Страница:
– Да, в бою я ужасен! – буркнул я, жалея, что не смог заговорить патрульным зубы, чтобы их просто окружили и взяли в плен. И что недостаточно силен и не в состоянии сделать невидимым целый взвод. Ведь тогда бы никто не погиб.
– Ты только защищаешься, но защищаешься здорово. К счастью для тебя и к несчастью для нападающих.
Еще дома, на Отшельничьем, наставник по боевым искусствам Гильберто объяснил, что сознательное нападение чуждо моей природе, а когда я лишь защищаюсь, тело само отреагирует должным образом. Он был прав, но что это меняло? Битва оставалась битвой, а смерть – смертью. Взять хоть Феррел: она поехала не на войну, а всего лишь на разведку, но не вернулась. Почему, так и осталось тайной для всех, кроме разве что белого чародея.
– Я сказала, что с тобой страшно иметь дело, – повторила Елена. – Кроме шуток. Дело не в твоих боевых навыках, а в том, что видеть, как добрый, мягкосердечный человек уничтожает людей, по-настоящему страшно. Так же как если честный, порядочный человек кривит душой.
Я промолчал. По моему разумению, ничего страшного во мне не было. Меня можно было назвать несчастным, невезучим и глупым, но никак не страшным.
Мы ехали дальше. Шелестели на легком ветру серые листья, солдаты приглушенно толковали о превратностях войны, журчала придорожная река, стучали по глине конские копыта. Ни вражеских патрулей, ни даже стервятников поблизости не было, но мне никак не удавалось отделаться от чувства, будто за мной следят.
XXXII
XXXIII
XXXIV
Часть вторая
XXXV
– Ты только защищаешься, но защищаешься здорово. К счастью для тебя и к несчастью для нападающих.
Еще дома, на Отшельничьем, наставник по боевым искусствам Гильберто объяснил, что сознательное нападение чуждо моей природе, а когда я лишь защищаюсь, тело само отреагирует должным образом. Он был прав, но что это меняло? Битва оставалась битвой, а смерть – смертью. Взять хоть Феррел: она поехала не на войну, а всего лишь на разведку, но не вернулась. Почему, так и осталось тайной для всех, кроме разве что белого чародея.
– Я сказала, что с тобой страшно иметь дело, – повторила Елена. – Кроме шуток. Дело не в твоих боевых навыках, а в том, что видеть, как добрый, мягкосердечный человек уничтожает людей, по-настоящему страшно. Так же как если честный, порядочный человек кривит душой.
Я промолчал. По моему разумению, ничего страшного во мне не было. Меня можно было назвать несчастным, невезучим и глупым, но никак не страшным.
Мы ехали дальше. Шелестели на легком ветру серые листья, солдаты приглушенно толковали о превратностях войны, журчала придорожная река, стучали по глине конские копыта. Ни вражеских патрулей, ни даже стервятников поблизости не было, но мне никак не удавалось отделаться от чувства, будто за мной следят.
XXXII
Где-то пополудни, после того как мы торопливо напоили лошадей и наспех подкрепились сухим пайком, отряд поравнялся с явно установленным хидленцами пограничным столбом из серого камня с надписью «Кифрос». Надпись, явно не без чьей-то недоброй помощи, была заляпана конским навозом.
Никто не сказал ни слова, лишь Джилла надолго задержала взгляд на оскверненной надписи.
По мере приближения к серному источнику дорога все круче забирала вверх и направо. Вместе с запахом серы ветер нес тонкую сухую пыль, бесспорное свидетельство того, что дождей здесь не было, возможно, с самого моего возвращения из Хидлена.
Елена подняла руку. Колонна замерла.
– …опять то же самое…
– …знай только кружим да топчемся…
– Тихо! – шикнула Елена на бойцов и обратилась ко мне: – Есть там еще часовые?
– В прошлый раз часовые были только на верхушке гряды, но проверить не мешает, – ответил я и направил чувства, старясь уловить, что находится на пологом подъеме за изгибом дороги.
На месте противника я разместил бы пост на верхней точке этого подъема: обзор оттуда открывался не менее чем на кай. Берфиров командир был не глупее меня: и в прошлый раз, и сейчас караульные находились именно там.
– Там они, на самой верхушке, – сказал я, когда мое сознание прояснилось.
– Что, Валдейн, согласен еще разок прокатиться на невидимой лошадке? – спросила Фрейда.
Джилла рассмеялась.
– На сей раз ничего не выйдет, – возразил я. – Пикет большой, более полувзвода, а от поста до лагеря всего около двух кай.
– А сколько бойцов в лагере? – спросила Елена.
– На таком расстоянии определить трудно, но палаток, по сравнению с прошлым разом, не прибавилось. Думаю, их человек двести, от силы – триста.
– Почти в два с половиной раза больше, чем нас, – задумчиво произнесла Фрейда. – Достаточно, чтобы встреча оказалась интересной и запоминающейся.
– Мы сможем подобраться к ним под прикрытием деревьев, как задумывали? – спросила Елена, одарив Фрейду неодобрительным взглядом, который та оставила без внимания.
– Думаю, сможем. Но позволь мне сначала проехать чуть подальше.
Съехав с дороги налево, в южном направлении, я углубился в пахучий кедровник. Особенно едкий запах исходил от вырубок, оставленных герцогскими солдатами, наведывавшимися сюда по дрова.
Как мне и помнилось, склон был пологим, а лес не слишком густым, что позволяло пройти по нему даже крупному конному отряду. Но отсюда, со склона, близость белого мага ощущалась сама собой, без особых усилий. Невидимый хаос вскипал в долине и поднимался над ней, подобно пару.
Неужели мне не оставалось ничего другого, как попытаться сковать гармонией мага еще более могучего, чем Антонин? Посредством гармонии добиться того, чтобы его хаос обратился против него самого?
Когда я вернулся, Елена вопросительно подняла глаза.
– Должно сработать. Внизу, под грядой, караула нет, а с дороги, где он имеется, южная оконечность ближнего луга не видна. Да и деревья подступают чуть ли не к самым палаткам.
– А как насчет основных сил? Насколько они близко?
– С такого расстояния мне не определить. Поднимемся на гребень, может, тогда скажу. Ты уж не обессудь, но я не всесилен.
– …извиняется, что не может видеть сквозь лес дальше чем на кай…
– …здорово, что этот малый на нашей стороне…
Мне хотелось верить, что неизвестный боец будет чувствовать то же самое и после схватки.
– В конце концов мы окажемся на виду.
