Клименко Анна. Закон отражения

   Итак, здесь и сейчас – он, Шениор. А за порогом – прошлое, его, отца и матери, убитых безжалостно и подло…
   «Тебе придется нелегко, – прошелестел Старший, – королевство достается тебе не в лучший час. Это тяжелая, но благородная ноша. Так стань же тем королем, который возродит Дэйлорон, который подарит народу дэйлор мир и благоденствие».
   Шениор погладил теплые древесные завитки.
   Сможет ли он быть тем королем, который так нужен дэйлор?
   Да, сможет.
   И шагнул через порог.
   …Снова разветвление коридора. Шениор усмехнулся – все это напоминало Гнездо с его тоннелями и залами. Он уже обошел большую часть комнат, видел рабочий кабинет отца, побывал в комнате матери. Там же впервые увидел ее портрет – красивую молодую дэйлор с печальными глазами, точь-в-точь такую, какой она являлась ему в смутных, навеваемых воспоминаниями видениях. А потом Шениор обнаружил резную колыбельку, которая могла принадлежать только ему, учитывая, что других личинок у отца не было.
   Шениору стало грустно. Когда-то он мечтал увидеть все это, но теперь не испытывал никакой радости от того, что желание исполнилось. Он ждал чувства единения с теми, кто жил здесь не так уж давно, но это чувство не пришло, так и оставшись туманным призраком.
   Передернув плечами, Шениор плотно закрыл дверь в комнату с колыбелькой и шагнул в последний необследованный коридор. Где-то совсем рядом – он не мог ошибиться – раздавались веселые женские голоса, и он осторожно пошел на звук, неслышно ступая по светлой упругой древесине пола. Еще одна дверь, и…
   Посреди комнаты исходила ароматным паром огромная бадья для купания с белоснежными полотенцами, разложенными по краям. А рядом, на кушетках, весело щебетали три обнаженные девушки.
   Вернее, это на первый взгляд ему померещилось, что они голые, когда девицы испуганно вскочили и поклонились, Шениор понял, что они все-таки одеты в некое подобие почти прозрачных туник.
   – Ваше Величество, – пролепетала одна из них, – ванна готова.
   – Ванна?! – Дэйлор с усилием оторвал взгляд от округлостей под тончайшими покровами и перевел его на бадью. Затем снова на девушек.
   – Что вы здесь делаете?
   – Но, Ваше Величество, – вперед выступила вторая, лицом похожая на Миртс, – нас прислал милорд Эбберн, чтобы мы помогли вам искупаться, сделали массаж и прислуживали во время одевания в одежду для благих сновидений.
   – А сами вы одеться не пробовали? – Шениор с досадой отметил, что сердце забилось чуть быстрее, а взгляд все так же тянется к соблазнительным формам.
   Как странно. Он столько времени провел с Миртс наедине в лесу и ни разу не испытывал ничего подобного…
   Девицы широко заулыбались:
   – Вообще-то нам полагается во время купания быть полностью раздетыми.
   – Я сам искупаюсь, – буркнул Шениор, злясь на самого себя, что начал поддаваться соблазну, – оставьте меня одного.
   Они удивились, но подчинились. Перешептываясь, исчезли за дверью.
   Шениор посмотрел в прозрачную воду. Пришла запоздалая мысль, что следовало бы найти заботливого кузена Эбберна и намекнуть, что не стоит больше подсылать голых девиц.
   – Я сам выберу себе женщину, когда сочту нужным, – сказал он сам себе. Затем быстро разделся, аккуратно сложил одежду на кушетку и с наслаждением погрузился в горячую воду, источающую тонкий и чуть горьковатый аромат синих лилий.
   Шениор закрыл глаза, полностью отдаваясь ощущению тепла, ласкающего кожу. Не хотелось ни думать, ни вспоминать, но мысли, верткие, как мыши-полевки, шныряли в голове, не желая дать отдыха своему хозяину.
