Страница:
И сказали Сэйгур и Сэймур:
— Тогда верните оружие наше, ибо на час дали вам.
И вернули дикие люди болот боевое животное, страшнее и больше, чем все прежние, вместе взятые: облака пронзала голова его, и поступь рушила горы, и крик сметал звезды с небес.
Но сосуд малый вернуть не смогли, ибо раб ленивый и лукавый разбил. И молили люди болот Сэймура:
— Забери сам оружие свое, о Сэймур, ибо не видим его и не можем взять! Но умирают и не от ран, и не от старости рабы наши, и скот наш, и жены и чада наши, и сами мы, и не было раньше так.
И сказали Сэйгур и Сэймур:
— Идите прочь, лукавые и жадные люди болот! Не поможем вам, ибо солгали, и был у вас второй белый человек. За ложь и дерзость вашу хотели мы наказать род ваш, и все отрасли и поколения его, но чем наказать, не знали, — так сами вы наказали себя хуже нас. Идите, глупые люди болот, болейте и умирайте!
И стало по словам их.
— Ничего не понял, — помотал головой Калрэйн. — «Смерть-туман» при чем тут вообще?
— Зато псы Кронга уже тогда были, — заметил я. — «Клыки, прокусывающие медь…» — точно про них.
— Метал бисер свиньям… — грустно констатировал маг. — Неужели не ясно, что все это аллегория? Символизирующая два направления в магии, занимающейся боевыми животными?
— А-а-а… — сказал ассасин. — Так бы и объяснили, что Аллегория. Красивое имя.
— Самое главное — редкое, — сказал Тигар. Издевался, по-моему…
— И какое направление победило? — спросил я. — Что лучше: много-много мелких тварей, или несколько громадных?
— Оба направления продолжают развиваться. И, естественно, идет поиск контрмер и контрсредств, — как только возникают новые боевые существа, неважно, огромные или невидимые глазу, — очень быстро находятся и способы борьбы с ними.
— Вы о чем? — сказал вконец сбитый с толку Калрэйн.
— У мэтра магистра есть лекарство от болотной чумы, — перевел я.
Глава восьмая. Тихая ночь в глухой провинции (продолжение)
Когда мы расходились по комнатам, дослушав рассказ мага, я отозвал в сторонку Гаэлариха.
— Скажите, мэтр магистр, а что происходит вокруг, — я сделал неопределенное движение рукой, — в вашей, так сказать, сфере ответственности?
— Вы имеете в виду инверсионные следы астральных конвекций и псевдофлуктуацию слоев тонкой материи?
Не люблю, когда со мной начинают говорить вот так, козыряя профессиональными терминами и всячески показывая, что снисходят до общения с быдлом. И я произнес в манере слегка поддавшего трактирного вышибалы:
— Ыгы, энто самое. Имею. Фруктовацию, сталбыть. Псевдо.
Мэтр Гаэларих величаво повел плечом и бросил:
— Все известные мне параметры эфирных субстанций, равно как и расположение скоплений тонкой материи, указывают на то, что каких-либо возмущений, способных привести к нежелательному перераспределению материальных, астральных или иных предметов и существ, не происходило в пределах, подвластных моим чувствам и приборам.
Лихо задвинул, разорви его псы Кронга! Не хуже почтеннейшего Русселя…
Я постарался перевести слова мага на человеческий язык.
— То есть, с Темной стороны никто за нами не идет, никакие маги в свои стеклянные шары за нами не следят?
Снова последовала брезгливая гримаса мага…
— Ну, это очень грубо и примитивно, но, если так вам будет понятнее, — то да.
— Перемещения через Порталы не отмечены?
— Нет, я бы почувствовал… Надо вам сказать, майгер Хигарт, что открыть Портал здесь теоретически можно, но на практике такая попытка невыполнима, ибо концентрация магического поля и его силовые линии…
— Достаточно, мэтр. Не почувствовали, значит, не почувствовали.
На самом деле это не значило ничего. Безглазые никак не могли приехать в Альхенгард обычным способом, как простые мирные путешественники. Не проскользнули бы мимо магических застав… Либо тварей сюда переместили загодя, либо кто-то не позволилГаэлариху почувствовать их недавнее прибытие. Кто-то, на голову превосходящий его в магических делах… Интересно, не имеет ли этот «кто-то» обыкновения носить багровый плащ? И прятать физиономию под надраенной медной маской?
— Хорошенько проверьте все свои магические сюрпризы для незваных гостей, мэтр магистр, — посоветовал я. — На всякий случай. И, если не трудно, — ложитесь, не раздеваясь. Может произойти всякое, и ноги придется уносить очень быстро.
Маг встревожился, потребовал подробностей, но я ограничился лишь тем, что уже сказал. Затем зашел в комнату к Тигару, тоже посоветовал ему спать в одежде. Недоуменных вопросов, к моему удивлению, не последовало.
Калрэйна же я без лишних объяснений попросил переночевать внизу, в зале. Говорить ему, чтобы держался ночью настороже, я не стал. Калрэйн настороже всегда.
Дернулся и в самом буквальном смысле стащил меня с кровати. Я рухнул на пол. В тот же миг нечтообрушилось на то место, где я только что лежал. Судя по звуку, нечтонасквозь прошило тюфяк и глубоко вонзилось в деревянное ложе.
(Если близко знакомые вам девушки и даже замужние дамы будут твердить, что спать с петлей топора на запястье, — вредная привычка, не слушайте! Очень даже полезная!)
Тьма вокруг была неестественно плотной, ни лучика света, — и я, вскочив, рубанул Бьерсардом наугад, подчиняясь исключительно интуиции.
Есть!
Лязг стали, и что-то тяжело раздалось под лезвием топора. Рывком освободив оружие, я замер. Глухой шум рухнувшего тела, и вновь тишина. И темнота. Полная, кромешная… Окно должно было бы виднеться чуть более светлым прямоугольником — однако же не виднелось… Без чужой враждебной магии дело не обошлось. Ну и отчего же промолчали все магические амулеты мэтра магистра?! Как убийца смог незамеченным добраться до самой моей постели?!
Упавший не шевелился. И не дышал. Я нагнулся, осторожно протянул руку, держа в другой топор наготове. Натолкнулся на что-то твердое… Ощупал — шлем-бацинет. Вернее, две половинки того, что недавно было шлемом-бацинетом. А внутри — остатки того, что недавно было головой… Тошнотворный запах субстанции, что заменяла кровь тварям Темной Стороны, не ощущался. Нормальный запах свежей крови… И то ладно.
