Страница:
— Афилей сообразил, что к чему? — спросил Гаэларих. — Я подозревал, что он не так прост, как кажется…
— Нет, — столь же коротко ответил я. И медленно-медленно начал огибать стол.
— Вы не могли разобраться, что самоцвет — не Навершие, — убежденно сказал Гаэларих.
— А что он такое? — спросил я без всякого интереса.
— Магический артефакт, созданный магами Исхара. Вернее, воссозданный… Когда-то такая система уже работала — откачивала излишки воды из Зейнарских озер в Восточный Уорлог. В Катаклизме самоцвет разрушился, вызвав появление плато. Исхар постепенно начало подтоплять… Вот и все. А теперь, Хигарт, остановитесь, где стоите. Прежде чем вы сделаете следующий шаг, надлежит определиться с дальнейшими нашими отношениями.
Я остановился. Не для того, чтобы определяться — и без того все для себя решил. Но поговорить стоит. В руке магистр держал небольшой жезл, похожий на тот, каким поджарил черношлемника в Альхенгарде. Похожий, да не совсем, — кристалл на вершине другого цвета и формы. Наверняка магическое оружие непрямого действия. От срабатывания которого, например, у меня под ногами разверзнется пропасть в пару лиг глубиной, да тут же и схлопнется. Или произойдет еще что-нибудь столь же приятное.
Так что отчего бы и не поговорить… Если магистр отвлечется, ослабит бдительность, — хорошо. Нет — хуже не станет.
— Присаживайтесь, Хигарт. В ногах, как вы любите выражаться, правды нет.
— Постою, — хмуро ответил я.
Хотя с удовольствием не то что сел бы — улегся бы на пол. Но боялся, что встать сил не хватит.
— Для начала объясните, как вы здесь оказались, — сказал маг. — Не люблю непонятностей… По моим расчетам, до встречи с епископом у вас и тени подозрения мелькнуть не должно было.
— Лучше надо рассчитывать. Подозрения у меня появились еще в Каэр-ла-Рэ.
Еще интересный момент: ни единого прямого, направленного на меня заклинания Ларинтион не применил. Словно знал, что не сработает. От кого бы?
Да и внешность у хозяина Каэр-ла-Рэ была архилюбопытная: испятнанные шаровары, голый торс, борода и патлы, совершенно скрывающие лицо…
Кстати, когда мы искали Тигара, наемница ошиблась — не мэтр расплескал чернила возле разрубленного гобелена. Да и не чернила то были… Не разъедают никакие чернила тростниковые маты наподобие кислоты. А вот кровь некоторых магических созданий весьма-таки едкая… И чуть дальше, где крови выплеснулось побольше, на стене обнаружился след от острия не то пики, не то алебарды…
В замке произошла схватка. Незадолго до нашего появления. Но кто с кем дрался?
Мэтр магистр в свое время обсуждать загадки Каэр-ла-Рэ отказался, сославшись на тайны Братства. А у меня после долгих размышлений появилось навязчивое подозрение: мы имели дело не с хозяином! Не с Ларинтионом! С убившим его посторонним магом! Снаружи не было никаких следов штурма, но для крылатых созданий нет нужды проламывать ворота тараном.
Но Гаэлариха я ни в чем не заподозрил… Однако загадки Каэр-ла-Рэ занозой сидели в мозгу. И в своем послании я задал епископу два вопроса. Попросил описать внешность Ларинтиона и сообщить, кто из магов занимался боевыми животными с весьма характерной внешностью, крылатыми и четверорукими.
И сегодня утром я узнал:
Ларинтион был очень маленького роста, почти карлик.
Четверорукими занимался Гаэларих.
И многое стало понятно… Даже заляпанные шаровары — кровью, чем же еще — коротенькие, чуть ниже колена. Даже бесформенная мантия, которую весь поход не снимал Гаэларих, хотя зачем она на болотах? Чтобы грязерухи издалека видели: приближается к ним не кто-то, а магистр славного Братства магов? Он просто боялся, что я опознаю его по фигуре…
Многого я не знал. Понятия не имел, чем занимался Гаэларих в помещении, стены которого изрекали пророчества… Пытался что-то узнать? Или подчинить чужие артефакты? Впролне возможно, наверняка ведь притащил ледяную глыбу, использовав аппаратуру Ларинтиона… И наверняка в резне, накануне учиненной в замке его пташками, сам мэтр магистр не участвовал, не мог он надолго отлучиться, не рискуя, что отсутствие обнаружится…
Всего этого я не знал.
