Клименко Анна. Закон отражения

   – Хотел бы я знать, что она видит, – кивнул на ведьму Саэрм, – а может, командор, помешалась девка, и зря ты ее тащишь? Может, куда как милостивее добить?
   Геллер с сомнением покачал головой. Была правда в словах седовласого воина; дух ведьмы витал далеко, в иных мирах, и абсолютно неведомо, вернется ли он. Но убить? Распрощаться с собственными честолюбивыми помыслами?
   – Нам некуда торопиться, Саэрм. Пусть себе… Неприятностей от нее никаких. Вдруг еще оклемается…
   Совсем некстати Геллер вспомнил странный сон. Что это было? Те две рыжеволосые красавицы, называвшие ведьму своей сестрой, может, они и впрямь ее сестры?.. Он покачал головой. Все было странно и непонятно, а это состояние Геллер терпеть не мог.
   – Думаю, все скоро решится, – сказал он скорее для того, чтобы успокоить самого себя, – продолжай нести службу, Саэрм.

Глава 6
КОГДА СМЕШАНЫ КАРТЫ

   …И снова Квентис спускался по спиральной лестнице, круто уходящей вниз, подобно змее обвивающей глубокий колодец. На сердце было легко; все шло так, как он и предполагал, и владыка Империи насвистывал веселый мотивчик. По его подсчетам, через три дня должна была состояться судьбоносная битва на Огневой Пустоши, после которой уцелевшие жители Дэйлорона покорно падут на колени перед величайшим из Императоров, когда-либо правивших. Квентис даже начал прикидывать, как будет именовать себя после того, как земли за Эйкарнасом, вплоть до самых гор, присоединятся к Империи людей: порой ему казалось, что стать Квентисом Великим – это слишком банально (тем более что Великих в династии было уже предостаточно). Куда как более удачными представлялись ему прозвища Покоритель или Завоеватель. Ну или, на худой конец, он был согласен прозываться Добрым – если рассуждать здраво, разве не для своих подданных завоевывает он земли, полные золота и сияющих драгоценных камней?
   А в том, что земли будут завоеваны, Квентис уже не сомневался. Вспоминая слова посланца из Закрытого города, не мог сдержать усмешки – ведь сумел, однако, развлечь своего владыку чародей!
   И – воистину всемогущ Случай, подбросивший всего лишь одну нелюдь магам Закрытого города…
   Лестница закончилась. Дальше начинался длинный, едва освещенный чадящими факелами коридор, в котором не было ни души. От старых камней исходил неприятный промозглый холод; Квентис поспешил запахнуть на груди теплую накидку. Он поднял повыше факел и энергично зашагал, надеясь, что недолго пробудет в подземелье.
   …Два гвардейца из личных стражей Императора играли в кости на перевернутом бочонке, но, к вящему удовольствию Квентиса, едва завидев его, вытянулись по струнке, отсалютовали мечами.
   – Долгой жизни и великих деяний Императору!
   Он чуть заметно кивнул. Посмотрел на покрытую застарелой ржавчиной дверь.
   – Ну что у вас новенького?
   – Ничего не жрет, нелюдь проклятая. Ни вчера, ни сегодня, – бодро отрапортовал гвардеец, который стоял по левую руку.
   – А силой кормить не пробовали? – Квентис ухмыльнулся. – Так она себя и голодом заморит. Лишь бы смешать мои планы.
   Гвардейцы обменялись встревоженными взглядами.
   – Никак нет, Ваше Императорское Величество.
   Это сказал уже другой парень, стоящий по правую руку.
   Император кивнул.
   – Хорошо. Я доволен вашей службой. А теперь откройте мне, я хочу побеседовать с моей красавицей.
   Квентис терпеть не мог скрипа ржавых дверных петель, а потому первое, что он приказал сделать, это тщательно их смазать. Тяжелая дверь отворилась почти беззвучно, и он вошел.
   Дэйлор, как и в прошлый его визит, сидела в углу, на сыром клочке соломы, закутанная в собственные волосы, как в траурную шаль. Перед ней стояла миска с кашей, к которой девушка и не притронулась. У самой стены Квентис заметил осколки глиняной кружки, в которой ей обычно давали воду.
