Страница:
– Эта может оказаться сильнее. И мудрее, – как бы между прочим заметила Глорис. – Ты никогда не думала, что из одного похода мы можем и не вернуться?
Миральда только пожала плечами. Конечно же она много раз размышляла над этим. Ведь погибла же их мать в схватке с семейством упырей… Славная была ведьма, знали ее по всем западным рубежам… А порой нет-нет да просачивался слух, что-де ведьма Ариста жила по молодости в Закрытом городе, за белоснежными стенами Алларена, там, где собрались благородные маги со всей Империи. Своим дочерям Ариста никогда не рассказывала, отчего покинула столицу, но злые языки говаривали, что она разругалась с самим загадочным Магистром. Миральда была склонна верить слухам: простая крестьянка или дочь ремесленника никогда бы не смогла обучить своих детей всему тому, что знала и умела их мать.
Ариста ушла сумрачным вечером, чтобы выручить жителей маленькой деревушки, оставив дочек в трактире и строго-настрого наказав дождаться ее, что бы ни случилось. Ушла и не вернулась. Когда жаркое солнце по утру загнало темную нелюдь в норы, мужики привезли в деревню то, что осталось от ведьмы…
Но мать была одна. А они, три сестры, никогда не выходили на бой поодиночке, и в этом была их сила.
– Это я к тому, что мы каждый раз рискуем остаться с выпущенными кишками. И ради чего? Вернее, ради кого? – Глорис испытующе посмотрела на сестру. – В то время как те, кого мы называем нелюдью, жили здесь, наверное, с начала времен и виноваты лишь в том, что отличаются от людей.
Ох уж эта Глорис с ее вечными сомнениями! Миральда нахмурилась. Лучше никогда не задумываться над тем, ради чего… Иначе в определенный момент начинаешь понимать, что идешь по пути, который ведет в никуда…
– Это наш долг, – откашлявшись, сказала она. – Те, кому дана власть, обязаны ее использовать для того, чтобы защитить свой народ… Разве ты забыла, чему нас учила старуха Геппетина?
Сказала и поморщилась, вспомнив, что гибель старой ведьмы была весьма показательной: ее сожгли на костре ее же земляки, когда старуха не смогла вылечить заражение крови у одного крестьянина.
– Вот именно, Геппетина. – Темные глаза Глорис полыхнули яростью. – Ради кого мы так рискуем? Разве ты не видишь, что, улыбаясь, они боятся и ненавидят нас, потому что в наших руках власть, им недоступная?!!
– Это наш долг, – пробормотала еще раз Миральда, правда, уже не столь решительно, – да и к чему эти разговоры? Сама ведь знаешь – они ни к чему не приведут. Какой смысл задаваться вопросом, почему все так, как есть?
Глорис упрямо мотнула головой, отчего огненным всплеском молочную дымку вспороли ее рыжие волосы.
– А если нас ожидает та же судьба, что и несчастную Геппетину? Что бы тогда ты сказала о долге!
Больше они не разговаривали. Шли молча, напряженно всматриваясь в призраки черных деревьев. Все ближе и ближе… Что ждет их там? Каковы силы сестренки убитой ночницы?
Пальцы Миральды невольно сомкнулись на цепочке с кусками обсидиана. По позвоночнику пробежал неприятный холодок. Неясное предчувствие…
– Постой, Глорис, – ведьма придержала младшую за локоть, – я пойду первой. И если что-то случится…
Та подчинилась. Все-таки Миральда была старшей.
Лес встретил их тишиной. Словно вся мелкая живность, которая издает множество звуков, спешно ретировалась из этого места. В безветрии клубился у вспученных корней белесый туман, складываясь в причудливые фигуры.
Не самый удачный день для охоты, как ни крути.
Они, стараясь не издавать лишнего шума, спустились по откосу к тому месту, где лежал в прелой листве детский скелет, и где нашла свою гибель болотная ночница. Ничего здесь не изменилось: все так же белели человеческие кости, рядом – разорванный надвое оплывший скелет твари. Миральда покачала головой.
– Может быть, то, что приходило к нашим окнам, пришло вовсе не отсюда? И искать надо в другом месте?
– Если только поблизости есть другое болото, – мрачно заметила Глорис. – Мы могли бы для начала проверить, подходил ли кто к останкам.
– И то верно. – Миральда, прищурившись, огляделась. – Если это сестренка, то она наверняка побывала здесь и оставила след.
Они очертили по земле вокруг скелета ночницы круг, аккуратно рассыпали по борозде смесь толченых рыбьих глаз и золы вороньих перьев – замечательных ингредиентов, высвобождающих Силу, позволяющих увидеть память земли. Порошок задымился.
То, что происходит во время каждой волшбы, не понять обычному человеку, лишенному дара. Только избранный сможет увидеть искрящиеся струи, и только избранный сможет впитать их, преобразовывая в себе. А знание того, к какому случаю какая Сила подходит, передается в поколениях.
– Что-нибудь видишь? – прошептала Глорис, глядя в землю сквозь чернеющий скелет.
Миральда покачала головой. То ли спираль Силы еще не развернулась, то ли… никто не подходил к останкам.
А ведь, будь у ночницы сестра, она обязательно пришла бы, по крайней мере узнать, кто убийца.
Дым щипал глаза так, что слезы непроизвольно по катились по щекам.
– Ничего мы здесь не увидим, – проворчала Глорис.
– Да, пожалуй. И вдруг…
Это было похоже на вспышки яркого света в туманной мути.
Изящная женская фигурка, закутанная в серый плащ, медленно идет, осторожно ступая босыми ступнями по прелой листве. Редкие лучи солнечного света блеклыми пятнами ложатся на старую, латаную-перелатаную ткань. Лицо женщины скрыто в тени глубокого капюшона, видны лишь тонкие белые пальцы, судорожно стискивающие край плаща.
Медленно, с опаской, она приближается к черному скелету. Останавливается в двух-трех шагах. Постояв несколько минут, разворачивается и медленно уходит.
В ноздри ударил запах гнили и тины, как будто Миральду с размаху ткнули носом в болотную жижу.
– Проклятие! Значит, все-таки вторая ночница!
Глорис быстро вытерла глаза.
– Да, я видела. Что дальше, сестричка?
– Пойдем хотя бы издали взглянем на домик посреди болота.
– А что от этого изменится?
Миральда пожала плечами.
– Но ведь ничего другого ты все равно не можешь пока предложить, верно?
Внезапно глаза Глорис расширились, и она схватилась за амулеты.
– Вон она, Миральда! В сторону, быстро!
