Страница:
Кулум промолчал, но кровь бросилась ему в лицо.
Брок удовлетворенно крякнул.
-- Я почуял это, когда ты встал на якорь, Дирк. Господи, даже еще раньше, когда ты только вошел в гавань. Стало быть, ты не потонул и деньги у тебя есть, чтобы расплатиться, а я в очередной раз проиграл.
-- Когда истекает срок моих векселей?
-- Сегодня, как тебе хорошо известно.
-- Хочешь отсрочить платеж?
-- Если бы не лицо этого парнишки, да и всех на борту, я бы спросил себя, уж не блефуешь ли ты. Может, никакого серебра и нет в твоих трюмах. Но меня не провести. Это написано на каждой роже здесь на корабле, исключая твою -- и Робба. Я приму твой банковский чек сегодня, клянусь Богом. Никакого кредита.
-- После распродажи мы все уладим.
-- До нee. Да, до нее. Лучше тебе быть свободным от всех долгов, прежде чем ты начнешь торговаться на аукционе, -- сказал Брок, сверкая глазом, и его злоба прорвалась наружу -- Ты опять побил меня, да проклянут тебя Господь и дьявол, которому ты служишь, на веки вечные! Но круглый холм будет мой. Он будет мой.
-- Он принадлежит "Благородному Дому". А не тому, кто тащится следом.
Брок поднялся, сжав кулаки.
-- Я еще плюну на твою могилу, клянусь Богом.
-- А я буду плевать на твою компанию с моего холма, клянусь Богом. Еще до захода солнца!
-- Может статься, во всей Азии не наберется столько сокровищ, чтобы заплатить такую цену, клянусь Богом! Желаю здравствовать всем вам.
Брок в ярости ринутся из каюты, и его сапоги застучали по трапу.
Кулум вытер потные руки.
-- Этот холм стал твоей ловушкой, Дирк. Он прекратит торговаться и разорит нас, -- сказал Робб.
-- Да, отец. Я знаю, что он так и сделает. Струан распахнул дверь каюты:
-- Стюард!
-- Да, сэр-р.
-- Мистера Кьюдахи ко мне. Быстро!
-- Есть, сэр-р.
-- Послушай, Дирк, -- продолжал Робб. -- У тебя есть шанс. Сделай с ним то же, что он собирается сделать с тобой. Прекрати вдруг торговаться. Пусть он сам разгребает эту кучу Тогда конец ему. Ему! Не нам!
Струан не произнес ни слова. Раздался стук в дверь, и в каюту торопливо вошел Кьюдахи:
-- Слушаю, сэр-р?
-- Катер на воду. Скажите боцману, пусть доставит мистера Робба и мистера Кулума на "Грозовое Облако". Там он дождется мистера Кулума и отвезет его на флагман. Потом пусть возвращается сюда. Собрать всех на палубе у кормы!
Кьюдахи закрыл за собой дверь.
-- Отец, дядя прав. Ради всех святых, неужели ты не видишь, что этот проклятый пират загнал тебя в ловушку?
-- Тогда нам остается только посмотреть, не вытащат ли нас святые, которых ты помянул, из этой ловушки. Это вопрос лица!
-- Дирк, -- взмолился Робб, -- почему ты не прислушаешься к голосу разума?
-- Сара хочет видеть гебя на борту. Пока о серебре ни слова. И, Кулум, дружок, если Лонгстафф спросит обо мне, скажи только, что я на корабле. Больше ничего.
-- Дирк, это твой единственный шанс...
-- Тебе лучше поторопиться, Робб. Передай мои наилучшие пожелания Саре и детям. -- Он вернулся к вороху бумаг на столе.
Робб знал, что спорить дальше бесполезно. Он молча вышел. Кулум последовал за ним с тоской в сердце. Он понимал, ничто на свете не заставит отступить его отца -- или Брока; "Благородный Дом" поставил все свое будущее на никчемный холмик земли, выросший на никчемной скале. Глупо, кричало все его существо. Почему отец так чертовски, так безнадежно глуп?
Глава 4
В тот же день после полудня Струан стоял рядом с большой палаткой, которую он распорядился поставить на берегу Счастливой Долины. Он смотрел, как капитан Орлов надзирает за матросами, те перетаскивали бочонки из баркаса на берег и укладывали их ровными рядами внутри палатки. Он был настолько поглощен этим, что не слышал, как сзади к нему подошла Мэри Синклер.
Ее лицо обрамлял капор, подвязанный под подбородком. Коричнево-красное суконное платье волочилось по песку, оно было туго перетянуто в галии, придавая фигуре форму песочных часов по моде того времени. Но ткань была низкого качества, а покрой старомодным. Мэри прятала руки в потертую муфту, на плечи она набросила серую шаль, которая очень шла к ее глазам. Она выглядела аккуратной, невзрачной, бедной, замкнутой и полной достоинства.
-- Привет, Тай-Пэн, -- сказала она.
Струан, вздрогнув, вышел из состояния задумчивости. -- О, привет, Мэри. Ты выглядишь очаровательно.
-- Благодарю вас. добрый сэр, -- сказала Мэри с мимолетной улыбкой. Она сделала изящный книксен. -- Это такая высокая похвала для бедной девушки.
Пляж и долина быстро заполнялись торговцами, их женами и детьми -- все в праздничном настроении, приодетые к случаю. Они обменивались друг с другом приветствиями и громко переговаривались Группы солдат и матросов -- все офицеры в парадной форме -- расположились в разных местах долины. Баркасы постоянно доставляли на берег новые семьи и офицеров. В прибрежной полосе, сбившись в кучки, ловили рыбу ресколько сампанов, а к западу шумной толпой стоили любопытные китайцы, отделенные от долины кордоном из морских пехотинцев.
Столик аукционера поставили на небольшом возвышении в пятидесяти ярдах от палатки Струана, и, взглянув туда, шотландец заметил неподалеку от него Гордона Чена. Молодой человек тут же поклонился ему. Струан понял, что его сын хочет поговорить с ним и поэтому, должно быть, уже долгое время терпеливо ждет, когда предоставится возможность сделать это, не привлекая к себе внимания.
-- Здравствуй, Гордон. Я освобожусь через минуту, -- крикнул он.
-- Благодарю вас, сэр, -- откликнулся Гордон, кланяясь снова.
Струан увидел Робба, прогуливающегося с Сарой. Сара ступала грузно, с напряженным лицом. Рядом с ними резвилась Карен. Струан поискал глазами Кулума, но не нашел его и решил, что тот все еще на флагмане. Потом он вдруг увидел ею, занятого оживленной беседой с Глессингом. Cтpyaну показалось странным, что Кулум не подошел к палатке сразу же, как только прибыл на берег.
-- Прошу прощения, Тай-Пэн, мисс Синклер, -- сказал Орлов. -- Все бочонки на берегу.
-- Надеюсь, что так, капитан Орлов, -- лукаво улыбнулась Мэри. --Я слышала, вы перетаскивали их с баркаса последние два часа без перерыва. Вы хотите споить все европейское население острова, мистер Струан?
Струан коротко хохотнул.
-- Нет. Благодарю вас, капитан.
Орлов отдал честь Мэри и скрылся в палатке с несколькими матросами. Другие собрались вокруг нее, одна группа села рядом на берегу и принялась играть в кости.