   Он нахмурился, мысленно проклиная поистине нечеловеческую гордость дэйлор. Мало того что от пищи отказывается, так еще и кружку разбила. И дело-то вовсе не в кружке, а в том, что специально швырнула ее, дабы продемонстрировать все свое презрение к тюремщикам.
   Затем… Квентис еще раз внимательно посмотрел на застывшую неподвижно девушку, и в душе шевельнулся холодный и скользкий червячок тревоги.
   Она не двинулась с места, когда Квентис вошел. Даже не посмотрела на него: взгляд огромных черных глаз по-прежнему сверлил мокрые камни пола.
   «Надо будет приказать, чтобы убрали здесь, – мелькнула мысль, – Хаттар, и как же здесь воняет!»
   Спутанные волосы чернильными прядями падали на девичье лицо, измазанное грязью, но Квентис все-таки разглядел светлые дорожки от слез на впалых щеках.
   «Плакала, значит… Что ж…»
   Глядя на исхудавшую, измученную и доведенную до крайности дэйлор, Император поймал себя на том, что не испытывает ровным счетом ничего: ни жалости, ни особого торжества. Словно и не живое существо сидело на полу перед ним, а просто кусок мяса.
   «Нелюдь. Это – нелюдь, которую я использую для того, чтобы прославиться. Нелюдь, которую подарил мне Случай», – подумал он. А вслух сказал:
   – Ну что, милочка, вы передали королю Дэйлорона мои инструкции?
   Девушка не шевельнулась, по-прежнему глядя в одну точку. Квентис повторил вопрос, дэйлор вздрогнула, перевела на него взгляд. Словно только что заметила. И Императору это очень не понравилось. Он поежился, промозглый холод пробирал до костей. А дэйлор, в лохмотьях, что едва прикрывали тело, гордо восседала на полу и даже не пыталась обхватить руками плечи в попытке сохранить хотя бы каплю тепла.
   – Что молчите? – язвительно поинтересовался Квентис. – Говорите же, я жду.
   Бледные губы тронула слабая улыбка. С каждым мгновением она становилась все шире: затем девушка звонко расхохоталась, качая головой, словно «кланяющаяся куколка», детская игрушка, которой юный Император в свое время оторвал голову, пытаясь понять, каким образом кукла может самостоятельно двигаться.
   Квентис невольно попятился – происходило нечто странное и, судя по всему, не предвещающее ничего хорошего.
   Дэйлор весело смеялась, и ему почудилось, что она смеется именно над ним.
   – Прекрати, – прошипел он, затем рявкнул во весь голос. – Прекрати!
   Смех оборвался, смолк, звякнув в напитанном сыростью воздухе, как уроненный в траву колокольчик. Девушка в последний раз качнула головой и снова замерла на полу. Только глаза нелюди неотрывно следили за человеком, да на губах играла все та же странная, непонятная улыбка.
   Квентис передернул плечами. Да что она возомнила о себе, маленькая дрянь? Стиснув зубы, он шагнул к стене – туда, куда цепь уже не пускала пленную дэйлор, и снял с крюка плеть.
   – Когда Император задает вопросы, следует отвечать, – назидательно произнес он, замахиваясь.
   И в этот момент дэйлор заговорила, перемежая слова глупым хихиканьем.
   – Король свободен. Свободен! Он соединился… с предками, и теперь злой повелитель людей не сможет причинить вреда ни королю, ни Дэйлорону!
   Темный потолок дернулся, а потом закружился над головой.
   Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что значит «соединился с предками».
   Чтобы обрести равновесие, Квентис оперся рукой о стену и слепо уставился на смеющуюся дэйлор.
   – Империя падет! – взвизгнула она, тряся головой, да так, что, казалось, еще чуть-чуть, и тонкая шея, не выдержав, переломится. – Падет!!!
   – Замолчи! – не своим голосом заорал Император. Отшвырнув плеть, он бросился к двери, с силой дернул ее на себя.
   – Не кормить больше! – прохрипел владыка Империи в побелевшие лица гвардейцев. – Пусть сдыхает!
   И почти бегом, позабыв о всяком достоинстве, поспешил к лестнице, ведущей наверх. В голове зудела, билась о стенки черепа одна-единственная мысль: что теперь делать?

