Страница:
Дни бежали друг за другом, уходя в сизую дымку, что окутывала подножия гор долгими вечерами. И Шениор чувствовал, что еще немного, и он сольется с этой звенящей тишиной, с холодным воздухом, растворится в глубокой синеве неба. Покой царил в горах, и дэйлор сам не заметил, как стал частичкой этого покоя. Разве что… колодец изредка беспокоил его во сне, вкрадчиво шептал на ухо, дразня.
Подумай, Шениор, разве не стоит тусклая череда твоих дней одного-единственного момента Истины? Или одного мига славы?
И дэйлор по-прежнему не знал, что ответить. Но за день выматывался настолько, что не оставалось сил спорить с мягким голосом; дэйлор засыпал, так и не успевая ничего ответить.
Но пришел день, когда застывший в хрустально-прозрачном воздухе покой разлетелся вдребезги, как уроненный на каменные ступени тонкий бокал.
Миртс стояла в дверном проеме, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Черные косы отливали синевой в пятнах света, как оперение ворона. На губах – приветливая улыбка, но в глазах – двух блестящих кусочках черного агата – тревога.
Шениор торопливо дописывал дипломатическую речь, заданную Зуртахом. Отвлекся, кивнул девушке – и тут же ругнулся сквозь зубы: на гладкий пергамент с кончика пера прыгнула жирная клякса. Поняв, что работа безнадежно испорчена, дэйлор отложил перо и повернулся к Миртс.
– Нас? Вдвоем?
– Да.
Улыбка дрогнула, как водная гладь под легким касанием ветра. И исчезла, растворившись в тонких морщинках в углах рта.
– Пойдем. Он не любит ждать. Это должно быть что-то важное.
– Быть может, нам пора убираться отсюда? – попробовал пошутить Шениор, но осекся: тревога Миртс передалась и ему.
– Не думаю, – девушка тряхнула головой, – Старший бы никогда нас не выгнал.
Шениор проследовал за ней по уже знакомым и исхоженным коридорам. Невольно вспомнил, как заплутал в первый же день своего присутствия в Гнезде, как забрел на колодец памяти…
Задумавшись, он не заметил, как Миртс остановилась перед бархатными шторами, и налетел на нее сзади.
– Тьфу, Шениор! Не забывайся. Мы пришли к Старшему, веди себя подобающим образом! – зашикала девушка, поспешно одергивая курточку.
– Прости.
– И куда ты только смотришь!
– Прости.
Щекам стало жарко, и от этого Шениор смутился еще больше.
«Король не должен краснеть по пустякам… Король вообще не должен краснеть…»
В этот миг из-за штор раздался голос того, кто раньше был Норлом д'Эвери, благородным дэйлор, а теперь вот уже много лет как Старшим Гнезда.
– А, явились наконец. Проходите, проходите… Есть дурные новости, и я хочу обсудить их с вами.
Миртс вся подобралась, как пантера перед прыжком. Тревога снова замелькала в ее бездонных глазищах; Шениор тоже ощутил себя не в своей тарелке.
Старший ждал их, расхаживая из угла в угол, спрятав руки в широких рукавах черного кафтана. Его лицо при виде Миртс потеплело, но тут же снова стало маской невозмутимости.
– Старший.
Девушка преклонила одно колено. Шениор остался стоять, как и положено равному по рождению, только почтительно поклонился.
Вампир в два широких шага пересек покои и. взяв руки Миртс в свои, поднял ее.
– Во имя священной земли, Миртс, когда ты прекратишь это бесполезное и никому не нужное преклонение?
– Возможно, никогда, Учитель, – пробормотала девушка, разглядывая носки собственных башмаков, – я преклоняюсь перед тем, перед кем должна и желаю преклоняться…
На мгновение воцарилось молчание: Старший, казалось, пребывал в легкой растерянности. Но тут же улыбнулся, отпустил пальцы Миртс и повернулся к Шениору.
– Ваше Высочество… Настало время нам потолковать.
– Внимаю с почтением, – дэйлор кивнул, – что хочет поведать Старший?
Вампир потер пальцами подбородок. Провел ладонью по гладко причесанным волосам…
– Империя подтягивает войска к западным границам.
– Что?!! Ох, простите, простите меня… – Миртс даже зажала рот ладошкой, – но как же…
Старший пожал плечами.
– Эту весть мне передал отряд куниц, что отправился в дозор две луны назад. Еще ничего толком неизвестно, но люди зашевелились. Армия собирается подозрительно близко от Дэйлорона. Кроме как с дэйлор, им больше не с кем воевать в этих местах.
Миртс всплеснула руками:
– Но как же так, Учитель? Они и без того прогнали нас с заселенных земель, загнали в землю последнего убежища… Что им еще нужно, этим чудовищам?
– Я бы предположил, что золото и камни Дэйлорона. Но утверждать сейчас что-либо слишком рано… Собственно, я позвал вас сказать, что хочу снарядить небольшой отряд для разведки. И желательно, чтобы вы вдвоем тоже отправились туда. Для тебя, Шениор, это будет первым боевым испытанием. А ты, Миртс… Нет, этот поход – не искупление твоей давней вины, да и не было это провинностью… Ты достаточно опытна, чтобы присмотреть за нашим наследником Дома д'Амес.
Кровь ударила Шениору в голову. Неужели Старший полагает, что ему, взрослому дэйлор, нужна нянька в лице хрупкой девушки?
– Не торопись возражать, Шениор, – ухмыльнулся вампир, – то, что ты испытаешь во время первого похода, слишком отличается от того, что испытывал в Гнезде. Всякое может случиться. Порой поддержка друга – лучшая порука тому, что избежишь соединения с духами предков.
Затем он снова повернулся к Миртс:
– С вами пойдет еще и Полуночный Волк.
Девушка молча кивнула и с нескрываемым обожанием посмотрела на Старшего.
– А теперь, Шениор, ты можешь идти. Я еще кое-что хочу обсудить с Миртс как со старшей в отряде.
Ему ничего не оставалось, как коротко поклониться и выйти. Да, Миртс старше и опытней – с этим не поспоришь. Но Шениор уже поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы с ним считались…
Будучи не в силах преодолеть соблазн, дэйлор немного задержался у штор, надеясь услышать что-нибудь из подробностей грядущего похода. Тяжелый бархат здорово заглушал звуки, Шениор напрягал слух, насколько возможно, и, помимо инструкций, услышал…
То, что донеслось сквозь кроваво-красные волны штор, заставило дэйлор покрыться противным липким потом. Кое-как поборов в себе желание сорвать мягкую ткань, выхватить меч и рубить, рубить древнее Зло в крошево, Шениор рванулся вперед по коридору, ничего не видя перед собой.