Пальцы скользнули по шлему, однако вместо ожидаемой кольчужной бармицы нащупали снизу воротник из самой обычный материи… Еще пошарил руками, натолкнулся на древко длинного оружия. Какого, выяснять не стал, невелика разница, чем именно меня собрались отправить в чертоги Пресветлого Сеггера…
Гораздо важнее другое — что сейчас происходит с моими спутниками и компаньонами… Но чтобы выяснить это, необходим хоть какой-то источник света. Я достал огниво, наощупь высек искру, раздул трут и запалил тонкую лучинку…
М-да… Казалось, что воздух плотно наполнен мельчайшей угольной пылью, огонек можно было разглядеть, лишь приблизив его к лицу почти вплотную. Жар и тот начинал ощущаться на большем расстоянии.
А затем все закончилось одновременно — и тишина, и темнота.
За окном полыхнула страшная мертвенно-лиловая вспышка, бесшумная и мгновенно погасшая. Внизу, в зале послышался звон оружия, чей-то стон, быстро перешедший в булькающий хрип и смолкнувший. Зато во дворе кто-то вопил, не переставая.
Я метнулся из комнаты. Магическая тьма исчезла без следа — в окно сочился мутный полусвет, из коридора долетали какие-то отблески…
…Навстречу по лестнице взбегал человек, тоже в черном бацинете. И немедленно, сходу, попытался вогнать узкое, чуть изогнутое лезвие глевии в мою печень.
Э-э-э, нет, она мне еще не раз пригодится! Бьерсард отбил удар, и тут же — вжиг! — а тебе, приятель, шлем больше не понадобится, ввиду отсутствия части тела, на которую он надевается…
Обезглавленный труп покатился вниз, но по лестнице уже поднимались дружки покойного, не то пятеро, не то шестеро, — очень деловитые и целеустремленные ребята.
В камине догорали самые последние угольки — красные пятнышки в куче золы. Рядом со стойкой пылало непонятно что — голубоватым пламенем, дающим очень мало света. Но я куриной слепотой не страдаю, и хорошо разглядел лезвия глевий и алебард, — все, как одно, норовящие воткнуться в мой живот.
Первый удар я отбил, второй тоже… Однако пришлось отступить на пару ступенек вверх. Лестница оказалась слишком широка, чтобы отбиваться от толпы в одиночку.
В дальнем, неосвещенном углу зала тоже шла драка — как я и подозревал, Калрэйн не дал себя зарезать даже в полной магической темноте. Но подробностей схватки не разглядеть, да и времени приглядываться не было.
За спиной, в жилых комнатах, раздался чей-то крик. Вроде бы голос Тигара… Проклятие, и до него добрались! А я не мог броситься на помощь мэтру, не рискуя получить удар глевией в спину…
Зарычав, я перемахнул через перила. Приземлился на стол, пробежал по нему, рубанул по голове одного из четверых, зажавших в угол Калрэйна. И вновь под топором заскрежетала раздающаяся сталь… Да они все в шлемах, раздери меня псы Кронга!
Жаждущие пообщаться со мной ребята сбегали с лестницы, окружали стол и норовили кто подсечь ноги, кто ткнуть снизу в брюхо… Я перепрыгнул через алебарду, одним ударом располовинил древко глевии. Разбежался и в прыжке ухватился за тележное колесо, служившее люстрой…
Инерция швырнула вперед, заскрежетала цепь по блоку, с мерзким скрипом закрутился ворот, опускавший и поднимавший «люстру»… Короткий полет — и я очутился на верхней площадке лестницы.
К Тигару, быстрей, пока не опомнились…
В его комнате было значительно темнее, чем в зале, и я сразу же, у порога, споткнулся о что-то мягкое… О тело, неподвижно вытянувшееся на полу.
— Мэтр?! — окликнул я с нехорошим предчувствием.
— Я в порядке… — прохрипел Тигар.
Снова бесшумно сверкнуло на дворе. Похоже, маги — Гаэларих и чужак-пришелец — выясняли отношения на вольном воздухе. И какое бы заклинание или контрзаклинание не сопровождала эта вспышка, она оказалась на порядок сильнее предыдущей: комната осветилась ярко-ярко, и постоялый двор ощутимо содрогнулся, да так, что с потолка посыпалась пыль и какой-то мусор… На мгновение я увидел мэтра Тигара, стиснувшего кавалерийский кривой клинок — прощальный подарок конников королевской пулы. У ног летописца темнели еще два тела.
Ого… Наша «зеница ока» сама себя бережет, и горе покусившимся…
Но удивляться и делать мэтру комплименты было некогда, к комнате приближались мягкие шаги нескольких человек. Я выскочил им навстречу…
Теперь правила игры изменились, и не в пользу убийц, — в тесноте коридорчика численность не давала им преимуществ, к тому же они не могли размахнуться и только лишь тупо тыкали в меня своим длинномерным оружием…
Топор звенит о сталь. Потом — скрежещет о кость. Чей-то хрип. Алебарда — прямо мне в грудь. Бьерсард у нее на пути. Снова что-то мягко раздается под лезвием топора. Сапоги скользят по крови. Убийца рычит. Я тоже. И снова: сталь о сталь, о плоть, о кость… Кто-то вопит — пронзительно, долго, на одной ноте. Рукоять мокра от крови, скользит в руках. На лице тоже кровь — чужая. Пронзительный вопль смолкает. И я вновь выскакиваю на лестницу, оставив позади заваленный трупами коридор…
Света в зале прибавилось — от непонятного синего пламени потихоньку занималась стойка.
Калрэйн тоже не терял времени даром — против него сейчас остался лишь один противник. По-моему, ассасин мог и его прикончить, но тянул время, рассчитывая взять живым… Разумно.
Увидев меня, убийца швырнул в Калрэйна глевию, развернулся и помчался к двери.
Я не бросился следом — видел, как пальцы Калрэйна скользнули в рукав, — и понял, что сейчас беглец рухнет, вцепившись в пробитую метательным ножом ногу…
Входная дверь распахнулась, словно приглашая убийцу на улицу, в спасительную тьму.
— Не насмерть! — заорал я магистру Гаэлариху, шагнувшему в зал, но было поздно.
Поздно…
Извилистая голубая молния соединила шлем-бацинет и коротенький жезл, сжатый в руке мага. Негромкий треск, резкий запах раскалившегося металла и горелой плоти… Тело убийцы изгибалось, изгибалось назад, — словно он в столь неподходящий момент решил изобразить ярмарочного акробата и показать нам для начала «мостик»…
Затем шлем в буквальном смысле разлетелся на куски, я едва увернулся от свистнувшего мимо куска металла — искореженного, вишнево светящегося.
