Страница:
– Не надо, – покачал он головой, – я предпочитаю услугу за услугу…
– Ну что ж, – улыбнулся я, – это справедливо…
– …и хорошее угощение от одной знакомой красотки.
Корзинщик игриво подмигнул мне и любовно обнял Риссу за плечи. Она нежно улыбнулась в ответ.
– Может, поехать с тобой, мастер Леррис? – спросил он.
– Не надо, разгрузиться мне заказчик поможет. А тебя тем временем приветит «одна знакомая красотка».
– Мастер Леррис, – Рисса залилась румянцем.
Я щелкнул вожжами, и вороная кобыла, фыркнув, тронулась с места. С северо-запада дул пронизывающий ветер, и к тому времени, когда фургон докатил до Кифриена, я продрог так, будто сам побывал в Закатных Отрогах.
Часовой у дворца самодержицы помахал мне рукой, и я помахал в ответ, хотя бойца не узнал. Похоже, людей, знавших меня, но незнакомых мне, становилось не меньше, а все больше и больше.
Усадьба и фургонный двор Верфеля находились к северо-западу от Кифриена, по дороге на Мелтозию.
Когда мой фургончик катился по утрамбованному полотну, мимо прогромыхал грузовой фургон чуть ли не вдвое больше моего. На боковине синего тента красовались контурное изображение запряженного парой лошадей фургона и имя «Верфель». Проезжая мимо меня, возница слегка коснулся рукой шапки.
Белостенное строение, образовывавшее квадрат вокруг внутреннего двора, находилось на пологом, обеспечивавшим хороший дренаж склоне. В двух сторонах квадрата размещались жилые помещения, в двух других – склады, амбары, конюшни и все прочее. В подсобные помещения можно было попасть снаружи, а в жилые – с внутреннего двора.
В отличие от Хенсила, стражников Верфель не держал, однако при моем приближении навстречу вышел один из его возчиков: широкоплечий верзила, выглядевший так, будто Хенсиловых костоломов он запросто мог сжевать и не поперхнуться.
– Ищешь мастера Верфеля? Он в конторе, за углом.
Аккуратно подобрав вожжи – мне не хотелось, чтобы фургон дернулся, – я направил лошадь к южному фасаду здания. К тому времени, когда фургон встал на тормоз перед массивными, окованными железом парадными дверьми конторы, Верфель уже ждал меня на пороге.
– Мастер Леррис, ты никак доставил груз грузоперевозчику?
– А почему бы и нет? Все равно ведь надо было сообщить тебе, что заказ готов.
– Вот настоящий мастер, – со смехом промолвил Верфель, обращаясь к подошедшему вслед за мной верзиле возчику. – Он не станет тратить время впустую.
По знаку Верфеля возчик и еще один вышедший из конторы здоровенный малый легко, как пушинку, выгрузили из фургона тяжелый дубовый стол, занесли его в контору и поставили в четырех футах от стены, перед дверью с железным засовом. Верфель вошел вслед за ними, а я принес и поставил стул.
Кивнув мне, оба работника покинули контору – оштукатуренное помещение, имевшее около десяти локтей в длину и пятнадцати в ширину. Единственное, достигавшее двух локтей в ширину и трех в высоту окно было забрано снаружи массивной металлической решеткой. Мой стол, как, надо полагать, и рассчитывал Верфель, стал самым заметным элементом убранства помещения. Хотя в первую очередь здесь обращал на себя внимание сам хозяин: стройный мускулистый атлет на добрую голову выше меня ростом.
Внимательно, с сосредоточенным выражением на лице, Верфель осмотрел стол, пробежал пальцами по столешнице, выдвинул по очереди, и не по одному разу, каждый ящик, осмотрел их все снаружи и изнутри, уселся на стул, покачался на нем взад-вперед и из стороны в сторону и наконец выпрямился.
– Есть только одно замечание…
У меня появилось сильное желание огреть Верфеля по башке.
– Ты нигде не поставил клеймо изготовителя.
По правде сказать, это просто не пришло мне в голову. Сардит маркировал свои изделия, а вот Дестрин – никогда. Впрочем, кто станет ставить клеймо мастера на дешевые скамьи для таверны?
Верфель рассмеялся.
– Не переживай, мастер Леррис, это я просто к слову. Мне-то никакой разницы нет, а вот тебе советую подумать. Хорошая работа заслуживает отличительного знака.
Приоткрыв дверь с железным засовом, он исчез за ней и вскоре появился с кожаным кошелем.
– По-моему, он прекрасно вписался в помещение. А, мастер Леррис?
Я улыбнулся:
– По-моему, тоже, хотя об этом, наверное, лучше спрашивать не меня.
– А кого еще?
Тут он, надо признаться, был прав. Хорошие мастера оценивают свой труд придирчивее всех прочих.
Отсчитав десять золотых, Верфель положил рядом два серебреника.
– Вот. Два серебреника не так уж много, но дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Я, конечно, расхвалю твою работу всем своим знакомым, хотя вещь говорит сама за себя.
Чувствуя неловкость – ведь до уровня дядюшки Сардита моя работа еще не дотягивала, – я поспешил сменить тему.
– А что за сложности с делами? Хамор перебивает торговлю?
– Нет. Пока еще нет. Просто нынче плохие урожаи. На капусту, фрукты, картофель и оливки. Особенно на оливки…
– Ты сказал «пока нет». Похоже, неприятности с хаморианскими торговцами все-таки ожидаются?
– Не с самими торговцами, Леррис, а с теми, кто стоит за ними. Благодаря механическим станкам у них дешевые ткани, и скоро они приберут к рукам все мануфактурное дело. Потом появятся дешевые инструменты, дешевое стекло и дешевая керамика. Ну а затем они наладят собственные грузоперевозки и построят фабрики. В Острии и к югу от Нолдры это уже случилось, а нынче то же самое творится в Делапре.
– Но разве не может герцог или кто-то еще им помешать?
– Пытаются: вводят тарифы, налоги, пошлины, да все без толку. Они находят лазейки.
Я кивнул.
– Но беда даже не в этом: за их купцами всегда следуют корабли и солдаты. Коларису не выстоять в одиночку против виконта и Хидлена, а Хамор поддержит его лишь в обмен на открытие Фритауна для их товаров. Недалек тот день, когда хаморцы будут там хозяйничать. Конечно, ни столяр, ни грузоперевозчик этому помешать не могут, но вот супруге твоей, боюсь, в скором времени придется туго.
– Может быть.
Что бы ни происходило в последнее время, в результате мне или Кристал приходилось туго. А чаще всего нам обоим.
– Хорошо, что я не командующий, – сказал Верфель, покосившись на дверь.