Да и не собирался узнавать.
Я всего лишь собирался убить Гаэлариха.
— Исключительно из-за Тигара. Подозревал, что среди его узников найдется кто-то, понимающий толк в магии. Хотел выяснить, кто он и на что способен. И устроить ему побег.
— Вы не поняли… Вообще все… — я повел рукой вокруг себя широким жестом. И увидел, как тут же дернулся жезл мага. Бдительности магистр не потерял.
— Зачем? — Гаэларих оказался на ногах, и голос его зазвучал гораздо громче. — А кому вы собираетесь вручить Молот? Гаптору? Кооту? Неужели вы не понимаете, что им ни к чему спасать мир?! Хоть как-то его изменять? Они и сейчас живут очень неплохо… Разве такое место занимала Церковь в нашей жизни до Катаклизма? Разве владетельные сайэры и короли во всем зависели от воли иерархов? Семь столетий мы жили без Инквизиции, и ее возродил Гаптор. Для борьбы с Темными, разумеется. Много вы видели демонов Темной Стороны, горящих на кострах? Магические ордена и братства ничем не лучше. Чем занимались маги до Катаклизма? Едва ли вы помните, но, думаю, слышали достаточно рассказов, чтобы знать… Чародеи предсказывали погоду, вызывали небольшие дожди, отгоняли суховеи, лечили скотину и выполняли сотни других, столь же обычных и повседневных дел. Так было. А сейчас? Сжигают города и испепеляют армии, а самое главное, — дают людям воду, требуя взамен все, что захотят. Разве откажутся они от порожденной Катаклизмом магии кристаллов, столь увеличившей их силу? Разве захотят вернуться к прежнему положению дел? Да, им нужен Молот. Но лишь для того, чтобы спрятать его понадежнее.
— А вы собираетесь спасти мир… — полуутвердительно сказал я. — В одиночку.
— Да! Именно я! Потому что знаю, как! Спасу, как бы и кто бы ни мешал этому! И смету всех, стоящих на моем пути! Решайте, Хигарт: вы со мной или против меня? Спасаете мир или защищаете банду кровососов, тянущих из него последние соки? Решайте здесь и сейчас!
Наверное, он в чем-то был прав… Я давно заметил, что нет людей, чье понимание мира и происходящих в нем событий полностью не соответствовало бы действительности. И в чистоту намерений Гаэлариха я верил… Да вот только идеалист, убивающий во имя свой светлой идеи, куда страшнее разбойника, убивающего ради корысти, тот хоть может однажды решить, что награбил достаточно. А Гаэларих не успокоится, пока все дружными колоннами не устремятся к счастью, каким он его себе представляет… Деревня м?гану только начало, разминка. И крови прольется столько, что даже представить трудно. Потому что, вот беда, путь к счастью все представляют по-разному…
А еще — я никогда не прощу ему Хладу, близнецов, Калрэйна и Тигара. Даже Мооруна не прощу.
Я шагнул вперед, поднимая топор. К сожалению, не так стремительно, как хотел бы. Маг тут же ударил заклинанием.
Более того, пока я выбирался из-под обломков, Гаэларих не попытался как-то меня добить… Стоял все там же, у единственной уцелевшей стены, подняв руку с жезлом. Заклинаний не творил… Обессилел, убивая м?гану?
Выяснять и разбираться я не стал. Устремился к нему, вновь занес топор… Хотя «устремился» — слишком сильно сказано. Подковылял, так точнее…
Маг ничем не мешал мне. Но когда он оказался на расстоянии удара, с высоко поднятого над головой жезла сорвалась зеленая молния, протянулась к Бьерсарду. И я почувствовал, что не могу шевельнуть топором. Напряг все оставшиеся силы и вновь не смог…
Молния, треща и разбрасывая искры, соединяла два оружия — мое и мага. И за треском я с трудом разобрал слова Гаэлариха:
— Епископ Хильдис далеко не дурак. Он сделал так, что я не могу причинить вам серьезный вред не только прямым заклинанием, но и вообще любым. Иначе я не стал бы возиться с освобождением узника Тигара и с походом к Сердцу Уорлога… Однако у меня было достаточно времени, чтобы присмотреться к вашему оружию, Хигарт, и найти заклинание, позволяющее взять его под контроль. Вы сейчас сами перережете себе глотку, собственным топором.