* * *

   …Предположим, у Геллера хватит ума не вести армию прямиком в Дэйлорон под ядовитые стрелы проклятой нелюди. Но что тогда? Послать гонца с приказом вернуться в Алларен? Хаттар Всеобъемлющий! Какой позор!!! Эти заплесневевшие в своих мантиях министры посмотрят на него снисходительно, впрочем, как всегда… Пошепчутся меж собой, произнесут речь о том, что молодости свойственны ошибки, но Императору следует впредь побольше думать. И как же прекрасно все шло! Неужели король Дэйлорона все-таки удавился? Чтобы не вести под мечи людей свою жалкую пехоту?!
 
   Воспаленные глаза слезились. Огонек свечи в темноте причинял боль. В горле пылала жажда.
   Квентис потянулся за кубком, от души плеснул туда вина и залпом выпил. Ему было страшно… Отзывать армию? Но как можно вынести насмешки за спиной? Да весь двор будет хихикать и прятать глаза…
   – Что же делать? Что?!!
   Он со злостью швырнул пустой кубок в стену.
   Самолюбие не позволяет тебе проигрывать. Позволит ли оно погнать людей на бойню, в лес?
   – Если моя тень до сих пор не сделала этого, – вслух сказал Квентис.
   Собственный голос показался ему на удивление слабым и безжизненным. Кроме того… Он судорожно стиснул рукоять меча. Совсем рядом, прямо в трапезной, где и сидел Император, раздалось странное шарканье.
   И рядом не было Геллера, который отдал бы свою жизнь за Императора.
   Не раздумывая более, Квентис выхватил клинок. Путаясь в полах кафтана, попятился к стене, чтобы исключить возможность нападения с тыла. Темная трапезная с единственной свечой, стол, залитый глянцевыми лужами вина, блюдо с недоеденной телятиной – все предательски плыло перед глазами. Запоздало он подумал о часовых, дежурящих снаружи. Впрочем, если даже они не остановили таинственного гостя, значит… надеяться на них не стоит.
   Шарканье прекратилось. И Квентису померещилось, что в углу шевельнулась фигура. Еще более черная, чем окружавшая ее темнота.
   – Кто здесь? – крикнул он, стараясь придать голосу должную решительность.
   Получилось.
   И вдруг…
   – Кхе-кхе. Пусть Ваше Императорское Величество не беспокоится.
   – Ты кто такой? – рявкнул Квентис, все еще не опуская меч. – Что здесь делаешь?
   – Вы позволите мне подойти к свету? Только, прошу вас, не делайте скоропалительных выводов.
   Император пожал плечами. Уже порядком протрезвев, он с немалым любопытством ждал продолжения.
   – Подходи, кто бы ты ни был. Только без глупостей. Я прекрасно владею мечом.
   – О, безусловно, Ваше Величество. Ваши таланты неоспоримы.
   Темнота вздрогнула, сдвинулась – и в золотой кружок света, шаркая, из мрака выступила сгорбленная фигура, закутанная так, что Квентис увидел только глаза, темные, блестящие, и белый лоб. Нижняя часть лица была скрыта под шарфом.
   – Прошу меня извинить, – сказал странный незнакомец, – я должен был сразу представиться. Я – гонец Магистра и должен кое-что передать вам.
   – Какого еще Магистра? – непонимающе пробормотал Квентис, но затем опомнился. – Магистра Закрытого города?
   Гонец закивал:
   – Да, Ваше Величество. Магистр прислал меня, узнав о том, какая беда вас постигла.
   – А почему ты скрываешь лицо? – подозрительно прищурился Квентис.
   – Последний магический эксперимент Хозяина изуродовал меня, – спокойно промолвил человек, – вам лучше не видеть этого. Но какое значение имеет мое лицо? Я передам слова Магистра, и вы должны будете дать ответ.
   – Ты диктуешь мне условия? – Квентис вскинул брови. Уверенность постепенно возвращалась к нему, и теперь в душе росла злость на самого себя – это ж надо, испугался, как малое дитя! Хорошо еще, что в штаны не наложил…
   – Хаттар меня упаси, – гонец низко поклонился, – так… могу я начать?
   – Сделай одолжение.
   – Маги Закрытого города окажут поддержку молодому владыке. Армия сможет беспрепятственно войти в Дэйлорон и занять столицу…
   Квентис, едва веря собственным ушам, глядел на гонца. Все это было очень странным, особенно если вспомнить, что маги никогда не поддерживали армию. И никогда не вмешивались в дела Императора, ну, разве что за исключением того случая, с плененной дэйлор. Эх, растянуть бы этого «гонца» на дыбе да узнать, что замыслил Магистр… Но, разумеется, Квентис виду не подал. Спросил только, а что хотят маги взамен.
   – Магистр покорнейше просит дозволения спокойно исследовать земли дэйлор и взять в Закрытый город все, что маги сочтут нужным, – не моргнув глазом, ответил гонец. И тут же поспешно добавил: – Золото магов не интересует, мой Император. Все богатства достанутся Вашему Величеству.

