Страница:
Выступили… Не то, что нынче, с фурами тяжеленными не маемся, — ходко идем, одвуконь, да по одной вьючной на двоих, с припасами. Мэтр Ло, даром что маг, в седле целыми днями наравне со всеми.
Вот… Лухаар обогнули, к югу забирать стали. Понятно, смекаем: в Кандии дела у мага, стало быть. Вот для чего одежки меховые с собой взять велел, видать, к самым ледникам собрался… Ошибались, однако.
Горы там есть посреди пустыни, небольшой кряж, не помню уж, как называется. Туда пришли, значит. День предгорьями идем, второй — скалы, осыпи каменистые, лошадки ноги бьют, уж и хромать начали… Ну, дошли. В стену каменную уперлись, отвесную. Маг поколдовал, поколдовал, — и раскололась стена. Высокая щель такая, и широкая, трое конных бок о бок проедут. Туда нам, значит. Боязно немного — чай, под вольным небом мечами махать нанимались, а не в каменной могиле. Мэтр Ло успокаивает: дескать, ненадолго, — зайдем да выйдем.
И впрямь, часа под землей не провели… Вышли. Да только вот не понять, где… Трава растет — не та трава. Деревья — незнакомые. Воздух и тот не так пахнет… А тут еще и дождь пошел, сильный, прямо ливень — представьте? Все наши как с ума посходили: орут, под струями скачут, головы задирают — воду даровую ртами распахнутыми ловят…
Ну а как ночью звезды зажглись совсем чужие, невиданные, — никто уж и не удивился. И луны всего две на небе… Ясное дело, не наш мир.
Только не долго мы там пробыли, полдня пути — и новые ворота, в земляном косогоре на сей раз раскрылись. И из дыры холодом потянуло…
Прошли — а там зима натуральная! Снег по колено, деревья все белые… Только тогда сообразили, для чего маг меха с собой тащить велел.
А вот лошадкам не повезло, чуть не половина пала, непривычные к морозу оказались… Ничего, маг у местных прикупил. Жители тамошние на серебро наше с удивлением поглядывали, видать, монеты незнакомые, однако ж брали.
Долго мы той зимней стороной шли, сотни две лиг отмахали. Присмотрелись к людям, что там жили. Язык-то их не разумели, ясное дело, но многое и без него понятно, да маг кое-что объяснял…
Странный народ, я вам скажу. Кое в чем похуже дикарей наших болотных будут. Богов, к примеру, и не знают вовсе. Одни две палки свяжут вместе, крест-накрест — ну и молятся на тот крест, поклоны бьют, и малюют, где только можно. И в колокол все время бьют, злых духов отгоняют. А другие, маг рассказывал, на луну молятся — луна там вообще на небе одна, представляете? — и ладно б еще полную за бога почитали, так нет — ущербную самую, узенький такой месяц, навроде серпа.
И режут «крестовики» за свою как бы веру «лунников», да и те им спуску не дают. Хуже того, одни «крестовики» с другими воюют, — те, дескать, крест не тем манером связывают, в ересь впали… Дикий народ, словом.
Нас, слава Сеггеру, не трогали. До поры не трогали… А потом угодили мы между молотом и наковальней. Одни «крестовики» на других походом пошли, и столкнулись две армии на озере замерзшем, на льду прямо. А тем озером, как на грех, мы к северу пробирались, дорога там санная накатана была…
Ну и не успели выскочить… Прет на нас тяжелая конница — на лошадях личины железные надеты, всадники все в броне, белые плащи с крестами по ветру плещут… А с другой стороны их супротивники строй вытягивают, пешие ратники пиками ощетинились.
Мы коням нагаек дали, разминулись с теми, что в плащах, их тяжеловозы помедленней наших лошадок оказались. Но от драки все равно не ушли. Камень там из озера торчал, скала даже, вроде островка небольшого. Мы за него — да и с полного аллюра в небольшой отряд пеших и влетели. Пехота подходила белоплащникам на помощь… Нас, понятно, за врагов приняли, ну и…
Пришлось мечами помахать, в общем. Пятерых потеряли, но смяли, опрокинули… Догонять-рубить не стали, самим бы ноги унести, не наша война, чужая… Да поздно уж, время упустили, — со всех сторон бой кипит, и не понять даже толком, куда пробиваться.
Что делать? В драку сами не лезли, лишь кто дуриком на нас наскакивал, стрелами да мечами потчевали. Ждали, чем кончится.
А кончилось вот чем: те, что в плащах с крестами, не смогли строй прорвать, увязли. А как с фланга по ним конница ударила, — дрогнули, побежали.
Только вот беда — драпают не куда-нибудь, а прямехонько на нас. И те, другие, на пятках у них повисли.
Тогда уж мэтр Теофиль не выдержал, колдовские умения в ход пустил. До того опасался, объяснял: тут, мол, своя Инквизиция имеется, и чужих магов ой как не жалует…
Но тогда уж не до опасений стало: ударил заклятием, лед разрушил. Как раз на пути тех, что на нас перли. Белоплащники и влетели на всем скаку, и ко дну тут же, в доспехе полном не поплаваешь… Да только их противники лед ломаный обходить начали, и к нам подбираются. И уж наверное не спасибо сказать… Чужие, да с оружием, — кто там разбирать в битве будет…
В общем, открыл нам маг дыру новую прямо в том островке скалистом. Как потом признался, сам не знал, куда вела — лишь бы ноги унести.
И пришлось постранствовать нам по краям чужим дольше, чем мэтр Теофиль думал. Каких только земель не видели, с какими только людьми и нелюдьми не сталкивались… Однажды, помню…
— Подожди, — нарушил Калрэйн поток воспоминаний наемницы. — Ты же про мохноногов обещала? — Ну обещала… Пришлось и с ними столкнуться — под конец уже, когда плутать перестали, к месту вышли. А место, я вам скажу…
А место странное. На наш Восточный Халлан похожее — горы, вулканы, почти ничего и не растет вовсе. Однако и в тех краях драка идет — и не две даже армии столнулись, а несколько. Орки, люди, эльфы, гномы… Маг потом объяснил: какой-то бродяга себя королем объявить решил, и притащил откуда-то целую армию нежити, мертвецов восставших. А как заварушка началась, тут и остальные вступили…
Но нам до их войны дела не было. Нам мэтр Ло задачу наконец поставил: пропажу ищет, кольцо золотое. Безделушка, и сила в ней магическая не самая большая таится, однако очень дорога? ему как память, подарок жены покойной… Потерял, по этим местам путешествуя. Или украли как-то хитро… А теперь вот по магическим возмущениям чувствует, — здесь где-то колечко, нашлось. Причем в руках нечеловеческих оказалось, как бы для дела дурного не применили.
