Кликин Михаил Геннадьевич. Ни слова о магах

   — Что происходит? — спросил Джош. Стас повернулся к товарищам, громко повторил на трех языках:
   — Они хотят устроить праздник. Говорят, что мы обязательно должны там присутствовать.
   — Они угрожают?
   — Похоже, да.
   — Мы перестреляем их.
   Вселес поднял вторую руку, и его воины молниеносно расстегнули пряжки широких ремней, присели, стряхнули со спин щиты, спрятались за ними. Вокруг стрелков на расстоянии не более пятнадцати метров словно выросла стена в человеческий рост.
   — Перестреляете? — Стас усмехнулся, хотя ему было совсем не смешно.
   — Так что им надо? — спросил Джош. Он повысил голос, чтобы его слышали другие стрелки: — Они не хотят нападать, иначе уже сделали бы это.
   Вселес опустил руки, сказал, обращаясь к Стасу:
   — Ты знаешь наш язык, это хорошо. Но ты не вождь. Я хочу говорить с вождем. Где он? Почему он прячется?
   Стас смешался, не сразу нашелся что ответить, кого назвать главным. Хурхаса? Джоша? Может быть, Легорна?
   — Наш предводитель не понимает вашего языка. Только я один.
   — Это не важно. Где он?
   — Хурхас! — позвал Стас.
   — Что? — откликнулся маг.
   — Он хочет говорить с главным. С тобой. Хурхас медленно выступил вперед, встал рядом со Стасом. Чуть помедлив, следом за магом шагнул Легорн.
   — Кто из них? — спросил Вселес, смотря Легорну в глаза.
   — Он. — Стас взял Хурхаса за рукав. — Он наш предводитель.
   — Старик?
   — Да.
   Вселес перевел взгляд на Хурхаса. Кажется, он был разочарован.
   — У него нет оружия.
   — Оружие ему не нужно. Он умеет управлять разрушительными силами.
   — Такими, как та, что убила дракона?
   — Да, — не стал оспаривать Стас.
   — Переведи ему, что я благодарю его за спасение моих людей. Я удивлен его силой и мудростью, я склоняю голову перед его опытом.
   Стас перевел. Хурхас кивнул, смотря Вселесу в глаза, давая понять, что его слова услышаны и поняты.
   — Я не хочу испытывать его силу своими людьми, — продолжил Вселес. — Но проклятие дракона не оставляет мне выбора. Тень его висит над всеми нами, и, только уничтожив убийц дракона, мы можем вымолить у него прощение. Или же все мы, каждый из нас, должны породниться с мертвым драконом… Переведи это…
   Стас повторил слова бородача. Хурхас внимательно выслушал, помолчал, хмуря брови, словно размышляя, но на самом деле выигрывая время, потом негромко спросил:
   — Когда откроется Портал?
   Стас подумал, что маг надеется воспользоваться бурей, чтобы в поднявшейся сумятице прорвать цепь окружения и исчезнуть в Портале, как тогда, в Центральном Мире, перед самым носом Назлуха.
   — Ждать еще долго. Слишком долго. Уйти от них через Портал не получится. Да и пушки придется бросить, лошадей…
   Хурхас досадливо отмахнулся:
   — Я не про то. Сколько времени займет праздник, на который они нас зовут?
   — Не знаю.
   За их спинами родился какой-то гул, что-то там происходило. Стас похолодел, ссутулился невольно, ожидая первых выстрелов. Выстрелов, которыми все и закончится… Линия сомкнутых щитов дрогнула. Невозмутимый Вселес посмотрел куда-то поверх плеча Хурхаса, и взгляд его сделался жестче. Издалека донесся знакомый рев, и Стас все понял.
   — Блистающий!
   Тролли вернулись.
