Страница:
Вечер перешел в ночь. М?гану явно впадали в раж, в некое подобие экстаза. Их лица, освещенные языками пламени, превратились в жуткие, искаженные синие маски, исторгающими надрывное, переходящее в визг «Хэ-э-эй, хо!». Барабаны грохотали, звук все нарастал и нарастал, тощая фигура Мооруна дергалась, било ударялось о металл в полную силу, пронзительный звон камертона наливался зловещей силой… И, казалось, все гуще делалась темнота.
Звук на уровне… Теперь займемся светом.
Я достал несколько кожаных мешочков, полученных от Гаэлариха, развязал один из них и бросил щепотку красноватого порошка в ближайший костер. С тихим «пух-х-х» пламя взметнулось еще выше и приобрело ярко-зеленый цвет. Носильщики взвыли громче, хоть это и казалось невозможным, и к их хору добавился голос передохнувшего после первой песни Афилея.
Перебежав к следующему костру, я кинул в него щепотку из другого кисета, — огненный столб посинел.
В третьем костре пламя превратилось в поток жидкого золота, возносящегося к непроглядно черным небесам…
Ритмичный восторженный вой впавших в транс м?гану казался способным поднять из земли мертвых. Синие тела, потные и полуголые, извивались в пляске, хоровод кружил то в одну, то в другую сторону; кристаллы, установленные в трех углах шестиугольника, вспыхивали разноцветными отблесками…
Краем глаза взглянув на Гаэлариха, я увидел, что и он, помимо воли, притопывает ногой. Все-таки увлекся общим безумием… Ну что же, хватит ему бездельничать. Пусть внесет свою лепту.
Я подскочил к магу и проорал ему в самое ухо:
— Творите заклинания!
— Какие?! — ответ я скорее угадал, чем услышал.
Чтобы растолковать, какие, пришлось дождаться, пока Афилей закончит очередную песню и сделает паузу.
— Любые! Хоть на увеличение опороса у свиноматок! Лишь бы чувствовались возмущения в магической ауре!
Во взгляде Гаэлариха загорелся огонек понимания… Ну наконец-то…
И маг, сообразивший, что к чему, расстарался. На результаты заклинаний он не обращал внимания, сосредоточившись на побочных эффектах, звуковых и световых, — и они у мэтра магистра получались выше всяких похвал…
Теперь я окончательно уверился: все у меня сработает, как задумано…
Глава четвертая. Что бывает, если разозлить великана
Да… Той ночью все маловеры и скептики убедились: не обязательно обладать способностями к магии, чтобы задумать и провести удачный магический ритуал. Великая Гексаграмма Хигарта сработала… И еще как сработала!
Хотя признаюсь, что не смог предвидеть все последствия Великого Ритуала имени себя… Сказалась неопытность.
В частности, слегка ошибся с расчетами срока достижения результата. Отчего-то мне казалось, что всё произойдет незадолго до рассвета… В соответствии с этим расчетом я и действовал.
Ритуал в полную свою мощь и в полном составе длился часа два. Когда же его участники стали выдыхаться, я изменил тактику. Отправил отдохнуть Афилея, глотка его потрудилась сегодня достаточно. Подозвал Мооруна, распорядился, чтобы он разделил своих великих воинов на смены: костры должны непрерывно гореть, а гонг, барабаны и погремушки звучать… Пусть и не с прежней яростью. Гаэлариха я попросил еще некоторое время продолжать свои экзерциции, но не слишком напрягаясь и утомляясь… Позже, дескать, его сменит Афилей со своими громогласными песнями.
Не угодившие в первую смену м?гану — измотанные танцем, но страшно довольные — разбредались, отыскивая местечки посуше и поудобнее, и засыпали. Утомились они так, что звуки продолжавшегося ритуала ничуть не помешали их сну.
Тигару я приказал пойти к моей палатке. Калрэйну велел отыскать и отправить туда же Хладу — а если она по обыкновению воркует сейчас где-нибудь в сторонке с Афилеем, пусть приходят оба. Предстоит новый военный совет.
Сам же отправился выдать инструкции Мооруну, наедине, без свидетелей. Да и Гаэлариху надо было сказать пару слов… Хотя о многом он, похоже, и сам догадался.
Вот тогда-то Великая Гексаграмма и сработала, — ожидаемо и в то же время неожиданно… Звучит странно, но никакого парадокса нет: сработала ожидаемо по действию и неожиданно по времени…
Одним из последствий неожиданности стало то, что отряд наш не своею волей разделился. И стать свидетелем многих событий мне не довелось. Однако же о некоторых из них я попробую рассказать со слов моих спутников; как происходили другие — никто и никогда рассказать уже не сможет.
Итак, Гексаграмма сработала.
Ладно, чтобы не нагнетать таинственность, скажем проще: на нас напали. Одновременно и физическим, и магическим способами.
Хлада в это время…
Короче говоря, Хлада попыталась следовать мудрому солдатскому правилу: используй любую возможность, чтобы лишний раз поесть и поспать.
Да не тут-то было… Перекусила наемница весьма плотно, но сон… Она, наивная, считала, что способна задремать хоть в седле, под мерную иноходь коня, хоть под грохот сражения. Но что такое шум любой битвы по сравнению со звуками, сопровождавшими Великий Ритуал Хигарта?
После пары часов бесплодных попыток уснуть показалось, что стало потише. Хлада откинула полог своей маленькой палатки, которую всегда ставила сама, никого не подпуская, никому не доверяя. Высунула голову в ночную темноту. Палатку она старалась разбивать на отшибе, подальше от костров и роящихся вокруг них великих воинов болот, — вечно храпящих, вскрикивающих во сне, к тому же от постоянного потребления вареной м?гойлы страдающих хроническим скоплением газов… Весьма шумно и пахуче страдающих, надо заметить.
…И впрямь, звуки, доносящиеся от Великой Гексаграммы, поумерились. Смолк трубный глас Афилея; барабаны, трещотки и вопли м?гану звучали теперь значительно тише. Наемница ворчливо высказала всё, что она думает об авторах и исполнителях дурацких ритуалов, улеглась снова, поворочалась с боку на бок и наконец-то стала проваливаться в дремоту…
Из забытья ее вырвал чей-то жуткий вопль. Хлада машинально потянулась к сабле — вспомнила про ритуал, снова ругнулась — но тут вопль повторился, причем закончился булькающим клекотом. Тут же послышались новые вопли, звон оружия… Сомнений не осталось: рядом шла драка, рядом убивали.