…У полусгнившего ствола, опершись на него белой рукой, стояла болотная ночница и беззастенчиво разглядывала двух ведьм. Все было так, как показала память земли: латаный серый плащ, босые ноги, какие-то лохмотья, бывшие когда-то обычным платьем…
Невзирая на то, что время приближалось к полудню, нелюдь откинула за спину капюшон – Миральда увидела юное, очень красивое лицо, обрамленное гладкими черными волосами. Глаза, как водится у ночниц, тоже были черными. Нелюдь спокойно стояла, наблюдая за действиями Глорис, надменно вздернув подбородок. И не торопилась ни нападать, ни убегать.
Это была та самая ночница, из странного сна.
В душе зашевелился холодный червячок страха: к чему все это? И простая ли цепь совпадений? Но раздумывать было уже некогда.
– Сейчас я тебе… – пробормотала Глорис.
Шар лохматого пламени рванулся вперед, к серой фигуре; ночница подняла худую руку, словно в попытке прикрыть глаза, и… Раздался глухой хлопок. Пламя, так и не добравшись до нелюди, погасло, будто это был и не страшный огненный шар, а всего лишь вполне безобидный огонек свечи.
Над болотом прошелестел хриплый смех. А потом…
– Глупые люди! Глупые, глупые…
Резко крутнувшись, ночница метнулась прочь. В пелену тумана.
Глорис в недоумении глядела ей вслед.
– Она…
– Отбила твое заклятие, – закончила Миральда. – Эту дрянь так просто не возьмешь… Видишь, она даже не считает нужным воспользоваться иллюзиями!
– Быть может, это и была, иллюзия?
– Не знаю. Вряд ли. Во всяком случае, теперь нам придется идти за ней. Или мы ее – или она нас.
Глорис молча кивнула.
Серый плащ время от времени мелькал впереди, в просветах между черными, гниющими деревьями. Тварь не торопилась, даже останавливалась, когда ведьмы начинали отставать. Но в то же время близко к себе не подпускала. Шелестящий смех, отражаясь от сырых деревьев, сводил с ума.
Несколько раз Миральда уже порывалась повернуть назад, но опыт ведьмы подсказывал, что тогда нелюдь будет красться за ними, пока не окажется в самой выгодной ситуации, и тогда…
– Ну я до тебя доберусь, – процедила она, когда ночница в очередной раз повернулась к ним лицом и чуть ли не поманила к себе.
– А в топи она нас не заведет? – усмехнулась Глорис. – Хотя… она как раз уходит от болот. Похоже, что идет прямиком на север, к Дэйлорону. Но почему?
И погоня продолжилась.
Надо сказать, сестренка убитой ночницы превосходно знала эти места, словно исходила их вдоль и поперек. Впрочем, если судить по ее могуществу, ей должно было быть немало лет. Опасный, сильный противник даже для двух одаренных ведьм.
Перед глазами вновь возникло молодое, замершее в вечности лицо ночницы. Что-то было в нем не так, но Миральда не могла понять что. Слишком… правильные черты… слишком, чтобы их обладательница при жизни была человеком. Впрочем, почему «при жизни»? Болотная ночница – отнюдь не оживший труп. Это просто… нелюдь… Да еще сон…
Задумавшись, Миральда на миг отвлеклась – и тут же поплатилась.
– Осторожно!!! – взвизгнула сзади Глорис. – Миральда!
Нога зацепилась за что-то мягкое, скользкое. Деревья, окутанные туманом, резко качнулись, рванулись куда-то вбок… И Миральда сама не поняла, как обнаружила себя распростертой на земле.
Затем… в уши ворвался истошный визг, но он не принадлежал преследуемой твари.
Миральда ловко перекатилась на бок и поднялась на ноги. Быстро огляделась – ночницы и след простыл. Или она просто затаилась, ожидая подходящего для нападения момента.
Глорис, потеряв дар речи, таращилась на нечто, послужившее причиной падения.
А это нечто истошно верещало, как может верещать избалованный ребенок, которому не дают конфет.
Ведьма вздохнула. Еще раз огляделась в поисках размытого силуэта ночницы. Потом ее взгляд вернулся к скорчившемуся посреди тропы существу, не прекращавшему вопить.
Видом своим оно сильно напоминало человеческого младенца: безволосая голова, ручки, ножки и туловище. Только кожа была сморщенная, серая и скользкая. Да большой рот набит острыми, как иглы, зубами. А глаза, глаза были маленькими, как бусинки, и черными.
– Только этого нам и не хватало. – Миральда обреченно осматривала существо. Кажется, зацепившись башмаком, она ничуть ему не навредила.
– Да уж, – выдохнула Глорис.
Обе они прекрасно знали, что это такое.
Сморщенное создание было не чем иным, как личинкой дэйлор.
– И что теперь будем делать? Я имею в виду с ночницей? Да и с этим…
– Его следует оставить там, где мы его нашли, – твердо сказала Миральда, – и как можно скорее вернуться домой. Не нравится мне все это… Дэйлор не бросают свое потомство. Кто знает, быть может, это ловушка?
Глорис осторожно обошла верещащую личинку, за тем наклонилась и внимательно осмотрела ее. Хмыкнула.
– Непохоже, что его недавно оставили здесь, Миральда.
– Его?
– Ну да, его. Можно подумать, что тебе этого не видно. А если ты приглядишься повнимательнее, то увидишь, что будущий дэйлор – кожа да кости. Напрашивается вывод: его бросили в лесу несколько дней назад.
Миральда, не говоря ни слова, присела на корточки рядом с личинкой, стараясь не попасть в область досягаемости его маленьких, но цепких ручек.
Глорис была права: серая кожа складками висела на косточках, так, словно личинку давно не кормили. Кроме того, маленький дэйлор был покрыт царапинами и ссадинами, которые кое-где уже загноились.
– Чушь какая-то, – пробормотала Миральда, – первый раз такое вижу… Кстати, как он на тропинке-то оказался?
– Он выполз на нее как раз в тот момент, когда ты не смотрела под ноги, – ехидно сообщила Глорис. И тут же вполне нормальным тоном поинтересовалась: – Так что мы с ним будем делать, сестренка?
– По-моему, я уже сказала. Оставим здесь, а сами отправимся в деревню – раз уж ночницу упустили!
Личинка затихла, уставившись на Миральду глазами-бусинами, отчего та почувствовала себя как-то неуютно. Взгляд черных глаз вдруг показался ей вполне осмысленным. Умоляющим. Ведьма поспешно выпрямилась.
– Ты собираешься бросить его здесь умирать?
– А что мы можем сделать?
Глорис пожала плечами.
– Ты сама знаешь, что мы можем сделать. Можем взять его с собой в деревню. По крайней мере, там он не умрет с голоду.
Миральда покачала головой.
