Страница:
…Рука Миртс легла на локоть.
– Стой. Мы уже подошли к заставе. Если не хочешь, чтобы тебя истыкали стрелами, лучше подожди.
Шениор послушно остановился, понимая, что эта девушка куда как лучше его знает, что делать.
Она сама пошла вперед, по тонкой тропке, ползущей меж двух кусков скалы, давным-давно отколовшихся и упавших сюда. Подняв вверх руки, крикнула:
– Куница возвращается в Гнездо. Не стреляйте!
Молчание в ответ. Затем, спустя несколько тягостных мгновений, из-за камней раздался голос:
– Мы узнали тебя, Лунный Цветок. Ты можешь пройти. Но тот, кто с тобой, должен повернуть обратно, ибо встретит на этой тропе свою гибель.
– Он идет со мной! Этот дэйлор ищет убежища, а всем известно, что нет лучше убежища, чем Гнездо.
– Мы не укрываем преступников. И тебе, Лунный Цветок, не следует забывать об этом. – Теперь в голосе звучало легкое презрение.
– Это не преступник! – Миртс досадливо топнула каблучком. – Я хочу просить Старшего говорить с нами и думаю, что Старший позволит этому воину оставаться у куниц столько, сколько он сочтет нужным!
– Я не получал никаких распоряжений на этот случай, – донеслось из-за камня.
Миртс обернулась и развела руками: мол, ничего не выходит.
Тут не выдержал Шениор.
Медленно направился вперед. Сию же секунду мимо просвистела стрела, пригладив волосы на макушке, пущенная скорее для предупреждения. Ибо те, кто скрывался за камнем, вряд ли промахнулись бы.
– Миртс говорит правду, – крикнул он, – я не преступник. Я не сделал ничего дурного! Но должен скрываться, потому что моей смерти хочет правитель Дэйлорона. Мое имя Шениор д'Амес. Если вам оно о чем-нибудь говорит, конечно. И я прошел Испытание Поющим озером, чтобы доказать правдивость своих притязаний на это имя.
Он остановился рядом с Миртс; в потемках ее лицо белело, как мрамор.
– Стойте там, где стоите, – вновь прозвучал голос, – я должен посовещаться…
Миртс повернулась к Шениору, молча подмигнула и неожиданно пожала ему пальцы. Подбадривая, поддерживая. Шепнула:
– Сейчас Зоркий Лис будет говорить со Старшим через камень Видения… Надеюсь, что тебя пропустят.
– Я тоже надеюсь, – выдохнул он.
Медленно, мучительно медленно текло время. Шениор, до рези в глазах вглядываясь в глыбы, нависшие над самой тропой, гадал, какое же решение примет Старший. Если пропустят – хорошо. А если нет… Что тогда ему останется делать? Жить, как дикому зверю, в лесной чаще, годами скрываясь от соплеменников? Или попытаться слиться с низкорожденными, чтобы спасти собственную шкуру? Или же… как лазутчику отправиться в земли людские, чтобы служить родной земле?
Вдруг Шениора охватил страх. А не сделал ли он роковой ошибки, открыв свое имя?.. Не отправят ли его, связанного, обратно к королю Селлинору и лорду Каннеусу?
Теплое дуновение в лицо.
Не беспокойся… не беспокойся. Воин должен быть воином, а король – королем. Надо только выждать…
– Тебя одолевают сомнения, Шениор, и это правильно. Дэйлор, умеющий думать, должен сомневаться.
К ним по тропинке неспешно двигалась высокая сухощавая фигура. В темноте трудно было различить что-либо, только белели лицо, волосы и кисти рук.
Миртс ойкнула и бухнулась на колени.
– Но также ты должен знать, что куницы служат не королю, но Дэйлорону, Земле-на-которую-смотрят-звезды. Короли – прах на стопах времени. И нет ничего ценнее, чем жизни дэйлор.
Незнакомец подошел и остановился в двух шагах от замершего Шениора так, что даже ночной мрак не мешал разглядеть его лицо. Надо сказать, лицо это было особенным.
Дэйлор стареют медленно, век их дольше, чем человеческий. И лица дэйлор до последнего часа не обезображивает время, только глубже становятся тонкие морщинки, будто выдавливаемые в податливом гипсе умелой рукой.
Шениор смотрел на стоящего перед ним дэйлор, пытаясь хотя бы приблизительно определить его возраст. Волосы, заплетенные сложным узором, были белы, как пики гор, но лицо оставалось гладким, словно мастерски вылепленная и отполированная маска.
Шениор судорожно сглотнул. Чем дольше он взирал на дэйлор, тем острее становилось ощущение опасности… Она точно волнами исходила от незнакомца, неприятно щекотала ледяным когтем затылок, сжимала скользкой рукой сердце…
Что же в нем было не так? Высокий красивый лоб, тонкий нос, жесткая складка губ, твердая линия подбородка – гармоничное сочетание, красноречиво говорящее о внутренней силе и мудрости… Ничего пугающего или отталкивающего, скорее наоборот.
И внезапно Шениор понял, что же его так смутило. Глаза! О, эти глаза были очень странными, не такими, как у прочих детей Дэйлорона. Не черными агатами, но сияющими сапфирами, отражающими свет звезд под капризным разлетом черных бровей.
Седовласый дэйлор улыбнулся – дружелюбно, располагающе.
А Шениор ощутил, как зашевелились на затылке волосы.
«N'tahe… Вампир! Великие звезды… Дэйлор, ставший вампиром!»
Собственно, Шениор и сам толком не знал, откуда пришла эта мысль, ибо никогда раньше не встречал представителей народа Зла. Но за дни, проведенные после выхода из кокона, уже привык, что память предков живет в нем самом, просыпаясь время от времени, подбрасывая для осознания то, чего сам Шениор никогда не встречал, но, разумеется, встречали те, кто жил до него.
Дэйлор невольно отшатнулся, отчего улыбка вампира стала еще шире. Сапфировые глаза чуть прищурились; чудовище испытывающе, с любопытством взирало на мальчишку, провозгласившего себя наследником короны…
И вдруг, словно вмиг потеряв всякий интерес к Шениору, вампир повернулся к коленопреклоненной Миртс.
– Ты правильно поступила, Лунный Цветок. Я всегда считал тебя одной из самых способных.
Шениор вздрогнул, когда белые тонкие пальцы легли на голову Миртс, в иссиня-черной ее шевелюре они походили на бледных червей. Плечи девушки затряслись.