-- Ты пришла рано, Мэри. Торги начнутся не раньше, чем через час.
-- Капитан Глессинг был настолько любезен, что предложил проводить меня на берег, -- сказала она. -- Давайте пройдемся немного, если вы не возражаете.
-- Конечно, -- ответил Струан, уловив тревожную нотку в ее голосе. Они не спеша пошли в глубь острова.
Внизу в долине было сыро, вчерашний дождь оставил после себя широкие зеркальные лужи. От небольшого водопада, петляя, сбегал тихий ручеек. К шуму прибоя добавлялось неумолчное жужжание мух, стрекоз, пчел и слепней. Лучи солнца несли с собой обещание весны.
Когда они отошли достаточно далеко, Мэри остановилась.
-- Во-первых, я хотела сказать вам, как больно мне было услышать о вашей утрате.
-- Спасибо, Мэри.
-- Я пыталась увидеться с вами до того, как вы отбыли в Кантон.
-- Я помню. У тебя доброе сердце.
-- Вчера вечером я попробовала попасть на ваш клипер. Мне хотелось знать, как вы себя чувствуете. Это был плохой йосс.
-- Да. Но это позади. В прошлом.
-- В прошлом. Однако я читаю боль на вашем лице. Другие не видят ее, но я вижу.
-- А как дела у тебя? -- спросил он, пораженный, как всегда, тем, что Мэри могла выглядеть такой обыкновенной -- милой, нежной, такой, какой она должна была быть, но не была. Мне следовало бы презирать ее, подумал он, но вопреки всему она мне нравится.
-- Жизнь стала интересной. На некоторое время. -- Мэри оглянулась на пляж. Брок, Горт и Нагрек Тум, Элиза Брок и ее дочери сходили на берег из своего баркаса. -- Я рада, что вы опять побили Брока. Так рада.
-- А разве я его побил? Мэри прищурилась:
-- Сорок лаков серебра? Четыре монеты?
-- Откуда тебе извесшо об этом?
-- Неужели вы забыли, Тай-Пэн? У меня есть друзья в высоких сферах. -Она произнесла это самым обычным тоном. Но когда она была рядом с Тай-Пэном, эти "друзья" вызывали у нее презрение.
-- У кого хранятся другие половинки монет, кто эти люди?
-- Вы хотите, чтобы я узнала?
-- Может быть, я думаю, что это тебе уже известно.
-- Ах, Тай-Пэн, вам действительно нет равных. -- Ее голос потеплел еще больше. -- Я знаю, где находятся две. Когда выясню про остальные, я вам сообщу.
-- А у кого две первых?
-- Если бы вам удалось устроить кому-то такой огромный заем, сколько бы половинок вы оставили себе?
-- Все до одной. Да, клянусь Богом, все до одной. У Дзин-куа их две?
-- Одна. -- Она поиграла шалью и поправила ее на плечах. -- Сейчас в Кантоне находятся четыре тысячи "знаменосцев". И большая армада брандеров. Наш флот должен подвергнуться нападению, если попытается атаковать форты Бог. И еще один флот ждет в пятидесяти милях к северу. Имя By Квок говорит вам о чем-нибудь?
Струан притворился, что пытается вспомнить, но на самом деле он был потрясен. До встречи со Скраггером он сам никогда не слышал о By Квоке. О By Фан Чое, его отце -- конечно, но не о сыне. Маусс не был посвящен ни в то, ято происходило на большой джонке, ни в то, что сказал Скраггер, Знали обо всем только Кулум и Робб. От них Мэри никак не могла узнать о By Квоке. Значит, она должна была получить эти сведения от самого By Квока -- или от Дзин-куа. Но каким образом? -- Имя как имя, -- сказал он наконец. -- Почему ты спросила?
-- By Квок -- старший сын By Фан Чоя.
-- Пиратского предводителя? Белого Лотоса? -- Струан изобразил на лице удивление.
-- Я обожаю шокировать вас, -- весело сказала она. -- Так вот, император через Хоппо в Кантоне тайно предложил By Квоку и By Фан Чою должности мандаринов. И еще генерал-губернаторство в провинции Фукьен -- и на Формозе. В обмен за нападение на корабли в гавани Гонконга. Всем их флотом.
-- На какой день назначено нападение? -- На этот раз его шок был неподдельным.
-- Они еще не приняли предложения. Как говорят китайцы, "переговоры продолжаются".
Может ли быть так, что By Квок просил об услугах лишь я отвода глаз, спрашивал себя Струан. Дьявольская интрига внутри еще одной интриги, чтобы усыпить его бдительность и покрепче захлопнуть дверцу западни? Причем здесь тогда монета? Стали бы они рисковать всем своим флотом? Три тысячи джонок с пиратским сбродом на боргу могли бы -покончить с нами -- может быть!
-- А ты узнаешь, если они примут... если нападение все-таки состоится?
-- Я не уверена, но думаю, что да. Однако это еще не все, Тай-Пэн. Да будет вам известно, что вознаграждение за вашу голову удвоено. Назначено вознаграждение и за Кулума тоже. Десять тысяч долларов. Вообще за каждого англичанина. Джорджа Глессинга, Лонгстаффа, Брока. -- Ее голос упал: -- И за Мэй-мэй, Дункана и Кейт. Если их захватят живыми.
-- Что?!
-- Я услышала об этом три дня назад. Вас здесь не было, поэтому я с первым же судном поспешила в Макао, но вы уже уехали оттуда. Так что я отправилась прямо к Мэй-мэй. Я сказала ей, что меня послали вы, что вам стало известно, будто ей и детям грозит опасность. Затем я повидала вашего компрадора и передала ему, от вашего имени, чтобы он забрал Мэй-мэй с детьми к себе, добавив, что если с ними случится что-нибудь до вашего возвращения, вы повесите его самого, его детей и детей его детей.
-- Что ответил Чен Шень?
-- Он просил передать, что вам нечего бояться. Я проводила Мэй-мэй и детей в его дом, потом вернулась на Гонконг. Думаю, на время они в безопасности.
-- Он знает про серебро?
-- Разумеется. Часть его, очень маленькая часть, принадлежит ему. Разве он мог бы найти более выгодное применение своим деньгам?
-- Кто еще давал серебро?
-- Я знаю о Чен Шене, Дзин-куа, купцах Ко-хонга -- каждый внес свою долю. Это составило около пятнадцати лаков. Насчет остального я не уверена. Вероятно, маньчжурские мандарины.
-- Ти-сен?
-- Нет. Он в совершенной немилости. Все его богатство отошло в императорскую казну. Купцы Ко-хонга считают, что оно оценивалось в две тысячи лаков. Золотом.
-- Так Чен Шень сказал, что присмотрит за Мэй-мэй и детьми?
-- Да. Теперь, когда вы снова богаты, он готов отвечать за них жизнью своей матери. По крайней мере, какое-то время.
-- Подожди меня здесь, Мэри. -- Струан повернул к пляжу. Он нашел глазами Маусса, окрикнул его, подзывая рукой, и заторопился ему навстречу.
-- Вольфганг, разыщи Орлова и отправляйся на "Китайском Облаке" в Макао. Забери Мэй-мэй и детей и привези их вместе с амой сюда. На всех парусах. Оставь Кьюдахи присматривать за палаткой.