– Ты сама не знаешь, что предлагаешь, Гло. Мы ведь не представляем, что будет происходить с личинкой дальше! Да и где мы будем его держать? Ведь к нам ходят люди, а им вряд ли понравится присутствие нелюди…
– У нас есть пустой коровник, – терпеливо напомнила Глорис, – и мы сможем подробно изучить тот путь, который проходит дэйлор от состояния личинки до полного развития.
Миральда еще раз посмотрела на дэйлор. Нет, положительно он уже все понимал! Черные глаза-бусины, лишенные белков, внимательно наблюдали… изучали…
Но, перед тем как сдаться на милость младшей ведьмы, Миральда пробурчала:
– Он не даст взять себя, Глорис. Покусает. Гляди-ка, зубы какие!
– Нет, что ты!
И не успела Миральда и глазом моргнуть, как ее сестра подхватила личинку на руки. Цепкие пальчики моментально сомкнулись на воротнике куртки Глорис. Лицо личинки, уродливое, с расплывчатыми, будто смазанными чертами, сморщилось – и ведьмы услышали громкое урчание. Так может урчать сытый кот на коленях хозяйки…
– Вот, видишь? – И Глорис, совсем как девчонка, показала язык.
Миральда только вздохнула. Происходящее совершенно ей не нравилось: странная погоня за болотной ночницей, в то время как нелюдь могла принять бой на равных, личинка, оказавшаяся в лесу при столь загадочных обстоятельствах…
Дэйлор урчал, преданно глядя на Глорис.
– Давай его хотя бы в куртку укутаем, что ли, – проворчала Миральда, – если ты его так в деревню потащишь, нас оттуда выгонят еще до вечера…
– Да вы рехнулись! Только личинки дэйлор здесь не хватало!
– Мы знаем, отчего ты так их не любишь, – высокомерно заметила Глорис, – но это не причина, чтобы оставить малыша погибать от голода! Не переживай, мы поселим его в коровнике, и он не будет тебя беспокоить…
– А что ты будешь делать, когда он начнет превращаться во взрослого дэйлор? Ты даже не знаешь, как это происходит!
Но Глорис уже не слушала. Заперла дверь на щеколду, чтобы никто из соседей ненароком не заглянул, и положила личинку на стол.
– Ну-ка, малыш, сейчас будем обедать! – сладко пропела ведьма, будто собиралась кормить собственного ребенка. Пошарив взглядом по печке, схватила кусок запеченной гусятины.
– Ты уверена, что ему можно это есть? – хмыкнула Эсвендил. – Еще подохнет от такой-то пищи…
Глорис вспыхнула и окинула ее сердито-презрительным взглядом.
– А зубы ему на что? Если есть зубы, значит, он умеет ими пользоваться!
И поднесла мясо ко рту дэйлор.
Результат превзошел все ожидания: ведьма едва не лишилась пальцев, успев отдернуть руку в самый последний момент. А личинка, проглотив кусок, широко раскрыла рот и противно заверещала, видимо, требуя добавки.
– Он нас объест, – холодно заключила Эсвендил. И, фыркнув, удалилась в спальный угол.
– Надо подготовить ему место, – промолвила старшая ведьма, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим, – и еще… Не мешало бы его помыть и обработать ссадины.
– Да, да, ты права… – Глорис с умилением скармливала куски гусятины оголодавшей личинке. – Только вот покормим его…
…Личинку поселили в ранее пустовавшем коровнике, для начала соорудив добротную подстилку из соломы, застеленную чистым полотном, и первые три дня Глорис не отходила ни на шаг от своего любимца. Затем у дэйлор, благодаря стараниям все той же несносной младшей, появился соперник в лице Маркеша. И Глорис, уподобившись мартовской кошке, начисто забыла о том, что личинку надо кормить, поить и мыть.
Миральда только вздыхала. Она по-прежнему оставалась старшей, и оттого все заботы неизменно ложились на ее плечи.
Теперь именно она ухаживала за уродливым серым младенцем, даже разговаривала с ним, жалуясь на непутевую сестру. Кормила, мыла, меняла пеленки. Убирала.
А будущий дэйлор смотрел на ведьму своими глазами-бусинами. Понимающе. Немножко печально. И громко урчал, когда она щекотала его округлившийся животик. К слову, отъевшись, он стал выглядеть несколько приятнее, чем в день, когда в поисках матери прыгнул под ноги бегущей Миральде. Кожа разгладилась, матово заблестела; ручки и ножки пополнели, сделавшись даже пухленькими. А на подобии лица начал расти нос, похожий чем-то на молоденькую картошечку, только серую.
Ведьма уже не считала личинку уродливой. Правда, ее продолжал смущать широкий, от уха до уха, рот, полный белоснежных игл-зубов. И еще она вздрагивала, когда будущий дэйлор, забравшись на потолочную балку, с громким «плюх» прыгал вниз на солому.
Впрочем, когда он спал, Миральда видела в нем самого обычного ребенка.
Иногда ведьма даже брала его на руки и носила по коровнику, мурлыча под нос совершенную несуразицу. Тогда личинка жмурилась и громко урчала, всем своим видом демонстрируя удовольствие от подобных процедур.
«Может быть, хорошо, что мы не оставили его там, – думала Миральда, улыбаясь зубастому существу, – в лесу бы он умер, а теперь со временем превратится в дэйлор…»
О том, что будет дальше, она предпочитала не задумываться, потому что с мыслями о расставании неизменно приходила печаль.
…Что касается болотной ночницы, то она больше не появлялась в деревне. Эсвендил несколько раз заикалась о том, что неплохо бы наведаться на болота и завершить начатое, но Глорис только хлопала ресницами и мчалась на очередное свидание. А Миральда не могла отлучиться надолго, потому что дэйлор оказался обжорой и постоянно требовал еды, начиная противно верещать каждый раз, когда обед задерживался. Делал он это столь пронзительно, что было слышно за стенами коровника.
– Еще подумают, что мы крадем детей и варим из них зелья, – бурчала Эсвендил, – иди, корми его. Взять взяли, а следить не следите.
Миральда погрозила личинке пальцем:
– Лучше слезай. Не то останешься без обеда.
Громкое урчание в ответ.
– Что, поиграть со мной решил? Не советую…
Личинка заерзала на узкой балке, едва не свалилась, но успела вцепиться в дерево когтями и зубами. А потому осталась наверху.
– Ну как знаешь, – Миральда пожала плечами, – сиди, если тебе так нравится там…
И, с наигранным равнодушием отвернувшись, ведьма склонилась над невысокой кроваткой, сооруженной из досок и большущей охапки сена, чтобы разгладить куски полотна, служившие пеленками дэйлор.
– Вот оставлю без обеда, будешь у меня знать, – пробурчала она себе под нос.
И едва не подскочила, ощутив на талии тяжелую руку.