И сыскали ведь пропажу, вычислил маг ее каким-то способом волшебным… В горы пришлось лезть — от орков едва отбились, потом чудище мерзопакостное набросилось, навроде паучищи с дом размером — стрелами утыкали, издох…
А там и воров изловили!
И что вы думаете? Мохноноги! Два натуральных крысолюда по горам топают, кольцо мага несут, к веревочке привязанное…
Только странные, в жизни таких не видала… Не знаю уж, кто и зачем их учил-дрессировал, да в кафтанчики обрядил, да мечишки к поясам повесил. Но точь-в-точь как человечки получились, только уродливые. Драться пытались, как крысы, в угол загнанные, да куда уж им…
С ними еще какой-то уродец тащился, скользкий, отвратный, — с тем возиться не стали, пару стрел словил и затих. А этих в мешок — какая-никакая, а добыча, в любом балагане несколько монет отвалят…
Дело сделано, пора и выбираться.
Но тут новая беда свалилась. Целая толпа чудищ невиданных на нас напала — деревья ходячие, хищные и людоедские. Половину отряда потеряли, да и остальные бы там полегли, но маг пособил, негасимым огнем ударил — все погорели, проклятые.
Потом мертвецы-упыри, которых самозваный король привел, за нами гнались, — едва от них оторвались, пять дней кружили, погоню со следа сбивали. Изголодались — маг, когда древомонстров спалил, не рассчитал слегка — и вьючных наших лошадей с припасами тоже того, изжарил…
Добрались кое-как до дыры, через которую в тот мир попали, да и домой коротким путем… Вот такая история. Вот такие крысолюды под чужими небесами встречаются. Что там монеты из кошелька — волшебное кольцо у мага спереть способны!
— А где теперь те мохноноги в кафтанчиках? — спросил Тигар, делая пометки в своей рукописи. — В каком-нибудь бродячем цирке? — Да нет, не сложилось… — покачала головой Хлада. — Говорю же, без припасов мы остались… Голод не тетка, запекли крысолюдов над ямой с угольями да и съели. Жаль, конечно… Забавные были зверушки.
Ну что же, пора.
И я начал делать то, что терпеть не могу делать, — рассказывать о походе к Тул-Багару.
Даже не лгал… Поначалу, по крайней мере.
Даже не преувеличивал для пущей эффектности, как делают прочие рассказчики (та же Хлада: мечи у крысолюдов! — это уж она через край хватила), — просто не упоминал кое-что…
Рассказывал о грудах золота в подвалах древнего святилища, некогда принадлежавшего давно позабытому племени, — и ни словом не помянул, сколько жертв стоил путь к нему. Не забыл про Дев Леса, готовых подарить самые невиданные любовные ласки любому встреченному мужчине, — но даже не намекнул, чем заканчиваются те ласки, и чем — вернее, кем — питаются Девы… И уж конечно, не рассказывал про заживо распадавшегося на моих глазах Кх?наара, и про жуткие, пропитанные неведомой злой магией туманы, превращавшие в монстров наших же боевых товарищей, — в монстров, которых приходилось своими руками убивать. Нет, в моем рассказе от метких стрел и острых клинков гибли лишь враги… Десятками, сотнями, тысячами…
Я говорил, кряжистые сокмены качали головами, почесывали бороды… Но не им был адресован мой рассказ. Молодые парни, слушавшие с горящими глазами, вчерашние мальчишки, не успевшие по малолетству в Халланский поход, — вот для кого я старался.
Прием этот не нов…
Редко где и мало кто любит вербовщиков. Потому что нигде не осталось в избытке молодых мужчин, которых правители рады сплавить подальше: пусть, мол, лучше идут под королевские знамена, чем на большую дорогу… И владетельные сайэры, и старшины городских цехов, и отцы-экономы церковных владений очень не любят, когда подопечных им юношей посулами увлекают на путь наемника. Во многих землях открытая вербовка просто-напросто запрещена.
А скрытую проводят так называемые «фальшивые ветераны», покупающие в недоступной обычным вербовщикам местности доходный дом или лавку, и проводящие вечера в близлежащем кабачке. Обычно это мужественный усач в военной форме со споротыми шевронами, немолодых уже лет, но выглядящий моложаво и браво; возможен шрам на лице, но отсутствие какой-либо конечности категорически исключается. Другие непременные условия: полный карман золота, готовность всегда проставить выпивку молодым слушателям, жена-красотка лет на двадцать-тридцать моложе, неиссякаемый запас историй о громких победах, захваченных и разграбленных городах (причем как часть добычи непременно выступают плененные красавицы)… Когда какой-нибудь ошалевший от рассказов подмастерье доходит до нужной кондиции, усач отводит его в сторону и тихонько, на ушко, сообщает: прочие твои дружки, дескать, молокососы и маменькины сынки, но в тебе-то я сразу разглядел будущего героя, уж поверь моему опыту! Слушай и запоминай: там-то и там-то остановилась сейчас рота моего старого боевого друга и первого после меня героя под небесами, ротмайстера Имярек, и он, я точно знаю, испытывает сейчас нужду в отчаянных парнях… И всё, готово дело, подмастерье никогда не станет уважаемым членом своего цеха: ждет его казарма, жесткая койка, постоянная муштра, малосъедобная жратва и зачастую смерть в первом же бою…
Иногда фальшивые герои и в самом деле служили под чьими-то знаменами, но звякающее в их кармане золото отнюдь не щедрая военная пенсия, как они любят похвастать, — плата за головы доверчивых дурачков.
И вот роль такого-то жиреющего на чужой крови упыря я сейчас поневоле изображал. Поначалу было противно, но постепенно вошел во вкус. Хуже того — когда правдивых историй не хватило, беззастенчиво использовал пару эпизодов, порожденных бурной фантазией автора сериала «Хигарт: путь воина». Да-да, и про блондинку в бронированном декольте тоже…
А потом осекся на полуслове. В дверях стоял Томмо-барн и молча смотрел на меня. Очень нехорошо смотрел.
Я свернул рассказ. Громко, чтобы все услышали, погнал своих спать. Не забыв прибавить, что выступим мы рассвете и поедем по такой-то дороге.
