Кликин Михаил Геннадьевич. Ни слова о магах

   Он мерз. Пропитавшаяся сыростью одежда не грела.
   Он дрожал, съежившись на голых нарах.
   Потом пришли видения.
   Маленький мальчик лежал на полу, на месте его левого глаза зияла дыра. Затылка не было. Кровь капала с потолка, стекала по стенам. Горбатый лекарь из бандитской деревни осуждающе качал головой — на глазах его была повязка, но даже сквозь ткань Джош видел страшные гноящиеся провалы его глазниц. Рядом умирал молчун Тикрет, изрешеченный пулями. А лекарь все безмолвно качал головой, хотя мог бы помочь раненому…
   Джош не ощущал течения времени.
   Он полностью растворился в жутких грезах…
   Когда засов загрохотал вновь, Джош не сразу понял, что это такое. Он вздрогнул, открыл глаза. Недоумевая, осмотрелся.
   У дверей стояли три тюремщика с дубинками в руках.
   — Встать! — приказал один. — Лицом к стене!
   Джош нехотя поднялся. Он еще не совсем пришел в себя и допускал, что эти тюремщики ненастоящие, что они ему только видятся.
   — Руки за спину!
   Ему связали запястья, нацепили на ноги тяжелые кандалы, ткнули дубинкой под ребра, развернули, толкнули по направлению к открытой двери.
   — Вперед!
   Один тюремщик шел первым, показывая дорогу. Джош следовал за ним. Два конвоира позади то и дело тыкали запинающегося узника дубинками, подгоняя.
   Они следовали по длинному темному коридору вдоль череды одинаковых запертых дверей. На каменных стенах тускло светились керосиновые фонари. Слабые огоньки трепыхались под пыльными стеклянными колпаками, задыхаясь от влажности и недостатка свежего воздуха. Цепи оков, волочась по каменному полу, гремели, лязгали, и Джош морщился — у него болела голова.
   Они остановились перед решеткой, запертой с той стороны.
   — Эй! — крикнул один из конвоиров. — Открывай! Заснул, что ли? Давай быстрей!
   Из полумрака по ту сторону решетки выступил еще один тюремщик, внимательно осмотрел стрелка, хмыкнул, загремел ключами. Он долго возился с тяжелым замком, наконец отпер. Пронзительно скрипнула, отворяясь, дверь из металлических прутьев.
   — Вперед! — Джоша толкнули в спину.
   Дверь за спиной снова скрипнула, зазвенели ключи.
   Потом они поднимались по крутой лестнице, ступеньки которой были разной высоты. Идти по ним было страшно неудобно, и Джош постоянно спотыкался. Конвоиры ругались сквозь зубы и били его дубинками. Он молча терпел.
   “Если ты думаешь, что боль сделает тебя сильнее, то ты ошибаешься…”
   Лестница кончилась. Маленькая, деревянная, укрепленная металлическими полосами дверца преградила путь. Тюремщик, идущий впереди, толкнул ее, и Джош ослеп.
   Он застонал, зажмурился, но яркий свет резал глаза острой болью даже сквозь опущенные веки. И вновь Джош вспомнил горбуна из деревни.
   — Завяжите мне глаза, — попросил он, пытаясь отвернуть лицо от солнца.
   — Иди, — толкнули его. — Не останавливайся. Он, скособочась, пряча лицо, двинулся вперед. Он ничего не видел и сослепу налетел на спину тюремщика.
   — Смотри, куда прешься! — Его несильно ударили по затылку, подхватили под руки, быстро куда-то потащили. Под ноги лезли камни, палки, волочившиеся цепи то и дело за что-то цеплялись.
   Через минуту словно бы стало темней.
   Они остановились в тени деревьев, под прикрытием мощных стен.
   Джош осторожно открыл глаза и сразу узнал это место.
   Дорогу, на которой истекал кровью Тикрет рядом со своим другом Портом. Валуны на обочине, к которым полз раненый Вимолс. Высокий тополь, под которым свалился замертво здоровяк Дастин. Большой каменный дом в три этажа, с башенками, возвышающимися над крышей, с многочисленными пристройками. Сколько прошло времени, а усадьба коменданта почти не изменилась. Разве только домов вокруг стало больше, и забор поднялся еще выше.