Наемница, не мешкая, натянула сапоги. Как всегда в походе, спала она не раздеваясь и не снимая бригантины, — и, прихватив саблю, вылетела из палатки. Эта поспешность спасла ей жизнь.
У костров шел не бой — резня. Оттуда доносились крики перепуганных носильщиков, в отсветах пламени метались жуткие рогатые тени, падали и гибли люди. Но и про Хладу нападавшие не позабыли…
Зеленоватая струя магического пламени прошелестела совсем рядом и ударила в палатку. Через огромную прореху, прожженную в плотной ткани, можно было разглядеть, как внутри ярко вспыхнуло одеяло, занялись прочие пожитки. Но наемница не присматривалась и не пыталась спасти имущество. Не дожидаясь новой атаки, Хлада рванула в темноту…
На освещенной части лагеря продолжалась сосредоточенная резня. Хлада пыталась отыскать взглядом кого-нибудь из своих, но в неверном свете костров видны были только перекошенные от ужаса лица носильщиков, даже не пытавшихся пустить в ход хлипкие копья, да жуткие нечеловеческие рыла нападавших, рассыпавших удары направо и налево.
Новый сгусток магического огня пронесся сквозь темноту и выжег место, где разбили свою палатку братья-близнецы. Полетели в стороны пылающие клочья ткани, ошметки одежды, какие-то вещи. Успели братья проснуться и выскочить, или так и сгорели, не поняв, в чем дело? Хлада не знала. Но на этот раз ей показалось, что пламя прилетело откуда-то сверху. Не с края ли плато? Вполне возможно…
Больше всего наемницу тревожило молчание ее товарищей. Где Хигарт? Почему не слышно его команд? Где Гаэларих? Где Афилей?
Раздумывать дальше ей не дали: налетело двуногое существо с нечеловеческой, звериной рожей, — оскалив кривые клыки, завывая, размахивая громадной палицей. Хлада скользнула в сторону, пропустила нападавшего мимо себя, рубанула по шее. Вой оборвался, увенчанная рогами звериная башка покатилась по камням.
А из темноты уже лезли новые, такие же красавчики — сразу трое: один тоже с палицей, двое со здоровенными секирами. Эти оказались несколько более опытными. Сразу взяли ее в клещи, зайдя с боков, осыпали ударами. Ладно хоть их тяжеленное оружие двигалось не слишком быстро. Хлада уворачивалась, не пытаясь парировать удары легким клинком, но понимала — долго не выдержать… Зарубить одного из противников, не подставившись под удар других, казалось невозможным.
Помощь пришла со стороны. Из темноты вылетела стрела, вошла в глаз того, что нападал слева. Воспользовавшись секундным замешательством, Хлада свалила правого ударом в шею.
Последний хлопот уже не доставил. Проскользнув под размашистым боковым ударом секиры, наемница черканула самым кончиком клинка по бедру звероголового. Кровь хлынула потоком из рассеченной артерии, движения противника тут же замедлились, и вскоре он рухнул, получив саблей по виску.
Хлада обернулась — близнецов не видно. Во всяком случае, хотя бы один из них был жив. Совсем недавно был…
Хаос нарастал. Пылала подожженная палатка Гаэлариха, в ней что-то шипело, булькало, лопалось со стеклянным звоном… Затем из горящего жилища мага повалила непонятная студенистая масса, расползалась по земле, источая отвратную вонь, — и Хлада предпочла отбежать подальше.
По-прежнему никто из боевых товарищей не подавал признаков жизни и, плюнув на осторожность Хлада заорала во весь голос:
— Хигарт! Калрэйн! Гаэларих!
Ее услышали.
Но не те, кого она звала. Не меньше десятка звероголовых тварей с жутким воем бросились в ее сторону. У наемницы мелькнула крохотная надежда: может, смертоносные стрелы лучников-близнецов вновь прилетят на помощь? Не прилетели.
Повезло — самый прыткий из атакующих споткнулся о камень и на мгновение сбился с шага. Этого хватило — прямым выпадом Хлада вогнала клинок ему в грудь. Но остальные приближались плотной кучей.
Хлада отступила поближе к плато, к нагромождению здоровенных скальных обломков. Какое-никакое, но прикрытие…
Теперь нападающим приходилось пробираться в узких щелях между каменными глыбами, многие из которых превышали рост человека. И численное преимущество звероголовых уже не могло сыграть им на руку. Троих наемница зарубила в схватках один на один в тесных проходах, однако вынуждена была отступать все дальше от лагеря — твари норовили обойти, зайти за спину…
Каменный лабиринт был невелик по размерам, и Хладу постепенно из него вытесняли… Загоняли, как хищного зверя, отсекали от возможной подмоги, гнали в темноту, к отвесным склонам Сердца Уорлога. Еще немного, и ее заставят выйти на открытое место, прижмут к холодной каменной стене, навалятся всем скопом. И прикончат.
Необходимо было что-то предпринять… И она предприняла. Набрала полную грудь воздуха и завопила во всю глотку:
— Афиле-е-е-е-е-й!!!
Вновь глубоко вдохнула, и:
— На помо-о-о-о-щь!!!
И тут ее вытеснили из лабиринта.
Дальнейшее наемница воспринимала смутно… Удары, прыжки, финты и парирования слились, словно в бешено вращающемся калейдоскопе.
Потом Хлада не так и не смогла вспомнить, как в ее левой руке оказался чужой, трофейный клинок — широкий, изогнутый, с черненым лезвием… Но как-то оказался. Не помнила, как пробилась сквозь толпу наседавших врагов к отвесному обрыву, прижалась к нему спиной… Но как-то пробилась.
На долю мгновения в схватке наступил перерыв, и Хлада успела удивиться: она до сих пор оставалась не просто жива, но и не получила ни единой царапины… С ног до головы забрызганная чужой кровью, она, словно заговоренная, уходила от вражеских ударов… Но никакое везение бесконечным не бывает.
Затем на нее бросились снова.