   «Король не принадлежит себе, надеюсь, ты это понимаешь, – тихо поучал Старший, – истинный король принадлежит своему народу… И, ежели встанет вопрос о том, что выбрать – собственную жизнь или жизнь самого низкого раба, не имеющего ничего, ты должен будешь спасти раба. Впрочем, я говорю тебе это на тот случай, если ты действительно собираешься править достойно. Выбор всегда за тобой…»
   Потом Шениор вспомнил Миральду – за всей этой круговертью у него совсем не было времени поразмышлять о ее дальнейшей судьбе.
   «Жива ли она? А если жива, по каким дорогам шагает? И не вернулась ли на болота?»
   Впрочем, он теперь король и может приказать, чтобы лазутчики нашли ведьму и привезли к нему, во дворец… плевать, как на это посмотрят министры… Главное, что Миральда снова будет с ним и ей будет спокойно и хорошо…
   «И дурные сны уйдут… навсегда…»
   Он не заметил, как задремал, а проснулся от странного ощущения мягких рук, скользящих по груди.
   Так и есть. Три давешние девицы, окончательно потеряв всякий стыд, забрались в воду и вцепились в него, как пиявки.
   – Я, кажется, велел вам оставить меня в покое, – процедил дэйлор, резко высвобождаясь из навязчивых объятий. Гостеприимство гостеприимством, но он не собирался начинать свое правление так.
   Они смотрели на него, чуть не плача.
   – Милорд, не прогоняйте нас. Мы всего лишь рабыни, и, если милорд Эбберн узнает, что мы не выполнили его приказ, он нас накажет.
   И Шениор, отчаявшись отделаться от красавиц в подарок, махнул на них рукой. Впрочем, он бы не смог сказать, что ему уж совсем не понравилось то, что они делали.

* * *

   На следующее утро Шениор, сопровождаемый лордом Каннеусом и кузеном Эбберном, прибыл в д'Элома'н'Аинь. Путешествие было недолгим – камень портала, оставленный столетия назад прямо в холле древесного замка, позволил им в мгновение ока шагнуть к тому камню, что был ближе всего к королевскому дворцу.
   Шениор так и не научился пользоваться камнями портала. Он даже не постеснялся спросить у Старшего, как во время последнего вторжения людей целые отряды дэйлор перемещались от камня к камню. Ответ оказался простым: для того, чтобы даже совершенно лишенные Дара воины могли пользоваться камнями, каждый отряд сопровождал маг.
   «Но почему же тогда Миртс с таким трудом открывала портал?» – задал Шениор второй вопрос.
   «Да потому, что она – воин, а не маг. Хоть и чувствует она Силу, власть над оной не дана Лунному Цветку». А вот лорд Каннеус, как оказалось, свободно пользовался камнями порталов и мог протащить с собой сквозь тоннель не одного дэйлор. Шениору стало интересно: а не был ли министр магом? Все-таки этот дэйлор сложением был гораздо мельче его, Шениора, и кузена Эбберна, и запястья у Каннеуса выглядели хрупкими, изящными… Он едва не спросил об этом у министра, но вовремя прикусил язык. Вот уж кого-кого, а Каннеуса он ни о чем расспрашивать не будет.
   Шениор был причесан и одет так, как подобает королю. Кружевной воротник сорочки непривычно стягивал шею, камзол из парчи, казалось, жил собственной жизнью и вовсе не нуждался в наличии тела внутри, узкие панталоны, призванные подчеркнуть совершенство королевских ног, видимо, задались еще и целью короля стреножить… В общем, Шениор в душе поклялся, что, как только вытерпит коронацию, будет одеваться так, как привык в Гнезде куниц.
   Настроение у Шениора было отвратительным. Утро началось с того, что лорд Каннеус ни свет, ни заря явился в королевскую спальню. Не говоря ни слова, одним движением бровей прогнал заспанных красавиц и, окинув Шениора раздраженным взглядом, скучающим голосом объявил, что самое время отправляться в д'Элома'н'Аинь. Подали легкий завтрак, и, пока Шениор торопливо жевал мягкие, как пух, булочки с цукатами, запивая их брусничным чаем, лорд Каннеус мерил шагами комнату.
