Страница:
Лейтррс отпивает из фляги и утирает лоб.
Глубоко под основаниями скал снова рокочет хаос, и земля содрогается.
LXXXIX
XC
Глубоко под основаниями скал снова рокочет хаос, и земля содрогается.
LXXXIX
Долгое время Дайала стояла на единственном причале Дила, всего в шаге от трапа, ведущего на палубу «Эйдолона». Над черной в зеленую полоску трубой старого нолдранского парохода поднималась тоненькая струйка дыма, но лопасти гребных колес оставались неподвижными.
Наконец, оглянувшись в последний раз в сторону долины Великого леса Наклоса, женщина с серебряными волосами подняла вещевой мешок и направилась к помощнику капитана, мускулистому мужчине с короткой светлой бородкой.
– Меня зовут Дайала.
– Знаю. Ты друида. Капитан Герлук выделил тебе вторую каюту.
Моряк поклонился.
Она ждала, ибо понятия не имела, где может находиться вторая каюта.
Помощник капитана, поняв причину замешательства, улыбнулся и подозвал матроса.
– Джелкер, проводи даму ко второй каюте.
Сворачивавший линь стройный русоволосый юноша с поклоном подошел к пассажирке.
– Спасибо, – сказала Дайала помощнику капитана.
– Не за что. Друиды на борту приносят удачу или, на худой конец, отводят беду. Для нас, моряков, это одно и то же.
Помощник принялся отдавать приказы, а Дайала последовала за Джелкером. Когда она, подавляя дрожь, поставила торбу на деревянный пол маленькой каюты, матрос спросил:
– А ты всамделишная друида?
– Да.
Корабль качнулся. Заработал двигатель, и дрожь теперь передавалась всему корпусу.
– А не врут, будто вы разговариваете с деревьями?
– Врут. Деревья не слушают нас. Вот мы и правда иногда слушаем их. И деревья, и вообще все живое.
– Так ты… и деревья?.. я имею в виду…
Она рассмеялась.
– Нет. У меня есть мужчина. Настоящий мужчина, хотя он маг и тоже друид.
– А…
– Тебя разочаровывает, что такая старая женщина, как я…
– Ты старая? Да тебе и восемнадцати не дашь.
– Знал бы ты, парень, сколько мне на самом деле… Знаешь, я, пожалуй, поднимусь на палубу.
Юнец воззрился на нее с откровенным желанием, но, встретившись с ее взглядом, побледнел, словно столкнувшись с мощью самого Великого леса.
– Прошу прощения, госпожа.
– Я же предупреждала. Идем.
Джелкер торопливо взбежал по трапу на палубу. Покачав головой, Дайала неспешно поднялась следом.
Стоя у бортового ограждения, она долго смотрела назад, в сторону отдаляющегося берега и остающегося позади Великого леса.
Выйдя из залива, «Эйдолон» останавливает машину и продолжает рейс под поймавшими ветер парусами.
– По выходе из Дила погода всегда что надо, – заметил, остановившись рядом с Дайалой, второй помощник. – Во всяком случае, как правило. – Взглянув на босые ноги пассажирки, он спросил:
– Разве вы, друиды, покидаете свой край?
– Редко. Только в случае крайней необходимости.
– А нынче такой случай?
– Как раз такой, если, конечно, ты не хочешь, чтобы Хамор завладел всем миром, а на вершине каждого холма утвердился хаос.
Встретившись с ней взглядом, моряк опустил глаза.
– Наверное, ты права. Говорят, друиды не лгут.
– Да. Хотя без этого было бы проще.
Поежившись, помощник поклонился.
– Прошу прощения, дела.
Печально улыбнувшись, друида перевела взгляд на северо-восток, в сторону Кифроса и Расора. Туда, где ей предстоит встретиться с Джастином.
Наконец, оглянувшись в последний раз в сторону долины Великого леса Наклоса, женщина с серебряными волосами подняла вещевой мешок и направилась к помощнику капитана, мускулистому мужчине с короткой светлой бородкой.
– Меня зовут Дайала.
– Знаю. Ты друида. Капитан Герлук выделил тебе вторую каюту.
Моряк поклонился.
Она ждала, ибо понятия не имела, где может находиться вторая каюта.
Помощник капитана, поняв причину замешательства, улыбнулся и подозвал матроса.
– Джелкер, проводи даму ко второй каюте.
Сворачивавший линь стройный русоволосый юноша с поклоном подошел к пассажирке.
– Спасибо, – сказала Дайала помощнику капитана.
– Не за что. Друиды на борту приносят удачу или, на худой конец, отводят беду. Для нас, моряков, это одно и то же.
Помощник принялся отдавать приказы, а Дайала последовала за Джелкером. Когда она, подавляя дрожь, поставила торбу на деревянный пол маленькой каюты, матрос спросил:
– А ты всамделишная друида?
– Да.
Корабль качнулся. Заработал двигатель, и дрожь теперь передавалась всему корпусу.
– А не врут, будто вы разговариваете с деревьями?
– Врут. Деревья не слушают нас. Вот мы и правда иногда слушаем их. И деревья, и вообще все живое.
– Так ты… и деревья?.. я имею в виду…
Она рассмеялась.
– Нет. У меня есть мужчина. Настоящий мужчина, хотя он маг и тоже друид.
– А…
– Тебя разочаровывает, что такая старая женщина, как я…
– Ты старая? Да тебе и восемнадцати не дашь.
– Знал бы ты, парень, сколько мне на самом деле… Знаешь, я, пожалуй, поднимусь на палубу.
Юнец воззрился на нее с откровенным желанием, но, встретившись с ее взглядом, побледнел, словно столкнувшись с мощью самого Великого леса.
– Прошу прощения, госпожа.
– Я же предупреждала. Идем.
Джелкер торопливо взбежал по трапу на палубу. Покачав головой, Дайала неспешно поднялась следом.
Стоя у бортового ограждения, она долго смотрела назад, в сторону отдаляющегося берега и остающегося позади Великого леса.
Выйдя из залива, «Эйдолон» останавливает машину и продолжает рейс под поймавшими ветер парусами.
– По выходе из Дила погода всегда что надо, – заметил, остановившись рядом с Дайалой, второй помощник. – Во всяком случае, как правило. – Взглянув на босые ноги пассажирки, он спросил:
– Разве вы, друиды, покидаете свой край?
– Редко. Только в случае крайней необходимости.
– А нынче такой случай?
– Как раз такой, если, конечно, ты не хочешь, чтобы Хамор завладел всем миром, а на вершине каждого холма утвердился хаос.