– Мне говорили о том, что ты сделала. Вернее, о том, чего ты не сделала. Я доволен. Поднимись. Разве пристало кунице стоять на коленях? Разве этому я учил вас?
Всхлипнув, она поднялась на ноги.
– Старший… Благодарю… тебя за прощение…
Шениор не поверил собственным ушам. Старший?
Старший в Гнезде куниц – вампир?!! Происходящее показалось ему какой-то несуразицей. Разве не должны дэйлор истреблять народ Зла?
– Здесь нечего прощать, – заметил Старший, – вы приняты в Гнездо и пробудете там столько, сколько сочтете нужным. К тому же, – тут он внимательно посмотрел на Шениора, – мне любопытно, как остался в живых наследник Дома д'Амес. Я отследил в свое время Всплеск Силы, которым погибающая мать отправила его за пределы наших земель, но я и предположить не мог, что личинка выживет. Я рассчитываю на увлекательную беседу, Ваше Высочество.
Окончательно растерявшись, Шениор кивнул. Сапфировые глаза и полированная маска-лицо внушали непреодолимый страх перед Злом. Страх, который гордость заставляла скрывать, но получалось из рук вон плохо.
– Тогда – добро пожаловать.
Глава 4
– Стой. Мы уже подошли к заставе. Если не хочешь, чтобы тебя истыкали стрелами, лучше подожди.
Шениор послушно остановился, понимая, что эта девушка куда как лучше его знает, что делать.
Она сама пошла вперед, по тонкой тропке, ползущей меж двух кусков скалы, давным-давно отколовшихся и упавших сюда. Подняв вверх руки, крикнула:
– Куница возвращается в Гнездо. Не стреляйте!
Молчание в ответ. Затем, спустя несколько тягостных мгновений, из-за камней раздался голос:
– Мы узнали тебя, Лунный Цветок. Ты можешь пройти. Но тот, кто с тобой, должен повернуть обратно, ибо встретит на этой тропе свою гибель.
– Он идет со мной! Этот дэйлор ищет убежища, а всем известно, что нет лучше убежища, чем Гнездо.
– Мы не укрываем преступников. И тебе, Лунный Цветок, не следует забывать об этом. – Теперь в голосе звучало легкое презрение.
– Это не преступник! – Миртс досадливо топнула каблучком. – Я хочу просить Старшего говорить с нами и думаю, что Старший позволит этому воину оставаться у куниц столько, сколько он сочтет нужным!
– Я не получал никаких распоряжений на этот случай, – донеслось из-за камня.
Миртс обернулась и развела руками: мол, ничего не выходит.
Тут не выдержал Шениор.
Медленно направился вперед. Сию же секунду мимо просвистела стрела, пригладив волосы на макушке, пущенная скорее для предупреждения. Ибо те, кто скрывался за камнем, вряд ли промахнулись бы.
– Миртс говорит правду, – крикнул он, – я не преступник. Я не сделал ничего дурного! Но должен скрываться, потому что моей смерти хочет правитель Дэйлорона. Мое имя Шениор д'Амес. Если вам оно о чем-нибудь говорит, конечно. И я прошел Испытание Поющим озером, чтобы доказать правдивость своих притязаний на это имя.
Он остановился рядом с Миртс; в потемках ее лицо белело, как мрамор.
– Стойте там, где стоите, – вновь прозвучал голос, – я должен посовещаться…
Миртс повернулась к Шениору, молча подмигнула и неожиданно пожала ему пальцы. Подбадривая, поддерживая. Шепнула:
– Сейчас Зоркий Лис будет говорить со Старшим через камень Видения… Надеюсь, что тебя пропустят.
– Я тоже надеюсь, – выдохнул он.
Медленно, мучительно медленно текло время. Шениор, до рези в глазах вглядываясь в глыбы, нависшие над самой тропой, гадал, какое же решение примет Старший. Если пропустят – хорошо. А если нет… Что тогда ему останется делать? Жить, как дикому зверю, в лесной чаще, годами скрываясь от соплеменников? Или попытаться слиться с низкорожденными, чтобы спасти собственную шкуру? Или же… как лазутчику отправиться в земли людские, чтобы служить родной земле?
Вдруг Шениора охватил страх. А не сделал ли он роковой ошибки, открыв свое имя?.. Не отправят ли его, связанного, обратно к королю Селлинору и лорду Каннеусу?
Теплое дуновение в лицо.
Не беспокойся… не беспокойся. Воин должен быть воином, а король – королем. Надо только выждать…
– Тебя одолевают сомнения, Шениор, и это правильно. Дэйлор, умеющий думать, должен сомневаться.
К ним по тропинке неспешно двигалась высокая сухощавая фигура. В темноте трудно было различить что-либо, только белели лицо, волосы и кисти рук.
Миртс ойкнула и бухнулась на колени.
– Но также ты должен знать, что куницы служат не королю, но Дэйлорону, Земле-на-которую-смотрят-звезды. Короли – прах на стопах времени. И нет ничего ценнее, чем жизни дэйлор.
Незнакомец подошел и остановился в двух шагах от замершего Шениора так, что даже ночной мрак не мешал разглядеть его лицо. Надо сказать, лицо это было особенным.
Дэйлор стареют медленно, век их дольше, чем человеческий. И лица дэйлор до последнего часа не обезображивает время, только глубже становятся тонкие морщинки, будто выдавливаемые в податливом гипсе умелой рукой.
Шениор смотрел на стоящего перед ним дэйлор, пытаясь хотя бы приблизительно определить его возраст. Волосы, заплетенные сложным узором, были белы, как пики гор, но лицо оставалось гладким, словно мастерски вылепленная и отполированная маска.
Шениор судорожно сглотнул. Чем дольше он взирал на дэйлор, тем острее становилось ощущение опасности… Она точно волнами исходила от незнакомца, неприятно щекотала ледяным когтем затылок, сжимала скользкой рукой сердце…
Что же в нем было не так? Высокий красивый лоб, тонкий нос, жесткая складка губ, твердая линия подбородка – гармоничное сочетание, красноречиво говорящее о внутренней силе и мудрости… Ничего пугающего или отталкивающего, скорее наоборот.
И внезапно Шениор понял, что же его так смутило. Глаза! О, эти глаза были очень странными, не такими, как у прочих детей Дэйлорона. Не черными агатами, но сияющими сапфирами, отражающими свет звезд под капризным разлетом черных бровей.
Седовласый дэйлор улыбнулся – дружелюбно, располагающе.
А Шениор ощутил, как зашевелились на затылке волосы.
