Страница:
Он мотнул головой, теряясь в лабиринтах фраз, путаясь в беспорядочном клубке слов. Голова болела все сильнее.
Похоже, ведьма и впрямь была не в себе. Проклятие! И здесь не везет…
Но он хорошо знал, что следует держать себя в руках.
– Я полагаю, мы все уладим чуть позже. Может, ты скажешь мне свое имя? Должен же я знать, кого спас?
Ведьма нахмурилась.
– Мне кажется, вы уже называли мое имя, Геллер Накори. Но, возможно, то была иллюзия, плод моего больного рассудка… Меня зовут Миральда.
– Что такое?
Ведьма потупилась.
– Командор, мне бы очень хотелось одеться во что-нибудь более надежное, чем это.
– А, понимаю… – он подозрительно прищурился, – ты случаем не собираешься улизнуть? Мне бы не хотелось снаряжать солдат на поиски ведьмы.
Миральда внимательно посмотрела на него.
– Значит, я здесь в плену? Зачем вам это, командор?
И под ее взглядом Геллер вдруг ощутил себя неловко, как набедокуривший школяр. Чтобы выиграть немного времени на раздумье, он выбрался из постели, прошелся по шатру. Она молча ждала, внимательно следя за каждым его движением.
– Э-э, видишь ли, Миральда. Когда сюда явились крестьяне просить подмоги в борьбе со зловредной черной ведьмой, у меня появились несколько иные соображения по этому поводу. Наш Император не ладит с магами Закрытого города, но не отказался бы от поддержки тех, кто обладает Даром. Я хотел предложить тебе выгодную сделку. Ты присягаешь на верность Императору, тебе же прощаются все твои неблаговидные проступки и предоставляется щедрая оплата услуг.
Ведьма встряхнула головой, откидывая назад длинные серебристые локоны.
– Откровенно говоря, командор, с вашей стороны было наивно полагать, что я захочу последовать этим путем. Я не желаю помогать людям.
– И, тем не менее, именно люди подобрали тебя, когда жить тебе оставалось совсем недолго. Почему бы тебе не поразмыслить чуть дольше над моим предложением?
– Потому что я не хочу этого. Жаль, что разочаровала вас, Геллер Накори. Отпустите меня, и я пойду своей дорогой, с благодарностью вас вспоминая.
Геллер раздернул полог шатра – весь восточный край неба уже полыхал в пожаре восходящего солнца. Лагерь постепенно просыпался; армию ждал еще один день полного бездействия…
– Хотелось бы знать, – пробормотал Геллер, – хотелось бы знать… Почему ты так не любишь себе подобных, Миральда?
– Потому, что они лишили меня всего самого дорого, что у меня было в этой жизни, – зло и сухо ответила она из глубины шатра, – у меня нет желания пересказывать вам это, командор, дабы не испортить аппетит перед завтраком. Но, поверьте, причины, по которым я предпочитаю жить в одиночестве, достаточно весомы.
– Ты умеешь красиво говорить, как благородная дама, – заметил он, все еще глядя на маленькие облачка, купающиеся в розовом рассвете.
– Мать научила нас грамоте, – обронила за его спиной Миральда, – она много чему нас учила…
Оказывается, она неслышно подошла и стояла совсем близко.
– Нас?
Две рыжеволосые девушки из сна. Сестры?..
Ведьма промолчала.
– Быть может, ты передумаешь и поедешь со мной в Алларен, нашу благословленную Небесами столицу? Поверь, Император хоть и молод, но мудр и щедр. Ты не пожалеешь.
– Мне не нужна щедрость повелителя, – заметила Миральда, – позвольте мне уйти, командор.
План, блестящий план, рассыпался, как песочный замок. Геллер поморщился: да что же это за полоса сплошного невезения? Проклятая нелюдь не выходит из своей чащобы, армия бездействует, а тут еще эта девица уперлась, как ослица, и даже представить себе не может значения этой сделки, прежде всего для нее самой… Он попробовал пойти другим путем.
– А если нет? Если я силой потащу тебя с собой? Поверь, мне не составит труда посадить тебя в клетку и отвезти в Алларен в подарок владыке, но уже не как свободную женщину, а как рабыню.
Он повернулся и хмуро взглянул на ведьму. Как раз в тот момент, когда на ее бледном лице воцарилось выражение крайней растерянности. Но, очень быстро овладев своими чувствами, Миральда сурово сжала губы.
– Не забывайте, командор, кто я такая.
– Сейчас ты просто беззащитная женщина, которая едва на ногах держится, – он усмехнулся, глядя, как испуганно расширились зеленые глаза, – ты думаешь, я не знаю, что для людей вся Сила – в вещах? Я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится, и ты будешь бессильна что-либо изменить.
Она вздохнула. Покачала головой.
– Да, это правда, командор. Потому-то и прошу – смиренно прошу – отпустить меня… – И едва слышно добавила: – У меня больше нет сил бороться…
Миральда повернулась и, пошатываясь, побрела к своей постели. Но на полпути ноги ее подломились, и она упала бы, не подхвати ее Геллер.
– Вот видишь, на ногах не стоишь еще, а уже в лес собралась! Тоже мне…
Ведьма оказалась легкой, как птичка, видать, сказывалась лесная пища. Геллер уложил ее на постель, натянул по самый подбородок покрывало. Она молча смотрела на него, и в глазах дрожали слезы. При виде этих-то слез командору сделалось не по себе. Сколько же горя пришлось перенести этой несчастной, чтобы превратиться в столь жалкое существо?
– Я не хочу тебя обижать, – строго сказал он, – но и отпускать не хочу. Побудь здесь, с нами, хотя бы не сколько дней. Человек не может жить совсем один, Миральда… – И, вспомнив внезапно свой странный сон, добавил: – Иначе рассудок его мутится, и он уже не может отличить истину от собственных иллюзий. Поживи с людьми, и, может, ты изменишь свое решение. Ну а когда твое здоровье поправится окончательно, мы поговорим еще раз.
Тонкие, с изломом, брови ведьмы удивленно поползли вверх; Геллер мысленно поздравил себя с маленькой победой. И, рискуя, сделал еще один шаг над пропастью:
– Неужели для тебя видеть лица мертвых лучше, чем лица живых?
Удар достиг цели.
Уткнувшись носом в подушку, Миральда разрыдалась. Геллер поначалу хотел попробовать успокоить ее, но потом передумал и вышел прочь. В конце концов, он командор, а у командора имперской армии дел по горло.