   Он повернул голову, медленно, словно боялся, что резкое движение нарушит шаткое равновесие и напряженные стрелки тотчас разрядят револьверы, а над щитами поднимутся топоры и бородатые приземистые люди кинутся вперед, сжимая и без того тесное кольцо…
   Из недалекого перелеска вышли четыре тролля. В руках-лапах они держали грубые суковатые дубины, очевидно, там же в лесу и подобранные. Рядом, перебирая многочисленными лапами, словно паук-косиножка, скользил на плоском брюхе подснежник. Завидя незнакомых людей, окруживших отряд стрелков, тролли остановились в нерешительности. Вытянув шею, Однозуб высматривал Хурхаса среди людей. Раздув ноздри, он пытался учуять знакомый запах, но воздух пах лишь гарью и кровью. Не найдя мага, тролль взревел:
   — Блистающий! — и стремительно зашагал к людям, видимо, намереваясь прорвать окружение. Его спутники устремились следом.
   Вселес прокричал несколько команд, взмахнул рукой, и кольцо щитов разомкнулось. Двенадцать бойцов развернулись и сдвинулись вправо, за спины своих товарищей, готовясь встретить приближающихся великанов с деревянными палицами. Теперь воины стояли в два ряда, прикрытые щитами и спереди, и сзади.
   Джош крикнул:
   — Самое время напасть!
   — Нет! — Стас вскинул руку над головой и закричал торопливо: — Легорн! Останови троллей! Вселес! Пропусти моего человека, он успокоит великанов!
   — Блистающий! — радостно проревел тролль, наконец-то увидевший мага живым и невредимым.
   — Однозуб! — крикнул ему Стас, искренне желая, чтобы тролль вспомнил сейчас футболку с черепом и хоть немного замедлил шаг. — Стой на месте! Не подходи! Не стреляйте! Мы согласны! Останови троллей!… — Стас кричал на всех языках сразу, торопился, захлебывался словами и боялся, что у кого-то сейчас сдадут нервы. Тогда начнется бойня. Он окончательно сбился, запутался, замотал головой, выругался по-русски.
   — Вселес, мы согласны! Мы остаемся! Мы никуда не идем! Мы породнимся с драконом, что бы это ни означало. Что там еще нужно? Мы согласны…
   — Хорошо, — удовлетворенно сказал Вселес. — Только уведите подальше своих зверей.
   — Да, — поспешно согласился Стас и уточнил: — Каких зверей? Лошадей?
   — Вон тех. — Вселес показал на троллей.
   — Хорошо… — Стас повернулся к стрелкам. — Все нормально, Джош! Опустите оружие!
   — Ты уверен? — спросил Джош.
   — Да! Все в порядке…
   Легорн уже бежал к троллям, махал рукой — назад, назад! Великаны наконец-то остановились, поняв, чего от них добиваются. Из кустов вышли еще два тролля, приблизились к Однозубу, заворчали, скаля клыки, нюхая воздух и с опаской косясь на гору мяса, что недавно была ужасным существом, поступью своей сотрясающим землю.
   Вселес махнул рукой, и живая цепь распалась. Щиты повернулись, словно пластины открывающегося жалюзи, бородачи забросили их за спины, как будто это были ранцы, сунули топоры в кожаные петли на поясах. Разбрелись, точно коровы по пастбищу. Кто-то присел на корточки, наблюдая за своим вождем. Кто-то направился к поверженному дракону. Кто-то поспешил к останкам своих товарищей. Даже не верилось, что они только что стояли в строю, прячась за щитами, держали в руках топоры и были готовы броситься в бой.
   Вселес кивнул на футляр в руках Стаса и спросил:
   — Что там?…
   Стас, не дослушав вопрос, предугадал:
   — Не топор. Это музыкальный инструмент.
   Стрелки, даже убедившись, что нападать на них никто не собирается, расходиться не торопились. Они по-прежнему держали револьверы в руках и настороженно следили за происходящим. Они не понимали, о чем говорит Стас с этим бородатым крепышом. Им не нравился маг. Они видели, как Легорн жестами пытается объясниться с троллями, но не могли уразуметь, что же он там втолковывает великанам.
   — Стас, — позвал Джош.
   — Да?
   — Что нам делать?
   — Ничего.
   Стрелок усмехнулся:
   — Мы уже ничего не делаем. Что дальше?