Это я понимал, но поскольку другого выхода не было, направил Гэрлока в кедровник. Позади застучали копыта – должно быть, Елена двинула отряд. Слегка забирая на юг, мы вышли на луг почти у самой южной оконечности гряды. Из-под копыт поднималась тонкая пыль, и я, даже зная, что из лагеря эта часть долины не видна, опасался, как бы кому не приспичило посмотреть повнимательнее в нашу сторону. Пыль забивалась в нос, и мне приходилось сосредоточиваться не только на прощупывании окрестностей чувствами, но и на том, чтобы не чихнуть.
Ни на лугу, ни среди деревьев никого не было, и мы Гэрлоком продолжали ехать вперед.
– Эй, тебе вовсе необязательно идти с нами в атаку, – промолвила наполовину шутливо поравнявшаяся со мной Елена.
– Думаешь? А мне кажется, солдатам будет полезно видеть перед собой тощую шею чародея.
Я пожал затекшими плечам. Шутки шутками, а желудок мой скручивало узлом.
– Но ты не против того, чтобы мои люди ударили по лагерю?
– Без этого не обойтись. Мне необходимо найти белого мага.
На полпути вниз по дальней стороне гребня, где деревья и послеполуденные тени еще обеспечивали прикрытие, я попридержал Гэрлока. Ветер нес в нашу сторону дым лагерных костров, смешанный с запахом серы.
– Пора? – спросила Елена.
– Подожди минутку.
Остановив пони под кедром (не тем ли самым, под которым мы уже укрывались более восьмидневки назад?), я потянулся чувствами не к лагерю, а дальше, к дороге, пытаясь уловить хоть какой-то намек на приближение Кристал.
Вроде бы мне удалось засечь кифриенских разведчиков, но полной уверенности не было. Зато в чем уверенность появилась, так это в том, что западный створ долины перекрывают никак не менее пяти находящихся в боевой готовности взводов, а всю дюжину имевшихся в наличии пусковых установок разместили вдоль западной границы лагеря, развернув в сторону Кифроса. Туда, где должны были оказаться силы Кристал, если бы они вышли из ущелья и добрались до дороги.
Кристал предвидела это и оказалась права. Чтобы развернуть установки в нашу сторону, противнику потребуется время, но если мы проведем атаку стремительно, этого времени у него может и не найтись.
Правда, передо мной стояла сложная проблема. Смогу ли не будучи в силах сковать Герлиса гармонией, использовать гармонию для того, чтобы, словно по тоннелям или трубам, направить к нему избыток хаоса? Огибая камни и используя водные потоки, я потянулся чувствами вниз, в поисках белого с красными прожилками огня природного хаоса.
На лбу моем выступили бусинки пота. Природного хаоса было много – пожалуй, больше, чем сконцентрировал в себе Герлис. Рискну ли я потревожить эту непробужденную мощь? А есть ли у меня выбор?
– Эй, ты в порядке? – окликнул меня Валдейн.
Я кивнул и тут же набрал воздуха. Этот кивок был своего рода ложью, а ложь всегда сказывалась на моем самочувствии, особенно на состоянии желудка, далеко не лучшим образом.
Позади меня Елена уже выстроила Наилучших в линию. Ниже нас, к западу от склона, расстилалась плоская равнина с разбитым на ней палаточным лагерем.
– Ну, что углядел? – спросила меня Елена.
– Там должны быть посты или патрули. Похоже, они ждут нападения: пять взводов перекрыли вход в долину со стороны Кифроса.
Приподнявшись на стременах, Елена присмотрелась к лагерю.
– Ну что ж, значит, возле палаток осталось не больше десяти взводов.
Я ждал.
Наконец она угрюмо улыбнулась.
– Слушай, ты можешь помешать их колдуну оттаскать нас за космы?
– Могу лишь попробовать, – признался я, – но даже для этого мне придется подобраться гораздо ближе.
– Ну, по-моему, если пробовать, так как раз сейчас. А где эти штуковины с ракетами?
– Расставлены вдоль западной линии палаток. И особого прикрытия возле них нет.
– Вы, двое, – Елена повернулась к Валдейну и Джилле. – Оставляю Мастера Гармонии на ваше попечение. Вы уж постарайтесь, чтобы он не нарвался на слишком крупные неприятности. Ему не терпится отыскать белого чародея.
Валдейн хмыкнул.
– Видишь, Валдейн, – криво усмехнулась Джилла, – не одному тебе счастье улыбается.
Елена снова устремила взгляд вниз по склону.
– Плохо, что часть их войска уже построена, – сказала она. – Но ничего, я пошлю взвод ополченцев прямо на палатки, а второй попридержу сзади…
Подозвав маленького худощавого офицера, она что-то объяснила ему, после чего принялась инструктировать остальных взводных командиров.
Отряд перестраивался без особого шума. Первый и третий взводы разместились слева от меня, еще два взвода ополченцев – справа. Один взвод Наилучших – второй – остался в центре, позади основной линии.
– Ты готов? – спросила Елена, остановив коня рядом со мной.
По правде, готов я, конечно, не был. Внутри у меня все переворачивалось, сердце колошматилось так, будто норовило выскочить из груди. Помнится, один белый маг отмахнулся от меня на дороге, как от назойливого насекомого, а ведь сейчас речь шла не о случайной встрече, а об атаке на полный вооруженных людей лагерь. На военный лагерь и на могучего чародея, способного прихлопнуть недоучку-столяра, словно муху.
В бою я вообще чувствовал себя пятым колесом в телеге, порой казалось, что с моими-то военными навыками лучше вообще не путаться под ногами у сведущих людей. Однако мне следовало помочь им. Хотя бы попытаться помочь.
– Первый и третий взводы – вперед! – Елена резко взмахнула рукой, и всадники понеслись вниз по склону.
Не звучали трубы, не слышалось воинственных восклицаний, дерн приглушал стук копыт.
Елена со своим окружением вырвалась вперед, и пыль из-под копыт их коней заставила меня закашляться. Я рысил на Гэрлоке между Валдейном и Джиллой, слева и чуть позади ополченцев. Их рослые скакуны опередили моего пони, но мне это было на руку: я ведь стремился установить местонахождение Гэрлока, не выдав себя. Впрочем, установить его местонахождение, учитывая, что над самым большим шатром в центре лагеря вздымалась настоящая башня невидимой обычным взором белизны, было совсем нетрудно. Куда легче, чем сдерживать кашель во время скачки посреди облака пыли.