   Засим последовали процедуры одевания Его Королевского Величества, причесывания, маникюр… Каннеус все так же ходил из угла в угол, прерывая молчание только для того, чтобы дать указание прислуге.
   И где-то к полудню Шениор, доведенный до тихого бешенства, был полностью готов к тому, чтобы предстать перед народом. Каннеус окинул его придирчивым взглядом, все тем же скучающим тоном сказал, что пора спуститься к порталу.
   – Кузен Эбберн будет сопровождать нас, – добавил он после недолгого молчания.
   Потом был короткий полет сквозь сверкающий разрыв в ткани мира, и они очутились в мраморной беседке. Шениор покрутил головой – никого, кроме тех, с кем он и проделал этот путь.
   – Это обычай, – сказал Каннеус, словно читая мысли Шениора, – вас будут встречать на дворцовой площади, так было всегда. Мы пройдем по дороге, мощенной мрамором трех цветов, что символизирует единство трех сущностей – земли, воды и леса, обогнем южный край Поющего озера, тот, что ближе к дворцу, и выйдем на площадь. После чего собравшиеся дэйлор поприветствуют короля, а король, соответственно, собравшихся. На этом церемония окончится, и вы сможете уже во дворце спокойно дождаться коронации, которая назначена на сегодняшний вечер.
   Эбберн поддакнул, но, поймав на себе мрачный взгляд Шениора, поспешил спрятаться за спиной министра. А тот неспешно продолжил:
   – Милорд, после коронации вам следует сразу же качать разбирать дела короля Селлинора. К счастью, его тело предали огню через несколько часов после смерти, так что вам даже не придется участвовать в церемонии погребения.
   – А что так быстро? – приподнял бровь Шениор. – Вы не дали народу проститься с королем?
   Лорд Каннеус пожал плечами и совершенно невинным тоном ответил:
   – Право слово, милорд, как бы я желал этого! Но по неизвестной мне причине тело Селлинора разлагалось слишком быстро. Слишком…
   И по лицу министра скользнула хитрая усмешка, от которой по спине Шениора пробежал холодок.
   – Благодарю за разъяснения, Каннеус. – Он, пересилив себя, растянул губы в подобии улыбки. – Я полагаю, первое, что мне придется сделать, это приказать войскам отступить в лес, подальше от Огневой Пустоши?..
   – Король мудр, – министр склонил голову, – когда после коронации я проведу вас в кабинет покойного Селлинора, вы увидите, как легко и весьма эффективно можно рассылать приказы. Я все покажу и расскажу, милорд.
   А Шениор, глядя на смиренное лицо Каннеуса, зло подумал:
   «Скользкая тварь! Не прошло и полугода, как ты приказал меня утопить, а если не утону, то убить! Не-эт, я послушаюсь Старшего и избавлюсь от тебя при первом же удобном случае».
   …Они шагали по дороге, мощенной мраморными плитами трех цветов – песчано-желтыми с золотистыми жилками, нежно-голубыми и бледно-зелеными с более темными вкраплениями.
   И Шениор впервые при свете дня увидел и д'Элома'н'Аинь с его резными башенками, купающийся в белоснежной пене каменных кружев, и черную гладь Поющего озера, один край которого исчезал среди молчаливых елей, а другой почти правильным полукругом подступал к крылу королевского дворца. Разве мог он, сидя в своей келье, представить себе подобную красоту, в которой гармонично переплелись роскошь и величие? А на дворцовой площади его ждали дэйлор. Шениор еще ни разу в своей жизни не видел такого скопления соплеменников; в Гнезде их было куда меньше. Они заполонили всю дворцовую площадь, кричали, подбрасывали в воздух цветы… А когда Шениор ступил на площадь, разом склонили головы, приветствуя нового короля.