Старосте в глаза я старался не глядеть…
Сработает или нет моя задумка? Томмо-барн — старая хитрая лиса, и я видел, как он вчера негромко втолковывал что-то нескольким своим бородачам, показывая то на меня, то на моих юных слушателей…
…За спиной послышался стук копыт. Вскоре нас догнали двое парнишек, и не просто случайные попутчики, спешащие куда-то поблизости по своим делам, — луки со снятыми тетивами [5]и колчаны за спинами, к седлам приторочены тючки с пожитками.
Надо было радоваться — хоть всего двое, но все-таки прибыток — однако вместо того я помотал головой, отгоняя наваждение. Юноши казались зеркальным отражением друг друга: одинаковые лица, прически, одежда… Даже лошади одинаковой каурой масти.
— Мы… — начал один близнец.
— …с вами, — закончил второй.
— Другие…
— …тоже хотели.
— Так их…
— …родители не пустили.
— А мы…
— …из окна…
— …потихонечку.
Я прикусил губу. Так вот что значили слова, прозвучавшие в замке Ларинтиона: «И двое, одинаковых лицом, погибнут лютой смертью…»
Ну уж нет! Не все пророчества сбываются — сделаю всё, что смогу, чтобы эти мальчишки вернулись в Карадену… Но хватит ли того, что я могу?
Я смотрел на счастливые лица двойняшек и внутри было пусто, холодно, мерзко… И совершенно не хотелось спасать мир такойценой.
Часть третья. СЕРДЦЕ УОРЛОГА
Глава первая. Гробница без мертвеца
Место было нехорошим… Никакая опасность не ощущалась, да и Бьерсард вел себя спокойно, однако же привязалось смутное чувство тревоги, и не уходило. Напротив, возрастало по мере того, как мы приближались к невысокому холму с плоской вершиной. Хотя для здешнего равнинного, унылого пейзажа и эта кочка сойдет за неплохую гору…
На вершине холма виднелось сооружение — полтора десятка здоровенных плит, вертикально вкопанных в землю. Неровные, очень грубо обтесанные, выстроились они достаточно ровным кругом, насколько я мог разглядеть с расстояния полулиги.
— Святилище? — спросил я у Гаэлариха.
Он молча кивнул. Устал, бедняга. Как, впрочем, и все мы.
— Чьё? — допытывался я. — Люди? Орки? Тролли?
— Отстаньте, Хигарт… — простонал маг. — Какая, к Хаосу, разница? Те, кто его строил, давно мертвы. Кто пользовался — тоже.
— Место нехорошее, — пожал я плечами.
— А я что, не чувствую? Потерпим… Главное, что здесь сходятся линии силы. И можно провести ритуал.
Да уж, пора бы… Надоело шлепать по болотам, не представляя: а куда, собственно?
— Ламмо! Ломмо! — подозвал я близнецов. И высоко поднял над головой Бьерсард — знак остальным остановиться и сделать короткий привал.
Они подскочили, сияя улыбками. Еще бы, командиру что-то от них понадобилось! Мальчишки… Не набегались, не настрелялись.
Одинаковые, в неброских серых штанах, серых, наглухо застегнутых куртках и серых платках, завязанных хитрым узлом за правым ухом.
На меня уставились две пары сияющих глаз.
— Мы… — начал Ламмо.
— …здесь, — закончил мысль Ломмо.
Поначалу я их не различал. Вообще. Похожи, как две капли воды, одевались тоже совершенно одинаково. Мало того, вскоре после выступления из Карадены один из близнецов разорвал на локте куртку, я обрадовался — хоть какое-то отличие! — однако к вечеру узрел на другой куртке точь-в-точь такую же прореху, зашитую такими же кривоватыми стежками. Они попросту бравировали своей похожестью.
Однако я все же разобрался, кто из них Ламмо, а кто Ломмо.
Ламмо всегда первым начинал фразу. Значит, тот, кто сейчас сказал «мы», тот и есть Ламмо. Если бы по каким-то причинам Ломмо пришлось подойти первым, он сейчас стоял бы передо мной, мялся и жутко нервничал, не в силах вымолвить ни слова.
— Значит так, Ламмо… — сказал я и ткнул в него пальцем.
Ламмо просиял. Как и его брат. То, что я научился их различать, произвело на братьев неизгладимое впечатление. Кажется, они решили, что я маг. И ставили меня даже выше Гаэлариха — тот не смог освоить эту нехитрую науку, а я ему помогать не собирался.
— Значит, так… — повторил я задумчиво, — как там наши могучие воины болот? — Я кивнул на носильщиков. Сегодня в обязанности близнецов входил надзор за этой синекожей братией.
— Вроде как… — сказал Ламмо.
— …пока ничего… — сказал Ломмо.
— …не уперли…
— …и никто…
— …не сбежал.
— Отправляйтесь туда, на холм, — показал я рукой. — Разведать и доложить. Столкнетесь с врагом — в схватку не вступать, отходить к отряду.
Близнецы не стали возражать, но заметно погрустнели.
Я поспешил добавить:
— Можете выпустить по паре стрел издалека.
Братья одинаково кивнули, одинаково перехватили свои луки, одинаково повернулись и побежали к холму.
На самом деле встретить там врагов я не ожидал, сказал про них для поднятия боевого духа. Очень уж хотелось мальчишкам подвигов… Уложить со второй стрелы грязеруха, выскочившего из топи и норовящего затоптать кого-то из носильщиков, близнецы за подвиг не считали, — стрелки, несмотря на молодость, были первоклассные.
И все-таки, почувствуй Гаэларих или я впереди опасность, дернись предостерегающе Бьерсард в руке, в разведку сейчас пошли бы Афилей и Хлада, в последнее время эта парочка стала неразлучна…
Я очень серьезно относился к пророчеству, услышанному в замке безумного Ларинтиона.
На самом же деле в Восточном Уорлоге единой власти нет. Никакой. Сборщики податей не рискуют добираться в туземные деревушки, редко разбросанные на относительно сухих местах между болотных топей. Опасно — среди трясин недолго натолкнуться на весьма неприятных в общении, хищных и прожорливых тварей. И бессмысленно — ничем ценным у синекожих дикарей не поживиться. Запасов особых не делают, кончается мясо, — идут всей толпой забивать очередного грязеруха. Но в основном пробавляются тем, что выкапывают из болотной грязи большие, с человеческую голову, клубни растения, именуемого м?гойлу. Ими и питаются. М?гойлу в переводе означает… не помню, что именно оно означает, но смердят клубни, когда их варят, неимоверно.