* * *

   …Хрустальный шар светился бледно-голубым, бросая осторожные блики на вызолоченные стены кабинета. К слову, позолота здесь нужна была вовсе не для того, чтобы потешить тщеславие хозяина. Золото, благородный металл, должно было нейтрализовать любой магический шпионаж – и владелец кабинета прекрасно знал об этом.
   Магистр Закрытого города сидел в глубоком кресле, расслабленно откинувшись назад. Одна его рука служила опорой тщательно выбритому подбородку, другая лежала на гладкой поверхности шара, в мутной глубине которого как раз отражались беседующий молодой Император с гонцом.
 
   – Но что вам тогда нужно, если не сокровища? – Квентис недоуменно пожал плечами и опустил меч, не пряча его, однако, в ножны.
   – Магистр хочет изучить магию дэйлор, Ваше Величество. Больше Закрытому городу ничего не нужно. В конце концов, разве был у вас повод сомневаться в этом?
   Император хмуро разглядывал темную фигуру. Затем все-таки лихо вбросил клинок в ножны и поинтересовался:
   – Ну хорошо. Каким образом вы это сделаете? Что-то я слабо верю в то, что ваша магия расчистит дорогу моей армии.
   – Пусть детали не беспокоят Ваше Величество. От вас требуется только одно – приказать командованию, чтобы ни в чем не препятствовало магам. Кроме того, Магистр велел узнать, какие планы были у Вашего Величества насчет уцелевших дэйлор?
   Квентис мотнул головой.
   – Да мне все равно, что с ними будет. Если даже все они сгинут – тем лучше. Империи достанется вся земля за Эйкарнасом, и никто из моих людей не будет опасаться ловко пущенной из засады стрелы.
   – Прекрасные слова, Ваше Величество…
 
   Магистр едва не рассмеялся.
   – Каков мальчишка, а? Ну что ж… Значит, так тому и быть.
 
