, бушприт "Отдыхающего Облака" врезался в надводную часть американского судна, оттолкнув его и повредив обшивку, потом плавучий склад Струана развернулся кормой к берегу и понесся дальше. Буря бросила эту громадину на деревню сампанов, потопив десятки крошечных лодочек, и с размаху вынесла на берег. Сотни китайцев тонули, а те, чьи сампаны пока уцелели, сбились в дрожащие кучки под навесами из бамбука. Но следующий Повелитель Ветров унес эти жалкие перекрытия и с ними много семей.
   На "Бостонской Принцессе" Джефф Купер с трудом оторвался от пола главной каюты и помог подняться Шевон. Шторм набирал силу, обрушивая на корабль шквал за шквалом, но его якорные канаты выдерживали натиск.
   -- Ты в порядке? -- прокричал Купер, перекрывая рев урагана.
   -- Кажется, да. О Боже, помоги нам!
   -- Оставайся здесь! -- Купер открыл дверь каюты и стал пробираться через окружавший его кавардак к палубе. Но ветер и горизонтально летящий дождь прогнали его вниз. Он спустился на три палубы и прошел по коридору в трюм. Подняв над головой фонарь, он огляделся. Там, куда ударил бушприт "Китайского Облака", шпангоуты треснули, и швы начали расходиться. Купер вернулся к Шевон.
   -- Все в порядке, -- солгал он. -- Только бы канаты выдержали.
   Повелитель Ветров промчался по Глессинг Пойнту, переломил флагшток и, словно копье, швырнул его в здание, где помещалась контора начальника гавани.
   Флагшток пробил гранитную стену и оторвал Глессингу руку у локтя. Он пронзил все строение насквозь и замер в противоположной стене, отшвырнув Кулума в сторону и забросав Тесс обломками кирпича, щепками и горячими углями из жаровни.
   Дождь и ветер с воем ворвались в разбитые стены, и платье Тесс вспыхнуло. Кулум с трудом поднялся на ноги и начал колотить по горящей материи голыми руками.
   Потушив огонь, он сжал Тесс в объятиях. Она была без сознания. Ее лицо побелело, волосы были опалены с одного края. Он сорвал с нее платье и внимательно осмотрел. Спина была в ожогах.
   В его сознание вдруг ворвался дикий крик. Повернув голову, он увидел Глессинга: кровь хлестала у него из культи.
   А у другой стены он увидел оторванную руку. Кулум поднялся, но не смог сделать ни шага.
   -- Ну же, сделай что-нибудь, Кулум! -- закричал он себе, перекрывая вой ветра.
   Мышцы подчинились ему, он схватил обрывок сигнального фала, перетянул руку выше локтя и остановил кровотечение. Потом попытался решить, что ему делать дальше, и тут вспомнил, что делал его отец, когда был ранен Сергеев.
   -- Очисти рану, -- сказал он вслух. -- Вот что ты должен сделать. Очисти, а потом прижги ее.
   Он нашел чайник. В нем еще оставалась вода, поэтому он сразу опустился на колени рядом с Глессингом и начал промывать кровавый обрубок.
   -- Держись, старина, -- бормотал он, чувствуя, как муки Глессинга разрывают ему душу.
   Тесс, всхлипнув, пришла в себя. Она поднялась на ноги. Ветер кружил по комнате бумаги, флажки, пыль, почти ослепляя ее. Потом ее взгляд очистился, и она закричала.
   Кулум в панике обернулся и увидел ее безумный взгляд, прикованный к оторванной руке Глессинга.
   -- Помоги мне! Разыщи каминные клещи! -- заорал он во всю силу легких.
   Она покачала головой, отшатнулась в истерике, и в следующий миг приступ рвоты перегнул ее буквально пополам.
   -- Найди эти растреклятые клещи! -- в бешенстве проревел Кулум, руки его горели огнем. -- Потом пусть тебя рвет, потом!
   Тесс заставила себя выпрямиться, потрясенная злобой, звучавшей в его голосе. Она принялась искать клещи.
   -- Ради Бога, скорее!
   Наконец она нашла их и, словно в кошмарном сне, протянула Кулуму.
   Он взял ими пылающий уголь и прижал его к культе. Глессинг вскрикнул и потерял сознание. Вонь от горелого мяса была невыносима. Кулум боролся с тошнотой, пока вся культя не была тщательно обработана.
   Потом он отвернул голову в сторону, и его вырвало.