Встретившись с ней взглядом, моряк опустил глаза.
– Наверное, ты права. Говорят, друиды не лгут.
– Да. Хотя без этого было бы проще.
Поежившись, помощник поклонился.
– Прошу прощения, дела.
Печально улыбнувшись, друида перевела взгляд на северо-восток, в сторону Кифроса и Расора. Туда, где ей предстоит встретиться с Джастином.
XC
Когда тропа через Малые Рассветные Отроги спустилась в очередную сухую долину, я замедлил шаг Гэрлока. Вокруг громоздились скалы, поросшие деревьями. Валуны и утесы здесь были по большей части рыжеватыми, в отличие от массивных и темных скал Рассветных и Закатных Отрогов.
Присматриваясь к долине, я сокрушался из-за того, что память на детали у меня не ахти.
– Ну, узнаешь местечко? – уже в третий раз спросил Валдейн, ероша короткие светлые волосы.
– Пока нет. Я ведь был здесь – если здесь – всего один раз, причем почти три года назад.
Самому мне казалось, что с тех пор минула вечность.
Фрегин чихнул.
– Проклятая пыль!
– Что ей твои проклятья? – буркнула Берли.
Я насторожился, ощутив ауру хаоса. Слева от меня находились густые заросли низкорослых кустов, а справа, с севера, здоровенный белесый валун.
Зондируя камень чувствами, я направил Гэрлока к нему и кивнул.
– Вот. То самое место.
– Камень как камень, – буркнул Фрегин, остановив коня позади Валдейна.
Берли спешилась, подняв целое облако пыли.
– Ну вот, будто без тебя пылищи мало, – проворчал Фергин после того, как отчихался.
Я сосредоточился на иллюзии, отслеживая линии, привязывающие ее к месту, и отчасти дивясь тому, что Антонину пришлось, дабы задействовать хаос, сотворить упорядоченную структуру. Именно эта упорядоченность и позволяла иллюзии, хоть она и изнашивалась, существовать так долго.
Наконец, проследив нити, я расплел их и разделил на фрагменты хаоса, заключенные внутри гармонии. Работа была сродни той, какую мне довелось проделывать, перегармонизируя себя самого по структурной модели Джастина. Правда, направленность моих действий на сей раз была иной.
– Задери меня демон! – вскричал Фрегин. – Откуда здесь взялась эта дорога?
– Судя по тому, как истерты камни, она взялась не сейчас, – рассудительно заметила Берли.
– Но я здесь много раз ездил и никакой дороги не видел, – промолвил Валдейн.
– Ты и не мог, иллюзия была сплетена на совесть, и увидеть тракт не мог никто, кроме магов. Крис, командующая, несколько раз посылала людей на поиски дороги, но они так ничего и не обнаружили. А поехать сюда самому мне было как-то недосуг.
– Надо же, – обронила Берли.
– А стоило ли ее вообще открывать? – спросил Валдейн. – Ты ведь сам сказал, что ею могут воспользоваться хаморианцы.
– Так они начнут с другого конца. И то, если доберутся аж досюда…
Я пожал плечами.
– Понятно.
Перед тем как уйти, я снова прозондировал пересохшее русло. Место это являлось своего рода развилкой, потому что дренажный водовод шел с севера на юг вдоль старой дороги, издавна использовавшейся кифриенцами, и выводил к двум другим: связывающей Галлос с Кифросом и той, по которой мы только что приехали из Теллуры.
Могло показаться странным, что чародейской дорогой практически не пользовались и до того, как Антонин укрыл ее под иллюзией. Правда, по ней можно было ехать очень долго и никуда не попасть: белые маги соорудили ее, чтобы связать кратчайшим путем восток и запад Кандара.
Берли снова вскочила в седло, и я повернул Гэрлока на восток, на полотно древней дороги. На ней до сих пор можно было увидеть колею, оставленную каретой Антонина, а самые глубокие рытвины открывали взгляду фрагменты скрытых под песком и грязью, но целых, без единой трещинки, старинных гранитных плит. К белым магам можно было относиться по-разному, но строить они умели.
Проехав еще десять кай, я обнаружил ответ на недавно возникший у меня вопрос: почему местные жители не пользовались чародейской дорогой и до появления Антонина? Оказалось, что ее преграждал каменный завал локтей сорока в высоту. Камни, рыжеватые и черные, скорее всего, осыпались с придорожных скал столетиями и в конце концов перекрыли дорогу полностью.
Ну а почему завал не попытались расчистить, тоже было понятно. Тракт имел сугубо военное значение, сообщения между Кифросом и Галлосом не улучшал, к тому же появление пароходов сделало водные маршруты более выгодными, чем сухопутные. Чтобы расковырять этакую гору камней, потребовалось бы привлечь сотни рабочих, а надеяться на то, что затраты окупятся, не приходилось.
Даже Антонин ограничился тем, что проделал в преграде узкий проход, который и по сю пору окружала аура хаоса. Гэрлок заржал.
– Знаю, – пробормотал я, поглаживая его по шее, – ощущение не из приятных.
Фрегин чихнул.
– Проклятая пыль теперь стала белой! – проворчал он.
– Это дело рук мастера хаоса? – спросил, поравнявшись со мной, Валдейн. Бок о бок мы еле умещались в проходе, и каждый из нас мог коснуться рукой стены. Надо полагать, карета Антонина проезжала здесь почти впритык.
– Да, Антонин. Мой второй. Хаос выветривается, но пока еще держится.
– Твой второй? Ты победил колдуна, который прожег насквозь все эти камни? – спросила ехавшая сзади Берли.
– Бывает, что гармония и удача одолевают грубую силу.
– Кто как, а я предпочитаю грубую силу, – буркнул Фрегин. – Нельзя же рассчитывать на одну удачу.
А вот мне, похоже, ничего другого не оставалось: по мере приближения к Саммелу становилось все более очевидно, что грубой силой он обладал гораздо большей, чем Антонин или Герлис. Но как он овладел такой мощью? Не благодаря ли тому, что владел и основами магии гармонии?
– В глотке пересохло, – пожаловался Фрегин Берли.
– А у кого не пересохло?
– И есть охота.
– Ты известный обжора.
Проехав на восток еще два-три кай, мы устроили привал и подкрепились белым сыром, который поутру перед отъездом вручила мне Баррабра.
С едой затруднений не предвиделось, а вот с водой они уже возникли. Лето было столь жарким, что придорожный водосток высох, и за все время пути нам попался только один источник.
Я утер лоб, а потом задумался. Ежели меня угораздило уродиться кем-то вроде мага земной стихии, а вода пробивается из-под земли, то почему бы мне не поискать ключ, колодец или что-то в этом роде?
Сидя в тени, я потянулся чувствами под землю. В конце концов случалось же мне находить рудные жилы. Поиски воды не должны были представлять собой более трудную задачу. Другой вопрос, что мне нужна была вода, протекающая не на той глубине, добраться до которой можно было лишь с помощью шахтеров. Последняя мысль заставила меня вспомнить о Гинстале, отправившемся в Хрисбарг восстанавливать старые рудники. Как их собирались восстанавливать, я не знал, но ничего хорошего от этой затеи не ждал, поскольку возобновление добычи железа должно было привести к возрастанию влияния Хамора на Кандар.
Пожевав хлеба и сыра, я увлажнил рот водой из уже опустевшей на три четверти фляги. Гэрлок не пил с утра и тяжело дышал даже в тени, так что мне пришлось, убрав остатки снеди в суму, продолжить поиски воды.
– Полной уверенности нет, – сказал я наконец Валдейну, – но, по-моему, примерно в кай впереди находится источник.
Валдейн, садясь в седло, кивнул, словно только и ждал от меня подобного заявления.
Правда, оно оказалось не совсем точным: источник мы обнаружили только через три кай, но без моих способностей не обнаружили бы вовсе: то был крохотный ручеек, впадавший в водосток и совершенно незаметный с дороги.
Все, даже Гэрлок, хотя его я поил в несколько заходов, напились вдоволь. Прежде чем продолжить путь, мы наполнили свежей водой свои фляги.
– Быть магом очень даже недурно, – заметил Фрегин.
– Скажи это, когда в твою голову полетят огненные стрелы, – хмыкнул Валдейн.
Для поисков следующего источника прибегать к магии не пришлось: на ночлег мы остановились на давно заброшенном постоялом дворе, находившемся рядом с родником. Правда, крыша строения давно превратилась в пыль, остались лишь каменные стены, но бояться дождя или холода нам не приходилось.
Однако спалось мне плохо: давала о себе знать близость хаоса. Это ощущение с каждым кай продвижения на восток становилось все сильнее, но говорить об этом спутникам не имело смысла. Они все равно не могли ощущать или слышать хаос.
Следующий день оказался весьма похожим на предыдущий.
Мы уткнулись в еще один прожженный Антонином каменный завал и продолжили путь на восток. Судя по выбитым колеям, высохшему, окаменевшему навозу и витавшему повсюду хаосу, Антонин ездил этим путем довольно часто.
К вечеру второго дня путешествия по чародейской дороге мы наткнулись на преградившие ее густые заросли можжевельника, оказавшиеся на поверку очередной, мастерски выполненной иллюзией. Повозившись, я смог ее расплести.
Обнаружился еще один перекресток, даже с верстовым камнем, полустертая надпись на котором сообщала, что до Йирины осталось десять кай. О городке с таким названием (если я правильно его прочел) я никогда не слышал, скорее всего потому, что находился он уже по ту сторону границы, не в Кифросе, а в Галлосе.
– Что за Йирина? – спросил Фрегин.
Все мы пожали плечами.
Проехав еще некоторое расстояние на восток, я обратил внимание на два обстоятельства. Во-первых, обступавшие дорогу утесы становились все выше. Во-вторых, нам больше не встречались следы кареты.
– Где-то впереди дорога преграждена.
– Это хорошо или плохо? – осведомился Валдейн.
– И то, и другое. Хорошо, что хаморцы не уничтожили завал и не маршируют вовсю нам навстречу. Плохо, что я не знаю, далеко ли мы сами сможем продвинуться.
– И что ты собираешься делать?
– Идти вперед, – ответил я, пожав плечами.
Но опыт собственного блуждания в мертвых землях подсказывал мне, что по мере приближения к Фрвену состояние дороги становилось все хуже, и этими ее участками не мог пользоваться даже Антонин. В противном случае ему не пришло бы в голову ездить по топким, раскисающим тропам вокруг Хаулетта.
По мере нашего продвижения вдаль слой почвы над старинным мощением становился толще: кое-где полотно сплошь заросло кустарником, а то и корявыми дубками.
К ночи мы добрались до очередного полуразрушенного постоялого двора, рядом с которым бил ключ. На ужин доели остатки полученного от Баррабры хлеба и белого сыра; у нас остались лишь сухари, вяленая баранина и твердый брикет желтого сыра.
Спалось мне и в эту ночь, мягко говоря, беспокойно: установленные мною охранные чары никоим образом не ограждали от ночных кошмаров. Посреди ночи мне даже пришлось встать, пойти к источнику и ополоснуть лицо холодной водой. Стало полегче, но проснулся я все равно задолго до рассвета.
На следующий день дорогу обступили столь высокие утесы, что почти весь день, кроме полуденного времени, мы ехали в их тени. Почва под ногами едва заметно подрагивала, и Гэрлок, чувствуя это, переставлял копыта с осторожностью. Ощущение близости хаоса становилось все острее.
Наконец, уже пополудни, впереди показался очередной завал. Как выяснилось по приближении, на дорогу осыпалась часть утеса высотой чуть ли не в кай. Прохода в этой преграде не было.
– Похоже, приехали! – констатировал Валдейн.
Я машинально потрогал посох. Спереди исходило ощущение хаоса и какой-то отдаленный шелест, наводивший на мысль о движении огромной массы людей.
Резкий писк отвлек мое внимание, но оказалось, что это всего лишь комар. Покружив возле меня, кровосос направился к Валдейну, видимо, сочтя его лучшей добычей.
Я продолжил изучать завал. Как оказалось, камни завалили не только дорогу, но и водоотводный канал, превратив его ближний участок в застоялый, гниющий пруд. Мох на каменных стенах канала показывал, что обычно вода здесь стояла гораздо выше, однако в связи с засухой уровень ее резко упал. Потому, наверное, и комаров над дорогой почти не было.
Последнее обстоятельство, единственное среди многих, не могло не радовать.
Почва под ногами содрогнулась ощутимей, чем прежде. Валдейн вопросительно поднял глаза.
– Оставайтесь здесь. Все трое, – сказал я.
– А ты?
– Полезу наверх. Хочу на них взглянуть.
– На кого? – спроси Фрегин.
– На хаморианцев. Они по ту сторону.
– А их маг тебя не увидит?
– Это вряд ли: он управляет таким количеством хаоса, что ему не до отдельного человека.
Во всяком случае, мне хотелось в это верить. Захватив посох (в столь сложных обстоятельствах всегда лучше иметь его под рукой), я стал медленно, осторожно карабкаться по скалам. А когда забрался на самый верх, едва не покатился со смеху. Впереди за завалом пролегал участок дороги длиной локтей в двести, за которым высился второй завал, почти такой же массивный, как и первый.
Отсмеявшись, я сосредоточился, улавливая эхо хаоса.
Почва дрогнула, вниз посыпались камни. Хвала Тьме, у Валдейна хватило ума отвести бойцов подальше.
Хаос за второй грудой камней разрастался. Пыль взметнулась в небо, и гора валунов на моих глазах пришла в движение. К северу от завала разверзлась огнедышащая пропасть, и скальные осколки – иные размером в половину дома! – стали сползать и осыпаться туда. Из разлома в земле исходил такой жар, в сравнении с которым полуденная духота Кифроса казалась чуть ли не зимней стужей.
Белые нити хаоса хлестали окрестные утесы, оплавляя участки камня и обращая редкую растительность в белесый пепел.
– Что там творится? – крикнул снизу Валдейн. Его голос тонул в шуме и грохоте катаклизма.
– Демоны напускают белую пыль! – заорал Фрегин.
– Это и есть тот мастер хаоса? – выкрикнул, напрягшись, Валдейн.
Я кивнул и знаком велел ему отступить еще дальше от кручи. И вовремя: земля дрожала так сильно, что камни с завала осыпались вовсю, тогда как к самому завалу добавлялись обломки, срывавшиеся с утесов. Впереди же бушевал настоящий ад: пыль мешалась с пламенем.
Плохо представляя себе, что тут можно поделать, я стал спускаться с кручи на лежавший впереди отрезок дороги. Пусть Саммел тратит силы и энергию на расчистку первого завала: возможно, он вымотается, и это даст мне хоть какой-то шанс. Правда, спуск по зыбким, так и норовящим осыпаться прямо из-под ног камням тоже был делом нелегким.
К тому времени, когда мне удалось-таки добраться до твердого дорожного полотна, завала впереди уже не было. Сквозь завесу оседающей пыли и пепла виднелся оказавшийся на его месте сверкающий, гладкий как стекло участок оплавленного камня. Позади, на некотором расстоянии, под сенью знамен с солнечными вспышками стояла колонна из нескольких тысяч бойцов. А перед войсковой колонной сиял столп белого пламени.
Саммел.
Точнее сказать, если бы обычное зрение позволяло видеть сквозь завесу хаотического тумана, он предстал бы все тем же рассеянным и добродушным с виду анахоретом с лысой макушкой и печальными глазами, каким я его некогда знал. И носил он все то же непритязательное коричневое одеяние: мешковатую тунику, штаны и сандалии.
Но в восприятии мага его окружала аура несказанной мощи. Он светился силой, источая кровавую белизну хаоса.
Трудно было понять, что можно противопоставить такой силе. Даже если мне удастся использовать испытанный прием и отрезать его от внешних источников хаоса, такой внутренней мощи будет вполне достаточно, чтобы превратить меня в хорошо прожаренный ломтик бекона.
Впрочем, мне уже довелось столкнуться с самим Равновесием, уцелеть и обрести некое знание. Не поможет ли оно, если обратить его против Саммела?
– Итак, – голос мага прозвучал, словно зов трубы, – ты дерзаешь бросить вызов могуществу знания?
Могуществу знания? Тьма, я даже не думал о нашем противостоянии в этом смысле. Пальцы мои скользнули по посоху, и я положил его на дорогу: в этой схватке посох был бесполезен.
– Лучше присоединяйся ко мне. Будем вместе нести свет знания изголодавшемуся миру!
Я молчал, выстраивая свои щиты и недоумевая, почему все мастера хаоса призывают меня перейти на их сторону. Неужто и правда думают, будто я так глуп, что поверю в способность человека, одержимого хаосом, поделиться с кем бы то ни было силой или властью?
– Разве ты не видишь, молодой Леррис, что Отшельничий остров практически обрекает Кандар на уничтожение, отказывая народу в знании?
Это я, конечно же, понимал: отец и Братство ограждали от знания всех, кого могли. Отчасти поэтому мне и пришлось оставить дом.
– И разве ты не понимаешь, что Отшельничий не изменится? А значит, не спасет ни Кандар в целом, ни твой драгоценный Кифрос в частности?
Оказывается, находясь в стане Хамора, Саммел был осведомлен о том, где я живу. Впрочем, ему мог рассказать обо мне Лейтррс.
– Черное Братство проповедует гармонию, – продолжал маг, – но дабы поддерживать ее у себя на острове, насаждает хаос в Кандаре и изгоняет всякого, кто осмеливается задаваться вопросами.
Все, что он говорил, представляло собой чистую правду. Беда в том, что это не имело значения.
– Только знание позволяет людям двигаться вперед. И только Хамор позволит распространять знание, которое принесет пользу всем.
– И много пользы людям принесли твои ракеты? – подал наконец голос я. – Или твои пушки? Или… – тут пришлось умолкнуть: откуда мне было знать, с какими еще смертоносными устройствами успел ознакомить Хамор этот поборник знания.
– Плохо, что ты меня не понимаешь.
Потянувшись чувствами к стоявшему рядом с Саммелом человеку в желто-коричневом мундире, я услышал обрывок разговора.
– Кончай с этим… он всего лишь мальчишка и не столь ценен и могуч…
– Мне виднее, как и с кем поступать.
Некоторое время царило молчание, а потом, пока я думал, как не позволить Саммелу открыть для прекрасно вооруженной армии Хамора путь в сердце Кандара, в меня полетела первая огненная стрела.
Удар пришелся в валун за моей спиной, который мигом отек, словно оплавленная свеча.
Еще две стрелы мои щиты отклонили, еще две удалось отразить, однако это не могло продолжаться вечно. Почти неосознанно я потянулся чувствами вглубь, пытаясь найти вещество, способное поглотить и нейтрализовать энергию хаоса. Железо, медь или что-то в этом роде.
Шатаясь под градом пока еще сдерживавшихся щитами огненных стрел, я открыл первый канал в глубины, но натолкнулся на такое препятствие, что ощутил ментальный удар, подобный тем физическим колотушкам, какие получал порой от Тамры. Первой реакцией были растерянность и оцепенение, однако очередная огненная стрела живо вернула меня в чувство и побудила к действию. Я пытался вспомнить и повторить то, что делал в ночь, когда бросил вызов Равновесию.