-- Привезти их сюда, на остров?
-- Да. Вы должны вернуться к завтрашнему дню. Они живут у Чен Шеня.
-- Привезти их сюда? Открыто?
-- Да, клянусь Богом! Отправляйся немедленно.
-- Я не стану этого делать, Тай-Пэн. В открытую -- нет. Вы же этим погубите себя. Вы ведь знаете, что перед вами захлопнутся все двери, вы станете изгоем.
-- Мандарины назначили награду за их головы. Торопись!
-- Gott im Himmel! -- Маусс нервно подергал себя за бороду. -- Я тайно доставлю их на корабль и возьму с Орлова клятву держать язык за зубами. Gott im Himmel, прости меня, несчастного грешника.
Струан вернулся к Мэри.
-- Кто сообщил тебе о похищении, Мэри?
-- Вы не знаете этого человека.
-- Ты подвергаешь себя большой опасности, девочка. Получаешь информацию, а потом сама же начинаешь действовать.
-- Я очень осторожна.
-- Оставь Макао раз и навсегда. Избавься от той жизни, пока у тебя есть эта. Твой йосс не может длиться вечно.
-- Давайте лучше поговорим о вас, Тай-Пэн. Вы не можете выставлять здесь напоказ свою любовницу.
-- Она и дети будут в безопасности на борту моего клипера, а это единственное, что имеет значение
-- Только не в нашем обществе, клянусь Богом, и вы это знаете. Они уничтожат вас, Тай-Пэн, -- даже вас, -- если вы пойдете против их проклятых правил. Они должны будут сделать это. Она китаянка.
-- Чума на них!
-- Да. Но это проклятие прозвучит одиноко, а вам нужно думать о своем доме. Пока Мэй-мэй существует только для вас; им она не опасна -- то, чего не видно, не существует. Я не могу давать вам советы -- вы знаете это лучше, чем кто-либо, но я умоляю вас, пусть о ней никто не узнает.
-- Я следовал этому правилу раньше, буду следовать ему и впредь -- до тех Пор, пока им ничто не угрожает. Я обязан тебе услугой, Мэри.
-- Да. -- В ее глазах вспыхнул странный огонек. -- Я согласна ее принять.
-- Назови ее.
-- Все, что я попрошу?
-- Назови ее.
-- Не теперь. Когда она мне будет нужна, я обращусь к вам. Да. Когда-нибудь мне понадобится ваша помощь. -- Потом она добавила небрежно: -Вам следовало бы быть более осторожным с такими обещаниями, Тай-Пэн. Я женщина, а женский ум очень не похож на мужской.
-- Это верно, -- ответил он и улыбнулся.
-- У вас такая чудесная улыбка, Тай-Пэн.
-- Благодарю вас, добрая леди. -- Он изящно поклонился. -- Это такая высокая похвала для бедного Тай-Пэна. -- Он взял ее под руку, и они направились к пляжу. -- Кто сказал тебе о Мэй-мэй и о детях?
-- Мы договорились два года назад, что источники моей информации священны и неприкосновенны.
-- Постарайся обойтись без таких длинных слов.
-- Я рада, что наконец встретилась с Мэй-мэй. Она так прекрасна. И дети тоже. -- Мэри чувствовала себя согретой прикосновением его руки.
-- А есть хоть какая-нибудь вероятность, что твоя информация неверна?
-- Нет. Похищение за выкуп -- древний китайский обычай.
-- Гнусный обычай. Покушаться на женщин и детей. -- Струан какое-то время шел молча. -- Как долго ты собираешься пробыть здесь?
-- Несколько дней. Горацио... Горацио немного теряется, когда остается один. Кстати, Чен Шень, конечно, знает, что я говорю на кантонском. Теперь об этом знает и Мэй-мэй. Я попросила ее сохранить это в секрете. Она ведь никому не расскажет, правда?
-- Нет. На этот счет можешь не беспокоиться. Но я ей напомню о твоей просьбе. -- Он заставил себя не думать о Мэй-мэй, детях, By Квоке, брандерах и оставшихся трех половинках монет. -- Один секрет заслуживает другого. "Благородный Дом" дает бал через тридцать дней. Разумеется, вы приглашены.
-- Какая замечательная идея!
-- Мы назначили приз. Тысяча гиней для леди в самом красивом платье.
-- Боже милостивый, Тай-Пэн, да вам глаза выцарапают!
-- Судьей будет Аристотель.
-- Все равно выцарапают. -- Ее глаза вдруг словно поменяли цвет. -- Вам не следует забывать об одной вещи: вы теперь самый завидный жених во всей Азии.
-- Что?
Ее смех прозвучал почти насмешливо.
-- Лучше вам поторопиться с выбором супруги, пока еще есть время. Немало красоток будут вертеть у вас перед носом кружевными панталончиками, и немало мамаш принарядят своих дочек, чтобы пропихнуть их к вам в постель.
-- Как только у тебя язык поворачивается говорить такое?
-- Ну что же, смотрите не говорите потом, что вас не предупреждали. Тысяча гиней? Думаю, я бы хотела выиграть такой приз. -- Ее настроение неожиданно изменилось. -- У меня есть деньги, чтобы купить такое платье, как вам хорошо известно, но если я это сцелаю, то... то что станется с той Мэри Синклер, к которой все привыкли? Каждому известно, что мы бедны, как кули.
-- Но я не вижу, что мешало бы мне подарить тебе красивое, модное платье. По крайней мере, ничто не запрещает мне предложить его тебе через Горацио. Как ты думаешь?
-- Кровь господня, Тай-Пэн, неужели вы бы это сделали? Я верну вам деньги.
-- Если ты прекратишь сквернословить, да. Только никаких денег: подарок есть подарок. -- Он задумчиво посмотрел на нее: -- Ты когда-нибудь вспоминаешь о своей бабушке Вильгельмине?
-- О ком, о ком?
-- О двоюродной тете твоей матери, которая в свое время уехала к мужу. В Голландию.
-- Кто это?
-- Наследница своего мужа. Как раз такая, которая могла бы оставить тебе много денег.
-- У меня нет родственников в Голландии.
-- Наверное, мать просто забыла рассказать тебе о ней. Может быть, какой-нибудь адвокат из Амстердама смог бы известить тебя, что ты получила наследство. -- Он закурил сигару. -- Став богатой наследницей, ты смогла бы тратить деньги открыто. Разве нет?
-- Но... но... -- У нее перехватило дыхание. -- А как же быть с Горацио?
-- Тетя Вильгельмина могла бы оставить ему две тысячи гиней. Основной капитал -- тебе. По-настоящему она любила только отпрысков женского пола. Твоя матушка была ее любимицей. Странно, что никто не говорил о ней ни тебе, ни Горацио. Бедная тетушка Вильгельмина. Она скончалась вчера.
Глаза у Мэри сделались огромными от возбуждения.
-- Неужели это возможно, Тай-Пэн? Вы бы взялись за это?
-- Письмо до Лондона идет три месяца. Месяц на то, чтобы все подготовить в Голландии. Три месяца на ответ. Через семь месяцев ты станешь наследницей. Но до того времени тебе лучше прилежно играть роль церковной мышки. И не забудь очень удивиться, когда все это произойдет.