Бьерсард медленно-медленно двинулся к моей шее. Я попытался помешать, но не смог. Попытался разомкнуть пальцы, выпустить рукоять, — и тоже не смог. Как глупо…
Навалился на рукоять всем телом, надавил так, что покраснело в глазах… Топор перестал приближаться. И двинулся в сторону Гаэлариха.
И вот тогда я впервые увидел неуверенность в его глазах… Он выкрикнул заклинание, и в тоне мне послышалась нотка отчаяния… А может, просто очень хотелось ее услышать.
Однако топор вновь пополз к моему горлу, и остановить его мне не хватало сил…
Хлада… Тигар… Близнецы… Калрэйн… Старый вождь… Не хотелось спешить, но очень скоро мы встретимся.
И мы встретились.
Наверное, случилась короткая галлюцинация… Неудивительно, когда до предела измотанный человек оказывается на пороге смерти…
Но они были здесь, рядом, за спиной. Я не отводил взгляд от мага, но самым краешком глаза увидел, как на рукоять Бьерсарда легла смуглая рука Хлады. И изящная кисть Калрэйна с узкими длинными пальцами. И короткопалая ладошка Тигара. И еще две руки — одинаковые, в одинаковых перчатках лучников…
Топор остановился и пополз к Гаэлариху. Очень медленно, но неудержимо.
Маг дрогнул. Еще боролся, но уже не верил в победу. Я увидел, как он бросил быстрый взгляд назад… Если Гаэларих ударится в бегство, мне его попросту не догнать.
Что-то — я не успел рассмотреть, что именно — ударило в руку мага, сжимавшую жезл. Молния исчезла.
И в тот же момент Бьерсард рванулся вперед. Голова Гаэлариха упала. А тело осталось стоять… Кровавые фонтаны хлестали из перерубленных артерий, высоко, выше поднятой руки — ее пришпилил к ритуальному щиту, висящему на стене, короткий арбалетный болт.
Затем на землю упал Бъерсард. Затем я. За спиной слышался топот копыт, но повернуть голову сил не было.
Соскочивший с коня человек нагнулся надо мной, и я узнал неровно сросшийся шрам, уродующий щеку, и черную повязку на глазу…
— Я ведь говорил, что помогу, чем смогу, — сказал командор. — А мужчины рода Эррери всегда выполняют обещания.
Ответить я не смог. Провалился в беспамятство.
— Вы отлично стреляете из арбалета, командор… — сделал я комплимент. — Да еще с коня, на скаку…
После нашей встречи прошло десять дней. Но в седло я смог сесть только вчера, силы возвращались очень медленно. Однако сел, и сейчас мы покидали Уорлог.
— С одним глазом уже не то, совсем не то… — печально вздохнул Эррери. — Вот раньше…
Он изобразил легкий поклон в мою сторону, и отчеканил, словно представлялся впервые:
— Роты конных арбалетчиков восьмой «серебряной» пулы императорской легкой кавалерии ротмайстер Эррери!
Помолчал, скорбно прибавил:
— В Халланском походе стал пулмайстером, и почти сразу оберпулмайстером… Да только и пулой, и гран-пулой недолго командовал… Нечем стало командовать…
— А что с лигистами разошлись? — спросил я после паузы.
— Невмоготу стало… Эрладийцов всех разогнали, даже полукровок днем с огнем не найти… Так Аргелах неделю назад новый курс объявил: каменщики во всем виноваты! Не сами по себе, понятно, а в черном сговоре с эрладийцами…
— Да чем же они провинились, каменщики?
— Ну как же… Власть над миром захватить мечтают, ложи подпольные организуют, знаки придумывают тайные, собрания секретные созывают… На манер эрладийцов, в общем. Амулеты вредоносные и болезнетворные при строительстве в стены замуровывают, когда по заказу патриотов отечества работают… Да, чуть не забыл: младенцев истинной веры похищают для богомерзких ритуалов. Кровь их невинную в раствор подмешивают, чтобы кладка крепче лежала.
В последнее время мои познания о причинах истинного патриотизма весьма расширились… И я уверенно предположил:
— Бургомистр Аргелах не поделил какие-то деньги с цехом каменщиков?