   – Они рады вам, милорд, – скупо улыбнувшись, заметил Каннеус, – дэйлор рады наследнику Дома д'Амес.
   – Я постараюсь оправдать их надежды.
   Шениор передернул плечами, пытаясь заставить камзол послушно сидеть и не топорщиться. Кого тут только не было: и благородные, и низкорожденные – все приветствовали нового короля.
   Не зная, что делать, Шениор поднял руку в приветственном жесте и, стараясь отвечать улыбкой на улыбку и кивком на поклон, медленно пошел к белым ступеням, не обращая внимания на то, следуют ли за ним министр и кузен.
   И вдруг… Голос, одинокий голос в море восторженных воплей.
   – Где доказательство, что это настоящий король? Селлинор говорил, что наследника не осталось, а личинок перебили!
   Шениор и сам не знал, как услышал эти слова. Он замер посреди алой дорожки и резко повернулся туда, где могли находиться сомневающиеся. Поднял вверх обе руки, призывая к тишине. Вот он, момент, когда следует принять верное решение и тем самым завоевать настоящую преданность дэйлор.
   Краем глаза Шениор заметил, как озадаченно смотрит на него лорд Каннеус, как застыл с открытым ртом Эбберн.
   – Мои возлюбленные подданные! – во всю силу легких крикнул он. – Я, Шениор д'Амес, восхожу на престол Дэйлорона. Но трон ненадежен, когда не опирается на доверие! Я понимаю, что многие из вас не верят в мое чудесное спасение, и вы все имеете на это полное право. Чтобы раз и навсегда разрешить ваши сомнения, здесь и сейчас, я призываю в свидетели Поющее озеро. Я приму Испытание, и приму его без страха, ибо Истина на моей стороне!
   Над площадью повисла мертвая тишина. Шениор оглянулся на Каннеуса, тот, бледный как смерть, лишь покачал головой. Эбберн мелкими шажками подошел к министру, что-то зашептал на ухо.
   – Думаю, я принял правильное решение, – громко сказал Шениор, пользуясь молчанием, – лорд Каннеус… позаботьтесь о грузе и веревках, у вас ведь это отлично получалось раньше?
   Министр в два стремительных шага преодолел разделявшее их расстояние. Тихо проговорил:
   – Очень опрометчивый поступок, милорд. Поющее озеро – всего лишь озеро, полное воды. Или вы никак не избавитесь от этой дурацкой идеи с того момента, как мы виделись последний раз?
   Шениор презрительно прищурился и так же тихо ответил:
   – О, лорд Каннеус, я совсем забыл, что те, кто провожал меня в Испытание, уже не увидели вас после него. Так вот, если вам это интересно – тогда, ночью, я прошел его, я слышал, как бьется сердце Дэйлорона, слышал голос земли… И меня вытащили из воды живым и невредимым, чтобы убить. Разумеется, вам эти по дробности уже незнакомы…
   Министр выдержал его взгляд и коротко кивнул.
   – В таком случае вы поступаете правильно. Лишь бы Дэйлорон не лишился последнего короля и усилия благородного д'Эвери не пропали даром.
   …Шениор, стоя в лодке, помахал застывшей в ожидании разноликой толпе. Кивнул гребцам:
   – Давайте быстро, на самую середину.
   Каннеус, расположившись на корме, обвязывал веревкой камень и время от времени бросал на Шениора тревожный взгляд.
   – Что, лорд, боитесь собственноручно утопить короля? – усмехнулся дэйлор, аккуратно снимая сперва жесткий камзол, затем сорочку. – Позаботьтесь, чтобы моя одежда не слишком вымокла.
   – Вы так уверены в себе, милорд, что я сомневаюсь в здравости вашего рассудка, – пробормотал министр, – но уже поздно что-либо менять. Они, – он кивнул на свидетелей из благородных, – не допустят обмана…
   – Я знаю, – просто ответил Шениор, – но я делаю это для того, чтобы мои подданные верили мне. Как ни глупо это звучит.
   Больше никто не проронил ни слова.