Сердце мгновенно прыгнуло в желудок. Крик застрял в горле…
– Моя курочка! – выдохнул вместе с перегаром староста. – Ну наконец-то я тебя застал одну!
А, вот оно что… Миральда нашла в себе силы улыбнуться. Всего лишь пьяный староста. Ну уж с кем с кем, а с этим мужланом она управится…
– Марес, – сладеньким голоском пропела ведьма, – что ты здесь делаешь?
Разумеется, вопрос этот был лишним. И так понятно, зачем он пришел.
В медвежьих объятиях становилось трудно дышать.
– Эй, отпусти! – возмутилась Миральда, подумав, что только переломанных ребер ей не хватало.
– Я тебя уже давно… ик!.. подстерегаю, мой цыпленочек!
– Да о чем это ты? – Она уперлась локтями в широченную грудь. – Отпусти! Что, забыл, кто я? Не то хуже будет!
Пустая, пустая угроза. Ведь ничего она сейчас не сделает – все ингредиенты заклятий остались на полках. Да и зачем бы ей таскать с собой полный боевой арсенал, особенно отправляясь перестилать пеленки младенцу дэйлор? Хорошо еще, что силен страх перед ведьмами – и вера… глупая вера в Силу, горящую в них, не нуждающуюся ни в чем…
Однако слова не помогли.
Марес только сильнее прижал ее к себе. Хрипло, бессвязно пробормотал:
– А… обещала!.. ик… Помнишь?
– Отпусти! – взъярилась ведьма. – Если ты сейчас же не уберешься отсюда… Клянусь, я тебе такую жизнь устрою, что свет с горошину покажется!
Угроза подействовала. Правда, не совсем так, как рассчитывала ведьма – вместо того чтобы ретироваться, Марес одной рукой швырнул ее на только что застеленные пеленки.
– Ах ты, маленькая дрянь! Думаешь, меня так просто… ик… об… мануть?!!
Миральда закусила губу. Неужели этот грязный муж лан знал, что ведьма беззащитна без источников Силы?
– Пошел вон! – гаркнула она, поднимая вверх руки и нацеливаясь в Мареса знаком огня – большие пальцы и мизинцы соединены, остальные сжаты, как в кулак, – клянусь, изуродую! Считаю до трех!!!
Она была бессильна извлечь огонь из ничего, но иногда решительность и напор – единственное оружие. И на сей раз, Марес заколебался.
– Раз… – голос Миральды отразился от бревенчатых стен.
Староста, чуть раскачиваясь, не двинулся с места, видимо, слова с большим трудом пробивались в сознание сквозь пары браги.
– Два! – звонко выкрикнула ведьма, приподнимаясь на сене, стараясь неотрывно глядеть в масленые, глубоко посаженные глазки. Неужели он так уверен в себе?.. Может быть, она все-таки сможет внушить ему хотя бы видимость огня? Или… или какого-нибудь чудовища…
Марес ухмыльнулся.
– Ну давай, чего ждешь? Что, нет… ик… волшбы в пустых руках?
Последнее слово «три» застряло в горле. Запоздало мелькнула мысль, что староста оказался не так прост и что надо быть с ним полюбезнее… Миральда опустила руки.
И в этот миг… Как она могла забыть о малыше дэйлор?!!
Сверху с противным визгом на голову Маресу обрушилось серое зубастое существо, вцепилось когтями в лицо. В следующее мгновение острые зубы дэйлор прошлись по уху остолбеневшего старосты, отхватывая приличный кусок; брызнула кровь – и это заставило Мареса опомниться.
Дико заорав, он замахал руками, тщетно пытаясь стряхнуть с себя личинку; на его грязных штанах расплылось большое пятно. Миральда, завопив не хуже старосты, рванулась вперед.
– Отпусти!!! Отпусти, кому сказала!!! Марес, остановись! Слышишь меня?!! Прекрати!..
Ей удалось схватить дэйлор, оторвать его от обезумевшего от ужаса человека, причем в последний момент личинка едва не выдрала ему глаз. Миральда прижала к себе дэйлор, с ужасом взирая на старосту и мысленно проклиная тот час, когда Глорис приспичило притащить в дом нелюдь.
– Марес!!! – позвала она, надеясь, что тот способен еще понимать что-то.
Лицо старосты напоминало кровавую маску ужаса; то, что осталось от уха, обильно сочилось кровью. Несколько мгновений протрезвевший Марес взирал на Миральду с серым зубастым чудовищем на руках, а затем, тонко и жалобно взвизгнув, метнулся прочь.
Ведьма тихо выругалась. Взглянула в черные пуговки-глаза.
– Проклятие, проклятие… Что же ты наделал, а?
Дэйлор заурчал и выплюнул кусок уха.
Миральда заметалась по сараю. Что же делать? Бежать к Маресу и просить прощения? Но как она сможет объяснить, что кошмарная серая тварь – не порождение ее магии, а всего лишь личинка дэйлор, найденная в лесу? И надо предупредить сестер… А если крестьяне нападут и убьют малыша? Горло сжалось в спазме.
– Что же ты наделал?!! Почему?..
Маленький дэйлор урчал, с недоумением глядя на плачущую женщину.
Миральда положила его на пеленки, постояла несколько мгновений, стараясь успокоиться, и невольно прислушиваясь к тому, что происходило за стенами коровника. Тишина.
Быть может, все еще можно уладить?..
Она спрячет на время личинку в лесу – так будет лучше для него же. Тогда раны Мареса можно будет свалить на невесть откуда взявшегося демона, который якобы уже давно вредит сестрам… А затем она пойдет к Маресу – и тогда уж придется постараться, чтобы уладить дело…
От подобных мыслей Миральда поморщилась, но тут же одернула себя. Ничего не поделаешь – придется терпеть. А не то быть беде.
Руки предательски тряслись, когда она закутывала малыша в тряпки. Стараясь не смотреть в черные глаза, чтобы не видеть молчаливого укора, взяла его на руки и торопливо вышла из коровника. Вокруг не было ни души, будто деревня вымерла: странная и неприятная тишина повисла в воздухе. Миральда заглянула в избу, чтобы предупредить сестер, но, к собственному удивлению, никого там не застала.
«Интересно, где они? – Ведьма покачала головой. – Видать, Глорис свиданничает, а Эсвендил… Наверное, пошла собрать трав…»
Вспомнив о бродящей среди болот ночнице, Миральда надела на шею обсидиановое ожерелье, а к поясу пристегнула свои мешочки. Затем положила притихшего дэйлор в корзину и поспешила к лесу, то и дело оскальзываясь на мокрой жирной земле.
