Кликин Михаил Геннадьевич. Ни слова о магах

   — Эй! — крикнул Стас. — Что это?
   Маг не отозвался.
   Шум усилился.
   Перестук.
   Приглушенный снегом дробный перестук копыт.
   — Кто-то скачет! — прокричал Стас магу. Услышал ли Хурхас его слова, Стас не успел понять — в облаке снежной пыли на вершине холма возник отряд бешено мчащихся всадников. Стас неловко прыгнул на обочину, завяз в глубоком сугробе, упал, ободрав руки о жесткий наст.
   Всадники неслись по дороге, рассыпавшись по всей ее ширине. Стас хотел было возмущенно крикнуть на них и вдруг увидел лица наездников — дикие оскаленные маски с хищными, нацеленными на него глазами Стас дернулся, забился в снегу, словно попавшая в силки птица. Они хотели его убить — сомнений не было. Сверкнула на солнце сталь — длинные сабли взметнулись вверх, к небу.
   — Хурхас! — завопил Стас, пытаясь отползти как можно дальше от дороги и не отводя взгляд от неотвратимо надвигающегося конного отряда.
   Маг был далеко. Слишком далеко. Возможно, он еще ничего не понимал. Возможно, он все еще размышлял о жалком язычке пламени, зажатом в кулаке барда.
   “Зачем я ушел вперед? — подумал Стас. — Ну зачем?…”
   И вдруг с облегчением понял, что именно сейчас оборвется этот затянувшийся сон. Сверкнет сталь, свистнет воздух — и он очнется в родном мире. В мире, где люди умеют летать, где есть горячий душ, где телевизор решает проблему лишнего времени, где уличные хулиганы таскают с собой лишь складные ножики, но обычно предпочитают обходиться без них, одними кулаками и тяжелыми ботинками…
   Стас оперся на гитарный футляр и выпрямился.
   Казаки рубили лозу, вспомнил он, и глиняные манекены.
   И людей
   Он уже видел того всадника, что снесет ему голову Разрисованный дикарь, одетый в линялые шкуры, нещадно терзающий шпорами бока своего скакуна. Отточенная сабля занесена над головой. Он уже вырвался вперед, он мчался к своему призу и не собирался ни с кем делиться этим удовольствием — на полном скаку одним взмахом разрубить живого человека, словно лозу, словно глиняный манекен.
   Остальные же, каким-то образом поняв, почувствовав, что манекен на обочине уже занят, мчались к другой цели— они еще не знали, кому из них повезет, кто именно разрубит второго человека, почему-то даже не сошедшего с дороги, похоже, застывшего в оторопи. Каждый подгонял коня, вонзал пятки в ребра своего скакуна, надеясь оказаться первым.
   Они должны были бы азартно кричать, вопить дико, неистово, жадно. Но почему-то молчали.
   Только лошади сотрясали промерзшую землю копытами.
   Стас не стал зажмуриваться, когда тень надвинулась на него. Он даже не поднял руки.
   Руки поднял Хурхас.
   Стас видел оскаленную морду лошади — пар рвется из ноздрей, шерсть под нижней челюстью смерзлась в сосульки. Видел разодранные в кровь бока и острые шпоры, рвущие кожу. Видел лук, притороченный к седлу. Ощутил запах животного пота.
   Хурхас смотрел на Стаса.
   Некромант?
   Или нет?
   Маг все еще колебался, хотя на решение оставалась лишь секунда. Ничтожное мгновение.
   Будь это кто-нибудь другой, не Стас, Хурхас не задумываясь позволил бы всаднику опустить саблю.
   Некромант должен умереть.
   И если это ошибка, то не самая страшная из возможных.
   Некромант должен умереть!
   Но Стас — бард… Хурхас слышал, как он играет. Никогда еще не доводилось ему слышать ничего подобного. Это было непередаваемо, чудесно, потрясающе!
   Маг жаждал этой музыки.
   Он не хотел лишиться ее. Навсегда.
   Он не хотел ошибаться…
   Солнечный зайчик, отразившись от сабли, лег Стасу на глаза. Стас невольно зажмурился, но успел увидеть, как рука всадника пошла вниз. Слепящий блик, словно испугавшись, тотчас спрыгнул с закрытых век. А Стас уже знал, куда придется удар — шею в этом месте заломило.