Сами себя синекожие туземцы гордо именуют м?гану, что значит: люди, человеки; прочих же двуногих разумных — суг?гану. Нечеловеки, стало быть. Или даже недочеловеки.
Считают себя великими воинами и носят на шее ожерелья из клыков поверженных врагов, как людей, так и хищных зверей; у наиболее великих украшения многоярусные и свисают до пупка, а то и до паха… Может, и в самом деле некоторые из бывших владельцев этих жевалок были повержены в бою, не знаю. Но как-то оказался свидетелем драки, которую устроили синекожие за найденный труп здоровенной болотной ящерицы, изрядно протухший, — кому, дескать, выламывать клыки из ее челюстей. Визгливо крича, долго награждали друг друга оплеухами и подзатыльниками, пока один — самый великий из собравшихся воинов, надо полагать, — не разогнал остальных и не пополнил свою коллекцию.
Одно хорошо — выкапывают клубни на болотах исключительно жены синекожих (великим воинам такое занятие не к лицу), а их мужья от охоты до охоты сидят по хижинам и рассказывают о своих подвигах под бражку из м?гойлы — по сравнению с этим напитком гнуснопрославленное альхенгардское пиво покажется нектаром и амброзией.
И нанять в первой же встреченной на пути деревушке пять десятков синекожих никакого труда не составило. Не в качестве воинов, спаси Сеггер, — носильщиками и проводниками… В бой они и сами не рвались, да и бойцы никудышные, но всегда готовы при случае дезертировать, разворовав поклажу.
Оставил наших лошадей и фургоны в деревне м?гану я с большой неохотой, совершенно ненадежная публика… Но выбора не было: и туда-то мы дотащились с огромным трудом, зачастую лишь громадная силища Афилея позволяла быстро, не застревая на полдня, вытаскивать увязшие повозки. Пришлось рискнуть. Гаэларих продемонстрировал синекожим несколько немудреных, но весьма эффектных чудес, снискал славу величайшего чародея и пригрозил: любой, кто покусится на доверенное имущество, жить будет недолго и умрет мучительно. Не знаю, надолго ли подействует…
Там же, возле деревни, на так называемом Холме Духов, маг провел свой первый ритуал, позволяющий определить направление, в котором следует искать пропавшую деталь Молота. Провел, определил. Но направление — половина дела, нельзя топать по прямой линии, рассчитывая, что рано или поздно споткнешься о Навершие… Предстояло отойти на пару-тройку переходов в сторону, повторить ритуал — и вести конкретные поиски на пересечении полученных линий. Линии, естественно, пересекутся лишь на карте магистра Гаэлариха, а насколько карты грешат неточностями, я знал не понаслышке…
Веселое, в общем, предстоит путешествие. Увлекательное и познавательное.
…Близнецы вернулись с холма, доложили на два голоса, что всё там чисто. Никого нет, и никто не бывал в последнюю неделю, судя по следам. Вернее, по отсутствию оных. Как следопыты, Ламмо и Ломмо далеко уступали жителям болот. Но определить, топтался кто-то по траве или нет, — вполне способны.
— По-о-одъем! — гаркнул я. И добавил, специально обращаясь к Гаэлариху, не спешащему расстаться с мягкой, поросшей мхом кочкой:
— Вставайте, мэтр магистр, вас ждут великие дела!
Он поднялся с тяжким-тяжким вздохом. И мы поплелись спасать мир.
А я с остальными еще раз внимательно исследовал окрестности. Не давала мне покоя тревожная аура этого места. Вдруг тут спрятана гробница кого-то беспокойного, кому не лежится, как всякому приличному мертвецу… Заклинания, используемые при ритуале Гаэларихом, весьма мощные, могут вызвать самые разные побочные результаты… Да и вообще, подозрительно как-то: три последних дня пути никто на нас не нападал, болотные чудища как вымерли, даже подслеповатые и легко впадающие в ярость грязерухи словно спешили убраться с пути отряда… Змея, ужалившая одного из носильщиков, и гурх-стервятник, опроставший кишечник, пролетая над мэтром Тигаром, — не в счет.
Не к добру такая тишина.
…Замаскированный подземный ход нашел Калрэйн. Каменные обломки, малые и большие, были разбросаны на холме повсюду, неведомым создателям мегалита не пришлось издалека тащить материал для своей постройки. Ассасин обнаружил, что одна здоровенная каменная плита сбоку не совсем плотно прилегает к земле. Потыкал в отверстие срезанным с куста прутом, дна не достал. Пустил в ход копье, позаимствованное у м?гану — не совсем ровное, дурно отцентрованное, с костяным наконечником — и опять не смог определить глубину промоины. Позвал меня, а я Афилея, для нашего здоровяка отворотить такую глыбищу плевое дело.
— Не стоит спешить, — остудила его пыл Хлада. — Видала я пару раз такие могилки… Ловушки там на каждом шагу. Без головы остаться недолго. Синезадых вперед запустить надо, пусть свое геройство хваленое покажут!
Великих воинов болот она очень не любила, не знаю уж почему.
— Нет, — отрезал я. — Разве что ты сама потащишь груз каждого, кто здесь погибнет.
Наемница молча пожала плечами: мое дело, мол, предложить, а решает пусть командир. Тигар, уже поспешивший было за факелами, остановился и призадумался. Лишаться головы в каком-нибудь древнем капкане ему не хотелось. Однако быстро придумал простой выход:
— Мага позвать надо. Пусть пощупает, что там… И ловушки заодно пусть обезвредит.
— Не отвлекайте магистра, ему предстоит нелегкая ночь, — отклонил я идею. Повернулся к великану:
Вот… Лухаар обогнули, к югу забирать стали. Понятно, смекаем: в Кандии дела у мага, стало быть. Вот для чего одежки меховые с собой взять велел, видать, к самым ледникам собрался… Ошибались, однако.
Горы там есть посреди пустыни, небольшой кряж, не помню уж, как называется. Туда пришли, значит. День предгорьями идем, второй — скалы, осыпи каменистые, лошадки ноги бьют, уж и хромать начали… Ну, дошли. В стену каменную уперлись, отвесную. Маг поколдовал, поколдовал, — и раскололась стена. Высокая щель такая, и широкая, трое конных бок о бок проедут. Туда нам, значит. Боязно немного — чай, под вольным небом мечами махать нанимались, а не в каменной могиле. Мэтр Ло успокаивает: дескать, ненадолго, — зайдем да выйдем.