Выпады, удары, мгновенные уходы в защиту, снова выпады, то одним клинком, то другим… Пару раз ее удары достигали цели, но врагов было слишком много, а Хлада уставала. Летящую слева дубину с торчащими клыками какого-то зверя она заметила слишком поздно… Все-таки заметила, подставила саблю, уклонилась… Сгоряча даже не почувствовала, как один клык вспорол запястье. Но по руке потекло теплое, сабля налилась неподъемной тяжестью, двигалась все медленнее…
Хлада поняла: всё кончено. Рана не слишком глубока, но очень скоро это не будет иметь никакого значения…
Противники сообразили всё не хуже ее. Их тугое кольцо разжалось, они отступили на шаг-другой, не желая подставляться под последние удары… Словно стая шакалов поджидала, когда обессилеет от ран тигр.
Откуда взялся Афилей, наемница не поняла. Не подбегал, не подходил… Просто возник за спиной у звероголовых, навис над ними, сразу показавшимися пусть и свирепыми, но очень мелкими хищниками… И тут же пустил в ход свою чудовищную кирку.
Хлада стояла у скальной стены, не вмешиваясь. Не помогая. Нет смысла помогать урагану, играючи сносящему ветхие лачуги. Или степному пожару, слизывающему иссохшие травинки. Или разъяренному великану, убивающему врагов.
Немногие звероголовые рискнули вступить в схватку, и они умерли первыми. Очень быстро. Другие, пытавшиеся бежать, прожили на пару мгновений дольше… Столкнувшись с телами, громадное оружие великана не почти не замедляло свое стремительное движение, лишь поверженные враги отлетали в сторону, — уже не в виде тел, но их частей, на совесть отточенный широкий конец кирки рубил получше иного меча или секиры…
Закончилось всё почти мгновенно. Словно мальчишке надоела игра, и он небрежно смахнул со стола фигурки оловянных солдатиков.
На ногах остался Афилей. И Хлада, привалившаяся спиной к скале. Прочие лежали — мертвыми и умирающими.
— Где остальные? — прохрипела наемница.
В виде исключения великан ответил почти без паузы:
— Не знаю. Этих много… Очень много. Всех не успел убить.
Торопливо бинтуя руку оторванным от рубашки куском ткани, Хлада уверенно сказала:
— Надо искать. Хигарт не дал бы себя так просто зарезать.
Она была права, потому что…
План мой основывался на простой и здравой мысли: если на плато и в самом деле обитают людоеды, питающиеся забредающими сюда путниками, то как-то же они спускаются за своими жертвами? И, соответственно, поднимаются с трофеями обратно.
Значит, есть ход наверх, но очень хорошо замаскированный. Либо же сверху спускают веревочные лестницы или даже некое подъемное устройство. Второй вариант я считал менее вероятным. Тащить пленников и тела убитых по длинной раскачивающейся лестнице ой как трудно, а люди, способные изобрести подъемник, редко опускаются до пожирания себе подобных.
Последующие события подтвердили, что мыслил я вполне логично.
И еще одно допущение подсказывала логика: людоедов, обитающих наверху, не должно быть слишком много. Случайные путники тут не изобилуют, и человечина, надо полагать, — деликатес, праздничное блюдо. Никаких иных следов того, что жители плато добывают еду внизу, на болотах, нет, — ни характерных ямок от выкопанных клубней м?гойлы, ни следов охоты на грязерухов… Само же плато не настолько велико, чтобы прокормить многочисленное племя.
Потенциальные убийцы, считал я, наверняка будут рассчитывать не на численное превосходство, а на неожиданность своей атаки. И выждут, когда мы крепко уснем, утомленные ритуалом.
Однако подстраховаться никогда не мешает… И для страховки я отправил в секреты Ламмо и Ломмо, — засветло, еще до начала псевдомагического действа. Их хорошо замаскированные засады располагались поодаль от лагеря, справа и слева. С какой стороны от нас ни
находился бы секретный лаз, один из лучников-близнецов заметил бы выбравшихся из него убийц, поднял бы тревогу…
Не поднял. Не смог. И напали на нас неожиданно… Скорее всего, близнец был уже мертв. А я даже не знал, какой из двух.
Я только-только отвел Мооруна подальше, в сторонку от остальных синекожих, и собрался растолковать ту часть плана, что касалась его и остальных м?гану, как началось
Слишком долго каяться в просчетах и ошибках мне не позволили. Полтора десятка людоедов, словно выскочивших из-под земли, навалились на Мооруна и меня. Они и впрямь напоминали демонов, синекожие не ошибались и не привирали…
Но лишь напоминали — те твари с Темной Стороны, которых мы зовем демонами, куда более живучи и искусны в бою. С этих же Бьерсард каждым взмахом собирал обильную кровавую жатву. Страшные и клыкастые «демонские» рожи оказались фальшивкой — не то масками, не то шлемами. Причем шлемами, плохо защищавшими своих владельцев…
Моорун удивил, и приятно. Я подозревал, что великий вождь и воин сейчас драпанет во все лопатки, но нет: дрался плечом к плечу со мной, — яростно, пусть и не слишком умело. И даже сумел проткнуть костяным наконечником своего копьишка не то двух, не то трех нападавших… Хотя, конечно, я прикрывал его от ударов, как мог. И все равно: наверняка не все клыки в его украшении выковыряны из челюстей падали…
Наверное, стоило оставить кого-то из нападавших в живых… В конце концов, главной задачей было не перебить убийц, а узнать, как они спускаются с плато.
Но в горячке боя порой забываются все логичные и рациональные планы. Да и Бьерсард, когда давненько не пробовал крови, ведет себя своевольно, и сдержать его удар ой как трудно… Фальшивые демоны полегли все.
…Красный туман перед глазами медленно рассеивался. Трупы, трупы, трупы… Словно и не прошли все эти годы, словно мне снова двадцать лет, а впереди Тул-Багар… И в голове свербит один вопрос: зачем? Зачем?? Зачем всё это???
Известно, что пролитая кровь пьянит не хуже выпитого вина. А Моорун хлебнул сегодня полной чашей. Приплясывал и выкрикивал слова дикой песни на двух языках, я понимал немногое: Моорун, дескать, великий воин, он бился, как болотный хугар (кто такой? не знаю…), он убивал один, два, три… пять врагов, сай-саг?гана Хигарт тоже великий воин, почти как Моорун… Ладно хоть старый хвастун не бросился тут же выламывать зубы у мертвецов.
Мне его песнопение помогло прийти в себя, сообразить: еще ничто не кончено, нападение продолжается, врагов слишком много, куда больше, чем я рассчитывал, и они попросту давят числом… Ничего, уже стало меньше. Сейчас станет еще меньше.