-- Да. Простите, я... все это так... о, не беспокойтесь. Не беспокойтесь. Если я сейчас немножко сойду с ума и разрыдаюсь или закричу... Я боготворю вас, Тай-Пэн.
Его улыбка погасла.
-- Пожалуйста, прошу, не говори таких вещей!
-- Я никогда не говорила этого раньше и. возможно, никогда не повторю этого впредь. Но для меня вы -- Бог -- Она повернулась и пошла в глубь острова одна.
Струан несколько мгновений смотрел ей вслед, потом направился к Гордону Чену. С каждым днем мальчик все больше становится похож на китайца, подумал он. В море баркас с Орловом и Мауссом был все еще далеко от "Китайскою Облака". Торопитесь, клянусь Богом!
Его перехватил Скиннер. Редактор выглядел озабоченным.
-- Добрый день, мистер Струан.
-- О, здравствуйте, мистер Скиннер.
-- Сегодня великий день для Востока, не правда ли?
-- Да. Извините, но мне нужно...
-- Я задержу вас буквально на секунду, мистер Струан. Я пытался увидеться с вами вчера вечером. -- Скиннер понизил голос. Он потел больше обычного, и пахло от него так же невыносимо, как и всегда. -- Если память мне не изменяет, сегодня истекает срок векселям "Благородного Дома".
-- Не изменяет? В самом деле?
-- Они будут оплачены?
-- У вас вдруг возникли какие-то сомнения на этот счет мистер Скиннер?
-- Ходят слухи. О серебре.
-- Я их тоже слышал.
-- Надеюсь, они подтвердятся. Я бы расстроился, если бы у "Ориентл Тайме" сменился владелец.
-- Я бы тоже. Сегодня вечером у меня будет для вас нечто интересное. А сейчас, надеюсь, вы извините меня?
Скиннер увидел, как Струан подошел к Гордону Чену и пожалел, что не может слышать их разговора. Тут он заметил Брока и его семейство, беседующих с Нагреком Тумом. Это действительно великий день, радостно подумал он, грузно зашагав в их сторону. Кому же достанется круглый холм?
-- Я был так огорчен, узнав о вашей утрате, сэр, -- говорил между тем Гордон Чен. -- Я пытался увиделся с вами, но не сумет исполнить свой долг. Я вознес молитву.
-- Спасибо.
-- Мать просила передать вам, что будет соблюдать положенные сто дней траура.
-- Пожалуйста, скажи ей, что в этом нет нужды, -- попросил Струан. зная, что Кай-сун все равно сделает по-своему. -- А теперь, как идут твои дела со времени нашей последней встречи?
-- Ничего особенного не произошло. Я старался помочь Чен Шеню отыскать кредит для компании, сэр. Но боюсь, наши старания не увенчались успехом. -Beтep взметнул ею косичку и стал играть ею.
-- Найти кредит -- очень трудное дело, -- заметил Струан.
-- Да, действительно. Мне очень жаль. -- Гордон Чен подумал о невероятном количестве серебра в трюме "Китайского Облака", и его охватило чувство восхищения своим отцом. Сегодня утром до нею дошли слухи о серебре, и они совпадали с теми, которые еще раньше просочились в Тай Пинь Шан, слухи о том, что Тай-Пэн вывез слитки из Кантона под самым носом у ненавистных маньчжуров. Но Гордон ни словом не обмолвился о возрождении "Благородного Дома", поскольку это было бы невежливо.
-- Возможно, пришло время открыть и тебе небольшой кредит. Может быть, мне удастся ею устроить. Скажем, один лак серебром.
Гордон Чен часто заморгал, открыв рот.
-- Это огромный кредит, сэр.
-- Ты возьмешь себе одну четвертую часть прибыли, я возьму три.
-- Это было бы очень справедливо, сэр, -- произнес Гордон, приходя в себя и быстро собираясь с мыслями. -- Очень щедро. В такие тяжелые времена, как теперь, просто очень справедливо. Но если бы я должен был получать две трети, а вы одну, это помогло бы мне значительно увеличить вашу прибыль Очень значительно.
-- Я и так ожидаю, что прибыль будет значительной. -- Струан отбросил сигару и заговорил серьезно: -- Мы станем партнерами. Прибыль будем делить поровну. Мы заключим с тобой джентльменское соглашение. Для всех оно должно оставаться тайной. Ты будешь вести книги и отчитываться предо мной ежемесячно Согласен?
-- Согласен. Поистине, вы слишком щедры ко мне, сэр. Благодарю вас.
-- Приезжай сегодня вечером, я передам тебе необходимые бумаги. Я буду на "Китайском Облаке".
Гордон Чен был так счастлив, что ему хотелось прыгать и кричать от радости. Он не знал, чем объяснить такую невероятную щедрость отца. Но был уверен, что свой лак он теперь обязательно получит, и эти деньги умножатся во сто, в тысячу крат. Если йосс поможет, добавил он быстро. Тут он вспомнил о Хун Мун Тонге и задумался, не вступит ли верность тонгу в противоречие с преданностью отцу. И ее ни это случится, какое из чувств возобладает. -- Я не могу найти слов, чтобы выразить вам свою благодарность, сэр. Может ли это соглашение вступить в силу теперь же?
-- Да. Полагаю, ты захочешь принять участие в аукционе.
-- Я уже думал... -- начал было Гордон Чен и вдруг замолчал.
К ним с решительным выражением лица приближался Кулум.
-- Привет, Кулум, -- сказал Струан.
-- Здравствуй, отец.
-- Познакомься, это Гордон Чен. Мой сын Кулум, -- представил их друг другу Струан, чувствуя на себе изумленные взгляды притихшей толпы на пляже.
Гордон Чен поклонился:
-- Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр.
-- Гордон -- твой сводный брат, Кулум, -- произнес Струан,
-- Я знаю. -- Кулум протянул руку. -- Рад нашему знакомству.
Оглушенный словами Струана, Гордон слабо пожал протянутую руку. -Спасибо. Спасибо вам большое.
-- Сколько вам лет, Гордон? -- спросил Кулум.
-- Двадцать, сэр.
-- Сводным братьям полагается называть друг друга по имени, не так ли?
-- Если вам так угодно.
-- Мы должны ближе узнать друг друга. -- Кулум повернулся к Струану, глубоко пораженному тем, что его сын вот так при всех, открыто признал молодого евразийца своим братом. -- Извини, что помешал вам, отец. Я просто хотел познакомиться с Гордоном, -- сказал он и удалился.
Струан почувствовал, как окружавшая их тишина лопнула и замерший было пляж снова ожил. И он с удивлением заметил, что по щекам Гордона катятся слезы.
-- Простите... мне... я ждал этого всю свою жизнь, мистер Струан. Благодарю вас. Благодарю вас, -- произнес Гордон едва слышно.
-- Большинство людей зовут меня Тай-Пэном, парень. Давай забудем "мистера Струана".
-- Да, Тай-Пэн. -- Гордон поклонился и зашагал прочь.
Струан направился вслед за Кулумом, но вдруг увидел, как к берегу подошел катер Лонгстаффа. В катере, кроме капитан-суперинтенданта, находились адмирал и группа морских офицеров. А также Горацио.
Хорошо, подумал Струан. Теперь Брок. Он помахал рукой Роббу и показал на Брока. Робб кивнул, оставил Сару и догнал Кулума. Вместе они присоединились к Струану.