Миральда только пожала плечами. Конечно же она много раз размышляла над этим. Ведь погибла же их мать в схватке с семейством упырей… Славная была ведьма, знали ее по всем западным рубежам… А порой нет-нет да просачивался слух, что-де ведьма Ариста жила по молодости в Закрытом городе, за белоснежными стенами Алларена, там, где собрались благородные маги со всей Империи. Своим дочерям Ариста никогда не рассказывала, отчего покинула столицу, но злые языки говаривали, что она разругалась с самим загадочным Магистром. Миральда была склонна верить слухам: простая крестьянка или дочь ремесленника никогда бы не смогла обучить своих детей всему тому, что знала и умела их мать.
Ариста ушла сумрачным вечером, чтобы выручить жителей маленькой деревушки, оставив дочек в трактире и строго-настрого наказав дождаться ее, что бы ни случилось. Ушла и не вернулась. Когда жаркое солнце по утру загнало темную нелюдь в норы, мужики привезли в деревню то, что осталось от ведьмы…
Но мать была одна. А они, три сестры, никогда не выходили на бой поодиночке, и в этом была их сила.
– Это я к тому, что мы каждый раз рискуем остаться с выпущенными кишками. И ради чего? Вернее, ради кого? – Глорис испытующе посмотрела на сестру. – В то время как те, кого мы называем нелюдью, жили здесь, наверное, с начала времен и виноваты лишь в том, что отличаются от людей.
Ох уж эта Глорис с ее вечными сомнениями! Миральда нахмурилась. Лучше никогда не задумываться над тем, ради чего… Иначе в определенный момент начинаешь понимать, что идешь по пути, который ведет в никуда…
– Это наш долг, – откашлявшись, сказала она. – Те, кому дана власть, обязаны ее использовать для того, чтобы защитить свой народ… Разве ты забыла, чему нас учила старуха Геппетина?
Сказала и поморщилась, вспомнив, что гибель старой ведьмы была весьма показательной: ее сожгли на костре ее же земляки, когда старуха не смогла вылечить заражение крови у одного крестьянина.
– Вот именно, Геппетина. – Темные глаза Глорис полыхнули яростью. – Ради кого мы так рискуем? Разве ты не видишь, что, улыбаясь, они боятся и ненавидят нас, потому что в наших руках власть, им недоступная?!!
– Это наш долг, – пробормотала еще раз Миральда, правда, уже не столь решительно, – да и к чему эти разговоры? Сама ведь знаешь – они ни к чему не приведут. Какой смысл задаваться вопросом, почему все так, как есть?
Глорис упрямо мотнула головой, отчего огненным всплеском молочную дымку вспороли ее рыжие волосы.
– А если нас ожидает та же судьба, что и несчастную Геппетину? Что бы тогда ты сказала о долге!
Больше они не разговаривали. Шли молча, напряженно всматриваясь в призраки черных деревьев. Все ближе и ближе… Что ждет их там? Каковы силы сестренки убитой ночницы?
Пальцы Миральды невольно сомкнулись на цепочке с кусками обсидиана. По позвоночнику пробежал неприятный холодок. Неясное предчувствие…
– Постой, Глорис, – ведьма придержала младшую за локоть, – я пойду первой. И если что-то случится…
Та подчинилась. Все-таки Миральда была старшей.
Лес встретил их тишиной. Словно вся мелкая живность, которая издает множество звуков, спешно ретировалась из этого места. В безветрии клубился у вспученных корней белесый туман, складываясь в причудливые фигуры.
Не самый удачный день для охоты, как ни крути.
Они, стараясь не издавать лишнего шума, спустились по откосу к тому месту, где лежал в прелой листве детский скелет, и где нашла свою гибель болотная ночница. Ничего здесь не изменилось: все так же белели человеческие кости, рядом – разорванный надвое оплывший скелет твари. Миральда покачала головой.
– Может быть, то, что приходило к нашим окнам, пришло вовсе не отсюда? И искать надо в другом месте?
– Если только поблизости есть другое болото, – мрачно заметила Глорис. – Мы могли бы для начала проверить, подходил ли кто к останкам.
– И то верно. – Миральда, прищурившись, огляделась. – Если это сестренка, то она наверняка побывала здесь и оставила след.
Они очертили по земле вокруг скелета ночницы круг, аккуратно рассыпали по борозде смесь толченых рыбьих глаз и золы вороньих перьев – замечательных ингредиентов, высвобождающих Силу, позволяющих увидеть память земли. Порошок задымился.
То, что происходит во время каждой волшбы, не понять обычному человеку, лишенному дара. Только избранный сможет увидеть искрящиеся струи, и только избранный сможет впитать их, преобразовывая в себе. А знание того, к какому случаю какая Сила подходит, передается в поколениях.
– Что-нибудь видишь? – прошептала Глорис, глядя в землю сквозь чернеющий скелет.
Миральда покачала головой. То ли спираль Силы еще не развернулась, то ли… никто не подходил к останкам.
А ведь, будь у ночницы сестра, она обязательно пришла бы, по крайней мере узнать, кто убийца.
Дым щипал глаза так, что слезы непроизвольно по катились по щекам.
– Ничего мы здесь не увидим, – проворчала Глорис.
– Да, пожалуй. И вдруг…
Это было похоже на вспышки яркого света в туманной мути.
Изящная женская фигурка, закутанная в серый плащ, медленно идет, осторожно ступая босыми ступнями по прелой листве. Редкие лучи солнечного света блеклыми пятнами ложатся на старую, латаную-перелатаную ткань. Лицо женщины скрыто в тени глубокого капюшона, видны лишь тонкие белые пальцы, судорожно стискивающие край плаща.
Медленно, с опаской, она приближается к черному скелету. Останавливается в двух-трех шагах. Постояв несколько минут, разворачивается и медленно уходит.
В ноздри ударил запах гнили и тины, как будто Миральду с размаху ткнули носом в болотную жижу.
– Проклятие! Значит, все-таки вторая ночница!
Глорис быстро вытерла глаза.
– Да, я видела. Что дальше, сестричка?
– Пойдем хотя бы издали взглянем на домик посреди болота.
– А что от этого изменится?
Миральда пожала плечами.
– Но ведь ничего другого ты все равно не можешь пока предложить, верно?
Внезапно глаза Глорис расширились, и она схватилась за амулеты.
– Вон она, Миральда! В сторону, быстро!
…У полусгнившего ствола, опершись на него белой рукой, стояла болотная ночница и беззастенчиво разглядывала двух ведьм. Все было так, как показала память земли: латаный серый плащ, босые ноги, какие-то лохмотья, бывшие когда-то обычным платьем…
Невзирая на то, что время приближалось к полудню, нелюдь откинула за спину капюшон – Миральда увидела юное, очень красивое лицо, обрамленное гладкими черными волосами. Глаза, как водится у ночниц, тоже были черными. Нелюдь спокойно стояла, наблюдая за действиями Глорис, надменно вздернув подбородок. И не торопилась ни нападать, ни убегать.