   Он приготовился.
   И тут что-то пронеслось над самой головой, пронзительно свистя.
   Промахнулся, решил Стас — с сожалением? с облегчением? — и открыл глаза.
   В лицо ему плеснуло чем-то горячим и липким. На несколько секунд он ослеп и потерял ориентацию.
   Он подумал, что сон, возможно, уже кончился.
   Он долго тер глаза, не решаясь открыть их.
   А когда решился, то увидел все то же — небо, холм, снег и дорогу.
   Он посмотрел под ноги и почувствовал, как уплывает сознание, как качается мир и тошнота сдавливает горло.
   Всадник по-прежнему сжимал свое оружие. Он выпал из седла возле самой обочины и все еще продолжал шевелиться. Дергалось тело. Двигались ноги, скребли смерзшийся снег шпоры. Мелко подрагивала единственная рука— та, в которой он держал саблю. И сердце все еще билось — Стас видел, как в развороченной грудной клетке пульсирует комок, сочащийся кровью.
   Всадник без головы…
   Пахло горелым мясом и палеными волосами.
   Стас согнулся и его вывернуло наизнанку.
   Непонимающе он смотрел на собственную рвоту. На белый снег в крупных красных крапинах. На какие-то серые сгустки.
   Мозги…
   Его вырвало снова.
   Ноги уже не держали его, и он опустился на снег.
   Руки были в крови, и лицо, и одежда.
   Всадник словно взорвался изнутри — у него отсутствовала голова, левое плечо и половина грудной клетки. Все это разбрызгалось, разлетелось вокруг в радиусе десяти метров.
   И он все еще шевелился.
   Жил.
   Болезненный спазм вновь стиснул пустой желудок. Стас сплюнул вязкую кислую слюну и вытер губы окровавленной ладонью.
   Это уже не сон!
   — Хурхас, — простонал Стас. — Ты где?
   Где все остальные? Неужели они вот так же лежат и подергивают не желающими умирать конечностями?…
   Стас не мог ясно мыслить, он был опустошен так же, как и его желудок.
   Но теперь он осознавал, что все это не сон.
   Только теперь. Осознал по-настоящему. Прочувствовал.
   Это не могло быть сном.
   Не могло быть даже кошмаром.
   Это — действительность.
   Он попытался встать на ноги. Его мотало, но, опершись на гитару, он все же поднялся. Целую вечность он стоял неподвижно, закрыв глаза и слушая, как содрогается провалившееся в желудок сердце.
   Медленно он вытянул из снега одну ногу. Шагнул.
   Выволок вторую…
   Так и не открывая глаз, он выбрался на дорогу. Постоял, унимая дыхание, успокаивая рассудок.
   — Ты в порядке? Стас вздрогнул, открыл глаза.
   Хурхас держал под уздцы двух лошадей и смотрел на него. Маг был спокоен. Стас шевельнул губами.
   — Что? — не расслышал Хурхас.
   — Жив, — повторил Стас.
   — Ты весь в крови.
   — Это не моя. Наверное… — Тошнота опять подступила к горлу, но Стас справился с приступом. Мир вокруг уже не качался, не прыгал. Живот не сводило нестерпимой резью. Но Стас старался не смотреть на дорогу, на мертвые обезображенные тела, опасаясь, что все начнется сначала.
   — Нам повезло, — сказал Хурхас. — Они не ожидали, что увидят нас, когда вымахнули из-за холма. Если бы они заметили нас издалека, то обстреляли бы из луков, не приближаясь.
   — Повезло… — откликнулся Стас, не совсем понимая, в чем заключалось везение. — Они все мертвы?
   — Трое были живы, — сказал Хурхас. — Я надеялся, что они мне кое-что расскажут.
   — Рассказали?
   — Нет. Не смогли. Кто-то выжег им языки.
   Стасу вновь стало дурно. Он зажмурился, сглотнул густую слюну, медленно сосчитал до десяти. Спросил первое, что пришло в голову:
   — Почему они хотели убить нас?