Теперь стало видно лицо, почерневшее, изломанное беззвучным криком. Дымящиеся длинные волосы встали дыбом и торчали во все стороны. Появилась кровь — из носа, изо рта, из ушей — сначала капли, затем струи.
Ни крика, ни стона убийца так и не издал — и сквозь негромкий треск мы отлично услышали сырой чмокающий звук, с которым глазные яблоки выскочили из глазниц.
Маг опустил свой жезл, треск смолк, молния исчезла. Обмякшее тело обрушилось и буквально расползлось по полу, лишь ноги остались согнуты в коленях — словно подошвы намертво приклеились к доскам…
Поступок, не имеющий оправданий, и заслуживающий, по меньшей мере, самой нелицеприятной критики.
Но я воздержался от справедливых и резких слов, ибо толстяка уже покритиковали, и весьма сурово. Он лежал за стойкой, возле откупоренного бочонка, и рядом с пылающей лужицей зелья собиралась другая — кровь, вытекающая из широкой раны на горле прохиндея…
Стоило бы, наоборот, сказать толстому жулику спасибо, — синеватое пламя, вспыхнувшее от его оброненной свечи, весьма помогло в драке и мне, и Калрэйну. Нападавшие видели во тьме лучше любой кошки — судя по тому, как уверенно первый из них старался прикончить меня в постели.
Но и благодарить мертвеца я не стал. Лишь залил начинавшийся пожар испорченным вином из бочонка. Затем подкинул в камин охапку сложенных рядом с ним дров, плеснул туда зелье, оставшееся в склянке. Вновь посветлело.
Калрэйн тем временем привел меч-опояску в прежний вид — превратил в незаметное под одеждой, охватывающее талию кольцо. И собирал свои метательные орудия: вынимал из трупов, обтирал, рассовывал по местам. Заодно поинтересовался содержимым карманов мертвецов, был наш ассасин человеком весьма практичным, не привыкшим оставлять подвернувшиеся под руку бесхозные ценности.
— Всех наповал? — спросил я, не сомневаясь в ответе.
Он лишь кивнул. Закончил возню с последним телом, разогнулся, удовлетворенно окинул взглядом дело наших рук и молнии Гаэлариха.
— Сходи наверх, — приказал я. — Там в коридоре лежат, и у Тигара… трое… Может, кто еще дышит. И осмотри весь дом, вдруг кто-то из гостей в щелку забился, показаться стесняется. Ты уж с ним поласковей, сразу не кончай…
Калрэйн взбежал по лестнице упругим кошачьим шагом. Я же повернулся к магу, очень хотелось задать мэтру магистру пару вопросов наедине. А еще больше хотелось взять его в охапку и шмякнуть как следует о стену, чтобы впредь не выкаблучивался, демонстрируя свои умения в боевой магии, видел же, что драка закончилась нашей полной победой…
Сдержался… Спросил спокойно и тихо:
— Где маг? Ихний, разумеется, — и я кивнул на мертвецов.
— Сбежал, — коротко ответил Гаэларих.
— Каким образом?
— Магическим, естественно… Не думаете же вы, что он петляет сейчас по здешним улицам, преследуемый ночной стражей и бродячими собаками?..
Наверное, мэтр магистр хотел ответить мне язвительно и колко. Не получилось — ничего, кроме огромной усталости, я в его интонации не почувствовал.
— Левитация? — уточнил я.
— Перенос…
И вот тут я все-таки не выдержал.
— Та-а-ак… Какой-то умник мне, помнится, недавно утверждал, что Портал здесь можно открыть лишь чисто теоретически… Не напомните ли, кто именно, мэтр магистр?!
Гаэларих глянул на меня остро и недобро. Похоже, оскорбился всерьез.
Ну-ка, ну-ка. В таком состоянии и более сдержанные люди способны наговорить много интересного.
— Майгер-р-р Хиг-г-г-арт, — проскрежетал он сквозь зубы, — если вы хотите мне что-то сказать, говорите прямо. Если вы меня в чем-то подозреваете, то извольте объяснить, в чем конкретно. Поскольку, не забывайте, именно я выбран епископом для определения непосредственного местонахождения Молота. А без означенного определения вся ваша экспедиция — жалкие потуги жалких дилетантов!
Понимать это стоило так: главный, дескать, здесь он, что бы там себе не воображали всякие идиоты. И охота на самом-то деле идет за его, Гаэлариха, головой, а жалкий дилетант Хигарт еще смеет вылезать с какими-то подозрениями!
Времени на извинения и прочие политесы не было.
— Оставьте, мэтр магистр, — отмахнулся я. — Подозрений никаких нет. Есть неясности. Так уж разъясните их, пожалуйста. Если сами понимаете, в чем дело…
Но до разъяснений дело не дошло. На лестнице показался Калрэйн в сопровождении мэтра Тигара. И я жестом показал магу: потом, дескать, завершим разговор.
— Остывают, — коротко доложил Калрэйн. — И хозяйку… того… прямо в постели… — он сделал характерный жест в районе горла. — И служанку, и мальчишку-работника.
— Собирайтесь, — приказал я. — Смываемся немедленно. Не то полжизни проведем, давая показания здешнему прево или его уголовных дел эшевену.
— Но бумага о содействии за подписью принца Орваса… — начал было маг.
— Собирайтесь! — рявкнул я.
Ну как ребенок, честное слово… Снова надулся, побагровел, и пришлось потратить драгоценное время на объяснения:
— Принц далеко, в столице, а здесь, в этой глухой дыре, чиновники не успокоятся до тех пор, пока не вытрясут из нас всё до последней гойзы.
Когда мэтр Тигар при помощи Калрэйна поднял тяжеленный брус засова и распахнул ворота, в конце ведущей к постоялому двору улицы раздавались голоса и бряцанье доспехов, освещали предутреннюю тьму всполохи факелов. И все это приближалось к нам. Достаточно быстро.
— Сделайте что-нибудь пожалуйста, мэтр магистр, — попросил я, постаравшись подпустить в тон смирение и раскаяние в недавних своих резкостях. — Только аккуратненько, умоляю, без молний. И не поднимая на ноги ту часть города, что еще не проснулась от наших развлечений.
Несколько мгновений Гаэларих надменно молчал, глядя не на меня, куда-то в сторону. Я потупил взор, покаянно и жалостливо вздохнул, сожалея, что нет рукой пепла, дабы посы?пать повинную голову…
Не то маг уверовал в мое раскаяние, не то решил, что и дальше выдерживать характер окажется себе дороже.
Извлек из-под мантии кристалл — небольшой, бесцветный, напоминающий своей формой сильно вытянутую каплю. Быстро и тихо прошептал непонятную фразу — наверняка несколько ключевых слов большого и добротного, специально для таких случаев разработанного заклинания. Затем коротким движением отломил острый кончик кристалла.
Раздался еле слышный звон… В сумраке было плохо видно, но мне показалось, что большая кристаллическая капля рассыпалась на множество мелких, в точности повторяющих ее форму. Вся эта мелочь хрустальным дождиком пролилась на мостовую, но, кажется, не долетела, как бы испарившись в падении.
Видимого результата не последовало. «Неужели не сработало?» — успел встревожиться я. Но маг выглядел спокойным и уверенным; поднял руки, выставил вперед ладони, сделал такой жест, словно уперся во что-то невидимое и отталкивал рекомое «что-то» от себя…
И опять ничего не произошло, и я встревожился еще больше, и понял, что всё пропало, всё кончено, что впереди беспросветный мрак, мрак тюремной камеры, холодной и зловонной, и я буду в ней выть, и грызть стальные прутья решетки, но выйду под небо и солнце лишь один раз, на пути к эшафоту и секире палача… И это было по-настоящему страшно.
Что тревога и страх не мои, дошло с легким запозданием, но все же дошло.
— Блестяще, мэтр магистр! — отгоняя наваждение, сделал я комплимент, причем, что характерно, совершенно искренний.
Наверняка до меня добрался лишь слабый откат, самые крохи того, что маг послал на дальний конец улицы. Что происходило с бежавшими к нам людьми, можно было догадаться… Ничего хорошего.
Крики, которыми подбадривали друг друга ночные стражники, сменились другими — невнятными, но исполненными ужаса. Топот подкованных сапог и звяканье оружия и доспехов удалялись, вскоре лишь два оброненных в панике факела напоминали о незадачливых визитерах.
— Выводи! — скомандовал я, вскакивая в седло.
Громоздкие фургоны выкатывались со двора. Нанятые Калрэйном возницы сидели почти неподвижно, как деревянные истуканы, не оборачиваясь, глядя прямо перед собой. Если и совершали какие-то необходимые для управления лошадьми действия, то механические, совершенно не похожие на движения живых людей.
Беглым крестьянам сайэра Тируса Лигонга пришлось сегодня натерпеться страху. Выбраться из запертой конюшни они не смогли, не то всенепременно задали бы стрекача. Однако сквозь отдушины наблюдали за схваткой Гаэлариха с пришлым магом, — и нельзя сказать, что увиденное благотворно повлияло на их душевное спокойствие. Дикий вопль, доносившийся с улицы, издавал как раз один из этих бедолаг. Не замолчал, даже когда все закончилось, и мы попытались привести его в разум. Двое других чувствовали себя не лучше, ладно хоть не орали, онемели от испуга. Пришлось магу успокаивать их простеньким, но эффективным заклятьем…
Первый фургон сворачивал в переулок, ведущий к городским воротам. Калрэйн, сопровождавший его верхом, обернулся и помахал рукой с зажатым в ней белым платком, хорошо видным в темноте: мол, все чисто, стражи на горизонте нет. Отлично…
Второй и третий фургоны исчезли за поворотом, маг и Тигар ехали рядом с ними. Я остался у постоялого двора в одиночестве.
Рассвет близился… Ночной туман начинал рассеиваться, небо на востоке уверенно светлело, но улицы еще оставались темными и сонными.
Хлада до сих пор не появилась, и это начинало меня беспокоить. Если она не подъедет в ближайшие минуты, придется кого-то послать ее дожидаться… Или вообще выбираться из Альхенгарда без нее, аннулировав тем самым наш контракт… Ни того, ни другого не хотелось.
Я кусал губы, мысленно подгоняя солнце: ну же, выползай поскорее из-за горизонта! Встреча была назначена на рассвете, а наемница, похоже, не привыкла являться раньше срока…
Послышался звон подков по брусчатке. Приближался он из того же переулка, в котором скрылись возы, но с противоположной его стороны. Я поехал навстречу, крепче стиснув Бьерсард, — после художеств нынешней ночи не стоило обращать особого внимания на правила и установления… Почти не сомневался, что подъезжает не Хлада, а кто-нибудь совсем нежеланный. Отчего-то все встречи в последние сутки приносили сплошные неприятности, а все случайности оборачивались не в нашу пользу…
Но эта встреча, в виде исключения, оказалась иного сорта. Наша дева-воительница вывернула из-за угла, верхом на неприметном маленьком коньке. Неказистом и выносливом, как пустынный дьявол. Кто знает толк в конях, тот оценит, а кто не знает — не позарится на такую лошаденку…
— Ну и? — не слишком-то радушно приветствовала меня кровная сестричка. Незаконченный вопрос должен был звучать так: а какого, собственно, песьего хвоста я тут делаю, если уговор был встречаться на постоялом дворе?!
— Поехали, мешкать нельзя, — коротко сказал я. И поспешил вслед за фургонами.
Слава богам, Хлада не стала изводить меня лишними вопросами, молча пристроилась сзади.
Вместо четырех пикинеров, благодушно и лениво взиравших вчера утром на наше прибытие в город, сейчас у ворот толклась целая их толпа, — злые и невыспавшиеся, безжалостно выгнанные из теплой кордегардии. Десятка три, оценил я наметанным взором. Походили на настоящих воинов солдаты гарнизона куда больше, чем раззявы из городской стражи.
Ворота, кстати, были закрыты, огромный металлический засов задвинут и решетка опущена. Мост, я не сомневался, тоже поднят…
Все правильно, все по крепостному артикулу, — в наше беспокойное время приграничные городки или ревностно его соблюдают, или очень быстро превращаются в обгоревшие руины.
— Тогда верните оружие наше, ибо на час дали вам.
И вернули дикие люди болот боевое животное, страшнее и больше, чем все прежние, вместе взятые: облака пронзала голова его, и поступь рушила горы, и крик сметал звезды с небес.
Но сосуд малый вернуть не смогли, ибо раб ленивый и лукавый разбил. И молили люди болот Сэймура:
— Забери сам оружие свое, о Сэймур, ибо не видим его и не можем взять! Но умирают и не от ран, и не от старости рабы наши, и скот наш, и жены и чада наши, и сами мы, и не было раньше так.
И сказали Сэйгур и Сэймур:
— Идите прочь, лукавые и жадные люди болот! Не поможем вам, ибо солгали, и был у вас второй белый человек. За ложь и дерзость вашу хотели мы наказать род ваш, и все отрасли и поколения его, но чем наказать, не знали, — так сами вы наказали себя хуже нас. Идите, глупые люди болот, болейте и умирайте!
И стало по словам их.
— Ничего не понял, — помотал головой Калрэйн. — «Смерть-туман» при чем тут вообще?
— Зато псы Кронга уже тогда были, — заметил я. — «Клыки, прокусывающие медь…» — точно про них.
— Метал бисер свиньям… — грустно констатировал маг. — Неужели не ясно, что все это аллегория? Символизирующая два направления в магии, занимающейся боевыми животными?
— А-а-а… — сказал ассасин. — Так бы и объяснили, что Аллегория. Красивое имя.
— Самое главное — редкое, — сказал Тигар. Издевался, по-моему…
— И какое направление победило? — спросил я. — Что лучше: много-много мелких тварей, или несколько громадных?
— Оба направления продолжают развиваться. И, естественно, идет поиск контрмер и контрсредств, — как только возникают новые боевые существа, неважно, огромные или невидимые глазу, — очень быстро находятся и способы борьбы с ними.
— Вы о чем? — сказал вконец сбитый с толку Калрэйн.
— У мэтра магистра есть лекарство от болотной чумы, — перевел я.
Глава восьмая. Тихая ночь в глухой провинции (продолжение)
Из записей летописцев за последующие годы надлежит сделать вывод, что набеги орков под водительством имперского полководца-ренегата Аргавайла существенного вреда Империи не наносили и нанести не могли, оставаясь исключительно пограничными инцидентами.
Дейр Зауг, «История древних веков»
Когда мы расходились по комнатам, дослушав рассказ мага, я отозвал в сторонку Гаэлариха.
— Скажите, мэтр магистр, а что происходит вокруг, — я сделал неопределенное движение рукой, — в вашей, так сказать, сфере ответственности?
— Вы имеете в виду инверсионные следы астральных конвекций и псевдофлуктуацию слоев тонкой материи?
Не люблю, когда со мной начинают говорить вот так, козыряя профессиональными терминами и всячески показывая, что снисходят до общения с быдлом. И я произнес в манере слегка поддавшего трактирного вышибалы:
— Ыгы, энто самое. Имею. Фруктовацию, сталбыть. Псевдо.
Мэтр Гаэларих величаво повел плечом и бросил:
— Все известные мне параметры эфирных субстанций, равно как и расположение скоплений тонкой материи, указывают на то, что каких-либо возмущений, способных привести к нежелательному перераспределению материальных, астральных или иных предметов и существ, не происходило в пределах, подвластных моим чувствам и приборам.
Лихо задвинул, разорви его псы Кронга! Не хуже почтеннейшего Русселя…
Я постарался перевести слова мага на человеческий язык.
— То есть, с Темной стороны никто за нами не идет, никакие маги в свои стеклянные шары за нами не следят?
Снова последовала брезгливая гримаса мага…
— Ну, это очень грубо и примитивно, но, если так вам будет понятнее, — то да.
— Перемещения через Порталы не отмечены?
— Нет, я бы почувствовал… Надо вам сказать, майгер Хигарт, что открыть Портал здесь теоретически можно, но на практике такая попытка невыполнима, ибо концентрация магического поля и его силовые линии…
— Достаточно, мэтр. Не почувствовали, значит, не почувствовали.
На самом деле это не значило ничего. Безглазые никак не могли приехать в Альхенгард обычным способом, как простые мирные путешественники. Не проскользнули бы мимо магических застав… Либо тварей сюда переместили загодя, либо кто-то не позволилГаэлариху почувствовать их недавнее прибытие. Кто-то, на голову превосходящий его в магических делах… Интересно, не имеет ли этот «кто-то» обыкновения носить багровый плащ? И прятать физиономию под надраенной медной маской?
— Хорошенько проверьте все свои магические сюрпризы для незваных гостей, мэтр магистр, — посоветовал я. — На всякий случай. И, если не трудно, — ложитесь, не раздеваясь. Может произойти всякое, и ноги придется уносить очень быстро.
Маг встревожился, потребовал подробностей, но я ограничился лишь тем, что уже сказал. Затем зашел в комнату к Тигару, тоже посоветовал ему спать в одежде. Недоуменных вопросов, к моему удивлению, не последовало.
Калрэйна же я без лишних объяснений попросил переночевать внизу, в зале. Говорить ему, чтобы держался ночью настороже, я не стал. Калрэйн настороже всегда.
* * *
…Бьерсард дернулся так, словно твердо вознамерился оставить меня без руки.Дернулся и в самом буквальном смысле стащил меня с кровати. Я рухнул на пол. В тот же миг нечтообрушилось на то место, где я только что лежал. Судя по звуку, нечтонасквозь прошило тюфяк и глубоко вонзилось в деревянное ложе.
(Если близко знакомые вам девушки и даже замужние дамы будут твердить, что спать с петлей топора на запястье, — вредная привычка, не слушайте! Очень даже полезная!)
Тьма вокруг была неестественно плотной, ни лучика света, — и я, вскочив, рубанул Бьерсардом наугад, подчиняясь исключительно интуиции.
Есть!
Лязг стали, и что-то тяжело раздалось под лезвием топора. Рывком освободив оружие, я замер. Глухой шум рухнувшего тела, и вновь тишина. И темнота. Полная, кромешная… Окно должно было бы виднеться чуть более светлым прямоугольником — однако же не виднелось… Без чужой враждебной магии дело не обошлось. Ну и отчего же промолчали все магические амулеты мэтра магистра?! Как убийца смог незамеченным добраться до самой моей постели?!
Упавший не шевелился. И не дышал. Я нагнулся, осторожно протянул руку, держа в другой топор наготове. Натолкнулся на что-то твердое… Ощупал — шлем-бацинет. Вернее, две половинки того, что недавно было шлемом-бацинетом. А внутри — остатки того, что недавно было головой… Тошнотворный запах субстанции, что заменяла кровь тварям Темной Стороны, не ощущался. Нормальный запах свежей крови… И то ладно.
Пальцы скользнули по шлему, однако вместо ожидаемой кольчужной бармицы нащупали снизу воротник из самой обычный материи… Еще пошарил руками, натолкнулся на древко длинного оружия. Какого, выяснять не стал, невелика разница, чем именно меня собрались отправить в чертоги Пресветлого Сеггера…
Гораздо важнее другое — что сейчас происходит с моими спутниками и компаньонами… Но чтобы выяснить это, необходим хоть какой-то источник света. Я достал огниво, наощупь высек искру, раздул трут и запалил тонкую лучинку…
М-да… Казалось, что воздух плотно наполнен мельчайшей угольной пылью, огонек можно было разглядеть, лишь приблизив его к лицу почти вплотную. Жар и тот начинал ощущаться на большем расстоянии.
А затем все закончилось одновременно — и тишина, и темнота.
За окном полыхнула страшная мертвенно-лиловая вспышка, бесшумная и мгновенно погасшая. Внизу, в зале послышался звон оружия, чей-то стон, быстро перешедший в булькающий хрип и смолкнувший. Зато во дворе кто-то вопил, не переставая.
Я метнулся из комнаты. Магическая тьма исчезла без следа — в окно сочился мутный полусвет, из коридора долетали какие-то отблески…
…Навстречу по лестнице взбегал человек, тоже в черном бацинете. И немедленно, сходу, попытался вогнать узкое, чуть изогнутое лезвие глевии в мою печень.
Э-э-э, нет, она мне еще не раз пригодится! Бьерсард отбил удар, и тут же — вжиг! — а тебе, приятель, шлем больше не понадобится, ввиду отсутствия части тела, на которую он надевается…
Обезглавленный труп покатился вниз, но по лестнице уже поднимались дружки покойного, не то пятеро, не то шестеро, — очень деловитые и целеустремленные ребята.
В камине догорали самые последние угольки — красные пятнышки в куче золы. Рядом со стойкой пылало непонятно что — голубоватым пламенем, дающим очень мало света. Но я куриной слепотой не страдаю, и хорошо разглядел лезвия глевий и алебард, — все, как одно, норовящие воткнуться в мой живот.
Первый удар я отбил, второй тоже… Однако пришлось отступить на пару ступенек вверх. Лестница оказалась слишком широка, чтобы отбиваться от толпы в одиночку.
В дальнем, неосвещенном углу зала тоже шла драка — как я и подозревал, Калрэйн не дал себя зарезать даже в полной магической темноте. Но подробностей схватки не разглядеть, да и времени приглядываться не было.
За спиной, в жилых комнатах, раздался чей-то крик. Вроде бы голос Тигара… Проклятие, и до него добрались! А я не мог броситься на помощь мэтру, не рискуя получить удар глевией в спину…
Зарычав, я перемахнул через перила. Приземлился на стол, пробежал по нему, рубанул по голове одного из четверых, зажавших в угол Калрэйна. И вновь под топором заскрежетала раздающаяся сталь… Да они все в шлемах, раздери меня псы Кронга!
Жаждущие пообщаться со мной ребята сбегали с лестницы, окружали стол и норовили кто подсечь ноги, кто ткнуть снизу в брюхо… Я перепрыгнул через алебарду, одним ударом располовинил древко глевии. Разбежался и в прыжке ухватился за тележное колесо, служившее люстрой…
Инерция швырнула вперед, заскрежетала цепь по блоку, с мерзким скрипом закрутился ворот, опускавший и поднимавший «люстру»… Короткий полет — и я очутился на верхней площадке лестницы.
К Тигару, быстрей, пока не опомнились…
В его комнате было значительно темнее, чем в зале, и я сразу же, у порога, споткнулся о что-то мягкое… О тело, неподвижно вытянувшееся на полу.
— Мэтр?! — окликнул я с нехорошим предчувствием.
— Я в порядке… — прохрипел Тигар.
Снова бесшумно сверкнуло на дворе. Похоже, маги — Гаэларих и чужак-пришелец — выясняли отношения на вольном воздухе. И какое бы заклинание или контрзаклинание не сопровождала эта вспышка, она оказалась на порядок сильнее предыдущей: комната осветилась ярко-ярко, и постоялый двор ощутимо содрогнулся, да так, что с потолка посыпалась пыль и какой-то мусор… На мгновение я увидел мэтра Тигара, стиснувшего кавалерийский кривой клинок — прощальный подарок конников королевской пулы. У ног летописца темнели еще два тела.
Ого… Наша «зеница ока» сама себя бережет, и горе покусившимся…
Но удивляться и делать мэтру комплименты было некогда, к комнате приближались мягкие шаги нескольких человек. Я выскочил им навстречу…
Теперь правила игры изменились, и не в пользу убийц, — в тесноте коридорчика численность не давала им преимуществ, к тому же они не могли размахнуться и только лишь тупо тыкали в меня своим длинномерным оружием…
Топор звенит о сталь. Потом — скрежещет о кость. Чей-то хрип. Алебарда — прямо мне в грудь. Бьерсард у нее на пути. Снова что-то мягко раздается под лезвием топора. Сапоги скользят по крови. Убийца рычит. Я тоже. И снова: сталь о сталь, о плоть, о кость… Кто-то вопит — пронзительно, долго, на одной ноте. Рукоять мокра от крови, скользит в руках. На лице тоже кровь — чужая. Пронзительный вопль смолкает. И я вновь выскакиваю на лестницу, оставив позади заваленный трупами коридор…
Света в зале прибавилось — от непонятного синего пламени потихоньку занималась стойка.
Калрэйн тоже не терял времени даром — против него сейчас остался лишь один противник. По-моему, ассасин мог и его прикончить, но тянул время, рассчитывая взять живым… Разумно.
Увидев меня, убийца швырнул в Калрэйна глевию, развернулся и помчался к двери.
Я не бросился следом — видел, как пальцы Калрэйна скользнули в рукав, — и понял, что сейчас беглец рухнет, вцепившись в пробитую метательным ножом ногу…
Входная дверь распахнулась, словно приглашая убийцу на улицу, в спасительную тьму.
— Не насмерть! — заорал я магистру Гаэлариху, шагнувшему в зал, но было поздно.
Поздно…
Извилистая голубая молния соединила шлем-бацинет и коротенький жезл, сжатый в руке мага. Негромкий треск, резкий запах раскалившегося металла и горелой плоти… Тело убийцы изгибалось, изгибалось назад, — словно он в столь неподходящий момент решил изобразить ярмарочного акробата и показать нам для начала «мостик»…
Затем шлем в буквальном смысле разлетелся на куски, я едва увернулся от свистнувшего мимо куска металла — искореженного, вишнево светящегося.
Теперь стало видно лицо, почерневшее, изломанное беззвучным криком. Дымящиеся длинные волосы встали дыбом и торчали во все стороны. Появилась кровь — из носа, изо рта, из ушей — сначала капли, затем струи.
Ни крика, ни стона убийца так и не издал — и сквозь негромкий треск мы отлично услышали сырой чмокающий звук, с которым глазные яблоки выскочили из глазниц.
Маг опустил свой жезл, треск смолк, молния исчезла. Обмякшее тело обрушилось и буквально расползлось по полу, лишь ноги остались согнуты в коленях — словно подошвы намертво приклеились к доскам…
* * *
Толстяк-хозяин, несмотря на исключительно благообразную внешность, оказался шельмецом и прохвостом. В тот момент, когда началось, он занимался очень неблаговидным делом — разбавлял водой вино в наполовину опустошенном бочонке, и собирался долить туда же, в видах сохранения крепости, алхимическое винное зелье…Поступок, не имеющий оправданий, и заслуживающий, по меньшей мере, самой нелицеприятной критики.
Но я воздержался от справедливых и резких слов, ибо толстяка уже покритиковали, и весьма сурово. Он лежал за стойкой, возле откупоренного бочонка, и рядом с пылающей лужицей зелья собиралась другая — кровь, вытекающая из широкой раны на горле прохиндея…
Стоило бы, наоборот, сказать толстому жулику спасибо, — синеватое пламя, вспыхнувшее от его оброненной свечи, весьма помогло в драке и мне, и Калрэйну. Нападавшие видели во тьме лучше любой кошки — судя по тому, как уверенно первый из них старался прикончить меня в постели.
Но и благодарить мертвеца я не стал. Лишь залил начинавшийся пожар испорченным вином из бочонка. Затем подкинул в камин охапку сложенных рядом с ним дров, плеснул туда зелье, оставшееся в склянке. Вновь посветлело.
Калрэйн тем временем привел меч-опояску в прежний вид — превратил в незаметное под одеждой, охватывающее талию кольцо. И собирал свои метательные орудия: вынимал из трупов, обтирал, рассовывал по местам. Заодно поинтересовался содержимым карманов мертвецов, был наш ассасин человеком весьма практичным, не привыкшим оставлять подвернувшиеся под руку бесхозные ценности.
— Всех наповал? — спросил я, не сомневаясь в ответе.
Он лишь кивнул. Закончил возню с последним телом, разогнулся, удовлетворенно окинул взглядом дело наших рук и молнии Гаэлариха.
— Сходи наверх, — приказал я. — Там в коридоре лежат, и у Тигара… трое… Может, кто еще дышит. И осмотри весь дом, вдруг кто-то из гостей в щелку забился, показаться стесняется. Ты уж с ним поласковей, сразу не кончай…
Калрэйн взбежал по лестнице упругим кошачьим шагом. Я же повернулся к магу, очень хотелось задать мэтру магистру пару вопросов наедине. А еще больше хотелось взять его в охапку и шмякнуть как следует о стену, чтобы впредь не выкаблучивался, демонстрируя свои умения в боевой магии, видел же, что драка закончилась нашей полной победой…
Сдержался… Спросил спокойно и тихо:
— Где маг? Ихний, разумеется, — и я кивнул на мертвецов.
— Сбежал, — коротко ответил Гаэларих.
— Каким образом?
— Магическим, естественно… Не думаете же вы, что он петляет сейчас по здешним улицам, преследуемый ночной стражей и бродячими собаками?..
Наверное, мэтр магистр хотел ответить мне язвительно и колко. Не получилось — ничего, кроме огромной усталости, я в его интонации не почувствовал.
— Левитация? — уточнил я.
— Перенос…
И вот тут я все-таки не выдержал.
— Та-а-ак… Какой-то умник мне, помнится, недавно утверждал, что Портал здесь можно открыть лишь чисто теоретически… Не напомните ли, кто именно, мэтр магистр?!
Гаэларих глянул на меня остро и недобро. Похоже, оскорбился всерьез.
Ну-ка, ну-ка. В таком состоянии и более сдержанные люди способны наговорить много интересного.
— Майгер-р-р Хиг-г-г-арт, — проскрежетал он сквозь зубы, — если вы хотите мне что-то сказать, говорите прямо. Если вы меня в чем-то подозреваете, то извольте объяснить, в чем конкретно. Поскольку, не забывайте, именно я выбран епископом для определения непосредственного местонахождения Молота. А без означенного определения вся ваша экспедиция — жалкие потуги жалких дилетантов!
Понимать это стоило так: главный, дескать, здесь он, что бы там себе не воображали всякие идиоты. И охота на самом-то деле идет за его, Гаэлариха, головой, а жалкий дилетант Хигарт еще смеет вылезать с какими-то подозрениями!
Времени на извинения и прочие политесы не было.
— Оставьте, мэтр магистр, — отмахнулся я. — Подозрений никаких нет. Есть неясности. Так уж разъясните их, пожалуйста. Если сами понимаете, в чем дело…
Но до разъяснений дело не дошло. На лестнице показался Калрэйн в сопровождении мэтра Тигара. И я жестом показал магу: потом, дескать, завершим разговор.
— Остывают, — коротко доложил Калрэйн. — И хозяйку… того… прямо в постели… — он сделал характерный жест в районе горла. — И служанку, и мальчишку-работника.
— Собирайтесь, — приказал я. — Смываемся немедленно. Не то полжизни проведем, давая показания здешнему прево или его уголовных дел эшевену.
— Но бумага о содействии за подписью принца Орваса… — начал было маг.
— Собирайтесь! — рявкнул я.
Ну как ребенок, честное слово… Снова надулся, побагровел, и пришлось потратить драгоценное время на объяснения:
— Принц далеко, в столице, а здесь, в этой глухой дыре, чиновники не успокоятся до тех пор, пока не вытрясут из нас всё до последней гойзы.
* * *
Не успели… Погрузились в большой спешке, но даже небольшая задержка оказалась весьма некстати…Когда мэтр Тигар при помощи Калрэйна поднял тяжеленный брус засова и распахнул ворота, в конце ведущей к постоялому двору улицы раздавались голоса и бряцанье доспехов, освещали предутреннюю тьму всполохи факелов. И все это приближалось к нам. Достаточно быстро.
— Сделайте что-нибудь пожалуйста, мэтр магистр, — попросил я, постаравшись подпустить в тон смирение и раскаяние в недавних своих резкостях. — Только аккуратненько, умоляю, без молний. И не поднимая на ноги ту часть города, что еще не проснулась от наших развлечений.
Несколько мгновений Гаэларих надменно молчал, глядя не на меня, куда-то в сторону. Я потупил взор, покаянно и жалостливо вздохнул, сожалея, что нет рукой пепла, дабы посы?пать повинную голову…
Не то маг уверовал в мое раскаяние, не то решил, что и дальше выдерживать характер окажется себе дороже.
Извлек из-под мантии кристалл — небольшой, бесцветный, напоминающий своей формой сильно вытянутую каплю. Быстро и тихо прошептал непонятную фразу — наверняка несколько ключевых слов большого и добротного, специально для таких случаев разработанного заклинания. Затем коротким движением отломил острый кончик кристалла.
Раздался еле слышный звон… В сумраке было плохо видно, но мне показалось, что большая кристаллическая капля рассыпалась на множество мелких, в точности повторяющих ее форму. Вся эта мелочь хрустальным дождиком пролилась на мостовую, но, кажется, не долетела, как бы испарившись в падении.
Видимого результата не последовало. «Неужели не сработало?» — успел встревожиться я. Но маг выглядел спокойным и уверенным; поднял руки, выставил вперед ладони, сделал такой жест, словно уперся во что-то невидимое и отталкивал рекомое «что-то» от себя…
И опять ничего не произошло, и я встревожился еще больше, и понял, что всё пропало, всё кончено, что впереди беспросветный мрак, мрак тюремной камеры, холодной и зловонной, и я буду в ней выть, и грызть стальные прутья решетки, но выйду под небо и солнце лишь один раз, на пути к эшафоту и секире палача… И это было по-настоящему страшно.
Что тревога и страх не мои, дошло с легким запозданием, но все же дошло.
— Блестяще, мэтр магистр! — отгоняя наваждение, сделал я комплимент, причем, что характерно, совершенно искренний.
Наверняка до меня добрался лишь слабый откат, самые крохи того, что маг послал на дальний конец улицы. Что происходило с бежавшими к нам людьми, можно было догадаться… Ничего хорошего.
Крики, которыми подбадривали друг друга ночные стражники, сменились другими — невнятными, но исполненными ужаса. Топот подкованных сапог и звяканье оружия и доспехов удалялись, вскоре лишь два оброненных в панике факела напоминали о незадачливых визитерах.
— Выводи! — скомандовал я, вскакивая в седло.
Громоздкие фургоны выкатывались со двора. Нанятые Калрэйном возницы сидели почти неподвижно, как деревянные истуканы, не оборачиваясь, глядя прямо перед собой. Если и совершали какие-то необходимые для управления лошадьми действия, то механические, совершенно не похожие на движения живых людей.
Беглым крестьянам сайэра Тируса Лигонга пришлось сегодня натерпеться страху. Выбраться из запертой конюшни они не смогли, не то всенепременно задали бы стрекача. Однако сквозь отдушины наблюдали за схваткой Гаэлариха с пришлым магом, — и нельзя сказать, что увиденное благотворно повлияло на их душевное спокойствие. Дикий вопль, доносившийся с улицы, издавал как раз один из этих бедолаг. Не замолчал, даже когда все закончилось, и мы попытались привести его в разум. Двое других чувствовали себя не лучше, ладно хоть не орали, онемели от испуга. Пришлось магу успокаивать их простеньким, но эффективным заклятьем…
Первый фургон сворачивал в переулок, ведущий к городским воротам. Калрэйн, сопровождавший его верхом, обернулся и помахал рукой с зажатым в ней белым платком, хорошо видным в темноте: мол, все чисто, стражи на горизонте нет. Отлично…
Второй и третий фургоны исчезли за поворотом, маг и Тигар ехали рядом с ними. Я остался у постоялого двора в одиночестве.
Рассвет близился… Ночной туман начинал рассеиваться, небо на востоке уверенно светлело, но улицы еще оставались темными и сонными.
Хлада до сих пор не появилась, и это начинало меня беспокоить. Если она не подъедет в ближайшие минуты, придется кого-то послать ее дожидаться… Или вообще выбираться из Альхенгарда без нее, аннулировав тем самым наш контракт… Ни того, ни другого не хотелось.
Я кусал губы, мысленно подгоняя солнце: ну же, выползай поскорее из-за горизонта! Встреча была назначена на рассвете, а наемница, похоже, не привыкла являться раньше срока…
Послышался звон подков по брусчатке. Приближался он из того же переулка, в котором скрылись возы, но с противоположной его стороны. Я поехал навстречу, крепче стиснув Бьерсард, — после художеств нынешней ночи не стоило обращать особого внимания на правила и установления… Почти не сомневался, что подъезжает не Хлада, а кто-нибудь совсем нежеланный. Отчего-то все встречи в последние сутки приносили сплошные неприятности, а все случайности оборачивались не в нашу пользу…
Но эта встреча, в виде исключения, оказалась иного сорта. Наша дева-воительница вывернула из-за угла, верхом на неприметном маленьком коньке. Неказистом и выносливом, как пустынный дьявол. Кто знает толк в конях, тот оценит, а кто не знает — не позарится на такую лошаденку…
— Ну и? — не слишком-то радушно приветствовала меня кровная сестричка. Незаконченный вопрос должен был звучать так: а какого, собственно, песьего хвоста я тут делаю, если уговор был встречаться на постоялом дворе?!
— Поехали, мешкать нельзя, — коротко сказал я. И поспешил вслед за фургонами.
Слава богам, Хлада не стала изводить меня лишними вопросами, молча пристроилась сзади.
* * *
Ого… Похоже, мы не на шутку взбудоражили вольный имперский город Альхенгард. Поставили на уши, как выразился бы покойный сержант Йос Сельми.Вместо четырех пикинеров, благодушно и лениво взиравших вчера утром на наше прибытие в город, сейчас у ворот толклась целая их толпа, — злые и невыспавшиеся, безжалостно выгнанные из теплой кордегардии. Десятка три, оценил я наметанным взором. Походили на настоящих воинов солдаты гарнизона куда больше, чем раззявы из городской стражи.
Ворота, кстати, были закрыты, огромный металлический засов задвинут и решетка опущена. Мост, я не сомневался, тоже поднят…
Все правильно, все по крепостному артикулу, — в наше беспокойное время приграничные городки или ревностно его соблюдают, или очень быстро превращаются в обгоревшие руины.