   – Магистр просил уладить еще кое-что, – с легким поклоном произнес гонец.
   Император напрягся.
   – Ну что еще?
   – Для воплощения в жизнь плана Магистра нам потребуется дэйлор, которую вам преподнесли в дар после коронации. Магистр взял на себя смелость предположить, что она уже не нужна Вашему Величеству…
   – Гм…
   Квентис нахмурился. Затем изрек:
   – Известно, что дары не возвращают. Зачем вам нелюдь?
   Гонец склонил голову.
   – Магистр Закрытого города может быть откровенным, когда это необходимо. Чтобы иметь власть над дэйлор, ему необходима их кровь.
   – Значит, вы хотите использовать ее в своей волшбе, после чего нелюдь не выживет, – уточнил Император. Казалось, в его темных глазах что-то сверкнуло, но нет. Это было всего лишь отражением трепещущего огонька свечи.
   – Совершенно верно, мой повелитель. Но почему вас беспокоит судьба нелюди, от которой все равно ни какого проку? Магистр полагал…
   Кулак Императора обрушился на стол; гонец испуганно съежился и попятился во тьму. Квентис ухмыльнулся:
   – Магистр правильно полагал. Вам нужна дэйлор – берите ее и делайте с ней все, что вам заблагорассудится. Значит, Магистр дает гарантию того, что армия беспрепятственно войдет в Дэйлорон? И что земли за Эйкарнасом будут принадлежать Империи?
   – Разумеется. – Гонец торопливо поклонился. Быть может, для того, чтобы скрыть улыбку, появившуюся на губах Магистра…
 
   Который в тот же миг убрал пальцы с прохладной поверхности шара. Свет внутри него начал стремительно гаснуть – и точно так же начал растворяться в темноте трапезной тот, кто был вовсе не живым существом из плоти и крови, а всего лишь иллюзией, поддерживаемой силой заклинания Магистра и произносящей его мысли.
   Он медленно поднялся с кресла, щелчком пальцев зажег свечи, отчего жарко запылала позолота на стенах, и подошел к столу. Там, среди разбросанных в беспорядке свитков и книг, Магистр нашел карту северо-восточной части Империи. За рекой Эйкарнас неизвестный картограф изобразил деревца с курчавыми кронами и ели. А еще дальше, к северу, аккуратно были выписаны пики Драконовых гор.
   Он долго смотрел на карту, вспоминая… Свое детство. Свою несчастную мать. И тех, кто хотел отобрать его жизнь. Затем взял перо, обмакнул его в чернила и двумя ровными линиями перечеркнул Дэйлорон.
   Ухмыльнувшись, Магистр выудил из хаоса, царящего на столе, кусочек пергамента и начал писать.
 
   «Дражайший мой брат Витальдус. Волею Хаттара и Атхены появилась возможность испытать изобретенную тобой структуру заклинания. Я полагаю, что с дня десятого круга Малой луны ты должен приступить к сборам… Засим жду тебя в Закрытом городе. Кроме того, будет тебе еще одно задание…»
 
   Он помахал готовым письмом, дождался, пока высохнут чернила. Затем неторопливо снял с полки серебряное кольцо на подставке; письмена, как муравьи, разбегались по его матово блестящей поверхности.
   – Ну что ж… – Магистр коснулся пальцами металла. Вещица была занятной, его собственного изготовления. И, разумеется, очень полезной – как и все, что доводилось создавать Магистру.
   Улыбнувшись своему творению, он опустил руку с письмом сквозь кольцо. Резкая, слепящая вспышка – и оно исчезло, направившись прямехонько в лабораторию упомянутого Витальдуса.
   Вздохнув, Магистр поставил свое приспособление обратно на полку и, подойдя к окну, раздернул шторы.
   На востоке занималась бледная заря, и белоснежные башни Алларена жадно ловили первые розоватые отблески.

* * *

   …Когда же все пошло не так, как планировал Император? Где произошла роковая ошибка?
   Горела, чуть потрескивая, толстая свеча. Упершись локтями в разложенные карты, Геллер рассеянно глядел на мирный огонек, вырастающий из черного фитиля.
   Что-то пошло не так, как задумал владыка.
   И войско Дэйлорона не вышло, чтобы принять решающую битву на Огневой Пустоши.
   Они попросту не вышли из-под прикрытия леса. Не сделали ни единого шага за пределы своей земли…
   Геллер со стоном обхватил раскалывающуюся от мигрени голову руками. В висках бились всего два слова: «Что делать?»
   Он и вправду не знал, что делать: возвращаться и опозорить Императора или… Или вести армию в лес, под стрелы дэйлор, под заклятия нелюдской магии?.. Даже генералы присмирели и больше не пытались его жалить. Понимали, что в случае возвращения первыми полетят их головы…
   А ведь, согласно плану владыки, дэйлор должны были Хуже ждать на Огневой Пустоши!
   …На второй день ожидания Геллер все ж таки сделал то, что показалось ему правильным в сложившейся ситуации. Он тихонько отозвал в сторону Саэрма и попросил отправиться в Алларен, к Императору, и получить новые указания, если таковые будут. Попросил, а не приказал, потому что, несмотря на дарованное владыкой звание командора, оставался просто добрым приятелем Саэрма. И не мог, да и не хотел изображать из себя кого-то другого. Вояка только покачал головой.
   – Что-то пошло не так, да, Геллер? Сам вижу… Не к добру все это. Уж не спугнула ли ведьма удачу? Не на беду ли мы привезли ее сюда, командор? Хорошо еще, что люди не разобрались, что к чему, а то и до бунта недалеко…
   Геллер кисло улыбнулся.
   – Дело здесь не в этой несчастной, Саэрм. Да ты и сам понимаешь, что она здесь ни при чем. Бери лучших коней и скачи во весь дух. Что-то непредвиденное стряслось, то, что помешало планам Императора, и я хочу знать, что мне делать дальше. Поворачивать назад или двинуться вперед, сквозь мелколесье – и в Дэйлорон?
   Воин молча кивнул.
   – Мне понадобится два коня на смену, и я доберусь до Алларена в семь дней.
   – Ты их получишь. Самых горячих, самых быстрых. Только скачи…
   Геллер вздохнул. И вдруг неожиданно для самого себя признался:
   – Знаешь, друг мой… Быть тенью Императора куда как проще. Ума не приложу, зачем он отправил меня в этот поход?
   Воин усмехнулся и хлопнул командора по плечу – хорошо, что подобную фамильярность никто не видел…
   – Не нам судить о помыслах владыки, – негромко сказал Саэрм, – я молю Хаттара, чтобы он оградил тебя и не дал наделать глупостей, мой командор.
   …И вот уже который день стояла многотысячная армия, разбив лагерь на краю Огневой Пустоши. Хорошо еще, что доставка провианта была налажена… Но ведь долго так не простоишь, захлебываясь собственными отбросами. Нужно было что-то предпринимать, и чем скорее, тем лучше…
   Ведьма тяжело вздохнула, заворочалась в постели. Геллер не видел ее за наспех сооруженной ширмой, ибо генералы успели прозрачно намекнуть ему, что неприлично держать в собственном шатре незнакомую женщину, да еще и на глазах целой армии. А переселить ее в отдельную палатку или – что еще хуже – перепоручить заботам старух из лекарского обоза Геллер не решался.
   «Что же делать? Что?! Где план Императора начал рушиться? И отчего не выслал он гонца, чтобы передать свою священную волю?»
   Командор стиснул зубы, резко поднялся из-за стола – висок словно обожгло огнем изнутри.
   Потянувшись, он вышел из шатра. Стояла тихая звездная ночь, одна из тех, что так украшают начало осени; горели костры, ветер доносил людскую болтовню. Геллер потянулся, посмотрел на небо – высокое, равнодушное. Что бы там ни говорили, ему все равно, что происходит на земле. Оно совершенно само по себе. Зачем заботиться еще о ком-то?