«N'tahe… Вампир! Великие звезды… Дэйлор, ставший вампиром!»
Собственно, Шениор и сам толком не знал, откуда пришла эта мысль, ибо никогда раньше не встречал представителей народа Зла. Но за дни, проведенные после выхода из кокона, уже привык, что память предков живет в нем самом, просыпаясь время от времени, подбрасывая для осознания то, чего сам Шениор никогда не встречал, но, разумеется, встречали те, кто жил до него.
Дэйлор невольно отшатнулся, отчего улыбка вампира стала еще шире. Сапфировые глаза чуть прищурились; чудовище испытывающе, с любопытством взирало на мальчишку, провозгласившего себя наследником короны…
И вдруг, словно вмиг потеряв всякий интерес к Шениору, вампир повернулся к коленопреклоненной Миртс.
– Ты правильно поступила, Лунный Цветок. Я всегда считал тебя одной из самых способных.
Шениор вздрогнул, когда белые тонкие пальцы легли на голову Миртс, в иссиня-черной ее шевелюре они походили на бледных червей. Плечи девушки затряслись.
– Мне говорили о том, что ты сделала. Вернее, о том, чего ты не сделала. Я доволен. Поднимись. Разве пристало кунице стоять на коленях? Разве этому я учил вас?
Всхлипнув, она поднялась на ноги.
– Старший… Благодарю… тебя за прощение…
Шениор не поверил собственным ушам. Старший?
Старший в Гнезде куниц – вампир?!! Происходящее показалось ему какой-то несуразицей. Разве не должны дэйлор истреблять народ Зла?
– Здесь нечего прощать, – заметил Старший, – вы приняты в Гнездо и пробудете там столько, сколько сочтете нужным. К тому же, – тут он внимательно посмотрел на Шениора, – мне любопытно, как остался в живых наследник Дома д'Амес. Я отследил в свое время Всплеск Силы, которым погибающая мать отправила его за пределы наших земель, но я и предположить не мог, что личинка выживет. Я рассчитываю на увлекательную беседу, Ваше Высочество.
Окончательно растерявшись, Шениор кивнул. Сапфировые глаза и полированная маска-лицо внушали непреодолимый страх перед Злом. Страх, который гордость заставляла скрывать, но получалось из рук вон плохо.
– Тогда – добро пожаловать.
Глава 4
КОЛОДЕЦ ПАМЯТИ
Поющее озеро молчало. Порой Селлинору д'Кташин начинало казаться, что все легенды, когда-либо слышанные им об озере, – чистая правда и что оно, зная истину, на самом деле лишило своей доброй воли и короля, взошедшего на трон, переступив через мертвое тело кровного родича, и само королевство.
Даже лунный цветок, как мерещилось Селлинору, не светился так же ярко, как во время правления законного монарха, Кейлора д'Амес.
И сердито, будто осуждающе, шептались между собой гиганты-ели, что спускались почти вплотную к черному зеркалу воды.
Селлинор захлопнул окно, да так, что разноцветные стеклышки испуганно звякнули в раме, прошелся по кабинету, раздраженно теребя жемчужную запонку.
…Никто не знал, что случилось на озере в ту ночь, когда дэйлор, явившийся голым в свою страну и объявивший себя наследником Дома д'Амес, должен был пройти Испытание. Селлинор не сомневался в своем министре, не сомневался он и в тех мерзавцах, которых лорд Каннеус избрал для выполнения столь ответственного задания, и что в итоге? Мальчишка, живой или мертвый, исчез. Остались только два бездыханных тела у воды, принадлежащих тем самым дэйлор, которые должны были лишить Шениора жизни.
Теперь… Если Шениор был жив, то по-прежнему своим существованием угрожал власти д'Кташин, а соответственно и тому, на что решился король.
Если же он был мертв…
Так или иначе оставался нерешенным вопрос: куда исчезло тело и кто (и с какой целью?) его похитил.
Селлинор терялся в догадках. Он даже подумал о том, а не отправить ли гонца в Гнездо куниц с требованием выдать самозванца, хоть и был бы этот ход подобен тыканью копьем в стог сена, в котором, может быть, кто-то спрятался, но вовремя опомнился. Норл д'Эвери при всем его могуществе никогда не вмешивался в дворцовые интриги, предпочитая нянчиться со способными дэйлор, из которых получались отличные воины, слуги Дэйлорона. Требование о выдаче мальчишки могло оскорбить Старшего, а Селлинор подозревал, что этого лучше не делать. Кто знает, на что способен взбешенный n'tahe?
Каннеус, конечно, предпочел выслать несколько отрядов в погоню с приказом «живых не брать», но все безрезультатно.
Шениор д'Амес словно в воду канул.
«Почему ты молчишь? Где мальчишка?» – без конца вопрошал король у своей земли, но голос Дэйлорона молчал.
Каннеус же раздражающе бубнил, что, мол, нет большой беды в том, что Шениор исчез. Даже если он и жив, корона, дескать, уже принадлежит Селлинору.
«Как ты не понимаешь, дурак, – процедил тогда владыка Дэйлорона, – король должен быть один! Когда появляется второй король, власть первого уже не та, что раньше… Зачем мне столь шаткое равновесие? Этот дэйлор должен умереть, будь он король или сумасшедший! Но я – тьма мне на голову, – для меня было так важно знать правду!»
Двенадцать пар выцветших и близоруких глаз настороженно следили за ним. Они казались Квентису липкими и неприятными, как паутина, да к тому же еще и неприязненными. Иной раз у него возникало чувство, что министры просто-напросто завидуют ему, такому молодому и сильному, тогда как их время оста лось в далеком прошлом. Но прикажи он министрам закрывать глаза во время Совета – в тот же день всему двору станет известно, что Император сошел с ума. Посему Квентис только скрежетал зубами и старался избавиться от мерзкого ощущения липнущей к коже паутины.
– Итак, мои верные подданные, что скажете? – Он улыбнулся, внимательно наблюдая за лицами стариков.
А на их сморщенных физиономиях застыло презабавнейшее выражение, словно они только что разжевали какую-то кисло-горькую гадость, которую и выплюнуть нельзя, и проглотить невозможно.