Одной рукой я судорожно вцепился в поводья, а другой ухватился за посох, хотя был ли в данной ситуации от посоха хоть какой-то толк, еще вопрос. Ладони вспотели, сердце колотилось с такой сумасшедшей скоростью, какой до сего дня я просто не мог вообразить.
Всадники Елены выехали из-под деревьев на пожухлый луг, но продолжали скакать рысью в полном молчании.
И лишь в последний момент горнист издал три коротких сигнала. Трубный зов повторился трижды.
Хидленцы, стоявшие у дороги, поспешили развернуться, но прежде чем это удалось хотя бы половине, Елена уже обрушилась на их сбившийся строй. А мы вместе с ополченцами ворвались в лагерь.
Клубилась пыль, со всех сторон раздавались крики, метались растерянные люди. Я пытался воспринимать происходящее и зрением, и чувствами одновременно, отчего перед глазами все расплывалось, а два набора образов накладывались в сознании один на другой.
Посох каким-то чудом оказался в моих руках, и хотя я действовал им совершенно бессознательно, как мне казалось, просто вращал в воздухе, замахнувшаяся на меня клинком женщина кубарем полетела на землю. Сам я качнулся в седле и, высмотрев проход между рядами невысоких солдатских палаток, направил Гэрлока туда, к приметному шатру чародея.
Трубили рога, грохотал барабан, долина полнилась лязгом металла, проклятиями и воплями умирающих.
Послышались свист и шипение.
Два огненных шара пронеслись так близко, что меня обдало нестерпимым жаром. Третий просвистел над самой макушкой, я едва успел пригнуться.
– Давай, старина!
Гэрлок заржал и перешел на галоп. Я припал к его шее.
– Следуйте за магом! – послышался позади голос Шервана. – За магом!
Я не знал, чего ради он призывал бойцов скакать за мной, но разбираться было некогда. На скаку меня так трясло, что мне никак не удавалось сосредоточиться на чародейском шатре.
По дальнему склону прокатился зов трубы, и еще один огненный шар пролетел мимо, отклонившись в сторону при соприкосновении с гармоническим щитом. Оказалось, я, сам того не заметив, прикрылся щитом, причем не световым, а силовым – таким, каким ограждался от Антонина.
– Ракеты! Ракеты!
Эти крики заставили меня оторваться от Гэрлоковой гривы и устремить взгляд на другой край лагеря. Кучка людей, державших в руках что-то вроде факелов, суетилась вокруг пусковых установок. Снова пахнуло огнем, но уже не магическим, а пороховым.
Ракета со свистом пронеслась над лагерем и врезалась в склон, позади отряда Елены. На буром ковре пожухлой травы выгорел черный круг.
Затем громыхнул залп. Ракеты по дуге летели на запад, в сторону дороги из Кифроса.
Жар и шипение огненного шара мигом вернули мое внимание к белому шатру.
Следующий шар задел мой посох, так раскалившийся после этого столкновения, что я едва его не выронил. Справа, ко мне метнулись двое в красных туниках, слева, размахивая оружием, бежали другие, чуть ли не полвзвода. Ополченцы пришпорили коней, чтобы прикрыть меня, и один из них ту же вылетел из седла, сраженный мощным ударом хидленсксго копьеносца. Меня обрызгало кровью, желудок скрутило узлом, но мне не оставалось ничего другого, как вонзит каблуки в бока Гэрлока. Деваться-то было некуда, хотя, наверное, эта атака была сущим безумием. По прошлому опыт я прекрасно знал, что хотя посох вещь вовсе не бесполезна; против таких штуковин, как стрелы, он не очень помогает.
Никто не сказал ни слова, лишь Джилла надолго задержала взгляд на оскверненной надписи.
По мере приближения к серному источнику дорога все круче забирала вверх и направо. Вместе с запахом серы ветер нес тонкую сухую пыль, бесспорное свидетельство того, что дождей здесь не было, возможно, с самого моего возвращения из Хидлена.
Елена подняла руку. Колонна замерла.
– …опять то же самое…
– …знай только кружим да топчемся…
– Тихо! – шикнула Елена на бойцов и обратилась ко мне: – Есть там еще часовые?
– В прошлый раз часовые были только на верхушке гряды, но проверить не мешает, – ответил я и направил чувства, старясь уловить, что находится на пологом подъеме за изгибом дороги.
На месте противника я разместил бы пост на верхней точке этого подъема: обзор оттуда открывался не менее чем на кай. Берфиров командир был не глупее меня: и в прошлый раз, и сейчас караульные находились именно там.
– Там они, на самой верхушке, – сказал я, когда мое сознание прояснилось.
– Что, Валдейн, согласен еще разок прокатиться на невидимой лошадке? – спросила Фрейда.
Джилла рассмеялась.
– На сей раз ничего не выйдет, – возразил я. – Пикет большой, более полувзвода, а от поста до лагеря всего около двух кай.
– А сколько бойцов в лагере? – спросила Елена.
– На таком расстоянии определить трудно, но палаток, по сравнению с прошлым разом, не прибавилось. Думаю, их человек двести, от силы – триста.
– Почти в два с половиной раза больше, чем нас, – задумчиво произнесла Фрейда. – Достаточно, чтобы встреча оказалась интересной и запоминающейся.
– Мы сможем подобраться к ним под прикрытием деревьев, как задумывали? – спросила Елена, одарив Фрейду неодобрительным взглядом, который та оставила без внимания.
– Думаю, сможем. Но позволь мне сначала проехать чуть подальше.
Съехав с дороги налево, в южном направлении, я углубился в пахучий кедровник. Особенно едкий запах исходил от вырубок, оставленных герцогскими солдатами, наведывавшимися сюда по дрова.
Как мне и помнилось, склон был пологим, а лес не слишком густым, что позволяло пройти по нему даже крупному конному отряду. Но отсюда, со склона, близость белого мага ощущалась сама собой, без особых усилий. Невидимый хаос вскипал в долине и поднимался над ней, подобно пару.
Неужели мне не оставалось ничего другого, как попытаться сковать гармонией мага еще более могучего, чем Антонин? Посредством гармонии добиться того, чтобы его хаос обратился против него самого?
Когда я вернулся, Елена вопросительно подняла глаза.
– Должно сработать. Внизу, под грядой, караула нет, а с дороги, где он имеется, южная оконечность ближнего луга не видна. Да и деревья подступают чуть ли не к самым палаткам.
– А как насчет основных сил? Насколько они близко?
– С такого расстояния мне не определить. Поднимемся на гребень, может, тогда скажу. Ты уж не обессудь, но я не всесилен.