— Вроде того… — кивнул Эррери. — Сидел у себя в ратуше, на бумагу пялился, старшинами каменщиков присланную, последними словами ругался… И в вдруг осенило его свыше: да ведь их печать цеховая чем-то знак Хаалы напоминает! Ну прямо словно сам Пресветлый Сеггер на ухо шепнул… И началось…
— А вы?
— А у меня дед был каменщиком. И когда его оскорбляют, я немного зверею… — произнес командор, пародируя мои слова, сказанные в борделе. Вернее, в бастионе ревнителей отечества и веры.
Я оглянулся на вьючную лошадь, с трудом переставлявшую ноги под тяжестью Навершия Молота, — весило оно гораздо больше, чем можно было решить по его размерам. Спасение мира дело нужное, кто бы спорил. Может быть, даже более полезное, чем защита веры и родины…
Но сложное, неопробованное… Неплохо бы потренироваться перед столь масштабной затеей. Так сказать, набить руку. На отдельно взятом городке Вальгеро, например.
И я решительно заявил:
— Теперь рассказывайте с подробностями, командор. А то я слишком многого не знаю… Как, например, в Вальгеро вообще появился этот Аргелах? Ведь он, как я понял, не из местных. И как вы-то умудрились оказаться у него под началом?
— Долгая история… — вздохнул Эррери. — Очень долгая и запутанная… С чего начать?
— Начните с самого начала, командор… С того, как вы прикрывали мою спину за Халланом.
конец первой книги
январь-февраль 2008
— Нет, — столь же коротко ответил я. И медленно-медленно начал огибать стол.
— Вы не могли разобраться, что самоцвет — не Навершие, — убежденно сказал Гаэларих.
— А что он такое? — спросил я без всякого интереса.
— Магический артефакт, созданный магами Исхара. Вернее, воссозданный… Когда-то такая система уже работала — откачивала излишки воды из Зейнарских озер в Восточный Уорлог. В Катаклизме самоцвет разрушился, вызвав появление плато. Исхар постепенно начало подтоплять… Вот и все. А теперь, Хигарт, остановитесь, где стоите. Прежде чем вы сделаете следующий шаг, надлежит определиться с дальнейшими нашими отношениями.
Я остановился. Не для того, чтобы определяться — и без того все для себя решил. Но поговорить стоит. В руке магистр держал небольшой жезл, похожий на тот, каким поджарил черношлемника в Альхенгарде. Похожий, да не совсем, — кристалл на вершине другого цвета и формы. Наверняка магическое оружие непрямого действия. От срабатывания которого, например, у меня под ногами разверзнется пропасть в пару лиг глубиной, да тут же и схлопнется. Или произойдет еще что-нибудь столь же приятное.
Так что отчего бы и не поговорить… Если магистр отвлечется, ослабит бдительность, — хорошо. Нет — хуже не станет.
— Присаживайтесь, Хигарт. В ногах, как вы любите выражаться, правды нет.
— Постою, — хмуро ответил я.
Хотя с удовольствием не то что сел бы — улегся бы на пол. Но боялся, что встать сил не хватит.
— Для начала объясните, как вы здесь оказались, — сказал маг. — Не люблю непонятностей… По моим расчетам, до встречи с епископом у вас и тени подозрения мелькнуть не должно было.
— Лучше надо рассчитывать. Подозрения у меня появились еще в Каэр-ла-Рэ.
* * *
И я объяснил Гаэлариху, что подозревал не конкретно его, — просто не мог взять в толк поведение Ларинтиона. Совершенно нелогично: сначала позволил нам пробить ворота, войти, набрать воды… И лишь потом занялся незваными гостями. Причем занялся странно: «воздушный кулак», метание магическим способом подвернувшихся предметов, льдина… К чему все это? Коли под рукой была чуть ли не сотня крылатых созданий. Которые, кстати, вели себя совсем не так, как на Сердце Уорлога — вяло, заторможено… Сейчас я был уверен, что к фургону мы пробились бы и без помощи Тигара. Помахали бы недолго клинками и обратили бы в бегство четвероруких.Еще интересный момент: ни единого прямого, направленного на меня заклинания Ларинтион не применил. Словно знал, что не сработает. От кого бы?