Первым, как ни странно, опомнился герцог Ашалий. Он пожевал сморщенными губами, собираясь с мыслями, а затем рек:
– Что ж… Ваше Величество… Видит Хаттар, мы всего лишь ваши министры, коих оставил вам ваш венценосный отец, дабы мы, со своим опытом, уберегли вас от… мм… необдуманных поступков. Еще скажу, что начинал я служить вашему деду совсем еще желторотым юнцом и служил отцу вашему, когда он стал Императором. Он был по молодости такой же непоседа, Ваше Величество, как и вы. Но он смолоду был мудрым, потому что прислушивался к тому, что говорили ему мы, министры. Я от всего сердца желал бы, чтобы вы последовали по стопам своего отца…
– Мне бы хотелось услышать что-нибудь более конкретное, – перебил Квентис, – я огласил свое решение и хочу услышать от вас слова одобрения. И вовсе не желаю слушать проповеди! Для этого есть жрецы Хаттара, и я, как праведный сын Неба, каждые семь дней посещаю Храм.
Герцог Ашалий закрыл рот и с видом оскорбленного достоинства уставился в стол, будто вдруг увидел там нечто интересное.
Вторым слово взял… Квентис даже не помнил, как звали этого неприметного лысого старикана в извечно серых тряпках.
– Ваше Величество, – он поднялся, – Ваше Величество… Но это, как мне кажется, неразумный шаг. Уверен, что любой из нас придерживается такого же мнения! Гнать армию в Дэйлорон… Разве не знакомы вы с теми страшными историями, которые записаны были еще у истоков Империи? Разве не помните вы те страшные битвы, где таяли людские армии в неравной борьбе с проклятой нелюдью? Сама земля помогает им! Иначе как еще объяснить внезапное появление и исчезновение тысяч воинов дэйлор?
– Я изучал хроники, – усмехнулся Квентис, – люди потерпели поражение, потому что вошли в лес. Если разбить армию Дэйлорона на открытой местности и заставить их короля подписать капитуляцию, то земли за Эйкарнасом присоединятся к Империи.
– Да, но… – это сказал уже самый молодой министр, граф Энкский, – они никогда не примут бой вне своих лесов!
Старики зашептались, стараясь незаметно поглядывать на Императора, и Квентису отчего-то стало смешно. Открыть им свои планы? Поразить стратегическим талантом?.. Он ухмыльнулся и покачал головой. Нет, конечно же нет. Зачем ему рассказывать обо всех своих секретах болтливым и бестолковым старикам, которым давно уже пора отправиться в сады Хаттара? Он оставит собственные маленькие тайны при себе. Этим министрам вовсе не обязательно знать подробности.
– Хаттар милостив, – жестко сказал Квентис, – я твердо уверен в том, что армия Дэйлорона примет решающее сражение. В этом наша удача, и в этом наша победа. Кроме того, я считаю, что нет нужды отправлять к Дэйлорону все войско – только лучшие легионы.
Он поднялся, расправил плечи.
– А теперь, мои верные подданные, я вас покидаю. Свое решение я объявил, и оспорить его вы уже не можете.
Старший оставил Шениора и Миртс сразу же, как только закрыл портал, переложив заботу о гостях на двух молоденьких куниц, тоненьких, как тростинки, и одинаково коротко остриженных, так что было не разобрать, кто это – девушки или юноши. Не разговаривая, знаками они пригласили следовать за собой и отвели Шениора и Миртс в свободные кельи, расположенные друг напротив друга в коридоре, кажущемся бесконечным. Потом Шениор остался один в небольшой сухой чистой комнате. Долго стоял, прислушиваясь, а не щелкнет ли закрываемый замок, но нет – никто и не подумал его запирать.
«Чувствуйте себя как дома, Ваше Высочество», – сказал на прощание Старший, и Шениору почудилась в его словах насмешка. Но лицо вампира было непроницаемо. Что можно прочесть по маске? Ровным счетом ничего…
Шениор взял со стола свечу, поднял ее повыше. Тусклый подрагивающий свет высветил циновки на полу, что, вероятно, должны были служить постелью, полку на стене, где лежало несколько аккуратных свитков пергамента, и табурет. Под столом дэйлор обнаружил глиняный сосуд, который ему оставили, должно быть, в качестве ночного горшка на первое время. Шениор усмехнулся. Все же занятная штука – память предков! Ведь никогда раньше не видел таких смешных пузатых кувшинов с двумя ручками по бокам, а откуда-то уже ведомо и название, и предназначение.
Дэйлор поставил свечу на стол, потянул на себя входную дверь – она легко поддалась. Значит, он не был здесь пленником… Шениор высунулся в коридор, поглядел в одну, в другую сторону – никого. Только темно. Потом подумал о Миртс. Захотелось расспросить про Старшего, о том, давно ли вампир правит Гнездом и как вообще такое стало возможным. Шениор на цыпочках пересек коридор и постучался в дверь кельи напротив.
– Кто там?
Голос Миртс звучал устало.
– Это я, Шениор. Можно войти?
Молчание.
– Нет. Утром поговорим. Иди спать, пожалуйста. Не нарушай порядков Гнезда.
Уж такого ответа Шениор никак не мог ожидать. Но, пожав плечами, он решил, что все-таки Миртс лучше знает, что можно делать в Гнезде куниц, а чего лучше не делать. Поэтому он вернулся к себе, лег на циновки и закрыл глаза.
Итак, невзирая ни на что, он остался жив. Не иначе как по воле Дэйлорона. Но что делать дальше? Взять себе другое имя, забыть о том, кто ты, и стать обычным воином? Или выждать и вернуться, чтобы править Дэйлороном? И Шениор пожалел, что ему даже не с кем посоветоваться. Память предков, прочно угнездившаяся в крови, – это, безусловно, хорошо, без нее он ничем бы не отличался от безмозглой личинки. Но как же не хватает тех знаний, что приходят только с годами! Да еще эти проклятые мысли о том, что не просто так умер король Дэйлорона, что кто-то подсобил ему в этом. И тем самым лишил его, Шениора, всего… Кроме жизни, да и то по стечению обстоятельств…
«Знать бы, как все это было на самом деле, – думал дэйлор, – тогда, быть может, я бы сообразил, что делать дальше… как поступить правильно, как не сорваться в пропасть…»
И даже если лорд Каннеус и нынешний король не виновны в смерти д'Амес, немудрено, что они захотели от него, Шениора, избавиться. А кому понравится, когда правишь ты себе спокойненько, и вдруг появляется невесть откуда дэйлор, не просто объявляющий себя наследником короны, да еще и на самом деле оным являющийся!
«Может быть, и правда – забыть обо всем и остаться здесь? На всю жизнь?»
