Страница:
Шениора так и подмывало спросить, а чем же питается Старший Гнезда куниц, но он вовремя опомнился и промолчал.
– Расскажите мне свою историю, Шениор, – почти промурлыкал вампир, опираясь на стол локтями и кладя подбородок на сцепленные пальцы – тонкие и белые, куда более похожие на пальцы ученого мага, нежели воина. Дэйлор обратил внимание, что ногти Старшего – длинные и острые – загибались, как когти хищного зверя.
– Расскажите все, что помните. Мне жутко любопытно, как смогла выжить беззащитная личинка. Видите ли, я слишком долго жил и усомнился в воле Дэйлорона.
– Я мало что могу рассказать о том времени, когда был личинкой. Только обрывки… Которые я не в силах сопоставить друг с другом.
– Обрывки? Что ж… Со временем вы склеите их в одну картину, Ваше Высочество. Рассказывайте, я весь внимание.
И Шениор начал рассказ. Он поведал обо всем, о чем мог сказать хотя бы слово: и о болотной ночнице, и о ведьмах, особенно о той, что нянчилась с ним… О том, как в безумии шел в Дэйлорон, подчиняясь Зову родной земли, и о том, какой прием его ожидал. Долго и подробно повествовал о снах в подземелье и о том, что видел и чувствовал в глубине Поющего озера…
– Как занятно, – пробормотал вампир, потирая гладкий подбородок, – похоже, что Дэйлорон и в самом деле благоволит к молодому д'Амес. Да еще и Поющее озеро… Моя вера почти покинула меня, но теперь, быть может, она вернется.
Он неторопливо встал из-за стола, прошелся по комнате. Затем, остановившись и глядя куда-то в стену, спросил:
– Так чего же вы хотите, Ваше Высочество?
Шениор моргнул.
– Извините, я не совсем понимаю…
– По-моему, я достаточно ясно выразился, – вампир медленно повернулся. – Чего вы хотите от этой жизни? Множество дорог расстилается перед вами, Шениор, и – хоть вам и кажется, что вас загнали в угол, – на самом деле вы можете шагать по любой из них. Часть дорог ведет через месть и царствование, через войны и победы, а часть – через мирную, спокойную жизнь, о которой не будет знать никто, кроме вас, вашей избранницы и ваших потомков до третьего колена. Чего вы хотите?
Дэйлор в замешательстве смотрел на Старшего – его лицо уже не напоминало гладкую гипсовую маску; по нему, как облака по отражению неба в воде, пробегали гнев, печаль и страдание…
– Я… я не знаю, – выдохнул Шениор, – я слишком мало еще жил, чтобы принять верное решение.
В ярких глазах вампира что-то подозрительно блеснуло.
– И вам не у кого спросить совета, верно?
Шениор вздохнул:
– Если мой отец, король Дэйлорона, и впрямь был подло убит, моя кровь велит мне найти и наказать убийцу. Ибо до того момента, как жизнь покинет презренное тело убийцы, дух моего отца не найдет покоя…
– Что за чушь! – фыркнул Старший. – Кто вам сказал это? Дух вашего отца уже давно пребывает с предками. Кстати, Шениор, скажите-ка мне, что вас злит больше: то, что вы остались без вашей семьи, без родных, или то, что вы могли иметь все, но теперь не имеете ничего? Кроме того, вы еще не можете утверждать, что отец ваш был убит, не так ли?
Шениор уже открыл рот, чтобы ответить, но оборвал себя на полуслове и замолчал. Восьмисотлетний вампир с легкостью читал все его мысли и чувства, даже те, которые он и сам понимал не до конца.
А на самом-то деле… Старший был прав, несомненно прав! Нет, Шениор не злился на судьбу, лишившую его всего… Но все же оставался на донышке души горький, неприятный осадок. Это было похоже на досаду. В то время как он, Шениор, мог иметь все, он не имел ровным счетом ничего, кроме собственной жизни…
– Я бы многое отдал, чтобы узнать правду… – наконец вымолвил он, не поднимая глаз. И тут же пожалел об этом, потому что сказанное здорово разозлило вампира.
– Многое? Что именно? Да и что вы можете отдать, глупец, кроме вашей никчемной жизни?
– Да, у меня и вправду ничего нет, – выдохнул Шениор, – но я бы…
– Молчите! Молчите, несчастный, – прошипел Старший.
Встряхнув седой головой, он принялся мерить шагами комнату. Затем обронил:
– Наш разговор ни к чему хорошему не приведет, Шениор. Я бы предложил вам жить здесь спокойно, забыв о том, кто вы, хотя бы на время, пока научитесь держать в руках оружие… А потом воля ваша. Можете хоть весь дворец по камушкам разнести. Если будете уверены в своей правоте.
Дэйлор поднялся из-за стола. И в самом деле, какой-то глупый, никчемный разговор у них получался. А ведь, направляясь к Старшему, он так надеялся услышать хоть что-нибудь полезное для себя… Стараясь ничем не выдать легкого разочарования, Шениор чуть поклонился.
– Благодарю за завтрак, Старший. Надеюсь, что не сильно разочаровал вас своей наивностью и глупостью.
Губы вампира дрогнули, растянулись в вежливой, но холодной улыбке.
– Вы не разочаровали меня, Ваше Высочество. Вы молоды, а это прекрасно. Вы еще замечаете синеву неба и зелень крон. Я лично буду учить вас, и, надеюсь, со временем вы сделаете верный выбор.
Потому Шениор пошел наугад. В конце концов, ему обязательно попадется хоть кто-нибудь, у кого можно будет спросить дорогу к кельям учеников.
Ярко светило солнце; золотистыми искрами переливались вкрапления слюды. Из головы не шел странный разговор со Старшим. Почему он так разозлился, когда Шениор обмолвился о том, что отдал бы все, чтобы узнать правду? Быть может, на его, вампирский взгляд, не так уж и важно знать правду? И что тогда важно?..
Шениор задумался. После разговора остался неприятный осадок на душе. Было непонятно, то ли вампир в открытую насмехается над молодым дэйлор, то ли имеет какие-то тайные помыслы относительно его дальнейшей судьбы.
Совсем некстати Шениор вспомнил о том, как смотрела на Старшего Миртс, когда он встретил их на горной тропе. Тогда ее взгляд сочился благоговением и странной, необъяснимой нежностью. И хоть Шениор и не успел повидать много за свою недолгую жизнь, он не мог не заметить, что так она никогда не смотрела ни на одного воина.
Дэйлор хмыкнул. Все это, конечно же, было более чем странно. Что могло быть общего у столь разных созданий? Миртс – опытный воин, Старшего и дэйлор-то не назовешь… Он тряхнул головой, словно пытаясь отогнать противные, липкие мыслишки.