– …извиняется, что не может видеть сквозь лес дальше чем на кай…
– …здорово, что этот малый на нашей стороне…
Мне хотелось верить, что неизвестный боец будет чувствовать то же самое и после схватки.
– В конце концов мы окажемся на виду.
Это я понимал, но поскольку другого выхода не было, направил Гэрлока в кедровник. Позади застучали копыта – должно быть, Елена двинула отряд. Слегка забирая на юг, мы вышли на луг почти у самой южной оконечности гряды. Из-под копыт поднималась тонкая пыль, и я, даже зная, что из лагеря эта часть долины не видна, опасался, как бы кому не приспичило посмотреть повнимательнее в нашу сторону. Пыль забивалась в нос, и мне приходилось сосредоточиваться не только на прощупывании окрестностей чувствами, но и на том, чтобы не чихнуть.
Ни на лугу, ни среди деревьев никого не было, и мы Гэрлоком продолжали ехать вперед.
– Эй, тебе вовсе необязательно идти с нами в атаку, – промолвила наполовину шутливо поравнявшаяся со мной Елена.
– Думаешь? А мне кажется, солдатам будет полезно видеть перед собой тощую шею чародея.
Я пожал затекшими плечам. Шутки шутками, а желудок мой скручивало узлом.
– Но ты не против того, чтобы мои люди ударили по лагерю?
– Без этого не обойтись. Мне необходимо найти белого мага.
На полпути вниз по дальней стороне гребня, где деревья и послеполуденные тени еще обеспечивали прикрытие, я попридержал Гэрлока. Ветер нес в нашу сторону дым лагерных костров, смешанный с запахом серы.
– Пора? – спросила Елена.
– Подожди минутку.
Остановив пони под кедром (не тем ли самым, под которым мы уже укрывались более восьмидневки назад?), я потянулся чувствами не к лагерю, а дальше, к дороге, пытаясь уловить хоть какой-то намек на приближение Кристал.
Вроде бы мне удалось засечь кифриенских разведчиков, но полной уверенности не было. Зато в чем уверенность появилась, так это в том, что западный створ долины перекрывают никак не менее пяти находящихся в боевой готовности взводов, а всю дюжину имевшихся в наличии пусковых установок разместили вдоль западной границы лагеря, развернув в сторону Кифроса. Туда, где должны были оказаться силы Кристал, если бы они вышли из ущелья и добрались до дороги.
Кристал предвидела это и оказалась права. Чтобы развернуть установки в нашу сторону, противнику потребуется время, но если мы проведем атаку стремительно, этого времени у него может и не найтись.
Правда, передо мной стояла сложная проблема. Смогу ли не будучи в силах сковать Герлиса гармонией, использовать гармонию для того, чтобы, словно по тоннелям или трубам, направить к нему избыток хаоса? Огибая камни и используя водные потоки, я потянулся чувствами вниз, в поисках белого с красными прожилками огня природного хаоса.
На лбу моем выступили бусинки пота. Природного хаоса было много – пожалуй, больше, чем сконцентрировал в себе Герлис. Рискну ли я потревожить эту непробужденную мощь? А есть ли у меня выбор?
– Эй, ты в порядке? – окликнул меня Валдейн.
Я кивнул и тут же набрал воздуха. Этот кивок был своего рода ложью, а ложь всегда сказывалась на моем самочувствии, особенно на состоянии желудка, далеко не лучшим образом.
Позади меня Елена уже выстроила Наилучших в линию. Ниже нас, к западу от склона, расстилалась плоская равнина с разбитым на ней палаточным лагерем.
– Ну, что углядел? – спросила меня Елена.
– Там должны быть посты или патрули. Похоже, они ждут нападения: пять взводов перекрыли вход в долину со стороны Кифроса.
Приподнявшись на стременах, Елена присмотрелась к лагерю.
– Ну что ж, значит, возле палаток осталось не больше десяти взводов.
Я ждал.
Наконец она угрюмо улыбнулась.
– Слушай, ты можешь помешать их колдуну оттаскать нас за космы?
– Могу лишь попробовать, – признался я, – но даже для этого мне придется подобраться гораздо ближе.
– Ну, по-моему, если пробовать, так как раз сейчас. А где эти штуковины с ракетами?
– Расставлены вдоль западной линии палаток. И особого прикрытия возле них нет.
– Вы, двое, – Елена повернулась к Валдейну и Джилле. – Оставляю Мастера Гармонии на ваше попечение. Вы уж постарайтесь, чтобы он не нарвался на слишком крупные неприятности. Ему не терпится отыскать белого чародея.
Валдейн хмыкнул.
– Видишь, Валдейн, – криво усмехнулась Джилла, – не одному тебе счастье улыбается.
Елена снова устремила взгляд вниз по склону.
– Плохо, что часть их войска уже построена, – сказала она. – Но ничего, я пошлю взвод ополченцев прямо на палатки, а второй попридержу сзади…
Подозвав маленького худощавого офицера, она что-то объяснила ему, после чего принялась инструктировать остальных взводных командиров.
Отряд перестраивался без особого шума. Первый и третий взводы разместились слева от меня, еще два взвода ополченцев – справа. Один взвод Наилучших – второй – остался в центре, позади основной линии.
– Ты готов? – спросила Елена, остановив коня рядом со мной.
По правде, готов я, конечно, не был. Внутри у меня все переворачивалось, сердце колошматилось так, будто норовило выскочить из груди. Помнится, один белый маг отмахнулся от меня на дороге, как от назойливого насекомого, а ведь сейчас речь шла не о случайной встрече, а об атаке на полный вооруженных людей лагерь. На военный лагерь и на могучего чародея, способного прихлопнуть недоучку-столяра, словно муху.
В бою я вообще чувствовал себя пятым колесом в телеге, порой казалось, что с моими-то военными навыками лучше вообще не путаться под ногами у сведущих людей. Однако мне следовало помочь им. Хотя бы попытаться помочь.
– Первый и третий взводы – вперед! – Елена резко взмахнула рукой, и всадники понеслись вниз по склону.
Не звучали трубы, не слышалось воинственных восклицаний, дерн приглушал стук копыт.
Елена со своим окружением вырвалась вперед, и пыль из-под копыт их коней заставила меня закашляться. Я рысил на Гэрлоке между Валдейном и Джиллой, слева и чуть позади ополченцев. Их рослые скакуны опередили моего пони, но мне это было на руку: я ведь стремился установить местонахождение Гэрлока, не выдав себя. Впрочем, установить его местонахождение, учитывая, что над самым большим шатром в центре лагеря вздымалась настоящая башня невидимой обычным взором белизны, было совсем нетрудно. Куда легче, чем сдерживать кашель во время скачки посреди облака пыли.