И впрямь, часа под землей не провели… Вышли. Да только вот не понять, где… Трава растет — не та трава. Деревья — незнакомые. Воздух и тот не так пахнет… А тут еще и дождь пошел, сильный, прямо ливень — представьте? Все наши как с ума посходили: орут, под струями скачут, головы задирают — воду даровую ртами распахнутыми ловят…
Ну а как ночью звезды зажглись совсем чужие, невиданные, — никто уж и не удивился. И луны всего две на небе… Ясное дело, не наш мир.
Только не долго мы там пробыли, полдня пути — и новые ворота, в земляном косогоре на сей раз раскрылись. И из дыры холодом потянуло…
Прошли — а там зима натуральная! Снег по колено, деревья все белые… Только тогда сообразили, для чего маг меха с собой тащить велел.
А вот лошадкам не повезло, чуть не половина пала, непривычные к морозу оказались… Ничего, маг у местных прикупил. Жители тамошние на серебро наше с удивлением поглядывали, видать, монеты незнакомые, однако ж брали.
Долго мы той зимней стороной шли, сотни две лиг отмахали. Присмотрелись к людям, что там жили. Язык-то их не разумели, ясное дело, но многое и без него понятно, да маг кое-что объяснял…
Странный народ, я вам скажу. Кое в чем похуже дикарей наших болотных будут. Богов, к примеру, и не знают вовсе. Одни две палки свяжут вместе, крест-накрест — ну и молятся на тот крест, поклоны бьют, и малюют, где только можно. И в колокол все время бьют, злых духов отгоняют. А другие, маг рассказывал, на луну молятся — луна там вообще на небе одна, представляете? — и ладно б еще полную за бога почитали, так нет — ущербную самую, узенький такой месяц, навроде серпа.
И режут «крестовики» за свою как бы веру «лунников», да и те им спуску не дают. Хуже того, одни «крестовики» с другими воюют, — те, дескать, крест не тем манером связывают, в ересь впали… Дикий народ, словом.
Нас, слава Сеггеру, не трогали. До поры не трогали… А потом угодили мы между молотом и наковальней. Одни «крестовики» на других походом пошли, и столкнулись две армии на озере замерзшем, на льду прямо. А тем озером, как на грех, мы к северу пробирались, дорога там санная накатана была…
Ну и не успели выскочить… Прет на нас тяжелая конница — на лошадях личины железные надеты, всадники все в броне, белые плащи с крестами по ветру плещут… А с другой стороны их супротивники строй вытягивают, пешие ратники пиками ощетинились.
Мы коням нагаек дали, разминулись с теми, что в плащах, их тяжеловозы помедленней наших лошадок оказались. Но от драки все равно не ушли. Камень там из озера торчал, скала даже, вроде островка небольшого. Мы за него — да и с полного аллюра в небольшой отряд пеших и влетели. Пехота подходила белоплащникам на помощь… Нас, понятно, за врагов приняли, ну и…
Пришлось мечами помахать, в общем. Пятерых потеряли, но смяли, опрокинули… Догонять-рубить не стали, самим бы ноги унести, не наша война, чужая… Да поздно уж, время упустили, — со всех сторон бой кипит, и не понять даже толком, куда пробиваться.
Что делать? В драку сами не лезли, лишь кто дуриком на нас наскакивал, стрелами да мечами потчевали. Ждали, чем кончится.
А кончилось вот чем: те, что в плащах с крестами, не смогли строй прорвать, увязли. А как с фланга по ним конница ударила, — дрогнули, побежали.
Только вот беда — драпают не куда-нибудь, а прямехонько на нас. И те, другие, на пятках у них повисли.
Тогда уж мэтр Теофиль не выдержал, колдовские умения в ход пустил. До того опасался, объяснял: тут, мол, своя Инквизиция имеется, и чужих магов ой как не жалует…
Но тогда уж не до опасений стало: ударил заклятием, лед разрушил. Как раз на пути тех, что на нас перли. Белоплащники и влетели на всем скаку, и ко дну тут же, в доспехе полном не поплаваешь… Да только их противники лед ломаный обходить начали, и к нам подбираются. И уж наверное не спасибо сказать… Чужие, да с оружием, — кто там разбирать в битве будет…
В общем, открыл нам маг дыру новую прямо в том островке скалистом. Как потом признался, сам не знал, куда вела — лишь бы ноги унести.
И пришлось постранствовать нам по краям чужим дольше, чем мэтр Теофиль думал. Каких только земель не видели, с какими только людьми и нелюдьми не сталкивались… Однажды, помню…
— Подожди, — нарушил Калрэйн поток воспоминаний наемницы. — Ты же про мохноногов обещала? — Ну обещала… Пришлось и с ними столкнуться — под конец уже, когда плутать перестали, к месту вышли. А место, я вам скажу…
А место странное. На наш Восточный Халлан похожее — горы, вулканы, почти ничего и не растет вовсе. Однако и в тех краях драка идет — и не две даже армии столнулись, а несколько. Орки, люди, эльфы, гномы… Маг потом объяснил: какой-то бродяга себя королем объявить решил, и притащил откуда-то целую армию нежити, мертвецов восставших. А как заварушка началась, тут и остальные вступили…
Но нам до их войны дела не было. Нам мэтр Ло задачу наконец поставил: пропажу ищет, кольцо золотое. Безделушка, и сила в ней магическая не самая большая таится, однако очень дорога? ему как память, подарок жены покойной… Потерял, по этим местам путешествуя. Или украли как-то хитро… А теперь вот по магическим возмущениям чувствует, — здесь где-то колечко, нашлось. Причем в руках нечеловеческих оказалось, как бы для дела дурного не применили.
И сыскали ведь пропажу, вычислил маг ее каким-то способом волшебным… В горы пришлось лезть — от орков едва отбились, потом чудище мерзопакостное набросилось, навроде паучищи с дом размером — стрелами утыкали, издох…
А там и воров изловили!
И что вы думаете? Мохноноги! Два натуральных крысолюда по горам топают, кольцо мага несут, к веревочке привязанное…
Только странные, в жизни таких не видала… Не знаю уж, кто и зачем их учил-дрессировал, да в кафтанчики обрядил, да мечишки к поясам повесил. Но точь-в-точь как человечки получились, только уродливые. Драться пытались, как крысы, в угол загнанные, да куда уж им…
С ними еще какой-то уродец тащился, скользкий, отвратный, — с тем возиться не стали, пару стрел словил и затих. А этих в мешок — какая-никакая, а добыча, в любом балагане несколько монет отвалят…
Дело сделано, пора и выбираться.