   Шениор, прикрыв глаза, обратился к Дэйлорону.
   «Помоги мне, земля, благословленная звездами… Прими меня в свои воды, помоги явить Истину тем, кто ее хочет увидеть…»
   – Пора, милорд.
   Один из благородных осторожно, но весьма крепко связал ему за спиной руки. Другой привязал груз к ногам. Каннеус, не шевелясь, сидел на корме; его тонкие губы беззвучно шевелились.
   – Вы готовы, милорд?
   «Услышь меня, моя земля… И помоги… разве я не твое дитя?»
   Он молча кивнул.
   Выпрямился у самого борта и, как только дэйлор выпустил из рук груз, шагнул в черную бездну.
   В первый же миг холод сковал его; Шениор, увлекаемый камнем, летел во тьму, все дальше и дальше от света. В груди заломило, но он сдерживал дыхание.
   «Прими же меня, Священное озеро… Яви Истину, которой так жаждет твой народ…»
   Страха не было. Невзирая на то, что никто и ничто не ответило ему…
   Шениор закрыл глаза, почувствовал, как натянулась сверху веревка. Он повис в ледяной тьме, не достигнув дна, но и без надежды самостоятельно выбраться на поверхность. В ушах зашумело; глоточек воздуха показался самым желанным из всех сокровищ мира…
   Я принимаю тебя, возлюбленное дитя мое.
   Шениор улыбнулся и вдохнул полной грудью ледяную воду.

* * *

   …– Ваше Величество! Милорд!
   Голос министра доносился откуда-то издалека.
   – Милорд, очнитесь…
   В ноздри ударил резкий запах, тело скрутила судорога.
   – Милорд, хвала Дэйлорону, вы живы.
   – Странно… слышать… это от тебя… Каннеус…
   Легкие жгло, будто воздух раскалился. Шениор приоткрыл глаза и увидел высоко над собой чудесный, весь в мраморных цветах, потолок. Скрипнув зубами, Шениор повернул голову.
   Оказывается, он лежал в постели, а рядом, сжав в руках какую-то склянку, стоял вездесущий министр.
   – Отравить меня вздумал? – прохрипел Шениор. – Как Селлинора?
   Каннеус пожал плечами.
   – Нет, милорд. Это всего лишь пахучая соль, чтобы привести вас в чувство. Народ ждет, пока вы покажетесь на балконе… ну и представление вы устроили!
   – Рассказывай.
   – Нет, – Каннеус покачал головой, – сперва вы покажетесь народу, и только тогда я расскажу все, что видел. Давайте я помогу вам подняться.
   Шениор привстал, но тут же, к своему ужасу, понял, что не сможет подняться. По крайней мере, сейчас.
   – Милорд, вы позволите?
   И вдруг крепкие руки министра сгребли его в охапку и поставили на ноги.
   – Идемте, осторожно, – Каннеус, тяжело дыша и отдуваясь, дотащил Шениора до балкона.
   Внизу гудела, плескалась толпа.
   – Помашите им рукой, милорд, и улыбайтесь, улыбайтесь! Вы добились того, чего хотели – теперь все только и говорят, что о настоящем короле. Да еще о воле Дэйлорона. А теперь… осторожно… идем обратно…
   Задыхаясь, Шениор упал на кровать.
   – Каннеус… Если ты полагаешь, что своими заботами заставишь меня забыть… то, что хотел со мной сделать…
   – Не беспокойтесь, милорд, – сухо отозвался министр. Его глаза превратились в щелочки, и без того тонкие губы вытянулись в нитку. – Благородный д'Эвери заверил меня, что, если я посмею причинить вам вред, он самолично мной займется. И еще он хотел, чтобы я за вами приглядывал, пока вы не поймете, как и что нужно делать. К слову, вы мудро поступили, что не прогнали рабынь Эбберна, в противном случае он бы оскорбился… Так вы хотите послушать, что произошло на озере?
   Шениор молча кивнул, насколько ему позволяла подушка.