Но броситься к кострам мы не успели.
Из темноты выскочил один из братьев-лучников: лицо перекошено, глаза дикие… В колчане осталась едва половина стрел. Ты хотел подвигов, мальчик? Ты хотел крови? Ну и как оно?
— Там, они… — выкрикнул близнец. Ламмо, наверное.
Он мялся, приплясывал на месте, — рядом не было брата, готового закончить фразу.
— Ну?! Говори же!
Ламмо (?) все же смог одолеть многолетнюю привычку, договорил:
— Уносят! Наших!
— Где?
Он молча показал рукой.
Я бросил взгляд на лагерь. Похоже, резня заканчивалась, частично нападавшие и самом деле отступили с пленными, предоставив сотоварищам довершить дело. Лишь в темноте, у скального обрыва с другой стороны лагеря, продолжалась яростная драка, но подробностей было не разглядеть. Туда пронесся Афилей — и те «демоны», что не убрались с его пути, даже не успевали пожалеть о своей глупости и нерасторопности…
Справятся, закончат без меня.
— Веди! — приказал я близнецу.
Он устремился в темноту, мы с Мооруном едва поспевали за ним.
Но вскоре он замедлил бег, потом остановился, завертел головой. Потерял направление. Слишком долго разыскивал меня, вместо того чтобы самому проследить за отступившими. Впрочем, для попреков не место и не время. Я и сам мог бы куда лучше подготовиться к нападению, а не тыкаться сейчас слепым котенком…
— Куда они пошли? Найти сможешь? — спросил я Мооруна.
— Да! Моорун показать! Моорун убивать много людоед! Большой сай-саг?гана Хигарт тоже убивать людоед! — завел он свою песню.
— После, старик! Не время! Давай!
Он согнулся к самой земле, тут же выпрямился, вытянул руку:
— Там ходить! Туда носить! Кровь капать!
Смешной болотный хвастун на наших глазах превратился в опытного охотника, в убийцу, готового бесшумно возникнуть из темноты и оборвать вашу жизнь тихо и незаметно… По-моему, он держал след, повинуясь исключительно обонянию, без помощи зрения…
Глава пятая. Тайны туземной кулинарии
…Нападавшие, как выяснилось, оказались предусмотрительнее «большого сай-саг?ганы Хигарта», и всей дурной толпой на равнину не полезли. Оставили заслон, прикрывавший выход с плато. И не слабый заслон, надо заметить, — три десятка отборных воинов, рослых, крепких. Тех, кто тащил пленников, они уже пропустили наверх, и теперь поджидали отставших, продолжавших развлекаться в лагере. Надеюсь, Афилей не подкачает, и ожидания напрасны.
Я с самого начала подозревал, что «демоны» служат кому-то более могущественному, к тому же весьма искушенному в магии. Струи пламени, падавшие на наши палатки, подтвердили подозрения. Теперь же никаких сомнений не осталось. Когда мы огибали плато, хода — широкого черного провала в скальном обрыве — не было. Не верю, что здесь спрятан механизм, способный двигать громадные каменные плиты. Без магии не обошлось.
Ламмо (или все-таки Ломмо?) достал из колчана стрелу, посмотрел на меня. Трех или четырех он сможет подстрелить, пока дело не дойдет до рукопашной.
— Нет, — сказал я тихонько. — Береги стрелы. Наверху понадобятся. Я сам. И ты, старик, не вмешивайся.
К заслону я приближался быстро и не скрываясь, небрежно помахивая топором и даже насвистывая песенку: «Жила-была милая Фрейли, парням не могла отказать…» Ни дать, ни взять, — развеселый ночной гуляка.
Они не удивились, не промедлили ни одного лишнего мгновения. С ревом бросились на меня, размахивая оружием. Бросились за своей смертью.
И она не задержалась…
Отлетела и запрыгала по камням голова в клыкастой маске, затем ударила мне в лицо кровь из чьей-то перерубленной руки, затем мелькнула новая страшная рожа и тут же пропала — струя из обрубка шеи взметнулась мгновением позже… Ничего никуда не уходит. Все остается с нами… Впереди был Тул-Багар. И я снова шел к нему по трупам. По уши в крови.
В нашу реальность, в болота Уорлога меня вернул вопль Мооруна:
— Сай-саг?гана Хигарт! Сай-саг?гана Хигарт!
Противники кончились. Противники лежали под ногами грудами изрубленного мяса… Оставалось воздеть над головой Бьерсард — и можно рисовать новую гравюру, «Штурм Сердца Уорлога».
Я оглянулся на близнеца. Вот так, мальчик, они и выглядят, подвиги… Эффектно, да? Запах, правда, не очень… На гравюрах выпущенные и вспоротые кишки ничем не пахнут.
Затем я увидел яростную жестикуляцию Мооруна.
— Скорей бежать, сай-саг?гана! Большой камень ползать!
Провал в скале исчезал. Огромная каменная плита медленно ползла, перекрывая его. И уже перекрыла большую часть.
Или за нами следили сверху, или смерть охранников активизировала заклинание, закрывающее проход. Разбираться с этим вопросом было некогда, я метнулся вперед, подскочил к стремительно уменьшавшемуся лазу. Понял: я пройти еще успею, но лучник-близнец с Мооруном — уже нет. Скользнул внутрь, развернулся и вставил в схлопывающуюся щель Бьерсард — поперек, на манер распорки… Рукоять обычного топора сломалась бы в то же мгновение, но магия, которой было напичкано мое оружие, оставляло надежду: выдержит.
И Бьерсард выдержал! Скала заскрежетала, но остановилась. Раздался неприятный гул, постепенно нараставший… Лезвие топора засветилось слабым красноватым светом.
Звук на уровне… Теперь займемся светом.
Я достал несколько кожаных мешочков, полученных от Гаэлариха, развязал один из них и бросил щепотку красноватого порошка в ближайший костер. С тихим «пух-х-х» пламя взметнулось еще выше и приобрело ярко-зеленый цвет. Носильщики взвыли громче, хоть это и казалось невозможным, и к их хору добавился голос передохнувшего после первой песни Афилея.
Перебежав к следующему костру, я кинул в него щепотку из другого кисета, — огненный столб посинел.