Он мысленно оборвал себя, вспомнив, что уже наметил себе одно дельце за пределами Дэйлорона. Да, да, как он мог забыть? Женщина с теплыми глазами, с ласковыми, мягкими ладонями. Он помнил, она мурлыкала ему глупые песенки, в которых он не понимал ни слова, но от которых становилось хорошо и светло, как купала в корыте с теплой водой, а потом вытирала мягкой тряпочкой… что-то нехорошее случилось с ней, и ему следовало еще выяснить, что именно. И обязательно помочь, защитить, как когда-то она защищала крошечную серую личинку от всех опасностей мира…
Сон подкрался незаметно – и Шениор открыл глаза уже оттого, что в келье стало очень светло. Хитрая система зеркал в отверстиях на потолке – чего он не заметил ночью – позволяла солнцу беспрепятственно проникать в толщу горы.
В дверь осторожно постучали.
– Миртс?
– Тебя хочет видеть Старший. Я отведу тебя к нему.
Голос был мужской.
Шениор торопливо поднялся, мимолетно подумал о том, как это Старший бодрствует днем, когда в силу природы своей должен спать крепким сном.
Затем он долго шел вслед за высоким дэйлор, который двигался с грацией дикого зверя, пока не очутился у арки, завешенной темно-алыми шторами.
Провожатый коротко поклонился и, развернувшись, зашагал прочь, оставив Шениора наедине с бархатным водопадом, на котором кровавыми искрами играли солнечные лучи.
– Проходите, Ваше Высочество, – прозвучал насмешливый голос, чуть приглушенный разделявшей их преградой, – и, ради предков, не бойтесь вы меня так. Честное слово, смешно смотреть на это.
Шениор невольно улыбнулся. Да, он прав, этот Старший… Должно быть, действительно смешно смотреть на сына короля, который до дрожи в коленках боится вампиров, но изо всех сил старается этого не показывать. В то время как даже самая молоденькая куница знает, что Старший – это учитель и советчик, хозяин Гнезда…
Страх отступил. Осталось только жгучее любопытство.
И дэйлор, решительно раздвинув шторы, шагнул вперед.
В общем, дэйлор не увидел ничего страшного или отталкивающего.
Он остановился у порога и сдержанно поклонился. Кем бы ты ни был, хозяин есть хозяин, и ему надо выказать должное уважение.
Старший, в свою очередь, улыбнулся и ответил на поклон легким кивком.
– Прошу вас, присаживайтесь. Завтрак стынет, а вы, скорее всего, голодны.
Шениор бросил еще один взгляд на стол. И чего тут только не было! Запеченная птица, заяц, рассыпчатая каша, печенье, булочки, кувшины с вином… Рот наполнился слюной, а желудок умоляюще сжался в комок.
– Благодарю.
Шениор еще раз степенно поклонился и с показной неторопливостью уселся за стол. Поглядел на застывшую маску Старшего.
– Вы не составите мне компанию?
– Мне нравится ваше чувство юмора, Ваше Высочество. Что ж, пожалуй, я присоединюсь.
Он сел напротив, нетерпеливо побарабанил пальцами о столешнице, затем налил себе в бокал воды.
– Завтракайте, Ваше Высочество. Я не очень голоден. Если бы был голоден, ни за что не позвал бы вас…
Сапфировые глаза на миг подернулись багровой дымкой, но уже в следующий миг очистились, засверкали прозрачной глубиной.
Шениор уставился в пустую тарелку. Дурак, дурак… надо же думать, что и кому говоришь! Стараясь не смотреть в бесстрастное лицо вампира, положил себе заячью грудинку, каши и плеснул воды в бокал.
– Вас может интересовать вопрос, отчего я бодрствую сейчас, – с легкой усмешкой обронил Старший, – но такому старому n'tahe, как я, вовсе не обязательно спать днем. День отнимает наши силы, не более того.
Шениор проглотил кусок мяса. В желудке стало тепло и приятно.
– Я благодарен вам за то, что разрешили мне пожить здесь, – сказал он, – не знаю, что бы я делал… Куда бы пошел… Видно, я пришелся не ко двору… Вы ведь мне верите? Верите в то, что я действительно…
Улыбка сползла с лица Старшего.
– Разумеется, верю. Иначе вас бы не было здесь. И – поставьте себя на место нынешнего короля. Что бы вы делали на его месте?.. Но, хочу заметить, есть много способов исчезнуть, и Гнездо – далеко не единственный.
– Я не знаю, как мне правильно поступить, – пробормотал Шениор, краснея, – память предков со мной, но этого так мало! Я не знаю, что делать – бороться и мстить за отца или стать кем-то другим, забыв свое имя?!!
Вампир качнул головой.
– В любом случае вы еще слишком молоды и, простите, глупы, чтобы бороться и мстить. Такие вещи надо делать с умом, не то голова ваша будет красоваться на пике посреди дворцовой площади. И еще, Шениор, я не враг вам, невзирая на мое, так сказать, телесное состояние. Мне бы хотелось выслушать вашу историю такой, какая она есть. Быть может, я смогу чем-то помочь. Хотя бы дать совет. Поверьте, за те восемьсот лет, что я уже прожил, мне довелось многое повидать…
Шениор едва не поперхнулся. Восемьсот лет… Да по сравнению с этим существом он, дэйлор, глупая букашка-однодневка!
– К тому же еще следует доказать то, что отец ваш пал от руки убийцы. Сами-то вы в этом уверены?
Дэйлор покачал головой. Нет, не уверен. Ему говорили об этом, намекали… Но сам он не знал ровным счетом ничего. А знание предков пока молчало.
– Завтракайте, – промолвил Старший, – а потом мы побеседуем.
И, брезгливо морщась, отхлебнул воды.
…Старший не произнес ни слова, пока Шениор церемонно, стараясь не показывать, насколько был голоден, пережевывал великолепно приготовленное мясо, острое и тающее во рту. Когда завтрак был съеден, с холодной вежливостью поинтересовался:
– Не хотите ли вина, Ваше Высочество? Поверьте, в Гнезде делают превосходные вина по старинным рецептам. Таких нет даже в королевских подвалах.
Шениор метнул на вампира подозрительный взгляд. Вино… Звучало заманчиво. Особенно если учесть, что ему никогда прежде не доводилось пробовать этот напиток. Но память – услужливая память предков – подсказывала, что в вине кроется нешуточная опасность. Утратить бдительность, заснуть… Тем самым, давая опасному существу, сидящему напротив, великолепный шанс.
Он снова почувствовал на себе пристальный, оценивающий взгляд Старшего. Мотнул головой.