   И комендант теперь другой. Старый Аскин умер девять лет назад. Теперь там сидит молодой преемник, для которого последняя битва Пятерки не более чем красивая легенда.
   Из ворот усадьбы вышли четыре человека с револьверами на поясах. Стрелки. Молодые стрелки, служащие коменданту. Они подошли к тюремщикам. Один из стрелков, в широкополой шляпе, со значком на груди, сказал конвоирам:
   — Идите! — и, холодно посмотрев на Джоша, добавил: — А ты, стрелок, следуй за нами.
   Тюремщики сняли с его ног кандалы, но руки развязывать не стали.
   — Вперед!
   Пять стрелков вошли в арку ворот.
   Внутренний дворик содержался в чистоте. Отцветали ухоженные клумбы. По ажурным беседкам вился плющ. Небольшой фонтан рассыпал серую водяную пыль. Каменные фигуры замерли в живописных позах вдоль ровных дорожек, посыпанных песком. Но Джошу не дали полюбоваться на красоты двора, почти сразу втолкнули в какую-то узкую дверь, в темную душную каморку без окон.
   — Сиди тихо. Тебя позовут, — сказали ему. Дверь захлопнулась. Проскрежетал ключ в замочной скважине.
   Опять тюрьма?
   Здесь даже сесть было некуда. Комнатка была совершенно пуста, только под потолком трепыхался огонек светильника.
   Джош опустился на прохладный пол и стал ждать.
   Ждать пришлось недолго.
   Вскоре вновь заскрежетал ключ в замке, и дверь открылась.
   — Выходи.
   Он устало поднялся. Шагнул через порог — и снова его ослепил дневной свет, заставил зажмуриться.
   — Вперед! — Его подхватили под руки, повели куда-то. Он безучастно переставлял ноги, ему хотелось только одного — чтобы его наконец-то оставили в покое. Он шел, не открывая глаз, и голова отзывалась болью на каждый шаг. Он видел пляску кроваво-красных пятен.
   Уже ничто не имело смысла…
   Его ввели в какой-то зал. Звук шагов гулко раздавался в пространстве, гудели десятки голосов. Его отпустили, развязали руки, заставили сесть.
   Раздался резкий металлический звук. Джош болезненно сморщился.
   — Алая Провинция и комендант Садир обвиняют гражданина Джоша в убийстве второй степени, — нараспев произнес властный голос.
   Вновь прозвучал гонг.
   — Гильдия надзора обвиняет стрелка Джоша в небрежности, повлекшей смерть, — объявил второй голос.
   Джош открыл глаза.
   Он находился в металлической клетке, стоящей на возвышении в центре просторного зала. Два стрелка стояли рядом с клеткой, держа в руках револьверы. За ограждением толпились люди, поглядывали в сторону пленника и негромко перешептывались. Обвинители сидели за длинным столом, покрытым алым бархатом. Перед ними лежали какие-то бумаги.
   — Стрелок Пол, пройдите к месту дачи показаний! — сказал гражданский обвинитель, возможно сам комендант, — Джош не знал его в лицо.
   На возвышение взошел Пол. Проходя мимо клетки, он успокоительно кивнул Джошу.
   — Стрелок Пол, что вы можете сказать по существу дела? — спросил обвинитель.
   — Джош не виновен, — сказал Пол, и зрители зашумели.
   — Тихо! — Обвинитель поднял деревянный молоток и ударил в гонг. — Спокойствие, иначе все посторонние будут удалены из зала!
   Шум улегся.
   — Поясните вашу точку зрения, — обратился обвинитель к Полу.
   — Ребенок сам нажал на курок.
   — Но ведь это Джош дал револьвер ребенку?
   — Да.
   — Он мог предвидеть результат?
   — Мог.
   — Тогда я не понимаю вашего заявления.
   — Если бы ребенку дали нож и он им порезался, кто был бы виноват? — повысив голос, спросил Пол. — А если бы ему дали палку и он выколол ею глаз? Чья бы это была вина?