Они сидели на поваленном бурей дереве, одетом в бархатный кафтанчик мха. Заходящее солнце удивительным образом окрашивало бледные щеки ведьмы в нежный розовый цвет, переливалось в белых волосах, отражалось в теплых зеленых глазах. Со стороны Дэйлорона тянуло сыростью, и Миральда то и дело зябко куталась в одеяло. Тут же, привязанный к дереву, щипал травку жеребец Геллера.
– Золотые рудники и драгоценные камни. Все это нужно Империи.
– Империи или Императору? – Она задумчиво отдирала кусочки мха, раскладывая их кружком на ладони.
Геллер хмыкнул.
– Император заботится о своих землях.
– Может быть, оно и на самом деле так. Только мне все равно не нравится то, что здесь творится.
Прошло пять дней с того момента, как она самостоятельно поднялась на ноги. Здоровье, подорванное в схватке с могущественным противником, медленно восстанавливалось, и Миральда тихонько попросила командора повезти ее на прогулку куда-нибудь подальше от шума и суеты лагеря.
Геллер не стал возражать, приказал седлать коня, и вот они сидят в вечерней тишине мелколесья, вдыхая запах свежести и любуясь цветом неба.
Миральда сорвала мелкий цветок, понюхала и положила на ладонь к кусочкам мха. Геллер удивился.
– Что это ты делаешь?
– Хочу поглядеть, осталось ли во мне хоть что-нибудь от былой Силы, – невозмутимо ответила Миральда, – надеюсь, ты не боишься?
Он с сомнением взирал на мох и синий венчик цветка на узкой ладони.
– Я не могу позволить себе оставаться беззащитной, – пожала плечами ведьма.
Резко сжала кулак, сминая собранные сокровища, затем выбросила руку вперед. Что-то коротко сверкнуло – и из ствола ближайшего дерева потянулась тоненькая струйка дыма. Геллер только моргнул. Что ж, теперь вообще ей ничего в руки не давать, этой ведьме? Если даже в обычном мхе и цветах таится Сила? Она грустно покачала головой:
– Не смотри на меня так. Я долго думала над твоими словами, командор Геллер. Похоже на то, что мне придется изменить свою жизнь, иначе я могу окончательно спятить. И, хоть мне не по душе война с дэйлор, пожалуй, я приму твое предложение, но все же… Кое-что попрошу взамен.
Геллер едва поверил собственным ушам. Осторожно взял белое запястье и почтительно прикоснулся к нему губами – по всем правилам дворцового этикета. Миральда вздрогнула, потом улыбнулась.
– Миледи… Это действительно щедрый подарок. Ты не пожалеешь о своем решении, клянусь.
– Ты даже не поинтересовался, что именно я хочу у тебя попросить, Геллер. – Ведьма ловко высвободила руку.
Он пожал плечами.
– Император предоставит тебе все, что ты пожелаешь.
– Да неужели? – Ведьма вдруг состроила лукавую рожицу. – Тогда я хочу, командор, чтобы в случае капитуляции Дэйлорона не пострадали мирные жители. Понимаешь, о чем я? Если армия все-таки войдет в волшебную страну, огради дэйлор от насилия и грабежа, ведь это будет в твоих силах!
– Хорошая цена за свое согласие, – только и заметил Геллер, – однако ты знаешь, что это будет трудно осуществить.
– Но ты же командор, – не сдавалась ведьма, – ты можешь это сделать.
– И почему тебя так заботит нелюдь? – Он усмехнулся. – Какое тебе дело до них, Миральда?
Зеленые глаза вдруг подернулись дымкой воспоминаний. Ведьма смотрела на него, и в то же время было видно, что мысли ее далеки – и от мелколесья, и от холмика, на котором они провожали день, и от самого Геллера Накори. Наконец она сказала:
– Они почти такие же, как мы. Есть темная нелюдь, да. Но народ дэйлор – не такой. Они достойны жизни, поверь мне.
Геллер кивнул:
– Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы они не слишком пострадали. Такой ответ тебя устроит?
Миральда улыбнулась и протянула ему руку.
– По рукам, командор. Если ты и впрямь сдержишь свое слово, я отправлюсь в Алларен. Может, это и к лучшему…
Геллер осторожно пожал худые пальцы и пробормотал, что солнце село и им пора бы вернуться в лагерь. Но Миральда замотала головой.
– Нет, пожалуйста, давай еще немного побудем здесь, в тишине! До сумерек. А потом вернемся.
Геллер колебался. Наверняка генералы будут недовольно пыхтеть и называть его мальчишкой. Да и негоже командору слишком часто покидать лагерь – мало ли что может случиться? Но во взгляде ведьмы было столько мольбы, что он уступил. В конце концов, это такая мелочь – по сравнению с тем, что она только что пообещала. Император, несомненно, будет доволен. Очень.
И от таких мыслей командору стало легко и приятно. Он еще раз представил себе, как Миральда будет беседовать с владыкой, как поклянется ему в верной службе…
Геллер улыбнулся, наблюдая за тем, как Миральда собирает кусочки мха и нанизывает их на тонкие веточки, перемежая с узелками из травинок.
Миральда сидела в седле тихо-тихо, боязливо обхватив командора рукой за пояс, кутаясь в одеяло. От ее ладони по коже разливалось приятное тепло; это было довольно странно, учитывая наличие лат, но все же очень приятно. Геллер подумал, что ему вовсе не хочется, чтобы это ощущение прошло. Но ничего не поделаешь, ни уже прибыли в лагерь. Подскочил часовой, отсалютовал.
– Все спокойно, мой командор!
Миральда соскользнула на землю, забрав с собой то приятное тепло, которое проникало даже сквозь кольчугу.
Геллер быстро окинул взглядом солдата.
– Что-то я тебя раньше не видел.
– По приказу генерала Дисотто, – отчеканил тот, салютуя.
Геллер нахмурился. Не слишком ли – без его, Геллера, ведома менять часовых у его шатра?
Еще раз оглядел замершего навытяжку солдата, потом махнул рукой.
– Ладно. Утром мы еще поговорим.
Он отдал ему поводья, поискал глазами Миральду. Та самозабвенно возилась со своими магическими ингредиентами и, казалось, не замечала ничего вокруг. Геллер позвал ее, но ведьма даже головы не подняла.
– Пойдем, уже поздно, – повторил он.
– Да, да.
Она оставила свое занятие и, улыбнувшись, посмотрела на Геллера.
– Мне было так хорошо сегодня. Спасибо тебе.
– Не за что, – буркнул командор, – тебе спасибо. За согласие.
Чуть пригнувшись, вошел в шатер, тщась что-либо разглядеть в темноте. Миральда вошла следом и нерешительно остановилась на пороге.
– Проходи, проходи, не стесняйся. – Геллер, усмехнувшись, повернулся к ней.