Это была та самая ночница, из странного сна.
В душе зашевелился холодный червячок страха: к чему все это? И простая ли цепь совпадений? Но раздумывать было уже некогда.
– Сейчас я тебе… – пробормотала Глорис.
Шар лохматого пламени рванулся вперед, к серой фигуре; ночница подняла худую руку, словно в попытке прикрыть глаза, и… Раздался глухой хлопок. Пламя, так и не добравшись до нелюди, погасло, будто это был и не страшный огненный шар, а всего лишь вполне безобидный огонек свечи.
Над болотом прошелестел хриплый смех. А потом…
– Глупые люди! Глупые, глупые…
Резко крутнувшись, ночница метнулась прочь. В пелену тумана.
Глорис в недоумении глядела ей вслед.
– Она…
– Отбила твое заклятие, – закончила Миральда. – Эту дрянь так просто не возьмешь… Видишь, она даже не считает нужным воспользоваться иллюзиями!
– Быть может, это и была, иллюзия?
– Не знаю. Вряд ли. Во всяком случае, теперь нам придется идти за ней. Или мы ее – или она нас.
Глорис молча кивнула.
* * *
Что может быть хуже, чем идти по следу хитрой болотной ночницы? Разве что только погоня за матерым зеркальником.Серый плащ время от времени мелькал впереди, в просветах между черными, гниющими деревьями. Тварь не торопилась, даже останавливалась, когда ведьмы начинали отставать. Но в то же время близко к себе не подпускала. Шелестящий смех, отражаясь от сырых деревьев, сводил с ума.
Несколько раз Миральда уже порывалась повернуть назад, но опыт ведьмы подсказывал, что тогда нелюдь будет красться за ними, пока не окажется в самой выгодной ситуации, и тогда…
– Ну я до тебя доберусь, – процедила она, когда ночница в очередной раз повернулась к ним лицом и чуть ли не поманила к себе.
– А в топи она нас не заведет? – усмехнулась Глорис. – Хотя… она как раз уходит от болот. Похоже, что идет прямиком на север, к Дэйлорону. Но почему?
И погоня продолжилась.
Надо сказать, сестренка убитой ночницы превосходно знала эти места, словно исходила их вдоль и поперек. Впрочем, если судить по ее могуществу, ей должно было быть немало лет. Опасный, сильный противник даже для двух одаренных ведьм.
Перед глазами вновь возникло молодое, замершее в вечности лицо ночницы. Что-то было в нем не так, но Миральда не могла понять что. Слишком… правильные черты… слишком, чтобы их обладательница при жизни была человеком. Впрочем, почему «при жизни»? Болотная ночница – отнюдь не оживший труп. Это просто… нелюдь… Да еще сон…
Задумавшись, Миральда на миг отвлеклась – и тут же поплатилась.
– Осторожно!!! – взвизгнула сзади Глорис. – Миральда!
Нога зацепилась за что-то мягкое, скользкое. Деревья, окутанные туманом, резко качнулись, рванулись куда-то вбок… И Миральда сама не поняла, как обнаружила себя распростертой на земле.
Затем… в уши ворвался истошный визг, но он не принадлежал преследуемой твари.
Миральда ловко перекатилась на бок и поднялась на ноги. Быстро огляделась – ночницы и след простыл. Или она просто затаилась, ожидая подходящего для нападения момента.
Глорис, потеряв дар речи, таращилась на нечто, послужившее причиной падения.
А это нечто истошно верещало, как может верещать избалованный ребенок, которому не дают конфет.
Ведьма вздохнула. Еще раз огляделась в поисках размытого силуэта ночницы. Потом ее взгляд вернулся к скорчившемуся посреди тропы существу, не прекращавшему вопить.
Видом своим оно сильно напоминало человеческого младенца: безволосая голова, ручки, ножки и туловище. Только кожа была сморщенная, серая и скользкая. Да большой рот набит острыми, как иглы, зубами. А глаза, глаза были маленькими, как бусинки, и черными.
– Только этого нам и не хватало. – Миральда обреченно осматривала существо. Кажется, зацепившись башмаком, она ничуть ему не навредила.
– Да уж, – выдохнула Глорис.
Обе они прекрасно знали, что это такое.
Сморщенное создание было не чем иным, как личинкой дэйлор.
– И что теперь будем делать? Я имею в виду с ночницей? Да и с этим…
– Его следует оставить там, где мы его нашли, – твердо сказала Миральда, – и как можно скорее вернуться домой. Не нравится мне все это… Дэйлор не бросают свое потомство. Кто знает, быть может, это ловушка?
Глорис осторожно обошла верещащую личинку, за тем наклонилась и внимательно осмотрела ее. Хмыкнула.
– Непохоже, что его недавно оставили здесь, Миральда.
– Его?
– Ну да, его. Можно подумать, что тебе этого не видно. А если ты приглядишься повнимательнее, то увидишь, что будущий дэйлор – кожа да кости. Напрашивается вывод: его бросили в лесу несколько дней назад.
Миральда, не говоря ни слова, присела на корточки рядом с личинкой, стараясь не попасть в область досягаемости его маленьких, но цепких ручек.
Глорис была права: серая кожа складками висела на косточках, так, словно личинку давно не кормили. Кроме того, маленький дэйлор был покрыт царапинами и ссадинами, которые кое-где уже загноились.
– Чушь какая-то, – пробормотала Миральда, – первый раз такое вижу… Кстати, как он на тропинке-то оказался?
– Он выполз на нее как раз в тот момент, когда ты не смотрела под ноги, – ехидно сообщила Глорис. И тут же вполне нормальным тоном поинтересовалась: – Так что мы с ним будем делать, сестренка?
– По-моему, я уже сказала. Оставим здесь, а сами отправимся в деревню – раз уж ночницу упустили!
Личинка затихла, уставившись на Миральду глазами-бусинами, отчего та почувствовала себя как-то неуютно. Взгляд черных глаз вдруг показался ей вполне осмысленным. Умоляющим. Ведьма поспешно выпрямилась.
– Ты собираешься бросить его здесь умирать?
– А что мы можем сделать?
Глорис пожала плечами.
– Ты сама знаешь, что мы можем сделать. Можем взять его с собой в деревню. По крайней мере, там он не умрет с голоду.
Миральда покачала головой.
– Ты сама не знаешь, что предлагаешь, Гло. Мы ведь не представляем, что будет происходить с личинкой дальше! Да и где мы будем его держать? Ведь к нам ходят люди, а им вряд ли понравится присутствие нелюди…
– У нас есть пустой коровник, – терпеливо напомнила Глорис, – и мы сможем подробно изучить тот путь, который проходит дэйлор от состояния личинки до полного развития.