   — И чья же? — с интересом спросил обвинитель от гильдии надзора.
   Пол замялся, не зная, что ответить. Повторил:
   — Джош не виновен.
   — Позвольте это решать суду. Вы подтверждаете, что именно обвиняемый дал ребенку оружие?
   — Да, — нехотя ответил Пол.
   — Хорошо, вы свободны.
   Пол быстро спустился в зал, затерялся в толпе.
   — Гражданин Тарл, пройдите к месту дачи показаний. На возвышение поднялся хозяин питейного заведения, встал, опустив голову, теребя в руках угол рубахи.
   — Вы видели, как погиб ваш сын? — обратился к нему обвинитель.
   — Да.
   — Вы видели, что он держит в руках револьвер?
   — Да.
   — Почему вы позволили ему играть с оружием?
   — Я думал, оно не заряжено.
   — А если бы вы знали, что оно заряжено, как бы вы поступили?
   — Я бы попросил стрелка забрать свой револьвер. И увел бы сына.
   — Стрелок сам протянул ребенку револьвер?
   — Да.
   — Он что-то сказал при этом?
   — Да.
   — Что именно?
   — Я не разобрал. Я был довольно далеко и занимался делами.
   — Какими именно?
   — Я разливал пиво и смешивал коктейль.
   — И одновременно следили за ребенком?
   — Да.
   — Спасибо. Вы свободны. Тарл ушел.
   — Свидетель Куайд. Займите место для дачи показаний. Рядом с клеткой встал мужчина средних лет.
   — Вы были в тот день в питейной “У Тарла”? — спросил обвинитель.
   — Да.
   — Вы видели, как стрелок дал ребенку револьвер?
   — Да.
   — Стрелок говорил что-то при этом?
   — Да. Он сказал мальчику, что тот похож на настоящего стрелка.
   — И что потом?
   — Потом стрелок…
   — Обвиняемый?
   — Да. Потом обвиняемый стал разговаривать со своим другом, с тем, что уже был здесь…
   — Со стрелком Полом? — уточнил обвинитель.
   — Да, — свидетель кивнул и посмотрел в толпу, надеясь увидеть там знакомое лицо.
   — И что было дальше?
   — Потом малыш случайно выстрелил себе в голову. Кровь забрызгала стрелка. Он утерся и стал падать. Он был мертвецки пьян.
   — Он был пьян?
   — Да.
   — Вы уверены?
   — Да.
   — Хорошо, вы свободны. Обвиняемый Джош, хотите ли вы что-то сказать в свое оправдание? Джош отрицательно мотнул головой.
   — Вы признаете свою вину?
   — Да, — прошептал Джош.
   — Громче!
   — Да!
   — Хорошо.
   Гражданский обвинитель ударил в гонг. Дождавшись, когда стихнут отзвуки, он встал и провозгласил:
   — Алая Провинция и комендант Садир, выслушав потерпевших и свидетелей, выслушав обвиняемого, признают обвиняемого Джоша виновным в убийстве второй степени. И приговаривают к восьми годам тюремного заключения без права апелляции.
   Джош вздрогнул. Поднял глаза.
   Из-за стола поднялся обвинитель от гильдии надзора и обратился к нему:
   — Обвиняемый Джош! Ваш револьвер убил ребенка. Мы признаем вас виновным в небрежности, приведшей к смерти, и приговариваем к лишению звания стрелка. С настоящего момента вам запрещается иметь при себе огнестрельное оружие. Все ценности, изъятые у вас, переходят в гильдию надзора для покрытия судебных издержек. Хотите ли вы воспользоваться правом последнего слова?
   Джош медленно встал.
   Десятки лиц повернулись у нему. Любопытство светилось в глазах.
   — Я убил много людей, — сказал Джош. — Хороших и плохих, правых и неправых. Но ребенок… ребенок — это случайность. Это моя ошибка. А ошибки совершать могут только слабые. И значит, я слаб — и в этом мое наказание…
   Вы не можете наказать меня больше, чем я сам наказал себя… — Он помолчал и добавил: — И никакие слова, никакой суд не вернут мальчика.