И, к своему ужасу, увидел, как белые руки ведьмы двумя птицами взмыли вверх, разбрасывая в черноту ночи слепящие белые искры.
Вот, значит, как…
«Что такого я тебе сделал, что ты хочешь меня убить?!»
Он хотел спросить это, глядя в обманчиво-теплые глаза. Храня память тепла ее рук.
Но не успел.
– Вниз! – хрипло крикнула Миральда. – Al'taren in koeltr!
Иногда тело действует быстрее, чем осознаешь это. Геллер ударился грудью о земляной пол, перекатился набок.
Сверкнуло. Раз, другой. Кто-то вскрикнул в, темноте, с глухим стуком упало тело.
Кровь яростно ударила в голову, и Геллер, поднимаясь, выхватил меч. Засада! Засада в его собственном шатре!
Сбоку на него метнулась тень и, напоровшись на обоюдоострый клинок, надломилась, обрызгав лицо чем-то горячим.
– Зови людей! – гаркнул Геллер ведьме, но она, похоже, не слышала ничего и никого, кроме самой себя.
Миральда резко крутнулась, из пальцев выпростался искрящийся шлейф – и она с оттяжкой хлестнула им еще одну верткую фигуру, выпрыгнувшую из переплетения ночных теней.
Шипение. Крик, полный боли.
И еще одно тело валится в траву.
Геллер замер, прислушиваясь. Пытаясь ощутить, почувствовать любое движение в подозрительно спокойной тьме.
Ничего.
И уже потом пришла мысль о том, что ведьма спасла ему жизнь. А ведь могла воспользоваться случаем и ускользнуть, оставив его с убийцами.
Все еще сжимая рукоять меча, Геллер подошел к Миральде.
– Их было трое?
– Да.
Она подняла на него глаза, в которых что-то подозрительно поблескивало.
– Если бы не ты, меня бы убили.
И, едва ли соображая, что делает, Геллер обнял ее за дрожащие плечи. Миральда не сопротивлялась, доверчиво положила голову ему на плечо и прошептала:
– Надо собрать тела. Мне… очень страшно… но я хочу их видеть.
И в этот миг грянула тревога. Наконец-то кто-то сообразил, что случилось нечто из ряда вон выходящее; ночь буквально взорвалась криками, топотом сотен ног.
– Командор! Командор! Слава Небесам, вы живы!
– Райк и Дисотто убиты, командор! Что будем делать? Это все нелюдь проклятая!
Миральда всхлипнула и только сильнее прижалась к нему.
– Я хочу видеть лица тех дэйлор, пожалуйста…
Геллер и сам едва мог унять дрожь. В те считанные мгновения, когда решалось, жить ему или нет, он действовал, почти не думая. И только теперь осознал, что чуть не погиб.
Откашлявшись, он рявкнул:
– Удвоить охрану! И прекратите панику! Гаррет, Микон! Займитесь, во имя Небес, нападавшими, хочу видеть, кто это!
…Ему подчинились. Несмотря на возраст. Все-таки командор, назначенный Императором, не пустое место.
…Суета поутихла лишь перед рассветом.
Тела нападавших разложили перед шатром. Мира льда долго разглядывала каждого, словно ожидая увидеть в их числе кого-то знакомого и одновременно страшась этого.
– Эти дэйлор, – просто сказала она, – были великими воинами.
И показала на полоски меха, нашитые на рукавах их курток.
– Куницы, командор. Я слышала, что это самые лучшие и самые опасные воины Дэйлорона. Не надо, чтобы об этом знали все, Геллер, люди начнут паниковать. Просто надо быть более-осторожными. Ты недооценил противника, и вот – расплата.
– Да уж… – Геллер подумал, что ему предстоит еще идти смотреть на своих генералов. Вернее, на то, что от них осталось… Происходящее нравилось ему меньше и меньше. А вестей от Императора все не было.
– Надо быть настороже, – повторила Миральда, зябко обхватив плечи руками. И вдруг, усмехнувшись, добавила: – Я хотела просить у тебя отдельную палатку, Геллер, но теперь предпочитаю остаться в твоем шатре.
Геллер устало потер веки. События этой ночи порядком измотали его, но командор должен быть примером для каждого в армии. А теперь, когда не стало генералов, вся тяжесть забот о людях ляжет на его плечи. Не то чтобы он боялся этого, но все же, все же…
Геллеру вдруг захотелось поделиться с Миральдой своими мыслями и сомнениями. Ему казалось, что она должна понять.
– Знаешь, я ума не приложу, что могло нарушить планы Императора.
Миральда пожала плечами.
– Что угодно, Геллер. Что угодно… тебе самому придется принимать решения и самому думать, как уберечь людей. Если, конечно, тебя заботит что-нибудь, кроме приказов твоего Императора.
Сарказм в ее словах? Или померещилось?..
– Император и в самом деле значит для меня очень много, – мягко промолвил командор, – я – его тень, не больше, но и не меньше. Может быть, если расскажу, как оно все было, ты поймешь. А сейчас иди в шатер и попытайся уснуть.
Миральда невесело кивнула и, ссутулившись, побрела прочь. Провожая ее взглядом, Геллер вдруг осознал, что не только он смотрит вслед ведьме. Люди беззастенчиво пялились на нее, тихо переговариваясь меж собой, и на их лицах командор без труда прочел смесь ненависти и страха.
Ведьма… Ведьма!
Слово это волнами расходилось от шатра командора, как расходится круг воды от брошенного камня.
Взяв из рук почтительно застывшего пехотинца полотенце, Геллер вытер лицо; на белой холстине остались грязно-бурые разводы.
Ах да. Кровь. Кровь убитого им врага, которому хватило смелости просочиться в лагерь, но не хватило ее, чтобы напасть при свете дня.
Командор невольно передернул плечами; в душе медленно поднималось мерзкое ощущение того, что он весь заляпан кровью, которую так просто не оттереть тряпкой. Захотелось влезть в бадью с горячей водой и тереть, тереть себя мылом… Да что за наваждение такое? Вон Миральда и та спокойно отправилась отдыхать, а ведь женщина! А он, мужик, командор, тень Императора, переживает, как ребенок, что разрубил нелюдь… Может, все дело в том, что горе тебе, если раздавишь упыренка, если встретишь болотную ночницу, если…
Геллер мотнул головой. Бабьи сказки все это, не более. Что ж, зря он учился наукам вслед за Императором, чтобы верить во всю чушь, когда-то слышанную от старух?