Миральда еще раз посмотрела на дэйлор. Нет, положительно он уже все понимал! Черные глаза-бусины, лишенные белков, внимательно наблюдали… изучали…
Но, перед тем как сдаться на милость младшей ведьмы, Миральда пробурчала:
– Он не даст взять себя, Глорис. Покусает. Гляди-ка, зубы какие!
– Нет, что ты!
И не успела Миральда и глазом моргнуть, как ее сестра подхватила личинку на руки. Цепкие пальчики моментально сомкнулись на воротнике куртки Глорис. Лицо личинки, уродливое, с расплывчатыми, будто смазанными чертами, сморщилось – и ведьмы услышали громкое урчание. Так может урчать сытый кот на коленях хозяйки…
– Вот, видишь? – И Глорис, совсем как девчонка, показала язык.
Миральда только вздохнула. Происходящее совершенно ей не нравилось: странная погоня за болотной ночницей, в то время как нелюдь могла принять бой на равных, личинка, оказавшаяся в лесу при столь загадочных обстоятельствах…
Дэйлор урчал, преданно глядя на Глорис.
– Давай его хотя бы в куртку укутаем, что ли, – проворчала Миральда, – если ты его так в деревню потащишь, нас оттуда выгонят еще до вечера…
* * *
Эсвендил лишь всплеснула руками.– Да вы рехнулись! Только личинки дэйлор здесь не хватало!
– Мы знаем, отчего ты так их не любишь, – высокомерно заметила Глорис, – но это не причина, чтобы оставить малыша погибать от голода! Не переживай, мы поселим его в коровнике, и он не будет тебя беспокоить…
– А что ты будешь делать, когда он начнет превращаться во взрослого дэйлор? Ты даже не знаешь, как это происходит!
Но Глорис уже не слушала. Заперла дверь на щеколду, чтобы никто из соседей ненароком не заглянул, и положила личинку на стол.
– Ну-ка, малыш, сейчас будем обедать! – сладко пропела ведьма, будто собиралась кормить собственного ребенка. Пошарив взглядом по печке, схватила кусок запеченной гусятины.
– Ты уверена, что ему можно это есть? – хмыкнула Эсвендил. – Еще подохнет от такой-то пищи…
Глорис вспыхнула и окинула ее сердито-презрительным взглядом.
– А зубы ему на что? Если есть зубы, значит, он умеет ими пользоваться!
И поднесла мясо ко рту дэйлор.
Результат превзошел все ожидания: ведьма едва не лишилась пальцев, успев отдернуть руку в самый последний момент. А личинка, проглотив кусок, широко раскрыла рот и противно заверещала, видимо, требуя добавки.
– Он нас объест, – холодно заключила Эсвендил. И, фыркнув, удалилась в спальный угол.
– Надо подготовить ему место, – промолвила старшая ведьма, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим, – и еще… Не мешало бы его помыть и обработать ссадины.
– Да, да, ты права… – Глорис с умилением скармливала куски гусятины оголодавшей личинке. – Только вот покормим его…
…Личинку поселили в ранее пустовавшем коровнике, для начала соорудив добротную подстилку из соломы, застеленную чистым полотном, и первые три дня Глорис не отходила ни на шаг от своего любимца. Затем у дэйлор, благодаря стараниям все той же несносной младшей, появился соперник в лице Маркеша. И Глорис, уподобившись мартовской кошке, начисто забыла о том, что личинку надо кормить, поить и мыть.
Миральда только вздыхала. Она по-прежнему оставалась старшей, и оттого все заботы неизменно ложились на ее плечи.
Теперь именно она ухаживала за уродливым серым младенцем, даже разговаривала с ним, жалуясь на непутевую сестру. Кормила, мыла, меняла пеленки. Убирала.
А будущий дэйлор смотрел на ведьму своими глазами-бусинами. Понимающе. Немножко печально. И громко урчал, когда она щекотала его округлившийся животик. К слову, отъевшись, он стал выглядеть несколько приятнее, чем в день, когда в поисках матери прыгнул под ноги бегущей Миральде. Кожа разгладилась, матово заблестела; ручки и ножки пополнели, сделавшись даже пухленькими. А на подобии лица начал расти нос, похожий чем-то на молоденькую картошечку, только серую.
Ведьма уже не считала личинку уродливой. Правда, ее продолжал смущать широкий, от уха до уха, рот, полный белоснежных игл-зубов. И еще она вздрагивала, когда будущий дэйлор, забравшись на потолочную балку, с громким «плюх» прыгал вниз на солому.
Впрочем, когда он спал, Миральда видела в нем самого обычного ребенка.
Иногда ведьма даже брала его на руки и носила по коровнику, мурлыча под нос совершенную несуразицу. Тогда личинка жмурилась и громко урчала, всем своим видом демонстрируя удовольствие от подобных процедур.
«Может быть, хорошо, что мы не оставили его там, – думала Миральда, улыбаясь зубастому существу, – в лесу бы он умер, а теперь со временем превратится в дэйлор…»
О том, что будет дальше, она предпочитала не задумываться, потому что с мыслями о расставании неизменно приходила печаль.
…Что касается болотной ночницы, то она больше не появлялась в деревне. Эсвендил несколько раз заикалась о том, что неплохо бы наведаться на болота и завершить начатое, но Глорис только хлопала ресницами и мчалась на очередное свидание. А Миральда не могла отлучиться надолго, потому что дэйлор оказался обжорой и постоянно требовал еды, начиная противно верещать каждый раз, когда обед задерживался. Делал он это столь пронзительно, что было слышно за стенами коровника.
– Еще подумают, что мы крадем детей и варим из них зелья, – бурчала Эсвендил, – иди, корми его. Взять взяли, а следить не следите.
* * *
…Проказливый дэйлор никак не хотел покидать потолочную балку. И это невзирая на то, что и пеленки были застелены чистые, и вареная курятина исходила вкусным паром.Миральда погрозила личинке пальцем:
– Лучше слезай. Не то останешься без обеда.
Громкое урчание в ответ.
– Что, поиграть со мной решил? Не советую…
Личинка заерзала на узкой балке, едва не свалилась, но успела вцепиться в дерево когтями и зубами. А потому осталась наверху.
– Ну как знаешь, – Миральда пожала плечами, – сиди, если тебе так нравится там…
И, с наигранным равнодушием отвернувшись, ведьма склонилась над невысокой кроваткой, сооруженной из досок и большущей охапки сена, чтобы разгладить куски полотна, служившие пеленками дэйлор.