Поняв намек, я сгреб монеты и поклонился.
– Спасибо.
– Тебе спасибо. Стол прекрасный, мне всегда хотелось таким обзавестись. Порадуюсь, пока могу.
Он с удовольствием уселся за стол, а я вернулся к своему фургону и проверил, на месте ли посох.
По дороге домой браться за посох не пришлось, но меня не покидало ощущение, что он потребуется мне куда скорее, чем того бы хотелось.
LII
LIII
LIV
– Ну что ж, – улыбнулся я, – это справедливо…
– …и хорошее угощение от одной знакомой красотки.
Корзинщик игриво подмигнул мне и любовно обнял Риссу за плечи. Она нежно улыбнулась в ответ.
– Может, поехать с тобой, мастер Леррис? – спросил он.
– Не надо, разгрузиться мне заказчик поможет. А тебя тем временем приветит «одна знакомая красотка».
– Мастер Леррис, – Рисса залилась румянцем.
Я щелкнул вожжами, и вороная кобыла, фыркнув, тронулась с места. С северо-запада дул пронизывающий ветер, и к тому времени, когда фургон докатил до Кифриена, я продрог так, будто сам побывал в Закатных Отрогах.
Часовой у дворца самодержицы помахал мне рукой, и я помахал в ответ, хотя бойца не узнал. Похоже, людей, знавших меня, но незнакомых мне, становилось не меньше, а все больше и больше.
Усадьба и фургонный двор Верфеля находились к северо-западу от Кифриена, по дороге на Мелтозию.
Когда мой фургончик катился по утрамбованному полотну, мимо прогромыхал грузовой фургон чуть ли не вдвое больше моего. На боковине синего тента красовались контурное изображение запряженного парой лошадей фургона и имя «Верфель». Проезжая мимо меня, возница слегка коснулся рукой шапки.
Белостенное строение, образовывавшее квадрат вокруг внутреннего двора, находилось на пологом, обеспечивавшим хороший дренаж склоне. В двух сторонах квадрата размещались жилые помещения, в двух других – склады, амбары, конюшни и все прочее. В подсобные помещения можно было попасть снаружи, а в жилые – с внутреннего двора.
В отличие от Хенсила, стражников Верфель не держал, однако при моем приближении навстречу вышел один из его возчиков: широкоплечий верзила, выглядевший так, будто Хенсиловых костоломов он запросто мог сжевать и не поперхнуться.
– Ищешь мастера Верфеля? Он в конторе, за углом.
Аккуратно подобрав вожжи – мне не хотелось, чтобы фургон дернулся, – я направил лошадь к южному фасаду здания. К тому времени, когда фургон встал на тормоз перед массивными, окованными железом парадными дверьми конторы, Верфель уже ждал меня на пороге.
– Мастер Леррис, ты никак доставил груз грузоперевозчику?
– А почему бы и нет? Все равно ведь надо было сообщить тебе, что заказ готов.
– Вот настоящий мастер, – со смехом промолвил Верфель, обращаясь к подошедшему вслед за мной верзиле возчику. – Он не станет тратить время впустую.
По знаку Верфеля возчик и еще один вышедший из конторы здоровенный малый легко, как пушинку, выгрузили из фургона тяжелый дубовый стол, занесли его в контору и поставили в четырех футах от стены, перед дверью с железным засовом. Верфель вошел вслед за ними, а я принес и поставил стул.
Кивнув мне, оба работника покинули контору – оштукатуренное помещение, имевшее около десяти локтей в длину и пятнадцати в ширину. Единственное, достигавшее двух локтей в ширину и трех в высоту окно было забрано снаружи массивной металлической решеткой. Мой стол, как, надо полагать, и рассчитывал Верфель, стал самым заметным элементом убранства помещения. Хотя в первую очередь здесь обращал на себя внимание сам хозяин: стройный мускулистый атлет на добрую голову выше меня ростом.
Внимательно, с сосредоточенным выражением на лице, Верфель осмотрел стол, пробежал пальцами по столешнице, выдвинул по очереди, и не по одному разу, каждый ящик, осмотрел их все снаружи и изнутри, уселся на стул, покачался на нем взад-вперед и из стороны в сторону и наконец выпрямился.
– Есть только одно замечание…
У меня появилось сильное желание огреть Верфеля по башке.
– Ты нигде не поставил клеймо изготовителя.
По правде сказать, это просто не пришло мне в голову. Сардит маркировал свои изделия, а вот Дестрин – никогда. Впрочем, кто станет ставить клеймо мастера на дешевые скамьи для таверны?
Верфель рассмеялся.
– Не переживай, мастер Леррис, это я просто к слову. Мне-то никакой разницы нет, а вот тебе советую подумать. Хорошая работа заслуживает отличительного знака.
Приоткрыв дверь с железным засовом, он исчез за ней и вскоре появился с кожаным кошелем.
– По-моему, он прекрасно вписался в помещение. А, мастер Леррис?
Я улыбнулся:
– По-моему, тоже, хотя об этом, наверное, лучше спрашивать не меня.
– А кого еще?
Тут он, надо признаться, был прав. Хорошие мастера оценивают свой труд придирчивее всех прочих.
Отсчитав десять золотых, Верфель положил рядом два серебреника.
– Вот. Два серебреника не так уж много, но дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Я, конечно, расхвалю твою работу всем своим знакомым, хотя вещь говорит сама за себя.
Чувствуя неловкость – ведь до уровня дядюшки Сардита моя работа еще не дотягивала, – я поспешил сменить тему.
– А что за сложности с делами? Хамор перебивает торговлю?
– Нет. Пока еще нет. Просто нынче плохие урожаи. На капусту, фрукты, картофель и оливки. Особенно на оливки…
– Ты сказал «пока нет». Похоже, неприятности с хаморианскими торговцами все-таки ожидаются?
– Не с самими торговцами, Леррис, а с теми, кто стоит за ними. Благодаря механическим станкам у них дешевые ткани, и скоро они приберут к рукам все мануфактурное дело. Потом появятся дешевые инструменты, дешевое стекло и дешевая керамика. Ну а затем они наладят собственные грузоперевозки и построят фабрики. В Острии и к югу от Нолдры это уже случилось, а нынче то же самое творится в Делапре.
– Но разве не может герцог или кто-то еще им помешать?
– Пытаются: вводят тарифы, налоги, пошлины, да все без толку. Они находят лазейки.
Я кивнул.
– Но беда даже не в этом: за их купцами всегда следуют корабли и солдаты. Коларису не выстоять в одиночку против виконта и Хидлена, а Хамор поддержит его лишь в обмен на открытие Фритауна для их товаров. Недалек тот день, когда хаморцы будут там хозяйничать. Конечно, ни столяр, ни грузоперевозчик этому помешать не могут, но вот супруге твоей, боюсь, в скором времени придется туго.
– Может быть.
Что бы ни происходило в последнее время, в результате мне или Кристал приходилось туго. А чаще всего нам обоим.
– Хорошо, что я не командующий, – сказал Верфель, покосившись на дверь.
Поняв намек, я сгреб монеты и поклонился.
– Спасибо.
– Тебе спасибо. Стол прекрасный, мне всегда хотелось таким обзавестись. Порадуюсь, пока могу.
Он с удовольствием уселся за стол, а я вернулся к своему фургону и проверил, на месте ли посох.
По дороге домой браться за посох не пришлось, но меня не покидало ощущение, что он потребуется мне куда скорее, чем того бы хотелось.
LII
На следующее утро, после того как Кристал уехала в Кифриен, я потащился на конюшню, где, почистив и накормив Гэрлока и упряжную кобылу, подвесил на стропило мешок с песком и принялся наносить по нему удары посохом.
Даже запыхавшись и покрывшись потом, я не прекращал упражняться до тех пор, пока не задел посохом о перегородку стойла. Вырвавшись из рук, посох задел мою больную ногу, мне пришлось стиснуть зубы и, старясь не стонать, опуститься на солому. К счастью – это подтвердила проверка чувствами – обошлось без перелома, но здоровенный синяк был мне обеспечен.
Когда я наконец встал и заковылял к выходу, Гэрлок недовольно заржал. Ему хотелось прогуляться, но мне, в нынешнем положении, едва ли стоило залезать в седло.
Рисса, выметавшая мусор из кухни, заметила, как я ковыляю в мастерскую, и ворчливо заметила:
– Совсем себя не жалеете, что ты, что командующая. Работаете, пока не начнете валиться с ног. Этак и до тридцати не доживете, и детей после себя не оставите.
– Рисса, если я свалюсь с ног, то не дотяну и до следующей осени.
– Ага, а ежели станешь носиться как угорелый из конюшни в мастерскую – на больной-то ноге! – это поможет тебе прожить дольше?
Она была права, и мне не оставалось ничего другого, как ухмыльнуться.
– Ты работаешь как проклятый и создаешь замечательные вещи. Но эти твои изделия, будут ли они тебя любить?
– Рисса…
Взмахнув последний раз веником, Рисса исчезла за кухонной дверью. Последнее слово, таким образом, осталось за ней.
Наполнив водой увлажнитель воздуха, я достал наброски Даррикова ларя и сделал на их основе рабочий чертеж. Особое внимание пришлось уделить крепежу: ограниченные возможности заказчика вынуждали меня использовать более легкую, а стало быть, менее прочную древесину.
Некоторые мастера ухитрялись разрабатывать все такие детали в голове, но мне пока недоставало опыта.
К тому времени, когда удалось разобраться с чертежами, боль в ушибленной посохом ноге стихла, и я, оседлав Гэрлока, направился к западной дороге, где находилась лесопилка Фаслика. Мне требовалось подобрать материал для Даррикова ларя и письменного стола Антоны, работа над которым откладывалась то из-за моих ран, то из-за того, что Фаслик был занят похоронами своей сестры.
Все зависело от того, какая древесина и по какой цене найдется на лесопилке, как бы мне не пришлось переделывать чертежи.
Мое появление на полосе утоптанной глины, ведущей вверх по склону к лесопилке, громким щебетом приветствовал зимний крапивник, перепорхнувший на высаженные вдоль южной стороны деревья.
Привязав Гэрлока к столбу близ водяного колеса, я спустился вниз – поглядеть, как в тесном каменистом желобе бурлит приводящая в действие пилу вода. Камни по краям желоба покрывал мох: свидетельство того, что семейство Фаслика владело лесопилкой с давних времен. Из самого каменного здания лесопилки доносился визг пилы. Там шла работа, а значит, или сам хозяин, или кто-то из его людей находился на месте.
Войдя внутрь, я увидел, как Фаслик – силач, шириной плеч превосходивший даже Тэлрина – подает на распилку бревна, и, чтобы не отвлекать его, отошел к штабелями досок и заготовок. Дуба, что красного, что белого, ели и сосны там было в избытке, лоркена немного, вишни и того меньше, а ореховых пород не имелось вовсе.
Еще один широкоплечий малый с короткими каштановыми волосами прихрамывая подошел к штабелю небольших, не больше чем на дюжину спанов, дубовых стволов, предназначавшихся, по моему разумению, не на доски, а на столбы и стропила.
Мое бедро еще побаливало после утренней промашки, и когда этот паренек, стараясь, чтобы вес приходился на здоровую ногу, стал перекатывать бревна на тачку, я кивнул ему с пониманием и сочувствием.
После чего, едва стихло завывание пилы, заковылял к Фаслику. Его подмастерье вычищал выемку под полотном, двое работников складывали доски в штабеля, а сам хозяин возвращался от северной двери, где, видимо, перекрыл подачу воды.
Опилок в воздухе было столько, что я чихнул.
Хозяин лесопилки приветственно поднял руку.
– За деревом пожаловал, мастер Леррис? Какие породы тебе нужны?
– Дуб, белый или золотистый, и вишня. Столько, чтобы хватило на дубовый ларь и вишневый письменный стол.
– По штабелям ты уже посмотрел?
Я кивнул.
– Покажи, что выбрал.
Мы пошли вдоль штабелей.
– Вишни мне надо восемь широких брусьев и пять узких, дуба, вот этого, шесть досок и столько же брусьев.
Фаслик задумался.
– Ну, вишня, полагаю, пойдет по три золотых…
– Дороговато. Дерево молодое…
– С чего ты взял?
– Сужу по волокнам. Структура рыхлая.
Нахмурившись, Фаслик сплюнул на глиняный пол.
– Для такого молодого парня…
– Я прошел хорошую выучку.
– Меньше двух с половиной я не возьму.
– Пусть будет два с половиной.
Спорить мне не хотелось, к тому же вишня – материал редкий.
– А что с дубом?
– Сколько дашь? – Фаслик прищурился. – Какая цена, по-твоему, будет справедливой?
– Ну, белый дуб здесь неплох, но у тебя его много, а по весне, когда монет у людей в обрез, спрос невысок. Скажем, восемь серебреников.
Мысленно я нацелился на золотой.
– Золотой и три. Ни медяком меньше!
– Девять серебреников.
– Золотой и два. Это, считай, даром: моей семье придется обходиться одним кукурузным хлебом.
– Золотой. Это при том, что моему пони придется обходиться придорожной травкой. На зерно и сено у меня уже не хватит.
– Золотой и один! Только для тебя: ты честный малый, и я не прочь иметь с тобой дело и дальше.
Я вздохнул, но главным образом для виду.
– Идет.
– Договорились.
Мы ударили по рукам.
– Ты не против, если я заеду попозже? Я верхом, а под древесину нужен фургон.
Он кивнул.
– Ма… с… тер, – прозвучал незнакомый голос.
Рядом со мной стоял молодой человек с кривой ногой.
– Вигил, не беспокой мастера, – мягко сказал Фаслик.
– Какое беспокойство? – я присмотрелся к парню, и он показался мне больше похожим на преждевременно выросшего и раздавшегося в плечах мальчишку. – Ты хотел что-то спросить?
– По… по… к… казать. Взг… г… ляни.
Из складок туники он извлек резную крылатую фигурку с женским лицом и струящимися волосами.
– Ты… может…
Паренек осекся и молча протянул статуэтку мне.
– Он всегда такой был, – пояснил Фаслик. – Славный парнишка, старательный, но ему трудно выразить, что он имеет в виду.
Статуэтка понравилась мне с первого взгляда, а вчувствовавшись в нее, я испытал потрясение. Каждая линия резца следовала природному изгибу волокон.
– Ты сам ее вырезал?
Заика кивнул.
– Я ж говорил, он старательный, – заметил Фаслик.
– Ты не понимаешь, эта вещь лучше, чем мог бы сделать я. Гораздо лучше.
Фаслик разинул рот. Вигил тоже.
– Я умею мастерить мебель, и совсем неплохо, но такое искусство! Вигил, хотел бы ты выучиться на столяра? Я могу рассказать тебе о дереве все, что знаю, и научить работе с инструментами. Только имей в виду, работа столяра нелегкая. Она требует не только способности, но и аккуратности. В мастерской должно быть чисто, и столяру приходится не только мастерить красивые вещи, но и содержать в порядке рабочее место. Тебя это не смущает?
– Нн-ет-чищу-лес-ссопил-лку.
Он взглянул на своего отца. Я тоже.
– С твоего благословения, Фаслик, я бы взял его в подмастерья.
– Но ты не обязан, мастер Леррис, – он опустил глаза.
– Обязан, не обязан. Я раззвонил на весь Кифриен, что ищу ученика, а о тех, кто находится рядом и самым тесным образом связан с деревом, даже не подумал. Для меня он просто находка! Правда, – я сглотнул, – как насчет лесопилки?
– Бб-ратья, – заикаясь, выговорил Вигил.
– А, его братья.
– Сколько возьмешь за обучение? – прищурился Фаслик.
– Обойдусь без платы, но было бы неплохо, чтобы ты помог ему с инструментом. У меня только один комплект.
– Недаром все говорят, что ты хороший человек, хотя чужеземец и чародей, – медленно произнес Фаслик.
– Я и вправду не ем учеников. Пусть имеет в виду, что я бываю в отлучках и порой буду оставлять мастерскую на него. И еще, Вигил, со временем мы отгородим тебе комнатушку, но пока будешь спать в общем помещении для стражей командующей. Правда, они ночуют далеко не всегда…
– А его нога, мастер Леррис? – перебил меня Фаслик. – Не помешает?
– Ничуть. Я видел, как он управлялся с твоими бревнами. Одна нога у него здорова, значит, на станке с ножным приводом он работать сможет.
– А ты уверен?
– Если сомневаешься в моих словах, отведи как-нибудь в сторонку Риссу и порасспрашивай ее, – перебил его я, отдавая пареньку статуэтку. – Сохрани ее, Вигил.
Вигил смотрел на меня во все глаза.
– Когда ты сможешь приступить?
Парнишка пожал плечами и посмотрел на отца.
– Надо маленько подготовиться, да и инструменты справить, о которых ты говорил… скажем, через восьмидневку.
– Годится. – Я улыбнулся пареньку. – Жду тебя через восемь дней.
– Ссспа-ссибо.
– Очень рад, что мы встретились.
Насвистывая (и пребывая в уверенности, что Фаслик за моей спиной качает головой), я направился обратно к Гэрлоку. У меня зародилась надежда на то, что в ходе обучения мальца тонкостями столярного ремесла мне и самому удастся перенять кое-что из его удивительного искусства резчика.
Гэрлок при моем приближении фыркнул: может, ему не понравился свист, а может, захотелось поставить меня на место.
Когда я вернулся, Риссы дома не было. То ли она отправился к Брин за яйцами, то ли на мельницу Хирста за мукой, то ли еще куда-то за чем-нибудь, в чем мы нуждались, но о чем у меня не имелось ни малейшего представления.
Пока я устраивал Гэрлока в стойле, она появилась с лукошком яиц.
– Ты не говорил, что сегодня тебе понадобится фургон.
– Я не знал, будет ли у Фаслика нужная древесина.
– Командующую к ужину ждать?
– Обещала быть.
– Обещала…
Рисса покачала головой и ушла на кухню. Я заложил фургон, взобрался на козлы и щелкнул вожжами.
На лесопилке Вигил погрузил каждое бревнышко и брус с таким старанием, словно имел дело с золотом, причем работал так вдохновенно, что, запечатлев его лицо в резьбе, я наверняка обессмертил бы свое имя, стяжав славу великого ваятеля. Но такая задача была мне не по плечу.
– Надеюсь, тебе понравится у меня работать, – сказал я пареньку. – Хотя порой будет и нелегко.
Вигил на миг опустил глаза, а потом вручил мне фигурку. Отказаться я не мог, но твердо решил, что принимаю ее не в подарок, а лишь на хранение.
К глазам парнишки подступили слезы, да и мои тоже стало пощипывать. Как, наверное, непросто приходится обладателю дара столь редкого, что лишь немногие способны его оценить.
По возвращении домой я отнес статуэтку в спальню и поставил на столик, чтобы первой ее увидела Кристал. Потом мне пришлось заняться разгрузкой дерева, а до чистки кобылы дело дошло лишь, когда на конюшне появились Перрон и Кристал.
– Ты хоть когда-нибудь прерываешь работу?
Я прервал работу и обнял ее.
– Где был?
– Ездил за деревом для новых заказов.
– А, тот письменный стол…
– Да, и еще ларь для специй, – добавил я, отложив щетку и закрыв дверцу стойла.
Мы вместе вычистили коня Кристал, потом помылись, а я, пока Рисса накрывала на стол, успел еще и побриться. На кухне нас уже дожидались Перрон и трое стражей.
– Что нового на лесопилке?
– На лесопилке? На лесопилке мне удалось наконец найти себе подмастерье.