В третьем костре пламя превратилось в поток жидкого золота, возносящегося к непроглядно черным небесам…
Ритмичный восторженный вой впавших в транс м?гану казался способным поднять из земли мертвых. Синие тела, потные и полуголые, извивались в пляске, хоровод кружил то в одну, то в другую сторону; кристаллы, установленные в трех углах шестиугольника, вспыхивали разноцветными отблесками…
Краем глаза взглянув на Гаэлариха, я увидел, что и он, помимо воли, притопывает ногой. Все-таки увлекся общим безумием… Ну что же, хватит ему бездельничать. Пусть внесет свою лепту.
Я подскочил к магу и проорал ему в самое ухо:
— Творите заклинания!
— Какие?! — ответ я скорее угадал, чем услышал.
Чтобы растолковать, какие, пришлось дождаться, пока Афилей закончит очередную песню и сделает паузу.
— Любые! Хоть на увеличение опороса у свиноматок! Лишь бы чувствовались возмущения в магической ауре!
Во взгляде Гаэлариха загорелся огонек понимания… Ну наконец-то…
И маг, сообразивший, что к чему, расстарался. На результаты заклинаний он не обращал внимания, сосредоточившись на побочных эффектах, звуковых и световых, — и они у мэтра магистра получались выше всяких похвал…
Теперь я окончательно уверился: все у меня сработает, как задумано…
Глава четвертая. Что бывает, если разозлить великана
Медаль «За взятие Тул-Багара» является одним из наиболее раритетных наградных знаков описываемого периода, поскольку была отчеканена и вручена к сорокалетию (согласно другим источникам — к полувековому юбилею) события, когда в живых осталось никак не более трехсот ветеранов легендарного штурма.
Ис Магрерри, «Монеты и медали Темных Веков»
Да… Той ночью все маловеры и скептики убедились: не обязательно обладать способностями к магии, чтобы задумать и провести удачный магический ритуал. Великая Гексаграмма Хигарта сработала… И еще как сработала!
Хотя признаюсь, что не смог предвидеть все последствия Великого Ритуала имени себя… Сказалась неопытность.
В частности, слегка ошибся с расчетами срока достижения результата. Отчего-то мне казалось, что всё произойдет незадолго до рассвета… В соответствии с этим расчетом я и действовал.
Ритуал в полную свою мощь и в полном составе длился часа два. Когда же его участники стали выдыхаться, я изменил тактику. Отправил отдохнуть Афилея, глотка его потрудилась сегодня достаточно. Подозвал Мооруна, распорядился, чтобы он разделил своих великих воинов на смены: костры должны непрерывно гореть, а гонг, барабаны и погремушки звучать… Пусть и не с прежней яростью. Гаэлариха я попросил еще некоторое время продолжать свои экзерциции, но не слишком напрягаясь и утомляясь… Позже, дескать, его сменит Афилей со своими громогласными песнями.
Не угодившие в первую смену м?гану — измотанные танцем, но страшно довольные — разбредались, отыскивая местечки посуше и поудобнее, и засыпали. Утомились они так, что звуки продолжавшегося ритуала ничуть не помешали их сну.
Тигару я приказал пойти к моей палатке. Калрэйну велел отыскать и отправить туда же Хладу — а если она по обыкновению воркует сейчас где-нибудь в сторонке с Афилеем, пусть приходят оба. Предстоит новый военный совет.
Сам же отправился выдать инструкции Мооруну, наедине, без свидетелей. Да и Гаэлариху надо было сказать пару слов… Хотя о многом он, похоже, и сам догадался.
Вот тогда-то Великая Гексаграмма и сработала, — ожидаемо и в то же время неожиданно… Звучит странно, но никакого парадокса нет: сработала ожидаемо по действию и неожиданно по времени…
Одним из последствий неожиданности стало то, что отряд наш не своею волей разделился. И стать свидетелем многих событий мне не довелось. Однако же о некоторых из них я попробую рассказать со слов моих спутников; как происходили другие — никто и никогда рассказать уже не сможет.
Итак, Гексаграмма сработала.
Ладно, чтобы не нагнетать таинственность, скажем проще: на нас напали. Одновременно и физическим, и магическим способами.
Хлада в это время…
* * *
…пыталась, но не могла уснуть. В ритуале она не участвовала, да и не стремилась. Возможно, отец-командир все равно бы заставил, нимало не интересуясь желаниями подчиненной, но весьма помогли предрассудки носильщиков-м?гану: боевые танцы с боевыми песнопениями, дескать, дело для мужчин и воинов, а женщин и близко подпускать нельзя, неважно, что в штанах и с саблей.Короче говоря, Хлада попыталась следовать мудрому солдатскому правилу: используй любую возможность, чтобы лишний раз поесть и поспать.
Да не тут-то было… Перекусила наемница весьма плотно, но сон… Она, наивная, считала, что способна задремать хоть в седле, под мерную иноходь коня, хоть под грохот сражения. Но что такое шум любой битвы по сравнению со звуками, сопровождавшими Великий Ритуал Хигарта?
После пары часов бесплодных попыток уснуть показалось, что стало потише. Хлада откинула полог своей маленькой палатки, которую всегда ставила сама, никого не подпуская, никому не доверяя. Высунула голову в ночную темноту. Палатку она старалась разбивать на отшибе, подальше от костров и роящихся вокруг них великих воинов болот, — вечно храпящих, вскрикивающих во сне, к тому же от постоянного потребления вареной м?гойлы страдающих хроническим скоплением газов… Весьма шумно и пахуче страдающих, надо заметить.
…И впрямь, звуки, доносящиеся от Великой Гексаграммы, поумерились. Смолк трубный глас Афилея; барабаны, трещотки и вопли м?гану звучали теперь значительно тише. Наемница ворчливо высказала всё, что она думает об авторах и исполнителях дурацких ритуалов, улеглась снова, поворочалась с боку на бок и наконец-то стала проваливаться в дремоту…
Из забытья ее вырвал чей-то жуткий вопль. Хлада машинально потянулась к сабле — вспомнила про ритуал, снова ругнулась — но тут вопль повторился, причем закончился булькающим клекотом. Тут же послышались новые вопли, звон оружия… Сомнений не осталось: рядом шла драка, рядом убивали.
Наемница, не мешкая, натянула сапоги. Как всегда в походе, спала она не раздеваясь и не снимая бригантины, — и, прихватив саблю, вылетела из палатки. Эта поспешность спасла ей жизнь.
У костров шел не бой — резня. Оттуда доносились крики перепуганных носильщиков, в отсветах пламени метались жуткие рогатые тени, падали и гибли люди. Но и про Хладу нападавшие не позабыли…
Зеленоватая струя магического пламени прошелестела совсем рядом и ударила в палатку. Через огромную прореху, прожженную в плотной ткани, можно было разглядеть, как внутри ярко вспыхнуло одеяло, занялись прочие пожитки. Но наемница не присматривалась и не пыталась спасти имущество. Не дожидаясь новой атаки, Хлада рванула в темноту…
На освещенной части лагеря продолжалась сосредоточенная резня. Хлада пыталась отыскать взглядом кого-нибудь из своих, но в неверном свете костров видны были только перекошенные от ужаса лица носильщиков, даже не пытавшихся пустить в ход хлипкие копья, да жуткие нечеловеческие рыла нападавших, рассыпавших удары направо и налево.
Новый сгусток магического огня пронесся сквозь темноту и выжег место, где разбили свою палатку братья-близнецы. Полетели в стороны пылающие клочья ткани, ошметки одежды, какие-то вещи. Успели братья проснуться и выскочить, или так и сгорели, не поняв, в чем дело? Хлада не знала. Но на этот раз ей показалось, что пламя прилетело откуда-то сверху. Не с края ли плато? Вполне возможно…
Больше всего наемницу тревожило молчание ее товарищей. Где Хигарт? Почему не слышно его команд? Где Гаэларих? Где Афилей?
Раздумывать дальше ей не дали: налетело двуногое существо с нечеловеческой, звериной рожей, — оскалив кривые клыки, завывая, размахивая громадной палицей. Хлада скользнула в сторону, пропустила нападавшего мимо себя, рубанула по шее. Вой оборвался, увенчанная рогами звериная башка покатилась по камням.
А из темноты уже лезли новые, такие же красавчики — сразу трое: один тоже с палицей, двое со здоровенными секирами. Эти оказались несколько более опытными. Сразу взяли ее в клещи, зайдя с боков, осыпали ударами. Ладно хоть их тяжеленное оружие двигалось не слишком быстро. Хлада уворачивалась, не пытаясь парировать удары легким клинком, но понимала — долго не выдержать… Зарубить одного из противников, не подставившись под удар других, казалось невозможным.
Помощь пришла со стороны. Из темноты вылетела стрела, вошла в глаз того, что нападал слева. Воспользовавшись секундным замешательством, Хлада свалила правого ударом в шею.
Последний хлопот уже не доставил. Проскользнув под размашистым боковым ударом секиры, наемница черканула самым кончиком клинка по бедру звероголового. Кровь хлынула потоком из рассеченной артерии, движения противника тут же замедлились, и вскоре он рухнул, получив саблей по виску.
Хлада обернулась — близнецов не видно. Во всяком случае, хотя бы один из них был жив. Совсем недавно был…
Хаос нарастал. Пылала подожженная палатка Гаэлариха, в ней что-то шипело, булькало, лопалось со стеклянным звоном… Затем из горящего жилища мага повалила непонятная студенистая масса, расползалась по земле, источая отвратную вонь, — и Хлада предпочла отбежать подальше.
По-прежнему никто из боевых товарищей не подавал признаков жизни и, плюнув на осторожность Хлада заорала во весь голос:
— Хигарт! Калрэйн! Гаэларих!
Ее услышали.
Но не те, кого она звала. Не меньше десятка звероголовых тварей с жутким воем бросились в ее сторону. У наемницы мелькнула крохотная надежда: может, смертоносные стрелы лучников-близнецов вновь прилетят на помощь? Не прилетели.
Повезло — самый прыткий из атакующих споткнулся о камень и на мгновение сбился с шага. Этого хватило — прямым выпадом Хлада вогнала клинок ему в грудь. Но остальные приближались плотной кучей.
Хлада отступила поближе к плато, к нагромождению здоровенных скальных обломков. Какое-никакое, но прикрытие…
Теперь нападающим приходилось пробираться в узких щелях между каменными глыбами, многие из которых превышали рост человека. И численное преимущество звероголовых уже не могло сыграть им на руку. Троих наемница зарубила в схватках один на один в тесных проходах, однако вынуждена была отступать все дальше от лагеря — твари норовили обойти, зайти за спину…
Каменный лабиринт был невелик по размерам, и Хладу постепенно из него вытесняли… Загоняли, как хищного зверя, отсекали от возможной подмоги, гнали в темноту, к отвесным склонам Сердца Уорлога. Еще немного, и ее заставят выйти на открытое место, прижмут к холодной каменной стене, навалятся всем скопом. И прикончат.
Необходимо было что-то предпринять… И она предприняла. Набрала полную грудь воздуха и завопила во всю глотку:
— Афиле-е-е-е-е-й!!!
Вновь глубоко вдохнула, и:
— На помо-о-о-о-щь!!!
И тут ее вытеснили из лабиринта.
Дальнейшее наемница воспринимала смутно… Удары, прыжки, финты и парирования слились, словно в бешено вращающемся калейдоскопе.
Потом Хлада не так и не смогла вспомнить, как в ее левой руке оказался чужой, трофейный клинок — широкий, изогнутый, с черненым лезвием… Но как-то оказался. Не помнила, как пробилась сквозь толпу наседавших врагов к отвесному обрыву, прижалась к нему спиной… Но как-то пробилась.
На долю мгновения в схватке наступил перерыв, и Хлада успела удивиться: она до сих пор оставалась не просто жива, но и не получила ни единой царапины… С ног до головы забрызганная чужой кровью, она, словно заговоренная, уходила от вражеских ударов… Но никакое везение бесконечным не бывает.
Затем на нее бросились снова.
Выпады, удары, мгновенные уходы в защиту, снова выпады, то одним клинком, то другим… Пару раз ее удары достигали цели, но врагов было слишком много, а Хлада уставала. Летящую слева дубину с торчащими клыками какого-то зверя она заметила слишком поздно… Все-таки заметила, подставила саблю, уклонилась… Сгоряча даже не почувствовала, как один клык вспорол запястье. Но по руке потекло теплое, сабля налилась неподъемной тяжестью, двигалась все медленнее…
Хлада поняла: всё кончено. Рана не слишком глубока, но очень скоро это не будет иметь никакого значения…
Противники сообразили всё не хуже ее. Их тугое кольцо разжалось, они отступили на шаг-другой, не желая подставляться под последние удары… Словно стая шакалов поджидала, когда обессилеет от ран тигр.