Но тут новая беда свалилась. Целая толпа чудищ невиданных на нас напала — деревья ходячие, хищные и людоедские. Половину отряда потеряли, да и остальные бы там полегли, но маг пособил, негасимым огнем ударил — все погорели, проклятые.
Потом мертвецы-упыри, которых самозваный король привел, за нами гнались, — едва от них оторвались, пять дней кружили, погоню со следа сбивали. Изголодались — маг, когда древомонстров спалил, не рассчитал слегка — и вьючных наших лошадей с припасами тоже того, изжарил…
Добрались кое-как до дыры, через которую в тот мир попали, да и домой коротким путем… Вот такая история. Вот такие крысолюды под чужими небесами встречаются. Что там монеты из кошелька — волшебное кольцо у мага спереть способны!
— А где теперь те мохноноги в кафтанчиках? — спросил Тигар, делая пометки в своей рукописи. — В каком-нибудь бродячем цирке? — Да нет, не сложилось… — покачала головой Хлада. — Говорю же, без припасов мы остались… Голод не тетка, запекли крысолюдов над ямой с угольями да и съели. Жаль, конечно… Забавные были зверушки.
* * *
Рассказ наемницы, как я и рассчитывал, привлек-таки внимание. Новые посетители рассаживались поближе к нам, прислушивались. Да и прежние покинули свои дальние углы, пересели поближе…Ну что же, пора.
И я начал делать то, что терпеть не могу делать, — рассказывать о походе к Тул-Багару.
Даже не лгал… Поначалу, по крайней мере.
Даже не преувеличивал для пущей эффектности, как делают прочие рассказчики (та же Хлада: мечи у крысолюдов! — это уж она через край хватила), — просто не упоминал кое-что…
Рассказывал о грудах золота в подвалах древнего святилища, некогда принадлежавшего давно позабытому племени, — и ни словом не помянул, сколько жертв стоил путь к нему. Не забыл про Дев Леса, готовых подарить самые невиданные любовные ласки любому встреченному мужчине, — но даже не намекнул, чем заканчиваются те ласки, и чем — вернее, кем — питаются Девы… И уж конечно, не рассказывал про заживо распадавшегося на моих глазах Кх?наара, и про жуткие, пропитанные неведомой злой магией туманы, превращавшие в монстров наших же боевых товарищей, — в монстров, которых приходилось своими руками убивать. Нет, в моем рассказе от метких стрел и острых клинков гибли лишь враги… Десятками, сотнями, тысячами…
Я говорил, кряжистые сокмены качали головами, почесывали бороды… Но не им был адресован мой рассказ. Молодые парни, слушавшие с горящими глазами, вчерашние мальчишки, не успевшие по малолетству в Халланский поход, — вот для кого я старался.
Прием этот не нов…
Редко где и мало кто любит вербовщиков. Потому что нигде не осталось в избытке молодых мужчин, которых правители рады сплавить подальше: пусть, мол, лучше идут под королевские знамена, чем на большую дорогу… И владетельные сайэры, и старшины городских цехов, и отцы-экономы церковных владений очень не любят, когда подопечных им юношей посулами увлекают на путь наемника. Во многих землях открытая вербовка просто-напросто запрещена.
А скрытую проводят так называемые «фальшивые ветераны», покупающие в недоступной обычным вербовщикам местности доходный дом или лавку, и проводящие вечера в близлежащем кабачке. Обычно это мужественный усач в военной форме со споротыми шевронами, немолодых уже лет, но выглядящий моложаво и браво; возможен шрам на лице, но отсутствие какой-либо конечности категорически исключается. Другие непременные условия: полный карман золота, готовность всегда проставить выпивку молодым слушателям, жена-красотка лет на двадцать-тридцать моложе, неиссякаемый запас историй о громких победах, захваченных и разграбленных городах (причем как часть добычи непременно выступают плененные красавицы)… Когда какой-нибудь ошалевший от рассказов подмастерье доходит до нужной кондиции, усач отводит его в сторону и тихонько, на ушко, сообщает: прочие твои дружки, дескать, молокососы и маменькины сынки, но в тебе-то я сразу разглядел будущего героя, уж поверь моему опыту! Слушай и запоминай: там-то и там-то остановилась сейчас рота моего старого боевого друга и первого после меня героя под небесами, ротмайстера Имярек, и он, я точно знаю, испытывает сейчас нужду в отчаянных парнях… И всё, готово дело, подмастерье никогда не станет уважаемым членом своего цеха: ждет его казарма, жесткая койка, постоянная муштра, малосъедобная жратва и зачастую смерть в первом же бою…
Иногда фальшивые герои и в самом деле служили под чьими-то знаменами, но звякающее в их кармане золото отнюдь не щедрая военная пенсия, как они любят похвастать, — плата за головы доверчивых дурачков.
И вот роль такого-то жиреющего на чужой крови упыря я сейчас поневоле изображал. Поначалу было противно, но постепенно вошел во вкус. Хуже того — когда правдивых историй не хватило, беззастенчиво использовал пару эпизодов, порожденных бурной фантазией автора сериала «Хигарт: путь воина». Да-да, и про блондинку в бронированном декольте тоже…
А потом осекся на полуслове. В дверях стоял Томмо-барн и молча смотрел на меня. Очень нехорошо смотрел.
Я свернул рассказ. Громко, чтобы все услышали, погнал своих спать. Не забыв прибавить, что выступим мы рассвете и поедем по такой-то дороге.
Старосте в глаза я старался не глядеть…
* * *
И вновь лига за лигой неторопливо ложились под колеса фургонов. Я не спешил, часто оглядывался…Сработает или нет моя задумка? Томмо-барн — старая хитрая лиса, и я видел, как он вчера негромко втолковывал что-то нескольким своим бородачам, показывая то на меня, то на моих юных слушателей…
…За спиной послышался стук копыт. Вскоре нас догнали двое парнишек, и не просто случайные попутчики, спешащие куда-то поблизости по своим делам, — луки со снятыми тетивами [5]и колчаны за спинами, к седлам приторочены тючки с пожитками.