Он поймал себя на том, что стоит и самым наиглупейшим образом пялится на полотенце. А солдат, подававший ему воду для умывания, испуганно таращится на своего командора, ни с того ни с сего впавшего в глубокую задумчивость при виде кровавых разводов. Геллер раздраженно отдал ему полотенце, махнул рукой – иди, мол, чтобы духу твоего здесь не было.
И тут его окликнули.
– Мой командор!
Оказалось, что три капитана, совершенно бесшумно приблизившись, наблюдали за ним. Геллер нахмурился. Чего они хотят от него сейчас, когда совещание назначено им на полдень?
– Мой командор! – Вперед шагнул один из троицы, самый старший, весь седой, но еще крепкий телом, поджарый, как матерый волчище. И, к немалому удивлению, в его взгляде Геллер не уловил ни тени той насмешки, которую видел во взглядах покойных ныне генералов. Порывшись в дальних закоулках памяти, он выудил имя капитана.
– Что тебе, Ларек? Мы встретимся в полдень, как и было оговорено.
Капитан почтительно склонил голову.
– Да, командор, в полдень. Но я, Шеймал и Крайм решили явиться к тебе, командор, чуть раньше. Видят Небеса, ты еще молод, но не глуп. Мы хотим предупредить, что Совет капитанов крайне недоволен происходящим. Я хочу, чтобы ты был готов ответить на вопросы, которые тебе зададут другие. Эта женщина, которую ты подобрал… Она что, ведьма? Все видели раны на телах убитых дэйлор. Наше доброе оружие не оставляет таких следов. Нехорошие слухи ползут, командор. Говорят, что она тебя околдовала и что заведет всех на погибель, что она – лазутчица дэйлор. Тем паче что она – черная ведьма, как толкуют… Ты должен принять решение, командор.
Геллер шагнул вперед, к капитану. Подозрительно гляделся в темные, неопределенного цвета глаза Ларека – уж не насмехается ли тот? Но нет. Все, что Геллер мог увидеть в прямом, открытом взгляде бывалого вояки, оказалось просто желанием помочь.
– Я благодарю тебя за предупреждение, капитан. Я… буду готов ответить на все вопросы, которые мне задаст Совет капитанов. И еще – разве я похож на человека, попавшего во власть темных чар?
Ларек покачал головой.
– Негоже командору покидать армию, уединяясь с женщиной. Люди говорят об этом… много чего. По молодости ты сам подставляешь себя под удар.
Геллер внезапно разозлился, но не на честного Ларека, а на самого себя. Командор должен быть выше армии, должен вести ее за собой… Дурак. Действительно, молодой дурак, иначе и не скажешь.
– Я не околдован, Ларек, – сухо процедил он, – и сегодня же женщина переселится в отдельную палатку. Но прогонять ее я не собираюсь, ибо действую по указу владыки.
Слегка приврал, конечно… Владыка знать не знает, что командор удосужился приволочь ведьму да еще оставить ее при себе. Надо будет как можно быстрее отослать женщину в Алларен… Только вот разве не он, Геллер, должен представить ее Императору?!
– Молодость не помеха мудрости, – капитан почтительно склонился, – я и мои товарищи на твоей стороне, командор. Но вряд ли мы сможем противостоять остальным двенадцати.
Отсалютовав, он круто развернулся на каблуках и пошел прочь. Шеймал и Крайм последовали за ним.
Геллер огляделся, прикидывая, сколько человек могло слышать этот разговор. Оказалось, не так уж и много. Всего лишь два солдата, что были в карауле у шатра командора. Проходя мимо них, Геллер остановился, злобно процедил:
– Будете слишком много болтать, повешу.
И, не дожидаясь ответа, шагнул в мягкий, приятный полумрак.
…Разумеется, ведьма и не думала ложиться спать. Она деловито увязывала в узел то немногое, что Геллер выдал ей в качестве личных вещей, не забыв прихватить пару простыней. Командор устало прислонился к обтесанному бревну, что служило одной из опор шатра.
– Ты куда-то собралась?
Миральда подняла глаза, и обнаружилось, что совсем недавно она плакала.
– Я… я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Мне лучше уйти, Геллер. Или… Ты же не хочешь, чтобы взбунтовавшаяся толпа сожгла меня на костре, а кости растащила на талисманы от темной нелюди? Если не возражаешь, я возьму с собой немного одежды и белья…
И она виновато кивнула на пухлый узел.
– Мне казалось, мы обо всем договорились. Твои собственные слова разве ничего не значат для тебя? Слова ведьмы, а?
Миральда поежилась, словно в шатре вдруг стало очень холодно и неуютно.
– Но, Геллер, я слышала все, о чем тебе говорил тот человек, Ларек.
– Тебя не касается то, о чем он говорил со мной. Разбирай свой узел, ты остаешься здесь. Только, пожалуй, надо тебе все-таки выделить палатку…
Ведьма встряхнула узел.
– Нет. Я все-таки исчезну, на твое же благо.
Геллер скрипнул зубами. Ну что за упрямая женщина? Как переубедить ее, по возможности не применяя силу?
И вдруг… Словно кто-то другой заговорил его губами, кто-то, уже не принадлежащий этому миру, но от этого не растерявший и толики своего могущества…
– Что ж, дело твое, Миральда. Иди, продолжай оплакивать своих убитых сестер, которые по-прежнему помнят тебя и навещают. Продолжай и дальше сходить с ума. Надеюсь, что ты еще увидишь хоть что-нибудь, кроме лиц тех, кого больше нет.
Она медленно выпрямилась. И без того бледные щеки утратили последний намек на румянец. До Геллера донесся невнятный шепот:
– Почему… ты говоришь так? Это… не твои слова… Вы же ничего, ничего не знаешь! – Последние слова она уже выкрикнула.
Геллер ощутил, как что-то легко нажало на грудь, будто отталкиваясь, уплывая… То, что он только что сказал, показалось ему совершенным бредом. И еще большей несуразицей показалось то, как на это отреагировала ведьма.
Она стояла, обхватив себя руками за плечи, дико озираясь по сторонам, словно видела что-то, недоступное Геллеру.
– П-почему вы мучаете меня? Почему вы здесь?! – вдруг тихо спросила она. – Вас не должно здесь быть!! Что?! Что вы от меня хотите?
Похоже, ведьма и впрямь была не в себе. Проклятие! И здесь не везет…
Но он хорошо знал, что следует держать себя в руках.
– Я полагаю, мы все уладим чуть позже. Может, ты скажешь мне свое имя? Должен же я знать, кого спас?
Ведьма нахмурилась.
– Мне кажется, вы уже называли мое имя, Геллер Накори. Но, возможно, то была иллюзия, плод моего больного рассудка… Меня зовут Миральда.