Пусть себе. Ему-то должно быть все равно.
Коридоры, бесконечные коридоры вились, переплетались в сложном узоре, и Шениор поймал себя на том, что вот уже с полчаса бредет в неизвестном направлении, так никого и не встретив на своем пути. По позвоночнику потянуло неприятным холодком: а что, если он заблудился и никогда не выберется из лабиринта? Он остановился, осмотрелся. Место было хоженое – вот оброненный кем-то клочок пергамента, вот царапина, оставленная на стене металлическим предметом… И все же… Почему до сих пор ему не встретилось ни одного ученика?
Утерев пот, внезапно выступивший на лбу, Шениор повернулся и зашагал обратно, стараясь переходить в те коридоры, откуда, как ему казалось, он до этого выходил.
Но, как известно, если идти по незнакомому месту в обратном направлении, все кажется слегка другим, чем до этого.
И еще спустя четверть часа дэйлор пришел к крайне неутешительному выводу. Сомнений не было – он заплутал в лабиринтах Гнезда.
– Нарочно, что ли, он меня одного выпустил? – пробормотал Шениор, думая о том, что нынешнее его положение вполне могло позабавить Старшего.
Он нерешительно переминался с ноги на ногу, осматриваясь, в надежде увидеть или услышать хоть какие-нибудь признаки присутствия дэйлор.
Но вокруг по-прежнему не было ни души. Только коридоры, коридоры… На миг у Шениора даже возникло неприятное чувство, что каменные стены безмолвно следят за ним тысячью глаз, наблюдают, выжидают… Между лопаток ощущалось неприятное покалывание, словно и правда кто-то стоял сзади и беззастенчиво пялился на Шениора.
Дэйлор передернул плечами, обернулся. Разумеется, сзади никого не было – померещилось.
– Э-эй! Есть кто живой?
Он крикнул просто так, особо не надеясь на ответ, потому что не мог придумать ничего лучше, и – о чудо! – из крайнего коридора донеслось в ответ:
– Э-эй!.. Кто?!!
Никак не ожидавший такого поворота дел, Шениор едва не запрыгал на месте от радости.
– Я иду! – крикнул он. – Не уходите!
Молчание в ответ.
Не раздумывая более ни минуты, дэйлор пошел, потом побежал по узкому тоннелю, расцвеченному веселыми солнечными зайчиками.
Спустился, перепрыгивая через ступеньку, по пологой лестнице и уперся в бронзовую решетчатую дверь, перекрывшую проход. Дальше тоннель был почти не освещен.
«Верно, я свернул не туда и проскочил коридор, где кто-то был, – подумал Шениор, в растерянности теребя бронзовый завиток, – а это, пожалуй, граница Гнезда…»
Дверь была не заперта, но Шениор вовсе не стремился уйти из освещенного коридора.
«Да, здорово же я заплутал…»
Он покачал головой и повернулся, чтобы идти обратно. И вдруг…
– Шениор! Шениор д'Амес!
Голос, назвавший его имя, был женским, ласкающим слух так же, как бархат ласкает кожу…
– Миртс? Это ты? – крикнул он в ответ, но тут же обругал себя последним дураком. Откуда здесь быть Миртс? Да и голос не ее… Но, кроме нее и Старшего, кто еще может знать здесь его имя?
– Кто ты? – торопливо спросил он. – Откуда меня знаешь?
Вздох. Пожалуй, так мог вздыхать терпеливый учитель, в сотый раз что-то объясняющий нерадивому ученику.
– Я знаю всех дэйлор. Я знаю их прошлое и чувствую настоящее.
Шениор, прищурившись, смотрел сквозь решетку в темный коридор. Там никого не было – и, тем не менее, кто-то беседовал с ним. Страх задел холодным коготком сознание, заставляя насторожиться. Что же за тварь сидит в потемках?..
– А почему я тебя не вижу? – слегка охрипшим голосом промямлил Шениор. – Покажись, если можешь!
Мрак хихикнул – звонко, весело.
– Как я могу тебе показаться, если я – колодец? Колодец памяти всех дэйлор?
Шениору показалось, что над ним просто-напросто подсмеиваются. Кровь поколений королей ударила в голову.
– Кто бы ты ни была, шутки твои недостойны!
И, уже не думая о том, как найти дорогу в жилую часть лабиринта, круто повернулся на каблуках, твердо вознамерившись уйти.
– Шениор! Шениор д'Амес! Я знаю, что тебя интересует, как умер владыка Кейлор, твой отец…
Дэйлор замер на месте.
Нежный, дразнящий смех за спиной.
– Откуда тебе это известно? Говори!
– Ты сам можешь увидеть и почувствовать… Если заглянешь в воду…
«Я схожу с ума, не иначе, – мелькнуло в голове, – только с безумцами разговаривают колодцы!»
Голос мягко шептал в уши:
– Многие отдали бы жизнь, чтобы заглянуть в темную воду времени…
Шениор взялся за решетку, намереваясь открыть ее, но помедлил. Итак, на одной чаше весов – Истина. Ответ на вопрос, как он, Шениор, наследник Дома д'Амес и короны Дэйлорона, остался один-одинешенек в целом мире… Быть может, он узнает и о том, кому обязан плачевным своим положением. А на другой чаше…
– А с меня, что возьмешь в качестве платы? – поинтересовался он.
– Одно прикосновение к твоей судьбе, Шениор, не дольше и не меньше.
– А что это будет значить для меня? – Шениор хмуро вглядывался в сумрак, все еще пытаясь увидеть шутницу. Но, невзирая на всю невероятность происходящего, в душе росла странная уверенность в том, что по ту сторону решетки действительно нет никакой дэйлор, а поджидает нечто куда более могущественное… и страшное…
– Ты этого уже никогда не узнаешь. Иди же – и Истина будет твоей.
Шениор помедлил еще немного. Несомненно, предложение было заманчивым. Но вот если бы он мог спросить совета – хоть у того же Старшего, хоть у памяти предков, которая вероломно оставляла его в самый не подходящий момент, хоть у Поющего озера… Но память предков молчала, Поющее озеро – тоже, и он вновь остался один на один со своими сомнениями.
Вдруг дэйлор напрягся. А что, если все это – попытка заманить его в ловушку? И там, сокрытые густым мраком, его поджидают убийцы Каннеуса?
– Я отчего-то не доверяю тебе, – пробормотал он, обращаясь к невидимой собеседнице.
– И правильно делаете, Ваше Высочество.
Насмешливый, шелестящий голос. Голос старого вампира.