Да и внешность у хозяина Каэр-ла-Рэ была архилюбопытная: испятнанные шаровары, голый торс, борода и патлы, совершенно скрывающие лицо…
Кстати, когда мы искали Тигара, наемница ошиблась — не мэтр расплескал чернила возле разрубленного гобелена. Да и не чернила то были… Не разъедают никакие чернила тростниковые маты наподобие кислоты. А вот кровь некоторых магических созданий весьма-таки едкая… И чуть дальше, где крови выплеснулось побольше, на стене обнаружился след от острия не то пики, не то алебарды…
В замке произошла схватка. Незадолго до нашего появления. Но кто с кем дрался?
Мэтр магистр в свое время обсуждать загадки Каэр-ла-Рэ отказался, сославшись на тайны Братства. А у меня после долгих размышлений появилось навязчивое подозрение: мы имели дело не с хозяином! Не с Ларинтионом! С убившим его посторонним магом! Снаружи не было никаких следов штурма, но для крылатых созданий нет нужды проламывать ворота тараном.
Но Гаэлариха я ни в чем не заподозрил… Однако загадки Каэр-ла-Рэ занозой сидели в мозгу. И в своем послании я задал епископу два вопроса. Попросил описать внешность Ларинтиона и сообщить, кто из магов занимался боевыми животными с весьма характерной внешностью, крылатыми и четверорукими.
И сегодня утром я узнал:
Ларинтион был очень маленького роста, почти карлик.
Четверорукими занимался Гаэларих.
И многое стало понятно… Даже заляпанные шаровары — кровью, чем же еще — коротенькие, чуть ниже колена. Даже бесформенная мантия, которую весь поход не снимал Гаэларих, хотя зачем она на болотах? Чтобы грязерухи издалека видели: приближается к ним не кто-то, а магистр славного Братства магов? Он просто боялся, что я опознаю его по фигуре…
Многого я не знал. Понятия не имел, чем занимался Гаэларих в помещении, стены которого изрекали пророчества… Пытался что-то узнать? Или подчинить чужие артефакты? Впролне возможно, наверняка ведь притащил ледяную глыбу, использовав аппаратуру Ларинтиона… И наверняка в резне, накануне учиненной в замке его пташками, сам мэтр магистр не участвовал, не мог он надолго отлучиться, не рискуя, что отсутствие обнаружится…
Всего этого я не знал.
Да и не собирался узнавать.
Я всего лишь собирался убить Гаэлариха.
* * *
— Зачем вы это сделали? — негромко спросил я.— Исключительно из-за Тигара. Подозревал, что среди его узников найдется кто-то, понимающий толк в магии. Хотел выяснить, кто он и на что способен. И устроить ему побег.
— Вы не поняли… Вообще все… — я повел рукой вокруг себя широким жестом. И увидел, как тут же дернулся жезл мага. Бдительности магистр не потерял.
— Зачем? — Гаэларих оказался на ногах, и голос его зазвучал гораздо громче. — А кому вы собираетесь вручить Молот? Гаптору? Кооту? Неужели вы не понимаете, что им ни к чему спасать мир?! Хоть как-то его изменять? Они и сейчас живут очень неплохо… Разве такое место занимала Церковь в нашей жизни до Катаклизма? Разве владетельные сайэры и короли во всем зависели от воли иерархов? Семь столетий мы жили без Инквизиции, и ее возродил Гаптор. Для борьбы с Темными, разумеется. Много вы видели демонов Темной Стороны, горящих на кострах? Магические ордена и братства ничем не лучше. Чем занимались маги до Катаклизма? Едва ли вы помните, но, думаю, слышали достаточно рассказов, чтобы знать… Чародеи предсказывали погоду, вызывали небольшие дожди, отгоняли суховеи, лечили скотину и выполняли сотни других, столь же обычных и повседневных дел. Так было. А сейчас? Сжигают города и испепеляют армии, а самое главное, — дают людям воду, требуя взамен все, что захотят. Разве откажутся они от порожденной Катаклизмом магии кристаллов, столь увеличившей их силу? Разве захотят вернуться к прежнему положению дел? Да, им нужен Молот. Но лишь для того, чтобы спрятать его понадежнее.
— А вы собираетесь спасти мир… — полуутвердительно сказал я. — В одиночку.