«Великие Звезды! Да как он смеет?!! И как же Миртс?..»
Только добравшись до своей кельи, дэйлор перевел дух.
Бросившись на циновки, он глубоко задумался. Как же так? Быть может, Старший просто-напросто овладел разумом Миртс и девушка не ведает, что творит?..
Впрочем, одного воспоминания о серьезном, сосредоточенном лице молодой дэйлор хватило, чтобы отбросить эту мысль.
– Но не может же она согласиться на это по доброй воле? – пробормотал в пустоту Шениор. – Или все-таки может?..
Стены молчали. И память предков тоже молчала, словно то, что происходило под солнцем, впервые. Ответа на вопрос не было.
Шениор закрыл глаза. В ушах все еще стоял короткий разговор, который он самым бессовестным образом подслушал, затаившись у бархатной завесы.
– Учитель… Я долго думала… И решила, что мое место рядом с вами. Навсегда.
– Значит, ты согласна идти по моей дороге, Лунный Цветок? Согласна добровольно стать одной из n'tahe?
– Да. Я действительно хочу этого.
Они, как и положено куницам, не брали с собой ничего лишнего, ибо, как гласило одно из правил Гнезда, трава – моя постель, а дары священной земли – моя пища. Во время похода воин из Гнезда всегда найдет, где переночевать и чем поддержать силы. Только Миртс несла на плече маленький холщовый мешочек с целебными бальзамами.
Тропинка вилась меж каменных осколков горы, узкая, едва заметная. Все ниже и ниже, все дальше от Гнезда, ставшего для Шениора почти домом.
Когда они дошли до камня-портала, дэйлор все-таки не утерпел, оглянулся – издалека вход в Гнездо казался просто черным штрихом на теле горы. А там, где была небольшая площадка, и где Шениор тренировался дни напролет, в розовом свете восходящего солнца ему померещилась крошечная фигурка Старшего.
Шениор вздохнул и бросил быстрый взгляд на Миртс. Если бы не слышал, ни за что не поверил бы…
Полуночный Волк, присев на корточки, аккуратно расчистил камень портала от песчинок. На первый взгляд это был самый обычный осколок базальта, коих вокруг было предостаточно, но, приглядевшись внимательнее, Шениор увидел тонкие дорожки орнамента, крест-накрест пересекшие кроваво-красную поверхность. Наверняка те, кто понимал и чувствовал Силу, смогли пояснить значение этих рисунков…
– Пересечение Путей, – неохотно пояснила Миртс. И тут же добавила: – Больше не спрашивай. Я и сама не знаю… Высшая магия – не мой удел. Только и умею, что камнем портала воспользоваться.
И крепко сжала ладонь Шениора.
– Ну давайте. Чтоб нас друг от друга не раскидало.
Полуночный Волк молча кивнул и протянул руки Шениору и Миртс – так, что камень портала оказался как раз в центре.
Миртс закрыла глаза, сосредоточилась. На бледном лбу выступили мелкие бисеринки пота.
– Волк, помогай, – выдохнула девушка, – я вас двоих не утащу. Хоть и камень здесь, но все равно портал-то открывать надо.
Воин-куница, не говоря ни слова, тоже опустил веки.
Еще минута прошла в полном безмолвии.
А затем Шениор увидел, как в центре камня образовалась прореха в пространстве, с искрящимися синими краями. Стремительно расширяясь, она охватила лодыжки, затем поднялась до колен, до пояса… Не чувствуя под ногами земли, Шениор еще несколько мгновений повисел так, озираясь по сторонам и не глядя в нечто, куда проваливался их маленький отряд. А затем ослепительное сияние охватило его всего.
…Болота. Он снова был на болотах, это можно было понять, даже не открывая глаз. Запах сырой земли, промозглый холодок, пробегающий по коже, как же все это было знакомо. То, что он впервые ощутил, покинув кокон.
– Великолепно, – пробормотала Миртс, – мы уже вне Дэйлорона, как и обещал Старший. Два дня пути – и выйдем из лесу.
Полуночный Волк промолчал. Вообще у Шениора сложилось впечатление, что воин не отличался болтливостью. Миртс внимательно осмотрелась, коротко кивнула.
– Тогда вперед. Не будем медлить.
Они пошли дальше, на запад, огибая топи и продираясь сквозь колючки. Где-то высоко над зелеными кронами разгорался жаркий день, но под их сенью было сумрачно и прохладно.
Потом день угас, а они все шли и шли. Только когда звезды стали проглядывать сквозь прорези в зеленой вуали леса, решили сделать привал.
И тут Шениор с удивлением понял, насколько же он устал. Не лег, а буквально свалился прямо на траву, с наслаждением вытянул ноги. Откуда ни возьмись, подкралась дремота и принялась, как паук жертву, деловито опутывать сознание вязкой паутиной.
Полуночный Волк и Миртс как ни в чем не бывало хлопотали над маленьким костром, словно и не осталось за спиной много лиг болот.
Девушка время от времени бросала в сторону Шениора беспокойные взгляды, но молчала. А Шениор смотрел, смотрел на переплетение крон над головой, да так и не почувствовал, как провалился в мутную, тревожную дремоту.
– Шениор, – голос Миртс доносился откуда-то издалека, словно сквозь толстое шерстяное одеяло, – ты что, заснул, что ли? А поесть не хочешь? Шениор!
– Оставь его, малец устал.
Это оказался голос Полуночного Волка – низкий, глубокий. Голос зрелого мужчины. Было удивительно, что во главе отряда стояла все-таки Миртс…
– Но поесть-то ему надо, – возразила дэйлор, – завтра с рассветом пойдем дальше.
– Пусть отоспится, – пробасил Полуночный Волк, – оставим ему чем-нибудь позавтракать.
Это была последняя фраза, которую запомнил Шениор. Сон окончательно поглотил его, и, плавая где-то у самого донышка приятной тьмы, дэйлор снова ощутил мягкое, ласкающее тепло на лице…
– Шениор, просыпайся. Пора идти.
Он с трудом разлепил веки и увидел над собой улыбающееся лицо Миртс. Весело стукнулись друг о дружку костяные бусины в ее многочисленных косичках. За ее спиной маячил чеканный профиль Полуночного Волка.
– Ты вчера так быстро уснул, что ужина не дождался, – мягко продолжила девушка, – перекуси, и нам следует двигаться дальше.
Шениор резко сел на земле, потер ладонями лицо, а затем и поднялся на ноги. Сон освежил и придал бодрости, да еще и Полуночный Волк, не изменяя себе, в полном молчании вручил ему гладкий лист кэнто с куском жареного мяса и лепешку. Хлопнул по плечу и, так и не сказав ни слова, отошел; Шениор едва успел пробормотать слова благодарности.