   Он опустился на скамью и закрыл лицо ладонями.
   Больше не стрелок.
   Восемь лет — это вся оставшаяся жизнь…
   Рявкнул гонг.
   — Суд окончен, — провозгласил властный голос. — Уведите осужденного.
   Клетка открылась. Джошу заломили руки за спину, скрутили запястья. Рывком подняли на ноги. Он не сопротивлялся.
   Когда его вели мимо толпы, кто-то крикнул:
   — Джош! Джош! Ты всегда был стрелком! Ты всегда им останешься! Ты один из Пятерки!
   Он поднял глаза. Прямо на него смотрел Пол и улыбался немного грустно, но ободряюще.
   — Ты — легенда! Легенда! Навсегда!… Из зала суда Джош вышел, чеканя шаг и высоко подняв голову.

Глава 8

   Он потерял счет времени. Он спал, когда хотелось спать. Ел, когда приносили еду. Пил, когда была вода. Где-то по ту сторону каменных стен шли минуты и часы, день сменял ночь, луна и солнце гонялись друг за другом, а здесь всегда одинаково мерцал светильник под потолком да хлопало порой окошечко в двери, через которое передавали в камеру пищу…
   У него была уйма свободного времени, и, чтобы хоть чем-то занять себя, он стал тренировать свое тело. Он отжимался до изнеможения, приседал, приподнимал тяжелую кровать, прыгал, пытался бегать по периметру тесной каморки.
   Ему казалось, что он сидит несколько недель или даже месяцев. Он бы сильно удивился, если бы кто-то сказал ему правду: он пробыл в заточении всего девять суток.
   Восемь лет! Теперь он не надеялся дожить до конца срока Год, два — и все, он понимал это. Дальше безумие или смерть
   Выпустят ли они его, если он станет сумасшедшим?
   Вынесут ли они его, если он умрет? Или так и оставят в этом каменном склепе? Навсегда
   “Ты — легенда!” — эта короткая фраза звучала в его голове. Иногда он смеялся над ней, а иногда пытался понять, что означали эти слова
   Легенда Навсегда
   Значит ли это, что он не должен сдаваться? Значит ли это, что он должен верить?
   Но во что?
   “В легенду”, — подсказывал внутренний голос.
   “Ты один из Пятерки”.
   Это так. Но это ничего не меняет. И ничего не оправдывает.
   “Ты всегда был строчков. Ты навсегда им останешься.
   И что?
   Джош разговаривал сам с собой. Иногда вслух, иногда про себя. Он вдруг выяснил, что в нем живут две личности. Вопрошающая и отвечающая.
   — Зачем тебе жить?
   — Потому что смерть ничего не даст.
   — На что ты надеешься?
   — На время.
   — Ты думаешь, что сможешь восемь лет прожить вот так, в этой тесной камере?
   — Не обязательно ждать восемь лет Все может измениться в один миг.
   — Даже если ты окажешься на свободе, куда ты пойдешь? Ты больше не стрелок!
   — У меня отняли револьверы, но это не значит, что я разучился стрелять.
   — Если ты возьмешь в руки оружие, тебя посадят еще на несколько лет.
   — Если я возьмусь за оружие, то меня будет непросто вновь запрятать в каменный мешок.
   — Не понимаю, на что ты надеешься.
   Надеялся ли он?
   Да, наверное Он помнил, что сказал горбун в деревне “Не отчаивайся”.
   “Даже во тьме не отчаивайся”.
   Год, два Он надеялся, что не больше.
   Но, как оказалось, все изменилось гораздо раньше. На десятый день к нему пришел человек.
   Джош спал, когда проскрипели ржавые петли двери. Он вскочил, чувствуя, как колотится сердце.
   — Что? Кто?
   — Джош? — спросил мужской голос
   Он протер глаза. Возле входа стоял худощавый мужчина преклонных лет, но еще крепкий, подтянутый, жилистый. Короткие седые волосы торчали ежиком на макушке, широкие залысины увеличивали и без того высокий лоб.