Надо было радоваться — хоть всего двое, но все-таки прибыток — однако вместо того я помотал головой, отгоняя наваждение. Юноши казались зеркальным отражением друг друга: одинаковые лица, прически, одежда… Даже лошади одинаковой каурой масти.
— Мы… — начал один близнец.
— …с вами, — закончил второй.
— Другие…
— …тоже хотели.
— Так их…
— …родители не пустили.
— А мы…
— …из окна…
— …потихонечку.
Я прикусил губу. Так вот что значили слова, прозвучавшие в замке Ларинтиона: «И двое, одинаковых лицом, погибнут лютой смертью…»
Ну уж нет! Не все пророчества сбываются — сделаю всё, что смогу, чтобы эти мальчишки вернулись в Карадену… Но хватит ли того, что я могу?
Я смотрел на счастливые лица двойняшек и внутри было пусто, холодно, мерзко… И совершенно не хотелось спасать мир такойценой.
Часть третья. СЕРДЦЕ УОРЛОГА
Глава первая. Гробница без мертвеца
Судить орков, эльфов либо троллей — смешно и глупо, они осуждены самим фактом своего существования; остается лишь привести приговор в исполнение. Помилование исключено, ибо любой помилованный преступник способен раскаяться и стать честным человеком, любой помилованный еретик способен отречься от ереси и вернуться в лоно Святейшей Церкви, — но эльф всегда останется эльфом, орк — орком, а тролль — троллем.
Оло ди Хайн, «Святая реконкиста»
Место было нехорошим… Никакая опасность не ощущалась, да и Бьерсард вел себя спокойно, однако же привязалось смутное чувство тревоги, и не уходило. Напротив, возрастало по мере того, как мы приближались к невысокому холму с плоской вершиной. Хотя для здешнего равнинного, унылого пейзажа и эта кочка сойдет за неплохую гору…
На вершине холма виднелось сооружение — полтора десятка здоровенных плит, вертикально вкопанных в землю. Неровные, очень грубо обтесанные, выстроились они достаточно ровным кругом, насколько я мог разглядеть с расстояния полулиги.
— Святилище? — спросил я у Гаэлариха.
Он молча кивнул. Устал, бедняга. Как, впрочем, и все мы.
— Чьё? — допытывался я. — Люди? Орки? Тролли?
— Отстаньте, Хигарт… — простонал маг. — Какая, к Хаосу, разница? Те, кто его строил, давно мертвы. Кто пользовался — тоже.
— Место нехорошее, — пожал я плечами.
— А я что, не чувствую? Потерпим… Главное, что здесь сходятся линии силы. И можно провести ритуал.
Да уж, пора бы… Надоело шлепать по болотам, не представляя: а куда, собственно?
— Ламмо! Ломмо! — подозвал я близнецов. И высоко поднял над головой Бьерсард — знак остальным остановиться и сделать короткий привал.
Они подскочили, сияя улыбками. Еще бы, командиру что-то от них понадобилось! Мальчишки… Не набегались, не настрелялись.
Одинаковые, в неброских серых штанах, серых, наглухо застегнутых куртках и серых платках, завязанных хитрым узлом за правым ухом.
На меня уставились две пары сияющих глаз.
— Мы… — начал Ламмо.
— …здесь, — закончил мысль Ломмо.
Поначалу я их не различал. Вообще. Похожи, как две капли воды, одевались тоже совершенно одинаково. Мало того, вскоре после выступления из Карадены один из близнецов разорвал на локте куртку, я обрадовался — хоть какое-то отличие! — однако к вечеру узрел на другой куртке точь-в-точь такую же прореху, зашитую такими же кривоватыми стежками. Они попросту бравировали своей похожестью.
Однако я все же разобрался, кто из них Ламмо, а кто Ломмо.
Ламмо всегда первым начинал фразу. Значит, тот, кто сейчас сказал «мы», тот и есть Ламмо. Если бы по каким-то причинам Ломмо пришлось подойти первым, он сейчас стоял бы передо мной, мялся и жутко нервничал, не в силах вымолвить ни слова.
— Значит так, Ламмо… — сказал я и ткнул в него пальцем.
Ламмо просиял. Как и его брат. То, что я научился их различать, произвело на братьев неизгладимое впечатление. Кажется, они решили, что я маг. И ставили меня даже выше Гаэлариха — тот не смог освоить эту нехитрую науку, а я ему помогать не собирался.
— Значит, так… — повторил я задумчиво, — как там наши могучие воины болот? — Я кивнул на носильщиков. Сегодня в обязанности близнецов входил надзор за этой синекожей братией.
— Вроде как… — сказал Ламмо.
— …пока ничего… — сказал Ломмо.
— …не уперли…
— …и никто…
— …не сбежал.
— Отправляйтесь туда, на холм, — показал я рукой. — Разведать и доложить. Столкнетесь с врагом — в схватку не вступать, отходить к отряду.
Близнецы не стали возражать, но заметно погрустнели.
Я поспешил добавить:
— Можете выпустить по паре стрел издалека.
Братья одинаково кивнули, одинаково перехватили свои луки, одинаково повернулись и побежали к холму.
На самом деле встретить там врагов я не ожидал, сказал про них для поднятия боевого духа. Очень уж хотелось мальчишкам подвигов… Уложить со второй стрелы грязеруха, выскочившего из топи и норовящего затоптать кого-то из носильщиков, близнецы за подвиг не считали, — стрелки, несмотря на молодость, были первоклассные.
И все-таки, почувствуй Гаэларих или я впереди опасность, дернись предостерегающе Бьерсард в руке, в разведку сейчас пошли бы Афилей и Хлада, в последнее время эта парочка стала неразлучна…
Я очень серьезно относился к пророчеству, услышанному в замке безумного Ларинтиона.
* * *
Официально считалось, что земли эти находятся под властью Уорлогской короны. По крайней мере, картографы проводят границы именно так, по краю болотистой низменности Восточного Уорлога, — дальше начинается сухая степь, очень быстро переходящая в пустыню, якобы принадлежащую Туллену.На самом же деле в Восточном Уорлоге единой власти нет. Никакой. Сборщики податей не рискуют добираться в туземные деревушки, редко разбросанные на относительно сухих местах между болотных топей. Опасно — среди трясин недолго натолкнуться на весьма неприятных в общении, хищных и прожорливых тварей. И бессмысленно — ничем ценным у синекожих дикарей не поживиться. Запасов особых не делают, кончается мясо, — идут всей толпой забивать очередного грязеруха. Но в основном пробавляются тем, что выкапывают из болотной грязи большие, с человеческую голову, клубни растения, именуемого м?гойлу. Ими и питаются. М?гойлу в переводе означает… не помню, что именно оно означает, но смердят клубни, когда их варят, неимоверно.