— Да! Именно я! Потому что знаю, как! Спасу, как бы и кто бы ни мешал этому! И смету всех, стоящих на моем пути! Решайте, Хигарт: вы со мной или против меня? Спасаете мир или защищаете банду кровососов, тянущих из него последние соки? Решайте здесь и сейчас!
Наверное, он в чем-то был прав… Я давно заметил, что нет людей, чье понимание мира и происходящих в нем событий полностью не соответствовало бы действительности. И в чистоту намерений Гаэлариха я верил… Да вот только идеалист, убивающий во имя свой светлой идеи, куда страшнее разбойника, убивающего ради корысти, тот хоть может однажды решить, что награбил достаточно. А Гаэларих не успокоится, пока все дружными колоннами не устремятся к счастью, каким он его себе представляет… Деревня м?гану только начало, разминка. И крови прольется столько, что даже представить трудно. Потому что, вот беда, путь к счастью все представляют по-разному…
А еще — я никогда не прощу ему Хладу, близнецов, Калрэйна и Тигара. Даже Мооруна не прощу.
Я шагнул вперед, поднимая топор. К сожалению, не так стремительно, как хотел бы. Маг тут же ударил заклинанием.
* * *
Заклинание, конечно же, оказалось направлено не на меня — на хижину. И она тут же рассыпалась — рухнули стены, обвалилась кровля. В каменном или бревенчатом доме дело могло обернуться скверно, но синекожие возводят весьма хилые постройки: каркас из жердей, стены из циновок, крыша из широких листьев… Честно говоря, я ожидал от Гаэлариха чего-то посерьезнее.Более того, пока я выбирался из-под обломков, Гаэларих не попытался как-то меня добить… Стоял все там же, у единственной уцелевшей стены, подняв руку с жезлом. Заклинаний не творил… Обессилел, убивая м?гану?
Выяснять и разбираться я не стал. Устремился к нему, вновь занес топор… Хотя «устремился» — слишком сильно сказано. Подковылял, так точнее…
Маг ничем не мешал мне. Но когда он оказался на расстоянии удара, с высоко поднятого над головой жезла сорвалась зеленая молния, протянулась к Бьерсарду. И я почувствовал, что не могу шевельнуть топором. Напряг все оставшиеся силы и вновь не смог…
Молния, треща и разбрасывая искры, соединяла два оружия — мое и мага. И за треском я с трудом разобрал слова Гаэлариха:
— Епископ Хильдис далеко не дурак. Он сделал так, что я не могу причинить вам серьезный вред не только прямым заклинанием, но и вообще любым. Иначе я не стал бы возиться с освобождением узника Тигара и с походом к Сердцу Уорлога… Однако у меня было достаточно времени, чтобы присмотреться к вашему оружию, Хигарт, и найти заклинание, позволяющее взять его под контроль. Вы сейчас сами перережете себе глотку, собственным топором.
Бьерсард медленно-медленно двинулся к моей шее. Я попытался помешать, но не смог. Попытался разомкнуть пальцы, выпустить рукоять, — и тоже не смог. Как глупо…
Навалился на рукоять всем телом, надавил так, что покраснело в глазах… Топор перестал приближаться. И двинулся в сторону Гаэлариха.
И вот тогда я впервые увидел неуверенность в его глазах… Он выкрикнул заклинание, и в тоне мне послышалась нотка отчаяния… А может, просто очень хотелось ее услышать.
Однако топор вновь пополз к моему горлу, и остановить его мне не хватало сил…
Хлада… Тигар… Близнецы… Калрэйн… Старый вождь… Не хотелось спешить, но очень скоро мы встретимся.
И мы встретились.
Наверное, случилась короткая галлюцинация… Неудивительно, когда до предела измотанный человек оказывается на пороге смерти…
Но они были здесь, рядом, за спиной. Я не отводил взгляд от мага, но самым краешком глаза увидел, как на рукоять Бьерсарда легла смуглая рука Хлады. И изящная кисть Калрэйна с узкими длинными пальцами. И короткопалая ладошка Тигара. И еще две руки — одинаковые, в одинаковых перчатках лучников…
Топор остановился и пополз к Гаэлариху. Очень медленно, но неудержимо.
Маг дрогнул. Еще боролся, но уже не верил в победу. Я увидел, как он бросил быстрый взгляд назад… Если Гаэларих ударится в бегство, мне его попросту не догнать.
Что-то — я не успел рассмотреть, что именно — ударило в руку мага, сжимавшую жезл. Молния исчезла.
И в тот же момент Бьерсард рванулся вперед. Голова Гаэлариха упала. А тело осталось стоять… Кровавые фонтаны хлестали из перерубленных артерий, высоко, выше поднятой руки — ее пришпилил к ритуальному щиту, висящему на стене, короткий арбалетный болт.
Затем на землю упал Бъерсард. Затем я. За спиной слышался топот копыт, но повернуть голову сил не было.
Соскочивший с коня человек нагнулся надо мной, и я узнал неровно сросшийся шрам, уродующий щеку, и черную повязку на глазу…
— Я ведь говорил, что помогу, чем смогу, — сказал командор. — А мужчины рода Эррери всегда выполняют обещания.
Ответить я не смог. Провалился в беспамятство.
* * *
Утка, опрометчиво решившая перелететь нам дорогу, грохнулась на траву. Об ужине заботиться не надо…— Вы отлично стреляете из арбалета, командор… — сделал я комплимент. — Да еще с коня, на скаку…
После нашей встречи прошло десять дней. Но в седло я смог сесть только вчера, силы возвращались очень медленно. Однако сел, и сейчас мы покидали Уорлог.
— С одним глазом уже не то, совсем не то… — печально вздохнул Эррери. — Вот раньше…
Он изобразил легкий поклон в мою сторону, и отчеканил, словно представлялся впервые:
— Роты конных арбалетчиков восьмой «серебряной» пулы императорской легкой кавалерии ротмайстер Эррери!
Помолчал, скорбно прибавил:
— В Халланском походе стал пулмайстером, и почти сразу оберпулмайстером… Да только и пулой, и гран-пулой недолго командовал… Нечем стало командовать…
— А что с лигистами разошлись? — спросил я после паузы.
— Невмоготу стало… Эрладийцов всех разогнали, даже полукровок днем с огнем не найти… Так Аргелах неделю назад новый курс объявил: каменщики во всем виноваты! Не сами по себе, понятно, а в черном сговоре с эрладийцами…
— Да чем же они провинились, каменщики?
— Ну как же… Власть над миром захватить мечтают, ложи подпольные организуют, знаки придумывают тайные, собрания секретные созывают… На манер эрладийцов, в общем. Амулеты вредоносные и болезнетворные при строительстве в стены замуровывают, когда по заказу патриотов отечества работают… Да, чуть не забыл: младенцев истинной веры похищают для богомерзких ритуалов. Кровь их невинную в раствор подмешивают, чтобы кладка крепче лежала.
В последнее время мои познания о причинах истинного патриотизма весьма расширились… И я уверенно предположил:
— Бургомистр Аргелах не поделил какие-то деньги с цехом каменщиков?
— Вроде того… — кивнул Эррери. — Сидел у себя в ратуше, на бумагу пялился, старшинами каменщиков присланную, последними словами ругался… И в вдруг осенило его свыше: да ведь их печать цеховая чем-то знак Хаалы напоминает! Ну прямо словно сам Пресветлый Сеггер на ухо шепнул… И началось…
— А вы?
— А у меня дед был каменщиком. И когда его оскорбляют, я немного зверею… — произнес командор, пародируя мои слова, сказанные в борделе. Вернее, в бастионе ревнителей отечества и веры.
Я оглянулся на вьючную лошадь, с трудом переставлявшую ноги под тяжестью Навершия Молота, — весило оно гораздо больше, чем можно было решить по его размерам. Спасение мира дело нужное, кто бы спорил. Может быть, даже более полезное, чем защита веры и родины…
Но сложное, неопробованное… Неплохо бы потренироваться перед столь масштабной затеей. Так сказать, набить руку. На отдельно взятом городке Вальгеро, например.
И я решительно заявил:
— Теперь рассказывайте с подробностями, командор. А то я слишком многого не знаю… Как, например, в Вальгеро вообще появился этот Аргелах? Ведь он, как я понял, не из местных. И как вы-то умудрились оказаться у него под началом?
— Долгая история… — вздохнул Эррери. — Очень долгая и запутанная… С чего начать?
— Начните с самого начала, командор… С того, как вы прикрывали мою спину за Халланом.
конец первой книги
январь-февраль 2008