– Ешь, ешь, – усмехнулась Миртс, – жабоглота, конечно, с кроликом не сравнить, но он вполне съедобен. – И тут же добавила: – Ты всю ночь звал какую-то Миральду. Это случаем не та женщина, что тебя выхаживала?
Шениор кивнул. И вспомнил… Да, сперва было странное тепло. Даже во сне он догадался, что это Поющее озеро подает ему знак. Но потом… Тепло и покой схлынули, и пришел кошмар, в котором он пытался помочь Миральде, но не мог.
…Женщина неторопливо разделась и вошла в ручей, вздрагивая и ежась от прикосновений ледяной воды. Было раннее утро; воздух звенел от птичьих трелей. Солнце только-только взошло, косо бросая на воду снопы лучей, искрящиеся тысячью золотистых бликов. Легкий ветер гулял в кронах деревьев, игриво трогая длинные, до пояса, серебристые локоны Миральды. Она огляделась по сторонам и, не видя поблизости ничего, что представляло бы собой опасность, погрузилась в воду по самую шею и начала мыть волосы.
Она была занята и потому не увидела, что неподалеку сквозь плетение ветвей на нее с ненавистью взирают черные глаза дэйлор.
Она пребывала далеко от мира сего, говоря с кем-то невидимым, но дорогим. Глаза цвета мха покраснели и наполнились слезами. Губы дрожали.
А сквозь зеленую мозаику листвы на нее пялился каленый наконечник стрелы.
Шениор крикнул, но его не услышали. Так всегда бывает в кошмарах – ты из кожи вон лезешь, пытаешься спасти себя или других. Но все без толку.
Свист стрелы.
Ключевая вода окрашивается кровью, и красные узоры смешиваются с золотистыми искрами солнечных бликов.
– Ей грозит опасность, – пробормотал Шениор, – я не хочу, чтобы с ней что-то случилось… Но ничего не могу поделать.
Миртс понимающе потрепала его по плечу.
– Не думай о плохом.
Дэйлор поймал на себе взгляд Полуночного Волка – задумчивый и настороженный. Но воин так ничего и не сказал.
Миртс покачала головой.
– Что за чушь. Это ведь не ночница – костей нет. И не упырь. И уж конечно же не зеркальник. Но что человек может делать так далеко в лесу?
Тут подал голос Полуночный Волк:
– Это ведьма, Лунный Цветок.
Шениор вздрогнул.
В душе зашевелилось червячком предчувствие. Но это был не голос Дэйлорона, нет…
Они подошли чуть ближе – теперь до убогого строения оставалось не больше, десяти шагов.
– Да, ведьма, – в голосе Полуночного Волка прибавилось уверенности, – доводилось мне переведаться с такими. Смотрите – над входом волчья челюсть и головы лягушек, компоненты защиты.
– Зачем это ей? – Шениор, не отрываясь, смотрел на хижину.
– Ты что, забыл? – Миртс хихикнули. – Люди могут творить волшбу, только имея под рукой компоненты Силы. Та Сила, что бушует в мире, им недоступна.
И, выразительно поглядев на воина, спросила:
– Ну что, подойдем еще ближе?
…Несомненно, хижина была обитаема, и хозяйка отлучилась по каким-то ведьминым делам. Шениор увидел в углу ложе из можжевеловых веток, застеленное мешковиной, расставленные вдоль стены глиняные горшочки с крышками – кривые и пузатые, скорее всего, ведьма лепила их сама, и получалось у нее из рук вон плохо. Под потолком были развешаны целые гирлянды из пучков сухих трав, птичьих перьев, лягушачьих лапок; они смешивались с гирляндами сушеных грибов и кистей дикого винограда. Пахло чем-то сладким, но неприятно, приторно.
Полуночный Волк хмыкнул, заглянул в некоторые горшочки, поморщился.
– Ну и ну.
– Что? – Миртс удивленно приподняла брови. Воин снова поморщился.
– Она насобирала ингредиентов для весьма мощных заклятий. Я бы сказал, для смерть несущих заклятий. Либо она кого-то очень боится и готовится обороняться, либо… Либо это черная ведьма, объявившая войну не народу Зла, но своему племени.
– Тебе известна людская магия? – не выдержал Шениор. И заслужил презрительный взгляд воина.
– Я сталкивался с этим.
Полуночный Волк еще раз оглядел убранство хижины.
– Ну что, идем дальше или дождемся ее?
– Идем, – Миртс пожала плечами, – зачем она нам? Оставим людские дела для людей.
Шениор покидал жилище ведьмы последним. Предчувствие не унималось, заманчиво щекоча в груди, заставляя сердце колотиться, как после быстрого бега.
«Прекрати. Глупец, с чего ты вообразил, что это – та самая женщина? Ты ведь не помнишь толком, чем она занималась. Была ли она ведьмой?»
И тут же подумал о сне, виденном в королевской темнице. Женщина, идущая по дороге, странные бусы, мешочки на поясе…
– Шениор! – шикнула Миртс. – Пойдем. Не стоит здесь…
Вероятно, она хотела сказать «задерживаться», но не успела.
– Ложись! – крик Полуночного Волка.
Взяла свое выучка куницы. Не раздумывая, Шениор резко бросил свое тело вниз, на землю; сверху что-то хлопнуло, пыхнуло жаром, но не сильно, даже не обожгло.
Миртс, как кошка, отскочила в сторону, выхватила стрелу. Шениор повернул голову и обомлел: на краю полянки стояла ведьма.
Все-таки вернулась до того, как они исчезли.
Свистнула пущенная Миртс стрела, но, не долетев двух шагов до женщины, ткнулась в невидимую преграду и беспомощно упала в траву.
Полуночный Волк тихо выругался.
А Шениор… Смотрел и не мог шевельнуться. Молодое, бледное лицо, седые волосы и глаза – теплого зеленого цвета, исполненные печали и непонятной тоски. Он видел ее не раз, эту ведьму, сперва – когда был серой, беспомощной личинкой, потом – в странных и страшных снах, будоражащих сознание. И не могло быть ошибки – на краю поляны стояла Миральда. А рядом валялся отброшенный ею мешок, набитый травами.
– Я не люблю, когда в мой дом забираются непрошеные гости, – медленно сказала она, – даже если эти гости – дэйлор.
Вокруг белых пальцев заплясали веселые огоньки. Судя по всему, она собиралась атаковать – и атаковать серьезно, без всяких скидок.
– Мы не желали тебе зла! – крикнула на людском наречии Миртс.
Получилось как-то фальшиво. Особенно если брать в расчет то, как девушка относилась к людям.
– О, разумеется. Именно об этом мне рассказала твоя стрела.