Сами себя синекожие туземцы гордо именуют м?гану, что значит: люди, человеки; прочих же двуногих разумных — суг?гану. Нечеловеки, стало быть. Или даже недочеловеки.
Считают себя великими воинами и носят на шее ожерелья из клыков поверженных врагов, как людей, так и хищных зверей; у наиболее великих украшения многоярусные и свисают до пупка, а то и до паха… Может, и в самом деле некоторые из бывших владельцев этих жевалок были повержены в бою, не знаю. Но как-то оказался свидетелем драки, которую устроили синекожие за найденный труп здоровенной болотной ящерицы, изрядно протухший, — кому, дескать, выламывать клыки из ее челюстей. Визгливо крича, долго награждали друг друга оплеухами и подзатыльниками, пока один — самый великий из собравшихся воинов, надо полагать, — не разогнал остальных и не пополнил свою коллекцию.
Одно хорошо — выкапывают клубни на болотах исключительно жены синекожих (великим воинам такое занятие не к лицу), а их мужья от охоты до охоты сидят по хижинам и рассказывают о своих подвигах под бражку из м?гойлы — по сравнению с этим напитком гнуснопрославленное альхенгардское пиво покажется нектаром и амброзией.
И нанять в первой же встреченной на пути деревушке пять десятков синекожих никакого труда не составило. Не в качестве воинов, спаси Сеггер, — носильщиками и проводниками… В бой они и сами не рвались, да и бойцы никудышные, но всегда готовы при случае дезертировать, разворовав поклажу.
Оставил наших лошадей и фургоны в деревне м?гану я с большой неохотой, совершенно ненадежная публика… Но выбора не было: и туда-то мы дотащились с огромным трудом, зачастую лишь громадная силища Афилея позволяла быстро, не застревая на полдня, вытаскивать увязшие повозки. Пришлось рискнуть. Гаэларих продемонстрировал синекожим несколько немудреных, но весьма эффектных чудес, снискал славу величайшего чародея и пригрозил: любой, кто покусится на доверенное имущество, жить будет недолго и умрет мучительно. Не знаю, надолго ли подействует…
Там же, возле деревни, на так называемом Холме Духов, маг провел свой первый ритуал, позволяющий определить направление, в котором следует искать пропавшую деталь Молота. Провел, определил. Но направление — половина дела, нельзя топать по прямой линии, рассчитывая, что рано или поздно споткнешься о Навершие… Предстояло отойти на пару-тройку переходов в сторону, повторить ритуал — и вести конкретные поиски на пересечении полученных линий. Линии, естественно, пересекутся лишь на карте магистра Гаэлариха, а насколько карты грешат неточностями, я знал не понаслышке…
Веселое, в общем, предстоит путешествие. Увлекательное и познавательное.
…Близнецы вернулись с холма, доложили на два голоса, что всё там чисто. Никого нет, и никто не бывал в последнюю неделю, судя по следам. Вернее, по отсутствию оных. Как следопыты, Ламмо и Ломмо далеко уступали жителям болот. Но определить, топтался кто-то по траве или нет, — вполне способны.
— По-о-одъем! — гаркнул я. И добавил, специально обращаясь к Гаэлариху, не спешащему расстаться с мягкой, поросшей мхом кочкой:
— Вставайте, мэтр магистр, вас ждут великие дела!
Он поднялся с тяжким-тяжким вздохом. И мы поплелись спасать мир.
* * *
Маг готовился к своему ритуалу, который собирался начать ровно в полночь: колдовал над аппаратурой, амулетами и ингредиентами внутри круга, очерченного каменными глыбами. Близнецы присматривали за великими воинами болот, чтобы те не совали свои плоские, словно бы расплющенные носы в магические дела.А я с остальными еще раз внимательно исследовал окрестности. Не давала мне покоя тревожная аура этого места. Вдруг тут спрятана гробница кого-то беспокойного, кому не лежится, как всякому приличному мертвецу… Заклинания, используемые при ритуале Гаэларихом, весьма мощные, могут вызвать самые разные побочные результаты… Да и вообще, подозрительно как-то: три последних дня пути никто на нас не нападал, болотные чудища как вымерли, даже подслеповатые и легко впадающие в ярость грязерухи словно спешили убраться с пути отряда… Змея, ужалившая одного из носильщиков, и гурх-стервятник, опроставший кишечник, пролетая над мэтром Тигаром, — не в счет.
Не к добру такая тишина.
…Замаскированный подземный ход нашел Калрэйн. Каменные обломки, малые и большие, были разбросаны на холме повсюду, неведомым создателям мегалита не пришлось издалека тащить материал для своей постройки. Ассасин обнаружил, что одна здоровенная каменная плита сбоку не совсем плотно прилегает к земле. Потыкал в отверстие срезанным с куста прутом, дна не достал. Пустил в ход копье, позаимствованное у м?гану — не совсем ровное, дурно отцентрованное, с костяным наконечником — и опять не смог определить глубину промоины. Позвал меня, а я Афилея, для нашего здоровяка отворотить такую глыбищу плевое дело.
* * *
— Гробница древнего короля… — зачарованно произнес Тигар, заглядывая в открывшийся темный провал. — С зарезанными рабами и женами, со старинным оружием. И с сокровищами! Уверен, что грабители погребений здесь не побывали! Надо немедленно спуститься! Я пошел за факелами.— Не стоит спешить, — остудила его пыл Хлада. — Видала я пару раз такие могилки… Ловушки там на каждом шагу. Без головы остаться недолго. Синезадых вперед запустить надо, пусть свое геройство хваленое покажут!
Великих воинов болот она очень не любила, не знаю уж почему.
— Нет, — отрезал я. — Разве что ты сама потащишь груз каждого, кто здесь погибнет.
Наемница молча пожала плечами: мое дело, мол, предложить, а решает пусть командир. Тигар, уже поспешивший было за факелами, остановился и призадумался. Лишаться головы в каком-нибудь древнем капкане ему не хотелось. Однако быстро придумал простой выход:
— Мага позвать надо. Пусть пощупает, что там… И ловушки заодно пусть обезвредит.
— Не отвлекайте магистра, ему предстоит нелегкая ночь, — отклонил я идею. Повернулся к великану: