Модезитт Лиланд Экстон. Смерть Хаоса

   Взгляд светло-зеленых глаз Стестена пронизывает насквозь.
   Стоящий позади маршала Кирсс кланяется и выходит боковую дверь. Дверь со стуком затворяется.
   В большой, добрых ста локтей в длину, палате нет никакой стражи, однако дюжина амбразур на верхней галерее и четыре в стене, образующей полукруг вокруг трона, свидетельствуют о ее незримом присутствии.
   – Маршал Дирсс, дозволяем тебе приблизиться.
   Лысый поджарый мужчина в желто-коричневом мундире идет вперед и, приблизившись к подножию пяти широких ступеней, кланяется снова.
   – Чем могу служить Вашему Величеству?
   – Тем, что получается у тебя лучше всего.
   – Счастлив служить Вашему Величеству, – отзывается Дирсс, кланяясь в третий раз.
   – Ты отправишься в Кандар, в Деллаш. Мы намерены завершить работу, которая затянулась слишком надолго. Слишком много веков, и слишком много оскорблений, нанесенных воплощению истинного величия, каковое есть Хамор!
   – Да, Ваше Величество.
   – Маршал, мне показалось, будто ты сомневаешься? – голос императора делается строже.
   – Желание Вашего Величества есть мое желание. Однако вы уже направили в Кандар двух послов. Мне непонятно, что добавит мое присутствие.
   – Те послы не обладают твоими военными познаниями. И, кроме того, не понимают, что Кандар представляет собой шаг к нашей долго откладывавшейся цели.
   Дирсс молча, с озадаченным видом разводит руками.
   – Тебе не было позволено задавать вопросы, – усмехается император, – но, будучи Дирссом, ты не мог не спросить. Потому ты маршал, а не посланник. В настоящее время Кандар пребывает в относительной гармонии, но меня, – следует смешок, – склоняют к мысли, что очень скоро положение может измениться. В силу переизбытка этой самой гармонии, каковой, возможно, мы им обеспечим.
   – Мы? Добавим им гармонии?
   – Скажем так, если мои ученые правы, а до сих пор они были правы, дела в Кандаре скоро осложнятся. И вот тут мы сможем привнести туда собственную форму гармонии.
   – Великий Флот?
   Не дождавшись ответа, Дирсс делает паузу, но не утирает пота со лба.
   – Ваше Величество, но вам ведомо… Вы знаете… Сил, как я указывал, в настоящее время недостаточно.
   – Это так, но пока ты будешь выполнять приказы Ригнелджио или его преемника со всем надлежащим рвением.
   – Как будет угодно Вашему Величеству.
   – Моему Величеству так угодно! Помни, невозможно уничтожить гнездо гадюк, не расшевелив его и не проследив, широко ли они расползутся. Что будет, если я отправлю туда Великий Флот прямо сейчас?
   – Весь Кандар подчинится. Или…
   – Или кандарские правители отбросят свои мелкие раздоры? Не исключено, хотя я сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме самодержицы Кифроса, окажется столь восприимчив. Но лучше нам продолжить нынешнюю политику. Кандар будет сдаваться постепенно, и тогда… тогда черным дьяволам будет некуда деваться.
   – Да, государь.
   – Конечно, можно и сейчас нанести удар тяжким молотом. – С трона донесся вздох. – Но молот лучше поберечь до поры, когда появится возможность обрушить его на черных дьяволов. Тем паче, что для подчинения Кандара Великого Флота не потребуется. Не так ли, маршал Дирсс?
   – Думаю, вы правы. Но потребуется не менее двадцати военных кораблей, способных пересечь Западный океан.
   – Ты их получишь. Их, но не Великий Флот. Можешь ли ты представить себе, с какой гордостью взирал бы на этот флот мой дед? А еще больше он был бы рад стать свидетелем обстрела города черных дьяволов.
   – Да, государь.
   Император вздыхает снова, нарочито громко.
   – Вижу, даже премудрому Дирссу необходимо кое-что растолковать. Все просто. Ты должен подчинить Кандар. Господин Ригнелджио уже начал соответствующую работу с герцогом Фритауна. Поддержи его с моря. Во-первых, отрезав торговцам с Кандара путь к Отшельничьему острову. Во-вторых, лишив Отшельничий возможности оказать поддержку Кандару.
   – Но черные колдуны вышлют собственные корабли.
   – Это мало кому известно, но таких кораблей у них всего три.
   – Три корабля! И мы так долго и так сильно тревожимся из-за Отшельничьего?
   – Не забывай, эти корабли уже потопили не одну дюжину наших лучших судов: они чрезвычайно быстроходны и, вдобавок, невидимы. По этой причине все и считают, что их гораздо больше, но у нас, маршал, превосходные источники информации. Кораблей всего три. Каждый из них великолепен, но они не способны патрулировать побережье целого континента.
   Дирсс отвечает хмурым кивком.
   – Вижу, ты начинаешь понимать. Хорошо. Средоточием могущества Отшельничьего острова является черный город Найлан. Падение Найлана станет падении Отшельничьего. А если мы превратим Найлан в кучу черного гравия… ты меня понял?
   – Я понял, государь, что Найлан и Отшельничий должны пасть.
   – Хорошо. Тем временем Ригнелджио и Лейтррс продолжат свои усилия в Кандаре. Беда в том, что, по моему разумению, и они, и большая часть знати Хамора не осознали, какая угроза исходит из-за Восточного океана. Ты поддержишь их своим умением, а потом я предоставлю тебе все необходимое для уничтожения Найлана и Отшельничьего.
   Дирсс ощущает сухость во рту, но облизать губы не решается.
   – Знать Хамора позабыла о том, – продолжает император, – что черный остров лишил нас двух Великих Флотов еще до появления новых кораблей.
   – Государь, верно ли я понял, что мне надлежит во всем поддерживать ваших посланников, хотя вы не верите в то, что они добьются успеха? Я воин, – он отвешивает поклон, – и готов исполнить свой долг до последнего вздоха, но при этом мне хотелось бы знать, в чем этот самый долг состоит. В таком деле я не могу полагаться на собственные догадки относительно вашей воли.
   – Дирсс, моя воля выражена весьма просто: сокруши Отшельничий. Мои посланники заинтересованы в том, чтобы богатеть за счет Кандара и предпринимать якобы значимые усилия, направленные против черного острова. Рано или поздно Отшельничий остров их прихлопнет, и вот тогда я смогу наделить тебя всей полнотой власти. Чего не имею возможности предоставить тебя сейчас, когда угроза не столь очевидна. Увы, даже императорам приходится считаться с настроениями знати.
   – Государь, теперь я понял, в чем состоит мой долг, и сделаю все, дабы исполнить вашу волю. Однако вы сами указали, что никому еще не удавалось совладать с черными кораблями, пусть их даже всего три. А ведь на острове есть еще и чародеи. Как прикажете против них действовать?
   – У тебя репутация хорошего полководца. Неужто я должен растолковывать тебе каждую деталь?
   – Я сделаю все, что в моих силах.
   С трона снова слышится вздох.
   – Когда все остальные провалятся, я вручу тебе высшее командование и ты поведешь против Отшельничьего все силы Хамора. А таких сил – сотен кораблей из укрепленной гармонией черной стали, пяти– и даже десятизарядных пушек – не имел в своем распоряжении еще никто. Что же до черных колдунов, то они тоже не всесильны. Их никогда не было много, и этой горстки не хватит, чтобы устоять против столь великой силы и подобного средоточия порядка. Теперь ты понял, в чем твой долг?
   – Да, государь.
   – В таком случае я рассчитываю на твое усердие. Ты можешь идти.
   Дирсс с поклоном покидает палату. И лишь оказавшись снаружи, осмеливается утереть взмокший лоб.

VII

   Когда Елена, командир отряда, бывшая моей спутницей во время похода против белого мага Антонина, и трое ее бойцов встретили меня у конюшни, дул легкий ветерок, но над Кифросом нависли серые тучи и в воздухе ощутимо пахло дождем.
   Кристал со своей стражей выехала раньше, гораздо раньше, и я знал, что следующей ночью она домой не вернется… не только по причине моего отсутствия. Седельные сумы Гэрлока были забиты под завязку: помимо столярных инструментов я припас дорожного хлеба, твердого сыра и немного сухофруктов. Не оказались забытыми ни теплая куртка, ни плащ, ни постельные принадлежности, полученные мною еще в Хаулетте, когда я впервые покидал Отшельничий. Флягу заполнял сок клюквицы, но было ясно, что надолго его не хватит. Короче говоря, нагрузили Гэрлока основательно.
   Мысль о постельных принадлежностях, изготовленных на Отшельничьем острове, заставила меня вспомнить родителей. Конечно, можно было переслать им с торговцем письмо, но я не мог отделаться от ощущения, будто они отвергли меня, отослав в Кандар на испытание. О чем говорить, если я лишь случайно, из чужих уст, узнал, что мой отец Гуннар является мастером Храма и главой Института Постижения Гармонии.
   Но, может быть, все-таки написать? Гадая об этом, я стоял на дворе, пока меня не оторвало от размышлений приветствие Елены.
   – Доброе утро, Мастер Гармонии.
   – О, командир Елена… доброе утро.
   Вскочив на Гэрлока, я тронул поводья. Другого понукания ему не требовалось, он сразу же затрусил в направлении главной дороги, издав при этом негромкое ржание.
   – Знаю, – сказал я ему, потрепав по холке, – ты думал, что нам уже не придется скитаться.
   В ответ Гэрлок заржал снова.
   – Нечего было и думать, – хмыкнула Елена. – Коли уж ты уродился Мастером Гармонии, так от своей судьбы не уйдешь.
   Она подъехала поближе, и мне пришлось поднять глаза: ее конь превосходил Гэрлока ростом на добрых четыре ладони.
   – То же самое можно сказать и о бойце отряда Наилучших.
   – Ты так и умрешь в сапогах.
   – Экая ты сегодня утром веселая… – я снова похлопал Гэрлока по шее, и он ответил добродушным ржанием.
   Валдейн попытался скрыть улыбку. Фрейда и другая стражница (звали ее, если я верно запомнил, Джилла) ехали позади и в разговоре не участвовали.
   Мои пальцы непроизвольно потянулись ко вставленному в копьедержатель новому посоху. То был добрый, прочный лоркен, окованный железом, но, к сожалению, не насыщенный гармонией в той мере, в какой был насыщен ею прежний. Конечно, я как мог подпитал его гармонией, однако (как справедливо указал Джастин) Отшельничий – и мой отец! – не сочли нужным обучить меня всему, на что я был способен. Почему – этого я не понимал до сих пор.
   – Лучше скитаться с посохом, чем торчать в караулах.
   – Говори только за себя, – добродушно буркнула Джилла.
   – Ох уж эти женщины! – пробормотал Валдейн.
   Поскольку мы с ним остались в меньшинстве, я воздержался от комментариев.
   Переместившись в седле, я с надеждой подумал о том, что день останется прохладным, и вытащил посох из держателя. Мне нечасто доводилось упражняться с посохом, сидя верхом. Если я и тренировался, то в основном пешим, и было бы глупо упустить такую возможность.
   Спустя некоторое время я вернул посох на место и, почувствовав на себе пристальный взгляд Фрейды, поднял брови.
   – Неплохо, – пробормотала она. – Но, думаю, рыжей стервы тебе не одолеть.
   Я чуть не поперхнулся.
   – Что за рыжая стерва?
   – Ученица серого мага. Субкомандующая заставила меня провести с ней учебный бой… это было три дня назад, а у меня и сейчас все ребра трещат.
   – А ты, вроде бы, тоже сразился с ней не далее как вчера, – промолвила Елена, и это был не совсем вопрос.
   – Было дело. Битва закончилась вничью.
   – А мне показалось, будто у нее появилось несколько свежих синяков.
   – У Тамры? Синяки? – Я покачал головой.
   Елена хитро улыбнулась, Фрейда переглянулась с Джиллой, а я, проведя пальцами по посоху, сосредоточился на дороге. Чтобы выбраться на восточный тракт, нам следовало пересечь Кифриен, и смешанные запахи пережаренного барашка, ягненка, лука и еще невесть чего ударили мне в ноздри задолго до того, как мы доехали до торговой улицы. Как всегда, вокруг слышались выкрики зазывал и обрывки разговоров.
   – …Митара, я вроде как уже говорила про эти яйца…
   – …лучшая бронза во всем Кандаре…
   – …Ты только подумай, она воротит нос от солидного торговца и бегает за пустоголовым франтом со смазливой физиономией. А что она запоет, когда он наградит ее тремя ребятишками и у нее не найдется денег на няньку? Нет бы пошевелить мозгами.
   – …и ты мог бы перейти это озеро, не замочив сапог…
   – …Гирелла предскажет твою судьбу всего за медяк! Неужто тебе жалко медяка, чтобы узнать будущее?
   – …лучшие пироги в Кифросе!
   – Вор! Вор! Негодяй! Держи вора!
   Мой взгляд успел поймать худенькую фигурку, метнувшуюся по булыжной мостовой, проскочившую между двумя торговками и скрывшуюся в проулке, ведущем к реке.
   Толстенный купчина, осознав бесполезность погони, остановился рядом с Еленой и, преодолевая одышку, сердито спросил:
   – Ты вроде как состоишь на службе у самодержицы. Почему ты его не сцапала?
   И Елена, и я остановили лошадей. Вокруг тут же стали собираться зеваки.
   – Ты стражница самодержицы! – вскричал толстяк, с трудом борясь с одышкой. – Почему ты его не сцапала?
   – Я могла бы потоптать людей.
   – Это не ответ! Ворье бесчинствует на глазах у стражницы, а она и бровью не поведет. Я буду жаловаться самой самодержице…
   Густые напомаженные усы колышутся в такт тяжелому дыханию.
   – …снова Фастон разбушевался…
   – …самому с таким пузом ни за кем не угнаться. А помогать этакому прощелыге никто не станет…
   – Это кто прощелыга? – орет, обернувшись, Фастон. – Вранье! Все вранье!
   – …пузатый, пузатый…
   – …возомнил о себе невесть что…
   Елене с трудом удается удержать смех.
   – Эй, маг! – Фастон обернул ко мне одутловатую физиономию. – Вели своей страже пуститься за ним в погоню!
   – Так ведь его и след простыл, – отозвался я, покачав головой. – А что он украл?
   – Оливки. Хватанул пригоршню прямо из бочонка.
   – …постреленку, небось, оливки нужнее, чем выжиге Фастону…
   – Ты, надо думать, и есть тот хваленый Мастер Гармонии, – ворчит Фастон, стоя от меня менее чем в двух локтях и обдавая далеко не свежим дыханием.
   И почему таким людям, как Фастон, моя физиономия известна, а иные из Наилучших меня не узнают? Может, Фастон был среди зевак на параде, устроенном Каси в мою честь. Ну а кому-то из солдат в это время приходилось нести караул или что-то в этом роде.
   – Раз ты мастер, то устанавливай свою гармонию у нас в Кифросе. Что это за порядок, когда воруют посреди бела дня?
   – Наверное, он был голоден, – спокойно отозвался я, осаживая Гэрлока.
   – Вот как, голоден! А мне-то что? Он стянул мои оливки, и я желаю знать, что ты намерен предпринять по этому поводу.
   Фастон шагнул в мою сторону, снова сократив расстояние. Фрейда и Джилла сохраняли полную безмятежность. Елена коснулась пальцами эфеса.
   – Давайте разберемся спокойно, – промолвил я. – Этот паренек стянул несколько оливок прямо у тебя на глазах? Так?
   – А как иначе? Где еще я мог видеть этого негодника?
   – Ну так вот: он или страшно нагл, или страшно глуп, или был очень голоден. Будучи наглецом или глупцом, он продолжит воровать и непременно попадется. Да и голод, увы, приведет его к тому же концу. Таким образом, он в любом случае понесет наказание.
   Ничего лучше мне в голову не пришло, и толстяк раздраженно направил на меня палец.
   – Значит, ты ничего делать не собираешься? Хорош волшебничек!
   Я встретился с ним взглядом.
   – Ты не беден, Фастон, упитан и вполне способен постоять за себя сам. Тебе обидно, что какой-то уличный воришка выставил тебя дураком, и ты готов обвинить кого угодно в чем угодно. Вор давно скрылся, к тому же я не из тех белых магов, которые обращают людей в пепел. Так чего ты от меня хочешь?
   – Справедливости!
   Я ухмыльнулся.
   – Чего вокруг полным-полно, так это как раз справедливости. Голодный паренек поел, благодаря чему ты понял, что не стоит хлопать на улице ушами. Все в выигрыше. Или ты счел бы справедливым, если бы белый чародей пустил огненную стрелу и сжег этого беднягу дотла?
   – Ну, погоди! Я подам жалобу самодержице!
   Одарив меня последним яростным взглядом, Фастон повернулся и вразвалку пошел прочь.
   – …а неплохо его срезал молодой чародей…
   – …ему еще мало…
   – …но по делу. Разжирел так, что с молодой женой в кровати не помещается. Куда ему за воришками бегать? Хочешь сохранить свое в целости, не разевай рот…
   Мы продолжили путь по мощеной улице, что вела к восточному тракту.
   – Здорово ты его отбрил, – заметила Елена. – Этому тоже учат в школе магов?
   – Я учился не в школе магов. И отец, и Джастин всегда учили меня не говорить не подумав. Но когда имеешь дело с такими людьми, как этот малый, времени подумать просто нет.
   Мои пальцы пробежали по гладкому дереву посоха, и это принесло некоторое успокоение, хотя гармонии в него я внедрил не так уж много. Теперь я знал, что это таит в себе опасность: ты как бы делишь с посохом свою душу. С некоторыми магами такое случалось, а они этого даже не осознавали. Мне ли не знать: я ведь сам оказался в подобном положении, но мне удалось восстановить все утраченное вместе со старым посохом. Главным образом потому, что Джастин уговорил меня перечитать «Начала Гармонии».
   – Я не одобряю кражи. По мне, так честная работа, вроде столярной, куда как лучше.
   Мне пришлось прокашляться, от непривычно долгих речей у меня запершило в горле.
   – Да, не одобряю. Но не верю в то, что от публичной порки и уж, хуже того, от публичных казней бедняг, отчаявшихся до того, что они решаются на кражу среди бела дня, будет какой-то прок.
   – Ты прав, – поддержал меня Валдейн, глядя на высившиеся менее чем в двухстах локтях впереди восточные ворота.
   Джилла и Фрейда кивнули.
   Еще раз погладив своего пони, я в последний раз оглянулся на резиденцию самодержицы, хотя отсюда она уже не была видна, и после этого смотрел лишь на простирающуюся впереди дорогу.

VIII

   Рослый светловолосый мужчина с мощными руками шел вдоль причала к кораблю, стоявшему у самого конца пирса. Легкий ветерок доносил со стороны города запахи готовящейся пищи, и здесь они смешивались с запахами рыбы и водорослей. На стальном корпусе судна красовалась надпись «Шрезан», а на высоком кормовом гюйс-штоке развевался флаг Хамора. Когда мужчина прочел название, его губы изогнулись в подобии улыбки.
   Над двумя трубами поднимался легкий дымок. Гребных колес не было и в помине, но у самой поверхности сероватой воды гавани Найлана виднелись два мощных винта. Рослый мужчина остановился у высокой, ему по пояс, швартовой тумбы и стал молча глядеть на дым. Некоторое время пароход пыхтел, потом струйка сделалась совсем тонкой.
   – Это ты, магистр Гуннар?
   Обернувшись и увидев темноволосую женщину в черной рабочей одежде, Гуннар кивнул.
   – Меня зовут Карон, Карон из Сигил. В Храме я слушала твои лекции по этике гармонии.
   – Прости, что не приветствовал тебя сразу. Вот, прослышал о новых хаморских кораблях и не удержался от любопытства…
   – Да, корабль красивый и быстроходный.
   – Только вот имя «Шрезан» вовсе не хаморианское. Интересно…
   Карон рассмеялась.
   – Корабль принадлежит Лейтррсу. Он родом из Энстронна: был отправлен на испытание, да так и не вернулся. Сделался в Хаморе процветающим купцом и даже порой выступает в качестве посланника. Правда, не у нас.
   – Да… понимаю… – Гуннар снова вернулся взглядом к кораблю. – Сталь кажется такой же прочной, как черное железо, и винты отполированы прекрасно.
   Карон кивнула.
   – У них есть много военных кораблей еще быстроходнее этого. А еще больше стоит на верфях. Помощник капитана, когда говорил мне это, все время оглядывался.
   – Раз они умеют строить такие корабли, я не удивлюсь, если их оснастят орудиями.
   Карон взглянула в сторону судна и снова перевела взгляд на собеседника.
   – Один матрос в «Белом Олене» рассказывал, будто они давно вооружают корабли пушками. У них таких много, может быть, уже сотни.
   – Но для этого же нужна уйма железа, – заметил Гуннар, почесав подбородок.
   – Ну, как раз в Хаморе железа полным-полно.
   – Пожалуй, – отозвался Гуннар, задумчиво глядя на корабль, на залив и в сторону Кандара.
   Загудел паровой свисток, и женщина с мимолетной улыбкой сказала:
   – Это сигнал для меня: пора приступать к погрузке. Рада была повидать тебя, магистр Гуннар.
   – Я тоже, Карон.
   Гуннар бросил последний взгляд на «Шрезан» – пара чаек пронеслась над кормой хаморианского судна – и зашагал назад.
   От следующего, охраняемого причала убегал кильватерный след, хотя никакого судна на виду не было. Некоторое время Гуннар продолжал смотреть вслед невидимому кораблю, а потом, покачав головой, двинулся вверх, к лавкам и пакгаузам над причалами.

IX

   От Кифриена мы двинулись в юго-восточном направлении по утрамбованной глинистой дороге, ширина которой позволяла проехать в ряд трем всадникам или одному всаднику и одному фургону. Дорога шла вдоль кручи из красной глины, покрытой тонким слоем песка, травянистых лугов и тщательно ухоженных рощ оливковых деревьев с серебрившимися в утреннем свете листьями. Между рощами попадались деревушки – такие маленькие, что там не имелось ни верстовых столбов с названиями, ни даже сельских площадей: просто кучки белых оштукатуренных домишек с черепичными крышами да стайки ребятни. Некоторые из детишек пасли быков или овец, другие же просто сидели на каменных оградах, болтая ногами.
   К середине утра серые облака поредели, а по-прежнему легкий ветерок изменил направление. Теперь он дул с севера, и воздух здесь казался более прохладным, чем в Кифриене.
   Проезжая мимо оливковых деревьев, я невольно задумался о том, многие ли из этих плантаций принадлежат Хенсилу, купцу, заказавшему мне комплект стульев. Почему-то Антона понравилась мне больше, чем он, хотя я не сказал бы что ее профессия внушала мне большее уважение. Впрочем, и он, и она потакали человеческим прихотям, а такого рода деятельность никогда меня не восхищала. В конце концов намного ли этот богач Хенсил лучше Фастона, желавшего, чтобы я покарал голодного мальчишку? Торговцы провизией придерживают продукты для тех, у кого больше монет, а торговцы плотскими утехами делают то же самое со своим товаром. Разница в том, – при этой мысли я покачал головой, – что женщины думают сами, а вот оливки едва ли обладают мыслительными способностями.
   – Мастер Гармонии, ты никак о чем-то задумался, – заметила Елена.
   – Да вот, сравниваю оливки и женщин, – пробормотал я.
   Джилла и Фрейда обменялись ухмылками.
   – Кому этим заняться, как не тебе, – тихонько проговорил Валдейн, откидывая назад длинные русые волосы.
   Тут уж и я не удержался от улыбки.
   Тем временем рощи и деревушки стали попадаться все реже, уступив место склонам, поросшим приземистыми, суковатыми кедрами. Примерно в полдень мы остановились напоить лошадей у пробегавшей в ложбине между двух холмов речушки. Справа, ниже по течению, к водопою подошла отара бурых овец.
   – Хорошо, что они пьют ниже нас по реке, – заметила Елена.
   Я остановился и зачерпнул пригоршню воды, решив, что небольшая гармонизация ей вовсе не повредит. Елена и Валдейн отпили из своих фляжек, тогда как мне хотелось поберечь клюквицу. По этой причине я и напился прямо из речушки, разумеется, очистив водицу с помощью гармонической магии. Очищение ее от хаоса я почувствовал при этом почти физически.
   – Как ты можешь пить прямо из реки? – спросила Джилла. – Понос не проберет?
   – Ты права, – ответил я, – это надо делать с осторожностью. Воду из рек и ручьев нельзя пить без крайней необходимости.
   – Но ты-то пьешь.
   – Я наложил на нее заклятие.
   Фрейда с Джиллой переглянулись и покачали головами. Я между тем подошел к Гэрлоку и достал из сумы сыр и галеты.
   – Угощайтесь.
   Зная, что даже у Наилучших не больно-то балуют разносолами, я предложил своим спутникам по ломтику белого сыра.
   – Спасибо! – сказали Валдейн и Елена.
   Фрейда и Джилла молча кивнули.
   – Сколько времени займет дорога до Литги? – спросил я. По словам Кристал, только до Джикойи, выдерживая хороший темп, можно было добраться не быстрее, чем за четыре дня, а еще два ушло бы на путь оттуда до Литги.
   – Чуть больше шести дней, – отозвалась Елена, откусив зараз половину ломтя сыра. – Но тот путь, каким ты собираешься попасть в Хидлен, на восемь дней длиннее.
   – Но мне не очень-то хочется ехать прямиком к Астрии: это все равно что затрубить в рог и объявить: «Привет, Герлис, а вот и я!» Такие выходки могут оказаться вредными для здоровья.
   – Против первого Мастера Хаоса ты выступил в одиночку.
   – Тогда я был моложе и глупее. К тому же, по правде сказать, Антонин был вторым. У него не имелось под рукой войска, а вот у первого белого колдуна оно имелось, и я был очень рад тому, что мне удалось унести ноги.
   О том, что от солдат меня уберегла способность укрываться щитом невидимости, я предпочел умолчать. Даже пуская стрелы наугад, воины едва не подстрелили меня, а от настоящего чародея никакой щит не укроет. Против Герлиса он бесполезен.
   – А главное, – продолжил я, – нынче моя задача состоит не в том, чтобы кого-то одолеть, а чтобы вернуться в Кифриен со сведениями, которые позволят самодержице составить истинное представление о происходящем.
   Джилла, услышав эти слова, хмыкнула.
   – Это твоя личная точка зрения, Леррис, – сухо указала Елена.
   – При чем тут моя точка зрения? – спросил я, не то чтобы разозлившись, но ощутив досаду. – Мне крупно повезет, если я вернусь целым и невредимым.