Рисса, поглядывая на меня с подозрением, водрузила на деревянную подставку посреди стола большую кастрюлю.
– И как же ты выискал такое чудо?
Перрон покосился на хлебную корзинку, оставленную Риссой у плиты. Джинса ухмыльнулась Деркасу.
– Это сын Фаслика… Вигил, его младший.
– А, который вырезает, – пробормотала Рисса.
– Ты о нем знала?
– Он резчик. Почем мне было знать, что тебе нужен резчик, художник? – буркнула она, пожимая плечами.
– Рисса…
Джинса тихонько рассмеялась, Кристал покачала головой, и я умолк. В конце концов Рисса все равно останется при своем мнении.
– Вигил приступит к делу через восемь дней.
– А не напугает его тяжелая работа? – спросила Кристал.
– Не знаю, но работа на отцовской лесопилке тоже тяжелая, но более нудная и однообразная. А древесные отходы для занятий резьбой найдутся и здесь, у нас. Возможно, что-то из его резьбы пойдет на украшение мебели.
Я прокашлялся, отпил холодной воды (клюквица вышла, а покупать ее в межсезонье, по высоким ценам, у меня охоты не было) и добавил:
– Кристал, ты ведь сама без конца долдонила, что мне нужен подмастерье.
– Говорила, и рада, что ты наконец им обзаведешься. Надеюсь только, что это не станет предлогом для постоянных отлучек по колдовским надобностям.
– Больно нужны мне эти отлучки. Можно подумать, дома нечем заняться.
Зачерпнув половник козлятины с более чем пряной подливкой, я добавил порцию в тарелку Кристал, потом положил себе и передал черпак Джинсе, которая себя не обделила.
– Что поговаривают о торговле оливками?
Мне хотелось сменить тему, а вопрос о торговле оливками возник в голове сам по себе, не иначе как вследствие недавнего общения с Хенсилом.
– Плантаторы и торговцы оливками беспокоятся насчет пиратов. Говорят, что самодержец не в состоянии обеспечить безопасность торговых путей до Била и Джиры, не говоря уж о Нолдре.
– Но как может самодержица контролировать морскую торговлю? Разве у нее есть военный флот?
– В том-то и дело.
– А ты полагаешь, что за этими толками и недовольством стоят происки Хамора?
Рот Кристал был набит, и она ограничилась кивком.
– Значит, скоро самодержица услышит то же самое от виноторговцев. А там и от владельцев южных рудников?
– Встреча самодержицы с виноторговцами намечалась на прошлую восьмидневку, – сухо заметил Перрон.
Я взглянул на Кристал. Она кивнула.
Мне оставалось лишь потянуться за хлебом.
После обеда, удалившись с Кристал в спальню, я зажег лампу и посветил на резную фигурку.
– Какая красота! – воскликнула Кристал. – Где ты это взял?
– Вещь не наша, но Вигил дал ее мне на сохранение.
– Вигил?
– Он хотел подарить мне ее за то, что я взял его в подмастерья. Но фигурка слишком хороша, чтобы ее можно было принять.
– Я тебя люблю, – сказала Кристал, и глаза ее увлажнились.
– За что?
– Просто люблю, и все. Но ты заслуживаешь этого: ты все видишь, все понимаешь и не равнодушен к людям.
Мы обнялись и некоторое время сидели молча. Потом она высвободилась, стянула сапоги, сбросила мундир – я тут же, довольно ловко, надел на нее ночную рубашку – и плюхнулась на кровать, опершись о переднюю спинку.
– Что еще новенького? – спросил я, стоя в брюках посреди спальни.
– Новостей немного. Берфир с Коларисом увязли в своей войне. Правда, в Кертисе происходит что-то подозрительное.
– В Кертисе? А откуда это известно?
– Каси получила письмо. Неподписанное, но, скорее всего, от Джастина.
– От Джастина?
Присев на краешек кровати, чтобы стянуть сапоги, я поморщился – бедро еще побаливало. Похоже, мне никогда не удастся научиться осторожности.
– По пути в Монтгрен они с Тамрой приметили: в Кертисе что-то затевается. За виконтом и границами нужно следить.
– До чего это похоже на Джастина, – буркнул я.
Кристал подняла бровь. Лежа в постели, она мало походила на командующую. Некоторое время я смотрел на нее, но потом этого показалось мало. Последовал долгий поцелуй, однако после него Кристал слегка отстранилась и спросила:
– Ты заметил, что едва начинает пахнуть жареным, Джастин исчезает?
– Заметил. Но не думаю, что тут замешан страх.
Кристал поджала губы, и я коснулся их своими.
– Ты невозможен, – выдохнула она, целуя меня в ответ, после чего потянулась и закрутила фитиль лампы.
– Это ты невозможная женщина.
– То, чего я сейчас хочу, вполне возможно.
С моей стороны возражений не имелось.
Даже запыхавшись и покрывшись потом, я не прекращал упражняться до тех пор, пока не задел посохом о перегородку стойла. Вырвавшись из рук, посох задел мою больную ногу, мне пришлось стиснуть зубы и, старясь не стонать, опуститься на солому. К счастью – это подтвердила проверка чувствами – обошлось без перелома, но здоровенный синяк был мне обеспечен.
Когда я наконец встал и заковылял к выходу, Гэрлок недовольно заржал. Ему хотелось прогуляться, но мне, в нынешнем положении, едва ли стоило залезать в седло.
Рисса, выметавшая мусор из кухни, заметила, как я ковыляю в мастерскую, и ворчливо заметила:
– Совсем себя не жалеете, что ты, что командующая. Работаете, пока не начнете валиться с ног. Этак и до тридцати не доживете, и детей после себя не оставите.
– Рисса, если я свалюсь с ног, то не дотяну и до следующей осени.
– Ага, а ежели станешь носиться как угорелый из конюшни в мастерскую – на больной-то ноге! – это поможет тебе прожить дольше?
Она была права, и мне не оставалось ничего другого, как ухмыльнуться.
– Ты работаешь как проклятый и создаешь замечательные вещи. Но эти твои изделия, будут ли они тебя любить?
– Рисса…
Взмахнув последний раз веником, Рисса исчезла за кухонной дверью. Последнее слово, таким образом, осталось за ней.
Наполнив водой увлажнитель воздуха, я достал наброски Даррикова ларя и сделал на их основе рабочий чертеж. Особое внимание пришлось уделить крепежу: ограниченные возможности заказчика вынуждали меня использовать более легкую, а стало быть, менее прочную древесину.
Некоторые мастера ухитрялись разрабатывать все такие детали в голове, но мне пока недоставало опыта.
К тому времени, когда удалось разобраться с чертежами, боль в ушибленной посохом ноге стихла, и я, оседлав Гэрлока, направился к западной дороге, где находилась лесопилка Фаслика. Мне требовалось подобрать материал для Даррикова ларя и письменного стола Антоны, работа над которым откладывалась то из-за моих ран, то из-за того, что Фаслик был занят похоронами своей сестры.
Все зависело от того, какая древесина и по какой цене найдется на лесопилке, как бы мне не пришлось переделывать чертежи.
Мое появление на полосе утоптанной глины, ведущей вверх по склону к лесопилке, громким щебетом приветствовал зимний крапивник, перепорхнувший на высаженные вдоль южной стороны деревья.
Привязав Гэрлока к столбу близ водяного колеса, я спустился вниз – поглядеть, как в тесном каменистом желобе бурлит приводящая в действие пилу вода. Камни по краям желоба покрывал мох: свидетельство того, что семейство Фаслика владело лесопилкой с давних времен. Из самого каменного здания лесопилки доносился визг пилы. Там шла работа, а значит, или сам хозяин, или кто-то из его людей находился на месте.
Войдя внутрь, я увидел, как Фаслик – силач, шириной плеч превосходивший даже Тэлрина – подает на распилку бревна, и, чтобы не отвлекать его, отошел к штабелями досок и заготовок. Дуба, что красного, что белого, ели и сосны там было в избытке, лоркена немного, вишни и того меньше, а ореховых пород не имелось вовсе.
Еще один широкоплечий малый с короткими каштановыми волосами прихрамывая подошел к штабелю небольших, не больше чем на дюжину спанов, дубовых стволов, предназначавшихся, по моему разумению, не на доски, а на столбы и стропила.
Мое бедро еще побаливало после утренней промашки, и когда этот паренек, стараясь, чтобы вес приходился на здоровую ногу, стал перекатывать бревна на тачку, я кивнул ему с пониманием и сочувствием.
После чего, едва стихло завывание пилы, заковылял к Фаслику. Его подмастерье вычищал выемку под полотном, двое работников складывали доски в штабеля, а сам хозяин возвращался от северной двери, где, видимо, перекрыл подачу воды.
Опилок в воздухе было столько, что я чихнул.
Хозяин лесопилки приветственно поднял руку.
– За деревом пожаловал, мастер Леррис? Какие породы тебе нужны?
– Дуб, белый или золотистый, и вишня. Столько, чтобы хватило на дубовый ларь и вишневый письменный стол.
– По штабелям ты уже посмотрел?
Я кивнул.
– Покажи, что выбрал.
Мы пошли вдоль штабелей.
– Вишни мне надо восемь широких брусьев и пять узких, дуба, вот этого, шесть досок и столько же брусьев.
Фаслик задумался.
– Ну, вишня, полагаю, пойдет по три золотых…
– Дороговато. Дерево молодое…
– С чего ты взял?
– Сужу по волокнам. Структура рыхлая.
Нахмурившись, Фаслик сплюнул на глиняный пол.
– Для такого молодого парня…
– Я прошел хорошую выучку.
– Меньше двух с половиной я не возьму.
– Пусть будет два с половиной.
Спорить мне не хотелось, к тому же вишня – материал редкий.
– А что с дубом?
– Сколько дашь? – Фаслик прищурился. – Какая цена, по-твоему, будет справедливой?
– Ну, белый дуб здесь неплох, но у тебя его много, а по весне, когда монет у людей в обрез, спрос невысок. Скажем, восемь серебреников.
Мысленно я нацелился на золотой.
– Золотой и три. Ни медяком меньше!
– Девять серебреников.
– Золотой и два. Это, считай, даром: моей семье придется обходиться одним кукурузным хлебом.
– Золотой. Это при том, что моему пони придется обходиться придорожной травкой. На зерно и сено у меня уже не хватит.
– Золотой и один! Только для тебя: ты честный малый, и я не прочь иметь с тобой дело и дальше.
Я вздохнул, но главным образом для виду.
– Идет.
– Договорились.
Мы ударили по рукам.
– Ты не против, если я заеду попозже? Я верхом, а под древесину нужен фургон.
Он кивнул.
– Ма… с… тер, – прозвучал незнакомый голос.
Рядом со мной стоял молодой человек с кривой ногой.
– Вигил, не беспокой мастера, – мягко сказал Фаслик.
– Какое беспокойство? – я присмотрелся к парню, и он показался мне больше похожим на преждевременно выросшего и раздавшегося в плечах мальчишку. – Ты хотел что-то спросить?
– По… по… к… казать. Взг… г… ляни.
Из складок туники он извлек резную крылатую фигурку с женским лицом и струящимися волосами.
– Ты… может…
Паренек осекся и молча протянул статуэтку мне.
– Он всегда такой был, – пояснил Фаслик. – Славный парнишка, старательный, но ему трудно выразить, что он имеет в виду.
Статуэтка понравилась мне с первого взгляда, а вчувствовавшись в нее, я испытал потрясение. Каждая линия резца следовала природному изгибу волокон.
– Ты сам ее вырезал?
Заика кивнул.
– Я ж говорил, он старательный, – заметил Фаслик.
– Ты не понимаешь, эта вещь лучше, чем мог бы сделать я. Гораздо лучше.
Фаслик разинул рот. Вигил тоже.
– Я умею мастерить мебель, и совсем неплохо, но такое искусство! Вигил, хотел бы ты выучиться на столяра? Я могу рассказать тебе о дереве все, что знаю, и научить работе с инструментами. Только имей в виду, работа столяра нелегкая. Она требует не только способности, но и аккуратности. В мастерской должно быть чисто, и столяру приходится не только мастерить красивые вещи, но и содержать в порядке рабочее место. Тебя это не смущает?
– Нн-ет-чищу-лес-ссопил-лку.
Он взглянул на своего отца. Я тоже.
– С твоего благословения, Фаслик, я бы взял его в подмастерья.
– Но ты не обязан, мастер Леррис, – он опустил глаза.
– Обязан, не обязан. Я раззвонил на весь Кифриен, что ищу ученика, а о тех, кто находится рядом и самым тесным образом связан с деревом, даже не подумал. Для меня он просто находка! Правда, – я сглотнул, – как насчет лесопилки?
– Бб-ратья, – заикаясь, выговорил Вигил.
– А, его братья.
– Сколько возьмешь за обучение? – прищурился Фаслик.
– Обойдусь без платы, но было бы неплохо, чтобы ты помог ему с инструментом. У меня только один комплект.
– Недаром все говорят, что ты хороший человек, хотя чужеземец и чародей, – медленно произнес Фаслик.
– Я и вправду не ем учеников. Пусть имеет в виду, что я бываю в отлучках и порой буду оставлять мастерскую на него. И еще, Вигил, со временем мы отгородим тебе комнатушку, но пока будешь спать в общем помещении для стражей командующей. Правда, они ночуют далеко не всегда…
– А его нога, мастер Леррис? – перебил меня Фаслик. – Не помешает?
– Ничуть. Я видел, как он управлялся с твоими бревнами. Одна нога у него здорова, значит, на станке с ножным приводом он работать сможет.
– А ты уверен?
– Если сомневаешься в моих словах, отведи как-нибудь в сторонку Риссу и порасспрашивай ее, – перебил его я, отдавая пареньку статуэтку. – Сохрани ее, Вигил.
Вигил смотрел на меня во все глаза.
– Когда ты сможешь приступить?
Парнишка пожал плечами и посмотрел на отца.
– Надо маленько подготовиться, да и инструменты справить, о которых ты говорил… скажем, через восьмидневку.
– Годится. – Я улыбнулся пареньку. – Жду тебя через восемь дней.
– Ссспа-ссибо.
– Очень рад, что мы встретились.
Насвистывая (и пребывая в уверенности, что Фаслик за моей спиной качает головой), я направился обратно к Гэрлоку. У меня зародилась надежда на то, что в ходе обучения мальца тонкостями столярного ремесла мне и самому удастся перенять кое-что из его удивительного искусства резчика.
Гэрлок при моем приближении фыркнул: может, ему не понравился свист, а может, захотелось поставить меня на место.
Когда я вернулся, Риссы дома не было. То ли она отправился к Брин за яйцами, то ли на мельницу Хирста за мукой, то ли еще куда-то за чем-нибудь, в чем мы нуждались, но о чем у меня не имелось ни малейшего представления.
Пока я устраивал Гэрлока в стойле, она появилась с лукошком яиц.
– Ты не говорил, что сегодня тебе понадобится фургон.
– Я не знал, будет ли у Фаслика нужная древесина.
– Командующую к ужину ждать?
– Обещала быть.
– Обещала…
Рисса покачала головой и ушла на кухню. Я заложил фургон, взобрался на козлы и щелкнул вожжами.
На лесопилке Вигил погрузил каждое бревнышко и брус с таким старанием, словно имел дело с золотом, причем работал так вдохновенно, что, запечатлев его лицо в резьбе, я наверняка обессмертил бы свое имя, стяжав славу великого ваятеля. Но такая задача была мне не по плечу.
– Надеюсь, тебе понравится у меня работать, – сказал я пареньку. – Хотя порой будет и нелегко.
Вигил на миг опустил глаза, а потом вручил мне фигурку. Отказаться я не мог, но твердо решил, что принимаю ее не в подарок, а лишь на хранение.
К глазам парнишки подступили слезы, да и мои тоже стало пощипывать. Как, наверное, непросто приходится обладателю дара столь редкого, что лишь немногие способны его оценить.
По возвращении домой я отнес статуэтку в спальню и поставил на столик, чтобы первой ее увидела Кристал. Потом мне пришлось заняться разгрузкой дерева, а до чистки кобылы дело дошло лишь, когда на конюшне появились Перрон и Кристал.
– Ты хоть когда-нибудь прерываешь работу?
Я прервал работу и обнял ее.
– Где был?
– Ездил за деревом для новых заказов.
– А, тот письменный стол…
– Да, и еще ларь для специй, – добавил я, отложив щетку и закрыв дверцу стойла.
Мы вместе вычистили коня Кристал, потом помылись, а я, пока Рисса накрывала на стол, успел еще и побриться. На кухне нас уже дожидались Перрон и трое стражей.
– Что нового на лесопилке?
– На лесопилке? На лесопилке мне удалось наконец найти себе подмастерье.
Рисса, поглядывая на меня с подозрением, водрузила на деревянную подставку посреди стола большую кастрюлю.
– И как же ты выискал такое чудо?
Перрон покосился на хлебную корзинку, оставленную Риссой у плиты. Джинса ухмыльнулась Деркасу.
– Это сын Фаслика… Вигил, его младший.
– А, который вырезает, – пробормотала Рисса.
– Ты о нем знала?
– Он резчик. Почем мне было знать, что тебе нужен резчик, художник? – буркнула она, пожимая плечами.
– Рисса…
Джинса тихонько рассмеялась, Кристал покачала головой, и я умолк. В конце концов Рисса все равно останется при своем мнении.
– Вигил приступит к делу через восемь дней.
– А не напугает его тяжелая работа? – спросила Кристал.
– Не знаю, но работа на отцовской лесопилке тоже тяжелая, но более нудная и однообразная. А древесные отходы для занятий резьбой найдутся и здесь, у нас. Возможно, что-то из его резьбы пойдет на украшение мебели.
Я прокашлялся, отпил холодной воды (клюквица вышла, а покупать ее в межсезонье, по высоким ценам, у меня охоты не было) и добавил:
– Кристал, ты ведь сама без конца долдонила, что мне нужен подмастерье.
– Говорила, и рада, что ты наконец им обзаведешься. Надеюсь только, что это не станет предлогом для постоянных отлучек по колдовским надобностям.
– Больно нужны мне эти отлучки. Можно подумать, дома нечем заняться.
Зачерпнув половник козлятины с более чем пряной подливкой, я добавил порцию в тарелку Кристал, потом положил себе и передал черпак Джинсе, которая себя не обделила.
– Что поговаривают о торговле оливками?
Мне хотелось сменить тему, а вопрос о торговле оливками возник в голове сам по себе, не иначе как вследствие недавнего общения с Хенсилом.
– Плантаторы и торговцы оливками беспокоятся насчет пиратов. Говорят, что самодержец не в состоянии обеспечить безопасность торговых путей до Била и Джиры, не говоря уж о Нолдре.
– Но как может самодержица контролировать морскую торговлю? Разве у нее есть военный флот?
– В том-то и дело.
– А ты полагаешь, что за этими толками и недовольством стоят происки Хамора?
Рот Кристал был набит, и она ограничилась кивком.
– Значит, скоро самодержица услышит то же самое от виноторговцев. А там и от владельцев южных рудников?
– Встреча самодержицы с виноторговцами намечалась на прошлую восьмидневку, – сухо заметил Перрон.
Я взглянул на Кристал. Она кивнула.
Мне оставалось лишь потянуться за хлебом.
После обеда, удалившись с Кристал в спальню, я зажег лампу и посветил на резную фигурку.
– Какая красота! – воскликнула Кристал. – Где ты это взял?
– Вещь не наша, но Вигил дал ее мне на сохранение.
– Вигил?
– Он хотел подарить мне ее за то, что я взял его в подмастерья. Но фигурка слишком хороша, чтобы ее можно было принять.
– Я тебя люблю, – сказала Кристал, и глаза ее увлажнились.
– За что?
– Просто люблю, и все. Но ты заслуживаешь этого: ты все видишь, все понимаешь и не равнодушен к людям.
Мы обнялись и некоторое время сидели молча. Потом она высвободилась, стянула сапоги, сбросила мундир – я тут же, довольно ловко, надел на нее ночную рубашку – и плюхнулась на кровать, опершись о переднюю спинку.
– Что еще новенького? – спросил я, стоя в брюках посреди спальни.
– Новостей немного. Берфир с Коларисом увязли в своей войне. Правда, в Кертисе происходит что-то подозрительное.
– В Кертисе? А откуда это известно?
– Каси получила письмо. Неподписанное, но, скорее всего, от Джастина.
– От Джастина?
Присев на краешек кровати, чтобы стянуть сапоги, я поморщился – бедро еще побаливало. Похоже, мне никогда не удастся научиться осторожности.
– По пути в Монтгрен они с Тамрой приметили: в Кертисе что-то затевается. За виконтом и границами нужно следить.
– До чего это похоже на Джастина, – буркнул я.
Кристал подняла бровь. Лежа в постели, она мало походила на командующую. Некоторое время я смотрел на нее, но потом этого показалось мало. Последовал долгий поцелуй, однако после него Кристал слегка отстранилась и спросила:
– Ты заметил, что едва начинает пахнуть жареным, Джастин исчезает?
– Заметил. Но не думаю, что тут замешан страх.
Кристал поджала губы, и я коснулся их своими.
– Ты невозможен, – выдохнула она, целуя меня в ответ, после чего потянулась и закрутила фитиль лампы.
– Это ты невозможная женщина.
– То, чего я сейчас хочу, вполне возможно.
С моей стороны возражений не имелось.
LIII
Насыщенный едким запахом серы и азота дым плыл через маленькую долину, а по склону холма, вдоль тропы, где остановились два всадника, разносился треск ружейных выстрелов. Джастин обозревал затянутую дымом местность. На восточном склоне холма, господствовавшего над дорогой из Монтгерна в Кертис, реяли укрепленные на флагштоках над насыпанными перед траншеями земляными валами сине-зеленые знамена. На примятой траве служившего прежде выпасом склона валялись мертвые тела, по большей части в зеленых мундирах.
– Войско виконта состоит из одних идиотов, – буркнула Тамра. – Их всех перебьют.
– Они идиоты, потому что их перебьют? – уточнил Джастин. – Но я сомневаюсь, чтобы у них был выбор.
– Что им стоило пропустить армию Колариса в Хидлен?
– Гордыня часто берет верх над разумом.
В этот момент сине-зеленые знамена качнулись, и очередная волна вооруженных пиками солдат двинулась в атаку на склон. Взахлеб затрещали ружья. Выстрелы косили наступавших целыми рядами, знамена, одно за другим, падали на окровавленную траву.
– Глупцы, – фыркнула Тамра. – Могли бы взорвать патроны с помощью магии.
– Это вряд ли, – отозвался Джастин. – Патроны в стальных оболочках, и подорвать их на расстоянии способен лишь очень сильный маг хаоса. У виконта такого нет.
– Думаешь, Коларис займет и Кертис, и Хайдолар?
– Сейчас сила на его стороне, но, – Джастин покачал головой, – скоро ружьями вооружатся все. Если их поставит Хамор.
– А если нет?
– Значит, император пришлет в Кандар собственные войска. Тогда любая из нынешних войн покажется увеселительной прогулкой.
– Вот как? – Тамра хмыкнула. – Ну а как насчет этих? – она кивнула в сторону долины. – Не думаешь, что они попрячутся в окопах, и на этом дело застопорится?
– Не думаю. Судя по всему, сюда скоро подтянут пушки, и все будет гораздо хуже, чем сейчас. Так бывает всегда.
Он тронул поводья и направил Роузфут на запад.
Последний раз окинув взглядом задымленную долину, Тамра двинулась за Джастином. Она нахмурилась, и вокруг нее, разгоняя дым и облегчая дыхание, закружил легкий ветерок.
– Войско виконта состоит из одних идиотов, – буркнула Тамра. – Их всех перебьют.
– Они идиоты, потому что их перебьют? – уточнил Джастин. – Но я сомневаюсь, чтобы у них был выбор.
– Что им стоило пропустить армию Колариса в Хидлен?
– Гордыня часто берет верх над разумом.
В этот момент сине-зеленые знамена качнулись, и очередная волна вооруженных пиками солдат двинулась в атаку на склон. Взахлеб затрещали ружья. Выстрелы косили наступавших целыми рядами, знамена, одно за другим, падали на окровавленную траву.
– Глупцы, – фыркнула Тамра. – Могли бы взорвать патроны с помощью магии.
– Это вряд ли, – отозвался Джастин. – Патроны в стальных оболочках, и подорвать их на расстоянии способен лишь очень сильный маг хаоса. У виконта такого нет.
– Думаешь, Коларис займет и Кертис, и Хайдолар?
– Сейчас сила на его стороне, но, – Джастин покачал головой, – скоро ружьями вооружатся все. Если их поставит Хамор.
– А если нет?
– Значит, император пришлет в Кандар собственные войска. Тогда любая из нынешних войн покажется увеселительной прогулкой.
– Вот как? – Тамра хмыкнула. – Ну а как насчет этих? – она кивнула в сторону долины. – Не думаешь, что они попрячутся в окопах, и на этом дело застопорится?
– Не думаю. Судя по всему, сюда скоро подтянут пушки, и все будет гораздо хуже, чем сейчас. Так бывает всегда.
Он тронул поводья и направил Роузфут на запад.
Последний раз окинув взглядом задымленную долину, Тамра двинулась за Джастином. Она нахмурилась, и вокруг нее, разгоняя дым и облегчая дыхание, закружил легкий ветерок.
LIV
В тот день, когда на 12 часов был назначен не суливший ничего хорошего прием самодержицей посла Хамора, Кристал с охраной выехали во дворец рано поутру, а я, почистив и накормив Гэрлока, зашел в мастерскую. Чтобы обустроить для Вигила рабочее место, требовалось кое-что переставить. Двигая и перекладывая веши, я нашел несколько нуждавшихся в заточке резцов, а за одним из верстаков обнаружил сложенные и благополучно забытые куски древесины. Так и получилось, что поработать мне толком не удалось, пришло время собираться на аудиенцию.