Одной рукой я судорожно вцепился в поводья, а другой ухватился за посох, хотя был ли в данной ситуации от посоха хоть какой-то толк, еще вопрос. Ладони вспотели, сердце колотилось с такой сумасшедшей скоростью, какой до сего дня я просто не мог вообразить.
Всадники Елены выехали из-под деревьев на пожухлый луг, но продолжали скакать рысью в полном молчании.
И лишь в последний момент горнист издал три коротких сигнала. Трубный зов повторился трижды.
Хидленцы, стоявшие у дороги, поспешили развернуться, но прежде чем это удалось хотя бы половине, Елена уже обрушилась на их сбившийся строй. А мы вместе с ополченцами ворвались в лагерь.
Клубилась пыль, со всех сторон раздавались крики, метались растерянные люди. Я пытался воспринимать происходящее и зрением, и чувствами одновременно, отчего перед глазами все расплывалось, а два набора образов накладывались в сознании один на другой.
Посох каким-то чудом оказался в моих руках, и хотя я действовал им совершенно бессознательно, как мне казалось, просто вращал в воздухе, замахнувшаяся на меня клинком женщина кубарем полетела на землю. Сам я качнулся в седле и, высмотрев проход между рядами невысоких солдатских палаток, направил Гэрлока туда, к приметному шатру чародея.
Трубили рога, грохотал барабан, долина полнилась лязгом металла, проклятиями и воплями умирающих.
Послышались свист и шипение.
Два огненных шара пронеслись так близко, что меня обдало нестерпимым жаром. Третий просвистел над самой макушкой, я едва успел пригнуться.
– Давай, старина!
Гэрлок заржал и перешел на галоп. Я припал к его шее.
– Следуйте за магом! – послышался позади голос Шервана. – За магом!
Я не знал, чего ради он призывал бойцов скакать за мной, но разбираться было некогда. На скаку меня так трясло, что мне никак не удавалось сосредоточиться на чародейском шатре.
По дальнему склону прокатился зов трубы, и еще один огненный шар пролетел мимо, отклонившись в сторону при соприкосновении с гармоническим щитом. Оказалось, я, сам того не заметив, прикрылся щитом, причем не световым, а силовым – таким, каким ограждался от Антонина.
– Ракеты! Ракеты!
Эти крики заставили меня оторваться от Гэрлоковой гривы и устремить взгляд на другой край лагеря. Кучка людей, державших в руках что-то вроде факелов, суетилась вокруг пусковых установок. Снова пахнуло огнем, но уже не магическим, а пороховым.
Ракета со свистом пронеслась над лагерем и врезалась в склон, позади отряда Елены. На буром ковре пожухлой травы выгорел черный круг.
Затем громыхнул залп. Ракеты по дуге летели на запад, в сторону дороги из Кифроса.
Жар и шипение огненного шара мигом вернули мое внимание к белому шатру.
Следующий шар задел мой посох, так раскалившийся после этого столкновения, что я едва его не выронил. Справа, ко мне метнулись двое в красных туниках, слева, размахивая оружием, бежали другие, чуть ли не полвзвода. Ополченцы пришпорили коней, чтобы прикрыть меня, и один из них ту же вылетел из седла, сраженный мощным ударом хидленсксго копьеносца. Меня обрызгало кровью, желудок скрутило узлом, но мне не оставалось ничего другого, как вонзит каблуки в бока Гэрлока. Деваться-то было некуда, хотя, наверное, эта атака была сущим безумием. По прошлому опыт я прекрасно знал, что хотя посох вещь вовсе не бесполезна; против таких штуковин, как стрелы, он не очень помогает.
XXXIII
Молния вспорола воздух со столь оглушительным треском, словно пролетела сквозь мои уши.
Подо мной с тяжким вздохом сдвинулся верхний пласт земли, дождевые струи хлестали, словно кнуты, но я не мог даже пошевелиться. Правая рука утратила подвижность, левая нога ощущалась как раздробленная или оторванная, ноздри забивал едкий запах опаленных волос и обгорелой плоти. Моих волос и моей плоти. Дыхание было прерывистым, и каждый вздох опалял легкие.
Открыв – скорее лишь на миг приоткрыв – глаза, я вскрикнул от боли: белый огонь хаоса сжег их, а ужасающая, вызванная мною из глубин белая тьма окутала меня и повлекла в гибельные недра, где вокруг взбалтывалась взбивалась земля.
Потом, если это не почудилось, надо мной склонилась фигура в зеленой коже. Не Кристал, определил я чувствами, ибо жжение в глазах по-прежнему не позволяло видеть. Воздух был влажен, слышался равномерный шелест дождя.
Меня снова затянуло в беспамятство, а когда сознание вернулось, оказалось, что я лежу на какой-то скрипучей повозке. Каждое ее покачивание, каждый подскок на ухабе причиняли мне нестерпимую боль.
Дождь барабанил по парусине фургона; некоторые капли, просачиваясь внутрь, приятно охлаждали лицо. Парусина хлопала на ветру, и каждый хлопок, подобно щелчку кнута, бил меня по ушам.
– Ты очнулся? – послышался чей-то голос.
Я снова попытался открыть глаза, но тут же закрыл, во-первых, от боли, а во-вторых, опасаясь впустить внутрь ослепляющую белую тьму. Попытка заговорить с первого раза тоже не удалась, из горла вырвался лишь надсадный хрип, но потом мне удалось сосредоточиться и заставить себя сказать:
– Да.
– Передайте командующей, он пришел в себя.
Кажется, я снова провалился в сон, но лишь на миг.
– Леррис… Леррис!
– М-м-м-м, – я попытался сглотнуть… – Воды…
В мой рот влилась живительная струйка клюквицы.
– Ты меня слышишь?
Голос Кристал то ли отдавался эхом, доносясь невесть откуда, то ли его глушили одеяла, в которые меня замотали, как в кокон. Но, так или иначе, она говорила со мной…
– Да. – Я кивнул, но это усилие оказалось чрезмерным: меня вновь поглотила белая тьма.
По пробуждении оказалось, что меня по-прежнему везут на тряской повозке, но дождь прекратился, а лицо приятно обдувал свежий ветерок. Все остальное тело казалось обожженным; следовало хоть немного подкрепить организм гармонией, но сил не было. Я открыл глаза. Они горели, однако белая тьма в них уже не вливалась.
Кристал была рядом. Возможно, она вообще не покидала меня, но сейчас ехала рядом с повозкой.
– Прости, – пробормотал я.
– Ой, Леррис, ты просишь прощения? – Она свесилась с седла и ласково коснулась прохладными пальцами моего лба.
– Чем все кончилось?
– Почти всех копьеносцев, что были на дороге, порубила Елена. Многих накрыли их собственные ракеты, ну а от лагеря, после того как ты сошелся с белым чародеем, мало что осталось. Хидленцев уцелело человек сорок.
– Шерван спас меня, – пробормотал я, – бросил свой меч…
Повозку тряхнуло, и меня пронзило множеством клинков.
– …на что-то да сгодился, – послышался голос ехавшей по другую сторону от Кристал Джиллы.
Рука ее была плотно примотана к телу, а лицо представляло собой сплошную маску из синяков, ссадин, рубцов и кровоподтеков. Отсутствовал верхний кончик уха.
Фрейды видно не было.
– …источник?
И говорить, и смотреть мне по-прежнему было трудно.
– Не разговаривай, тебе нельзя напрягаться. Я с тобой.
Мне почему-то показалось смешным, что командующий едет рядом с раненым колдуном. Дело командующих – командовать.
– Что – источник?
– Мы захватили его. Серы там больше, чем когда бы то ни было. Фонтан бьет прямо в небо.
Больше я ничего не услышал, должно быть, опять отключился.
Несколько раз мне случалось проснуться, но чтобы вымолвить хоть слово, сил не хватало. Кристал, глядя на меня, плакала, а утешить ее я не мог, ибо даже дышал с большим трудом.
При последнем пробуждении я увидел, что нахожусь в каком-то просторном помещении. Оно было ярко освещено, и мне казалось, будто я горю заживо.
Надо мною склонился Джастин.
– …как? – прохрипел я.
– Стоит тебе чуток поднапрячься, ты проделываешь такую дыру в переплетении хаоса и гармонии, что весь мир гудит, словно колокол. Заслышав этот гул, я тотчас поспешил на зов. Но хватит болтовни, дай мне поработать.
– …мне… здорово досталось?..
Дышать, а уж тем более говорить, было по-прежнему трудно, но все-таки мне малость полегчало.
– Да так, не считая поражения хаосом, пары сломанных костей, ушибов почти всех мышц, сломанного ребра, конец которого чудом не проткнул легкое, ничего особенного.
Глядя на меня и подпитывая гармонией мое обессиленное тело, он старел на глазах.
– …сумасбродный племянничек… на восстановление Равновесия потребуется адская прорва усилий…
Мне подумалось, что его следует поблагодарить, но гораздо больше меня подмывало поинтересоваться, где он был, когда я решил заняться Герлисом. В итоге я не сделал ни того ни другого, а просто уснул.
А когда проснулся, увидел рядом со своей постелью не Джастина, а Риссу. Под ее глазами залегли темные круги.
– Рисса… – еле-еле выдавил я.
– Мастер Леррис, – она склонилась надо мной с какой-то чашкой в руках, но голос ее звучал так, словно доносился издалека, – старый маг сказал, чтобы ты, как проснешься, сразу выпил вот это. Если хочешь жить.
Жить хотелось, и я выпил лекарство, хотя вкус оно имело отвратный, а пахло и того гаже. Это потребовало таких усилий, что довольно скоро меня опять сморил сон.
В следующий раз возле меня оказалась Кристал, выглядевшая так, будто ей довелось столкнуться с демонами света.
– …люблю… тебя… – выговорил я, не желая тратить силы на пустые слова. Кто знает, много ли слов мне вообще осталось произнести.
Нежно взяв мое лицо в руки, она поцеловала меня в лоб.
– Знаю. И тоже тебя люблю, – промолвила она, и в ее руках оказалась та самая чертова чашка. – Выпей, пожалуйста, сколько сможешь.
Я отпил глоток и на сей раз не заснул, а присмотрелся к ней. Кристал была без жилета, в мятой зеленой рубашке.
– Выпей еще, – предложила она с усталой улыбкой.
– Неохота, впрочем, давай.
Сжав пальцами мою здоровую руку, Кристал свободной рукой протянула мне чашку. Я отпил побольше, и питье, кажется, помогло. Моя возлюбленная села рядом со мной и не отпускала моей руки до тех пор, пока меня в очередной раз не сморил сон.
Подо мной с тяжким вздохом сдвинулся верхний пласт земли, дождевые струи хлестали, словно кнуты, но я не мог даже пошевелиться. Правая рука утратила подвижность, левая нога ощущалась как раздробленная или оторванная, ноздри забивал едкий запах опаленных волос и обгорелой плоти. Моих волос и моей плоти. Дыхание было прерывистым, и каждый вздох опалял легкие.
Открыв – скорее лишь на миг приоткрыв – глаза, я вскрикнул от боли: белый огонь хаоса сжег их, а ужасающая, вызванная мною из глубин белая тьма окутала меня и повлекла в гибельные недра, где вокруг взбалтывалась взбивалась земля.
Потом, если это не почудилось, надо мной склонилась фигура в зеленой коже. Не Кристал, определил я чувствами, ибо жжение в глазах по-прежнему не позволяло видеть. Воздух был влажен, слышался равномерный шелест дождя.
Меня снова затянуло в беспамятство, а когда сознание вернулось, оказалось, что я лежу на какой-то скрипучей повозке. Каждое ее покачивание, каждый подскок на ухабе причиняли мне нестерпимую боль.
Дождь барабанил по парусине фургона; некоторые капли, просачиваясь внутрь, приятно охлаждали лицо. Парусина хлопала на ветру, и каждый хлопок, подобно щелчку кнута, бил меня по ушам.
– Ты очнулся? – послышался чей-то голос.
Я снова попытался открыть глаза, но тут же закрыл, во-первых, от боли, а во-вторых, опасаясь впустить внутрь ослепляющую белую тьму. Попытка заговорить с первого раза тоже не удалась, из горла вырвался лишь надсадный хрип, но потом мне удалось сосредоточиться и заставить себя сказать:
– Да.
– Передайте командующей, он пришел в себя.
Кажется, я снова провалился в сон, но лишь на миг.
– Леррис… Леррис!
– М-м-м-м, – я попытался сглотнуть… – Воды…
В мой рот влилась живительная струйка клюквицы.
– Ты меня слышишь?
Голос Кристал то ли отдавался эхом, доносясь невесть откуда, то ли его глушили одеяла, в которые меня замотали, как в кокон. Но, так или иначе, она говорила со мной…
– Да. – Я кивнул, но это усилие оказалось чрезмерным: меня вновь поглотила белая тьма.