   — Потому что мы стояли у них на дороге.
   — Но я успел отойти.
   Хурхас усмехнулся. Протянул Стасу уздечку.
   — Бери свою лошадь, и идем…
   Они поднялись на вершину холма и дружно, не сговариваясь, обернулись.
   Темные бесформенные груды, ничем не напоминающие людей, россыпью лежали на рябом снегу — словно кто-то вез ворохи одежды и растерял по дороге. Лошади, оставшиеся без наездников, мирно выщипывали с обочин вмерзшие клочья сена.
   — Надо бы их похоронить, — зачем-то сказал Стас.
   — Их похоронят, — ответил Хурхас.
   — Кто?
   — Волки.
   Маг поддернул свое длинное одеяние и легко вспрыгнул в седло. Привстав на стременах, посмотрел вперед. Прищурился, вытянул руку, спросил:
   — Видишь?
   — Что? — Стас повернулся.
   — Замок. Вон там, чуть правее дороги, меж теми перелесками.
   Крохотная заноза, воткнувшаяся в горизонт. Маленькая черточка на фоне неба.
   — Кажется, вижу.
   — Нам туда.
   Хурхас чмокнул губами и сдавил пятками бока лошади.
   — Эй, — окликнул Стас. — Подожди меня!
   Маг, не оборачиваясь, спускался по долгому склону. Лошадь под ним фыркала, раздувая бархатистые ноздри, мотала головой. Видимо, никогда раньше не приходилось ей нести на себе такого странного всадника.
   — Я не умею ездить верхом! — крикнул Стас, пытаясь вскарабкаться в седло. Сильно мешал гитарный футляр. Да и лошадь не стояла спокойно, переступала ногами, отодвигалась, взбрыкивала.
   — Да погоди же ты! — в отчаянии крикнул Стас, адресуясь не то к удаляющемуся магу, не то к беспокойному скакуну.
   Коней не ворую — вспомнилось вдруг. Когда это было? В прошлой жизни?…
   Все же он кое-как заполз лошади на спину и устроился в седле. Животное закружилось под ним, но уже через минуту Стас разобрался, для чего нужна узда.
   — Но! — выкрикнул он, стукнул лошадь пятками и едва не полетел на землю, когда жесткое седло ударило его по заду.
   Вскоре он нагнал Хурхаса и на полном скаку пронесся мимо, лихорадочно пытаясь разобраться, как же тут надо тормозить.
   А к концу дня, когда до каменных башен замка было подать рукой, Стас уже легко управлялся со скакуном.

Глава 13

   Они ужинали в полном молчании. Легорн в открытую пристально разглядывал гостей. Есть ему не хотелось — зимой у него пропадал аппетит, но он все же ковырялся в своей тарелке — лишь для того, чтобы хоть чем-то занять руки. Рядом стоял старый Зелд, бывший начальник гарнизона, а теперь всего-навсего посредственный повар. Задумчивый Рудгер нехотя жевал подгорелую кашу. Зато Джош уплетал за троих. Глядя на него, Легорн подумал, что с тем же удовольствием этот неприхотливый здоровяк будет уписывать и запаренные отруби.
   Кто он такой?
   Кто они?
   Быть может, Хурхас когда-нибудь и называл их имена, но сейчас Легорн не мог этого вспомнить. Мало ли имен называл Хурхас? Все разве упомнишь?
   — Подгорела у тебя каша, — сказал Легорн, повернувшись к Зелду. Тот пожал плечами:
   — Это рецепт такой. С дымком.
   В просторной зале было холодно несмотря на то, что набитый дровами очаг полыхал вовсю. Задернутые шторы колыхались — поднявшийся к вечеру ветер задувал прямо в окна.
   Легорн представил, как хорошо было бы сейчас забраться в бочку с горячей водой, и едва не взвыл от тоски
   Как же он ненавидел зиму!
   Соглашаясь с его настроением, по ту сторону крепостных стен завели свою жуткую перекличку волки.
   — Сколько я их перестрелял. — негромко сказал Легорн, ни к кому особенно не обращаясь. — А их меньше не становится. Каждую зиму, каждую ночь собираются вокруг замка и воют, воют… Иногда сам готов завыть с ними, честное слово!