   — Да.
   — Стрелок Джош?
   — Уже нет. Я не имею права называться стрелком.
   — Это не важно, — отмахнулся гость — Вы хотите выбраться отсюда.
   — А как вы думаете?
   — Думаю, да.
   — Вы чертовски правы, — хмыкнул Джош, разглядывая незнакомца.
   — Я могу помочь вам в этом.
   — Рад слышать, — осторожно сказал Джош А что, если это такая изощренная пытка?
   — Вы не верите мне?
   — Я боюсь поверить.
   — Я могу вытащить вас отсюда Но при одном условии
   — Каком же?
   — Вы пойдете со мной.
   — Куда?
   — В Центральный Мир.
   — И это все?
   — Все
   — Но почему именно я?
   — Послушайте, Джош, — незнакомец отошел от двери — Можно я присяду?
   — Да, конечно.
   Они сели рядом на узких жестких нарах.
   — Хотите, чтобы я все рассказал?
   — Жду этого с нетерпением, — попытался усмехнуться Джош.
   — Хорошо… Меня зовут Рудгер, я ученый… Вы знаете, как действуют Порталы?
   — В общих чертах. — Джош пожал плечами.
   — Так вот, основные мои исследования касаются Порталов и миров за ними. Я собираю все свидетельства, много раз сам путешествовал в Центральный Мир. Вы, насколько я знаю, тоже бывали там весьма часто.
   — Да, — согласился Джош.
   — Так вот, скоро, согласно моим расчетам, один из Порталов Центрального Мира откроется в мир, который еще никем не описан. И я хочу в этот момент оказаться рядом.
   — Но зачем вам нужен я?
   — Путешествие будет весьма опасным. Мне нужен верный, проверенный человек.
   — Верный? — Джош скривил губы в усмешке. — Проверенный? Это вы про меня?
   — Именно!
   — Уверен, вы можете найти другого телохранителя, более подходящего.
   — Нет, нет. Именно вы. Вы бывали по ту сторону. Вы знаете все об Уанроане. Или почти все. Вы опытный боец…
   Джош помолчал, пытаясь понять, в чем тут подвох. Осторожно кивнул:
   — Что же, я готов на что угодно, лишь бы выбраться отсюда.
   — Очень хорошо! Но — еще одно условие: вы пойдете туда без огнестрельного оружия.
   — Без оружия? — Джош фыркнул. — Я что, похож на сумасшедшего?
   — Не забывайте, вы больше не стрелок. Решением суда вам запрещено носить револьверы.
   — Какой же из меня телохранитель, если я буду безоружен?
   — Я не собираюсь воевать на той стороне. Я исследователь, ученый. Мы придем без оружия. Мы будем жить с местными бок о бок. И они не должны знать, что вы стрелок. Вы понимаете, что они сделают, если увидят вас с оружием?
   Джош отлично понимал. Они просто разорвут его на куски. В Центральном Мире стрелков ненавидели. На то были тысячи объективных причин.
   — Мы будем жить с местными? Вы хотите сказать, мы не будем прятаться?
   — Нет, напротив. Первым делом мы встретимся с моим старым другом. Ему нужна помощь, а он, в свою очередь, поможет нам.
   — И кто этот друг?
   — Маг. Его зовут Хурхас.
   — Маг?! — Джош резко выпрямился, повернулся к собеседнику. — Маг?! Я ненавижу магов!
   — А они ненавидят стрелков. Поэтому вы должны идти без оружия.
   — Жить с местными? Помогать магу? Не слишком ли многого вы от меня требуете?
   — Именно. Если вам не нравится, можете оставаться здесь… — Рудгер выдержал паузу и добавил негромко: — Но мне бы этого очень не хотелось.
   Джош покачал головой. Сказал задумчиво:
   — Они убьют нас.
   — Не меня, — сказал Рудгер. — Вас. Если поймут, кто вы такой.
   Минуту они молчали и слушали, как бьются о пол срывающиеся с потолка капли.
   — Вы точно вытащите меня отсюда? — спросил Джош.
   — Я уже говорил с комендантом. Он не против. Конечно, мне придется заплатить большую сумму и пообещать, что вы никогда больше не появитесь в городе.
   — Вы покупаете меня? — криво усмехнулся Джош.
   — Смотрите на это иначе — считайте, что я таким образом выплатил вам жалованье. Авансом, заметьте!
   — Вы покупаете меня, — повторил Джош, почесывая переносицу. — Но я согласен. Черт побери, я согласен на все, лишь бы выбраться отсюда, из этого проклятого каменного мешка.
   — Хорошо. — Рудгер, поднялся, подошел к двери, постучал.
   — Когда вы меня вытащите? — спросил Джош.
   — Завтра.
   — И когда мы выходим?
   — Портал откроется через неделю. У нас будет время, чтобы без спешки собраться и тронуться в путь.
   — Какой именно Портал?
   — Синий, в Центральном Мире он совместится с номером шестым.
   — Это довольно далеко.
   — Мы успеем, — успокоил стрелка Рудгер. — Я все просчитал.
   Заскрежетал отодвигаемый с той стороны засов, скрипнули петли — дверь отворилась. За ней стоял колченогий коренастый тюремщик с дубинкой в руке.
   — Все в порядке? — спросил он, подозрительно осматривая камеру и узника.
   — Да. — Рудгер перешагнул невысокий порожек. Тяжелая дверь медленно закрылась. Джош с тоской смотрел на нее и не верил, что завтра он будет свободен.
   Он растянулся на нарах и долго смотрел в высокий потолок, пока не задремал…
   Лязгнув, открылось окошечко.
   — Еда! — сказал надзиратель из-за двери. Здесь никогда не говорили “обед”, “завтрак”, “ужин”. Только так — “еда”.
   Джош встал, принял миску с жидкой кашей, кусок черствого хлеба и горячую кружку. Сел на нары, стал нехотя есть. Проглотив безвкусную пищу, он вновь лег и попытался заснуть.
   “Когда вы меня вытащите?” — “Завтра…”
   Как может наступить завтра, если время остановилось?
   А может, это все сон? Видение? Никакого ученого не было и в помине.
   Глупость! Конечно же был! Это изощренный палач. возможно сам комендант, он пришел, чтобы сломить волю узника. Он хочет подарить надежду, а потом ее отнять.
   “Не отчаивайся…”
   А если все правда?
   Если завтра он выйдет из тюрьмы и вдохнет свежий воздух, увидит желтеющую листву, увидит осеннее небо — какое оно сейчас — голубое, серое? Если…
   Нет. Нельзя думать об этом!
   Надо просто подождать. И тогда все станет ясно.
   Просто подождать…
   Ждать…
   Джош забылся беспокойным сном. Он ворочался, скрипел зубами, негромко стонал. Иногда, вздрагивая, просыпался, обводил пространство камеры тусклым взглядом и засыпал снова…
   Тяжелая капля ударила его по щеке, и он открыл глаза. Утерся, посмотрел на руку — если бы он увидел кровь, то не удивился бы.
   Он сел, спустил ноги на холодный пол. Долго сидел, глядя в пол, потом рывком встал, подошел к двери, со всей силы ударил кулаком:
   — Эй!
   Прислушался, Ничего. Он стукнул в дверь снова. Крикнул:
   — Эй, ты! Подойди, я только хочу спросить! Затаил дыхание. Никто не отозвался. Он несколько раз лягнул дверь.
   — Чего шумишь? — недовольно спросил приглушенный голос. — Хочешь дубинкой по черепу получить? Мы это быстро!
   — Эй, друг, — Джош обрадовался, что слышит нормальную человеческую речь. — Скажи, ко мне ведь приходили? Ученый, Рудгер… Мне же это не показалось, это на самом деле было?
   — Не знаю, кто тут к тебе приходил, — неохотно сказал голос. — Я только что заступил.
   — Тебе ничего не говорили? Ничего не слышал?
   — Не знаю я ничего!
   — А завтра уже наступило? Сейчас что: день, ночь, утро?
   — Замолчи! Нам нельзя разговаривать с заключенными.