Брок удовлетворенно крякнул.
-- Я почуял это, когда ты встал на якорь, Дирк. Господи, даже еще раньше, когда ты только вошел в гавань. Стало быть, ты не потонул и деньги у тебя есть, чтобы расплатиться, а я в очередной раз проиграл.
-- Когда истекает срок моих векселей?
-- Сегодня, как тебе хорошо известно.
-- Хочешь отсрочить платеж?
-- Если бы не лицо этого парнишки, да и всех на борту, я бы спросил себя, уж не блефуешь ли ты. Может, никакого серебра и нет в твоих трюмах. Но меня не провести. Это написано на каждой роже здесь на корабле, исключая твою -- и Робба. Я приму твой банковский чек сегодня, клянусь Богом. Никакого кредита.
-- После распродажи мы все уладим.
-- До нee. Да, до нее. Лучше тебе быть свободным от всех долгов, прежде чем ты начнешь торговаться на аукционе, -- сказал Брок, сверкая глазом, и его злоба прорвалась наружу -- Ты опять побил меня, да проклянут тебя Господь и дьявол, которому ты служишь, на веки вечные! Но круглый холм будет мой. Он будет мой.
-- Он принадлежит "Благородному Дому". А не тому, кто тащится следом.
Брок поднялся, сжав кулаки.
-- Я еще плюну на твою могилу, клянусь Богом.
-- А я буду плевать на твою компанию с моего холма, клянусь Богом. Еще до захода солнца!
-- Может статься, во всей Азии не наберется столько сокровищ, чтобы заплатить такую цену, клянусь Богом! Желаю здравствовать всем вам.
Брок в ярости ринутся из каюты, и его сапоги застучали по трапу.
Кулум вытер потные руки.
-- Этот холм стал твоей ловушкой, Дирк. Он прекратит торговаться и разорит нас, -- сказал Робб.
-- Да, отец. Я знаю, что он так и сделает. Струан распахнул дверь каюты:
-- Стюард!
-- Да, сэр-р.
-- Мистера Кьюдахи ко мне. Быстро!
-- Есть, сэр-р.
-- Послушай, Дирк, -- продолжал Робб. -- У тебя есть шанс. Сделай с ним то же, что он собирается сделать с тобой. Прекрати вдруг торговаться. Пусть он сам разгребает эту кучу Тогда конец ему. Ему! Не нам!
Струан не произнес ни слова. Раздался стук в дверь, и в каюту торопливо вошел Кьюдахи:
-- Слушаю, сэр-р?
-- Катер на воду. Скажите боцману, пусть доставит мистера Робба и мистера Кулума на "Грозовое Облако". Там он дождется мистера Кулума и отвезет его на флагман. Потом пусть возвращается сюда. Собрать всех на палубе у кормы!
Кьюдахи закрыл за собой дверь.
-- Отец, дядя прав. Ради всех святых, неужели ты не видишь, что этот проклятый пират загнал тебя в ловушку?
-- Тогда нам остается только посмотреть, не вытащат ли нас святые, которых ты помянул, из этой ловушки. Это вопрос лица!
-- Дирк, -- взмолился Робб, -- почему ты не прислушаешься к голосу разума?
-- Сара хочет видеть гебя на борту. Пока о серебре ни слова. И, Кулум, дружок, если Лонгстафф спросит обо мне, скажи только, что я на корабле. Больше ничего.
-- Дирк, это твой единственный шанс...
-- Тебе лучше поторопиться, Робб. Передай мои наилучшие пожелания Саре и детям. -- Он вернулся к вороху бумаг на столе.
Робб знал, что спорить дальше бесполезно. Он молча вышел. Кулум последовал за ним с тоской в сердце. Он понимал, ничто на свете не заставит отступить его отца -- или Брока; "Благородный Дом" поставил все свое будущее на никчемный холмик земли, выросший на никчемной скале. Глупо, кричало все его существо. Почему отец так чертовски, так безнадежно глуп?
Глава 4
В тот же день после полудня Струан стоял рядом с большой палаткой, которую он распорядился поставить на берегу Счастливой Долины. Он смотрел, как капитан Орлов надзирает за матросами, те перетаскивали бочонки из баркаса на берег и укладывали их ровными рядами внутри палатки. Он был настолько поглощен этим, что не слышал, как сзади к нему подошла Мэри Синклер.
Ее лицо обрамлял капор, подвязанный под подбородком. Коричнево-красное суконное платье волочилось по песку, оно было туго перетянуто в галии, придавая фигуре форму песочных часов по моде того времени. Но ткань была низкого качества, а покрой старомодным. Мэри прятала руки в потертую муфту, на плечи она набросила серую шаль, которая очень шла к ее глазам. Она выглядела аккуратной, невзрачной, бедной, замкнутой и полной достоинства.
-- Привет, Тай-Пэн, -- сказала она.
Струан, вздрогнув, вышел из состояния задумчивости. -- О, привет, Мэри. Ты выглядишь очаровательно.
-- Благодарю вас. добрый сэр, -- сказала Мэри с мимолетной улыбкой. Она сделала изящный книксен. -- Это такая высокая похвала для бедной девушки.
Пляж и долина быстро заполнялись торговцами, их женами и детьми -- все в праздничном настроении, приодетые к случаю. Они обменивались друг с другом приветствиями и громко переговаривались Группы солдат и матросов -- все офицеры в парадной форме -- расположились в разных местах долины. Баркасы постоянно доставляли на берег новые семьи и офицеров. В прибрежной полосе, сбившись в кучки, ловили рыбу ресколько сампанов, а к западу шумной толпой стоили любопытные китайцы, отделенные от долины кордоном из морских пехотинцев.
Столик аукционера поставили на небольшом возвышении в пятидесяти ярдах от палатки Струана, и, взглянув туда, шотландец заметил неподалеку от него Гордона Чена. Молодой человек тут же поклонился ему. Струан понял, что его сын хочет поговорить с ним и поэтому, должно быть, уже долгое время терпеливо ждет, когда предоставится возможность сделать это, не привлекая к себе внимания.
-- Здравствуй, Гордон. Я освобожусь через минуту, -- крикнул он.
-- Благодарю вас, сэр, -- откликнулся Гордон, кланяясь снова.
Струан увидел Робба, прогуливающегося с Сарой. Сара ступала грузно, с напряженным лицом. Рядом с ними резвилась Карен. Струан поискал глазами Кулума, но не нашел его и решил, что тот все еще на флагмане. Потом он вдруг увидел ею, занятого оживленной беседой с Глессингом. Cтpyaну показалось странным, что Кулум не подошел к палатке сразу же, как только прибыл на берег.
-- Прошу прощения, Тай-Пэн, мисс Синклер, -- сказал Орлов. -- Все бочонки на берегу.
-- Надеюсь, что так, капитан Орлов, -- лукаво улыбнулась Мэри. --Я слышала, вы перетаскивали их с баркаса последние два часа без перерыва. Вы хотите споить все европейское население острова, мистер Струан?
Струан коротко хохотнул.
-- Нет. Благодарю вас, капитан.
Орлов отдал честь Мэри и скрылся в палатке с несколькими матросами. Другие собрались вокруг нее, одна группа села рядом на берегу и принялась играть в кости.