– Нет. Я, пожалуй, обойдусь без вина.
– Как пожелаете, – пожал плечами вампир и ухмыльнулся: – Вы все еще боитесь меня? Право же, не стоит. Я не питаюсь дэйлор. Да и поверьте – после того, как возраст мой перевалил за половину тысячелетия, жажда крови поутихла.
Даже лунный цветок, как мерещилось Селлинору, не светился так же ярко, как во время правления законного монарха, Кейлора д'Амес.
И сердито, будто осуждающе, шептались между собой гиганты-ели, что спускались почти вплотную к черному зеркалу воды.
Селлинор захлопнул окно, да так, что разноцветные стеклышки испуганно звякнули в раме, прошелся по кабинету, раздраженно теребя жемчужную запонку.
…Никто не знал, что случилось на озере в ту ночь, когда дэйлор, явившийся голым в свою страну и объявивший себя наследником Дома д'Амес, должен был пройти Испытание. Селлинор не сомневался в своем министре, не сомневался он и в тех мерзавцах, которых лорд Каннеус избрал для выполнения столь ответственного задания, и что в итоге? Мальчишка, живой или мертвый, исчез. Остались только два бездыханных тела у воды, принадлежащих тем самым дэйлор, которые должны были лишить Шениора жизни.
Теперь… Если Шениор был жив, то по-прежнему своим существованием угрожал власти д'Кташин, а соответственно и тому, на что решился король.
Если же он был мертв…
Так или иначе оставался нерешенным вопрос: куда исчезло тело и кто (и с какой целью?) его похитил.
Селлинор терялся в догадках. Он даже подумал о том, а не отправить ли гонца в Гнездо куниц с требованием выдать самозванца, хоть и был бы этот ход подобен тыканью копьем в стог сена, в котором, может быть, кто-то спрятался, но вовремя опомнился. Норл д'Эвери при всем его могуществе никогда не вмешивался в дворцовые интриги, предпочитая нянчиться со способными дэйлор, из которых получались отличные воины, слуги Дэйлорона. Требование о выдаче мальчишки могло оскорбить Старшего, а Селлинор подозревал, что этого лучше не делать. Кто знает, на что способен взбешенный n'tahe?
Каннеус, конечно, предпочел выслать несколько отрядов в погоню с приказом «живых не брать», но все безрезультатно.
Шениор д'Амес словно в воду канул.
«Почему ты молчишь? Где мальчишка?» – без конца вопрошал король у своей земли, но голос Дэйлорона молчал.
Каннеус же раздражающе бубнил, что, мол, нет большой беды в том, что Шениор исчез. Даже если он и жив, корона, дескать, уже принадлежит Селлинору.
«Как ты не понимаешь, дурак, – процедил тогда владыка Дэйлорона, – король должен быть один! Когда появляется второй король, власть первого уже не та, что раньше… Зачем мне столь шаткое равновесие? Этот дэйлор должен умереть, будь он король или сумасшедший! Но я – тьма мне на голову, – для меня было так важно знать правду!»
* * *
…Двенадцать министров сидели за столом Совета – двенадцать стариков, сморщенных, как сушеные грибы. Содержимое их черепов, по мнению Императора, находилось примерно в том же состоянии, что и тела. Квентис ничуть не удивился бы, если бы, заглянув в ухо одному из своих преданных помощников в трудном деле правления, увидел бы там раскинувшего невесомые сети паука-крестовика. Самый младший из министров, граф Энкский, был всего лишь на пятнадцать лет старше отца Квентиса, уже упокоившегося в садах Хаттара. Самый старший… Император боялся даже предположить, сколько лет топчет старик коридоры дворца. Ходили упорные слухи, что герцог Ашалий служил еще деду Квентиса. Годы и болезни сделали министра скрюченным и сухим, как лист, который дерево забыло стряхнуть по осени, и который чудом продержался на ветке до весны. И не торопился Хаттар Всеобъемлющий призвать к себе это жалкое подобие человека, и продолжал министр бодро шаркать мягкими туфлями по мраморному полу Императорского дворца. «В то время как отец мой давно покинул этот мир», – мрачно подумал Квентис, окидывая взглядом своих министров, собравшихся на Совет.Двенадцать пар выцветших и близоруких глаз настороженно следили за ним. Они казались Квентису липкими и неприятными, как паутина, да к тому же еще и неприязненными. Иной раз у него возникало чувство, что министры просто-напросто завидуют ему, такому молодому и сильному, тогда как их время оста лось в далеком прошлом. Но прикажи он министрам закрывать глаза во время Совета – в тот же день всему двору станет известно, что Император сошел с ума. Посему Квентис только скрежетал зубами и старался избавиться от мерзкого ощущения липнущей к коже паутины.
– Итак, мои верные подданные, что скажете? – Он улыбнулся, внимательно наблюдая за лицами стариков.
А на их сморщенных физиономиях застыло презабавнейшее выражение, словно они только что разжевали какую-то кисло-горькую гадость, которую и выплюнуть нельзя, и проглотить невозможно.
Первым, как ни странно, опомнился герцог Ашалий. Он пожевал сморщенными губами, собираясь с мыслями, а затем рек:
– Что ж… Ваше Величество… Видит Хаттар, мы всего лишь ваши министры, коих оставил вам ваш венценосный отец, дабы мы, со своим опытом, уберегли вас от… мм… необдуманных поступков. Еще скажу, что начинал я служить вашему деду совсем еще желторотым юнцом и служил отцу вашему, когда он стал Императором. Он был по молодости такой же непоседа, Ваше Величество, как и вы. Но он смолоду был мудрым, потому что прислушивался к тому, что говорили ему мы, министры. Я от всего сердца желал бы, чтобы вы последовали по стопам своего отца…
– Мне бы хотелось услышать что-нибудь более конкретное, – перебил Квентис, – я огласил свое решение и хочу услышать от вас слова одобрения. И вовсе не желаю слушать проповеди! Для этого есть жрецы Хаттара, и я, как праведный сын Неба, каждые семь дней посещаю Храм.
Герцог Ашалий закрыл рот и с видом оскорбленного достоинства уставился в стол, будто вдруг увидел там нечто интересное.
Вторым слово взял… Квентис даже не помнил, как звали этого неприметного лысого старикана в извечно серых тряпках.