* * *
Наутро Геллер проснулся оттого, что ведьма осторожно теребила его за плечо. Только-только начало светать, воздух был серым и мутным, но Миральда выглядела так, словно и не ложилась. Стояла рядом с раскладной кроватью Геллера, одной рукой придерживая обмотанную вокруг туловища простыню, а другой настойчиво трясла его. Командор потер веки, заставляя себя открыть глаза, затем резко сел на постели.– Что такое?
Ведьма потупилась.
– Командор, мне бы очень хотелось одеться во что-нибудь более надежное, чем это.
– А, понимаю… – он подозрительно прищурился, – ты случаем не собираешься улизнуть? Мне бы не хотелось снаряжать солдат на поиски ведьмы.
Миральда внимательно посмотрела на него.
– Значит, я здесь в плену? Зачем вам это, командор?
И под ее взглядом Геллер вдруг ощутил себя неловко, как набедокуривший школяр. Чтобы выиграть немного времени на раздумье, он выбрался из постели, прошелся по шатру. Она молча ждала, внимательно следя за каждым его движением.
– Э-э, видишь ли, Миральда. Когда сюда явились крестьяне просить подмоги в борьбе со зловредной черной ведьмой, у меня появились несколько иные соображения по этому поводу. Наш Император не ладит с магами Закрытого города, но не отказался бы от поддержки тех, кто обладает Даром. Я хотел предложить тебе выгодную сделку. Ты присягаешь на верность Императору, тебе же прощаются все твои неблаговидные проступки и предоставляется щедрая оплата услуг.
Ведьма встряхнула головой, откидывая назад длинные серебристые локоны.
– Откровенно говоря, командор, с вашей стороны было наивно полагать, что я захочу последовать этим путем. Я не желаю помогать людям.
– И, тем не менее, именно люди подобрали тебя, когда жить тебе оставалось совсем недолго. Почему бы тебе не поразмыслить чуть дольше над моим предложением?
– Потому что я не хочу этого. Жаль, что разочаровала вас, Геллер Накори. Отпустите меня, и я пойду своей дорогой, с благодарностью вас вспоминая.
Геллер раздернул полог шатра – весь восточный край неба уже полыхал в пожаре восходящего солнца. Лагерь постепенно просыпался; армию ждал еще один день полного бездействия…
– Хотелось бы знать, – пробормотал Геллер, – хотелось бы знать… Почему ты так не любишь себе подобных, Миральда?
– Потому, что они лишили меня всего самого дорого, что у меня было в этой жизни, – зло и сухо ответила она из глубины шатра, – у меня нет желания пересказывать вам это, командор, дабы не испортить аппетит перед завтраком. Но, поверьте, причины, по которым я предпочитаю жить в одиночестве, достаточно весомы.
– Ты умеешь красиво говорить, как благородная дама, – заметил он, все еще глядя на маленькие облачка, купающиеся в розовом рассвете.
– Мать научила нас грамоте, – обронила за его спиной Миральда, – она много чему нас учила…
Оказывается, она неслышно подошла и стояла совсем близко.
– Нас?
Две рыжеволосые девушки из сна. Сестры?..
Ведьма промолчала.
– Быть может, ты передумаешь и поедешь со мной в Алларен, нашу благословленную Небесами столицу? Поверь, Император хоть и молод, но мудр и щедр. Ты не пожалеешь.
– Мне не нужна щедрость повелителя, – заметила Миральда, – позвольте мне уйти, командор.
План, блестящий план, рассыпался, как песочный замок. Геллер поморщился: да что же это за полоса сплошного невезения? Проклятая нелюдь не выходит из своей чащобы, армия бездействует, а тут еще эта девица уперлась, как ослица, и даже представить себе не может значения этой сделки, прежде всего для нее самой… Он попробовал пойти другим путем.
– А если нет? Если я силой потащу тебя с собой? Поверь, мне не составит труда посадить тебя в клетку и отвезти в Алларен в подарок владыке, но уже не как свободную женщину, а как рабыню.
Он повернулся и хмуро взглянул на ведьму. Как раз в тот момент, когда на ее бледном лице воцарилось выражение крайней растерянности. Но, очень быстро овладев своими чувствами, Миральда сурово сжала губы.
– Не забывайте, командор, кто я такая.
– Сейчас ты просто беззащитная женщина, которая едва на ногах держится, – он усмехнулся, глядя, как испуганно расширились зеленые глаза, – ты думаешь, я не знаю, что для людей вся Сила – в вещах? Я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится, и ты будешь бессильна что-либо изменить.
Она вздохнула. Покачала головой.
– Да, это правда, командор. Потому-то и прошу – смиренно прошу – отпустить меня… – И едва слышно добавила: – У меня больше нет сил бороться…
Миральда повернулась и, пошатываясь, побрела к своей постели. Но на полпути ноги ее подломились, и она упала бы, не подхвати ее Геллер.
– Вот видишь, на ногах не стоишь еще, а уже в лес собралась! Тоже мне…
Ведьма оказалась легкой, как птичка, видать, сказывалась лесная пища. Геллер уложил ее на постель, натянул по самый подбородок покрывало. Она молча смотрела на него, и в глазах дрожали слезы. При виде этих-то слез командору сделалось не по себе. Сколько же горя пришлось перенести этой несчастной, чтобы превратиться в столь жалкое существо?
– Я не хочу тебя обижать, – строго сказал он, – но и отпускать не хочу. Побудь здесь, с нами, хотя бы не сколько дней. Человек не может жить совсем один, Миральда… – И, вспомнив внезапно свой странный сон, добавил: – Иначе рассудок его мутится, и он уже не может отличить истину от собственных иллюзий. Поживи с людьми, и, может, ты изменишь свое решение. Ну а когда твое здоровье поправится окончательно, мы поговорим еще раз.
Тонкие, с изломом, брови ведьмы удивленно поползли вверх; Геллер мысленно поздравил себя с маленькой победой. И, рискуя, сделал еще один шаг над пропастью:
– Неужели для тебя видеть лица мертвых лучше, чем лица живых?
Удар достиг цели.
Уткнувшись носом в подушку, Миральда разрыдалась. Геллер поначалу хотел попробовать успокоить ее, но потом передумал и вышел прочь. В конце концов, он командор, а у командора имперской армии дел по горло.
* * *
…– Зачем Императору Дэйлорон? – спросила Миральда.Они сидели на поваленном бурей дереве, одетом в бархатный кафтанчик мха. Заходящее солнце удивительным образом окрашивало бледные щеки ведьмы в нежный розовый цвет, переливалось в белых волосах, отражалось в теплых зеленых глазах. Со стороны Дэйлорона тянуло сыростью, и Миральда то и дело зябко куталась в одеяло. Тут же, привязанный к дереву, щипал травку жеребец Геллера.