-- Ты пришла рано, Мэри. Торги начнутся не раньше, чем через час.
-- Капитан Глессинг был настолько любезен, что предложил проводить меня на берег, -- сказала она. -- Давайте пройдемся немного, если вы не возражаете.
-- Конечно, -- ответил Струан, уловив тревожную нотку в ее голосе. Они не спеша пошли в глубь острова.
Внизу в долине было сыро, вчерашний дождь оставил после себя широкие зеркальные лужи. От небольшого водопада, петляя, сбегал тихий ручеек. К шуму прибоя добавлялось неумолчное жужжание мух, стрекоз, пчел и слепней. Лучи солнца несли с собой обещание весны.
Когда они отошли достаточно далеко, Мэри остановилась.
-- Во-первых, я хотела сказать вам, как больно мне было услышать о вашей утрате.
-- Спасибо, Мэри.
-- Я пыталась увидеться с вами до того, как вы отбыли в Кантон.
-- Я помню. У тебя доброе сердце.
-- Вчера вечером я попробовала попасть на ваш клипер. Мне хотелось знать, как вы себя чувствуете. Это был плохой йосс.
-- Да. Но это позади. В прошлом.
-- В прошлом. Однако я читаю боль на вашем лице. Другие не видят ее, но я вижу.
-- А как дела у тебя? -- спросил он, пораженный, как всегда, тем, что Мэри могла выглядеть такой обыкновенной -- милой, нежной, такой, какой она должна была быть, но не была. Мне следовало бы презирать ее, подумал он, но вопреки всему она мне нравится.
-- Жизнь стала интересной. На некоторое время. -- Мэри оглянулась на пляж. Брок, Горт и Нагрек Тум, Элиза Брок и ее дочери сходили на берег из своего баркаса. -- Я рада, что вы опять побили Брока. Так рада.
-- А разве я его побил? Мэри прищурилась:
-- Сорок лаков серебра? Четыре монеты?
-- Откуда тебе извесшо об этом?
-- Неужели вы забыли, Тай-Пэн? У меня есть друзья в высоких сферах. -Она произнесла это самым обычным тоном. Но когда она была рядом с Тай-Пэном, эти "друзья" вызывали у нее презрение.
-- У кого хранятся другие половинки монет, кто эти люди?
-- Вы хотите, чтобы я узнала?
-- Может быть, я думаю, что это тебе уже известно.
-- Ах, Тай-Пэн, вам действительно нет равных. -- Ее голос потеплел еще больше. -- Я знаю, где находятся две. Когда выясню про остальные, я вам сообщу.
-- А у кого две первых?
-- Если бы вам удалось устроить кому-то такой огромный заем, сколько бы половинок вы оставили себе?
-- Все до одной. Да, клянусь Богом, все до одной. У Дзин-куа их две?
-- Одна. -- Она поиграла шалью и поправила ее на плечах. -- Сейчас в Кантоне находятся четыре тысячи "знаменосцев". И большая армада брандеров. Наш флот должен подвергнуться нападению, если попытается атаковать форты Бог. И еще один флот ждет в пятидесяти милях к северу. Имя By Квок говорит вам о чем-нибудь?
Струан притворился, что пытается вспомнить, но на самом деле он был потрясен. До встречи со Скраггером он сам никогда не слышал о By Квоке. О By Фан Чое, его отце -- конечно, но не о сыне. Маусс не был посвящен ни в то, ято происходило на большой джонке, ни в то, что сказал Скраггер, Знали обо всем только Кулум и Робб. От них Мэри никак не могла узнать о By Квоке. Значит, она должна была получить эти сведения от самого By Квока -- или от Дзин-куа. Но каким образом? -- Имя как имя, -- сказал он наконец. -- Почему ты спросила?
-- By Квок -- старший сын By Фан Чоя.
-- Пиратского предводителя? Белого Лотоса? -- Струан изобразил на лице удивление.
-- Я обожаю шокировать вас, -- весело сказала она. -- Так вот, император через Хоппо в Кантоне тайно предложил By Квоку и By Фан Чою должности мандаринов. И еще генерал-губернаторство в провинции Фукьен -- и на Формозе. В обмен за нападение на корабли в гавани Гонконга. Всем их флотом.
-- На какой день назначено нападение? -- На этот раз его шок был неподдельным.
-- Они еще не приняли предложения. Как говорят китайцы, "переговоры продолжаются".
Может ли быть так, что By Квок просил об услугах лишь я отвода глаз, спрашивал себя Струан. Дьявольская интрига внутри еще одной интриги, чтобы усыпить его бдительность и покрепче захлопнуть дверцу западни? Причем здесь тогда монета? Стали бы они рисковать всем своим флотом? Три тысячи джонок с пиратским сбродом на боргу могли бы -покончить с нами -- может быть!
-- А ты узнаешь, если они примут... если нападение все-таки состоится?
-- Я не уверена, но думаю, что да. Однако это еще не все, Тай-Пэн. Да будет вам известно, что вознаграждение за вашу голову удвоено. Назначено вознаграждение и за Кулума тоже. Десять тысяч долларов. Вообще за каждого англичанина. Джорджа Глессинга, Лонгстаффа, Брока. -- Ее голос упал: -- И за Мэй-мэй, Дункана и Кейт. Если их захватят живыми.
-- Что?!
-- Я услышала об этом три дня назад. Вас здесь не было, поэтому я с первым же судном поспешила в Макао, но вы уже уехали оттуда. Так что я отправилась прямо к Мэй-мэй. Я сказала ей, что меня послали вы, что вам стало известно, будто ей и детям грозит опасность. Затем я повидала вашего компрадора и передала ему, от вашего имени, чтобы он забрал Мэй-мэй с детьми к себе, добавив, что если с ними случится что-нибудь до вашего возвращения, вы повесите его самого, его детей и детей его детей.
-- Что ответил Чен Шень?
-- Он просил передать, что вам нечего бояться. Я проводила Мэй-мэй и детей в его дом, потом вернулась на Гонконг. Думаю, на время они в безопасности.
-- Он знает про серебро?
-- Разумеется. Часть его, очень маленькая часть, принадлежит ему. Разве он мог бы найти более выгодное применение своим деньгам?
-- Кто еще давал серебро?
-- Я знаю о Чен Шене, Дзин-куа, купцах Ко-хонга -- каждый внес свою долю. Это составило около пятнадцати лаков. Насчет остального я не уверена. Вероятно, маньчжурские мандарины.
-- Ти-сен?
-- Нет. Он в совершенной немилости. Все его богатство отошло в императорскую казну. Купцы Ко-хонга считают, что оно оценивалось в две тысячи лаков. Золотом.
-- Так Чен Шень сказал, что присмотрит за Мэй-мэй и детьми?
-- Да. Теперь, когда вы снова богаты, он готов отвечать за них жизнью своей матери. По крайней мере, какое-то время.
-- Подожди меня здесь, Мэри. -- Струан повернул к пляжу. Он нашел глазами Маусса, окрикнул его, подзывая рукой, и заторопился ему навстречу.
-- Вольфганг, разыщи Орлова и отправляйся на "Китайском Облаке" в Макао. Забери Мэй-мэй и детей и привези их вместе с амой сюда. На всех парусах. Оставь Кьюдахи присматривать за палаткой.
-- Привезти их сюда, на остров?