По пробуждении оказалось, что меня по-прежнему везут на тряской повозке, но дождь прекратился, а лицо приятно обдувал свежий ветерок. Все остальное тело казалось обожженным; следовало хоть немного подкрепить организм гармонией, но сил не было. Я открыл глаза. Они горели, однако белая тьма в них уже не вливалась.
Кристал была рядом. Возможно, она вообще не покидала меня, но сейчас ехала рядом с повозкой.
– Прости, – пробормотал я.
– Ой, Леррис, ты просишь прощения? – Она свесилась с седла и ласково коснулась прохладными пальцами моего лба.
– Чем все кончилось?
– Почти всех копьеносцев, что были на дороге, порубила Елена. Многих накрыли их собственные ракеты, ну а от лагеря, после того как ты сошелся с белым чародеем, мало что осталось. Хидленцев уцелело человек сорок.
– Шерван спас меня, – пробормотал я, – бросил свой меч…
Повозку тряхнуло, и меня пронзило множеством клинков.
– …на что-то да сгодился, – послышался голос ехавшей по другую сторону от Кристал Джиллы.
Рука ее была плотно примотана к телу, а лицо представляло собой сплошную маску из синяков, ссадин, рубцов и кровоподтеков. Отсутствовал верхний кончик уха.
Фрейды видно не было.
– …источник?
И говорить, и смотреть мне по-прежнему было трудно.
– Не разговаривай, тебе нельзя напрягаться. Я с тобой.
Мне почему-то показалось смешным, что командующий едет рядом с раненым колдуном. Дело командующих – командовать.
– Что – источник?
– Мы захватили его. Серы там больше, чем когда бы то ни было. Фонтан бьет прямо в небо.
Больше я ничего не услышал, должно быть, опять отключился.
Несколько раз мне случалось проснуться, но чтобы вымолвить хоть слово, сил не хватало. Кристал, глядя на меня, плакала, а утешить ее я не мог, ибо даже дышал с большим трудом.
При последнем пробуждении я увидел, что нахожусь в каком-то просторном помещении. Оно было ярко освещено, и мне казалось, будто я горю заживо.
Надо мною склонился Джастин.
– …как? – прохрипел я.
– Стоит тебе чуток поднапрячься, ты проделываешь такую дыру в переплетении хаоса и гармонии, что весь мир гудит, словно колокол. Заслышав этот гул, я тотчас поспешил на зов. Но хватит болтовни, дай мне поработать.
– …мне… здорово досталось?..
Дышать, а уж тем более говорить, было по-прежнему трудно, но все-таки мне малость полегчало.
– Да так, не считая поражения хаосом, пары сломанных костей, ушибов почти всех мышц, сломанного ребра, конец которого чудом не проткнул легкое, ничего особенного.
Глядя на меня и подпитывая гармонией мое обессиленное тело, он старел на глазах.
– …сумасбродный племянничек… на восстановление Равновесия потребуется адская прорва усилий…
Мне подумалось, что его следует поблагодарить, но гораздо больше меня подмывало поинтересоваться, где он был, когда я решил заняться Герлисом. В итоге я не сделал ни того ни другого, а просто уснул.
А когда проснулся, увидел рядом со своей постелью не Джастина, а Риссу. Под ее глазами залегли темные круги.
– Рисса… – еле-еле выдавил я.
– Мастер Леррис, – она склонилась надо мной с какой-то чашкой в руках, но голос ее звучал так, словно доносился издалека, – старый маг сказал, чтобы ты, как проснешься, сразу выпил вот это. Если хочешь жить.
Жить хотелось, и я выпил лекарство, хотя вкус оно имело отвратный, а пахло и того гаже. Это потребовало таких усилий, что довольно скоро меня опять сморил сон.
В следующий раз возле меня оказалась Кристал, выглядевшая так, будто ей довелось столкнуться с демонами света.
– …люблю… тебя… – выговорил я, не желая тратить силы на пустые слова. Кто знает, много ли слов мне вообще осталось произнести.
Нежно взяв мое лицо в руки, она поцеловала меня в лоб.
– Знаю. И тоже тебя люблю, – промолвила она, и в ее руках оказалась та самая чертова чашка. – Выпей, пожалуйста, сколько сможешь.
Я отпил глоток и на сей раз не заснул, а присмотрелся к ней. Кристал была без жилета, в мятой зеленой рубашке.
– Выпей еще, – предложила она с усталой улыбкой.
– Неохота, впрочем, давай.
Сжав пальцами мою здоровую руку, Кристал свободной рукой протянула мне чашку. Я отпил побольше, и питье, кажется, помогло. Моя возлюбленная села рядом со мной и не отпускала моей руки до тех пор, пока меня в очередной раз не сморил сон.
XXXIV
Ни свет, ни тьма вовеки не смогут одержать верх, ибо одна стихия вовеки обречена уравновешивать другую, и пусть многие приверженцы света будут искать способ развеять тьму, а поборники тьмы – способ загасить свет, истинное равновесие повергнет в ничто всякого из ревнителей полного торжества любого из начал – как света, так и тьмы.
И воцарится женщина над жаждой томимыми полями и сухими рощами Кифроса, и плато Аналерии, и очарованными холмами: и сама суть чудес явит свою бренность.
В нескончаемой полноте времени воспрянут вновь и воздвигнутся как хаос, так и гармония. Приспешники хаоса предадутся исканию гармонии, а приспешники гармонии – исканию хаоса, и никому не дано будет знать, истинною ли тропою он следует.
Меч, именуемый знанием, будет извлечен из ножен: и ученые, и воители возгласят знание подлинным источником блага, каковое принесет миру процветание сверх всяких желаний и изобилие превыше всяких надежд. Однако меч сей вонзится глубоко в недра земные и прожжет небеса, и многие повергнутся в ужас, трепеща пред собственным их оружием.
Ибо воистину ужасно будет сие оружие, подобное либо мечам звезд, каковые суть солнца, либо копьям зимы вечной, меж звезд пребывающей, либо же башням зеркальным, демонами света воздвигнутым.
Темные корабли ускорят бег свой по водам, и низвергнется с небес разрушение, потрясая стены, доселе незыблемые, и даже слабейший из носящих оружие, яростию обуянный, уподобит удары свои мощи стрел огненных…
Книга Рибэ
Песнь DL(Последняя)
Подлинный текст
И воцарится женщина над жаждой томимыми полями и сухими рощами Кифроса, и плато Аналерии, и очарованными холмами: и сама суть чудес явит свою бренность.