   — Насколько я понял, дальше будет пиршество.
   — Значит, мы можем разойтись?
   — Да.
   Хурхас медленно повернулся к Стасу и сказал:
   — А они хорошие воины.
   Кого имел в виду маг, Стас так и не понял.

Глава 28

   Добрый десяток людей взобрался на огромную тушу. Бородачи орудовали топорами, сдирая лоскуты шкуры, срезая пласты мяса, разрубая кости. Работали весело, перекликаясь, подшучивая друг над другом. То и дело кто-то поскальзывался и скатывался на землю, пропитанную кровью. Воздух был невыносимо тяжел, запах смерти кружил голову, туманил сознание, и Стас отошел как можно дальше, наблюдая, как разделывают дракона. Тролли же, напротив, подошли ближе и словно зачарованные смотрели, как лезвия топоров вспахивают мясо. Они уже напились из луж густой крови, утолив голод. За великанами присматривал Хурхас. Легорн и Однозуб ушли в лес искать остальных троллей. То и дело издалека доносился рев Однозуба — он созывал потерявшихся сородичей.
   Стрелки держались поодаль. Канониры увели лошадей, подняли опрокинутую пушку. Совместными усилиями стрелки и пушечная обслуга вкатили орудия на небольшую возвышенность и словно бы случайно нацелили их в сторону бородачей. Джош хоть и убрал револьверы, но держался настороженно. Глядя на него, и остальные стрелки не расслаблялись, не расходились. Все помнили кольцо сомкнутых щитов.
   Из соседних перелесков люди Вселеса, те, что не были заняты разделкой туши, тащили хворост, сваливали в несколько куч. Сам вождь Вольной Стаи, скрестив руки на груди, стоял в трех шагах от Стаса. Вселес молчал, лицо его было напряжено, взгляд сосредоточен — казалось, будто он каким-то образом, не говоря ни слова, отдает приказания своим бойцам, управляет ими, словно марионетками.
   “Возможно, так оно и есть, — подумал Стас. — Возможно, в каждом мире — своя Сила, своя магия”.
   Ярко запылали костры. Отворачивая лица, пряча от жара бороды, люди Вселеса боком подступали к пламени, кидали дрова и поспешно отступали. Полыхало до небес. Кружились в вечернем воздухе снопы искр.
   — Они собираются зажарить эту тварь целиком, — пробормотал Джош, глядя на суетящихся людей. — Они хотят ее сожрать. Сперва она сожрала их товарищей, а теперь они собираются сожрать ее… — Стрелок покачал головой. — Если они выпотрошат ей брюхо, то найдут там человеческие останки. Руки, ноги, головы… И они хотят есть мясо этой твари? — Джош поморщился, сплюнул. Заключил: — Нельзя есть мясо хищников.
   К Стасу подошел Хурхас.
   — Как будет на их языке: “пошли с нами”? Стас перевел. Маг попытался повторить незнакомые, непривычные слова.
   — Да, примерно так. Только надо говорить отрывисто, взрыкивая.
   Хурхас попробовал еще раз.
   — Гораздо лучше, — сказал Стас. — Ты хочешь позвать их?
   — Да… — Маг кивнул. — Узнай, что им нужно? Золото? Пообещай им все, что они захотят.
   — Хорошо, я переговорю. А ты уверен, что они станут тебя слушаться? Справишься ли ты с ними? Маг скривил губы:
   — В моем мире я справлюсь со всем. Нам бы только заманить их туда. А уж там им не останется ничего другого, кроме как во всем меня слушаться.
   Стас посмотрел Хурхасу в глаза. Спросил негромко, подозрительно:
   — Ты же заплатишь стрелкам? Ты обещал.
   Хурхас ответил не сразу. Он помолчал, наблюдая за отрядом, скользя взглядом по лицам, словно бы пересчитывая. Сказал в сторону:
   — Конечно заплачу. Все золото, что есть у Назлуха, я отдам им.
   — А есть ли у него это золото? Хурхас нахмурился
   — Ты мне не веришь? Почему? Стас пожал плечами.