-- Да. Вы должны вернуться к завтрашнему дню. Они живут у Чен Шеня.
-- Привезти их сюда? Открыто?
-- Да, клянусь Богом! Отправляйся немедленно.
-- Я не стану этого делать, Тай-Пэн. В открытую -- нет. Вы же этим погубите себя. Вы ведь знаете, что перед вами захлопнутся все двери, вы станете изгоем.
-- Мандарины назначили награду за их головы. Торопись!
-- Gott im Himmel! -- Маусс нервно подергал себя за бороду. -- Я тайно доставлю их на корабль и возьму с Орлова клятву держать язык за зубами. Gott im Himmel, прости меня, несчастного грешника.
Струан вернулся к Мэри.
-- Кто сообщил тебе о похищении, Мэри?
-- Вы не знаете этого человека.
-- Ты подвергаешь себя большой опасности, девочка. Получаешь информацию, а потом сама же начинаешь действовать.
-- Я очень осторожна.
-- Оставь Макао раз и навсегда. Избавься от той жизни, пока у тебя есть эта. Твой йосс не может длиться вечно.
-- Давайте лучше поговорим о вас, Тай-Пэн. Вы не можете выставлять здесь напоказ свою любовницу.
-- Она и дети будут в безопасности на борту моего клипера, а это единственное, что имеет значение
-- Только не в нашем обществе, клянусь Богом, и вы это знаете. Они уничтожат вас, Тай-Пэн, -- даже вас, -- если вы пойдете против их проклятых правил. Они должны будут сделать это. Она китаянка.
-- Чума на них!
-- Да. Но это проклятие прозвучит одиноко, а вам нужно думать о своем доме. Пока Мэй-мэй существует только для вас; им она не опасна -- то, чего не видно, не существует. Я не могу давать вам советы -- вы знаете это лучше, чем кто-либо, но я умоляю вас, пусть о ней никто не узнает.
-- Я следовал этому правилу раньше, буду следовать ему и впредь -- до тех Пор, пока им ничто не угрожает. Я обязан тебе услугой, Мэри.
-- Да. -- В ее глазах вспыхнул странный огонек. -- Я согласна ее принять.
-- Назови ее.
-- Все, что я попрошу?
-- Назови ее.
-- Не теперь. Когда она мне будет нужна, я обращусь к вам. Да. Когда-нибудь мне понадобится ваша помощь. -- Потом она добавила небрежно: -Вам следовало бы быть более осторожным с такими обещаниями, Тай-Пэн. Я женщина, а женский ум очень не похож на мужской.
-- Это верно, -- ответил он и улыбнулся.
-- У вас такая чудесная улыбка, Тай-Пэн.
-- Благодарю вас, добрая леди. -- Он изящно поклонился. -- Это такая высокая похвала для бедного Тай-Пэна. -- Он взял ее под руку, и они направились к пляжу. -- Кто сказал тебе о Мэй-мэй и о детях?
-- Мы договорились два года назад, что источники моей информации священны и неприкосновенны.
-- Постарайся обойтись без таких длинных слов.
-- Я рада, что наконец встретилась с Мэй-мэй. Она так прекрасна. И дети тоже. -- Мэри чувствовала себя согретой прикосновением его руки.
-- А есть хоть какая-нибудь вероятность, что твоя информация неверна?
-- Нет. Похищение за выкуп -- древний китайский обычай.
-- Гнусный обычай. Покушаться на женщин и детей. -- Струан какое-то время шел молча. -- Как долго ты собираешься пробыть здесь?
-- Несколько дней. Горацио... Горацио немного теряется, когда остается один. Кстати, Чен Шень, конечно, знает, что я говорю на кантонском. Теперь об этом знает и Мэй-мэй. Я попросила ее сохранить это в секрете. Она ведь никому не расскажет, правда?
-- Нет. На этот счет можешь не беспокоиться. Но я ей напомню о твоей просьбе. -- Он заставил себя не думать о Мэй-мэй, детях, By Квоке, брандерах и оставшихся трех половинках монет. -- Один секрет заслуживает другого. "Благородный Дом" дает бал через тридцать дней. Разумеется, вы приглашены.
-- Какая замечательная идея!
-- Мы назначили приз. Тысяча гиней для леди в самом красивом платье.
-- Боже милостивый, Тай-Пэн, да вам глаза выцарапают!
-- Судьей будет Аристотель.
-- Все равно выцарапают. -- Ее глаза вдруг словно поменяли цвет. -- Вам не следует забывать об одной вещи: вы теперь самый завидный жених во всей Азии.
-- Что?
Ее смех прозвучал почти насмешливо.
-- Лучше вам поторопиться с выбором супруги, пока еще есть время. Немало красоток будут вертеть у вас перед носом кружевными панталончиками, и немало мамаш принарядят своих дочек, чтобы пропихнуть их к вам в постель.
-- Как только у тебя язык поворачивается говорить такое?
-- Ну что же, смотрите не говорите потом, что вас не предупреждали. Тысяча гиней? Думаю, я бы хотела выиграть такой приз. -- Ее настроение неожиданно изменилось. -- У меня есть деньги, чтобы купить такое платье, как вам хорошо известно, но если я это сцелаю, то... то что станется с той Мэри Синклер, к которой все привыкли? Каждому известно, что мы бедны, как кули.
-- Но я не вижу, что мешало бы мне подарить тебе красивое, модное платье. По крайней мере, ничто не запрещает мне предложить его тебе через Горацио. Как ты думаешь?
-- Кровь господня, Тай-Пэн, неужели вы бы это сделали? Я верну вам деньги.
-- Если ты прекратишь сквернословить, да. Только никаких денег: подарок есть подарок. -- Он задумчиво посмотрел на нее: -- Ты когда-нибудь вспоминаешь о своей бабушке Вильгельмине?
-- О ком, о ком?
-- О двоюродной тете твоей матери, которая в свое время уехала к мужу. В Голландию.
-- Кто это?
-- Наследница своего мужа. Как раз такая, которая могла бы оставить тебе много денег.
-- У меня нет родственников в Голландии.
-- Наверное, мать просто забыла рассказать тебе о ней. Может быть, какой-нибудь адвокат из Амстердама смог бы известить тебя, что ты получила наследство. -- Он закурил сигару. -- Став богатой наследницей, ты смогла бы тратить деньги открыто. Разве нет?
-- Но... но... -- У нее перехватило дыхание. -- А как же быть с Горацио?
-- Тетя Вильгельмина могла бы оставить ему две тысячи гиней. Основной капитал -- тебе. По-настоящему она любила только отпрысков женского пола. Твоя матушка была ее любимицей. Странно, что никто не говорил о ней ни тебе, ни Горацио. Бедная тетушка Вильгельмина. Она скончалась вчера.
Глаза у Мэри сделались огромными от возбуждения.
-- Неужели это возможно, Тай-Пэн? Вы бы взялись за это?
-- Письмо до Лондона идет три месяца. Месяц на то, чтобы все подготовить в Голландии. Три месяца на ответ. Через семь месяцев ты станешь наследницей. Но до того времени тебе лучше прилежно играть роль церковной мышки. И не забудь очень удивиться, когда все это произойдет.