– Механическая гармония, порядок сам по себе, без проникновения в его суть не могут восторжествовать над знанием! – громогласно возвестил Саммел, сопроводив свою напыщенную фразу сразу двумя выбросами хаотического пламени.
Скалы вокруг меня трескались от немыслимого жара, осколки летели во все стороны, словно пули из хаморианских ружей. Я невольно пригнулся, хотя умом понимал, что увертки мне не помогут: надеяться можно было лишь на умение обращаться с хаосом и гармонией.
Жар, даже ослабленный щитами, становился непереносимым. Запахло паленым: тлела моя кожаная одежда, курчавились обгорающие волосы.
Наконец, уже будучи на грани отчаяния, я дотянулся до немыслимой глубинной полости, где, словно в гигантском резервуаре, содержалась чудовищная масса почти расплавленного железа. Того самого резервуара гармонии, который сотворил Равновесие, а стало быть, и хаос. Напрягаясь изо всех сил, я зачерпнул силу этого источника и направил ее наверх, стараясь вывести к тем каналам силы, которые использовал Саммел.
Огненный обстрел замедлился, но не прекратился. Я тоже не прекращал попыток освободить глубинную мощь недр из ее заточения.
Сквозь пелену тумана и завесу переплетающихся и вспыхивающих потоков энергии было видно, что колонна хаморианцев начала медленно отходить к востоку, в сторону Кертиса. Впрочем, было очевидно, что если мои усилия пропадут втуне, наступление возобновится.
Следующая огненная стрела показалась не столь мощной и стремительной: Саммел уставал. Уставал и я, однако, едва держась на ногах, обливаясь потом, продолжал сводить воедино потоки хаоса и поднимавшуюся из недр колонну жидкого железа.
Каменные плиты древней дороги заскрежетали и стали расходиться на стыках. Одна из них с треском, громким, как выстрел из хаморианского ружья, раскололась пополам.
Неожиданно Саммел повернулся и бегом устремился вдогонку отходящей воинской колонне.
Дорога содрогнулась, вспучилась, и наружу, разбрасывая осколки каменной мостовой, выплеснулась струя расплавленной железной руды. Выплеснулась прямо под Саммелом. Однако в тот же миг мага окружило защитное кружево силовых нитей хаоса и гармонии. Чудовищный фонтан направляемой мною магмы обрушился на этот кокон. Защита устояла, и я напрягся, зная, что, пусть это жестоко и несправедливо, Саммела необходимо уничтожить. Ибо в противном случае он расчистит оставшиеся проходы, и уже ничто не спасет Кифрос от вторжения императорской армии. Стоило мне представить разбросанные по полям Кифроса тела знакомых мне людей, увидеть мысленным взглядом убитую Кристал, как меня охватила ярость отчаяния. Фонтан расплавленного железа взметнулся еще выше, обрушившись и на Саммела, и на хвост отступавшей воинской колонны.
Солдаты бросились врассыпную, но многих – об этом меня оповестила накатившая с востока мертвящая волна хаоса – успело накрыть жидким огнем. Однако щиты Саммела устояли и против этого натиска.
Я направил чувства в толщу обступавших дорогу скал и, выискав точки, удерживавшие стены каньона, выдернул эти крепы, как мог бы выдернуть болты, скрепляющие прочный каркас высокого шкафа.
С шорохом и шелестом, перерастающим в гром, грохот и оглушительный, немыслимый рев, утесы накренились, качнулись и, рассыпавшись на фрагменты, рухнули на дорогу.
Остатки сил позволили мне, словно панцирем, накрыться еще одним щитом, под которым я скорчился, укрываясь от неистовства лавины. Потом меня поглотила тьма.
Присматриваясь к долине, я сокрушался из-за того, что память на детали у меня не ахти.
– Ну, узнаешь местечко? – уже в третий раз спросил Валдейн, ероша короткие светлые волосы.
– Пока нет. Я ведь был здесь – если здесь – всего один раз, причем почти три года назад.
Самому мне казалось, что с тех пор минула вечность.
Фрегин чихнул.
– Проклятая пыль!
– Что ей твои проклятья? – буркнула Берли.
Я насторожился, ощутив ауру хаоса. Слева от меня находились густые заросли низкорослых кустов, а справа, с севера, здоровенный белесый валун.
Зондируя камень чувствами, я направил Гэрлока к нему и кивнул.
– Вот. То самое место.
– Камень как камень, – буркнул Фрегин, остановив коня позади Валдейна.
Берли спешилась, подняв целое облако пыли.
– Ну вот, будто без тебя пылищи мало, – проворчал Фергин после того, как отчихался.
Я сосредоточился на иллюзии, отслеживая линии, привязывающие ее к месту, и отчасти дивясь тому, что Антонину пришлось, дабы задействовать хаос, сотворить упорядоченную структуру. Именно эта упорядоченность и позволяла иллюзии, хоть она и изнашивалась, существовать так долго.
Наконец, проследив нити, я расплел их и разделил на фрагменты хаоса, заключенные внутри гармонии. Работа была сродни той, какую мне довелось проделывать, перегармонизируя себя самого по структурной модели Джастина. Правда, направленность моих действий на сей раз была иной.
– Задери меня демон! – вскричал Фрегин. – Откуда здесь взялась эта дорога?
– Судя по тому, как истерты камни, она взялась не сейчас, – рассудительно заметила Берли.
– Но я здесь много раз ездил и никакой дороги не видел, – промолвил Валдейн.
– Ты и не мог, иллюзия была сплетена на совесть, и увидеть тракт не мог никто, кроме магов. Крис, командующая, несколько раз посылала людей на поиски дороги, но они так ничего и не обнаружили. А поехать сюда самому мне было как-то недосуг.
– Надо же, – обронила Берли.
– А стоило ли ее вообще открывать? – спросил Валдейн. – Ты ведь сам сказал, что ею могут воспользоваться хаморианцы.
– Так они начнут с другого конца. И то, если доберутся аж досюда…
Я пожал плечами.
– Понятно.
Перед тем как уйти, я снова прозондировал пересохшее русло. Место это являлось своего рода развилкой, потому что дренажный водовод шел с севера на юг вдоль старой дороги, издавна использовавшейся кифриенцами, и выводил к двум другим: связывающей Галлос с Кифросом и той, по которой мы только что приехали из Теллуры.
Могло показаться странным, что чародейской дорогой практически не пользовались и до того, как Антонин укрыл ее под иллюзией. Правда, по ней можно было ехать очень долго и никуда не попасть: белые маги соорудили ее, чтобы связать кратчайшим путем восток и запад Кандара.
Берли снова вскочила в седло, и я повернул Гэрлока на восток, на полотно древней дороги. На ней до сих пор можно было увидеть колею, оставленную каретой Антонина, а самые глубокие рытвины открывали взгляду фрагменты скрытых под песком и грязью, но целых, без единой трещинки, старинных гранитных плит. К белым магам можно было относиться по-разному, но строить они умели.
Проехав еще десять кай, я обнаружил ответ на недавно возникший у меня вопрос: почему местные жители не пользовались чародейской дорогой и до появления Антонина? Оказалось, что ее преграждал каменный завал локтей сорока в высоту. Камни, рыжеватые и черные, скорее всего, осыпались с придорожных скал столетиями и в конце концов перекрыли дорогу полностью.
Ну а почему завал не попытались расчистить, тоже было понятно. Тракт имел сугубо военное значение, сообщения между Кифросом и Галлосом не улучшал, к тому же появление пароходов сделало водные маршруты более выгодными, чем сухопутные. Чтобы расковырять этакую гору камней, потребовалось бы привлечь сотни рабочих, а надеяться на то, что затраты окупятся, не приходилось.
Даже Антонин ограничился тем, что проделал в преграде узкий проход, который и по сю пору окружала аура хаоса. Гэрлок заржал.
– Знаю, – пробормотал я, поглаживая его по шее, – ощущение не из приятных.
Фрегин чихнул.
– Проклятая пыль теперь стала белой! – проворчал он.
– Это дело рук мастера хаоса? – спросил, поравнявшись со мной, Валдейн. Бок о бок мы еле умещались в проходе, и каждый из нас мог коснуться рукой стены. Надо полагать, карета Антонина проезжала здесь почти впритык.
– Да, Антонин. Мой второй. Хаос выветривается, но пока еще держится.
– Твой второй? Ты победил колдуна, который прожег насквозь все эти камни? – спросила ехавшая сзади Берли.
– Бывает, что гармония и удача одолевают грубую силу.
– Кто как, а я предпочитаю грубую силу, – буркнул Фрегин. – Нельзя же рассчитывать на одну удачу.
А вот мне, похоже, ничего другого не оставалось: по мере приближения к Саммелу становилось все более очевидно, что грубой силой он обладал гораздо большей, чем Антонин или Герлис. Но как он овладел такой мощью? Не благодаря ли тому, что владел и основами магии гармонии?
– В глотке пересохло, – пожаловался Фрегин Берли.
– А у кого не пересохло?
– И есть охота.
– Ты известный обжора.
Проехав на восток еще два-три кай, мы устроили привал и подкрепились белым сыром, который поутру перед отъездом вручила мне Баррабра.
С едой затруднений не предвиделось, а вот с водой они уже возникли. Лето было столь жарким, что придорожный водосток высох, и за все время пути нам попался только один источник.
Я утер лоб, а потом задумался. Ежели меня угораздило уродиться кем-то вроде мага земной стихии, а вода пробивается из-под земли, то почему бы мне не поискать ключ, колодец или что-то в этом роде?
Сидя в тени, я потянулся чувствами под землю. В конце концов случалось же мне находить рудные жилы. Поиски воды не должны были представлять собой более трудную задачу. Другой вопрос, что мне нужна была вода, протекающая не на той глубине, добраться до которой можно было лишь с помощью шахтеров. Последняя мысль заставила меня вспомнить о Гинстале, отправившемся в Хрисбарг восстанавливать старые рудники. Как их собирались восстанавливать, я не знал, но ничего хорошего от этой затеи не ждал, поскольку возобновление добычи железа должно было привести к возрастанию влияния Хамора на Кандар.
Пожевав хлеба и сыра, я увлажнил рот водой из уже опустевшей на три четверти фляги. Гэрлок не пил с утра и тяжело дышал даже в тени, так что мне пришлось, убрав остатки снеди в суму, продолжить поиски воды.
– Полной уверенности нет, – сказал я наконец Валдейну, – но, по-моему, примерно в кай впереди находится источник.
Валдейн, садясь в седло, кивнул, словно только и ждал от меня подобного заявления.
Правда, оно оказалось не совсем точным: источник мы обнаружили только через три кай, но без моих способностей не обнаружили бы вовсе: то был крохотный ручеек, впадавший в водосток и совершенно незаметный с дороги.
Все, даже Гэрлок, хотя его я поил в несколько заходов, напились вдоволь. Прежде чем продолжить путь, мы наполнили свежей водой свои фляги.
– Быть магом очень даже недурно, – заметил Фрегин.
– Скажи это, когда в твою голову полетят огненные стрелы, – хмыкнул Валдейн.
Для поисков следующего источника прибегать к магии не пришлось: на ночлег мы остановились на давно заброшенном постоялом дворе, находившемся рядом с родником. Правда, крыша строения давно превратилась в пыль, остались лишь каменные стены, но бояться дождя или холода нам не приходилось.
Однако спалось мне плохо: давала о себе знать близость хаоса. Это ощущение с каждым кай продвижения на восток становилось все сильнее, но говорить об этом спутникам не имело смысла. Они все равно не могли ощущать или слышать хаос.
Следующий день оказался весьма похожим на предыдущий.
Мы уткнулись в еще один прожженный Антонином каменный завал и продолжили путь на восток. Судя по выбитым колеям, высохшему, окаменевшему навозу и витавшему повсюду хаосу, Антонин ездил этим путем довольно часто.
К вечеру второго дня путешествия по чародейской дороге мы наткнулись на преградившие ее густые заросли можжевельника, оказавшиеся на поверку очередной, мастерски выполненной иллюзией. Повозившись, я смог ее расплести.
Обнаружился еще один перекресток, даже с верстовым камнем, полустертая надпись на котором сообщала, что до Йирины осталось десять кай. О городке с таким названием (если я правильно его прочел) я никогда не слышал, скорее всего потому, что находился он уже по ту сторону границы, не в Кифросе, а в Галлосе.
– Что за Йирина? – спросил Фрегин.
Все мы пожали плечами.
Проехав еще некоторое расстояние на восток, я обратил внимание на два обстоятельства. Во-первых, обступавшие дорогу утесы становились все выше. Во-вторых, нам больше не встречались следы кареты.
– Где-то впереди дорога преграждена.
– Это хорошо или плохо? – осведомился Валдейн.
– И то, и другое. Хорошо, что хаморцы не уничтожили завал и не маршируют вовсю нам навстречу. Плохо, что я не знаю, далеко ли мы сами сможем продвинуться.
– И что ты собираешься делать?
– Идти вперед, – ответил я, пожав плечами.
Но опыт собственного блуждания в мертвых землях подсказывал мне, что по мере приближения к Фрвену состояние дороги становилось все хуже, и этими ее участками не мог пользоваться даже Антонин. В противном случае ему не пришло бы в голову ездить по топким, раскисающим тропам вокруг Хаулетта.
По мере нашего продвижения вдаль слой почвы над старинным мощением становился толще: кое-где полотно сплошь заросло кустарником, а то и корявыми дубками.
К ночи мы добрались до очередного полуразрушенного постоялого двора, рядом с которым бил ключ. На ужин доели остатки полученного от Баррабры хлеба и белого сыра; у нас остались лишь сухари, вяленая баранина и твердый брикет желтого сыра.
Спалось мне и в эту ночь, мягко говоря, беспокойно: установленные мною охранные чары никоим образом не ограждали от ночных кошмаров. Посреди ночи мне даже пришлось встать, пойти к источнику и ополоснуть лицо холодной водой. Стало полегче, но проснулся я все равно задолго до рассвета.
На следующий день дорогу обступили столь высокие утесы, что почти весь день, кроме полуденного времени, мы ехали в их тени. Почва под ногами едва заметно подрагивала, и Гэрлок, чувствуя это, переставлял копыта с осторожностью. Ощущение близости хаоса становилось все острее.
Наконец, уже пополудни, впереди показался очередной завал. Как выяснилось по приближении, на дорогу осыпалась часть утеса высотой чуть ли не в кай. Прохода в этой преграде не было.
– Похоже, приехали! – констатировал Валдейн.
Я машинально потрогал посох. Спереди исходило ощущение хаоса и какой-то отдаленный шелест, наводивший на мысль о движении огромной массы людей.
Резкий писк отвлек мое внимание, но оказалось, что это всего лишь комар. Покружив возле меня, кровосос направился к Валдейну, видимо, сочтя его лучшей добычей.
Я продолжил изучать завал. Как оказалось, камни завалили не только дорогу, но и водоотводный канал, превратив его ближний участок в застоялый, гниющий пруд. Мох на каменных стенах канала показывал, что обычно вода здесь стояла гораздо выше, однако в связи с засухой уровень ее резко упал. Потому, наверное, и комаров над дорогой почти не было.
Последнее обстоятельство, единственное среди многих, не могло не радовать.
Почва под ногами содрогнулась ощутимей, чем прежде. Валдейн вопросительно поднял глаза.
– Оставайтесь здесь. Все трое, – сказал я.
– А ты?
– Полезу наверх. Хочу на них взглянуть.
– На кого? – спроси Фрегин.
– На хаморианцев. Они по ту сторону.
– А их маг тебя не увидит?
– Это вряд ли: он управляет таким количеством хаоса, что ему не до отдельного человека.
Во всяком случае, мне хотелось в это верить. Захватив посох (в столь сложных обстоятельствах всегда лучше иметь его под рукой), я стал медленно, осторожно карабкаться по скалам. А когда забрался на самый верх, едва не покатился со смеху. Впереди за завалом пролегал участок дороги длиной локтей в двести, за которым высился второй завал, почти такой же массивный, как и первый.
Отсмеявшись, я сосредоточился, улавливая эхо хаоса.
Почва дрогнула, вниз посыпались камни. Хвала Тьме, у Валдейна хватило ума отвести бойцов подальше.
Хаос за второй грудой камней разрастался. Пыль взметнулась в небо, и гора валунов на моих глазах пришла в движение. К северу от завала разверзлась огнедышащая пропасть, и скальные осколки – иные размером в половину дома! – стали сползать и осыпаться туда. Из разлома в земле исходил такой жар, в сравнении с которым полуденная духота Кифроса казалась чуть ли не зимней стужей.
Белые нити хаоса хлестали окрестные утесы, оплавляя участки камня и обращая редкую растительность в белесый пепел.
– Что там творится? – крикнул снизу Валдейн. Его голос тонул в шуме и грохоте катаклизма.
– Демоны напускают белую пыль! – заорал Фрегин.
– Это и есть тот мастер хаоса? – выкрикнул, напрягшись, Валдейн.
Я кивнул и знаком велел ему отступить еще дальше от кручи. И вовремя: земля дрожала так сильно, что камни с завала осыпались вовсю, тогда как к самому завалу добавлялись обломки, срывавшиеся с утесов. Впереди же бушевал настоящий ад: пыль мешалась с пламенем.
Плохо представляя себе, что тут можно поделать, я стал спускаться с кручи на лежавший впереди отрезок дороги. Пусть Саммел тратит силы и энергию на расчистку первого завала: возможно, он вымотается, и это даст мне хоть какой-то шанс. Правда, спуск по зыбким, так и норовящим осыпаться прямо из-под ног камням тоже был делом нелегким.
К тому времени, когда мне удалось-таки добраться до твердого дорожного полотна, завала впереди уже не было. Сквозь завесу оседающей пыли и пепла виднелся оказавшийся на его месте сверкающий, гладкий как стекло участок оплавленного камня. Позади, на некотором расстоянии, под сенью знамен с солнечными вспышками стояла колонна из нескольких тысяч бойцов. А перед войсковой колонной сиял столп белого пламени.
Саммел.
Точнее сказать, если бы обычное зрение позволяло видеть сквозь завесу хаотического тумана, он предстал бы все тем же рассеянным и добродушным с виду анахоретом с лысой макушкой и печальными глазами, каким я его некогда знал. И носил он все то же непритязательное коричневое одеяние: мешковатую тунику, штаны и сандалии.
Но в восприятии мага его окружала аура несказанной мощи. Он светился силой, источая кровавую белизну хаоса.
Трудно было понять, что можно противопоставить такой силе. Даже если мне удастся использовать испытанный прием и отрезать его от внешних источников хаоса, такой внутренней мощи будет вполне достаточно, чтобы превратить меня в хорошо прожаренный ломтик бекона.
Впрочем, мне уже довелось столкнуться с самим Равновесием, уцелеть и обрести некое знание. Не поможет ли оно, если обратить его против Саммела?
– Итак, – голос мага прозвучал, словно зов трубы, – ты дерзаешь бросить вызов могуществу знания?
Могуществу знания? Тьма, я даже не думал о нашем противостоянии в этом смысле. Пальцы мои скользнули по посоху, и я положил его на дорогу: в этой схватке посох был бесполезен.
– Лучше присоединяйся ко мне. Будем вместе нести свет знания изголодавшемуся миру!
Я молчал, выстраивая свои щиты и недоумевая, почему все мастера хаоса призывают меня перейти на их сторону. Неужто и правда думают, будто я так глуп, что поверю в способность человека, одержимого хаосом, поделиться с кем бы то ни было силой или властью?
– Разве ты не видишь, молодой Леррис, что Отшельничий остров практически обрекает Кандар на уничтожение, отказывая народу в знании?
Это я, конечно же, понимал: отец и Братство ограждали от знания всех, кого могли. Отчасти поэтому мне и пришлось оставить дом.
– И разве ты не понимаешь, что Отшельничий не изменится? А значит, не спасет ни Кандар в целом, ни твой драгоценный Кифрос в частности?
Оказывается, находясь в стане Хамора, Саммел был осведомлен о том, где я живу. Впрочем, ему мог рассказать обо мне Лейтррс.
– Черное Братство проповедует гармонию, – продолжал маг, – но дабы поддерживать ее у себя на острове, насаждает хаос в Кандаре и изгоняет всякого, кто осмеливается задаваться вопросами.
Все, что он говорил, представляло собой чистую правду. Беда в том, что это не имело значения.
– Только знание позволяет людям двигаться вперед. И только Хамор позволит распространять знание, которое принесет пользу всем.
– И много пользы людям принесли твои ракеты? – подал наконец голос я. – Или твои пушки? Или… – тут пришлось умолкнуть: откуда мне было знать, с какими еще смертоносными устройствами успел ознакомить Хамор этот поборник знания.
– Плохо, что ты меня не понимаешь.
Потянувшись чувствами к стоявшему рядом с Саммелом человеку в желто-коричневом мундире, я услышал обрывок разговора.
– Кончай с этим… он всего лишь мальчишка и не столь ценен и могуч…
– Мне виднее, как и с кем поступать.
Некоторое время царило молчание, а потом, пока я думал, как не позволить Саммелу открыть для прекрасно вооруженной армии Хамора путь в сердце Кандара, в меня полетела первая огненная стрела.
Удар пришелся в валун за моей спиной, который мигом отек, словно оплавленная свеча.
Еще две стрелы мои щиты отклонили, еще две удалось отразить, однако это не могло продолжаться вечно. Почти неосознанно я потянулся чувствами вглубь, пытаясь найти вещество, способное поглотить и нейтрализовать энергию хаоса. Железо, медь или что-то в этом роде.
Шатаясь под градом пока еще сдерживавшихся щитами огненных стрел, я открыл первый канал в глубины, но натолкнулся на такое препятствие, что ощутил ментальный удар, подобный тем физическим колотушкам, какие получал порой от Тамры. Первой реакцией были растерянность и оцепенение, однако очередная огненная стрела живо вернула меня в чувство и побудила к действию. Я пытался вспомнить и повторить то, что делал в ночь, когда бросил вызов Равновесию.
– Механическая гармония, порядок сам по себе, без проникновения в его суть не могут восторжествовать над знанием! – громогласно возвестил Саммел, сопроводив свою напыщенную фразу сразу двумя выбросами хаотического пламени.
Скалы вокруг меня трескались от немыслимого жара, осколки летели во все стороны, словно пули из хаморианских ружей. Я невольно пригнулся, хотя умом понимал, что увертки мне не помогут: надеяться можно было лишь на умение обращаться с хаосом и гармонией.
Жар, даже ослабленный щитами, становился непереносимым. Запахло паленым: тлела моя кожаная одежда, курчавились обгорающие волосы.
Наконец, уже будучи на грани отчаяния, я дотянулся до немыслимой глубинной полости, где, словно в гигантском резервуаре, содержалась чудовищная масса почти расплавленного железа. Того самого резервуара гармонии, который сотворил Равновесие, а стало быть, и хаос. Напрягаясь изо всех сил, я зачерпнул силу этого источника и направил ее наверх, стараясь вывести к тем каналам силы, которые использовал Саммел.
Огненный обстрел замедлился, но не прекратился. Я тоже не прекращал попыток освободить глубинную мощь недр из ее заточения.
Сквозь пелену тумана и завесу переплетающихся и вспыхивающих потоков энергии было видно, что колонна хаморианцев начала медленно отходить к востоку, в сторону Кертиса. Впрочем, было очевидно, что если мои усилия пропадут втуне, наступление возобновится.
Следующая огненная стрела показалась не столь мощной и стремительной: Саммел уставал. Уставал и я, однако, едва держась на ногах, обливаясь потом, продолжал сводить воедино потоки хаоса и поднимавшуюся из недр колонну жидкого железа.
Каменные плиты древней дороги заскрежетали и стали расходиться на стыках. Одна из них с треском, громким, как выстрел из хаморианского ружья, раскололась пополам.
Неожиданно Саммел повернулся и бегом устремился вдогонку отходящей воинской колонне.
Дорога содрогнулась, вспучилась, и наружу, разбрасывая осколки каменной мостовой, выплеснулась струя расплавленной железной руды. Выплеснулась прямо под Саммелом. Однако в тот же миг мага окружило защитное кружево силовых нитей хаоса и гармонии. Чудовищный фонтан направляемой мною магмы обрушился на этот кокон. Защита устояла, и я напрягся, зная, что, пусть это жестоко и несправедливо, Саммела необходимо уничтожить. Ибо в противном случае он расчистит оставшиеся проходы, и уже ничто не спасет Кифрос от вторжения императорской армии. Стоило мне представить разбросанные по полям Кифроса тела знакомых мне людей, увидеть мысленным взглядом убитую Кристал, как меня охватила ярость отчаяния. Фонтан расплавленного железа взметнулся еще выше, обрушившись и на Саммела, и на хвост отступавшей воинской колонны.
Солдаты бросились врассыпную, но многих – об этом меня оповестила накатившая с востока мертвящая волна хаоса – успело накрыть жидким огнем. Однако щиты Саммела устояли и против этого натиска.
Я направил чувства в толщу обступавших дорогу скал и, выискав точки, удерживавшие стены каньона, выдернул эти крепы, как мог бы выдернуть болты, скрепляющие прочный каркас высокого шкафа.
С шорохом и шелестом, перерастающим в гром, грохот и оглушительный, немыслимый рев, утесы накренились, качнулись и, рассыпавшись на фрагменты, рухнули на дорогу.
Остатки сил позволили мне, словно панцирем, накрыться еще одним щитом, под которым я скорчился, укрываясь от неистовства лавины. Потом меня поглотила тьма.