Откуда-то издалека донеся приглушенный шепот Полуночного Волка:
– Надо уходить. Сейчас мы не сможем с ней тягаться… слишком сильна, тварь…
Ведьма выпрямилась, медленно развела руки в стороны, и с ее губ сорвались первые слова заклятия. Мгновения стремительно утекали.
Полуночный Волк вскочил на ноги, рванулся прочь с поляны. Миртс тоже метнулась в сторону, но чуть-чуть не успела: Шениор увидел, как с пальцев ведьмы сорвались почти незаметные, тончайшие нити, как, вспарывая с шипением воздух, потянулись к Миртс, двигающейся как-то уж слишком медленно… Шансы Лунного Цветка уйти из-под раскрывающейся магической атаки были ничтожны. Он набрал в легкие побольше воздуха, и…
– Миральда!!!
Смертоносные нити замерли в нерешительности, а потом одна за другой попадали на траву; Миртс шмыгнула в заросли и теперь оказалась недосягаема для заклинания. И время остановилось.
Шениор смотрел в зеленые человеческие глаза. О, в них еще сохранилась та толика тепла, которым ведьма согрела беспомощную личинку. А еще… В них было удивление – непомерное, почти безграничное.
– Откуда ты знаешь мое имя? – беззвучно прошептали побледневшие вдруг губы. Шениор даже не услышал это – почувствовал.
Она стояла совсем близко.
Шениор только успел краем глаза отметить, как исчез в зарослях Полуночный Волк, ловко перекатившись через плечо.
– Откуда ты меня знаешь? – повторила Миральда.
Она замерла в каких-нибудь десяти шагах, и Шениор был готов поклясться, что видит, как в глазах цвета мха дрожат слезы.
Прошло еще мгновение – долгое, тягучее, как мед. Ведьма подняла дрожащую руку, на кончиках пальцев плясали крошечные огоньки, готовые, словно гончие, наброситься на дичь.
И Шениор понял: если он сию же минуту не скажет ведьме, кто он такой, эта минута станет для него последней.
– Не надо! Миральда… – Одеревеневший язык не слушался. Ну почему, почему ему так сложно сказать простые, в общем-то, слова?!!
Рука дрогнула и чуть-чуть опустилась. Лицо ведьмы стало белым как мел.
– Это… это невозможно… Ты?!!
Сон. Его сон. Черные пронзительные глаза в прорезях листвы. Стрела, нацеленная в сердце… Предчувствие.
Не тратя на размышления ни единого мгновения, Шениор прыгнул вперед. Как учил Старший, вытянувшись в воздухе, подобно хищному гепарду.
До слуха донесся испуганный возглас откуда-то сбоку, из зарослей.
– Не-эт!!!
Что-то горячо укололо Шениора под ребро, и в следующий миг он врезался в Миральду, сбив ее с ног. Ведьма грубо спихнула его ставшее таким непослушным тело на землю: еще мгновение – на одно колено.
Ее руки – неестественно белые, тонкие, заплясали в воздухе, выписывая пламенеющие знаки.
Шениор перекатился на бок, попытался подняться, но не смог и растянулся на траве.
Потом… в живот словно затолкали полыхающий костер. Жуткая, едва переносимая боль поднялась волной вверх, к горлу, гася сознание.
– Бегите! – прохрипел он, надеясь, что его все-таки услышат. – Бегите!..
Две стрелы, посланные умелой рукой, вспыхнули в воздухе. В небе стремительно собирались черные тучи – и вспыхнула тонкая багровая петля.
– Бегите… – прошептал дэйлор, с ужасом глядя в небо.
Взвыл ветер – зло, мстительно. Швырнул в лицо горсть сорванных листьев.
Шениор закашлялся, сплюнул кровь и, скосив глаза, посмотрел на древко стрелы, торчащее из живота. Как-то отстраненно подумал о том, что говорил Старший о подобных ранах, и не вспомнил ничего утешительного для себя. С такими ранами, как правило, дэйлор отправлялись прямиком к духам предков; исключения если и были, то нечасто.
Чувствуя, как стремительно, вместе с кровью, его покидают силы, Шениор повернулся на бок и замер под хлещущими порывами холодного ветра.
Миральду он не видел, но знал, что она где-то совсем рядом. Протяни руку – и дотронешься. Только вот руки не желали слушаться своего хозяина…
Дэйлор улыбнулся. Все-таки он не дал ей умереть, этой простой человеческой женщине, когда-то спасшей его, маленького и беспомощного. Жаль, что теперь его самого ждут предки. Жаль, что так рано, когда столько дел не сделано и корона Дэйлорона по-прежнему в руках узурпатора…
Внезапно все стихло. Замолчал ветер, разошлись черные тучи и поплыли куда-то дальше проливаться дождем.
…Ее лицо. Бледное, испуганное. Ветер растрепал волосы, и теперь они серебристыми прядями рассыпались по плечам.
– Стрела предназначалась мне.
Шениор вздохнул. Боль туманила рассудок, а к ногам уже подкрадывался страшный холод.
Лицо ведьмы некрасиво сморщилось, губы задрожали. Слезы, так долго сдерживаемые, потекли по щекам. Несколько горячих капель попало на лоб дэйлор.
– Так это ты был той личинкой? Не молчи, ответь! Иначе… зачем тебе было ловить стрелу?!!
Ее трясло в ознобе.
– Почему ты молчишь? Не засыпай, смотри на меня! Только не засыпай…
Шениор улыбнулся ей – этой странной человеческой женщине. Тепло в ее глазах ласкало, успокаивая, заглушая боль.
Миральда прикусила губу – так, что под белой кромкой зуба показалась капля крови.
– Не засыпай, смотри на меня. Ты спас мне жизнь, мой бедный, потерянный малыш… Скажи, разве стоило уходить к своим, чтобы они же тебя и подстрелили? Разве не мог ты просто быть со мной, когда у меня во всем мире больше никого не осталось?..
Скрипнув зубами, он поднял непослушную руку и легко прикоснулся к ее мокрой щеке. Ведьма тихонько всхлипнула.
– Я не позволю тебе умереть.
И Шениор услышал сдавленные рыдания.
Над головой темнели тесно уложенные вязанки тонких веточек. В воздухе плавал незнакомый запах – острый, с кислинкой, от которого так и хотелось чихнуть.
Дэйлор и вправду чихнул. А потом удивился: боль ушла, исчезла бесследно. Он осторожно прикоснулся к тому месту, куда Миртс, сама того не желая, засадила стрелу, и обнаружил твердый бугорок на гладкой коже. Всего лишь маленький шрам, напоминание.
Но как же так? Смерть подобралась очень близко, Шениор даже чувствовал ее холодное дыхание… Может быть, он уже умер и скоро встретится с духами предков?
Плач утих.