-- Да. Простите, я... все это так... о, не беспокойтесь. Не беспокойтесь. Если я сейчас немножко сойду с ума и разрыдаюсь или закричу... Я боготворю вас, Тай-Пэн.
Его улыбка погасла.
-- Пожалуйста, прошу, не говори таких вещей!
-- Я никогда не говорила этого раньше и. возможно, никогда не повторю этого впредь. Но для меня вы -- Бог -- Она повернулась и пошла в глубь острова одна.
Струан несколько мгновений смотрел ей вслед, потом направился к Гордону Чену. С каждым днем мальчик все больше становится похож на китайца, подумал он. В море баркас с Орловом и Мауссом был все еще далеко от "Китайскою Облака". Торопитесь, клянусь Богом!
Его перехватил Скиннер. Редактор выглядел озабоченным.
-- Добрый день, мистер Струан.
-- О, здравствуйте, мистер Скиннер.
-- Сегодня великий день для Востока, не правда ли?
-- Да. Извините, но мне нужно...
-- Я задержу вас буквально на секунду, мистер Струан. Я пытался увидеться с вами вчера вечером. -- Скиннер понизил голос. Он потел больше обычного, и пахло от него так же невыносимо, как и всегда. -- Если память мне не изменяет, сегодня истекает срок векселям "Благородного Дома".
-- Не изменяет? В самом деле?
-- Они будут оплачены?
-- У вас вдруг возникли какие-то сомнения на этот счет мистер Скиннер?
-- Ходят слухи. О серебре.
-- Я их тоже слышал.
-- Надеюсь, они подтвердятся. Я бы расстроился, если бы у "Ориентл Тайме" сменился владелец.
-- Я бы тоже. Сегодня вечером у меня будет для вас нечто интересное. А сейчас, надеюсь, вы извините меня?
Скиннер увидел, как Струан подошел к Гордону Чену и пожалел, что не может слышать их разговора. Тут он заметил Брока и его семейство, беседующих с Нагреком Тумом. Это действительно великий день, радостно подумал он, грузно зашагав в их сторону. Кому же достанется круглый холм?
-- Я был так огорчен, узнав о вашей утрате, сэр, -- говорил между тем Гордон Чен. -- Я пытался увиделся с вами, но не сумет исполнить свой долг. Я вознес молитву.
-- Спасибо.
-- Мать просила передать вам, что будет соблюдать положенные сто дней траура.
-- Пожалуйста, скажи ей, что в этом нет нужды, -- попросил Струан. зная, что Кай-сун все равно сделает по-своему. -- А теперь, как идут твои дела со времени нашей последней встречи?
-- Ничего особенного не произошло. Я старался помочь Чен Шеню отыскать кредит для компании, сэр. Но боюсь, наши старания не увенчались успехом. -Beтep взметнул ею косичку и стал играть ею.
-- Найти кредит -- очень трудное дело, -- заметил Струан.
-- Да, действительно. Мне очень жаль. -- Гордон Чен подумал о невероятном количестве серебра в трюме "Китайского Облака", и его охватило чувство восхищения своим отцом. Сегодня утром до нею дошли слухи о серебре, и они совпадали с теми, которые еще раньше просочились в Тай Пинь Шан, слухи о том, что Тай-Пэн вывез слитки из Кантона под самым носом у ненавистных маньчжуров. Но Гордон ни словом не обмолвился о возрождении "Благородного Дома", поскольку это было бы невежливо.
-- Возможно, пришло время открыть и тебе небольшой кредит. Может быть, мне удастся ею устроить. Скажем, один лак серебром.
Гордон Чен часто заморгал, открыв рот.
-- Это огромный кредит, сэр.
-- Ты возьмешь себе одну четвертую часть прибыли, я возьму три.
-- Это было бы очень справедливо, сэр, -- произнес Гордон, приходя в себя и быстро собираясь с мыслями. -- Очень щедро. В такие тяжелые времена, как теперь, просто очень справедливо. Но если бы я должен был получать две трети, а вы одну, это помогло бы мне значительно увеличить вашу прибыль Очень значительно.
-- Я и так ожидаю, что прибыль будет значительной. -- Струан отбросил сигару и заговорил серьезно: -- Мы станем партнерами. Прибыль будем делить поровну. Мы заключим с тобой джентльменское соглашение. Для всех оно должно оставаться тайной. Ты будешь вести книги и отчитываться предо мной ежемесячно Согласен?
-- Согласен. Поистине, вы слишком щедры ко мне, сэр. Благодарю вас.
-- Приезжай сегодня вечером, я передам тебе необходимые бумаги. Я буду на "Китайском Облаке".
Гордон Чен был так счастлив, что ему хотелось прыгать и кричать от радости. Он не знал, чем объяснить такую невероятную щедрость отца. Но был уверен, что свой лак он теперь обязательно получит, и эти деньги умножатся во сто, в тысячу крат. Если йосс поможет, добавил он быстро. Тут он вспомнил о Хун Мун Тонге и задумался, не вступит ли верность тонгу в противоречие с преданностью отцу. И ее ни это случится, какое из чувств возобладает. -- Я не могу найти слов, чтобы выразить вам свою благодарность, сэр. Может ли это соглашение вступить в силу теперь же?
-- Да. Полагаю, ты захочешь принять участие в аукционе.
-- Я уже думал... -- начал было Гордон Чен и вдруг замолчал.
К ним с решительным выражением лица приближался Кулум.
-- Привет, Кулум, -- сказал Струан.
-- Здравствуй, отец.
-- Познакомься, это Гордон Чен. Мой сын Кулум, -- представил их друг другу Струан, чувствуя на себе изумленные взгляды притихшей толпы на пляже.
Гордон Чен поклонился:
-- Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр.
-- Гордон -- твой сводный брат, Кулум, -- произнес Струан,
-- Я знаю. -- Кулум протянул руку. -- Рад нашему знакомству.
Оглушенный словами Струана, Гордон слабо пожал протянутую руку. -Спасибо. Спасибо вам большое.
-- Сколько вам лет, Гордон? -- спросил Кулум.
-- Двадцать, сэр.
-- Сводным братьям полагается называть друг друга по имени, не так ли?
-- Если вам так угодно.
-- Мы должны ближе узнать друг друга. -- Кулум повернулся к Струану, глубоко пораженному тем, что его сын вот так при всех, открыто признал молодого евразийца своим братом. -- Извини, что помешал вам, отец. Я просто хотел познакомиться с Гордоном, -- сказал он и удалился.
Струан почувствовал, как окружавшая их тишина лопнула и замерший было пляж снова ожил. И он с удивлением заметил, что по щекам Гордона катятся слезы.
-- Простите... мне... я ждал этого всю свою жизнь, мистер Струан. Благодарю вас. Благодарю вас, -- произнес Гордон едва слышно.
-- Большинство людей зовут меня Тай-Пэном, парень. Давай забудем "мистера Струана".
-- Да, Тай-Пэн. -- Гордон поклонился и зашагал прочь.
Струан направился вслед за Кулумом, но вдруг увидел, как к берегу подошел катер Лонгстаффа. В катере, кроме капитан-суперинтенданта, находились адмирал и группа морских офицеров. А также Горацио.
Хорошо, подумал Струан. Теперь Брок. Он помахал рукой Роббу и показал на Брока. Робб кивнул, оставил Сару и догнал Кулума. Вместе они присоединились к Струану.