   — Объедки жрут, — сказал Зелд. — Подгорелую кашу.
   — Нас чуть не сожрали, — отодвинув тарелку, подключился к разговору Рудгер.
   — Это когда?
   — Когда сюда шли. Уже возле самых стен. Целая стая, окружили… Еще не темно было, солнце, правда, село, но было еще совсем светло.
   — Кто же на ночь глядя пешком путешествует? — Легорн хмыкнул. — Вдвоем! Да еще без оружия!…
   Джош поднял голову, посмотрел на Рудгера, словно хотел что-то ему сказать. Но промолчал.
   — У нас если кто-то едет вечером, — продолжал Легорн, — то берет с собой связку факелов и десяток крепких мужиков с рогатинами и топорами. Или нанимает хороших стрелков…
   Джош искоса глянул на Легорна, едва заметно чему-то ухмыльнулся, привстал и плюхнул себе на тарелку еще один черпак горелой овсянки.
   — Меня часто просят дать своих людей. Выгодное дело, если обоз богатый. А стрелки у меня отменные, в бегущего волка за сто шагов попадают. Держат в воздухе три стрелы— когда первая падает, четвертая на тетиву ложится… — Легорн с отвращением отодвинул тарелку. — Горелая у тебя каша, Зелд, — и с интересом спросил, обращаясь к Рудгеру: — И как же вы от волков отбились?
   — Голыми руками, — ответил немногословный Джош, посмотрев в сторону Рудгера, словно укоряя его в чем-то.
   — Руками? — хмыкнул Легорн.
   — У Джоша был нож, — пояснил Рудгер. — Волки кружили, подходили все ближе, но напасть почему-то не решались. Выжидали. Тогда Джош закричал и сам бросился на них…
   Легорн кивнул, откинулся на спинку стула, уважительно хмыкнул в сторону здоровяка.
   — Они отступили, разомкнув кольцо. Один все же метнулся к Джошу, прыгнул, но он перехватил зверя в воздухе, схватил за горло, воткнул нож в бок и швырнул назад в стаю. Пока волки терзали раненого, мы проскочили мимо и залезли на дерево.
   — Повезло, — сказал Легорн. — До утра сидели?
   — Да.
   — Могли замерзнуть.
   — Мы достаточно тепло одеты. А утром, когда взошло солнце, волков уже не было. Мы слезли и вошли в замок. Мост находился в десяти шагах.
   Легорн представил, как под деревом кружат волки, задирают морды, щелкают зубами, воют так, что душа уходит в пятки. А эти двое сидят на ветках, нахохлившись, словно воробьи, и изо всех сил стараются не заснуть.
   Забавная картина, но смеяться почему-то не хотелось.
   — Повезло, — задумчиво повторил Легорн, кутаясь в плед.
   Вновь воцарилась тишина. Все молчали. Рудгер, прикрыв глаза, размышлял о чем-то, а быть может, дремал. Легорн с удовольствием следил, как невозмутимый Джош продолжает насыщаться. Старый Зелд словно превратился в изваяние за спиной своего хозяина.
   Отчего-то замолчали и волки.
   А потом в торжественной тишине родилось далекое цоканье шагов — кто-то шел по длинному темному коридору замка, приближаясь к закрытым дверям. Шел твердо и уверенно. Это не могли быть воины с поста возле главных ворот — они никогда не ходили поодиночке, только группой. Это не мог быть путник, попросивший ночлега — о прибытии гостя немедленно доложили бы. Стояла ночь, казармы спали, только небольшой отряд караулил вход в замок.
   Рудгер открыл глаза, Зелд и Легорн одновременно повернули голову на приближающийся звук. Только Джош словно ничего не замечал.
   Шаги замерли у двери.
   Легорн затаил дыхание. Некстати вспомнилось вдруг старое семейное предание о призраке, живущем в заброшенных комнатах главной башни, и мороз побежал по коже. Шевельнулись тени на стенах, словно тьма отпрянула от того, кто хотел войти.
   Кто-то стоял за дверью в кромешной темноте и не спешил показаться.