Шениор медленно обернулся: в трех шагах от него стоял Старший, и непонятно было, как он смог бесшумно появиться там. Лицо его показалось Шениору бледнее обычного; гладкий лоб пересекла глубокая складка. Глаза, необычные сапфировые глаза – подернуты багровой дымкой. N'tahe неподвижно стоял, скрестив на груди руки, и белые кисти, чудилось, источали мягкое сияние на черном бархате длинного кафтана.
– Я не советую вам идти туда, – негромко произнес вампир, кивая на бронзовую решетку.
Шениор в замешательстве бросил взгляд на дверь. Дэйлор послышалось, что его невидимая собеседница тяжело вздохнула в потемках… Он снова повернулся к Старшему.
– Что там… Учитель?
– Колодец, – Вампир скупо улыбнулся.
– Говорящий колодец?!!
– Да. Всего лишь колодец памяти. Не больше, но и не меньше.
Шениор затряс головой, пытаясь привести в порядок мысли. Он уже ничего не понимал, а в особенности того, каким образом колодец мог разговаривать.
– Но… Она сказала… сказала… что может открыть мне правду о гибели отца.
Старший прищурился, с интересом глядя на Шениора как на забавную зверушку.
– А что просила взамен? Впрочем, не надо отвечать, я и сам знаю. Сдается мне, наш утренний разговор придется продолжить. Подойдите ко мне.
Дэйлор помедлил. Так и подмывало спросить – зачем? Древний страх, страх предков перед народом Зла, был слишком силен.
А в голове металась, билась в агонии мысль о том, что мгновение назад он мог узнать все. Но не успел… Вряд ли выпадет второй случай, вряд ли Старший позволит ему еще раз побывать в этом коридоре.
Вампир раздраженно пожал плечами и сам шагнул к Шениору.
И, когда пол исчез под ногами, а мириады ярких искр вспыхнули и рассыпались, слепя, дэйлор услышал вой, исполненный безысходной ярости, словно добыча ускользнула из-под самого носа безжалостного хищника.
– Садись, – коротко бросил вампир, позабыв о титулах, – садись и выслушай. Для твоего же блага.
Солнце ярко освещало келью, и было видно, как оно неприятно Старшему, как обжигает белую кожу, слепит сверкающие глаза. Однако старый вампир и не думал скрываться от яростных лучей, словно бросая вызов могуществу дня.
Не посмев возразить, Шениор сел на табурет.
– Это было моей ошибкой – отпускать тебя одного, – обронил Старший, – я даже и предположить не мог, что колодец так заинтересуется наследником Дэйлорона…
– Разве я не заблудился в коридорах?
Вампир покачал головой:
– Надо очень постараться, чтобы забрести к колодцу памяти.
– Так это и вправду колодец? Вы не разыгрываете меня? – не удержался Шениор, но осекся, увидев, как нахмурился Старший.
– Это и вправду колодец, – медленно сказал он, – я не знаю, откуда он появился здесь, и не знаю, какую цель преследует… Быть может, то, что он делает, определено всего лишь его природой, как и образ жизни n'tahe, коим я принадлежу. Быть может – не буду утверждать. Но тебе не следует заглядывать в него, Шениор. Цена, которую ты заплатишь за вожделенную Истину, слишком высока. Правда о гибели предка не стоит того, чтобы лишить себя будущего.
Шениор опустил полову. Помолчал, рассматривая носки собственных башмаков.
– Прикосновение к твоей судьбе сломало бы ее, – тихо заключил Старший. Дэйлор вздрогнул, когда белые пальцы коснулись его лба. Как странно, он полагал, что руки вампира будут холодными, точно дыхание могилы, а оказалось, что они вполне теплые – такие же, как и у любого дэйлор.
Вдруг Старший усмехнулся:
– Ты по-прежнему считаешь меня Злом, бедный, потерянный малыш. По-прежнему не можешь принять то, что я желаю тебе только долгого пути – до конца отпущенного времени. Я не против того, чтобы ты наказал виновников смерти Кейлора д'Амес, но только не ценой собственной жизни.
Как позже понял Шениор, в этот миг Старший применил к нему какие-то свои, недоступные простым дэйлор чары, потому что…
Горло болезненно сжалось. Шениор сидел на единственном табурете и не смел поднять глаза на вампира.
Бедный, потерянный малыш.
Слова эти проникли в душу, кольнули в самое сердце сладкой болью.
И Шениор вдруг снова ощутил себя маленькой, беззащитной личинкой; вспомнил заботливые человеческие руки, мягкий голос и добрые, внимательные глаза цвета болотного мха. Тепло охватило его всего, заставляя забыть и о колодце, и о желании узнать правду, и о мести за тех, кто дал ему жизнь…
Он вздрогнул, провел рукой по лбу, отгоняя наваждение.
Вампир все так же внимательно смотрел на него, затем тихонько вздохнул и промолвил:
– Я расскажу тебе о том, что сделал колодец памяти со мной, Шениор. Думаю, после этого ты и сам не пожелаешь знать правду такой ценой.
Едва различимый взмах рукой – и в самом темном углу комнаты из ниоткуда возник второй табурет. Поймав удивленный взгляд Шениора, Старший пояснил:
– Всего лишь портал. Я обязательно научу тебя этому трюку. Ты ведь должен был унаследовать хоть какие-нибудь способности к магии от матери, а? Хотя в последнее время земля не очень-то балует своих детей волшебством…
Он уселся, сцепил пальцы рук на коленях. На несколько мгновений закрыл глаза, собираясь с мыслями, а затем заговорил. Тихо, неторопливо, так, что каждое слово будто впечатывалось в память.
– Я не всегда был Старшим, как ты понимаешь. Когда-то я был высокорожденным дэйлор и носил имя… Да… Меня звали… – вампир задумчиво пожевал губами, словно забыл собственное имя, – Норл д'Эвери. Норл д'Эвери был младшим из своего Дома. Он был великим воином, борцом со Злом, великим искоренителем n'tahe. А их тогда развелось предостаточно – люди, в то время уже слишком многочисленные, обосновались на берегах Калисты и Лакки, алчные и ненасытные, жадные до всего чужого. Отчего-то появление людей сделало народ Зла удивительно плодовитым; ночницы и, что еще хуже, зеркальники так и шныряли на востоке, за Эйкарнасом… Теперь-то там людские селения, а раньше жил народ дэйлор…
Старший испытующее посмотрел на Шениора.
– Тебе приходилось когда-нибудь сталкиваться с зеркальником? Нет, конечно же нет… Иначе ты бы не сидел сейчас в этой келье.
Дэйлор молча кивнул.
– Зеркальник опасен тем, что, как зеркало, может отражать воспоминания своей жертвы. Вот, к примеру… Если тварь встречает храброго и сильного воина, у которого недавно кто-то из близких соединился с предками, он, вне сомнения, примет облик этого родича. И, уж поверь, далеко не у всякого дэйлор, будь он трижды храбрец, поднимется рука на собственного отца… А как только замешкался – надежды нет. Когти у зеркальника сочатся ядом, да таким, что любой убийца позавидовал бы…
Вампир замолчал и застыл, вперив взгляд в серую стену за спиной Шениора. Потом, словно очнувшись, коротко передернул плечами и продолжил:
– Но речь не об этом. Как оказалось позже, Норл д'Эвери был одним из тех дэйлор, что избраны священной землей, нашим последним пристанищем, для великих деяний. Ему было видение: город в теле горы, и глас Дэйлорона рек: «Да будет это место колыбелью воинов». Вера Норла в силу земли была сильна в то время, и он отправился на поиски затерянного города. Прошло пять зим, прежде чем он нашел то, что искал; окрыленный надеждой еще раз услышать голос, Норл стал слушать – и услышал. Но то не Дэйлорон говорил с ним, а колодец памяти.
Соблазнившись Знанием, воин заглянул в черную воду. Прикосновение к судьбе показалось чем-то незначительным и неопасным, тем более что тогда колодец согласился поведать о том, как именно изменится судьба. Он сказал, что Норл никогда больше не будет истреблять тех, кто принадлежит народу Зла. Тогда благородный д'Эвери не поверил в пророчество темной воды, но спустя год с небольшим отрядом попал в засаду людей. Была страшная битва, все дэйлор погибли, и только Норл остался в живых, да и то ненадолго: раны его были таковы, что шансов дожить до утра почти не оставалось. Потом… Все оказалось просто: мимо летел один из n'tahe, как ты понимаешь, мой создатель. И утро я встретил уже недэйлор.
Старший замолчал, внимательно глядя на Шениора. Затем усмехнулся:
– Поучительная история, не правда ли? Я всю сознательную жизнь истреблял Зло – и сам стал им.
Дэйлор только покачал головой.
– Старший… Но ведь все это могло случиться и без вмешательства колодца?
– Хороший вопрос, Шениор. Колодец тебя предупредил, что сам ты никогда не узнаешь, где именно надломилась судьба. Но поверь мне. За восемьсот лет были и другие, кто искал Истину. Их участь незавидна.
– Тогда… Почему вы не уничтожите колодец? Если он так опасен? Отчего, в конце концов, не заложите тоннель, ведущий к нему?
Вампир усмехнулся:
– А зачем мне это делать? Колодец памяти еще дождется своего часа. Часа, когда он действительно будет нужен, когда на карту будет поставлено слишком многое… И, согласись, Шениор, только мы решаем – смотреть в него или нет. Вот и подумай, не слишком ли многим ты готов пожертвовать ради Истины? Стоит ли она того?
Старший сам взялся за обучение наследника. Оказалось, что его белые и тонкие пальцы с одинаковым успехом держат и перо, и меч. Будучи вампиром, он потребовал, чтобы Шениор приходил на занятия после заката, когда солнце уже исчезало за линией горизонта, только багровая полоска у черной кромки леса напоминала о прошедшем дне. И каждый вечер дэйлор поднимался из лабиринтов на небольшое плато, и каждый вечер Старший уже ждал его там, стоя на самом краю площадки, над пропастью, созерцая белоснежные пики в темнеющем небе и розоватую дымку, что опутывала темные каменные громады. Будто знал, когда именно Шениор выходит из своей кельи, и открывал портал, чтобы достичь места первым.
Страх перед олицетворением Зла исчез. Теперь вечно молодой недэйлор был просто Учителем, одну за одной вскрывающим перед Шениором сокровищницы древнейшего искусства. И, забывая о стертых в кровь руках, синяках и царапинах, Шениор жадно, как мучимый жаждой глотает родниковую воду, поглощал Знание.
Гораздо хуже дело обстояло с магией: Шениор, как ни старался, не мог дотянуться до Силы, хоть Старший и утверждал, что она разлита повсюду – в воздухе, земле и воде. Дэйлор ее просто-напросто не видел, не ощущал и ничего не мог с собой поделать. Терпение же вампира казалось безграничным; снова и снова он заставлял Шениора погружаться в глубокую медитацию, во время которой Сила должна была открыться ему, и раз за разом убеждал молодого дэйлор, что он обязательно сможет творить волшбу, что надо только работать – и постепенно все придет. Отчаявшийся Шениор, правда, сильно в этом сомневался. Магия ускользала от него, далекая и неподвластная.
Прошел месяц. Затем еще один. Лето стремительно катилось на убыль, и в воздухе уже застыли удивительная прозрачность, покой и светлая грусть, какие может принести только осень.
Шениор обучился грамоте, начал разбирать по легендам даже старое наречие дэйлор, вложенное в уста первого дэйлор самим Творцом. И Старший уже не обезоруживал своего ученика первым же выпадом.
Тогда настало время наук, с которыми должен быть знаком наследник одного из правящих Домов: стратегии, тактики, риторики…
Норл д'Эвери продолжал учить Шениора искусству владения оружием. Продолжал попытки разбудить дремлющее восприятие Силы. Преподавание же прочих наук перепоручил пожилому ученому дэйлор по имени Зуртах, сославшись на неотложные дела.
Что и говорить, Шениору было очень интересно, что это за ежедневные дела появились у Старшего. То, что вампир занимался ими исключительно в то время, когда скрипучий голос Зуртаха нагонял на Шениора дрему, мучительную из-за невозможности разлечься и уснуть прямо под носом у наставника, еще больше подогревало любопытство.
А потом дэйлор все-таки докопался до истины: оказывается, в те часы, пока он слушал монотонно бубнящий голос Зуртаха, Старший совершенствовал навыки фехтования Миртс.
Девушка сама сказала ему об этом, когда они обедали в общем зале. Сказала и мечтательно улыбнулась, словно эти уроки значили для нее гораздо больше, чем просто тренировка.
Шениору стало неприятно при мысли о том, что страшное существо, недэйлор, так много значило для Миртс. И дело, пожалуй, было вовсе не в том, что девушка предпочла не его, Шениора, а кого-то другого, в этом он не видел ничего обидного, а в том, что этот «кто-то» был отголоском древнего Зла, которому должны были противостоять все дэйлор. Шениор хотел поделиться с ней своими мыслями, но вовремя переду вал. Потому что Миртс наверняка бы обиделась, и он тогда остался бы совсем один.
– Расскажите мне свою историю, Шениор, – почти промурлыкал вампир, опираясь на стол локтями и кладя подбородок на сцепленные пальцы – тонкие и белые, куда более похожие на пальцы ученого мага, нежели воина. Дэйлор обратил внимание, что ногти Старшего – длинные и острые – загибались, как когти хищного зверя.
– Расскажите все, что помните. Мне жутко любопытно, как смогла выжить беззащитная личинка. Видите ли, я слишком долго жил и усомнился в воле Дэйлорона.
– Я мало что могу рассказать о том времени, когда был личинкой. Только обрывки… Которые я не в силах сопоставить друг с другом.
– Обрывки? Что ж… Со временем вы склеите их в одну картину, Ваше Высочество. Рассказывайте, я весь внимание.
И Шениор начал рассказ. Он поведал обо всем, о чем мог сказать хотя бы слово: и о болотной ночнице, и о ведьмах, особенно о той, что нянчилась с ним… О том, как в безумии шел в Дэйлорон, подчиняясь Зову родной земли, и о том, какой прием его ожидал. Долго и подробно повествовал о снах в подземелье и о том, что видел и чувствовал в глубине Поющего озера…
– Как занятно, – пробормотал вампир, потирая гладкий подбородок, – похоже, что Дэйлорон и в самом деле благоволит к молодому д'Амес. Да еще и Поющее озеро… Моя вера почти покинула меня, но теперь, быть может, она вернется.
Он неторопливо встал из-за стола, прошелся по комнате. Затем, остановившись и глядя куда-то в стену, спросил:
– Так чего же вы хотите, Ваше Высочество?
Шениор моргнул.
– Извините, я не совсем понимаю…
– По-моему, я достаточно ясно выразился, – вампир медленно повернулся. – Чего вы хотите от этой жизни? Множество дорог расстилается перед вами, Шениор, и – хоть вам и кажется, что вас загнали в угол, – на самом деле вы можете шагать по любой из них. Часть дорог ведет через месть и царствование, через войны и победы, а часть – через мирную, спокойную жизнь, о которой не будет знать никто, кроме вас, вашей избранницы и ваших потомков до третьего колена. Чего вы хотите?
Дэйлор в замешательстве смотрел на Старшего – его лицо уже не напоминало гладкую гипсовую маску; по нему, как облака по отражению неба в воде, пробегали гнев, печаль и страдание…
– Я… я не знаю, – выдохнул Шениор, – я слишком мало еще жил, чтобы принять верное решение.
В ярких глазах вампира что-то подозрительно блеснуло.
– И вам не у кого спросить совета, верно?
Шениор вздохнул:
– Если мой отец, король Дэйлорона, и впрямь был подло убит, моя кровь велит мне найти и наказать убийцу. Ибо до того момента, как жизнь покинет презренное тело убийцы, дух моего отца не найдет покоя…
– Что за чушь! – фыркнул Старший. – Кто вам сказал это? Дух вашего отца уже давно пребывает с предками. Кстати, Шениор, скажите-ка мне, что вас злит больше: то, что вы остались без вашей семьи, без родных, или то, что вы могли иметь все, но теперь не имеете ничего? Кроме того, вы еще не можете утверждать, что отец ваш был убит, не так ли?
Шениор уже открыл рот, чтобы ответить, но оборвал себя на полуслове и замолчал. Восьмисотлетний вампир с легкостью читал все его мысли и чувства, даже те, которые он и сам понимал не до конца.
А на самом-то деле… Старший был прав, несомненно прав! Нет, Шениор не злился на судьбу, лишившую его всего… Но все же оставался на донышке души горький, неприятный осадок. Это было похоже на досаду. В то время как он, Шениор, мог иметь все, он не имел ровным счетом ничего, кроме собственной жизни…
– Я бы многое отдал, чтобы узнать правду… – наконец вымолвил он, не поднимая глаз. И тут же пожалел об этом, потому что сказанное здорово разозлило вампира.
– Многое? Что именно? Да и что вы можете отдать, глупец, кроме вашей никчемной жизни?
– Да, у меня и вправду ничего нет, – выдохнул Шениор, – но я бы…
– Молчите! Молчите, несчастный, – прошипел Старший.
Встряхнув седой головой, он принялся мерить шагами комнату. Затем обронил:
– Наш разговор ни к чему хорошему не приведет, Шениор. Я бы предложил вам жить здесь спокойно, забыв о том, кто вы, хотя бы на время, пока научитесь держать в руках оружие… А потом воля ваша. Можете хоть весь дворец по камушкам разнести. Если будете уверены в своей правоте.
Дэйлор поднялся из-за стола. И в самом деле, какой-то глупый, никчемный разговор у них получался. А ведь, направляясь к Старшему, он так надеялся услышать хоть что-нибудь полезное для себя… Стараясь ничем не выдать легкого разочарования, Шениор чуть поклонился.
– Благодарю за завтрак, Старший. Надеюсь, что не сильно разочаровал вас своей наивностью и глупостью.
Губы вампира дрогнули, растянулись в вежливой, но холодной улыбке.
– Вы не разочаровали меня, Ваше Высочество. Вы молоды, а это прекрасно. Вы еще замечаете синеву неба и зелень крон. Я лично буду учить вас, и, надеюсь, со временем вы сделаете верный выбор.
* * *
Тяжелые шторы опустились, и Шениор остался предоставленным самому себе. Тот дэйлор, что привел его в покои Старшего, куда-то исчез, и поблизости не оказалось никого, кто мог бы показать, в какой из коридоров направиться. Слегка помявшись, Шениор уже хотел вернуться к вампиру и спросить дорогу к своей келье, но передумал. Не хотелось лишний раз тревожить древнее Зло.Потому Шениор пошел наугад. В конце концов, ему обязательно попадется хоть кто-нибудь, у кого можно будет спросить дорогу к кельям учеников.
Ярко светило солнце; золотистыми искрами переливались вкрапления слюды. Из головы не шел странный разговор со Старшим. Почему он так разозлился, когда Шениор обмолвился о том, что отдал бы все, чтобы узнать правду? Быть может, на его, вампирский взгляд, не так уж и важно знать правду? И что тогда важно?..
Шениор задумался. После разговора остался неприятный осадок на душе. Было непонятно, то ли вампир в открытую насмехается над молодым дэйлор, то ли имеет какие-то тайные помыслы относительно его дальнейшей судьбы.
Совсем некстати Шениор вспомнил о том, как смотрела на Старшего Миртс, когда он встретил их на горной тропе. Тогда ее взгляд сочился благоговением и странной, необъяснимой нежностью. И хоть Шениор и не успел повидать много за свою недолгую жизнь, он не мог не заметить, что так она никогда не смотрела ни на одного воина.
Дэйлор хмыкнул. Все это, конечно же, было более чем странно. Что могло быть общего у столь разных созданий? Миртс – опытный воин, Старшего и дэйлор-то не назовешь… Он тряхнул головой, словно пытаясь отогнать противные, липкие мыслишки.
Пусть себе. Ему-то должно быть все равно.
Коридоры, бесконечные коридоры вились, переплетались в сложном узоре, и Шениор поймал себя на том, что вот уже с полчаса бредет в неизвестном направлении, так никого и не встретив на своем пути. По позвоночнику потянуло неприятным холодком: а что, если он заблудился и никогда не выберется из лабиринта? Он остановился, осмотрелся. Место было хоженое – вот оброненный кем-то клочок пергамента, вот царапина, оставленная на стене металлическим предметом… И все же… Почему до сих пор ему не встретилось ни одного ученика?
Утерев пот, внезапно выступивший на лбу, Шениор повернулся и зашагал обратно, стараясь переходить в те коридоры, откуда, как ему казалось, он до этого выходил.
Но, как известно, если идти по незнакомому месту в обратном направлении, все кажется слегка другим, чем до этого.
И еще спустя четверть часа дэйлор пришел к крайне неутешительному выводу. Сомнений не было – он заплутал в лабиринтах Гнезда.
– Нарочно, что ли, он меня одного выпустил? – пробормотал Шениор, думая о том, что нынешнее его положение вполне могло позабавить Старшего.
Он нерешительно переминался с ноги на ногу, осматриваясь, в надежде увидеть или услышать хоть какие-нибудь признаки присутствия дэйлор.
Но вокруг по-прежнему не было ни души. Только коридоры, коридоры… На миг у Шениора даже возникло неприятное чувство, что каменные стены безмолвно следят за ним тысячью глаз, наблюдают, выжидают… Между лопаток ощущалось неприятное покалывание, словно и правда кто-то стоял сзади и беззастенчиво пялился на Шениора.
Дэйлор передернул плечами, обернулся. Разумеется, сзади никого не было – померещилось.
– Э-эй! Есть кто живой?
Он крикнул просто так, особо не надеясь на ответ, потому что не мог придумать ничего лучше, и – о чудо! – из крайнего коридора донеслось в ответ:
– Э-эй!.. Кто?!!
Никак не ожидавший такого поворота дел, Шениор едва не запрыгал на месте от радости.
– Я иду! – крикнул он. – Не уходите!
Молчание в ответ.
Не раздумывая более ни минуты, дэйлор пошел, потом побежал по узкому тоннелю, расцвеченному веселыми солнечными зайчиками.
Спустился, перепрыгивая через ступеньку, по пологой лестнице и уперся в бронзовую решетчатую дверь, перекрывшую проход. Дальше тоннель был почти не освещен.
«Верно, я свернул не туда и проскочил коридор, где кто-то был, – подумал Шениор, в растерянности теребя бронзовый завиток, – а это, пожалуй, граница Гнезда…»
Дверь была не заперта, но Шениор вовсе не стремился уйти из освещенного коридора.
«Да, здорово же я заплутал…»
Он покачал головой и повернулся, чтобы идти обратно. И вдруг…
– Шениор! Шениор д'Амес!
Голос, назвавший его имя, был женским, ласкающим слух так же, как бархат ласкает кожу…
– Миртс? Это ты? – крикнул он в ответ, но тут же обругал себя последним дураком. Откуда здесь быть Миртс? Да и голос не ее… Но, кроме нее и Старшего, кто еще может знать здесь его имя?
– Кто ты? – торопливо спросил он. – Откуда меня знаешь?
Вздох. Пожалуй, так мог вздыхать терпеливый учитель, в сотый раз что-то объясняющий нерадивому ученику.
– Я знаю всех дэйлор. Я знаю их прошлое и чувствую настоящее.
Шениор, прищурившись, смотрел сквозь решетку в темный коридор. Там никого не было – и, тем не менее, кто-то беседовал с ним. Страх задел холодным коготком сознание, заставляя насторожиться. Что же за тварь сидит в потемках?..
– А почему я тебя не вижу? – слегка охрипшим голосом промямлил Шениор. – Покажись, если можешь!
Мрак хихикнул – звонко, весело.
– Как я могу тебе показаться, если я – колодец? Колодец памяти всех дэйлор?
Шениору показалось, что над ним просто-напросто подсмеиваются. Кровь поколений королей ударила в голову.
– Кто бы ты ни была, шутки твои недостойны!
И, уже не думая о том, как найти дорогу в жилую часть лабиринта, круто повернулся на каблуках, твердо вознамерившись уйти.
– Шениор! Шениор д'Амес! Я знаю, что тебя интересует, как умер владыка Кейлор, твой отец…
Дэйлор замер на месте.
Нежный, дразнящий смех за спиной.
– Откуда тебе это известно? Говори!
– Ты сам можешь увидеть и почувствовать… Если заглянешь в воду…
«Я схожу с ума, не иначе, – мелькнуло в голове, – только с безумцами разговаривают колодцы!»
Голос мягко шептал в уши:
– Многие отдали бы жизнь, чтобы заглянуть в темную воду времени…
Шениор взялся за решетку, намереваясь открыть ее, но помедлил. Итак, на одной чаше весов – Истина. Ответ на вопрос, как он, Шениор, наследник Дома д'Амес и короны Дэйлорона, остался один-одинешенек в целом мире… Быть может, он узнает и о том, кому обязан плачевным своим положением. А на другой чаше…
– А с меня, что возьмешь в качестве платы? – поинтересовался он.
– Одно прикосновение к твоей судьбе, Шениор, не дольше и не меньше.
– А что это будет значить для меня? – Шениор хмуро вглядывался в сумрак, все еще пытаясь увидеть шутницу. Но, невзирая на всю невероятность происходящего, в душе росла странная уверенность в том, что по ту сторону решетки действительно нет никакой дэйлор, а поджидает нечто куда более могущественное… и страшное…
– Ты этого уже никогда не узнаешь. Иди же – и Истина будет твоей.
Шениор помедлил еще немного. Несомненно, предложение было заманчивым. Но вот если бы он мог спросить совета – хоть у того же Старшего, хоть у памяти предков, которая вероломно оставляла его в самый не подходящий момент, хоть у Поющего озера… Но память предков молчала, Поющее озеро – тоже, и он вновь остался один на один со своими сомнениями.
Вдруг дэйлор напрягся. А что, если все это – попытка заманить его в ловушку? И там, сокрытые густым мраком, его поджидают убийцы Каннеуса?
– Я отчего-то не доверяю тебе, – пробормотал он, обращаясь к невидимой собеседнице.
– И правильно делаете, Ваше Высочество.
Насмешливый, шелестящий голос. Голос старого вампира.
Шениор медленно обернулся: в трех шагах от него стоял Старший, и непонятно было, как он смог бесшумно появиться там. Лицо его показалось Шениору бледнее обычного; гладкий лоб пересекла глубокая складка. Глаза, необычные сапфировые глаза – подернуты багровой дымкой. N'tahe неподвижно стоял, скрестив на груди руки, и белые кисти, чудилось, источали мягкое сияние на черном бархате длинного кафтана.
– Я не советую вам идти туда, – негромко произнес вампир, кивая на бронзовую решетку.
Шениор в замешательстве бросил взгляд на дверь. Дэйлор послышалось, что его невидимая собеседница тяжело вздохнула в потемках… Он снова повернулся к Старшему.
– Что там… Учитель?
– Колодец, – Вампир скупо улыбнулся.
– Говорящий колодец?!!
– Да. Всего лишь колодец памяти. Не больше, но и не меньше.
Шениор затряс головой, пытаясь привести в порядок мысли. Он уже ничего не понимал, а в особенности того, каким образом колодец мог разговаривать.
– Но… Она сказала… сказала… что может открыть мне правду о гибели отца.
Старший прищурился, с интересом глядя на Шениора как на забавную зверушку.
– А что просила взамен? Впрочем, не надо отвечать, я и сам знаю. Сдается мне, наш утренний разговор придется продолжить. Подойдите ко мне.
Дэйлор помедлил. Так и подмывало спросить – зачем? Древний страх, страх предков перед народом Зла, был слишком силен.
А в голове металась, билась в агонии мысль о том, что мгновение назад он мог узнать все. Но не успел… Вряд ли выпадет второй случай, вряд ли Старший позволит ему еще раз побывать в этом коридоре.
Вампир раздраженно пожал плечами и сам шагнул к Шениору.
И, когда пол исчез под ногами, а мириады ярких искр вспыхнули и рассыпались, слепя, дэйлор услышал вой, исполненный безысходной ярости, словно добыча ускользнула из-под самого носа безжалостного хищника.
* * *
Портал, открытый Старшим, выбросил их прямиком в келью Шениора.– Садись, – коротко бросил вампир, позабыв о титулах, – садись и выслушай. Для твоего же блага.
Солнце ярко освещало келью, и было видно, как оно неприятно Старшему, как обжигает белую кожу, слепит сверкающие глаза. Однако старый вампир и не думал скрываться от яростных лучей, словно бросая вызов могуществу дня.
Не посмев возразить, Шениор сел на табурет.
– Это было моей ошибкой – отпускать тебя одного, – обронил Старший, – я даже и предположить не мог, что колодец так заинтересуется наследником Дэйлорона…
– Разве я не заблудился в коридорах?
Вампир покачал головой:
– Надо очень постараться, чтобы забрести к колодцу памяти.
– Так это и вправду колодец? Вы не разыгрываете меня? – не удержался Шениор, но осекся, увидев, как нахмурился Старший.
– Это и вправду колодец, – медленно сказал он, – я не знаю, откуда он появился здесь, и не знаю, какую цель преследует… Быть может, то, что он делает, определено всего лишь его природой, как и образ жизни n'tahe, коим я принадлежу. Быть может – не буду утверждать. Но тебе не следует заглядывать в него, Шениор. Цена, которую ты заплатишь за вожделенную Истину, слишком высока. Правда о гибели предка не стоит того, чтобы лишить себя будущего.
Шениор опустил полову. Помолчал, рассматривая носки собственных башмаков.
– Прикосновение к твоей судьбе сломало бы ее, – тихо заключил Старший. Дэйлор вздрогнул, когда белые пальцы коснулись его лба. Как странно, он полагал, что руки вампира будут холодными, точно дыхание могилы, а оказалось, что они вполне теплые – такие же, как и у любого дэйлор.
Вдруг Старший усмехнулся:
– Ты по-прежнему считаешь меня Злом, бедный, потерянный малыш. По-прежнему не можешь принять то, что я желаю тебе только долгого пути – до конца отпущенного времени. Я не против того, чтобы ты наказал виновников смерти Кейлора д'Амес, но только не ценой собственной жизни.
Как позже понял Шениор, в этот миг Старший применил к нему какие-то свои, недоступные простым дэйлор чары, потому что…
Горло болезненно сжалось. Шениор сидел на единственном табурете и не смел поднять глаза на вампира.
Бедный, потерянный малыш.
Слова эти проникли в душу, кольнули в самое сердце сладкой болью.
И Шениор вдруг снова ощутил себя маленькой, беззащитной личинкой; вспомнил заботливые человеческие руки, мягкий голос и добрые, внимательные глаза цвета болотного мха. Тепло охватило его всего, заставляя забыть и о колодце, и о желании узнать правду, и о мести за тех, кто дал ему жизнь…
Он вздрогнул, провел рукой по лбу, отгоняя наваждение.
Вампир все так же внимательно смотрел на него, затем тихонько вздохнул и промолвил:
– Я расскажу тебе о том, что сделал колодец памяти со мной, Шениор. Думаю, после этого ты и сам не пожелаешь знать правду такой ценой.
Едва различимый взмах рукой – и в самом темном углу комнаты из ниоткуда возник второй табурет. Поймав удивленный взгляд Шениора, Старший пояснил:
– Всего лишь портал. Я обязательно научу тебя этому трюку. Ты ведь должен был унаследовать хоть какие-нибудь способности к магии от матери, а? Хотя в последнее время земля не очень-то балует своих детей волшебством…
Он уселся, сцепил пальцы рук на коленях. На несколько мгновений закрыл глаза, собираясь с мыслями, а затем заговорил. Тихо, неторопливо, так, что каждое слово будто впечатывалось в память.
– Я не всегда был Старшим, как ты понимаешь. Когда-то я был высокорожденным дэйлор и носил имя… Да… Меня звали… – вампир задумчиво пожевал губами, словно забыл собственное имя, – Норл д'Эвери. Норл д'Эвери был младшим из своего Дома. Он был великим воином, борцом со Злом, великим искоренителем n'tahe. А их тогда развелось предостаточно – люди, в то время уже слишком многочисленные, обосновались на берегах Калисты и Лакки, алчные и ненасытные, жадные до всего чужого. Отчего-то появление людей сделало народ Зла удивительно плодовитым; ночницы и, что еще хуже, зеркальники так и шныряли на востоке, за Эйкарнасом… Теперь-то там людские селения, а раньше жил народ дэйлор…
Старший испытующее посмотрел на Шениора.
– Тебе приходилось когда-нибудь сталкиваться с зеркальником? Нет, конечно же нет… Иначе ты бы не сидел сейчас в этой келье.
Дэйлор молча кивнул.
– Зеркальник опасен тем, что, как зеркало, может отражать воспоминания своей жертвы. Вот, к примеру… Если тварь встречает храброго и сильного воина, у которого недавно кто-то из близких соединился с предками, он, вне сомнения, примет облик этого родича. И, уж поверь, далеко не у всякого дэйлор, будь он трижды храбрец, поднимется рука на собственного отца… А как только замешкался – надежды нет. Когти у зеркальника сочатся ядом, да таким, что любой убийца позавидовал бы…
Вампир замолчал и застыл, вперив взгляд в серую стену за спиной Шениора. Потом, словно очнувшись, коротко передернул плечами и продолжил:
– Но речь не об этом. Как оказалось позже, Норл д'Эвери был одним из тех дэйлор, что избраны священной землей, нашим последним пристанищем, для великих деяний. Ему было видение: город в теле горы, и глас Дэйлорона рек: «Да будет это место колыбелью воинов». Вера Норла в силу земли была сильна в то время, и он отправился на поиски затерянного города. Прошло пять зим, прежде чем он нашел то, что искал; окрыленный надеждой еще раз услышать голос, Норл стал слушать – и услышал. Но то не Дэйлорон говорил с ним, а колодец памяти.
Соблазнившись Знанием, воин заглянул в черную воду. Прикосновение к судьбе показалось чем-то незначительным и неопасным, тем более что тогда колодец согласился поведать о том, как именно изменится судьба. Он сказал, что Норл никогда больше не будет истреблять тех, кто принадлежит народу Зла. Тогда благородный д'Эвери не поверил в пророчество темной воды, но спустя год с небольшим отрядом попал в засаду людей. Была страшная битва, все дэйлор погибли, и только Норл остался в живых, да и то ненадолго: раны его были таковы, что шансов дожить до утра почти не оставалось. Потом… Все оказалось просто: мимо летел один из n'tahe, как ты понимаешь, мой создатель. И утро я встретил уже недэйлор.
Старший замолчал, внимательно глядя на Шениора. Затем усмехнулся:
– Поучительная история, не правда ли? Я всю сознательную жизнь истреблял Зло – и сам стал им.
Дэйлор только покачал головой.
– Старший… Но ведь все это могло случиться и без вмешательства колодца?
– Хороший вопрос, Шениор. Колодец тебя предупредил, что сам ты никогда не узнаешь, где именно надломилась судьба. Но поверь мне. За восемьсот лет были и другие, кто искал Истину. Их участь незавидна.
– Тогда… Почему вы не уничтожите колодец? Если он так опасен? Отчего, в конце концов, не заложите тоннель, ведущий к нему?
Вампир усмехнулся:
– А зачем мне это делать? Колодец памяти еще дождется своего часа. Часа, когда он действительно будет нужен, когда на карту будет поставлено слишком многое… И, согласись, Шениор, только мы решаем – смотреть в него или нет. Вот и подумай, не слишком ли многим ты готов пожертвовать ради Истины? Стоит ли она того?
* * *
Шениор так и не смог ответить на этот вопрос. Ни тогда, когда об этом спросил вампир с волшебными, искрящимися глазами, так похожими на сапфиры чистейшей воды, ни позже, когда дни покатились один за другим, уходя без возврата, словно растворяясь в тишине и прозрачном воздухе гор.Старший сам взялся за обучение наследника. Оказалось, что его белые и тонкие пальцы с одинаковым успехом держат и перо, и меч. Будучи вампиром, он потребовал, чтобы Шениор приходил на занятия после заката, когда солнце уже исчезало за линией горизонта, только багровая полоска у черной кромки леса напоминала о прошедшем дне. И каждый вечер дэйлор поднимался из лабиринтов на небольшое плато, и каждый вечер Старший уже ждал его там, стоя на самом краю площадки, над пропастью, созерцая белоснежные пики в темнеющем небе и розоватую дымку, что опутывала темные каменные громады. Будто знал, когда именно Шениор выходит из своей кельи, и открывал портал, чтобы достичь места первым.
Страх перед олицетворением Зла исчез. Теперь вечно молодой недэйлор был просто Учителем, одну за одной вскрывающим перед Шениором сокровищницы древнейшего искусства. И, забывая о стертых в кровь руках, синяках и царапинах, Шениор жадно, как мучимый жаждой глотает родниковую воду, поглощал Знание.
Гораздо хуже дело обстояло с магией: Шениор, как ни старался, не мог дотянуться до Силы, хоть Старший и утверждал, что она разлита повсюду – в воздухе, земле и воде. Дэйлор ее просто-напросто не видел, не ощущал и ничего не мог с собой поделать. Терпение же вампира казалось безграничным; снова и снова он заставлял Шениора погружаться в глубокую медитацию, во время которой Сила должна была открыться ему, и раз за разом убеждал молодого дэйлор, что он обязательно сможет творить волшбу, что надо только работать – и постепенно все придет. Отчаявшийся Шениор, правда, сильно в этом сомневался. Магия ускользала от него, далекая и неподвластная.
Прошел месяц. Затем еще один. Лето стремительно катилось на убыль, и в воздухе уже застыли удивительная прозрачность, покой и светлая грусть, какие может принести только осень.
Шениор обучился грамоте, начал разбирать по легендам даже старое наречие дэйлор, вложенное в уста первого дэйлор самим Творцом. И Старший уже не обезоруживал своего ученика первым же выпадом.
Тогда настало время наук, с которыми должен быть знаком наследник одного из правящих Домов: стратегии, тактики, риторики…
Норл д'Эвери продолжал учить Шениора искусству владения оружием. Продолжал попытки разбудить дремлющее восприятие Силы. Преподавание же прочих наук перепоручил пожилому ученому дэйлор по имени Зуртах, сославшись на неотложные дела.
Что и говорить, Шениору было очень интересно, что это за ежедневные дела появились у Старшего. То, что вампир занимался ими исключительно в то время, когда скрипучий голос Зуртаха нагонял на Шениора дрему, мучительную из-за невозможности разлечься и уснуть прямо под носом у наставника, еще больше подогревало любопытство.
А потом дэйлор все-таки докопался до истины: оказывается, в те часы, пока он слушал монотонно бубнящий голос Зуртаха, Старший совершенствовал навыки фехтования Миртс.
Девушка сама сказала ему об этом, когда они обедали в общем зале. Сказала и мечтательно улыбнулась, словно эти уроки значили для нее гораздо больше, чем просто тренировка.
Шениору стало неприятно при мысли о том, что страшное существо, недэйлор, так много значило для Миртс. И дело, пожалуй, было вовсе не в том, что девушка предпочла не его, Шениора, а кого-то другого, в этом он не видел ничего обидного, а в том, что этот «кто-то» был отголоском древнего Зла, которому должны были противостоять все дэйлор. Шениор хотел поделиться с ней своими мыслями, но вовремя переду вал. Потому что Миртс наверняка бы обиделась, и он тогда остался бы совсем один.