– Золотые рудники и драгоценные камни. Все это нужно Империи.
– Империи или Императору? – Она задумчиво отдирала кусочки мха, раскладывая их кружком на ладони.
Геллер хмыкнул.
– Император заботится о своих землях.
– Может быть, оно и на самом деле так. Только мне все равно не нравится то, что здесь творится.
Прошло пять дней с того момента, как она самостоятельно поднялась на ноги. Здоровье, подорванное в схватке с могущественным противником, медленно восстанавливалось, и Миральда тихонько попросила командора повезти ее на прогулку куда-нибудь подальше от шума и суеты лагеря.
Геллер не стал возражать, приказал седлать коня, и вот они сидят в вечерней тишине мелколесья, вдыхая запах свежести и любуясь цветом неба.
Миральда сорвала мелкий цветок, понюхала и положила на ладонь к кусочкам мха. Геллер удивился.
– Что это ты делаешь?
– Хочу поглядеть, осталось ли во мне хоть что-нибудь от былой Силы, – невозмутимо ответила Миральда, – надеюсь, ты не боишься?
Он с сомнением взирал на мох и синий венчик цветка на узкой ладони.
– Я не могу позволить себе оставаться беззащитной, – пожала плечами ведьма.
Резко сжала кулак, сминая собранные сокровища, затем выбросила руку вперед. Что-то коротко сверкнуло – и из ствола ближайшего дерева потянулась тоненькая струйка дыма. Геллер только моргнул. Что ж, теперь вообще ей ничего в руки не давать, этой ведьме? Если даже в обычном мхе и цветах таится Сила? Она грустно покачала головой:
– Не смотри на меня так. Я долго думала над твоими словами, командор Геллер. Похоже на то, что мне придется изменить свою жизнь, иначе я могу окончательно спятить. И, хоть мне не по душе война с дэйлор, пожалуй, я приму твое предложение, но все же… Кое-что попрошу взамен.
Геллер едва поверил собственным ушам. Осторожно взял белое запястье и почтительно прикоснулся к нему губами – по всем правилам дворцового этикета. Миральда вздрогнула, потом улыбнулась.
– Миледи… Это действительно щедрый подарок. Ты не пожалеешь о своем решении, клянусь.
– Ты даже не поинтересовался, что именно я хочу у тебя попросить, Геллер. – Ведьма ловко высвободила руку.
Он пожал плечами.
– Император предоставит тебе все, что ты пожелаешь.
– Да неужели? – Ведьма вдруг состроила лукавую рожицу. – Тогда я хочу, командор, чтобы в случае капитуляции Дэйлорона не пострадали мирные жители. Понимаешь, о чем я? Если армия все-таки войдет в волшебную страну, огради дэйлор от насилия и грабежа, ведь это будет в твоих силах!
– Хорошая цена за свое согласие, – только и заметил Геллер, – однако ты знаешь, что это будет трудно осуществить.
– Но ты же командор, – не сдавалась ведьма, – ты можешь это сделать.
– И почему тебя так заботит нелюдь? – Он усмехнулся. – Какое тебе дело до них, Миральда?
Зеленые глаза вдруг подернулись дымкой воспоминаний. Ведьма смотрела на него, и в то же время было видно, что мысли ее далеки – и от мелколесья, и от холмика, на котором они провожали день, и от самого Геллера Накори. Наконец она сказала:
– Они почти такие же, как мы. Есть темная нелюдь, да. Но народ дэйлор – не такой. Они достойны жизни, поверь мне.
Геллер кивнул:
– Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы они не слишком пострадали. Такой ответ тебя устроит?
Миральда улыбнулась и протянула ему руку.
– По рукам, командор. Если ты и впрямь сдержишь свое слово, я отправлюсь в Алларен. Может, это и к лучшему…
Геллер осторожно пожал худые пальцы и пробормотал, что солнце село и им пора бы вернуться в лагерь. Но Миральда замотала головой.
– Нет, пожалуйста, давай еще немного побудем здесь, в тишине! До сумерек. А потом вернемся.
Геллер колебался. Наверняка генералы будут недовольно пыхтеть и называть его мальчишкой. Да и негоже командору слишком часто покидать лагерь – мало ли что может случиться? Но во взгляде ведьмы было столько мольбы, что он уступил. В конце концов, это такая мелочь – по сравнению с тем, что она только что пообещала. Император, несомненно, будет доволен. Очень.
И от таких мыслей командору стало легко и приятно. Он еще раз представил себе, как Миральда будет беседовать с владыкой, как поклянется ему в верной службе…
Геллер улыбнулся, наблюдая за тем, как Миральда собирает кусочки мха и нанизывает их на тонкие веточки, перемежая с узелками из травинок.
* * *
В лагерь вернулись с восходом Малой луны. Потрескивали костры, тихо переговаривались солдаты, время от времени перекликались часовые. Все было спокойно.Миральда сидела в седле тихо-тихо, боязливо обхватив командора рукой за пояс, кутаясь в одеяло. От ее ладони по коже разливалось приятное тепло; это было довольно странно, учитывая наличие лат, но все же очень приятно. Геллер подумал, что ему вовсе не хочется, чтобы это ощущение прошло. Но ничего не поделаешь, ни уже прибыли в лагерь. Подскочил часовой, отсалютовал.
– Все спокойно, мой командор!
Миральда соскользнула на землю, забрав с собой то приятное тепло, которое проникало даже сквозь кольчугу.
Геллер быстро окинул взглядом солдата.
– Что-то я тебя раньше не видел.
– По приказу генерала Дисотто, – отчеканил тот, салютуя.
Геллер нахмурился. Не слишком ли – без его, Геллера, ведома менять часовых у его шатра?
Еще раз оглядел замершего навытяжку солдата, потом махнул рукой.
– Ладно. Утром мы еще поговорим.
Он отдал ему поводья, поискал глазами Миральду. Та самозабвенно возилась со своими магическими ингредиентами и, казалось, не замечала ничего вокруг. Геллер позвал ее, но ведьма даже головы не подняла.
– Пойдем, уже поздно, – повторил он.
– Да, да.
Она оставила свое занятие и, улыбнувшись, посмотрела на Геллера.
– Мне было так хорошо сегодня. Спасибо тебе.
– Не за что, – буркнул командор, – тебе спасибо. За согласие.
Чуть пригнувшись, вошел в шатер, тщась что-либо разглядеть в темноте. Миральда вошла следом и нерешительно остановилась на пороге.
– Проходи, проходи, не стесняйся. – Геллер, усмехнувшись, повернулся к ней.