– Ваше Величество, – он поднялся, – Ваше Величество… Но это, как мне кажется, неразумный шаг. Уверен, что любой из нас придерживается такого же мнения! Гнать армию в Дэйлорон… Разве не знакомы вы с теми страшными историями, которые записаны были еще у истоков Империи? Разве не помните вы те страшные битвы, где таяли людские армии в неравной борьбе с проклятой нелюдью? Сама земля помогает им! Иначе как еще объяснить внезапное появление и исчезновение тысяч воинов дэйлор?
– Я изучал хроники, – усмехнулся Квентис, – люди потерпели поражение, потому что вошли в лес. Если разбить армию Дэйлорона на открытой местности и заставить их короля подписать капитуляцию, то земли за Эйкарнасом присоединятся к Империи.
– Да, но… – это сказал уже самый молодой министр, граф Энкский, – они никогда не примут бой вне своих лесов!
Старики зашептались, стараясь незаметно поглядывать на Императора, и Квентису отчего-то стало смешно. Открыть им свои планы? Поразить стратегическим талантом?.. Он ухмыльнулся и покачал головой. Нет, конечно же нет. Зачем ему рассказывать обо всех своих секретах болтливым и бестолковым старикам, которым давно уже пора отправиться в сады Хаттара? Он оставит собственные маленькие тайны при себе. Этим министрам вовсе не обязательно знать подробности.
– Хаттар милостив, – жестко сказал Квентис, – я твердо уверен в том, что армия Дэйлорона примет решающее сражение. В этом наша удача, и в этом наша победа. Кроме того, я считаю, что нет нужды отправлять к Дэйлорону все войско – только лучшие легионы.
Он поднялся, расправил плечи.
– А теперь, мои верные подданные, я вас покидаю. Свое решение я объявил, и оспорить его вы уже не можете.
* * *
…Гнездо куниц разместилось в толще древней горы. Это была мешанина коридоров, залов, лестниц и келий будущих воинов Дэйлорона, хитросплетение лабиринтов: заблудишься – и до конца жизни будешь бродить среди безмолвных каменных стен.Старший оставил Шениора и Миртс сразу же, как только закрыл портал, переложив заботу о гостях на двух молоденьких куниц, тоненьких, как тростинки, и одинаково коротко остриженных, так что было не разобрать, кто это – девушки или юноши. Не разговаривая, знаками они пригласили следовать за собой и отвели Шениора и Миртс в свободные кельи, расположенные друг напротив друга в коридоре, кажущемся бесконечным. Потом Шениор остался один в небольшой сухой чистой комнате. Долго стоял, прислушиваясь, а не щелкнет ли закрываемый замок, но нет – никто и не подумал его запирать.
«Чувствуйте себя как дома, Ваше Высочество», – сказал на прощание Старший, и Шениору почудилась в его словах насмешка. Но лицо вампира было непроницаемо. Что можно прочесть по маске? Ровным счетом ничего…
Шениор взял со стола свечу, поднял ее повыше. Тусклый подрагивающий свет высветил циновки на полу, что, вероятно, должны были служить постелью, полку на стене, где лежало несколько аккуратных свитков пергамента, и табурет. Под столом дэйлор обнаружил глиняный сосуд, который ему оставили, должно быть, в качестве ночного горшка на первое время. Шениор усмехнулся. Все же занятная штука – память предков! Ведь никогда раньше не видел таких смешных пузатых кувшинов с двумя ручками по бокам, а откуда-то уже ведомо и название, и предназначение.
Дэйлор поставил свечу на стол, потянул на себя входную дверь – она легко поддалась. Значит, он не был здесь пленником… Шениор высунулся в коридор, поглядел в одну, в другую сторону – никого. Только темно. Потом подумал о Миртс. Захотелось расспросить про Старшего, о том, давно ли вампир правит Гнездом и как вообще такое стало возможным. Шениор на цыпочках пересек коридор и постучался в дверь кельи напротив.
– Кто там?
Голос Миртс звучал устало.
– Это я, Шениор. Можно войти?
Молчание.
– Нет. Утром поговорим. Иди спать, пожалуйста. Не нарушай порядков Гнезда.
Уж такого ответа Шениор никак не мог ожидать. Но, пожав плечами, он решил, что все-таки Миртс лучше знает, что можно делать в Гнезде куниц, а чего лучше не делать. Поэтому он вернулся к себе, лег на циновки и закрыл глаза.
Итак, невзирая ни на что, он остался жив. Не иначе как по воле Дэйлорона. Но что делать дальше? Взять себе другое имя, забыть о том, кто ты, и стать обычным воином? Или выждать и вернуться, чтобы править Дэйлороном? И Шениор пожалел, что ему даже не с кем посоветоваться. Память предков, прочно угнездившаяся в крови, – это, безусловно, хорошо, без нее он ничем бы не отличался от безмозглой личинки. Но как же не хватает тех знаний, что приходят только с годами! Да еще эти проклятые мысли о том, что не просто так умер король Дэйлорона, что кто-то подсобил ему в этом. И тем самым лишил его, Шениора, всего… Кроме жизни, да и то по стечению обстоятельств…
«Знать бы, как все это было на самом деле, – думал дэйлор, – тогда, быть может, я бы сообразил, что делать дальше… как поступить правильно, как не сорваться в пропасть…»
И даже если лорд Каннеус и нынешний король не виновны в смерти д'Амес, немудрено, что они захотели от него, Шениора, избавиться. А кому понравится, когда правишь ты себе спокойненько, и вдруг появляется невесть откуда дэйлор, не просто объявляющий себя наследником короны, да еще и на самом деле оным являющийся!
«Может быть, и правда – забыть обо всем и остаться здесь? На всю жизнь?»
Он мысленно оборвал себя, вспомнив, что уже наметил себе одно дельце за пределами Дэйлорона. Да, да, как он мог забыть? Женщина с теплыми глазами, с ласковыми, мягкими ладонями. Он помнил, она мурлыкала ему глупые песенки, в которых он не понимал ни слова, но от которых становилось хорошо и светло, как купала в корыте с теплой водой, а потом вытирала мягкой тряпочкой… что-то нехорошее случилось с ней, и ему следовало еще выяснить, что именно. И обязательно помочь, защитить, как когда-то она защищала крошечную серую личинку от всех опасностей мира…
Сон подкрался незаметно – и Шениор открыл глаза уже оттого, что в келье стало очень светло. Хитрая система зеркал в отверстиях на потолке – чего он не заметил ночью – позволяла солнцу беспрепятственно проникать в толщу горы.
В дверь осторожно постучали.
– Миртс?
– Тебя хочет видеть Старший. Я отведу тебя к нему.
Голос был мужской.
