Кликин Михаил Геннадьевич. Ни слова о магах

   — А ты можешь рассчитать, когда я смогу вернуться к себе?
   — Куда?
   Стас растерялся. Действительно, куда? На Землю, третью планету от Солнца, желтого карлика на окраине Галактики?
   — В свой мир, — неуверенно сказал он. — На Землю.
   — Миров много, — заметил Рудгер. — Но мы знаем не все, а только те, которые совмещаются довольно часто, те, которые представляют интерес для исследований. Таких не больше десятка. Ты можешь описать свой?
   — Ну… У нас очень большие города, каменные здания выше этого замка. По улицам ездят машины, такие устройства, которые мы используем вместо лошадей. Есть радио— это когда один человек что-нибудь рассказывает, а миллионы других его слышат. Есть телевидение — это похоже на радио, только там еще передается и изображение…
   — У вас есть маги? — перебил его Рудгер,
   — Нет. Наверное, нет.
   — Какого цвета ваше небо?
   — Синее. Как здесь, точно такое. С облаками. И солнце, и луна. Только созвездия другие.
   — Когда ты оказался здесь?
   — Пять дней назад.
   — Где?
   — Не знаю, — Стас пожал плечами. — Там были горы недалеко.
   Хурхас достал из-за пазухи свернутый лист бумаги, расстелил на столешнице, ткнул пальцем в один из нарисованных крестов. Сказал:
   — Здесь.
   Рудгер привстал, склонился над картой:
   — Хорошо, я посчитаю, когда будет время.
   — Мне бы хотелось поскорей, — сказал Стас.
   — Я посчитаю, — повторил ученый.
   — Может быть, я сам смогу? — поинтересовался Стас. — У меня все же высшее образование. Пять лет в университете. Два года высшей математики — диффуры и интегралы, логарифмы и пределы. С арифметикой как-нибудь справлюсь, наверное.
   — Хорошо, я покажу тебе расчетные графики и таблицы, — кивнул Рудгер. — Они все здесь… — Он отцепил с пояса сумку-планшет, положил на стол, хотел открыть.
   — Только не сейчас, — остановил его Хурхас. — Утром.
   — Ладно, — легко согласился Рудгер.
   — А пока мы поговорим с тобой наедине. — Маг встал из-за стола. — Легорн, что за той дверью?
   — Спальная комната, — ответил хозяин замка, — только там уже давно никто не спит.
   — Мы можем там поговорить?
   — Да, конечно, дверь не заперта. Но там холодно.
   — Это не страшно. — Маг щелкнул пальцами, и светящийся кокон окутал его фигуру.
   Когда Хурхас и Рудгер ушли, Джош зевнул и положил себе остывшей каши. Остальные ждали: Стас тихонько барабанил пальцами по столу, Зелд прикрыл глаза и, кажется, задремал, Легорн смотрел, как стрелок очищает свою тарелку.
   Маг и ученый пробыли в комнате недолго. Первым в дверях показался Хурхас и объявил:
   — У нас еще есть немного времени. — Он прошел к столу, сел на свободный стул. — Портал не так далеко, как я опасался.
   — Когда выходим? — поинтересовался Легорн.
   — Дней через десять. А пока надо готовить припасы, собирать обоз.
   — Это не займет много времени. У меня уже почти все готово.
   — Хорошо. Значит, пока будем отдыхать. Дождемся подхода Арастана и Третидора, а потом выступим. Спешить нельзя — мы не можем прийти к Порталу раньше — Назлух нападет на нас и постарается отбить Портал, чтобы очистить дорогу Рою. Опоздать мы тоже не можем.
   Маг пододвинул к себе закопченный котелок с кашей, повозил там черпаком, приподнял его, с опаской понюхал.
   — Твоя стряпня, Зелд?
   — Моя, — отозвался старик.
   — Я хорошо помню твой рыбный суп! Зелд и Хурхас рассмеялись.
   — Надеюсь, ты не станешь вновь меня травить? — спросил маг.
   Зелд, улыбаясь, пожал плечами.
   — Придется рискнуть, — сказал Хурхас, ложкой выскребая из черпака кашу и выкладывая ее на тарелку Легорна, — я здорово проголодался… Присоединяйся, Стас, как-нибудь обойдемся одной посудиной.
   — У меня своя есть. — Стас скинул рюкзак, развязал, вытащил чистую миску, поставил ее на стол. Зажав рюкзак меж ног, долго в нем рылся, пытаясь отыскать алюминиевую ложку.
   — Черт, куда она делась? — пробормотал он, переворошив все вещи.
   — Что?
   — Ложка моя.
   — А ты не мог ее оставить?
   — Проклятие! В деревне! — Стас вспомнил, как два дня назад поленился вечером вымыть ложку, оставил на столе, а утром, второпях собираясь, совсем про нее забыл. — Забыл, точно! — Он хлопнул себя по лбу.
   — Возьми, я уже наелся, — сказал Джош и, облизав деревянную ложку, протянул ему.
   — Спасибо…
   Пока Хурхас и Стас неторопливо ужинали, Легорн и Зелд, прихватив с собой свечу, куда-то ушли.
   — Послушай, — маг понизил голос. — Я должен у тебя спросить… — Он огляделся по сторонам, словно подозревая, что в окружающем полумраке кто-то прячется, подслушивает их.
   — Что? — Стас тоже невольно осмотрелся.
   Джош, лежа грудью на столе, уткнувшись лбом в сложенные руки, негромко посапывал. Возможно, он спал. Возможно, притворялся. Рядом Рудгер клевал носом — голова его клонилась, клонилась, подбородок тыкался в ключицы, и ученый вздрагивал, всхрапывал, вздергивал голову, обводил мутным, непонимающим взглядом стол. Успокоенно закрывал глаза и уже через минуту вновь клевал носом.
   — Как ты зажег тот огонек? — шепотом спросил Хурхас.
   — Какой? — не понял Стас. Пресная холодная каша ему не нравилась, и он вновь запустил руку в рюкзак, вынул початую пачку соли.
   — В кулаке. Ты сказал, что это магия, но я не чувствовал Силы. Как у тебя это получилось?
   Стас посолил кашу, размял ее ложкой, попробовал — все равно вкус был отвратительный.
   — Я пошутил, — сказал он и объяснил, каким образом в руке зажегся огонь. Заметив недоверие в глазах мага, он вытащил зажигалку и, чиркнув колесиком, повторил нехитрый трюк.
   Хурхас долго смотрел на него. Смотрел так, что у Стаса мурашки забегали по спине. Ничего не сказав, маг вздохнул, покачал головой и вернулся к еде.
   — Что-то случилось? — спросил Стас, почему-то чувствуя себя страшно неловко.
   Вернулся Легорн, один, без Зелда. Хлопнул дверью, разбудив Джоша и Рудгера. Объявил с порога:
   — Можно укладываться спать, постели готовы. Джош широко зевнул.
   — Сколько времени? — спросил он, еще не совсем придя в себя.
   — Что? — не понял Легорн.
   Стас механически взглянул на часы — сегменты электронного индикатора по-прежнему бессмысленно перемигивались.
   — Пора в кровать, — пробормотал заспанный Рудгер, поднимаясь из-за стола, словно зомби, и все зашевелились…
   Легорн развел зевающих гостей по стылым спальным комнатам, показал постели с грудами одеял, а сам вернулся в залу, подтащил кресло к пышущему жаром очагу, уселся, накрылся пледом и задремал. Он уже отвык отдыхать лежа…
   Стас заснул не сразу — он все не мог заставить себя закрыть глаза и, таращась в темноту, слушал, как где-то далеко завывают волки и изредка перекликаются караульные, охраняющие замок. На соседней кровати беззаботно похрапывал Хурхас. И едва заметно дышала сквозняками живая плотная тьма…
   Это не сон, потерянно размышлял Стас. Магия и Порталы, замки и воины в доспехах. Жуткие твари, Рой, приходящий из другого мира, несущий смерть.
   Смерть!
   Это не сон.
   Она была так близка. Ее отблеск уже лег на глаза.
   Единственный взмах и — все!
   Конец.
   Если бы не Хурхас. Не его магия…
   Стас видел снег, усеянный бурыми крапинами. Видел обезображенное тело у себя под ногами, и ему почему-то казалось, что он видит себя мертвого, а не убитого дикаря-наездника…
   Он так никогда и не узнал, что тот невинный фокус с зажигалкой мог стоить ему жизни.

Глава 14

   Они были вдвоем. Легорн и Хурхас ранним утром ушли в казармы, намереваясь к обеду устроить смотр войска. Джош выразил желание исследовать замок и сразу после завтрака удалился.
   — Представь, что каждый мир — это шар, — объяснял Рудгер, разложив перед собой таблицы и схемы. — Некая идеальная сфера.
   — С легкостью, — Стас хмыкнул. — Тоже мне открытие! Ученый неверно истолковал его усмешку.
   — Понимаю, это трудно вообразить, ведь каждому известно, что миры плоские. Но постарайся представить множество полых шаров. И внутри каждого — целый мир.
   — Внутри? Ну, допустим…
   — Один из этих шаров больше остальных, он находится в центре. Все остальные катаются по его наружной поверхности. Этот большой шар и есть Центральный Мир. Уанроан.
   — Он действительно больше всех остальных?
   — Нет, конечно же. Есть миры гораздо больше его. намного, в десятки, сотни раз. Но эти полые сферы, содержащие в себе миры, — некая условность, так легче разобраться, как работают Порталы.
   — Ладно, я понял, — Стас кивнул. — Это не сложней теории относительности.
   — Так вот… Все прочие миры-сферы находятся на внешней поверхности центрального шара, они двигаются по неким траекториям согласно определенным законам, и движение их можно просчитать. Друг с другом эти шары конечно же не сталкиваются — они условны. Миры прозрачны друг для друга…
   — Существуют в разных измерениях, — предположил Стас. — Наслышан. Так как же я попал сюда?
   — Многие сферы имеют некие отверстия в оболочках, их природа не совсем ясна, но они есть. Разрывы… И такие же отверстия находятся на поверхности Центрального Мира. Это и есть Порталы. Обычно они закрыты. Но случается, что отверстия двух сфер на какое-то время совмещаются, и вот тогда Портал открывается. Через совпавшие отверстия можно перейти из одного мира в другой. Из одной сферы в другую. Понятно?
   — Да… Правда, это как-то плохо согласуется с моими представлениями о Вселенной.
   — Сферы миров находятся в постоянном движении. И поэтому через какое-то время Портал закрывается. В следующий раз он может открыться в другой мир. А может в тот же самый, но в иное место — все зависит от того, какие отверстия совпадут на этот раз, какие Порталы совместятся. Я понятно объясняю?
   — Да. — Стас кивнул и задумался.
   Порталы. Червоточины. Прорехи в мирах.
   Сколько их на Земле?
   Бермудский треугольник? Остров Барса-Кельмес? Зона?
   Сколько пропало там людей? Где они сейчас? Вернулся ли кто-то из них?
   Стас представил, как огромный авиалайнер ныряет в странное клубящееся облако и вдруг оказывается совсем в другом месте, в мире, где не работает электроника, где нет посадочных полос и диспетчеров. Огромная металлическая птица — дракон! — проносится над дремучими лесами, над каменными башнями замков, летит над деревнями и в конце концов со страшным ревом врезается в землю, выбросив в небо столб дыма и пламени…
   Рудгер шелестел бумагами, увлеченно выискивая что-то в столбиках незнакомых цифр, изучая какие-то карты, схемы, графики. Он морщил лоб, почесывал переносицу и беззвучно шевелил губами. Порой делал какие-то пометки на обрывке бумаги грифельным карандашом, выписывал замысловатые знаки…
   Случалось, пролетая над знакомой местностью, летчики вдруг видели под крылом совершенно чужой ландшафт. Мираж? Или кусочек другого мира, видимый через открывшийся Портал? Сколько пилотов решило молчать, не докладывать о необычайном происшествии начальству, боясь, что их отстранят от полетов и направят на медицинское обследование? Стас был уверен, что большинство.
   Йети, снежный человек, — судя по всему, он тоже пришелец из другого мира. Из этого мира!
   А маленькие зеленые человечки и летающие тарелки— может, они к космосу не имеют никакого отношения?
   Призраки, домовые, лешие, водяные…
   — Я не знаю, откуда ты, — сказал Рудгер, отрываясь от бумаг. — В тот день, когда ты попал сюда, Портал, в который ты вошел, не был открыт ни в один из известных мне миров.
   — И что это значит? — спросил Стас, отлично все понимая.
   — Это значит, что я не смогу тебе помочь, — ученый развел руками. — Я абсолютно ничего не знаю о твоем мире.
   Вернулся ли кто-то?…
   — Может, знает кто-то другой?
   — Может быть. Возможно, кто-то и наткнулся случайно на твой мир, исследовал его…
   Стас представил, что ждет такого исследователя — безлюдные леса и болота Сибири, безводные пустыни Африки, непроходимые торосы Арктики и Антарктики. А даже если он попадет в населенную местность… все равно дорога одна — на кладбище или в психушку. Скорее— в психушку.
   Вернулся ли кто-то?…
   — Миров очень много, — негромко, словно извиняясь, сказал Рудгер. — Возможно, их число бесконечно. Но мы знаем лишь те, которые наиболее часто открываются в Центральный Мир. А таких мало.
   — Если я начну соваться в каждый открытый Портал, какова вероятность, что я попаду домой?
   — Не знаю.
   — Ты покажешь мне карту, где отмечены все Порталы?
   — Конечно, вот она. Смотри.
   Рудгер пододвинул к нему какую-то карту, повернул. Стас долго разглядывал путаницу разноцветных линий и значков, а потом как-то разом, вдруг, головоломка сложилась, и он увидел Центральный Мир.
   — Такой маленький? — удивился он. — Мы шли вот от этих гор до этого замка пять дней. Это никак не больше двухсот километров. Но это пятая часть всей карты!
   — Здесь только обитаемая часть Центрального Мира, — сказал Рудгер. — И почему-то почти все Порталы сосредоточены только в этой зоне.
   — А есть еще необитаемые районы?
   — Да. На севере — непроходимые ледяные горы. На юге— бескрайняя пустыня. Восток омывается Ядовитым Морем, а на западе течет Бесконечная Река.
   — Бесконечная Река? — повторил Стас. — А что на другом ее берегу?
   — Ничего.
   — Как это?
   — У нее нет другого берега.
   — Так не бывает.
   — Здесь бывает. Стас хмыкнул.
   — А море? Его кто-нибудь переплывал?
   — Нет.
   — Почему?
   — Неужели непонятно? Оно ядовитое!
   — Ладно, — согласился Стас. — Все это не так важно… Вот эти крестики — Порталы?
   — Да.
   — Рядом какие-то значки. Что они означают?
   — Это условные номера. Первый, второй, третий… — Рудгер показывал пальцем.
   — Погоди, — остановил ученого Стас, — я запишу. — Он взял чистый листок бумаги и карандаш. — Какой из них первый, ты говоришь?
   — Вот, — показал Рудгер.
   Стас тщательно скопировал незнакомый символ, а напротив нарисовал единичку.
   — Дальше?
   — Второй…
   Рудгер заглянул в записи Стаса, удивленно поднял бровь, спросил:
   — Ты знаешь простые цифры?
   — Какие цифры?
   — Простые.
   — Что это значит? Не понимаю…
   — Ты пишешь числа точно так же, как крестьяне и ремесленники.
   — У вас что же, несколько написание одних и тех же цифр?
   — Конечно. Мы, ученые, используем несколько вариантов написания. Для каждого класса расчетов — свои цифры, литеры. А у вас не так?
   — Нет.
   — Странно…
   Порталов насчитывалось тридцать шесть. Причем три из них находились за пределами карты и были отмечены на полях — один затерялся где-то в безводных песках на юге, еще два находились в высокогорных ледниках на севере.
   — Что означает эта надпись? — спросил Стас, ткнув пальцем в схему.
   — “Волчий Лес”, — прочитал ученый неразборчивую вязь. Стас скопировал символы и рядом записал перевод…
   С помощью Рудгера он неторопливо составлял собственную легенду карты, переносил все значки, все надписи на листок бумаги. По ходу дела они беседовали — Стас спрашивал, Рудгер с удовольствием отвечал.
   Стас хотел во всем разобраться. Он надеялся вернуться домой…
   Потом они изучали другие схемы. Точную карту мира стрелков — необычного, крохотного куска, давным-давно оторвавшегося от какого-то мира.
   — Мир стрелков — мы называем его Приют, — сказал Рудгер, — не имеет границ в обычном понимании этого слова. Со всех сторон он окружен Ничем.
   — Как это? — спросил Стас.
   — Ты все равно не поймешь, — отвечал ученый. — Это надо почувствовать самому, стоя у края Приюта… Ничто— это не тьма, как тебе сейчас представляется. Тьму можно увидеть, Ничто увидеть нельзя. Ничто — это Ничто. Все, что попадает в Ничто, само становится Ничем… А твой мир насколько велик?
   — Я не знаю… — Стас задумался, рассматривая карту. Что считать миром? Планету Земля? Наверное, нет. Солнечную систему? Галактику? Метагалактику? Вселенную?
   Бесконечна ли Вселенная? Может, вся она — такой же вот Приют, окруженный непознаваемым Ничем?
   “…каждому известно, что миры плоские…”
   А если Вселенная — мир, значит Порталы могут быть не только на Земле. Они могут находиться где угодно — в открытом космосе, на звездах, на других планетах. И из этого следует, что, сделав в Центральном Мире несколько шагов, можно вдруг оказаться в другой галактике, за триллионы километров, парсеков от родной планеты.
   Невероятно!
   Но Портал не может располагаться в вакууме или на звезде! Даже если совмещаются два похожих мира, из-за разницы атмосферных давлений поднимается сильный ветер, сгущается туман. Миры перетекают друг в друга через совместившиеся отверстия.
   Оплодотворяются…
   Обмениваются веществом.
   Так что же будет, если по ту сторону Портала окажется звезда или открытый космос?
   “Я не знаю”, — беспомощно думал Стас…
   Часа через три вернулся Хурхас. Безмолвно постоял, слушая разговор. Потом обронил:
   — Легорн строит своих людей. Вы пойдете смотреть?
   — Как там на улице? — поинтересовался Стас. — Холодно?
   — Нормально, — ответил Хурхас.
   — Я пойду, — сказал Рудгер и поднялся, сгребая бумаги в одну кучу. — Где Джош?
   — Не знаю, не видел, — маг пожал плечами.
   — Он собирался исследовать замок.
   — Надеюсь, у него хватит ума не забираться в подвалы, — сказал Хурхас. — У меня нет ни малейшего желания снова туда спускаться.
   — Кажется, он пошел наверх, — вспомнил Стас. — Решил подняться на башню. Осмотреться…
   На улице было ветрено. Голые деревья, огромные, выше крепостных стен, сердито раскачивали ажурные кроны. Небо затянулось легкой дымкой, и потускневшее солнце словно плыло в ней. Плыло, оставаясь на месте.
   Где-то гудели невнятные голоса, лязгало, бряцало железо.
   — Туда, — показал Хурхас на тесно сомкнувшиеся деревянные бараки — вытянутые некрашеные строения с крохотными окошками, с плоскими крышами, засыпанными снегом. Торчащие огарки труб курились дымками— в казармах круглосуточно топили печки.
   — У них там, наверное, теплей, чем в замке, — предположил Стас.
   — Да, — согласился маг.
   — Может, переберемся туда? Мне надоело спать в верхней одежде под тремя одеялами и мерзнуть при этом.
   — Нельзя. — Хурхас покачал головой. — Легорн обидится.
   Они обогнули казармы и оказались на краю просторной площади, вымощенной булыжником. На камнях не было ни единой снежинки — только по периметру высились сугробы в полтора человеческих роста, окружая площадь ледяной крепостной стены.
   Легорн командовал своей армией. Он зычно выкрикивал команды, размахивал руками, и послушные ему сотни занимали указанные места. Копейщики, устремив в небо частокол пик, застыли словно изваяния, лишь трепетали флажки на копьях сотников и десятников. На правом фланге замерли тяжеловооруженные мечники в латах, с двуручными двухметровыми мечами на плечах — лучшие воины, самые сильные, самые умелые, специалисты своего дела. Лучники без суеты, без спешки выстраиваются в линии за спинами копейщиков. Легкие мечники в небогатых кольчугах — по большей части ополченцы из окрестных деревень — пока еще толпятся бестолково, суетятся, пытаясь разобраться в командах сотников и Легорна. Они привыкли действовать в своих сотнях, а теперь приходится строиться в незнакомый порядок.
   Стас, Рудгер и Хурхас остановились в отдалении, возле старого дерева, не торопясь выходить на булыжник площади.
   — Что они собираются делать? — спросил Стас.
   — Легорн собирается познакомить своих воинов со мной, — ответил Хурхас. — Но больше всего он хочет показать мне свое войско. Похвалиться. Эти люди для него— как игрушки. Ты погляди — он же наслаждается, командуя ими.
   — Да. — Стас вспомнил службу в армии. — Нечто подобное я уже видел.
   Когда бойцы наконец-то выстроились ровными недвижимыми рядами, Легорн заговорил. Голос его гремел над площадью:
   — Время пришло! У вас есть еще несколько дней для того, чтобы подготовиться к походу, а потом мы выступим! Мы должны защитить наши дома, наших жен и детей! Безжалостные существа придут из другого мира, чтобы уничтожить все на своем пути! Мы не допустим этого!…
   Бойцы слушали, но было заметно, что речь их интересует мало. И вновь Стас вспомнил свою службу, ежедневные разводы на плацу возле штаба, когда командир части распинался перед солдатами и офицерами, а те украдкой вели разговоры о вчерашней пьянке, о женщинах, о рыбалке и автомобилях. Слушали они лишь то, что представляло для них интерес: о выплате довольствия, о приезде очередной комиссии, о новых назначениях… ! — Пожалуй, я пойду, — сказал Стас. — Нечего мне тут делать, да и ветер мерзкий. До костей пробирает.
   — Я с тобой, — тотчас откликнулся Рудгер. Хурхас пожал плечами:
   — Как хотите…
   А Легорн все говорил и говорил. Ему нравилось слушать свой голос, гремящий над площадью, он упивался видом выстроившихся, послушных ему бойцов.
   — Многих ждет смерть! — вещал он. — Но всех ждет слава! С нами идет бард, лучший бард мира, он будет слагать песни о ваших подвигах и вашей доблести. Вас будут помнить!…
   Хурхас выступил вперед, встал за спиной Легорна. Ему не нравилось все то, что говорит хозяин замка. Маг предполагал, что большинство людей интересуют лишь деньги. Конечно, есть воины, которые мечтают о славе, о сражениях, но таких меньшинство. Все же прочие… Они здесь волей обстоятельств — кто-то отбывает военную повинность, кто-то пришел, чтобы потуже набить кошелек, кто-то прячется от проблем, кто-то надеется заслужить небольшой надел земли. Кого-то влечет сама возможность убивать — есть и такие… Они еще не понимают, с чем им предстоит схлестнуться. Они никогда не видели Рой, не видели, как меняется мир после нашествия. Сейчас они не понимают, что идут защищать собственные жизни и жизни своих близких. Пока не понимают. А потом будет поздно. У людей слишком короткая память. И им сложно вообразить, будто что-то вдруг изменится. Даже Легорн, думал Хурхас, хоть и говорит сейчас красивые, заготовленные заранее слова, все равно не отдает себе отчета, с чем им предстоит столкнуться и ради чего. В этот поход он идет лишь из-за скуки и чтобы вернуть ему, магу, старый долг…
   Хурхас шагнул вперед и поднял руку, привлекая к себе внимание. Кулак его засиял, разбрызгивая радужные искры. Легорн замолчал, не окончив фразу. Дрожь пробежала по рядам воинов — немногие в своей жизни видели настоящего мага.