Откуда взялся Афилей, наемница не поняла. Не подбегал, не подходил… Просто возник за спиной у звероголовых, навис над ними, сразу показавшимися пусть и свирепыми, но очень мелкими хищниками… И тут же пустил в ход свою чудовищную кирку.
Хлада стояла у скальной стены, не вмешиваясь. Не помогая. Нет смысла помогать урагану, играючи сносящему ветхие лачуги. Или степному пожару, слизывающему иссохшие травинки. Или разъяренному великану, убивающему врагов.
Немногие звероголовые рискнули вступить в схватку, и они умерли первыми. Очень быстро. Другие, пытавшиеся бежать, прожили на пару мгновений дольше… Столкнувшись с телами, громадное оружие великана не почти не замедляло свое стремительное движение, лишь поверженные враги отлетали в сторону, — уже не в виде тел, но их частей, на совесть отточенный широкий конец кирки рубил получше иного меча или секиры…
Закончилось всё почти мгновенно. Словно мальчишке надоела игра, и он небрежно смахнул со стола фигурки оловянных солдатиков.
На ногах остался Афилей. И Хлада, привалившаяся спиной к скале. Прочие лежали — мертвыми и умирающими.
— Где остальные? — прохрипела наемница.
В виде исключения великан ответил почти без паузы:
— Не знаю. Этих много… Очень много. Всех не успел убить.
Торопливо бинтуя руку оторванным от рубашки куском ткани, Хлада уверенно сказала:
— Надо искать. Хигарт не дал бы себя так просто зарезать.
Она была права, потому что…
* * *
…нападение я ожидал. Но отчего-то вбил себе в голову, что состоится оно ближе к рассвету. Нормальные люди тогда бы и напали — когда предутренний сон наиболее сладок, а уставшие часовые клюют носом. Но мы имели дело с не совсем… впрочем, не буду забегать вперед.План мой основывался на простой и здравой мысли: если на плато и в самом деле обитают людоеды, питающиеся забредающими сюда путниками, то как-то же они спускаются за своими жертвами? И, соответственно, поднимаются с трофеями обратно.
Значит, есть ход наверх, но очень хорошо замаскированный. Либо же сверху спускают веревочные лестницы или даже некое подъемное устройство. Второй вариант я считал менее вероятным. Тащить пленников и тела убитых по длинной раскачивающейся лестнице ой как трудно, а люди, способные изобрести подъемник, редко опускаются до пожирания себе подобных.
Последующие события подтвердили, что мыслил я вполне логично.
И еще одно допущение подсказывала логика: людоедов, обитающих наверху, не должно быть слишком много. Случайные путники тут не изобилуют, и человечина, надо полагать, — деликатес, праздничное блюдо. Никаких иных следов того, что жители плато добывают еду внизу, на болотах, нет, — ни характерных ямок от выкопанных клубней м?гойлы, ни следов охоты на грязерухов… Само же плато не настолько велико, чтобы прокормить многочисленное племя.
Потенциальные убийцы, считал я, наверняка будут рассчитывать не на численное превосходство, а на неожиданность своей атаки. И выждут, когда мы крепко уснем, утомленные ритуалом.
Однако подстраховаться никогда не мешает… И для страховки я отправил в секреты Ламмо и Ломмо, — засветло, еще до начала псевдомагического действа. Их хорошо замаскированные засады располагались поодаль от лагеря, справа и слева. С какой стороны от нас ни
находился бы секретный лаз, один из лучников-близнецов заметил бы выбравшихся из него убийц, поднял бы тревогу…
Не поднял. Не смог. И напали на нас неожиданно… Скорее всего, близнец был уже мертв. А я даже не знал, какой из двух.
Я только-только отвел Мооруна подальше, в сторонку от остальных синекожих, и собрался растолковать ту часть плана, что касалась его и остальных м?гану, как началось
…
Крики, вопли, паника… И огненные подарочки, летящие откуда-то сверху, выжигающие палатки одна за другой… Йухабб зей… Просчитался.Слишком долго каяться в просчетах и ошибках мне не позволили. Полтора десятка людоедов, словно выскочивших из-под земли, навалились на Мооруна и меня. Они и впрямь напоминали демонов, синекожие не ошибались и не привирали…
Но лишь напоминали — те твари с Темной Стороны, которых мы зовем демонами, куда более живучи и искусны в бою. С этих же Бьерсард каждым взмахом собирал обильную кровавую жатву. Страшные и клыкастые «демонские» рожи оказались фальшивкой — не то масками, не то шлемами. Причем шлемами, плохо защищавшими своих владельцев…
Моорун удивил, и приятно. Я подозревал, что великий вождь и воин сейчас драпанет во все лопатки, но нет: дрался плечом к плечу со мной, — яростно, пусть и не слишком умело. И даже сумел проткнуть костяным наконечником своего копьишка не то двух, не то трех нападавших… Хотя, конечно, я прикрывал его от ударов, как мог. И все равно: наверняка не все клыки в его украшении выковыряны из челюстей падали…
Наверное, стоило оставить кого-то из нападавших в живых… В конце концов, главной задачей было не перебить убийц, а узнать, как они спускаются с плато.
Но в горячке боя порой забываются все логичные и рациональные планы. Да и Бьерсард, когда давненько не пробовал крови, ведет себя своевольно, и сдержать его удар ой как трудно… Фальшивые демоны полегли все.
…Красный туман перед глазами медленно рассеивался. Трупы, трупы, трупы… Словно и не прошли все эти годы, словно мне снова двадцать лет, а впереди Тул-Багар… И в голове свербит один вопрос: зачем? Зачем?? Зачем всё это???
Известно, что пролитая кровь пьянит не хуже выпитого вина. А Моорун хлебнул сегодня полной чашей. Приплясывал и выкрикивал слова дикой песни на двух языках, я понимал немногое: Моорун, дескать, великий воин, он бился, как болотный хугар (кто такой? не знаю…), он убивал один, два, три… пять врагов, сай-саг?гана Хигарт тоже великий воин, почти как Моорун… Ладно хоть старый хвастун не бросился тут же выламывать зубы у мертвецов.