   – Я не видел вас под водой, милорд, но через некоторое время веревка в руках благородного д'Айки натянулась, задергалась. Я ненароком подумал, что так задыхающийся дэйлор бьется, пытаясь освободиться, я слишком сомневался в силе озера.
   «Тащите обратно», – сказал я. Но никто и не думал слушаться. Эти олухи ждали чуда… А потом веревка вдруг замерла, обвисла, и я понял, что сумасшедший король захлебнулся.
   «Тащите!» Я оттолкнул д'Айки, начал тянуть и, к ужасу своему, вытащил срезанный конец веревки! Нас было четверо в лодке, мы стояли и беспомощно смотрели друг на друга, не понимая, что произошло и где теперь искать тело короля.
   Один из гребцов решил нырнуть, но мне эта затея показалась безнадежной – Поющее озеро слишком глубокое, чтобы донырнуть до дна… Помня о предупреждении вампира, я сел у борта, не представляя, как такое могло случиться. В тот миг я думал, что жизнь моя закончится уже после заката. Но вдруг кто-то крикнул: «Смотрите, свет!»
   И правда, я бы никогда не поверил, если бы своими глазами не увидел – озеро светилось из глубины. Я увидел… это было так странно… белоснежные пещеры глубоко под водой, чистые, как снег на вершинах Драконовых гор. Видение длилось недолго, а потом пропало. И вдруг толпа на берегу взорвалась криками, мы пригляделись и оторопели: из воды преспокойно выходил король Дэйлорона, то есть вы, милорд. И руки, и ноги были свободны.
   «На берег, живо!» – скомандовал я. Но когда нам оставались считаные шаги, Ваше Величество вдруг упали на песок.
   Когда я выскочил из лодки, вы пребывали в глубоком обмороке. Мне ничего не оставалось, как отнести вас сюда, в вашу будущую спальню, и пообещать толпе, что не пройдет и часа, как вы выйдете на балкон – живой и здоровый.
   Он замолчал, буквально сверля Шениора взглядом.
   – Как вам это удалось, милорд? Необычайной ловкостью надо обладать, чтобы освободиться! К тому же вы превосходный ныряльщик, если смогли так долго плыть под водой…
   – И ты полагаешь, что я раскрою тебе свои секреты? – Шениор холодно улыбнулся. – Я не доверяю тебе, лорд Каннеус.
   Министр вздрогнул, но глаз не опустил.
   – Как сочтете нужным, милорд. Разрешите мне вас покинуть?
   – Да, сделай одолжение.
   – Что ж… Отдыхайте, Ваше Величество. – Дэйлор поклонился, и его недобрый взгляд еще раз на миг прилип к лицу короля. – До восхода двойной звезды вы будете полностью предоставлены самому себе. Обед вам принесут… После восхода двойной начнется церемония коронации, и я настоятельно рекомендую вам на ней поприсутствовать.
   Еще раз отвесив глубокий поклон, лорд Каннеус вы шел за дверь и аккуратно прикрыл ее за собой.
   …Шениор лежал тихо, не шевелясь. Мысленно он тянулся к Поющему озеру, но оно не пускало его, отталкивая мягко, но решительно. Голос Дэйлорона тоже молчал, будто выжидая.
   «Что же со мной случилось? – думал дэйлор. – Я знаю, это было что-то важное. Но это исчезло, провалилось куда-то во мрак, и я даже не припомню, как выходил из озера!»
   Это и в самом деле было так. Все, что запомнилось Шениору, – это ощущение леденящего холода, пронзившего легкие… А потом – дэйлор, падающих на колени, протягивающих к нему руки в надежде коснуться и получить каплю благословения священной земли… По словам же Каннеуса выходило, будто он ухитрился раз вязаться, обрезать груз, обрезать веревку, которая обвязывала его пояс, под водой проплыть до берега и с должным эффектом явиться своему народу.
   «Чепуха какая-то… – хмуро подумал Шениор, – я не мог этого сделать, просто не мог… Даже в мыслях такого не было! Да и почему на этот раз все было иначе, чем тогда, ночью?..»