   Кто?
   Пронзительно скрипнули дверные петли. Сильный сквозняк разом задул все свечи на столе. Встревоженно загудел очаг.
   Рудгер прищурился в темноту.
   Джош отложил ложку.
   Легорн сбросил плед с колен, привстал. Зелд протянул ему меч.
   За открывшейся дверью была лишь тьма.
   А потом в черном проеме возникла светящаяся фигура, и Легорн обмер — призрак!
   Дух, всегда приходящий ночью, своим появлением предсказывающий скорые перемены…
   — Рад вас видеть, — сказал призрак знакомым голосом. Он шагнул в комнату, прикрыл за собой дверь, звонко щелкнул пальцами, и погасшие свечи вновь зажглись.
   — Хурхас, — облегченно выдохнул Легорн.
   — Хурхас, — узнал Зелд.
   — Хурхас, — радостно сказал Рудгер, хлопнув в ладоши. Джош фыркнул и положил себе еще один черпак каши.
   — Все на месте, — сказал Хурхас, выходя на свет, — это хорошо.
   — Как ты здесь оказался? — спросил Легорн, возвращая меч Зелду.
   — Вошел, — пожав плечами, ответил маг.
   — А мои люди?
   — Твои люди впустили меня через калитку в воротах, но отказались доложить тебе о моем приходе. Сказали, что ты уже спишь и беспокоить тебя незачем. Сказали, что любое срочное дело может подождать до утра. И препроводили нас в тесную комнату, где твой дед когда-то держал собак.
   — Вот мерзавцы, — усмехнулся Легорн. — Что ты с ними сделал?
   — Запер в клетке. И пошел будить тебя.
   — Я не сплю.
   — Зимой ты всегда мучаешься бессонницей.
   — И даже магия не способна мне помочь.
   — Точно!
   Они сдержанно обнялись.
   — Твои люди готовы? — спросил Хурхас.
   — Да.
   — Я договорился с Арастаном и Третидором, их воины скоро будут здесь.
   — Сколько?
   — Четыре сотни.
   — Немного.
   — Надо радоваться и этому. Никто не верит в реальность опасности. Все думают, что Рой — выдумка. А кто так не считает, надеется, что все как-нибудь обойдется. — Хурхас покачал головой, повернулся к улыбающемуся Рудгеру, протянул руку: — Рад встрече, мудрец!
   — Ученый, — поправил Рудгер, крепко пожимая руку мага. — Исследователь.
   — Сколько мы не виделись?
   — Долго.
   — Судя по тому, что ты здесь, мое послание дошло.
   — Да, мне передали твою просьбу.
   Израненный, чудом живой стрелок пришел глубокой ночью и исступленно колотил, колотил, колотил в дверь, пока я не открыл, а потом сказал все, что ты велел, выговорил, освободился и упал замертво на ступенях моего дома…
   — Ты знаешь?
   — Да.
   — Хорошо. Очень хорошо.
   — И я пойду с тобой.
   — Ты хочешь увидеть Рой?
   — Да.
   — Это твое право.
   Хурхас подошел к Зелду. Сказал, улыбаясь:
   — Ты, как всегда, крепок, мастер.
   — Так крепок, что суставы не гнутся, — отшутился старый Зелд.
   Маг хлопнул старика по плечу, повернулся к столу. Джош спокойно облизывал ложку, не обращая внимания на суету вокруг.
   — Это со мной, — поспешно сказал Рудгер. Стрелок глянул на мага, будто только сейчас его заметил, сдержанно кивнул и представился:
   — Джош.
   — Хурхас.
   Они мгновение смотрели друг на друга. Стрелок первым опустил глаза.
   — Я тоже пришел не один, — сказал Хурхас, поворачиваясь к остальным. — Мой попутчик остался на псарне, я попросил его присмотреть за твоими бойцами, Легорн. И подождать, пока я не выясню, что здесь творится.
   — Кто он? Некромант…
   — Бард, — ответил Хурхас, чуть замешкавшись. — Он потрясающе играет на своем инструменте. Я никогда не слышал ничего подобного.
   — Бард? — переспросил Легорн. — Где ты его нашел?