   “… Кто для него обычные люди? Ничтожные букашки, не более…”
   — Ты изменился, — констатировал Хурхас, покачивая головой. — Стал другим. Ты чувствуешь что-то, но не можешь понять, что именно. И это тебя тревожит. Знание дэлфа… Изменился ты, но не мир, пойми. Все вокруг тебя осталось прежним.
   — Прежним? — Стас усмехнулся. — Все перевернулось, стало с ног на голову, а ты говоришь, что мир остался прежним.
   — Но не это тебя беспокоит…
   — И это тоже.
   — Знание рвется наружу, и ты не находишь себе места. Это зуд. Десны зудят, когда режутся зубы. В тебе сейчас прорезается Знание.
   Стас помолчал. Спросил, признавая возможную правоту мага:
   — Но какое знание? О чем? Маг пожав плечами.
   — Не знаю Это что-то такое о чем ты постоянно думаешь
   — Я хочу домой В свой мир Хурхас кивнул
   — Ответы на все вопросы уже, возможно, вызревают в тебе
   Из леса вернулся Легорн, возглавляя целую процессию троллей Три подснежника скользили рядом Стас издалека пересчитал великанов — троих не хватало, видимо, убежали слишком далеко, заплутали и не вышли на призывный рев Однозуба И подснежники не все
   Жестами приказав троллям оставаться на месте, Легорн подошел к Стасу и Хурхасу Смотря на мага сказал
   — Троих так и не нашли Решили вернуться, в лесу уже совсем темно Стас поревет
   — Да, темнеет, — согласился Хурхас — Ты вернулся во время Не хватало только потерять и тебя
   — Лес редкий, деревья голые, глубоко мы не заходили, а костры видно издалека. Мы бы не заблудились.
   — Это чужой мир.
   Оставив стрелков, к товарищам подошел Джош.
   — Все в порядке? — спросил он у Стаса.
   —Да.
   — Сколько нам еще ждать?
   — Не знаю Похоже, они собираются жарить мясо.
   — Я не про это. Сколько времени до открытия Портала. — Стас достал хронометр, щелкнут крышкой, взглянут на циферблат.
   — Еще семь часов с небольшим.
   — Когда поднимется буря, мы сможем незаметно улизнуть.
   Стас покачал головой, сказал, кивнув в сторону Вселеса.
   — Хурхас хочет взять этих людей с собой.
   — Их? Этих дикарей с топорами?
   — Именно. И, я думаю он прав. Если они согласятся нам это только на руку.
   — Моим стрелкам это не понравится.
   — Напомни им о золоте.
   — Золотом придется делиться. “А есть ли у него это золото?”
   — Если Враг победит, то денег не будет вообще.
   — Да тут ты прав.
   Стремительно смеркалось Далекие горы исчезли слившись с темным небом Кое-где просвечивали сквозь прорехи в тучах звезды — тусклые, размытые, едва заметные Черные перелески походили на разрушенные крепостные стены. Грязный серый снег только оттенял опускающиеся ночь, делая небо еще более черным, всплески — более мрачными, а мрак — непроглядным. Костры уже прогорели. Груды горячих углей ало светились в сумраке по хожие на удивительных огненных существ. Они оживали, вдохнув порыв ветра, наливались жаром, рассеивали семена искр А в безветрии затихали засыпали…
   Стас представил, как они выглядят со стороны и в который уже раз подивился странной компании, собравшейся на этой поляне: гитарист-бродяга с радиоприемником в рюкзаке, с электронными часами на запястье; воин-мечник, хозяин разоренного средневекового замка с привидениями и подземельями; стрелок с револьверами на бедрах, этакий ковбой с Дикого Запада, живая легенда, Клинт Иствуд и Джон Уэин в одном лице; маг в бесформенном одеянии, не Гэндальф какой-нибудь белобородый, а живой человек — “человек ли?” — немытый, иззябший, здорово похудевший, уставший, но обладающий властью над загадочной вездесущей Силой Уанроана. А за их спинами — отряд великанов-троллей и прирученных ими подснежников, великолепная тридцатка и бородатые люди, из-за своих щитов похожие на черепах.
   И поверженный теплокровный тираннозавр, до ужаса настоящий словно бы бежавший из юрского парка
   И миры, оставшиеся позади со всеми их загадками
   И таинственные Порталы дыры меж мирами, переходы, словно бы кем-то специально сотворенные
   И Рой, с которым еще предстоит встретиться.
   “Это очень похоже на затянувшийся сон” — подумал Стас.
   Но это не мопс быть сном.
   Это была реальность.
   Раздумья Стаса прервал Вселес Вождь Вольной Стаи повернул голову и громко сказал:
   — Пора начинать праздник.
   — Мы готовы, — отозвался Стас — Что надо делать?
   — Проявлять уважение. А пока идите к огню.
   — Хорошо Джош, веди всех к кострам. И пусть уберут оружие, опасности нет Хурхас, он зовет нас к огню. Легорн, идем с нами.
   — А тролли? — спросил Хурхас.
   — Приглашение касается только людей.
   Разделка туши, похоже, закончилась, хотя на костях оставалось еще много мяса Перемазанные кровью и жиром люди сбрасывали топоры на землю и соскальзывали вниз Отойдя в сторону, они ладонями зачерпывали мокрый снег и долго терли лица, руки, одежду, пытаясь хоть немного очиститься Несколько припозднившихся человек тащили из ближайшего темного переческа пару бревен, еще двое носили пласты мяса, складывали возле костров на подстеленные лоскуты драконьей шкуры Вселес, неподвижный и напряженный, скрестив руки на груди, дер жался в отдалении Он словно бы затаился в сумраке, и фигура его терялась среди прочих теней Стас подумал что Вселес сейчас похож на режиссера, пристально наблюдающего за спектаклем, идущим на освещенной сцене
   Тем временем Вольная Стая устраивалась вокруг кострищ Воины снимали со спин щиты, укладывали их словно черепицу, и садились — уже не на голую мокрую землю, а на крепкий относительно чистый настил. Кто-то тут же опрокидывался на спину, вытянув ноги к горячим углям, потягивался, зевал. Люди негромко переговаривались, с нетерпением посматривали туда где неподвижной тенью замер Вселес. Алые отблески румянили лица и лезвия топоров, блестели глаза и зубы. Бородачи окружили три костра. Возле четвертого никого не было, видимо это было место для гостей. И Джош повел свой отряд туда. Стрелки проследовали мимо рассевшихся, разлегшихся бородачей, прошли сквозь шепотки и косые оценивающие взгляды. Револьверы у всех лежали в кобурах, но это мало что меняло — оружие бы то на взводе, ладони напряженных рук возле поясов, а сами кобуры расстегнуты. Храня молчание, опустив головы, но исподлобья наблюдая за всем вокруг, стрелки долго располагались возле огня. У них не было щитов, но кое-где на земле валялись обломанные сучья, валежины, хворост — то, что должно было сгореть в костре, но в огонь не попало, — и стрелки потихоньку собирали этот древесный мусор, подтаскивали его, делали подобия грубых скамеек, шаткие и ненадежные. Рассаживались.
   Стас, Хурхас и Легорн направились к троллям. Великанам надо было втолковать, чтобы они ждали в стороне и без особой команды не вмешивались в происходящее Тролли, только что вышедшие из леса, были голодны, и Стас пообещал им, что если они будут себя хорошо вести, то он, когда все закончится, до отвала накормит их мясом. Великаны недовольно поворчали, втягивая ноздрями пахнущий свежей кровью воздух, но Однозуб рявкнул на них, и они замолчали. Еще раз проинструктировав тролаей, наказав далеко не отпускать оставшихся подснежников, да и самим никуда не отлучаться, Стас и его спутники вернулись к костру.
   Теперь все были на местах.
   Все было готово.
   И Вселес, уже почти совсем слившийся с темнотой, расцепил руки, поднял их над головой, развернул плечи, потянулся к небу и замер, вдруг сделавшись словно бы выше.