В нескончаемой полноте времени воспрянут вновь и воздвигнутся как хаос, так и гармония. Приспешники хаоса предадутся исканию гармонии, а приспешники гармонии – исканию хаоса, и никому не дано будет знать, истинною ли тропою он следует.
Меч, именуемый знанием, будет извлечен из ножен: и ученые, и воители возгласят знание подлинным источником блага, каковое принесет миру процветание сверх всяких желаний и изобилие превыше всяких надежд. Однако меч сей вонзится глубоко в недра земные и прожжет небеса, и многие повергнутся в ужас, трепеща пред собственным их оружием.
Ибо воистину ужасно будет сие оружие, подобное либо мечам звезд, каковые суть солнца, либо копьям зимы вечной, меж звезд пребывающей, либо же башням зеркальным, демонами света воздвигнутым.
Темные корабли ускорят бег свой по водам, и низвергнется с небес разрушение, потрясая стены, доселе незыблемые, и даже слабейший из носящих оружие, яростию обуянный, уподобит удары свои мощи стрел огненных…
Книга Рибэ
Песнь DL(Последняя)
Подлинный текст
Часть вторая
ОБРЕТЕНИЕ ЗНАНИЯ
XXXV
Черный Чертог, Край Земли (Отшельничий остров)
– Ты почувствовал, что произошло в Хидлене? – спрашивает Хелдра, ступая на древнюю каменную террасу.
– Да, – отвечает Тэлрин, двигаясь вдоль огибающей террасу ограды, – и мне это не понравилось.
– Ощущение не из приятных, но Кандар всегда был чужд гармонии.
Хелдра переводит взгляд с обтесанных много веков назад черных камней на раскинувшийся над уступом дуб, а потом и на Тэлрина. Тот кивает.
– Почему мы здесь? – спрашивает Марис.
– Потому что это Святыня Основателей, и устав Совета предписывает нам встречаться здесь не реже чем четырежды в год.
– От этих встреч мурашки по коже: так и кажется, будто Креслин заглядывает тебе через плечо, – говорит Марис, глядя на древнее, но прочное, незыблемо скованное гармонией строение.
– В том-то и суть. Мы должны во всем следовать их заветам.
– Эти заветы были оставлены нам тысячу лет назад, – фыркает Марис. – Нынче совсем другое время.
– Как только что заметила Хелдра, и верно заметила, кое-что остается неизменным, – указывает Тэлрин. – В Кандаре за эту тысячу лет порядка вовсе не добавилось. Да, Леррис что-то сделал с Герлисом и нарушил концентрацию хаоса, однако хаоса бесконтрольного там по-прежнему устрашающе много. До сих пор мы отслеживали ситуацию, наблюдая за точками сосредоточения гармонической и хаотической сил, но теперь эта задача затруднена.
– Славное местечко. Я могу понять, почему Мегере здесь нравилось. – Хелдра отводит взгляд от Восточного океана и добавляет: – Леррис сделал не «что-то», а нечто грандиозное. Такое, отголоски чего я ощущаю до сих пор.
– И что теперь будет? – спрашивает Марис, заглядывая в окно и рассматривая древнюю Палату Совета.
Тэлрин пожимает плечами.
– Полагаю, Берфир уступит источник и прилегающие земли самодержице. А потом, после того как с помощью ракет разгромит Колариса, откажется от своей уступки.
– Думаешь, ему удастся вернуть земли, попавшие под власть самодержицы? Да и с Коларисом неизвестно как обернется: он и сам может пустить в ход что-нибудь неожиданное. Больно уж ему хочется вернуть долину Охайд.
Он снова вглядывается сквозь окно в помещение и спрашивает:
– Это меч Креслина?
– Да. Ты ведь здесь впервые, не так ли?
Марис кивает.
– Говорят, после разгрома Великого Белого Флота Креслин уже никогда не носил клинок. Возможно, это просто легенда… – Хелдра пожимает плечами. – Мне доводилось брать его меч в руки. В нем есть… что-то в нем есть.
– Да, – отвечает Тэлрин, двигаясь вдоль огибающей террасу ограды, – и мне это не понравилось.
– Ощущение не из приятных, но Кандар всегда был чужд гармонии.
Хелдра переводит взгляд с обтесанных много веков назад черных камней на раскинувшийся над уступом дуб, а потом и на Тэлрина. Тот кивает.
– Почему мы здесь? – спрашивает Марис.
– Потому что это Святыня Основателей, и устав Совета предписывает нам встречаться здесь не реже чем четырежды в год.
– От этих встреч мурашки по коже: так и кажется, будто Креслин заглядывает тебе через плечо, – говорит Марис, глядя на древнее, но прочное, незыблемо скованное гармонией строение.
– В том-то и суть. Мы должны во всем следовать их заветам.
– Эти заветы были оставлены нам тысячу лет назад, – фыркает Марис. – Нынче совсем другое время.
– Как только что заметила Хелдра, и верно заметила, кое-что остается неизменным, – указывает Тэлрин. – В Кандаре за эту тысячу лет порядка вовсе не добавилось. Да, Леррис что-то сделал с Герлисом и нарушил концентрацию хаоса, однако хаоса бесконтрольного там по-прежнему устрашающе много. До сих пор мы отслеживали ситуацию, наблюдая за точками сосредоточения гармонической и хаотической сил, но теперь эта задача затруднена.
– Славное местечко. Я могу понять, почему Мегере здесь нравилось. – Хелдра отводит взгляд от Восточного океана и добавляет: – Леррис сделал не «что-то», а нечто грандиозное. Такое, отголоски чего я ощущаю до сих пор.
– И что теперь будет? – спрашивает Марис, заглядывая в окно и рассматривая древнюю Палату Совета.
Тэлрин пожимает плечами.
– Полагаю, Берфир уступит источник и прилегающие земли самодержице. А потом, после того как с помощью ракет разгромит Колариса, откажется от своей уступки.
– Думаешь, ему удастся вернуть земли, попавшие под власть самодержицы? Да и с Коларисом неизвестно как обернется: он и сам может пустить в ход что-нибудь неожиданное. Больно уж ему хочется вернуть долину Охайд.
Он снова вглядывается сквозь окно в помещение и спрашивает:
– Это меч Креслина?
– Да. Ты ведь здесь впервые, не так ли?
Марис кивает.
– Говорят, после разгрома Великого Белого Флота Креслин уже никогда не носил клинок. Возможно, это просто легенда… – Хелдра пожимает плечами. – Мне доводилось брать его меч в руки. В нем есть… что-то в нем есть.