   — Ни за что не догадаешься. Я случайно встретил его в Портале.
   — Он чужой?
   — Да.
   — Из мира стрелков?
   — Не знаю. Кажется нет.
   — Кажется… — Легорн поморщился. — Нам не нужны люди с той стороны. Я не хочу ничего общего иметь со стрелками. Эти мерзавцы приходят к нам, чтобы грабить, они не могут воевать, как мужчины, они трусы, а их оружие…
   — Легорн! — Хурхас повысил голос. — Возможно, ты еще не заметил, но Рудгер пришел из мира стрелков. И Джош, судя по всему, тоже. А без их помощи нам не обойтись.
   — Они?… — Легорн осекся, глянул на Рудгера, перевел взгляд на Джоша. Те молчали — ученый потупился, стрелок же, напротив, поднял голову, развернул плечи и с откровенной неприязнью смотрел Легорну в лицо.
   — Они, — подтвердил маг.
   — Я чувствовал это, — пробормотал Легорн. — Проклятие! Я чувствовал, что что-то здесь не так!
   — Рудгер не стрелок, — сказал Хурхас. — Он мудрец. А Джош — его помощник.
   — Я ученый, — шепнул Рудгер.
   — Они оттуда, — сказал Легорн, качая головой. — Они оба с той стороны.
   Джош вдруг хлопнул ладонью по столешнице, рывком поднялся, с грохотом опрокинув тяжелый стул. Прорычал:
   — Да, я оттуда. Но никто никогда не называл меня трусом.
   — Успокойся! — Рудгер схватил стрелка за рукав, потянул к себе. — Тихо!
   — Я спокоен! — И он действительно был спокоен. — Но я не собираюсь…
   — Тихо! — прогремел вдруг голос Хурхаса. Маг поднял руку, и воздух в комнате засветился, наполнился в одно мгновение сухим душным жаром. Стоящие на столе свечи разом оплыли, согнулись, словно в поклоне. У людей перехватило дыхание. Рудгер мотнул головой — у него заложило уши. У Легорна хлынула носом кровь, и он запрокинул голову.
   — Тихо! — Хурхас чуть ослабил давление. — Сейчас не время выяснять отношения! Мы все в одной команде! — Маг вновь сжал кулак, и люди захлебнулись сгустившимся горячим воздухом. — Все в одной команде, — повторил он. — Помните это, а если забудете, я вам напомню… — Он обвел взглядом притихших товарищей и только после этого опустил руку.
   Свечение угасло. Остыл воздух.
   — Проклятие, — пробормотал Джош, — я едва не задохнулся.
   Маг внимательно посмотрел на него. Спросил:
   — Мы не встречались раньше?
   — Я первый раз тебя вижу.
   Маг какое-то время молчал, изучая Джоша. Потом подошел к столу, поднял опрокинутый стрелком стул, присел.
   — Ладно. Кажется, все всё поняли… Зелд!
   — Что?
   — Сходи приведи сюда моего товарища. Он, наверное, совсем замерз на вашей псарне.
   Зелд вопросительно глянул в сторону Легорна. Тот кивнул. Старый воин взял со стола горящую свечу и, прикрывая ладонью колеблющийся лоскуток пламени, вышел из комнаты.
   Какое-то время все молчали, слушая, как удаляются по гулкому коридору шаги Зелда.
   Потом слушать стало нечего…
   Зелд вернулся минут через двадцать, озябший, синий. Следом за ним в комнату вошел бард, спутник Хурхаса, еще более продрогший, и остановился на пороге, разглядывая незнакомых людей вокруг стола, не зная, как себя вести.