И, к своему ужасу, увидел, как белые руки ведьмы двумя птицами взмыли вверх, разбрасывая в черноту ночи слепящие белые искры.
Вот, значит, как…
«Что такого я тебе сделал, что ты хочешь меня убить?!»
Он хотел спросить это, глядя в обманчиво-теплые глаза. Храня память тепла ее рук.
Но не успел.
– Вниз! – хрипло крикнула Миральда. – Al'taren in koeltr!
Иногда тело действует быстрее, чем осознаешь это. Геллер ударился грудью о земляной пол, перекатился набок.
Сверкнуло. Раз, другой. Кто-то вскрикнул в, темноте, с глухим стуком упало тело.
Кровь яростно ударила в голову, и Геллер, поднимаясь, выхватил меч. Засада! Засада в его собственном шатре!
Сбоку на него метнулась тень и, напоровшись на обоюдоострый клинок, надломилась, обрызгав лицо чем-то горячим.
– Зови людей! – гаркнул Геллер ведьме, но она, похоже, не слышала ничего и никого, кроме самой себя.
Миральда резко крутнулась, из пальцев выпростался искрящийся шлейф – и она с оттяжкой хлестнула им еще одну верткую фигуру, выпрыгнувшую из переплетения ночных теней.
Шипение. Крик, полный боли.
И еще одно тело валится в траву.
Геллер замер, прислушиваясь. Пытаясь ощутить, почувствовать любое движение в подозрительно спокойной тьме.
Ничего.
И уже потом пришла мысль о том, что ведьма спасла ему жизнь. А ведь могла воспользоваться случаем и ускользнуть, оставив его с убийцами.
Все еще сжимая рукоять меча, Геллер подошел к Миральде.
– Их было трое?
– Да.
Она подняла на него глаза, в которых что-то подозрительно поблескивало.
– Если бы не ты, меня бы убили.
И, едва ли соображая, что делает, Геллер обнял ее за дрожащие плечи. Миральда не сопротивлялась, доверчиво положила голову ему на плечо и прошептала:
– Надо собрать тела. Мне… очень страшно… но я хочу их видеть.
И в этот миг грянула тревога. Наконец-то кто-то сообразил, что случилось нечто из ряда вон выходящее; ночь буквально взорвалась криками, топотом сотен ног.
– Командор! Командор! Слава Небесам, вы живы!
– Райк и Дисотто убиты, командор! Что будем делать? Это все нелюдь проклятая!
Миральда всхлипнула и только сильнее прижалась к нему.
– Я хочу видеть лица тех дэйлор, пожалуйста…
Геллер и сам едва мог унять дрожь. В те считанные мгновения, когда решалось, жить ему или нет, он действовал, почти не думая. И только теперь осознал, что чуть не погиб.
Откашлявшись, он рявкнул:
– Удвоить охрану! И прекратите панику! Гаррет, Микон! Займитесь, во имя Небес, нападавшими, хочу видеть, кто это!
…Ему подчинились. Несмотря на возраст. Все-таки командор, назначенный Императором, не пустое место.
…Суета поутихла лишь перед рассветом.
Тела нападавших разложили перед шатром. Мира льда долго разглядывала каждого, словно ожидая увидеть в их числе кого-то знакомого и одновременно страшась этого.
– Эти дэйлор, – просто сказала она, – были великими воинами.
И показала на полоски меха, нашитые на рукавах их курток.
– Куницы, командор. Я слышала, что это самые лучшие и самые опасные воины Дэйлорона. Не надо, чтобы об этом знали все, Геллер, люди начнут паниковать. Просто надо быть более-осторожными. Ты недооценил противника, и вот – расплата.
– Да уж… – Геллер подумал, что ему предстоит еще идти смотреть на своих генералов. Вернее, на то, что от них осталось… Происходящее нравилось ему меньше и меньше. А вестей от Императора все не было.
– Надо быть настороже, – повторила Миральда, зябко обхватив плечи руками. И вдруг, усмехнувшись, добавила: – Я хотела просить у тебя отдельную палатку, Геллер, но теперь предпочитаю остаться в твоем шатре.
Геллер устало потер веки. События этой ночи порядком измотали его, но командор должен быть примером для каждого в армии. А теперь, когда не стало генералов, вся тяжесть забот о людях ляжет на его плечи. Не то чтобы он боялся этого, но все же, все же…
Геллеру вдруг захотелось поделиться с Миральдой своими мыслями и сомнениями. Ему казалось, что она должна понять.
– Знаешь, я ума не приложу, что могло нарушить планы Императора.
Миральда пожала плечами.
– Что угодно, Геллер. Что угодно… тебе самому придется принимать решения и самому думать, как уберечь людей. Если, конечно, тебя заботит что-нибудь, кроме приказов твоего Императора.
Сарказм в ее словах? Или померещилось?..
– Император и в самом деле значит для меня очень много, – мягко промолвил командор, – я – его тень, не больше, но и не меньше. Может быть, если расскажу, как оно все было, ты поймешь. А сейчас иди в шатер и попытайся уснуть.
Миральда невесело кивнула и, ссутулившись, побрела прочь. Провожая ее взглядом, Геллер вдруг осознал, что не только он смотрит вслед ведьме. Люди беззастенчиво пялились на нее, тихо переговариваясь меж собой, и на их лицах командор без труда прочел смесь ненависти и страха.
Ведьма… Ведьма!
Слово это волнами расходилось от шатра командора, как расходится круг воды от брошенного камня.
* * *
Геллер плеснул в лицо холодной воды. До вечера ему предстояло сделать еще множество дел, не терпящих отлагательства: перебрать бумаги, оставшиеся после Дисотто и Райка, собрать капитанов, обсудить с ними сложившуюся ситуацию… А под вечер поприсутствовать на сожжении тел убитых генералов, да еще и произнести речь, чествующую ушедших в мир иной. Хотя, если рассудить здраво, что такого мог сказать он, Геллер Накори, который едва их переносил, да и генералы не баловали его своей благосклонностью?Взяв из рук почтительно застывшего пехотинца полотенце, Геллер вытер лицо; на белой холстине остались грязно-бурые разводы.
Ах да. Кровь. Кровь убитого им врага, которому хватило смелости просочиться в лагерь, но не хватило ее, чтобы напасть при свете дня.
Командор невольно передернул плечами; в душе медленно поднималось мерзкое ощущение того, что он весь заляпан кровью, которую так просто не оттереть тряпкой. Захотелось влезть в бадью с горячей водой и тереть, тереть себя мылом… Да что за наваждение такое? Вон Миральда и та спокойно отправилась отдыхать, а ведь женщина! А он, мужик, командор, тень Императора, переживает, как ребенок, что разрубил нелюдь… Может, все дело в том, что горе тебе, если раздавишь упыренка, если встретишь болотную ночницу, если…
Геллер мотнул головой. Бабьи сказки все это, не более. Что ж, зря он учился наукам вслед за Императором, чтобы верить во всю чушь, когда-то слышанную от старух?
Он поймал себя на том, что стоит и самым наиглупейшим образом пялится на полотенце. А солдат, подававший ему воду для умывания, испуганно таращится на своего командора, ни с того ни с сего впавшего в глубокую задумчивость при виде кровавых разводов. Геллер раздраженно отдал ему полотенце, махнул рукой – иди, мол, чтобы духу твоего здесь не было.
И тут его окликнули.
– Мой командор!
Оказалось, что три капитана, совершенно бесшумно приблизившись, наблюдали за ним. Геллер нахмурился. Чего они хотят от него сейчас, когда совещание назначено им на полдень?
– Мой командор! – Вперед шагнул один из троицы, самый старший, весь седой, но еще крепкий телом, поджарый, как матерый волчище. И, к немалому удивлению, в его взгляде Геллер не уловил ни тени той насмешки, которую видел во взглядах покойных ныне генералов. Порывшись в дальних закоулках памяти, он выудил имя капитана.
– Что тебе, Ларек? Мы встретимся в полдень, как и было оговорено.
Капитан почтительно склонил голову.
– Да, командор, в полдень. Но я, Шеймал и Крайм решили явиться к тебе, командор, чуть раньше. Видят Небеса, ты еще молод, но не глуп. Мы хотим предупредить, что Совет капитанов крайне недоволен происходящим. Я хочу, чтобы ты был готов ответить на вопросы, которые тебе зададут другие. Эта женщина, которую ты подобрал… Она что, ведьма? Все видели раны на телах убитых дэйлор. Наше доброе оружие не оставляет таких следов. Нехорошие слухи ползут, командор. Говорят, что она тебя околдовала и что заведет всех на погибель, что она – лазутчица дэйлор. Тем паче что она – черная ведьма, как толкуют… Ты должен принять решение, командор.
Геллер шагнул вперед, к капитану. Подозрительно гляделся в темные, неопределенного цвета глаза Ларека – уж не насмехается ли тот? Но нет. Все, что Геллер мог увидеть в прямом, открытом взгляде бывалого вояки, оказалось просто желанием помочь.
– Я благодарю тебя за предупреждение, капитан. Я… буду готов ответить на все вопросы, которые мне задаст Совет капитанов. И еще – разве я похож на человека, попавшего во власть темных чар?
Ларек покачал головой.
– Негоже командору покидать армию, уединяясь с женщиной. Люди говорят об этом… много чего. По молодости ты сам подставляешь себя под удар.
Геллер внезапно разозлился, но не на честного Ларека, а на самого себя. Командор должен быть выше армии, должен вести ее за собой… Дурак. Действительно, молодой дурак, иначе и не скажешь.
– Я не околдован, Ларек, – сухо процедил он, – и сегодня же женщина переселится в отдельную палатку. Но прогонять ее я не собираюсь, ибо действую по указу владыки.
Слегка приврал, конечно… Владыка знать не знает, что командор удосужился приволочь ведьму да еще оставить ее при себе. Надо будет как можно быстрее отослать женщину в Алларен… Только вот разве не он, Геллер, должен представить ее Императору?!
– Молодость не помеха мудрости, – капитан почтительно склонился, – я и мои товарищи на твоей стороне, командор. Но вряд ли мы сможем противостоять остальным двенадцати.
Отсалютовав, он круто развернулся на каблуках и пошел прочь. Шеймал и Крайм последовали за ним.
Геллер огляделся, прикидывая, сколько человек могло слышать этот разговор. Оказалось, не так уж и много. Всего лишь два солдата, что были в карауле у шатра командора. Проходя мимо них, Геллер остановился, злобно процедил:
– Будете слишком много болтать, повешу.
И, не дожидаясь ответа, шагнул в мягкий, приятный полумрак.
…Разумеется, ведьма и не думала ложиться спать. Она деловито увязывала в узел то немногое, что Геллер выдал ей в качестве личных вещей, не забыв прихватить пару простыней. Командор устало прислонился к обтесанному бревну, что служило одной из опор шатра.
– Ты куда-то собралась?
Миральда подняла глаза, и обнаружилось, что совсем недавно она плакала.
– Я… я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Мне лучше уйти, Геллер. Или… Ты же не хочешь, чтобы взбунтовавшаяся толпа сожгла меня на костре, а кости растащила на талисманы от темной нелюди? Если не возражаешь, я возьму с собой немного одежды и белья…
И она виновато кивнула на пухлый узел.
– Мне казалось, мы обо всем договорились. Твои собственные слова разве ничего не значат для тебя? Слова ведьмы, а?
Миральда поежилась, словно в шатре вдруг стало очень холодно и неуютно.
– Но, Геллер, я слышала все, о чем тебе говорил тот человек, Ларек.
– Тебя не касается то, о чем он говорил со мной. Разбирай свой узел, ты остаешься здесь. Только, пожалуй, надо тебе все-таки выделить палатку…
Ведьма встряхнула узел.
– Нет. Я все-таки исчезну, на твое же благо.
Геллер скрипнул зубами. Ну что за упрямая женщина? Как переубедить ее, по возможности не применяя силу?
И вдруг… Словно кто-то другой заговорил его губами, кто-то, уже не принадлежащий этому миру, но от этого не растерявший и толики своего могущества…
– Что ж, дело твое, Миральда. Иди, продолжай оплакивать своих убитых сестер, которые по-прежнему помнят тебя и навещают. Продолжай и дальше сходить с ума. Надеюсь, что ты еще увидишь хоть что-нибудь, кроме лиц тех, кого больше нет.
Она медленно выпрямилась. И без того бледные щеки утратили последний намек на румянец. До Геллера донесся невнятный шепот:
– Почему… ты говоришь так? Это… не твои слова… Вы же ничего, ничего не знаешь! – Последние слова она уже выкрикнула.
Геллер ощутил, как что-то легко нажало на грудь, будто отталкиваясь, уплывая… То, что он только что сказал, показалось ему совершенным бредом. И еще большей несуразицей показалось то, как на это отреагировала ведьма.
Она стояла, обхватив себя руками за плечи, дико озираясь по сторонам, словно видела что-то, недоступное Геллеру.
– П-почему вы мучаете меня? Почему вы здесь?! – вдруг тихо спросила она. – Вас не должно здесь быть!! Что?! Что вы от меня хотите?