   — Дракон мертв! — Голос отразился от облаков и вернулся на землю — Великий зверь, отец всего живого, несущий смерть своим сыновьям, — мертв! — Вселес опустил правую руку, прижал ладонь к груди — Безжалостный к врагам и не имеющий друзей, тот, чья поступь сотрясает землю и волнует воду, вечно голодный одинокий охотник-мертв! — Вселес опустил вторую руку, дождался, пока смолкнет эхо, и продолжит — Мы просим прощения у тебя!
   — Что он говорит? — шепотом спросил Хурхас.
   — Потом… — отмахнулся Стас, зачарованно слушая, как в ночной тишине дробится эхо, как в лабиринте перелесков рождаются отзвуки, как они разбегаются, сталкиваются, устремляются в небо и затихают там, словно вязнут в густом тумане туч.
   Вселес, поправив топор за поясом, опустился на колени.
   — Мы сделали это, потому что знаем, что сила твоя несокрушима! Мы возжелали твоей силы! Мы просим тебя быть нам другом, а не врагом! Мы хотим, чтобы ты жил вечно в нашей Стас, чтобы ты вел нас и охранял! Мы просим тебя присоединиться к нам!
   — Что он говорит? — к Стасу наклонился Джош.
   — Слушай… — отозвался Стас.
   — Посмотри на моих воинов! В их сердцах скорбь, а в глазах надежда! Они зовут тебя, они умоляют тебя! Будь с нами, великий зверь, отец всего живого! Тот, чья поступь сотрясает землю и волнует воду! Вечно голодный одинокий охотник! Скажи нам, что ты здесь, с нами, среди нас!…
   Вселес, стоя в грязи на коленях, поднял голову и распростер руки.
   Эхо растворилось в темном небе. Установилась напряженная, пугающая, неуютная тишина, будто бы весь мир вдруг исчез, оставив вместо себя бледную немую тень, размытую недвижимую картинку, безмолвный стоп-кадр.
   А через какое-то время — миг, бесконечность? — где-то высоко, далеко родился странный звук.
   Стас вздрогнул.
   Вздрогнул Хурхас, и стрелки вздрогнули, и Легорн.
   Тролли, расположившиеся тесной кучкой в сотне метров от костров, заворчали, завозились встревоженно, прижимаясь друг к другу еще плотней и неуверенно озираясь по сторонам, а Однозуб вдруг вспомнил страшную черную рубаху с горящим черепом и невольно оскалил клыки.
   Звук непонятного происхождения усиливался, ширился. Густой рокот, низкий рев. Этот звук был знаком Стасу, но он не сразу понял, где же он уже его слышал, а когда вспомнил, то резво вскочил на ноги, поднял голову и приготовился кричать, размахивать руками. Заколотилось сердце, кровь прилила к лицу. Стас был уверен на все сто, что сейчас, разрезая винтами туман туч. неся на фюзеляже и крыльях электрические искорки, в небе пролетит невесть откуда взявшийся — дракон — самолет…
   — Мы слышим тебя! — крикнул Вселес, выпрямляясь в полный рост, и Стас снова вздрогнул. Гул вдруг рассыпался и пропал. Растерявшийся Стас смотрел в небо.
   — Что это было? — потянул его за одежду Легорн.
   Стас ответил не сразу. Какое-то время он стоял, ожидая, что звук повторится, но все было тихо. И Стас опустился на свое место.
   — Я не знаю… — сказал он негромко по-русски. — Не знаю… — повторил он для Легорна.
   — Вы слышали его! — прокричал Вселес и выступил из тени. — Так чего же мы ждем?
   И воины Стаи загудели, зашевелились. Откуда-то появились пузатые фляжки, пошли по кругу. Несколько щитов, освобожденных от кожаных ремней, легли на горячие угли. Не дожидаясь, пока гигантские противни накалятся, бородачи резали мясо маленькими кусками, насаживали их на длинные острые сучки и совали в самый жар. Мясо не прожаривалось, только кровь подсыхала румяной ко-речкой, но люди, обжигаясь, рвали его зубами, жевали, глотали, давясь. Они словно соревновались, кто больше съест, кто сумеет запихать в себя больше. Они весело переглядывались, перемигивались, мотали головами, размахивали руками, рыгали, сплевывали нежующиеся жилы. Они что-то говорили, обращаясь к товарищам, но рты их были набиты, и получалось лишь нечленораздельное мычание. И все же они как-то ухитрялись понимать друг Друга.
   Праздник начался.
   Вселес обходил костры, присаживался, пожимал руки, смеялся вместе со всеми, брал куски мяса, когда ему протягивали, совал в рот. Запивал из своей собственной фляжки. Посматривал на гостей.
   — Пожалуй, я тоже попробую, — сказал кто-то из своих. Стас повернул голову. Невысокий усатый стрелок — кажется, его звали Тленом, — достал нож и поднялся. — Отрезать еще кому?
   — Мне, — откликнулись сразу несколько голосов. — Мне тоже…
   — И вы будете это есть? — спросил Джош. — Эта тварь перед смертью отведала человечины, а теперь вы будете это есть?
   — Перестань, Джош! — поморщился Глен. — Не порти аппетит. Когда еще доведется отведать свежего мяса, хорошенько прожаренного на углях? Может, уже никогда. Сегодня же последний вечер. Я прав?
   “А ведь действительно, — подумал Стас, — осталось всего несколько часов… Последний вечер. Перед боем. А никто еще ничего об этом не сказал”.
   — Как хотите, — сказал Джош.
   — Да брось ты! — Глен усмехнулся. — Вспомни, какой только гадостью нам не доводилось питаться.
   — Дело ваше, — отмахнулся Джош.
   Вскоре почти все стрелки держали над углями нанизанные на острые прутья мясные полоски — капли жира и сока тяжело шлепались на угли, шипели, чадили. Стрелки с этими длинными прутьями напоминали удильщиков, забросивших свои снасти в огненный омут. Кто-то из молодых уже сбегал за сухарями и питьевой водой, заодно прихватил чеснок, лук и соль.
   — Как там лошади? — спросил Джош.
   — На привязи. Спокойные.
   Люди Вселеса затянули песню. Петь они не умели, просто рвали глотки, ревели, пытаясь перекричать друг друга. Легорн приподнялся, посмотрел в сторону, где должен был находиться отряд троллей. Ничего не разглядев во тьме, окружавшей костры, сказал Стасу:
   — Я отойду, проверю, — и скользнул в темноту, мимо стрелков, мимо людей Вольной Стаи. Стас отметил, как все замечающий Вселес недовольно покосился воину вслед. Но не прошло и минуты, как Легорн вернулся, выдохнул:
   — Все в порядке, — и уселся на место. Мясо он не ел, только жевал понемногу сухари, прикусывая зубчиком чеснока.
   Стрелки разговорились. Стас особо к их разговору не прислушивался, думал о своем, но краем уха кое-что улавливал — стрелки говорили о деньгах, травили старые байки о былых временах, хвастались оружием, подшучивали над молодыми и над канонирами. И ни слова о том, что совсем скоро — бой. Ни единого вопроса — сколько же врагов? Какой план? Есть ли карта местности? Как лучше расположиться?
   Для стрелков все просто — стрелять, пока есть патроны и пока есть в кого стрелять.
   Тихо подошел Вселес, встал за спинами. Стрелки по-притихли, косясь на неподвижную фигуру. Кто-то что-то пошутил про подпаленную бороду, шутку поддержали недружными смешками. Вселес, видимо, понял, что смеются над ним, но не показал вида. Стоял неподвижно, и только глаза двигались, перебегая с лица налицо. Его присутствие тяготило, стрелки нахмурились.
   — Спроси, что ему надо? — сказал Джош, обращаясь к Стасу.
   Вселес словно понял вопрос, сказал, не дожидаясь, пока Стас переведет:
   — Вы все должны есть.
   — Говорит, все должны есть.
   — Так мы и едим! — Джош развел руками, показывая на сухари, на порезанные дольками луковицы, на головки чеснока.