   — Я хочу, чтобы вы поняли одно… — сказал Хурхас негромко, но вложив в слова Силу. И людям показалось, что под ногами содрогнулась земля, качнулись стены замка. Вдруг потемнело небо, нависло над головами — тяжелое, давящее. — Эти существа, твари Роя… — маг сделал так, что воины почувствовали накатывающиеся волны ужаса и отчаяния, — знают лишь одно чувство — голод… — Он выждал, давая страху укрепиться в душах людей. Он видел, как копейщики стиснули древки, как мечники подались вперед, впитывая каждое его слово. — Они сожрут вас, — Хурхас повысил голос. — Сожрут ваших матерей и отцов! Сожрут ваших детей! Сожрут ваши поля! И вы ничего не сможете сделать… — Маг развел полыхающие руки, и воины ощутили собственную беспомощность. Сухая горечь подступила к горлу. — Потому что будет поздно… — Маг опустил голову и долго молчал. Воины ждали. Ждали с нетерпением, они ждали откровения, спасения. Они только что пережили потерю близких, почувствовали страх, они видели жуткие тени, наползающие на мир, на все то, что так им дорого. Они уже жаждали мести. Не денег, не земли — только мести! Хурхас, используя Силу, вливал в людей ненависть. Он знал, что через полчаса впечатление от его речи потускнеет, но все же что-то должно остаться в этих воинах. Они запомнят горечь потерь, не смогут забыть свой страх, отчаяние и ненависть. Не смогут простить. Им будут сниться тревожные сны… И когда Хурхас поднял голову, бойцы увидели алое пламя, рвущееся из его глаз, и содрогнулись.
   — Но мы помешаем им! Это в наших силах! Мы уничтожим Рой! — Маг взметнул к небу сияющий кулак, и воодушевленные воины невольно повторили его жест. Неистовый рев вырвался из тысячи глоток. Загремели доспехи, забряцало оружие. Воины колотили мечами по щитам, стучали древками копий по булыжнику. Маг улыбаясь смотрел на них. Он отступил за спину кричащего Легорна и ослабил поток Силы…
   В одной из заброшенных комнат башни, устроившись на рассохшемся стуле за треногим неустойчивым столом, Джош перебирал свой старый револьвер. Услышав крики, он поднялся, подошел к разбитому окну и выглянул наружу. Там, внизу, на площадке позади казарм вопили что-то в едином порыве сотни словно обезумевших бойцов. Стрелок слегка усмехнулся и вдруг боковым зрением увидел какую-то тень, скользнувшую от стены. Он резко повернул голову — никого!
   Почудилось?
   Напрягшийся Джош повернулся спиной к окну и долго стоял неподвижно, вслушиваясь, вглядываясь. Он привык доверять своим чувствам. Он видел тень. И не мог ошибиться.
   Стрелок вернулся к столу, быстро вставил патроны в барабан револьвера, взвел курок.
   Комната была здорово захламлена — похоже, много лет подряд сюда стаскивали всю ненужную старую мебель. На запорошенном снегом полу валялись разбитые тумбочки, столы и стулья, вдоль стен выстроились шкафы, достаточно Просторные, чтобы там мог спрятаться человек.
   Или нелюдь.
   Держа револьвер перед собой, Джош шагнул к ближайшему — дверцы его были приоткрыты — и осторожно заглянул в темную, пахнущую гнилью утробу.