   — Но мы уже говорим.
   — Только потому, что я знаю тебя, стрелок. И уважаю. Но я не собираюсь продолжать разговор.
   — Эй, может, ты разузнаешь кое-что для меня? Тишина.
   — Слышишь? Эй!… Друг!… — Поняв, что ответа не будет, Джош выругался и вернулся на нары. Он лег лицом вверх и стал безучастно следить, как на потолке рядом со светильником вызревают тяжелые капли, набухают и срываются вниз, разбиваясь о пол.
   Вскоре ему стало казаться, что это вовсе не капли, а какие-то толстые жуки, выползающие из каменных норок на неяркий огонь керосинового светильника. Их было много, они все ползли и ползли — падали и ползли, ползли и падали.
   Роились.
   Бескрылые жуки-могильщики, похожие на свежеотлитые пули. Жирные, отъевшиеся, разбивающиеся вдребезги.
   Похожие на капли воды…
   Ползающие по потолку жуки вдруг пронзительно заскрежетали, и Джош, вздрогнув, пришел в себя.
   Скрежетала дверь.
   Он вскочил, уже зная, кто это пришел. И не ошибся — в камеру шагнул Руцгер.
   — Собирайся, стрелок, — сказал ученый. — Ты свободен.
   — Мне нечего собирать, — усмехнулся Джош. — Я готов.
   — Тогда пошли…
   Они вышли в узкий коридор. Там их встретил тюремщик в робе, он приветливо глянул на стрелка и сказал:
   — Я надеялся, что ты у нас долго не пробудешь.
   — Это ты со мной говорил?
   — Я, — тюремщик понизил голос. — Только не рассказывай никому. Нам настрого запрещено разговаривать с заключенными. Если начальство узнает, то меня уволят.
   — Ты так держишься за это место?
   — Здесь неплохое жалованье. И работа спокойная.
   Втроем они направились к выходу. Рудгер шел впереди, Джош и тюремщик держались рядом.
   Джош никак не мог поверить в свое освобождение. Он ждал, что вот сейчас какая-нибудь тень отделится от стены, преградит дорогу, велит возвращаться в камеру.
   А может, это все сон?…
   Череда запертых дверей и крутая лестница остались позади. Никто так и не встретился.
   — Всего хорошего, — попрощался тюремщик, выпуская их на свободу.
   На улице было раннее утро. Солнце еще не встало, веял свежий ветерок.
   — Куда ты сейчас? — спросил Рудгер у Джоша.
   — Домой, — сказал стрелок. — Черт возьми! — Он вдохнул полной грудью, потянулся к небу. — Конечно, домой! Так когда выходим?
   — Завтра утром.
   — Уже?
   — Нам надо вовремя добраться до Портала.
   — Да, конечно.
   — Пойдем, я провожу тебя.
   — Зачем? Дойду сам. Я нормально себя чувствую.
   — Должен же я узнать, где ты живешь.
   — Вон что… Тогда конечно же…
   Они, не оглядываясь, пошли по тихой узкой улочке мимо спящих домов с зашторенными окнами. Джоша немного качало — свобода опьянила его.
   — Не могу поверить, — бормотал он, жадно осматриваясь, — не могу…
   Рудгер улыбался, искоса поглядывая на стрелка.
   — Послушай… — сказал ученый.
   — Что?
   — Мне бы хотелось услышать от тебя одну вещь.
   — Какую?
   — Я хочу быть уверенным в том, что ты меня не предашь.
   — Вам нужны гарантии?
   — Достаточно будет твоего слова.
   — Хорошо, — легко согласился Джош. — Вы во всем можете на меня положиться… Обещаю…
   Они свернули в узкий темный переулок, заваленный мусором. Миновав его, оказались на небольшой круглой площади, вымощенной булыжником.
   — Сколько человек пойдет с нами? — спросил Джош.
   — Нисколько, — ответил Рудгер.
   — Как?
   — Только ты и я. А больше нам никто не нужен… И вот еще что — давай переходить на “ты”. Мы равны.
   — Хорошо, — согласился стрелок, пожав плечами…