Шениор торопливо поднялся, мимолетно подумал о том, как это Старший бодрствует днем, когда в силу природы своей должен спать крепким сном.
Затем он долго шел вслед за высоким дэйлор, который двигался с грацией дикого зверя, пока не очутился у арки, завешенной темно-алыми шторами.
Провожатый коротко поклонился и, развернувшись, зашагал прочь, оставив Шениора наедине с бархатным водопадом, на котором кровавыми искрами играли солнечные лучи.
– Проходите, Ваше Высочество, – прозвучал насмешливый голос, чуть приглушенный разделявшей их преградой, – и, ради предков, не бойтесь вы меня так. Честное слово, смешно смотреть на это.
Шениор невольно улыбнулся. Да, он прав, этот Старший… Должно быть, действительно смешно смотреть на сына короля, который до дрожи в коленках боится вампиров, но изо всех сил старается этого не показывать. В то время как даже самая молоденькая куница знает, что Старший – это учитель и советчик, хозяин Гнезда…
Страх отступил. Осталось только жгучее любопытство.
И дэйлор, решительно раздвинув шторы, шагнул вперед.
* * *
В комнате царил мягкий золотистый сумрак – таким приятным освещение бывает в солнечный день в лесной чаще. Боковые стены были сплошь заставлены книжными полками; таинственно сверкали надписи на корешках фолиантов. Посреди комнаты стоял великолепно сервированный стол, накрытый на двоих, у дальней стены – кушетка, на которой, закинув ногу на ногу, сидел Старший. Вампир был облачен в длинный стеганый кафтан приятного синего цвета и шаровары такого же оттенка. На ногах – странные башмаки, без задников, но с уродливо загнутыми вверх носами.В общем, дэйлор не увидел ничего страшного или отталкивающего.
Он остановился у порога и сдержанно поклонился. Кем бы ты ни был, хозяин есть хозяин, и ему надо выказать должное уважение.
Старший, в свою очередь, улыбнулся и ответил на поклон легким кивком.
– Прошу вас, присаживайтесь. Завтрак стынет, а вы, скорее всего, голодны.
Шениор бросил еще один взгляд на стол. И чего тут только не было! Запеченная птица, заяц, рассыпчатая каша, печенье, булочки, кувшины с вином… Рот наполнился слюной, а желудок умоляюще сжался в комок.
– Благодарю.
Шениор еще раз степенно поклонился и с показной неторопливостью уселся за стол. Поглядел на застывшую маску Старшего.
– Вы не составите мне компанию?
– Мне нравится ваше чувство юмора, Ваше Высочество. Что ж, пожалуй, я присоединюсь.
Он сел напротив, нетерпеливо побарабанил пальцами о столешнице, затем налил себе в бокал воды.
– Завтракайте, Ваше Высочество. Я не очень голоден. Если бы был голоден, ни за что не позвал бы вас…
Сапфировые глаза на миг подернулись багровой дымкой, но уже в следующий миг очистились, засверкали прозрачной глубиной.
Шениор уставился в пустую тарелку. Дурак, дурак… надо же думать, что и кому говоришь! Стараясь не смотреть в бесстрастное лицо вампира, положил себе заячью грудинку, каши и плеснул воды в бокал.
– Вас может интересовать вопрос, отчего я бодрствую сейчас, – с легкой усмешкой обронил Старший, – но такому старому n'tahe, как я, вовсе не обязательно спать днем. День отнимает наши силы, не более того.
Шениор проглотил кусок мяса. В желудке стало тепло и приятно.
– Я благодарен вам за то, что разрешили мне пожить здесь, – сказал он, – не знаю, что бы я делал… Куда бы пошел… Видно, я пришелся не ко двору… Вы ведь мне верите? Верите в то, что я действительно…
Улыбка сползла с лица Старшего.
– Разумеется, верю. Иначе вас бы не было здесь. И – поставьте себя на место нынешнего короля. Что бы вы делали на его месте?.. Но, хочу заметить, есть много способов исчезнуть, и Гнездо – далеко не единственный.
– Я не знаю, как мне правильно поступить, – пробормотал Шениор, краснея, – память предков со мной, но этого так мало! Я не знаю, что делать – бороться и мстить за отца или стать кем-то другим, забыв свое имя?!!
Вампир качнул головой.
– В любом случае вы еще слишком молоды и, простите, глупы, чтобы бороться и мстить. Такие вещи надо делать с умом, не то голова ваша будет красоваться на пике посреди дворцовой площади. И еще, Шениор, я не враг вам, невзирая на мое, так сказать, телесное состояние. Мне бы хотелось выслушать вашу историю такой, какая она есть. Быть может, я смогу чем-то помочь. Хотя бы дать совет. Поверьте, за те восемьсот лет, что я уже прожил, мне довелось многое повидать…
Шениор едва не поперхнулся. Восемьсот лет… Да по сравнению с этим существом он, дэйлор, глупая букашка-однодневка!
– К тому же еще следует доказать то, что отец ваш пал от руки убийцы. Сами-то вы в этом уверены?
Дэйлор покачал головой. Нет, не уверен. Ему говорили об этом, намекали… Но сам он не знал ровным счетом ничего. А знание предков пока молчало.
– Завтракайте, – промолвил Старший, – а потом мы побеседуем.
И, брезгливо морщась, отхлебнул воды.
…Старший не произнес ни слова, пока Шениор церемонно, стараясь не показывать, насколько был голоден, пережевывал великолепно приготовленное мясо, острое и тающее во рту. Когда завтрак был съеден, с холодной вежливостью поинтересовался:
– Не хотите ли вина, Ваше Высочество? Поверьте, в Гнезде делают превосходные вина по старинным рецептам. Таких нет даже в королевских подвалах.
Шениор метнул на вампира подозрительный взгляд. Вино… Звучало заманчиво. Особенно если учесть, что ему никогда прежде не доводилось пробовать этот напиток. Но память – услужливая память предков – подсказывала, что в вине кроется нешуточная опасность. Утратить бдительность, заснуть… Тем самым, давая опасному существу, сидящему напротив, великолепный шанс.
Он снова почувствовал на себе пристальный, оценивающий взгляд Старшего. Мотнул головой.
– Нет. Я, пожалуй, обойдусь без вина.
– Как пожелаете, – пожал плечами вампир и ухмыльнулся: – Вы все еще боитесь меня? Право же, не стоит. Я не питаюсь дэйлор. Да и поверьте – после того, как возраст мой перевалил за половину тысячелетия, жажда крови поутихла.