Подумай, Шениор, разве не стоит тусклая череда твоих дней одного-единственного момента Истины? Или одного мига славы?
И дэйлор по-прежнему не знал, что ответить. Но за день выматывался настолько, что не оставалось сил спорить с мягким голосом; дэйлор засыпал, так и не успевая ничего ответить.
Но пришел день, когда застывший в хрустально-прозрачном воздухе покой разлетелся вдребезги, как уроненный на каменные ступени тонкий бокал.
* * *
– Старший хочет нас видеть.Миртс стояла в дверном проеме, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Черные косы отливали синевой в пятнах света, как оперение ворона. На губах – приветливая улыбка, но в глазах – двух блестящих кусочках черного агата – тревога.
Шениор торопливо дописывал дипломатическую речь, заданную Зуртахом. Отвлекся, кивнул девушке – и тут же ругнулся сквозь зубы: на гладкий пергамент с кончика пера прыгнула жирная клякса. Поняв, что работа безнадежно испорчена, дэйлор отложил перо и повернулся к Миртс.
– Нас? Вдвоем?
– Да.
Улыбка дрогнула, как водная гладь под легким касанием ветра. И исчезла, растворившись в тонких морщинках в углах рта.
– Пойдем. Он не любит ждать. Это должно быть что-то важное.
– Быть может, нам пора убираться отсюда? – попробовал пошутить Шениор, но осекся: тревога Миртс передалась и ему.
– Не думаю, – девушка тряхнула головой, – Старший бы никогда нас не выгнал.
Шениор проследовал за ней по уже знакомым и исхоженным коридорам. Невольно вспомнил, как заплутал в первый же день своего присутствия в Гнезде, как забрел на колодец памяти…
Задумавшись, он не заметил, как Миртс остановилась перед бархатными шторами, и налетел на нее сзади.
– Тьфу, Шениор! Не забывайся. Мы пришли к Старшему, веди себя подобающим образом! – зашикала девушка, поспешно одергивая курточку.
– Прости.
– И куда ты только смотришь!
– Прости.
Щекам стало жарко, и от этого Шениор смутился еще больше.
«Король не должен краснеть по пустякам… Король вообще не должен краснеть…»
В этот миг из-за штор раздался голос того, кто раньше был Норлом д'Эвери, благородным дэйлор, а теперь вот уже много лет как Старшим Гнезда.
– А, явились наконец. Проходите, проходите… Есть дурные новости, и я хочу обсудить их с вами.
Миртс вся подобралась, как пантера перед прыжком. Тревога снова замелькала в ее бездонных глазищах; Шениор тоже ощутил себя не в своей тарелке.
Старший ждал их, расхаживая из угла в угол, спрятав руки в широких рукавах черного кафтана. Его лицо при виде Миртс потеплело, но тут же снова стало маской невозмутимости.
– Старший.
Девушка преклонила одно колено. Шениор остался стоять, как и положено равному по рождению, только почтительно поклонился.
Вампир в два широких шага пересек покои и. взяв руки Миртс в свои, поднял ее.
– Во имя священной земли, Миртс, когда ты прекратишь это бесполезное и никому не нужное преклонение?
– Возможно, никогда, Учитель, – пробормотала девушка, разглядывая носки собственных башмаков, – я преклоняюсь перед тем, перед кем должна и желаю преклоняться…
На мгновение воцарилось молчание: Старший, казалось, пребывал в легкой растерянности. Но тут же улыбнулся, отпустил пальцы Миртс и повернулся к Шениору.
– Ваше Высочество… Настало время нам потолковать.
– Внимаю с почтением, – дэйлор кивнул, – что хочет поведать Старший?
Вампир потер пальцами подбородок. Провел ладонью по гладко причесанным волосам…
– Империя подтягивает войска к западным границам.
– Что?!! Ох, простите, простите меня… – Миртс даже зажала рот ладошкой, – но как же…
Старший пожал плечами.
– Эту весть мне передал отряд куниц, что отправился в дозор две луны назад. Еще ничего толком неизвестно, но люди зашевелились. Армия собирается подозрительно близко от Дэйлорона. Кроме как с дэйлор, им больше не с кем воевать в этих местах.
Миртс всплеснула руками:
– Но как же так, Учитель? Они и без того прогнали нас с заселенных земель, загнали в землю последнего убежища… Что им еще нужно, этим чудовищам?
– Я бы предположил, что золото и камни Дэйлорона. Но утверждать сейчас что-либо слишком рано… Собственно, я позвал вас сказать, что хочу снарядить небольшой отряд для разведки. И желательно, чтобы вы вдвоем тоже отправились туда. Для тебя, Шениор, это будет первым боевым испытанием. А ты, Миртс… Нет, этот поход – не искупление твоей давней вины, да и не было это провинностью… Ты достаточно опытна, чтобы присмотреть за нашим наследником Дома д'Амес.
Кровь ударила Шениору в голову. Неужели Старший полагает, что ему, взрослому дэйлор, нужна нянька в лице хрупкой девушки?
– Не торопись возражать, Шениор, – ухмыльнулся вампир, – то, что ты испытаешь во время первого похода, слишком отличается от того, что испытывал в Гнезде. Всякое может случиться. Порой поддержка друга – лучшая порука тому, что избежишь соединения с духами предков.
Затем он снова повернулся к Миртс:
– С вами пойдет еще и Полуночный Волк.
Девушка молча кивнула и с нескрываемым обожанием посмотрела на Старшего.
– А теперь, Шениор, ты можешь идти. Я еще кое-что хочу обсудить с Миртс как со старшей в отряде.
Ему ничего не оставалось, как коротко поклониться и выйти. Да, Миртс старше и опытней – с этим не поспоришь. Но Шениор уже поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы с ним считались…
Будучи не в силах преодолеть соблазн, дэйлор немного задержался у штор, надеясь услышать что-нибудь из подробностей грядущего похода. Тяжелый бархат здорово заглушал звуки, Шениор напрягал слух, насколько возможно, и, помимо инструкций, услышал…
То, что донеслось сквозь кроваво-красные волны штор, заставило дэйлор покрыться противным липким потом. Кое-как поборов в себе желание сорвать мягкую ткань, выхватить меч и рубить, рубить древнее Зло в крошево, Шениор рванулся вперед по коридору, ничего не видя перед собой.
«Великие Звезды! Да как он смеет?!! И как же Миртс?..»
Только добравшись до своей кельи, дэйлор перевел дух.
Бросившись на циновки, он глубоко задумался. Как же так? Быть может, Старший просто-напросто овладел разумом Миртс и девушка не ведает, что творит?..
Впрочем, одного воспоминания о серьезном, сосредоточенном лице молодой дэйлор хватило, чтобы отбросить эту мысль.
– Но не может же она согласиться на это по доброй воле? – пробормотал в пустоту Шениор. – Или все-таки может?..
Стены молчали. И память предков тоже молчала, словно то, что происходило под солнцем, впервые. Ответа на вопрос не было.
Шениор закрыл глаза. В ушах все еще стоял короткий разговор, который он самым бессовестным образом подслушал, затаившись у бархатной завесы.
– Учитель… Я долго думала… И решила, что мое место рядом с вами. Навсегда.
– Значит, ты согласна идти по моей дороге, Лунный Цветок? Согласна добровольно стать одной из n'tahe?
– Да. Я действительно хочу этого.
* * *
…На рассвете следующего утра они покинули Гнездо куниц. Первым шагал дэйлор средних лет, Полуночный Волк, за ним – Шениор. Миртс замыкала шествие.Они, как и положено куницам, не брали с собой ничего лишнего, ибо, как гласило одно из правил Гнезда, трава – моя постель, а дары священной земли – моя пища. Во время похода воин из Гнезда всегда найдет, где переночевать и чем поддержать силы. Только Миртс несла на плече маленький холщовый мешочек с целебными бальзамами.
Тропинка вилась меж каменных осколков горы, узкая, едва заметная. Все ниже и ниже, все дальше от Гнезда, ставшего для Шениора почти домом.
Когда они дошли до камня-портала, дэйлор все-таки не утерпел, оглянулся – издалека вход в Гнездо казался просто черным штрихом на теле горы. А там, где была небольшая площадка, и где Шениор тренировался дни напролет, в розовом свете восходящего солнца ему померещилась крошечная фигурка Старшего.
Шениор вздохнул и бросил быстрый взгляд на Миртс. Если бы не слышал, ни за что не поверил бы…
Полуночный Волк, присев на корточки, аккуратно расчистил камень портала от песчинок. На первый взгляд это был самый обычный осколок базальта, коих вокруг было предостаточно, но, приглядевшись внимательнее, Шениор увидел тонкие дорожки орнамента, крест-накрест пересекшие кроваво-красную поверхность. Наверняка те, кто понимал и чувствовал Силу, смогли пояснить значение этих рисунков…
– Пересечение Путей, – неохотно пояснила Миртс. И тут же добавила: – Больше не спрашивай. Я и сама не знаю… Высшая магия – не мой удел. Только и умею, что камнем портала воспользоваться.
И крепко сжала ладонь Шениора.
– Ну давайте. Чтоб нас друг от друга не раскидало.
Полуночный Волк молча кивнул и протянул руки Шениору и Миртс – так, что камень портала оказался как раз в центре.
Миртс закрыла глаза, сосредоточилась. На бледном лбу выступили мелкие бисеринки пота.
– Волк, помогай, – выдохнула девушка, – я вас двоих не утащу. Хоть и камень здесь, но все равно портал-то открывать надо.
Воин-куница, не говоря ни слова, тоже опустил веки.
Еще минута прошла в полном безмолвии.
А затем Шениор увидел, как в центре камня образовалась прореха в пространстве, с искрящимися синими краями. Стремительно расширяясь, она охватила лодыжки, затем поднялась до колен, до пояса… Не чувствуя под ногами земли, Шениор еще несколько мгновений повисел так, озираясь по сторонам и не глядя в нечто, куда проваливался их маленький отряд. А затем ослепительное сияние охватило его всего.
…Болота. Он снова был на болотах, это можно было понять, даже не открывая глаз. Запах сырой земли, промозглый холодок, пробегающий по коже, как же все это было знакомо. То, что он впервые ощутил, покинув кокон.
– Великолепно, – пробормотала Миртс, – мы уже вне Дэйлорона, как и обещал Старший. Два дня пути – и выйдем из лесу.
Полуночный Волк промолчал. Вообще у Шениора сложилось впечатление, что воин не отличался болтливостью. Миртс внимательно осмотрелась, коротко кивнула.
– Тогда вперед. Не будем медлить.
Они пошли дальше, на запад, огибая топи и продираясь сквозь колючки. Где-то высоко над зелеными кронами разгорался жаркий день, но под их сенью было сумрачно и прохладно.
Потом день угас, а они все шли и шли. Только когда звезды стали проглядывать сквозь прорези в зеленой вуали леса, решили сделать привал.
И тут Шениор с удивлением понял, насколько же он устал. Не лег, а буквально свалился прямо на траву, с наслаждением вытянул ноги. Откуда ни возьмись, подкралась дремота и принялась, как паук жертву, деловито опутывать сознание вязкой паутиной.
Полуночный Волк и Миртс как ни в чем не бывало хлопотали над маленьким костром, словно и не осталось за спиной много лиг болот.
Девушка время от времени бросала в сторону Шениора беспокойные взгляды, но молчала. А Шениор смотрел, смотрел на переплетение крон над головой, да так и не почувствовал, как провалился в мутную, тревожную дремоту.
– Шениор, – голос Миртс доносился откуда-то издалека, словно сквозь толстое шерстяное одеяло, – ты что, заснул, что ли? А поесть не хочешь? Шениор!
– Оставь его, малец устал.
Это оказался голос Полуночного Волка – низкий, глубокий. Голос зрелого мужчины. Было удивительно, что во главе отряда стояла все-таки Миртс…
– Но поесть-то ему надо, – возразила дэйлор, – завтра с рассветом пойдем дальше.
– Пусть отоспится, – пробасил Полуночный Волк, – оставим ему чем-нибудь позавтракать.
Это была последняя фраза, которую запомнил Шениор. Сон окончательно поглотил его, и, плавая где-то у самого донышка приятной тьмы, дэйлор снова ощутил мягкое, ласкающее тепло на лице…
– Шениор, просыпайся. Пора идти.
Он с трудом разлепил веки и увидел над собой улыбающееся лицо Миртс. Весело стукнулись друг о дружку костяные бусины в ее многочисленных косичках. За ее спиной маячил чеканный профиль Полуночного Волка.
– Ты вчера так быстро уснул, что ужина не дождался, – мягко продолжила девушка, – перекуси, и нам следует двигаться дальше.
Шениор резко сел на земле, потер ладонями лицо, а затем и поднялся на ноги. Сон освежил и придал бодрости, да еще и Полуночный Волк, не изменяя себе, в полном молчании вручил ему гладкий лист кэнто с куском жареного мяса и лепешку. Хлопнул по плечу и, так и не сказав ни слова, отошел; Шениор едва успел пробормотать слова благодарности.
– Ешь, ешь, – усмехнулась Миртс, – жабоглота, конечно, с кроликом не сравнить, но он вполне съедобен. – И тут же добавила: – Ты всю ночь звал какую-то Миральду. Это случаем не та женщина, что тебя выхаживала?
Шениор кивнул. И вспомнил… Да, сперва было странное тепло. Даже во сне он догадался, что это Поющее озеро подает ему знак. Но потом… Тепло и покой схлынули, и пришел кошмар, в котором он пытался помочь Миральде, но не мог.
…Женщина неторопливо разделась и вошла в ручей, вздрагивая и ежась от прикосновений ледяной воды. Было раннее утро; воздух звенел от птичьих трелей. Солнце только-только взошло, косо бросая на воду снопы лучей, искрящиеся тысячью золотистых бликов. Легкий ветер гулял в кронах деревьев, игриво трогая длинные, до пояса, серебристые локоны Миральды. Она огляделась по сторонам и, не видя поблизости ничего, что представляло бы собой опасность, погрузилась в воду по самую шею и начала мыть волосы.
Она была занята и потому не увидела, что неподалеку сквозь плетение ветвей на нее с ненавистью взирают черные глаза дэйлор.
Она пребывала далеко от мира сего, говоря с кем-то невидимым, но дорогим. Глаза цвета мха покраснели и наполнились слезами. Губы дрожали.
А сквозь зеленую мозаику листвы на нее пялился каленый наконечник стрелы.
Шениор крикнул, но его не услышали. Так всегда бывает в кошмарах – ты из кожи вон лезешь, пытаешься спасти себя или других. Но все без толку.
Свист стрелы.
Ключевая вода окрашивается кровью, и красные узоры смешиваются с золотистыми искрами солнечных бликов.
– Ей грозит опасность, – пробормотал Шениор, – я не хочу, чтобы с ней что-то случилось… Но ничего не могу поделать.
Миртс понимающе потрепала его по плечу.
– Не думай о плохом.
Дэйлор поймал на себе взгляд Полуночного Волка – задумчивый и настороженный. Но воин так ничего и не сказал.
* * *
Ближе к полудню они наткнулись на человеческое жилье. Это была маленькая хижина с плетеными стенами и дверью.Миртс покачала головой.
– Что за чушь. Это ведь не ночница – костей нет. И не упырь. И уж конечно же не зеркальник. Но что человек может делать так далеко в лесу?
Тут подал голос Полуночный Волк:
– Это ведьма, Лунный Цветок.
Шениор вздрогнул.
В душе зашевелилось червячком предчувствие. Но это был не голос Дэйлорона, нет…
Они подошли чуть ближе – теперь до убогого строения оставалось не больше, десяти шагов.
– Да, ведьма, – в голосе Полуночного Волка прибавилось уверенности, – доводилось мне переведаться с такими. Смотрите – над входом волчья челюсть и головы лягушек, компоненты защиты.
– Зачем это ей? – Шениор, не отрываясь, смотрел на хижину.
– Ты что, забыл? – Миртс хихикнули. – Люди могут творить волшбу, только имея под рукой компоненты Силы. Та Сила, что бушует в мире, им недоступна.
И, выразительно поглядев на воина, спросила:
– Ну что, подойдем еще ближе?
…Несомненно, хижина была обитаема, и хозяйка отлучилась по каким-то ведьминым делам. Шениор увидел в углу ложе из можжевеловых веток, застеленное мешковиной, расставленные вдоль стены глиняные горшочки с крышками – кривые и пузатые, скорее всего, ведьма лепила их сама, и получалось у нее из рук вон плохо. Под потолком были развешаны целые гирлянды из пучков сухих трав, птичьих перьев, лягушачьих лапок; они смешивались с гирляндами сушеных грибов и кистей дикого винограда. Пахло чем-то сладким, но неприятно, приторно.
Полуночный Волк хмыкнул, заглянул в некоторые горшочки, поморщился.
– Ну и ну.
– Что? – Миртс удивленно приподняла брови. Воин снова поморщился.
– Она насобирала ингредиентов для весьма мощных заклятий. Я бы сказал, для смерть несущих заклятий. Либо она кого-то очень боится и готовится обороняться, либо… Либо это черная ведьма, объявившая войну не народу Зла, но своему племени.
– Тебе известна людская магия? – не выдержал Шениор. И заслужил презрительный взгляд воина.
– Я сталкивался с этим.
Полуночный Волк еще раз оглядел убранство хижины.
– Ну что, идем дальше или дождемся ее?
– Идем, – Миртс пожала плечами, – зачем она нам? Оставим людские дела для людей.
Шениор покидал жилище ведьмы последним. Предчувствие не унималось, заманчиво щекоча в груди, заставляя сердце колотиться, как после быстрого бега.
«Прекрати. Глупец, с чего ты вообразил, что это – та самая женщина? Ты ведь не помнишь толком, чем она занималась. Была ли она ведьмой?»
И тут же подумал о сне, виденном в королевской темнице. Женщина, идущая по дороге, странные бусы, мешочки на поясе…
– Шениор! – шикнула Миртс. – Пойдем. Не стоит здесь…
Вероятно, она хотела сказать «задерживаться», но не успела.
– Ложись! – крик Полуночного Волка.
Взяла свое выучка куницы. Не раздумывая, Шениор резко бросил свое тело вниз, на землю; сверху что-то хлопнуло, пыхнуло жаром, но не сильно, даже не обожгло.
Миртс, как кошка, отскочила в сторону, выхватила стрелу. Шениор повернул голову и обомлел: на краю полянки стояла ведьма.
Все-таки вернулась до того, как они исчезли.
Свистнула пущенная Миртс стрела, но, не долетев двух шагов до женщины, ткнулась в невидимую преграду и беспомощно упала в траву.
Полуночный Волк тихо выругался.
А Шениор… Смотрел и не мог шевельнуться. Молодое, бледное лицо, седые волосы и глаза – теплого зеленого цвета, исполненные печали и непонятной тоски. Он видел ее не раз, эту ведьму, сперва – когда был серой, беспомощной личинкой, потом – в странных и страшных снах, будоражащих сознание. И не могло быть ошибки – на краю поляны стояла Миральда. А рядом валялся отброшенный ею мешок, набитый травами.
– Я не люблю, когда в мой дом забираются непрошеные гости, – медленно сказала она, – даже если эти гости – дэйлор.
Вокруг белых пальцев заплясали веселые огоньки. Судя по всему, она собиралась атаковать – и атаковать серьезно, без всяких скидок.
– Мы не желали тебе зла! – крикнула на людском наречии Миртс.
Получилось как-то фальшиво. Особенно если брать в расчет то, как девушка относилась к людям.
– О, разумеется. Именно об этом мне рассказала твоя стрела.
Откуда-то издалека донеся приглушенный шепот Полуночного Волка:
– Надо уходить. Сейчас мы не сможем с ней тягаться… слишком сильна, тварь…
Ведьма выпрямилась, медленно развела руки в стороны, и с ее губ сорвались первые слова заклятия. Мгновения стремительно утекали.
Полуночный Волк вскочил на ноги, рванулся прочь с поляны. Миртс тоже метнулась в сторону, но чуть-чуть не успела: Шениор увидел, как с пальцев ведьмы сорвались почти незаметные, тончайшие нити, как, вспарывая с шипением воздух, потянулись к Миртс, двигающейся как-то уж слишком медленно… Шансы Лунного Цветка уйти из-под раскрывающейся магической атаки были ничтожны. Он набрал в легкие побольше воздуха, и…
– Миральда!!!
Смертоносные нити замерли в нерешительности, а потом одна за другой попадали на траву; Миртс шмыгнула в заросли и теперь оказалась недосягаема для заклинания. И время остановилось.
Шениор смотрел в зеленые человеческие глаза. О, в них еще сохранилась та толика тепла, которым ведьма согрела беспомощную личинку. А еще… В них было удивление – непомерное, почти безграничное.
– Откуда ты знаешь мое имя? – беззвучно прошептали побледневшие вдруг губы. Шениор даже не услышал это – почувствовал.
Она стояла совсем близко.
Шениор только успел краем глаза отметить, как исчез в зарослях Полуночный Волк, ловко перекатившись через плечо.
– Откуда ты меня знаешь? – повторила Миральда.
Она замерла в каких-нибудь десяти шагах, и Шениор был готов поклясться, что видит, как в глазах цвета мха дрожат слезы.
Прошло еще мгновение – долгое, тягучее, как мед. Ведьма подняла дрожащую руку, на кончиках пальцев плясали крошечные огоньки, готовые, словно гончие, наброситься на дичь.
И Шениор понял: если он сию же минуту не скажет ведьме, кто он такой, эта минута станет для него последней.
– Не надо! Миральда… – Одеревеневший язык не слушался. Ну почему, почему ему так сложно сказать простые, в общем-то, слова?!!
Рука дрогнула и чуть-чуть опустилась. Лицо ведьмы стало белым как мел.
– Это… это невозможно… Ты?!!
Сон. Его сон. Черные пронзительные глаза в прорезях листвы. Стрела, нацеленная в сердце… Предчувствие.
Не тратя на размышления ни единого мгновения, Шениор прыгнул вперед. Как учил Старший, вытянувшись в воздухе, подобно хищному гепарду.
До слуха донесся испуганный возглас откуда-то сбоку, из зарослей.
– Не-эт!!!
Что-то горячо укололо Шениора под ребро, и в следующий миг он врезался в Миральду, сбив ее с ног. Ведьма грубо спихнула его ставшее таким непослушным тело на землю: еще мгновение – на одно колено.
Ее руки – неестественно белые, тонкие, заплясали в воздухе, выписывая пламенеющие знаки.
Шениор перекатился на бок, попытался подняться, но не смог и растянулся на траве.
Потом… в живот словно затолкали полыхающий костер. Жуткая, едва переносимая боль поднялась волной вверх, к горлу, гася сознание.
– Бегите! – прохрипел он, надеясь, что его все-таки услышат. – Бегите!..
Две стрелы, посланные умелой рукой, вспыхнули в воздухе. В небе стремительно собирались черные тучи – и вспыхнула тонкая багровая петля.
– Бегите… – прошептал дэйлор, с ужасом глядя в небо.
Взвыл ветер – зло, мстительно. Швырнул в лицо горсть сорванных листьев.
Шениор закашлялся, сплюнул кровь и, скосив глаза, посмотрел на древко стрелы, торчащее из живота. Как-то отстраненно подумал о том, что говорил Старший о подобных ранах, и не вспомнил ничего утешительного для себя. С такими ранами, как правило, дэйлор отправлялись прямиком к духам предков; исключения если и были, то нечасто.
Чувствуя, как стремительно, вместе с кровью, его покидают силы, Шениор повернулся на бок и замер под хлещущими порывами холодного ветра.
Миральду он не видел, но знал, что она где-то совсем рядом. Протяни руку – и дотронешься. Только вот руки не желали слушаться своего хозяина…
Дэйлор улыбнулся. Все-таки он не дал ей умереть, этой простой человеческой женщине, когда-то спасшей его, маленького и беспомощного. Жаль, что теперь его самого ждут предки. Жаль, что так рано, когда столько дел не сделано и корона Дэйлорона по-прежнему в руках узурпатора…
Внезапно все стихло. Замолчал ветер, разошлись черные тучи и поплыли куда-то дальше проливаться дождем.
…Ее лицо. Бледное, испуганное. Ветер растрепал волосы, и теперь они серебристыми прядями рассыпались по плечам.
– Стрела предназначалась мне.
Шениор вздохнул. Боль туманила рассудок, а к ногам уже подкрадывался страшный холод.
Лицо ведьмы некрасиво сморщилось, губы задрожали. Слезы, так долго сдерживаемые, потекли по щекам. Несколько горячих капель попало на лоб дэйлор.
– Так это ты был той личинкой? Не молчи, ответь! Иначе… зачем тебе было ловить стрелу?!!
Ее трясло в ознобе.
– Почему ты молчишь? Не засыпай, смотри на меня! Только не засыпай…
Шениор улыбнулся ей – этой странной человеческой женщине. Тепло в ее глазах ласкало, успокаивая, заглушая боль.
Миральда прикусила губу – так, что под белой кромкой зуба показалась капля крови.
– Не засыпай, смотри на меня. Ты спас мне жизнь, мой бедный, потерянный малыш… Скажи, разве стоило уходить к своим, чтобы они же тебя и подстрелили? Разве не мог ты просто быть со мной, когда у меня во всем мире больше никого не осталось?..
Скрипнув зубами, он поднял непослушную руку и легко прикоснулся к ее мокрой щеке. Ведьма тихонько всхлипнула.
– Я не позволю тебе умереть.
* * *
Холодная тьма отступала неохотно, до последнего цепляясь за обрывки сознания. Потом в глаза хлынул яркий свет, смывая остатки беспамятства.И Шениор услышал сдавленные рыдания.
Над головой темнели тесно уложенные вязанки тонких веточек. В воздухе плавал незнакомый запах – острый, с кислинкой, от которого так и хотелось чихнуть.
Дэйлор и вправду чихнул. А потом удивился: боль ушла, исчезла бесследно. Он осторожно прикоснулся к тому месту, куда Миртс, сама того не желая, засадила стрелу, и обнаружил твердый бугорок на гладкой коже. Всего лишь маленький шрам, напоминание.
Но как же так? Смерть подобралась очень близко, Шениор даже чувствовал ее холодное дыхание… Может быть, он уже умер и скоро встретится с духами предков?
Плач утих.