   А в двух-трех днях пути к северу, в своих непроходимых лесах, напитанных волшебством, жили дэйлор. Хранимые своей землей, они оставались страшными противниками для любой – пусть и такой большой – армии, что осмелится сунуться под сень старых деревьев. И, что бы ни говорил Император о якобы плачевном положении нелюди, были в прошлом примеры того, как легионы истаивали, подобно восковой свече, ступив на чужую землю…
   Геллер потянулся, еще раз посмотрел на темно-синюю ткань неба, забрызганную сверкающими каплями звезд.
   И вернулся в шатер, чтобы попытаться заснуть. По привычке заглянул за ширму – и вдруг понял, что за его отсутствие кое-что изменилось: ведьма проснулась. Но уже не лежала бревном, пялясь в пространство перед собой, как несколько дней до этого. Натянув покрывало до самого носа, она напряженно разглядывала Геллера. Взгляд ее был вполне осмысленным и буквально пронизан страхом. Тонкие руки тряслись крупной дрожью, пальцы судорожно стискивали край покрывала.
   Геллер ощутил легкое разочарование. Отчего-то все эти дни он по-другому представлял себе этот момент. Как угодно, но только не так… обыденно и тускло.
   Впрочем, как бы там ни было, наконец настало время разговоров.
   Он поднял вверх руки, желая показать, что в них ничего нет.
   – Не бойся. Я не причиню тебе вреда.
   Ведьма содрогнулась всем телом, затем быстро приподнялась на локте, не выпуская из рук покрывала.
   – Кто вы?
   А вот голос у нее оказался на удивление неприятным – хриплым, надтреснутым. Во сне Геллер слышал совсем другой голос…
   «То ж сон, дурак!»
   – Меня зовут Геллер. Геллер Накори, – торопливо сказал он, одновременно делая шаг вперед, – я командор армии нашего владыки.
   – Командор? – просипела ведьма и откинулась на подушку. – Командор… но… как я здесь очутилась?!!
   – Я нашел тебя в хижине, в лесу, когда ты умирала. Разве ты не помнишь вампира, темную нелюдь, что едва тебя не убил?
   Еще шаг вперед. Осторожно. Так, чтобы она, упаси Небеса, не перепугалась и не вздумала использовать свои чародейские способности. Хоть и не было у нее под рукой всяких магических штучек, следовало быть настороже.
   Она рассеянно провела рукой по лбу.
   – Ах да… вампир… но когда вы… нашли меня – я была одна?
   Геллер кивнул.
   Он остановился в изголовье кровати и в трепещущем свете свечи заметил, что по бледной щеке ведьмы скользнула вниз слезинка.
   – Ты долго пребывала в беспамятстве, – спокойно произнес Геллер, – я очень рад, что тебе лучше.
   И протянул руку, раскрывая ладонь для дружеского пожатия.
   Ведьма сделала вид, что не заметила этого жеста, а может быть, и в самом деле не поняла, чего хотел Геллер. Она со страхом поглядела на него и пробормотала:
   – Почему вы забрали меня сюда? Мне не место… среди людей.
   – Потому что ты черная ведьма? – Он позволил себе скупую улыбку.
   – Меня так прозвали, – ведьма кивнула, – и это на самом деле так. Я не скрываю, что убила немало.
   – Император великодушен, – заметил Геллер, ожидая раскаяния или чего-нибудь подобного. Но ведьма только покачала головой.
   – Мне нет дела до Императора, командор. Мне наплевать, что обо мне думают люди, потому что я сама не хочу находиться среди них. Мне противно быть с себе подобными, понимаете? Их незнание и страх породили страшное Зло, преумноженное мной, это змея, кусающая свой хвост…
   И тут она понесла совершенную чушь, в которой Геллер не понял ни слова.
   Потом ведьма замолчала и посмотрела на него – печально и укоризненно, как учитель на прилежного, но не шибко умного ученика.
   – Наверное… лучше бы вы дали мне умереть, командор. Тогда они снова были бы со мной. А я – с ними. Хотя… да, я припоминаю… Тогда мне очень… хотелось жить.