– Вот оставлю без обеда, будешь у меня знать, – пробурчала она себе под нос.
И едва не подскочила, ощутив на талии тяжелую руку.
Сердце мгновенно прыгнуло в желудок. Крик застрял в горле…
– Моя курочка! – выдохнул вместе с перегаром староста. – Ну наконец-то я тебя застал одну!
А, вот оно что… Миральда нашла в себе силы улыбнуться. Всего лишь пьяный староста. Ну уж с кем с кем, а с этим мужланом она управится…
– Марес, – сладеньким голоском пропела ведьма, – что ты здесь делаешь?
Разумеется, вопрос этот был лишним. И так понятно, зачем он пришел.
В медвежьих объятиях становилось трудно дышать.
– Эй, отпусти! – возмутилась Миральда, подумав, что только переломанных ребер ей не хватало.
– Я тебя уже давно… ик!.. подстерегаю, мой цыпленочек!
– Да о чем это ты? – Она уперлась локтями в широченную грудь. – Отпусти! Что, забыл, кто я? Не то хуже будет!
Пустая, пустая угроза. Ведь ничего она сейчас не сделает – все ингредиенты заклятий остались на полках. Да и зачем бы ей таскать с собой полный боевой арсенал, особенно отправляясь перестилать пеленки младенцу дэйлор? Хорошо еще, что силен страх перед ведьмами – и вера… глупая вера в Силу, горящую в них, не нуждающуюся ни в чем…
Однако слова не помогли.
Марес только сильнее прижал ее к себе. Хрипло, бессвязно пробормотал:
– А… обещала!.. ик… Помнишь?
– Отпусти! – взъярилась ведьма. – Если ты сейчас же не уберешься отсюда… Клянусь, я тебе такую жизнь устрою, что свет с горошину покажется!
Угроза подействовала. Правда, не совсем так, как рассчитывала ведьма – вместо того чтобы ретироваться, Марес одной рукой швырнул ее на только что застеленные пеленки.
– Ах ты, маленькая дрянь! Думаешь, меня так просто… ик… об… мануть?!!
Миральда закусила губу. Неужели этот грязный муж лан знал, что ведьма беззащитна без источников Силы?
– Пошел вон! – гаркнула она, поднимая вверх руки и нацеливаясь в Мареса знаком огня – большие пальцы и мизинцы соединены, остальные сжаты, как в кулак, – клянусь, изуродую! Считаю до трех!!!
Она была бессильна извлечь огонь из ничего, но иногда решительность и напор – единственное оружие. И на сей раз, Марес заколебался.
– Раз… – голос Миральды отразился от бревенчатых стен.
Староста, чуть раскачиваясь, не двинулся с места, видимо, слова с большим трудом пробивались в сознание сквозь пары браги.
– Два! – звонко выкрикнула ведьма, приподнимаясь на сене, стараясь неотрывно глядеть в масленые, глубоко посаженные глазки. Неужели он так уверен в себе?.. Может быть, она все-таки сможет внушить ему хотя бы видимость огня? Или… или какого-нибудь чудовища…
Марес ухмыльнулся.
– Ну давай, чего ждешь? Что, нет… ик… волшбы в пустых руках?
Последнее слово «три» застряло в горле. Запоздало мелькнула мысль, что староста оказался не так прост и что надо быть с ним полюбезнее… Миральда опустила руки.
И в этот миг… Как она могла забыть о малыше дэйлор?!!
Сверху с противным визгом на голову Маресу обрушилось серое зубастое существо, вцепилось когтями в лицо. В следующее мгновение острые зубы дэйлор прошлись по уху остолбеневшего старосты, отхватывая приличный кусок; брызнула кровь – и это заставило Мареса опомниться.
Дико заорав, он замахал руками, тщетно пытаясь стряхнуть с себя личинку; на его грязных штанах расплылось большое пятно. Миральда, завопив не хуже старосты, рванулась вперед.
– Отпусти!!! Отпусти, кому сказала!!! Марес, остановись! Слышишь меня?!! Прекрати!..
Ей удалось схватить дэйлор, оторвать его от обезумевшего от ужаса человека, причем в последний момент личинка едва не выдрала ему глаз. Миральда прижала к себе дэйлор, с ужасом взирая на старосту и мысленно проклиная тот час, когда Глорис приспичило притащить в дом нелюдь.
– Марес!!! – позвала она, надеясь, что тот способен еще понимать что-то.
Лицо старосты напоминало кровавую маску ужаса; то, что осталось от уха, обильно сочилось кровью. Несколько мгновений протрезвевший Марес взирал на Миральду с серым зубастым чудовищем на руках, а затем, тонко и жалобно взвизгнув, метнулся прочь.
Ведьма тихо выругалась. Взглянула в черные пуговки-глаза.
– Проклятие, проклятие… Что же ты наделал, а?
Дэйлор заурчал и выплюнул кусок уха.
Миральда заметалась по сараю. Что же делать? Бежать к Маресу и просить прощения? Но как она сможет объяснить, что кошмарная серая тварь – не порождение ее магии, а всего лишь личинка дэйлор, найденная в лесу? И надо предупредить сестер… А если крестьяне нападут и убьют малыша? Горло сжалось в спазме.
– Что же ты наделал?!! Почему?..
Маленький дэйлор урчал, с недоумением глядя на плачущую женщину.
Миральда положила его на пеленки, постояла несколько мгновений, стараясь успокоиться, и невольно прислушиваясь к тому, что происходило за стенами коровника. Тишина.
Быть может, все еще можно уладить?..
Она спрячет на время личинку в лесу – так будет лучше для него же. Тогда раны Мареса можно будет свалить на невесть откуда взявшегося демона, который якобы уже давно вредит сестрам… А затем она пойдет к Маресу – и тогда уж придется постараться, чтобы уладить дело…
От подобных мыслей Миральда поморщилась, но тут же одернула себя. Ничего не поделаешь – придется терпеть. А не то быть беде.
Руки предательски тряслись, когда она закутывала малыша в тряпки. Стараясь не смотреть в черные глаза, чтобы не видеть молчаливого укора, взяла его на руки и торопливо вышла из коровника. Вокруг не было ни души, будто деревня вымерла: странная и неприятная тишина повисла в воздухе. Миральда заглянула в избу, чтобы предупредить сестер, но, к собственному удивлению, никого там не застала.
«Интересно, где они? – Ведьма покачала головой. – Видать, Глорис свиданничает, а Эсвендил… Наверное, пошла собрать трав…»
Вспомнив о бродящей среди болот ночнице, Миральда надела на шею обсидиановое ожерелье, а к поясу пристегнула свои мешочки. Затем положила притихшего дэйлор в корзину и поспешила к лесу, то и дело оскальзываясь на мокрой жирной земле.