   — Что же… — Хурхас откашлялся. — Все в сборе. Теперь я буду говорить, а вы слушайте… Проходи, Стас, не стой в дверях. Рассаживайтесь…
   Когда все устроились на местах, Хурхас вздохнул и заговорил:
   — Вы молоды, вы — люди. Я, в отличие от вас, жил долго и многое повидал. Многое… — Маг помолчал, качая головой. — Но самое страшное, что доводилось мне видеть, это нашествия Роя. Черные времена, ужасные десятилетия, когда полчища чудовищ пожирают все живущее и растущее на земле и даже саму землю. Времена, когда никто не может считать себя в безопасности! — Хурхас ткнул пальцем в сторону Легорна. — Даже каменные стены замка не спасут тебя от этих безжалостных тварей. Твои владения, Легорн, будут опустошены. Деревни вымрут, и все твое войско и войска соседей ничего не смогут поделать. Из сотни людей выживет один. Немногочисленные оставшиеся спрячутся под землю, чтобы в страхе ждать там смерти. Мир будет опустошен… Ты хочешь этого, Легорн?
   — Нет.
   — А ты, Зелд?
   Старый воин безмолвно покачал головой.
   — А ты, Рудгер? Ты, Джош? Возможно, вы думаете, что отсидитесь в своем мире. Но твари придут и к вам, они будут врываться в ваш крохотный мирок через Порталы. Да, их будет немного, и, быть может, стрелки защитят вас… Но сможете ли вы существовать без Уанроана? Кого вы будете грабить? С кем станете торговать? Откуда возьмете нефть? Где вы найдете металл, серу и уголь?… Здесь, в Центральном Мире, уже ничего не будет — только твари, вечно голодные твари, не разбирающие, кто из какого мира… Вы хотите этого?
   — Нет, — ответил Рудгер. Джош промолчал. Хурхас долго разглядывал своих слушателей, переводил взгляд с одного лица на другое. Потом продолжил, чуть спокойней:
   — Мы должны остановить Рой. Остановить в тот самый момент, когда откроется Портал, когда совместятся наши миры. Мы должны окружить Рой плотным кольцом и сдерживать вторжение до тех пор, пока Портал не закроется. А потом мы уничтожим всех тварей, оказавшихся на нашей стороне. Не думаю, что это сложно — они будут заняты Гнездом. Все должно пройти гладко — Сила на нашей стороне, но… Но есть одна помеха — это Назлух и его люди. Они считают, что нашествие должно состояться. Они считают, что твари Роя очистят наш мир, что это необходимо для перерождения, для Обновления. Ничто не должно этому мешать, так считают они. Твари убивают лишь слабых, а таковых большинство. Но сильные выживут. И в этом будущее процветание мира. Рой приходит для того, чтобы излечить человеческие болезни — безволие, слабость, лень, тоску, зависть, страх… Излечить смертью, потому что иначе эти болезни не лечатся. Так считает Назлух. Так он утверждает. И многие ему верят. Своим последователям он обещает защиту и богатство. Он говорит, что новый мир — очистившийся, очищенный мир — будет принадлежать только им. И их детям… Назлух — слуга Роя. Или Рой — слуга Назлуха. Как бы там ни было, он встанет у нас на пути и будет биться насмерть. Его люди уже неоднократно пытались убить меня. Возможно, сегодняшнее нападение тоже его рук дело…
   — Нападение? — перебил мага Легорн.
   — Отряд всадников напал на нас по пути к замку, — пояснил Хурхас.
   — Ты узнал, кто они?
   — Нет. Все они были немыми… — Хурхас поднял руку, останавливая очередной вопрос Легорна, и продолжил: — Но Назлух не знает главного. Он не знает, через какой Портал ворвутся в наш мир существа Роя. Не знает, когда это случится. Поэтому он обречен на преследование, он всегда будет идти на шаг позади нас. А мы должны оставаться впереди. Если Назлух окажется возле Портала раньше, если он займет удобную позицию, если успеет укрепиться, то мы можем проиграть.
   — Ты говорил, что никто не знает, когда и где начнется вторжение, — поднял голову Стас.
   — Поэтому я позвал Рудгера. Он мудрец…
   — Ученый, — встрепенулся Рудгер, но Хурхас не услышал его.
   — Он умеет предсказывать открытие Порталов.
   — Да, — Рудгер кивнул. — Это несложно, но довольно трудоемко. Я высчитал, что Портал, через который ворвется Рой, откроется…
   — Стоп! — оборвал его маг. — Это ты скажешь мне, и никому больше.
   Рудгер осекся. Пробормотал, смутившись:
   — Да-да, конечно. Я понимаю… Стас подался вперед: