Страница:
[3]
Шпалера оказалась испорчена — единорога пересекал разрез, оставленный ударом клинка. Причем оставленный недавно… Что это на Тигара нашло? Воспылал вдруг нелюбовью к геральдическим животным?
— Да не туда смотришь! — нетерпеливо сказала Хлада, и ткнула пальцем: сюда, дескать, смотри.
Глазастая, однако… На тростниковом мате под нашими ногами были разбрызганы черные пятнышки. Я нагнулся, пощупал тростник рукой.
— Пошли! — торопила Хлада. — Записывал что-то, да чернила расплескал второпях!
Мы поспешили дальше. Поворот, спуск по небольшой, в десяток ступеней, лестнице, новый коридор, увешанный шпалерами и застеленный тростником, — и новые черные кляксы на полу, куда больше размером.
— Споткнулся, шлепнулся, чернила свои разлил, — сделала вывод Хлада. — У-у-у, борзописец поиметый! Своей рукой выпорю!
Я не стал нагибаться, но бросил пару быстрых взглядов на стены… И тут впереди раздался звук, на сей раз вполне отчетливый, хотя и с трудом определимый: не то кто-то подавился при еде, не то пытался заорать, когда на горле туго затянулась петля…
А секунду спустя из-за угла выскочил сам «поиметый борзописец», он же кандидат на телесные наказания в исполнении майфрау Сельми. Лицо белее снега, губы шевелятся беззвучно… Относительно членораздельные звуки раздались не сразу:
— Там… там… там…
— Что там? — спросил я, сурово нахмурив брови и тщательно скрывая свою радость от того факта, что мэтр отыскался живым и невредимым. — Что?! Шесть зарезанных жен сайэра Фиша ла-Рэ? Или батистовый…
Я не договорил, осекся. Бьерсард сильно и резко дернулся в руке. Потом еще раз и еще…
В центре обширного помещения завис человек.
Нет, не повешенный…
Он просто висел в воздухе, вернее, сиделна нем, скрестив под собой ноги, подобно кочевникам-йордлингам, привыкшим таким образом устраиваться на коврах, устилающих их шатры.
Руки человек сложил на груди, ладони сплел каким-то странным образом, — так, что пальцы весьма напоминали лучи взбесившихся морских звезд, изображенных в Каэр-ла-Рэ повсюду…
Одет он был только в широкие и короткие шелковые шаровары. Порядком заляпанные чем-то, надо сказать.
Возраст висящего определить было трудно — большую часть лица скрывала седая борода и спадающие нечесаные пряди волос, тоже седых.
Человек пребывал в полной неподвижности и словно не замечал меня.
Я откашлялся.
Никакой реакции.
— Мы тут энто… сай магик… — забормотал я, — мимо, сталбыть, ехамши… а у вас тут, значится, тишь стоит, прям как на погосте… ну и затревожились мы, сталбыть, ну как стряслось чего…
Внезапный порыв ветра ударил в лицо, а затем раздался Голос. Я не знаю, принадлежал ли он человеку, зависшему посреди комнаты, — губы бородача не шевелились. Громыхающие слова исходили словно бы отовсюду.
— И восстанут спящие, и связанный разорвет свои путы! И примут камень за сталь, а за сталь заплатят кровью! И двое, одинаковых лицом, погибнут лютой смертью!
Голос грохотал в моих ушах, он заполнял собою комнату; казалось, он выдавливал из нее воздух… Я не мог дышать, слова, подобно ядовитым семенам, проникали в мой мозг и прорастали там зловещими, сочащимися кровью, ростками.
Голос стих.
Человек в центре комнаты резко поднял голову — и в тот же миг страшный удар чего-то невидимого швырнул меня через комнату. Я врезался в дверь и вынес ее вместе с косяками в коридор…
Спас меня Бьерсард. Я держал топор перед собой, и он принял на себя основную тяжесть удара, нанесенного мне невидимым оружием мага. Лезвие багровело раскаленным металлом, медленно остывая.
Пошатываясь, я встал посреди кучи обломков, недавно бывших добротной дверной филенкой, и крикнул Тигару и Хладе:
— Бегом отсюда! Уносим ноги!
Мэтр в таком приказе не нуждался — и без него сломя голову несся по коридору.
За ним бежала Хлада, успевшая засунуть саблю в ножны за спиной.
А последним, как и положено командиру, отступал я, величаво и достойно, не унижаясь до стремительного бегства. Хотя, честно говоря, я бы унизился, послав куда подальше достоинство вкупе с величавостью, — но поясница навязчиво требовала покоя и отдыха, откликаясь болью на любое движение: не отошла, бедная, после моего короткого, но зрелищного полета…
Оглядываясь, я каждый раз видел мага, парившего в нескольких десятках шагов позади. Теперь он летел стоя: ноги вытянуты, руки свободно висят вдоль тела, ладонями вперед. Новых невидимых ударов седобородый не наносил и дистанцию между нами не сокращал: казалось, он попросту конвоирует незваных гостей к выходу из замка…
Но такой вариант был слишком хорош, чтобы я в него поверил. Обернулся в очередной раз и увидел: худощавую фигуру мага окружил серебристый неяркий свет. Свечение это пульсировало, разгораясь всё ярче… Хозяин наверняка готовил гостям еще какой-то поганый сюрприз. Я наддал, догоняя Тигара и Хладу; поясница крайне болезненно выразила свое возмущение, но я проигнорировал.
А потом последовала новая атака. Бьерсард, не прекращавший дергаться, рванулся так, словно твердо решил оторвать хозяину кисть руки. Огромным прыжком догнав Тигара и наемницу, я повалил обоих на пол, сам рухнул рядом. Очень вовремя — раздался громовой удар, замок ощутимо содрогнулся, над нами пролетел огромный мраморный вазон в сопровождении предметов и обломков меньшего размера.
Импровизированные снаряды пронеслись над нами и врезались в стену, вазон разлетелся на множество острых осколков…
Не мешкая, мы вскочили и рванули дальше. Поворот, за ним дверь на коротенькую каменную лестницу, ведущую из покоев на галерею… А над дверью нависало нечто вроде больших антресолей из резного дерева, подпертых двумя деревянными столбиками, тоже резными. Пропустив вперед своих спутников, я рубанул по одному столбу, по другому… Коли уж маг не жалеет свое жилище, лишь бы прихлопнуть незваных гостей, то и мне церемониться нечего. Антресоли со скрежетом начали рушиться, и я торопливо юркнул в дверь.
Поясница, похоже, сообразила: для претензий не время, — и вела себя прилично. Обогнав на лестнице Хладу и Тигара, я первым выскочил на галерею.
И первым увидел невероятное существо, страдавшее переизбытком конечностей…
Затем последовала короткая схватка с четверорукой тварью, и появление в чистом небе колоссальнейшей ледяной глыбы, и обрушившийся вниз водопад, в который она превратилась.
Но у Сеггера, очевидно, имелся в отношении меня некий иной план, разумению простых смертных не доступный. И плавать я не умел. Учиться было негде, да и ни к чему как-то… Хотя, конечно, в число семи рыцарских добродетелей до сих пор номинально входит умение переплыть реку в тяжеленном полном доспехе и с оружием, лишь придерживаясь за гриву верного боевого коня… Но пойди отыщи реку, переходя которую упомянутый верный конь замочит хотя бы брюхо.
В общем, плавал я как топор. Даже хуже топора — Бьерсард, например, несмотря на всю свою увесистость, в воде не тонет, остается на поверхности. Да и не очень-то помогла бы сейчас пресловутая рыцарская добродетель…
Вода, как и стоило ожидать, оказалась ледяная. Водоворот кружил и швырял меня по двору-чаше, лишь пару раз выкинув на поверхность и позволив торопливо глотнуть воздуха… Маг был безумен! Наверняка спятил в своих медитациях-левитациях! Для того, чтобы утопить нас, как шкодливых котят, он безрассудно тратил количество воды, достаточное для большой деревни на месяц, если не больше… Рачительные крестьяне, кстати, котят давно уже не топят, — тюкнут мотыгой, да и зарывают в землю.
Бешено бурлящие потоки потащили меня прямиком в водосток. Я пытался уцепиться за малейшие выбоины в камне, но нестерпимый холод скрючивал пальцы, они скользили и разжимались…
Когда струя протащила меня сквозь круглый проем, я попробовал зацепиться Бьерсардом за его край, но вновь не преуспел, и понесся дальше, в темноту… Какой длины труба ведет к акведуку? Интерес не праздный, очень бы не хотелось испортить воду, предназначенную для окрестных крестьян, тремя утопленниками, брезгливые люди ведь и пить не смогут…
Но прояснить животрепещущий вопрос не удалось. Хрусткий удар по голове, темнота расцвела яркой вспышкой… И всё исчезло.
Глава четвертая. Беседы при ясных звездах
Девушка шла, уходила, повернувшись ко мне спиной. Я не видел лица, но знал: это она, юная меченосная дева — босые ноги, разорванная туника, копна невесомых светлых волос…
И меч все тот же — полутораручник с окровавленным лезвием. Ладно хоть отрубленную голову, памятную мне по прошлой нашей встрече, девушка куда-то успела подевать…
Я спешил за ней, догонял, и никак не мог догнать. Тело вновь не ощущалось — некий бесплотный взгляд со стороны, но взгляд этот мог перемещаться в пространстве.
Куда и зачем шла дева, непонятно. Ни впереди, ни с боков ничего не было — темное непроглядное ничто. Не темная ночь, что-то скрывающая, но абсолютная пустота.
А затем я не увидел, почувствовал, — впереди что-то появилось… Вода… Много воды…
Странная река катилась из ниоткуда в никуда посреди пустоты — река без берегов. Деву препятствие не смутило, шла как шла, я подумал было, что сейчас она пойдет по водной глади, как посуху, но нет — погрузилась по щиколотку, потом по колено…
Затем она обернулась, и я увидел ее лицо и бездонные голубые глаза….
— Меня зовут Нейа, — сказала девушка. — Запомни, Хигарт: Нейа.
Помолчала и добавила другим, требовательным тоном:
— Очнись, Хигарт, очнись!
«Не уходи, Нейа…» — хотел попросить я, но тут дева, ставшая совсем уж призрачной, выдала мне пощечину. Хлесткую и более чем реальную. Затем вторую, по другой щеке.
— Достаточно! — остановил я Хладу, едва открыв глаза. Она уже примерялась выдать мне еще одну плюху. Видать, вошла во вкус.
Мерзко, мокро, холодно… И боль во всем теле. И темно… Ну и зачем я оклемался?
Ладно хоть вода схлынула… В круглый проем, находившийся теперь значительно выше нас, лился не бурлящий поток, всего лишь обычный дневной свет… Освещал центральную часть низкого, но достаточно обширного помещения, углы тонули во мраке. Мы находились как раз в углу.
Оказалось, что голова моя лежит на коленях у Хлады. Попытался приподняться — голову пронзила резкая боль. Видать, приложился не слабо…
Тихо зашипев, я все же сел, ощупывая многострадальную часть тела.
Хлада деловито сказала:
— Я осмотрела, нигде не пробита. Но шишка будет здоровенная, и кожу содрал… Ага, вон там, слева.
Это я и сам понял, когда пальцы наткнулись на здоровенную ссадину. М-да…
— Долго провалялся?
— Несколько минут…
— Тигар?
— Я здесь, — послышался из темноты голос мэтра.
— Целы?
— О-ох… Не спрашивайте…
Я осмотрелся, насколько позволяло скудное освещение. Очевидно, в прежние времена это был один из многочисленных подвалов замка, не имевший входа со двора. Позднее — после Катаклизма, очевидно — кто-то из предшественников Ларинтиона пробил отверстие, через которое мы сюда попали, подвел к нему каменный желоб водостока, и двумя глухими перегородками отделил подвал от прочих подземелий, дабы не затоплять все нижние ярусы при каждой перекачке воды. Очевидно, и земляной пол вымостили каменными плитами тогда же, — и вода, текущая в акведук, будет чище, и нет риска подмыть фундамент.
Однако каким путем ушел отсюда поток? Поиски не затянулись — в дальнем, неосвещенном углу имелось еще одно обширное отверстие, забранное частой решеткой с мощными прутьями. Иных выходов я не обнаружил.
Зато обнаружил двух четвероруких. По счастью, мертвых, лежащих у самой решетки в одинаковой позе: скорчившись, выгнув спину, прижав к груди все четыре руки. Никаких признаков насильственной смерти, никаких следов разложения… Совершенно свеженькие трупы. Ну и что бы это значило?
Преодолевая брезгливость, я рассек одному грудную клетку Бьерсардом. Легкие оказались полны воды…
Понятно. Неважно, таились ли они здесь, в подвале, или же их смыло откуда-то еще. Главное, что твари не только не умеют плавать, но и не способны даже на короткое время задержать дыхание. Ну-ну, очень ценное и полезное открытие… Теперь, если что, макну ящерообразную башку в бочку с водой, подержу несколько секунд, — и конец образине.
— Вы мечтали попасть в здешние подвалы, мэтр? — спросил я у Тигара. — Мечты имеют гнусное свойство сбываться.
— Я говорил не про эту дыру! — запротестовал летописец. — А про каземат, где сайэр Фиш производил свои мерзопакостные экзерциции!
— Еще ничего не закончилось, не теряйте надежды.
Не выпуская Бьерсард из рук, я поднялся по скользкому желобу водостока, выглянул наружу.
По двору топтались те же многорукие твари, все, как и первая, с мечами и кинжалами… Одна, две, три… Ого, пять голов… У одной я с удивлением разглядел на груди след, оставленный Бьерсардом, — края раны стянулись и не кровоточили. И существо вполне бодро шлепало по двору. Нет, точно надо топить в бочке…
Сверху доносилось мощное хлопанье крыльев, и наверняка не голубиных. По меньшей мере еще парочка этих пташек порхала над двором, хотя увидеть их из подвала я не смог. Но как минимум семь противников надо принимать в расчет.
Я спрыгнул назад. Стоило немного поразмыслить над создавшимся положением…
Хотя размышляй, не размышляй, — положение аховое. Конечно, та, первая тварь отнюдь не проявила себя умелым бойцом. Однако дело происходило на тесной галерее, где ей было толком не развернуться. Но в просторном дворе, да еще при возможности атаковать с воздуха и при умении очень быстро залечивать раны… Тут шансы милых зверюшек вырастают в разы.
А в подвал, где ни крыльями, ни двуручным мечом особо не помашешь, твари явно не рвались… Едва ли маг собирается вымаривать нас голодом, скорее, его существа просто блокируют выход, а их хозяин готовит для нас какую-то новую гадость. Дожидаться и проверять, какую именно, не хотелось.
— Идем на прорыв, — решил я. — Рубить только тех, кто преграждает путь. Не добивать, в долгие схватки не втягиваться. Быстро, пока не опомнились, бегите под арку и к фургону. Я прикрою спину.
Хлада молча обнажила кинжал и саблю.
— Они же нас изрубят! — взвизгнул Тигар.
— Можете остаться здесь. Думаю, что подыхать будете долго и мучительно.
С тяжким вздохом мэтр вытянул меч из ножен. Больно было смотреть, как неуклюже он это сделал. И держал, словно палкой собак отгонять собрался. Не знаю уж, прорежутся ли вновь в критический момент его боевые умения… Но надежнее рассчитывать на одну лишь Хладу.
— Выходим по моей команде, — сказал я, вновь поднявшись по водостоку, и выбирая момент, когда бродящие по двору твари окажутся подальше от отверстия. Хоть крохотное, но все-таки преимущество.
Выбрать не успел, за спиной прозвучал голос Хлады:
— У нас неприятности.
И тут же вновь взвизгнул Тигар.
Я обернулся. Сквозь решетку ползли клубы ядовито-зеленого не то дыма, не то тумана, казавшегося тяжелым и отчего-то твердым. Стелился над полом он невысоко, на уровне колена, но быстро заполнил подвал и уже подбирался к нашим ногам. Проверять, чем закончится прогулка в этом тумане, мог лишь самоубийца…
Да, проклятый колдун не собирался нас вымаривать… И инициативу предоставлять не собирался, — сотворил эту дрянь и отправил к нам. Сейчас, дескать, сами выскочим во двор, в гостеприимных объятия четвероруких меченосцев. А те не повторят ошибку своего товарища и рано или поздно насадят нас на мечи…
С этой оптимистичной мыслью я гаркнул:
— За мной!
И одним прыжком оказался во дворе.
Нашего появления поджидали несколько десятков тварей. Просто не показывались на глаза, устроившись наверху, на балюстраде, ограждавшей галерею. Но теперь ринулись вниз.
Воздух потемнел, наполненный крыльями, оскаленными пастями, направленной на нас смертоносной сталью. А те пятеро, что разгуливали по двору, усыпляя внимание, столпились у арки, преградили дорогу.
Я крутанул Бьерсард над головой, прекрасно понимая: здесь и сейчас наш поход во имя спасения мира завершится. Вопрос лишь в том, сколько четвероруких удастся отправить в Бездну Хаоса перед тем, как нас прикончат. Запаслись водичкой, называется…
— Вернемся в подвал? — крикнула Хлада, и мне едва удалось расслышать ее за шумом крыльев.
Нет уж, лучше умирать на свежем воздухе и убивая врагов… Но ответить наемнице я не успел. Вперед шагнул мэтр Тигар, шагнул безоружный, убрав меч в ножны. Вот только… он ли это был?
Нескладная фигура мэтра изменилась, вытянулась и раздалась в плечах, совершенно исчез животик. Семенящая походка сменилась поступью, подобающей хоть королю, — не шел, а шествовал, уверенно попирая ногами плиты двора.
Твари — и те, что стояли у арки, и те, что вились в воздухе — разом зашипели, словно изумились не меньше меня.
И тогда мэтр Тигар заговорил. Нет… начал вещать, разорви мою задницу псы Кронга!
То не была человеческая речь… Клянусь, ни одна людская глотка не способна исторгнуть такие рычащие, скрежещущие и шипящие звуки. Среди них проскальзывали лишь отдельные слова, относительно членораздельные, хоть и совершенно мне незнакомые: са-акхар, р-ро-унеш, фа-ониррм…
И с каждым звуком, слетавшим с губ Тигара, крылатые меченосцы теряли свою агрессивность. Клинки, направленные на нас, опускались. Твари — те, что вились в воздухе — тоже опускались, складывая крылья, но не приближались… Наоборот, отодвигались, жались к стенам.
Затем сталь зазвенела о камень — выпущенные из лап мечи и кинжалы падали к ногам существ. Еще пара «фраз» Тигара — и все четверорукие распростерлись ниц!
Их склоненные головы и шеи выглядели очень заманчиво, так и хотелось прогуляться по ним Бьерсардом, но я сдержался… Чуть позже с мэтром будет оч-чень серьезный разговор, но сейчас ему лучше не мешать.
Под конец Тигар выдал нечто вовсе уж невообразимое, и ящероголовые все как один поднялись — сначала на ноги, а затем и на крыло. Вновь раздался шум десятков крыльев, сливающийся в единый грохот.
Стая поднималась выше, выше, поравнялась с зубцами донжона…
— К фургону, — крикнул я, отрываясь от увлекательного зрелища. Надо использовать момент, если чешуйчатые милашки вдруг передумают, у них еще останутся немалые шансы.
Тигара пришлось потянуть за рукав, моей команды он не услышал. Стоял, недоуменно хлопал глазами, глядя на двор, усыпанный оружием. И словно бы сам не понимал, что только что сделал.
Прогрохотав сапогами под аркой, мы выскочили в первый двор.
Фургона там не оказалось. И ворота вновь были заперты.
Стоило, в общем-то, ожидать…
Но дыру в воротах наши противники залатать, естественно, не успели. Возможно, спятивший резидент мог сделать это магическим способом, и весьма быстро. Однако же не сделал, очень уж был занят: спешил нас утопить, или прикончить туманом, или, на худой конец, нашинковать двуручными мечами своих созданий… Несколько четвероруких, кстати, совсем недавно охраняли выход из замка — но и от них остались лишь брошенные у ворот мечи и кинжалы. Ай да Тигар! Даже этих зацепил своей вдохновенной речью…
Открывать засов времени не было, и Хлада первой протиснулась в дыру, крикнула:
— Все чисто!
За ней последовал Тигар, последним покинул Каэр-ла-Рэ я. Да уж, веселым оказалось историческое местечко…
Как тут же выяснилось, в словах наемницы «Все чисто!» смысл был заложен куда более всеобъемлющий, чем я поначалу подумал. Снаружи не оказалось ни наших лошадей, ни фургона, ни мага Гаэлариха. Чище некуда…
Пришлось отступить от замка в пешем строю. Ладно хоть маг-резидент ничем себя больше не проявлял. Наверное, горевал по своим упорхнувшим питомцам…
Бежать под гору было легко, и очень скоро мы оказались под сенью падубов… Фургон стоял за первым же поворотом аллеи. Гаэларих сидел на козлах с демонстративно спокойным и невозмутимым видом, держа в руках поводья наших верховых лошадей.
— Надеюсь, экскурсия получилась удачная и познавательная? — полюбопытствовал он. — Нашли комнату с зарезанными женами, мэтр Тигар?
Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. И лишь потом сообщил магу, что я думаю о нашей экскурсии, о сообществе магов, терпящем в своих рядах откровенных психов, а также об отдельных представителях упомянутого сообщества, не моргнув глазом позволяющих убивать своих спутников и компаньонов во славу дурацких параграфов дурацкого Кодекса.
— Спасибо за исчерпывающее, хоть и излишне эмоциональное мнение, майгер Хигарт. Однако, если в ближайших окрестностях больше нет объектов, вызывающих у вас исторический интерес, я посоветовал бы поспешить. Дело в том, что я пару минут назад, едва ваша экскурсия завершилась, замкнул вокруг замка Кольцо Энгелрада. Кстати сказать, не нарушив при этом ни единого пункта Кодекса. А сейчас чувствую, что кто-то очень настойчиво пытается Кольцо взломать.
Вскакивая в седло, наемница проворчала:
— Мэтр магистр, чтоб вам не сказать попроще: уносим ноги, пока задницу не оторвали?
И она пришпорила своего неказистого конька.
Погоню на хвосте вроде бы не притащили… По крайней мере Гаэларих утверждал, что магическими способами нас никто не выслеживал. А для собак-ищеек и для людей, обладающих талантом следопыта, он, дескать, сотворил на развилках пути несколько ложных следов.
Однако же, когда распрягали фургон, мэтр магистр обратился ко мне:
— Давайте вернемся немного назад, понаблюдаем за дорогой.
Понятно… решил поговорить без посторонних ушей. Мы развернули коней, и, проехав немного назад, стреножили их, а сами поднялись на склон холма… Ничего и никого подозрительного на дороге не оказалось.
— Все тихо, — подтвердил маг, усаживаясь на траву. — Во всяком случае, я никакой непосредственной угрозы не ощущаю.
— А тогда, перед тем как мы вошли в замок? Тоже не ощутили? — спросил я куда более резко, чем собирался.
— Да, не ощутил, — очень спокойно ответил маг. — Я уже говорил вам, что не всемогущ. А теперь расскажите, что именно с вами произошло, попробуем вместе разобраться.
И я рассказал. В лишние подробности не вдавался, в основном сосредоточившись на действиях мага-резидента.
Гаэларих сел, подтянул ноги, обхватил колени руками…
— Ну, кое-что становится понятным, хотя выводы, которые можно сделать, мне очень не нравятся.
— Не поделитесь?
— Не поделюсь, — отрезал Гаэларих.
— Та-ак… И в чем причина, позвольте узнать?
— Причина проста: это внутреннее дело Братства магов. Вы, Хигарт, полезли туда, куда лезть не следовало. И вам, как выражается дражайшая майфрау Сельми, едва не оторвали задницу. В следующий раз оторвут. Никто из магов не любит, когда в их дела суют нос чужаки.
Вот так… Знай свой шесток, Хигарт. Твое дело — махать топором, прорубая дорогу сквозь толпы врагов. А в магические дела не суйся…
— Однако, мэтр магистр, когда четырехрукие и крылатые плоды ваших тайных и деликатных магических дел, не терпящих вмешательства посторонних, норовят меня выпотрошить, — дело все-таки и меня касается, не находите?
— Если делом Ларинтиона займется Инквизиция, а она им непременно займется, — уверен, что вы никогда больше не встретитесь ни с ним, ни с зачарованными им созданиями… Кстати, как вам удалось от них отбиться? Вы так толком и не рассказали, а стая, насколько я мог видеть, улетала немаленькая.
Вопрос был задан небрежно, словно между прочим, но отчего-то мне показалось: именно ради этого вопроса маг затеял поездку сюда, на холм.
— Красивый закат сегодня, — сказал я. — Тишь, безветрие… Благодать.
Раз у вас свои тайны, у меня будут свои.
Маг хмыкнул. Помолчал. Хмыкнул еще раз и произнес с видимой неохотой:
— Если коротко, то вывод такой: судя по вашим словам, в момент нашего приезда Ларинтион находился в состоянии Черной Медитации. Ее практикуют самые фанатичные и самые безрассудные адепты ордена Тоа-Дан. Черная Медитация — одна из причин, по которой на этот орден Инквизиция смотрит очень и очень косо.
Шпалера оказалась испорчена — единорога пересекал разрез, оставленный ударом клинка. Причем оставленный недавно… Что это на Тигара нашло? Воспылал вдруг нелюбовью к геральдическим животным?
— Да не туда смотришь! — нетерпеливо сказала Хлада, и ткнула пальцем: сюда, дескать, смотри.
Глазастая, однако… На тростниковом мате под нашими ногами были разбрызганы черные пятнышки. Я нагнулся, пощупал тростник рукой.
— Пошли! — торопила Хлада. — Записывал что-то, да чернила расплескал второпях!
Мы поспешили дальше. Поворот, спуск по небольшой, в десяток ступеней, лестнице, новый коридор, увешанный шпалерами и застеленный тростником, — и новые черные кляксы на полу, куда больше размером.
— Споткнулся, шлепнулся, чернила свои разлил, — сделала вывод Хлада. — У-у-у, борзописец поиметый! Своей рукой выпорю!
Я не стал нагибаться, но бросил пару быстрых взглядов на стены… И тут впереди раздался звук, на сей раз вполне отчетливый, хотя и с трудом определимый: не то кто-то подавился при еде, не то пытался заорать, когда на горле туго затянулась петля…
А секунду спустя из-за угла выскочил сам «поиметый борзописец», он же кандидат на телесные наказания в исполнении майфрау Сельми. Лицо белее снега, губы шевелятся беззвучно… Относительно членораздельные звуки раздались не сразу:
— Там… там… там…
— Что там? — спросил я, сурово нахмурив брови и тщательно скрывая свою радость от того факта, что мэтр отыскался живым и невредимым. — Что?! Шесть зарезанных жен сайэра Фиша ла-Рэ? Или батистовый…
Я не договорил, осекся. Бьерсард сильно и резко дернулся в руке. Потом еще раз и еще…
* * *
Наверное, здесь когда-то располагалась замковая часовня… Но сейчас дела в ней творились отнюдь не боголюбивые.В центре обширного помещения завис человек.
Нет, не повешенный…
Он просто висел в воздухе, вернее, сиделна нем, скрестив под собой ноги, подобно кочевникам-йордлингам, привыкшим таким образом устраиваться на коврах, устилающих их шатры.
Руки человек сложил на груди, ладони сплел каким-то странным образом, — так, что пальцы весьма напоминали лучи взбесившихся морских звезд, изображенных в Каэр-ла-Рэ повсюду…
Одет он был только в широкие и короткие шелковые шаровары. Порядком заляпанные чем-то, надо сказать.
Возраст висящего определить было трудно — большую часть лица скрывала седая борода и спадающие нечесаные пряди волос, тоже седых.
Человек пребывал в полной неподвижности и словно не замечал меня.
Я откашлялся.
Никакой реакции.
— Мы тут энто… сай магик… — забормотал я, — мимо, сталбыть, ехамши… а у вас тут, значится, тишь стоит, прям как на погосте… ну и затревожились мы, сталбыть, ну как стряслось чего…
Внезапный порыв ветра ударил в лицо, а затем раздался Голос. Я не знаю, принадлежал ли он человеку, зависшему посреди комнаты, — губы бородача не шевелились. Громыхающие слова исходили словно бы отовсюду.
— И восстанут спящие, и связанный разорвет свои путы! И примут камень за сталь, а за сталь заплатят кровью! И двое, одинаковых лицом, погибнут лютой смертью!
Голос грохотал в моих ушах, он заполнял собою комнату; казалось, он выдавливал из нее воздух… Я не мог дышать, слова, подобно ядовитым семенам, проникали в мой мозг и прорастали там зловещими, сочащимися кровью, ростками.
Голос стих.
Человек в центре комнаты резко поднял голову — и в тот же миг страшный удар чего-то невидимого швырнул меня через комнату. Я врезался в дверь и вынес ее вместе с косяками в коридор…
Спас меня Бьерсард. Я держал топор перед собой, и он принял на себя основную тяжесть удара, нанесенного мне невидимым оружием мага. Лезвие багровело раскаленным металлом, медленно остывая.
Пошатываясь, я встал посреди кучи обломков, недавно бывших добротной дверной филенкой, и крикнул Тигару и Хладе:
— Бегом отсюда! Уносим ноги!
Мэтр в таком приказе не нуждался — и без него сломя голову несся по коридору.
* * *
Итак, мы приступили к исполнению моего хитроумного замысла — принялись уносить ноги. Первым мчался Тигар — нелепо наклонив вперед свою огромную лысую голову, словно таран, готовый вышибить любую дверь и сокрушить любую каменную кладку.За ним бежала Хлада, успевшая засунуть саблю в ножны за спиной.
А последним, как и положено командиру, отступал я, величаво и достойно, не унижаясь до стремительного бегства. Хотя, честно говоря, я бы унизился, послав куда подальше достоинство вкупе с величавостью, — но поясница навязчиво требовала покоя и отдыха, откликаясь болью на любое движение: не отошла, бедная, после моего короткого, но зрелищного полета…
Оглядываясь, я каждый раз видел мага, парившего в нескольких десятках шагов позади. Теперь он летел стоя: ноги вытянуты, руки свободно висят вдоль тела, ладонями вперед. Новых невидимых ударов седобородый не наносил и дистанцию между нами не сокращал: казалось, он попросту конвоирует незваных гостей к выходу из замка…
Но такой вариант был слишком хорош, чтобы я в него поверил. Обернулся в очередной раз и увидел: худощавую фигуру мага окружил серебристый неяркий свет. Свечение это пульсировало, разгораясь всё ярче… Хозяин наверняка готовил гостям еще какой-то поганый сюрприз. Я наддал, догоняя Тигара и Хладу; поясница крайне болезненно выразила свое возмущение, но я проигнорировал.
А потом последовала новая атака. Бьерсард, не прекращавший дергаться, рванулся так, словно твердо решил оторвать хозяину кисть руки. Огромным прыжком догнав Тигара и наемницу, я повалил обоих на пол, сам рухнул рядом. Очень вовремя — раздался громовой удар, замок ощутимо содрогнулся, над нами пролетел огромный мраморный вазон в сопровождении предметов и обломков меньшего размера.
Импровизированные снаряды пронеслись над нами и врезались в стену, вазон разлетелся на множество острых осколков…
Не мешкая, мы вскочили и рванули дальше. Поворот, за ним дверь на коротенькую каменную лестницу, ведущую из покоев на галерею… А над дверью нависало нечто вроде больших антресолей из резного дерева, подпертых двумя деревянными столбиками, тоже резными. Пропустив вперед своих спутников, я рубанул по одному столбу, по другому… Коли уж маг не жалеет свое жилище, лишь бы прихлопнуть незваных гостей, то и мне церемониться нечего. Антресоли со скрежетом начали рушиться, и я торопливо юркнул в дверь.
Поясница, похоже, сообразила: для претензий не время, — и вела себя прилично. Обогнав на лестнице Хладу и Тигара, я первым выскочил на галерею.
И первым увидел невероятное существо, страдавшее переизбытком конечностей…
Затем последовала короткая схватка с четверорукой тварью, и появление в чистом небе колоссальнейшей ледяной глыбы, и обрушившийся вниз водопад, в который она превратилась.
* * *
Если бы Пресветлый Сеггер зачем-то вдруг пожелал, чтобы его непутевое чадо по имени Хигарт вело водный образ жизни, то наверняка снабдил бы рекомого Хигарта плавниками, жабрами и рыбьим хвостом. Или на худой конец наградил бы умением плавать, — что ему, Всемогущему, стоит…Но у Сеггера, очевидно, имелся в отношении меня некий иной план, разумению простых смертных не доступный. И плавать я не умел. Учиться было негде, да и ни к чему как-то… Хотя, конечно, в число семи рыцарских добродетелей до сих пор номинально входит умение переплыть реку в тяжеленном полном доспехе и с оружием, лишь придерживаясь за гриву верного боевого коня… Но пойди отыщи реку, переходя которую упомянутый верный конь замочит хотя бы брюхо.
В общем, плавал я как топор. Даже хуже топора — Бьерсард, например, несмотря на всю свою увесистость, в воде не тонет, остается на поверхности. Да и не очень-то помогла бы сейчас пресловутая рыцарская добродетель…
Вода, как и стоило ожидать, оказалась ледяная. Водоворот кружил и швырял меня по двору-чаше, лишь пару раз выкинув на поверхность и позволив торопливо глотнуть воздуха… Маг был безумен! Наверняка спятил в своих медитациях-левитациях! Для того, чтобы утопить нас, как шкодливых котят, он безрассудно тратил количество воды, достаточное для большой деревни на месяц, если не больше… Рачительные крестьяне, кстати, котят давно уже не топят, — тюкнут мотыгой, да и зарывают в землю.
Бешено бурлящие потоки потащили меня прямиком в водосток. Я пытался уцепиться за малейшие выбоины в камне, но нестерпимый холод скрючивал пальцы, они скользили и разжимались…
Когда струя протащила меня сквозь круглый проем, я попробовал зацепиться Бьерсардом за его край, но вновь не преуспел, и понесся дальше, в темноту… Какой длины труба ведет к акведуку? Интерес не праздный, очень бы не хотелось испортить воду, предназначенную для окрестных крестьян, тремя утопленниками, брезгливые люди ведь и пить не смогут…
Но прояснить животрепещущий вопрос не удалось. Хрусткий удар по голове, темнота расцвела яркой вспышкой… И всё исчезло.
Глава четвертая. Беседы при ясных звездах
Коли же сын покусится тайно на имение отца своего, пусть тот воздаст своеручно, понеже кровь его и плоть его; но не усердствует пусть сверх меры, дабы не видели при ударах подмышек его, а воздаст по вине.
Кодекс Элердана, VII век д. п. Л.
Девушка шла, уходила, повернувшись ко мне спиной. Я не видел лица, но знал: это она, юная меченосная дева — босые ноги, разорванная туника, копна невесомых светлых волос…
И меч все тот же — полутораручник с окровавленным лезвием. Ладно хоть отрубленную голову, памятную мне по прошлой нашей встрече, девушка куда-то успела подевать…
Я спешил за ней, догонял, и никак не мог догнать. Тело вновь не ощущалось — некий бесплотный взгляд со стороны, но взгляд этот мог перемещаться в пространстве.
Куда и зачем шла дева, непонятно. Ни впереди, ни с боков ничего не было — темное непроглядное ничто. Не темная ночь, что-то скрывающая, но абсолютная пустота.
А затем я не увидел, почувствовал, — впереди что-то появилось… Вода… Много воды…
Странная река катилась из ниоткуда в никуда посреди пустоты — река без берегов. Деву препятствие не смутило, шла как шла, я подумал было, что сейчас она пойдет по водной глади, как посуху, но нет — погрузилась по щиколотку, потом по колено…
Затем она обернулась, и я увидел ее лицо и бездонные голубые глаза….
— Меня зовут Нейа, — сказала девушка. — Запомни, Хигарт: Нейа.
Помолчала и добавила другим, требовательным тоном:
— Очнись, Хигарт, очнись!
* * *
— Очнись, Хигарт, очнись! — настойчиво требовала Нейа, исчезая, тая в туманной дымке. Голос ее изменился, стал куда более низким, грубым, встревоженным.«Не уходи, Нейа…» — хотел попросить я, но тут дева, ставшая совсем уж призрачной, выдала мне пощечину. Хлесткую и более чем реальную. Затем вторую, по другой щеке.
— Достаточно! — остановил я Хладу, едва открыв глаза. Она уже примерялась выдать мне еще одну плюху. Видать, вошла во вкус.
Мерзко, мокро, холодно… И боль во всем теле. И темно… Ну и зачем я оклемался?
Ладно хоть вода схлынула… В круглый проем, находившийся теперь значительно выше нас, лился не бурлящий поток, всего лишь обычный дневной свет… Освещал центральную часть низкого, но достаточно обширного помещения, углы тонули во мраке. Мы находились как раз в углу.
Оказалось, что голова моя лежит на коленях у Хлады. Попытался приподняться — голову пронзила резкая боль. Видать, приложился не слабо…
Тихо зашипев, я все же сел, ощупывая многострадальную часть тела.
Хлада деловито сказала:
— Я осмотрела, нигде не пробита. Но шишка будет здоровенная, и кожу содрал… Ага, вон там, слева.
Это я и сам понял, когда пальцы наткнулись на здоровенную ссадину. М-да…
— Долго провалялся?
— Несколько минут…
— Тигар?
— Я здесь, — послышался из темноты голос мэтра.
— Целы?
— О-ох… Не спрашивайте…
Я осмотрелся, насколько позволяло скудное освещение. Очевидно, в прежние времена это был один из многочисленных подвалов замка, не имевший входа со двора. Позднее — после Катаклизма, очевидно — кто-то из предшественников Ларинтиона пробил отверстие, через которое мы сюда попали, подвел к нему каменный желоб водостока, и двумя глухими перегородками отделил подвал от прочих подземелий, дабы не затоплять все нижние ярусы при каждой перекачке воды. Очевидно, и земляной пол вымостили каменными плитами тогда же, — и вода, текущая в акведук, будет чище, и нет риска подмыть фундамент.
Однако каким путем ушел отсюда поток? Поиски не затянулись — в дальнем, неосвещенном углу имелось еще одно обширное отверстие, забранное частой решеткой с мощными прутьями. Иных выходов я не обнаружил.
Зато обнаружил двух четвероруких. По счастью, мертвых, лежащих у самой решетки в одинаковой позе: скорчившись, выгнув спину, прижав к груди все четыре руки. Никаких признаков насильственной смерти, никаких следов разложения… Совершенно свеженькие трупы. Ну и что бы это значило?
Преодолевая брезгливость, я рассек одному грудную клетку Бьерсардом. Легкие оказались полны воды…
Понятно. Неважно, таились ли они здесь, в подвале, или же их смыло откуда-то еще. Главное, что твари не только не умеют плавать, но и не способны даже на короткое время задержать дыхание. Ну-ну, очень ценное и полезное открытие… Теперь, если что, макну ящерообразную башку в бочку с водой, подержу несколько секунд, — и конец образине.
— Вы мечтали попасть в здешние подвалы, мэтр? — спросил я у Тигара. — Мечты имеют гнусное свойство сбываться.
— Я говорил не про эту дыру! — запротестовал летописец. — А про каземат, где сайэр Фиш производил свои мерзопакостные экзерциции!
— Еще ничего не закончилось, не теряйте надежды.
Не выпуская Бьерсард из рук, я поднялся по скользкому желобу водостока, выглянул наружу.
По двору топтались те же многорукие твари, все, как и первая, с мечами и кинжалами… Одна, две, три… Ого, пять голов… У одной я с удивлением разглядел на груди след, оставленный Бьерсардом, — края раны стянулись и не кровоточили. И существо вполне бодро шлепало по двору. Нет, точно надо топить в бочке…
Сверху доносилось мощное хлопанье крыльев, и наверняка не голубиных. По меньшей мере еще парочка этих пташек порхала над двором, хотя увидеть их из подвала я не смог. Но как минимум семь противников надо принимать в расчет.
Я спрыгнул назад. Стоило немного поразмыслить над создавшимся положением…
Хотя размышляй, не размышляй, — положение аховое. Конечно, та, первая тварь отнюдь не проявила себя умелым бойцом. Однако дело происходило на тесной галерее, где ей было толком не развернуться. Но в просторном дворе, да еще при возможности атаковать с воздуха и при умении очень быстро залечивать раны… Тут шансы милых зверюшек вырастают в разы.
А в подвал, где ни крыльями, ни двуручным мечом особо не помашешь, твари явно не рвались… Едва ли маг собирается вымаривать нас голодом, скорее, его существа просто блокируют выход, а их хозяин готовит для нас какую-то новую гадость. Дожидаться и проверять, какую именно, не хотелось.
— Идем на прорыв, — решил я. — Рубить только тех, кто преграждает путь. Не добивать, в долгие схватки не втягиваться. Быстро, пока не опомнились, бегите под арку и к фургону. Я прикрою спину.
Хлада молча обнажила кинжал и саблю.
— Они же нас изрубят! — взвизгнул Тигар.
— Можете остаться здесь. Думаю, что подыхать будете долго и мучительно.
С тяжким вздохом мэтр вытянул меч из ножен. Больно было смотреть, как неуклюже он это сделал. И держал, словно палкой собак отгонять собрался. Не знаю уж, прорежутся ли вновь в критический момент его боевые умения… Но надежнее рассчитывать на одну лишь Хладу.
— Выходим по моей команде, — сказал я, вновь поднявшись по водостоку, и выбирая момент, когда бродящие по двору твари окажутся подальше от отверстия. Хоть крохотное, но все-таки преимущество.
Выбрать не успел, за спиной прозвучал голос Хлады:
— У нас неприятности.
И тут же вновь взвизгнул Тигар.
Я обернулся. Сквозь решетку ползли клубы ядовито-зеленого не то дыма, не то тумана, казавшегося тяжелым и отчего-то твердым. Стелился над полом он невысоко, на уровне колена, но быстро заполнил подвал и уже подбирался к нашим ногам. Проверять, чем закончится прогулка в этом тумане, мог лишь самоубийца…
Да, проклятый колдун не собирался нас вымаривать… И инициативу предоставлять не собирался, — сотворил эту дрянь и отправил к нам. Сейчас, дескать, сами выскочим во двор, в гостеприимных объятия четвероруких меченосцев. А те не повторят ошибку своего товарища и рано или поздно насадят нас на мечи…
С этой оптимистичной мыслью я гаркнул:
— За мной!
И одним прыжком оказался во дворе.
* * *
Пять? Семь? Как бы не так…Нашего появления поджидали несколько десятков тварей. Просто не показывались на глаза, устроившись наверху, на балюстраде, ограждавшей галерею. Но теперь ринулись вниз.
Воздух потемнел, наполненный крыльями, оскаленными пастями, направленной на нас смертоносной сталью. А те пятеро, что разгуливали по двору, усыпляя внимание, столпились у арки, преградили дорогу.
Я крутанул Бьерсард над головой, прекрасно понимая: здесь и сейчас наш поход во имя спасения мира завершится. Вопрос лишь в том, сколько четвероруких удастся отправить в Бездну Хаоса перед тем, как нас прикончат. Запаслись водичкой, называется…
— Вернемся в подвал? — крикнула Хлада, и мне едва удалось расслышать ее за шумом крыльев.
Нет уж, лучше умирать на свежем воздухе и убивая врагов… Но ответить наемнице я не успел. Вперед шагнул мэтр Тигар, шагнул безоружный, убрав меч в ножны. Вот только… он ли это был?
Нескладная фигура мэтра изменилась, вытянулась и раздалась в плечах, совершенно исчез животик. Семенящая походка сменилась поступью, подобающей хоть королю, — не шел, а шествовал, уверенно попирая ногами плиты двора.
Твари — и те, что стояли у арки, и те, что вились в воздухе — разом зашипели, словно изумились не меньше меня.
И тогда мэтр Тигар заговорил. Нет… начал вещать, разорви мою задницу псы Кронга!
То не была человеческая речь… Клянусь, ни одна людская глотка не способна исторгнуть такие рычащие, скрежещущие и шипящие звуки. Среди них проскальзывали лишь отдельные слова, относительно членораздельные, хоть и совершенно мне незнакомые: са-акхар, р-ро-унеш, фа-ониррм…
И с каждым звуком, слетавшим с губ Тигара, крылатые меченосцы теряли свою агрессивность. Клинки, направленные на нас, опускались. Твари — те, что вились в воздухе — тоже опускались, складывая крылья, но не приближались… Наоборот, отодвигались, жались к стенам.
Затем сталь зазвенела о камень — выпущенные из лап мечи и кинжалы падали к ногам существ. Еще пара «фраз» Тигара — и все четверорукие распростерлись ниц!
Их склоненные головы и шеи выглядели очень заманчиво, так и хотелось прогуляться по ним Бьерсардом, но я сдержался… Чуть позже с мэтром будет оч-чень серьезный разговор, но сейчас ему лучше не мешать.
Под конец Тигар выдал нечто вовсе уж невообразимое, и ящероголовые все как один поднялись — сначала на ноги, а затем и на крыло. Вновь раздался шум десятков крыльев, сливающийся в единый грохот.
Стая поднималась выше, выше, поравнялась с зубцами донжона…
— К фургону, — крикнул я, отрываясь от увлекательного зрелища. Надо использовать момент, если чешуйчатые милашки вдруг передумают, у них еще останутся немалые шансы.
Тигара пришлось потянуть за рукав, моей команды он не услышал. Стоял, недоуменно хлопал глазами, глядя на двор, усыпанный оружием. И словно бы сам не понимал, что только что сделал.
Прогрохотав сапогами под аркой, мы выскочили в первый двор.
Фургона там не оказалось. И ворота вновь были заперты.
Стоило, в общем-то, ожидать…
Но дыру в воротах наши противники залатать, естественно, не успели. Возможно, спятивший резидент мог сделать это магическим способом, и весьма быстро. Однако же не сделал, очень уж был занят: спешил нас утопить, или прикончить туманом, или, на худой конец, нашинковать двуручными мечами своих созданий… Несколько четвероруких, кстати, совсем недавно охраняли выход из замка — но и от них остались лишь брошенные у ворот мечи и кинжалы. Ай да Тигар! Даже этих зацепил своей вдохновенной речью…
Открывать засов времени не было, и Хлада первой протиснулась в дыру, крикнула:
— Все чисто!
За ней последовал Тигар, последним покинул Каэр-ла-Рэ я. Да уж, веселым оказалось историческое местечко…
Как тут же выяснилось, в словах наемницы «Все чисто!» смысл был заложен куда более всеобъемлющий, чем я поначалу подумал. Снаружи не оказалось ни наших лошадей, ни фургона, ни мага Гаэлариха. Чище некуда…
Пришлось отступить от замка в пешем строю. Ладно хоть маг-резидент ничем себя больше не проявлял. Наверное, горевал по своим упорхнувшим питомцам…
Бежать под гору было легко, и очень скоро мы оказались под сенью падубов… Фургон стоял за первым же поворотом аллеи. Гаэларих сидел на козлах с демонстративно спокойным и невозмутимым видом, держа в руках поводья наших верховых лошадей.
— Надеюсь, экскурсия получилась удачная и познавательная? — полюбопытствовал он. — Нашли комнату с зарезанными женами, мэтр Тигар?
Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. И лишь потом сообщил магу, что я думаю о нашей экскурсии, о сообществе магов, терпящем в своих рядах откровенных психов, а также об отдельных представителях упомянутого сообщества, не моргнув глазом позволяющих убивать своих спутников и компаньонов во славу дурацких параграфов дурацкого Кодекса.
— Спасибо за исчерпывающее, хоть и излишне эмоциональное мнение, майгер Хигарт. Однако, если в ближайших окрестностях больше нет объектов, вызывающих у вас исторический интерес, я посоветовал бы поспешить. Дело в том, что я пару минут назад, едва ваша экскурсия завершилась, замкнул вокруг замка Кольцо Энгелрада. Кстати сказать, не нарушив при этом ни единого пункта Кодекса. А сейчас чувствую, что кто-то очень настойчиво пытается Кольцо взломать.
Вскакивая в седло, наемница проворчала:
— Мэтр магистр, чтоб вам не сказать попроще: уносим ноги, пока задницу не оторвали?
И она пришпорила своего неказистого конька.
* * *
До лагеря мы добрались под вечер.Погоню на хвосте вроде бы не притащили… По крайней мере Гаэларих утверждал, что магическими способами нас никто не выслеживал. А для собак-ищеек и для людей, обладающих талантом следопыта, он, дескать, сотворил на развилках пути несколько ложных следов.
Однако же, когда распрягали фургон, мэтр магистр обратился ко мне:
— Давайте вернемся немного назад, понаблюдаем за дорогой.
Понятно… решил поговорить без посторонних ушей. Мы развернули коней, и, проехав немного назад, стреножили их, а сами поднялись на склон холма… Ничего и никого подозрительного на дороге не оказалось.
— Все тихо, — подтвердил маг, усаживаясь на траву. — Во всяком случае, я никакой непосредственной угрозы не ощущаю.
— А тогда, перед тем как мы вошли в замок? Тоже не ощутили? — спросил я куда более резко, чем собирался.
— Да, не ощутил, — очень спокойно ответил маг. — Я уже говорил вам, что не всемогущ. А теперь расскажите, что именно с вами произошло, попробуем вместе разобраться.
И я рассказал. В лишние подробности не вдавался, в основном сосредоточившись на действиях мага-резидента.
Гаэларих сел, подтянул ноги, обхватил колени руками…
— Ну, кое-что становится понятным, хотя выводы, которые можно сделать, мне очень не нравятся.
— Не поделитесь?
— Не поделюсь, — отрезал Гаэларих.
— Та-ак… И в чем причина, позвольте узнать?
— Причина проста: это внутреннее дело Братства магов. Вы, Хигарт, полезли туда, куда лезть не следовало. И вам, как выражается дражайшая майфрау Сельми, едва не оторвали задницу. В следующий раз оторвут. Никто из магов не любит, когда в их дела суют нос чужаки.
Вот так… Знай свой шесток, Хигарт. Твое дело — махать топором, прорубая дорогу сквозь толпы врагов. А в магические дела не суйся…
— Однако, мэтр магистр, когда четырехрукие и крылатые плоды ваших тайных и деликатных магических дел, не терпящих вмешательства посторонних, норовят меня выпотрошить, — дело все-таки и меня касается, не находите?
— Если делом Ларинтиона займется Инквизиция, а она им непременно займется, — уверен, что вы никогда больше не встретитесь ни с ним, ни с зачарованными им созданиями… Кстати, как вам удалось от них отбиться? Вы так толком и не рассказали, а стая, насколько я мог видеть, улетала немаленькая.
Вопрос был задан небрежно, словно между прочим, но отчего-то мне показалось: именно ради этого вопроса маг затеял поездку сюда, на холм.
— Красивый закат сегодня, — сказал я. — Тишь, безветрие… Благодать.
Раз у вас свои тайны, у меня будут свои.
Маг хмыкнул. Помолчал. Хмыкнул еще раз и произнес с видимой неохотой:
— Если коротко, то вывод такой: судя по вашим словам, в момент нашего приезда Ларинтион находился в состоянии Черной Медитации. Ее практикуют самые фанатичные и самые безрассудные адепты ордена Тоа-Дан. Черная Медитация — одна из причин, по которой на этот орден Инквизиция смотрит очень и очень косо.