   Вконец измучив себя догадками и попытками вспомнить, Шениор плюнул на свои потерянные воспоминания. Конечно, не насовсем – он еще вернется к этому вопросу, но чуть позже, когда уляжется суета и когда у него будет возможность просто побродить по берегу, прикоснуться ладонями к черной глади, а мыслями – к тому, что составляла не познанную еще никем сущность озера…
   Он прислушался к своему телу: силы быстро возвращались, слабость таяла, как туман на солнце. А это значило, что, предоставленный до коронации самому себе, он сможет спокойно побродить по дворцу, а заодно и посмотреть, что к чему…
   Ведь не зря же…
 
   Ухоженные, изящные пальцы короля аккуратно сворачивают исписанный пергамент. Одно нажатие на не приметный завиток – и деревянная панелька резного бюро легко сдвигается.
   – Теперь лежи тихо, мой друг. Пусть голос Дэйлорона укажет на тебя истинному королю.
 
   «Чует мое сердце, что я найду здесь немало интересного», – подумал Шениор, натягивая свежую сорочку, не сорочку, а пену кружев и шелковые шаровары, к великой радости дэйлор, не стесняющие движений.
   Сунув босые ноги в нечто, похожее на башмаки, только без задников, с загнутыми вверх носами, Шениор огляделся в поисках оружия, но, естественно, ничего подобного в спальне не было. Приняв решение изменить этот глупый порядок – держать короля абсолютно беззащитным и беспомощным, дэйлор прошел к двери и осторожно выглянул в коридор.
   Как и следовало предполагать, у его спальни были выставлены часовые, которые вытянулись в струнку при виде будущего короля.
   Шениор приветливо улыбнулся гвардейцам и, проскользнув между ними, направился по коридору, делая вид, что любуется красотами д'Элома'н'Аинь.
   А полюбоваться и вправду было чем.
   В отличие от живого замка, жилище королей было сложено из глыб белоснежного мрамора, добытого в штольнях Драконовых гор. Внутри к ослепительному сиянию чистого белого света примешивались нежный розовый и голубоватый оттенки, пронизанные тонкими, как торопливые штрихи кистью, золотистыми прожилками.
   И всюду была резьба – настолько искусная, что Шениор усомнился в том, что все это было сделано без волшбы. Мраморные гирлянды цветов обвивали арки и дверные проемы; казалось, подует ветер – и они затрепещут, как живые. В воздухе витал слабый аромат сладкий и чуть горьковатый одновременно, навевающий легкую грусть.
   Теперь… все это принадлежало ему, Шениору д'Амес. Мог ли он помыслить об этом каких-нибудь пару лунных циклов назад, когда остервенело рубился на тренировке с самим Старшим?
   Дэйлор покачал головой. Конечно же старый вампир сделал все, чтобы направить мысли Шениора в другое русло, и почти преуспел. Но очень редко, разбуженный первыми лучами восходящего солнца, молодой дэйлор мечтал о том, что когда-нибудь он вернет себе то, что принадлежало ему по праву. Мечтал, невзирая ни на что – и мечты осуществились. При содействии колодца памяти или без…
   Переходя из одного зала в другой, приветливо улыбаясь всем дэйлор, что встречались на пути и спешили раскланяться, Шениор добрел до закрытой двери, перед которой навытяжку стояли на часах два дэйлор в парадных мундирах. Они отсалютовали ему и снова замерли, как каменные изваяния.
   – Что за этой дверью? – поинтересовался Шениор.
   – Рабочий кабинет Селлинора, – прошептала память предков.
   – Рабочий кабинет покойного короля, – отчеканил часовой, – желаете осмотреть, Ваше Величество?
   Он кивнул. И через считанные мгновения, отмеренные поворотами ключа в замке, вошел в святая святых дворца, помещение, где вершилась судьба королевства. Здесь все оставили так, словно Селлинор вышел на минутку.