Мне его песнопение помогло прийти в себя, сообразить: еще ничто не кончено, нападение продолжается, врагов слишком много, куда больше, чем я рассчитывал, и они попросту давят числом… Ничего, уже стало меньше. Сейчас станет еще меньше.
Но броситься к кострам мы не успели.
Из темноты выскочил один из братьев-лучников: лицо перекошено, глаза дикие… В колчане осталась едва половина стрел. Ты хотел подвигов, мальчик? Ты хотел крови? Ну и как оно?
— Там, они… — выкрикнул близнец. Ламмо, наверное.
Он мялся, приплясывал на месте, — рядом не было брата, готового закончить фразу.
— Ну?! Говори же!
Ламмо (?) все же смог одолеть многолетнюю привычку, договорил:
— Уносят! Наших!
— Где?
Он молча показал рукой.
Я бросил взгляд на лагерь. Похоже, резня заканчивалась, частично нападавшие и самом деле отступили с пленными, предоставив сотоварищам довершить дело. Лишь в темноте, у скального обрыва с другой стороны лагеря, продолжалась яростная драка, но подробностей было не разглядеть. Туда пронесся Афилей — и те «демоны», что не убрались с его пути, даже не успевали пожалеть о своей глупости и нерасторопности…
Справятся, закончат без меня.
— Веди! — приказал я близнецу.
Он устремился в темноту, мы с Мооруном едва поспевали за ним.
Но вскоре он замедлил бег, потом остановился, завертел головой. Потерял направление. Слишком долго разыскивал меня, вместо того чтобы самому проследить за отступившими. Впрочем, для попреков не место и не время. Я и сам мог бы куда лучше подготовиться к нападению, а не тыкаться сейчас слепым котенком…
— Куда они пошли? Найти сможешь? — спросил я Мооруна.
— Да! Моорун показать! Моорун убивать много людоед! Большой сай-саг?гана Хигарт тоже убивать людоед! — завел он свою песню.
— После, старик! Не время! Давай!
Он согнулся к самой земле, тут же выпрямился, вытянул руку:
— Там ходить! Туда носить! Кровь капать!
Смешной болотный хвастун на наших глазах превратился в опытного охотника, в убийцу, готового бесшумно возникнуть из темноты и оборвать вашу жизнь тихо и незаметно… По-моему, он держал след, повинуясь исключительно обонянию, без помощи зрения…
Глава пятая. Тайны туземной кулинарии
Что же касается котла с неведомым мясом, найденным на кухне дома его, то подследственный Аргелах под повторной пыткой показал, будто означенное мясо человеческое, и принадлежит жертвам, погубленным злодеяниями его, равно как и приспешников его, коих поименно назвал под дополнительной, Светлейшим трибуналом вмененной ему пыткой.
Протоколы Нэйзагских процессов, том XIV, лист 7
…Нападавшие, как выяснилось, оказались предусмотрительнее «большого сай-саг?ганы Хигарта», и всей дурной толпой на равнину не полезли. Оставили заслон, прикрывавший выход с плато. И не слабый заслон, надо заметить, — три десятка отборных воинов, рослых, крепких. Тех, кто тащил пленников, они уже пропустили наверх, и теперь поджидали отставших, продолжавших развлекаться в лагере. Надеюсь, Афилей не подкачает, и ожидания напрасны.
Я с самого начала подозревал, что «демоны» служат кому-то более могущественному, к тому же весьма искушенному в магии. Струи пламени, падавшие на наши палатки, подтвердили подозрения. Теперь же никаких сомнений не осталось. Когда мы огибали плато, хода — широкого черного провала в скальном обрыве — не было. Не верю, что здесь спрятан механизм, способный двигать громадные каменные плиты. Без магии не обошлось.
Ламмо (или все-таки Ломмо?) достал из колчана стрелу, посмотрел на меня. Трех или четырех он сможет подстрелить, пока дело не дойдет до рукопашной.
— Нет, — сказал я тихонько. — Береги стрелы. Наверху понадобятся. Я сам. И ты, старик, не вмешивайся.
К заслону я приближался быстро и не скрываясь, небрежно помахивая топором и даже насвистывая песенку: «Жила-была милая Фрейли, парням не могла отказать…» Ни дать, ни взять, — развеселый ночной гуляка.
Они не удивились, не промедлили ни одного лишнего мгновения. С ревом бросились на меня, размахивая оружием. Бросились за своей смертью.
И она не задержалась…
Отлетела и запрыгала по камням голова в клыкастой маске, затем ударила мне в лицо кровь из чьей-то перерубленной руки, затем мелькнула новая страшная рожа и тут же пропала — струя из обрубка шеи взметнулась мгновением позже… Ничего никуда не уходит. Все остается с нами… Впереди был Тул-Багар. И я снова шел к нему по трупам. По уши в крови.
В нашу реальность, в болота Уорлога меня вернул вопль Мооруна:
— Сай-саг?гана Хигарт! Сай-саг?гана Хигарт!
Противники кончились. Противники лежали под ногами грудами изрубленного мяса… Оставалось воздеть над головой Бьерсард — и можно рисовать новую гравюру, «Штурм Сердца Уорлога».
Я оглянулся на близнеца. Вот так, мальчик, они и выглядят, подвиги… Эффектно, да? Запах, правда, не очень… На гравюрах выпущенные и вспоротые кишки ничем не пахнут.
Затем я увидел яростную жестикуляцию Мооруна.
— Скорей бежать, сай-саг?гана! Большой камень ползать!
Провал в скале исчезал. Огромная каменная плита медленно ползла, перекрывая его. И уже перекрыла большую часть.
Или за нами следили сверху, или смерть охранников активизировала заклинание, закрывающее проход. Разбираться с этим вопросом было некогда, я метнулся вперед, подскочил к стремительно уменьшавшемуся лазу. Понял: я пройти еще успею, но лучник-близнец с Мооруном — уже нет. Скользнул внутрь, развернулся и вставил в схлопывающуюся щель Бьерсард — поперек, на манер распорки… Рукоять обычного топора сломалась бы в то же мгновение, но магия, которой было напичкано мое оружие, оставляло надежду: выдержит.
И Бьерсард выдержал! Скала заскрежетала, но остановилась. Раздался неприятный гул, постепенно нараставший… Лезвие топора засветилось слабым красноватым светом.