Страница:
соответствующую директиву. Впрочем, на этом этапе он лишь признает
необходимость разрабатывать вашу идею в принципе".
Этого обычно бывает достаточно, чтобы похоронить всю затею, не выдвинув
ни одного аргумента против. Перед Реформатором открывается устрашающая
перспектива - бесконечные комитеты, которые пытаются определить, есть ли
смысл проводить предварительный анализ для передачи на рассмотрение
Комиссии. Комитология (наука о заседаниях комитетов) - это старинный
способ тянуть время, но технология отсрочек в современном мире, где
исследуется все и вся, поднялась на новый уровень. При научном подходе,
как известно, первым делом надо выявить факты. Если применить это правило
к человеческим отношениям, окажется, что волна преступности - вопрос не
принципа, но всего лишь измерения. Предположим, в Лос-Анджелесе бунтуют
негры, какова наша первая реакция? Прежде всего мы этих негров сосчитаем,
потом попробуем определить, так ли страшен этот черный черт, как его
малюют. Вместо того чтобы решать, мы ищем факты, эта практика широко
укоренилась. Но ведь если только искать факты, когда же мыслить? Целые
месяцы мы выслушиваем отчеты статистиков, психологов, графологов,
социологов, алхимиков и психиатров, и месяцы эти - не просто пустая трата
времени. Они приводят к тому, что мысли наши (и дела наши) тонут в волнах
несуразности. Мы должны, в конце концов, понять, что реформы немыслимы без
реформаторов, которые знают не только что-то вообще, но кое-что и в
частности; без людей, которые часто сами себе закон, которые говорят
"почему бы нет?" куда чаще, чем "почему?", и не желают выслушивать
завуалированные запреты ТР.
В былые времена, а может и в нынешние, армейских офицеров учили
оценивать ситуацию. Офицер начинал (вероятно) с того, что пытался
осмыслить кризис теоретически. Противник движется из пункта А в пункт Б, в
час Х взрывают мост, а в час У уничтожают станцию снабжения, и между вами
и более крупным формированием нарушается всякая связь. Кругом рвутся
снаряды, а задерганному офицеру полагалось сесть за стол, написать на
листе бумаги: "Оценка ситуации", подчеркнуть написанное, после чего
охарактеризовать Цель, Факторы, которые могут способствовать ее
Достижению, Возможности каждой из сторон - и прийти к неизбежному Выводу.
Если кто-то приходил к выводу, что явно ошибся в выборе профессии, став
военным, это никогда не поощрялось.
Но подобная гимнастика ума, конечно же, полезна. Происходит ли в бою
все так, как на бумаге, - вопрос отдельный, но сам подход к оценке
ситуации нельзя не приветствовать. Кто-то считает, что самая
распространенная ошибка, совершаемая по неопытности, - это неверная
интерпретация фактов. В действительности же главный камень преткновения -
подпункт "цель". Многим людям гораздо труднее определить конечную цель,
нежели описать, как до нее добраться. А факторы, влияющие на ситуацию
(какой она видится с обеих сторон), важны, лишь когда соотнесены с
поставленной целью. Если цель поставлена ошибочно, оценка ситуации во всех
остальных пунктах пойдет насмарку. Это наблюдение верно как для военного,
так и для мирного времени, и прирожденный Реформатор - это человек,
который прежде всего определяет цель, а уже потом переходит к
статистическому анализу.
Но вот цель четко определена - что дальше? Безусловно, надо составить
план действий, памятную записку. Но здесь Реформатора подстерегает одна из
самых опасных ловушек. В прежние времена и даже, если верить слухам,
сегодня он стремился обнародовать свои идеи как можно шире, опубликовать
их или размножить в большом количестве. Поскольку набирать шрифт или
делать трафарет больше одного раза неэкономично (дольше и дороже), он
всегда заказывал лишние экземпляры. Если требовалось 78 экземпляров, он
заказывал 100, вдруг понадобится больше? Если требовалось 780, он
заказывал 1000. Но эти лишние экземпляры обычно шли прямо в убыток, что
прискорбно для любого администратора. Казалось бы, естественно
распространить их среди тех, кого данный вопрос хоть как-то интересует. Но
число лишних экземпляров все увеличивалось, потому что списки для
распространения, как и многое прочее, разрастаются сами по себе. Неизбежно
и другое - список по мере расширения пополнялся людьми все менее
грамотными. В итоге больше людей на более низких уровнях тратили больше
времени на чтение того, что занимало их все меньше.
Именно здесь Реформатор, жаждущий перехитрить ТР, обретает неожиданного
союзника в одном из элементов современной технологии. Заказав
соответствующей машине нужное количество экземпляров памятной записки,
четкой и убедительной - количество подсчитано, исходя из реального числа
людей, которые будут принимать решение по его вопросу, - Реформатор одним
махом обходит проблему и отсрочки, и невежества. Его идеи попадают на стол
к нужным людям в нужное время.
Памятные записки составляют те, кто как следует обдумал вопрос заранее.
Автор толковой памятной записки, круг распространения которой ограничен,
имеет перед ТР троякое преимущество. Он определил свою цель. Он подорвал
уверенность в себе у членов комитета, которые его записку не прочитали. И
скорее всего, он заложил под свою идею прочный фундамент.
Закон Отсрочки Паркинсона обойти, разумеется, не удастся; он так же
неизбежен, как Закон Всемирного Тяготения. Но человеческому гению удалось
преодолеть этот закон - и человек взлетел; возможно, найдется и способ
столкнуть с места воз новых идей.
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ
Достопочтенный Годфри Кинг-Венцеслаус, для близкого круга Добродей,
прогрессивный консерватор, член парламента, выглянул из окна своего клуба
и задумчивым взглядом окинул парк. Еще шел снег, разметаемый морозным
ветром, и в лунном свете на фоне тусклого пейзажа виднелась одинокая
фигура. Это был одетый в лохмотья человек, он подбирал под деревьями сучья
и веточки и складывал их в мешок, несомненно, чтобы разжечь огонь в
камине. Добродей огорчился - неужели в государстве всеобщего благоденствия
кто-то может вот так бедствовать? Наверное, решил он, этот случай - редкое
исключение, и вообще подобное собирание топлива противоречит закону. В
курительной комнате находился только его личный парламентский секретарь,
бывший выпускник престижного колледжа по фамилии Побби-Гушки, и министр
подозвал его к окну.
- Видите этого изголодавшегося бедолагу? Я бы хотел узнать, кто он и
где живет.
Выяснив все необходимое у швейцара, секретарь вернулся к своему шефу.
- Это веточник Уилли, его здесь видят довольно часто. Он живет в трех
милях отсюда, в лачужке, которую давно пора снести. Она торчит справа от
нового здания министерства здравоохранения и эффективности, это возле
управления по водоснабжению на Сент-Эгнис-Роуд.
- Спасибо, Побби-Гушки, - поблагодарил министр, все еще глядя на
залитый лунным светом парк. - Интересно, - продолжал он, размышляя вслух,
- а ведь это будет прекрасной рекламой - устроить этому несчастному такое
рождество, какое ему и не снилось! - Он присел за стол в центре комнаты и
набросал список необходимых товаров, начиная с мешка бездымного топлива и
кончая бутылкой не очень старого портвейна. - Фокус будет в том, что мы
поведем его домой через снежную бурю, а нас как бы случайно запечатлеет
телекамера. Что скажете, Побби-Гушки? Хорошая мысль?
- У меня обувь не для таких прогулок, сэр.
- Ничего страшного, войдете за мной след в след - у меня галоши.
- Конечно, министр, но рискну заметить, что эта мысль порочна в
принципе. Если в данном конкретном случае службы социального обеспечения
оказались не на высоте, наш долг - навести порядок по обычным каналам.
- То есть предложить соответствующему члену парламента связаться с
управлением по оказанию государственного вспомоществования?
- Именно. Тогда этому делу будет дан надлежащий ход.
- Но ведь сейчас время отпусков.
- Конечно, до середины января никто за это не возьмется.
- Значит, в это рождество бедняге не помогут...
- Нет, сэр. В _это_ рождество - нет.
- Пожалуй, вы правы. Жаль, правда, что не будет рекламы.
- Такая реклама, между прочим, может выйти боком.
- Ситуация кажется вам слишком надуманной?
- Во всяком случае, об опасности забывать нельзя.
- Ладно, тогда откажемся от этой затеи. Задерните занавески,
Побби-Гушки. Мне что-то расхотелось смотреть в окно. Придется изучить
проблему социального обеспечения в целом, не отвлекаясь на какой-то
отдельный случай, пусть даже весьма печальный. Если в нашей системе
социальных гарантий есть зияющие дыры, их нужно латать административными
методами. Основа для такого исцеления - факты; к примеру, нужна статистика
по недоеданию в зимние месяцы. На подготовку такого исследования уйдут
годы, но сделать эту работу надо. Я напишу докладную записку
парламентскому заместителю министра.
Конечно же, он был прав. Именно такой подход устраивает выборных
правителей современного мира. Для всех один закон, и нечего выделять из
общей массы какую-то одну жертву, чьи беды оказались на виду, и бросаться
на помощь именно ей. Пусть эта жертва встает себе в очередь вместе с
остальными, выстроенными в алфавитном порядке. Увы, как это часто бывает,
фамилия бедняги из нашей истории оказалась Язавамминг.
(Пер. - А.Графов, И.Гюббенет)
МЫШЕЛОВКА НА МЕХУ
Три мыши разглядывали конструкцию из стальной проволоки на
прямоугольной деревянной подставке. Из глубины этого странного сооружения
исходил манящий запах сыра. Пол был устлан дорогим с виду мехом, да и
стальной навес, судя по всему, был обшит этим же ценным материалом.
Насколько мыши могли судить, обследовав конструкцию, вход в этот райский
уголок открывался слева от них и был помечен простым указателем.
Лаконичная надпись "Мыши" явно приглашала войти внутрь. Мыши колебались, и
старшая из них, в строгом шерстяном одеянии темно-серого цвета, сочла
своим долгом дать спутницам некоторые наставления. Уже в самом начале
беседы она решила их предостеречь:
"Как самая старшая из вас, считаю, что обязана поделиться с вами своим
опытом. Много лет назад судьба уготовила мне встречу с подобной
конструкцией - не точно такой, правда, но кое в чем схожей с этой. Тогда,
как и сейчас, мне пришло в голову, что такая щедрость может скрывать
какие-то подвохи. Пока я размышляла над этим, один из моих сверстников
оттолкнул меня - довольно грубо, как мне тогда показалось, - и бросился к
сыру (это был, по-видимому, превосходный чеддер). Но едва он прыгнул
вовнутрь, пол чуть опустился под его тяжестью и в воздухе мелькнула
стальная проволока. Бедняга был убит на месте, и мне пришлось взять на
себя нелегкую обязанность сообщить об этом его вдове. Не скрою, я
подозреваю, что перед нами приспособление именно такого рода - выдумка
расистов, проводящих геноцид. Мой вам дружеский совет: держитесь подальше
от этого устройства!"
Затем взяла слово белая мышь с красными глазами. Она сказала, что
благодарна серой мыши за совет, но берет на себя смелость не согласиться с
нею. "Как мышь, обладающая некоторыми познаниями в области техники, -
продолжила белая красноглазая, - я не могу не усомниться, что эта
конструкция сходна с той, которая столь роковым образом повлияла на судьбу
вашего товарища. Где здесь стальная проволока, которая может на нас
опуститься? Я считаю, что сходство описанного вами устройства с этим чисто
поверхностно".
Третья мышь отличалась розовым цветом, порывистым характером и
категоричностью суждений. "Совершенно верно! - воскликнула она. - Я не
спорю: мебель сия имеет функциональные или даже модернистские черты и,
возможно, вкусам старшего поколения не соответствует. Но если пренебречь
предрассудками, то надо признать, что замысел удачен. Более того, мне
кажется, что перед нами мех норки или по крайней мере ондатры. А этот сыр
- либо стильтон, либо камамбер. Итак, вперед! Нас ждет мышиный золотой
век!"
Вняв этому красноречивому призыву, мыши одна за другой уверенно
двинулись влево и прыгнули в коробку, которая для них и предназначалась.
Они отведали сыра (то был плавленый сыр из кооперативного магазина),
прилегли на мех (нелегко было догадаться, что он искусственный) и сказали
друг другу: "Вот это жизнь!" Именно в этот момент дверца клетки
опустилась, зловеще щелкнув. Ловушка захлопнулась; они были пойманы.
Мыши приносят пользу науке, но, в общем, это далеко не самые умные
животные. В отношении интеллекта даже очень проницательная мышь сильно
уступает человеку. Поэтому было бы удивительно, если бы человечество
восторженно ринулось в такую же ловушку, в какую ловят мышей. Известно,
что люди достаточно искушены, чтобы этого не сделать. Однако нельзя
ручаться, что они не попадут в ловушку иного рода - такую, куда заманивают
более сложными средствами и где удерживают не столь прямолинейным
способом. Если бы подобная ловушка существовала в наши дни, она была бы
сконструирована из экономических реальностей, а приманкой в ней была бы
социальная обеспеченность.
Но если мы хоть немного изучим ситуацию, то обнаружим, что такие
мышеловки уже пошли в ход. Чтобы понять их устройство, надо лишь
просмотреть начальные главы какого-нибудь учебника экономики, а жизнь наша
такова, что мало кто может с чистым сердцем сказать: нет, я никогда не
читал таких учебников... Любые партии в своих политических радиопередачах
обрушивают на нас поток новой информации об этой сфере. Мы ежедневно
получаем очередную дозу этой унылой премудрости, поскольку на все другие
темы наши политические деятели, в общем, мало что могут сказать. Мы с
детства обречены выслушивать объяснение экономических принципов.
Некоторые из этих принципов вызывают доверие - например, принцип
чередования подъема и спада. Пусть экономисты спорят об этом явлении -
мы-то уж знаем, что должно произойти в дальнейшем (а те из нас, кто
постарше, подобные времена уже пережили). Развитие этого процесса известно
нам во всех ужасающих подробностях. Все начинается с того, что на бирже
возникает неуверенность: тех, кто стремится продать, становится куда
больше, чем тех, кто хочет купить. Цены падают, но потенциальные вкладчики
по-прежнему не торопятся, так как убеждены, что падение цен продолжится.
На этом этапе разоряются многие биржевики; они являются домой с белыми как
мел лицами и заявляют женам, что для них все кончено. Затем следует резкое
снижение цен на все товары и услуги. Торговля идет все хуже, прибыль
уменьшается, и предприниматели сокращают производство и увольняют своих
наименее ценных рабочих и служащих. Некоторые фирмы вылетают в трубу, за
счет чего увеличивается число безработных. Это опять же приводит к
сокращению спроса на товары, а значит, и их производства - в результате
новые работодатели вылетают в трубу и новые работники становятся
безработными. Страна вступает в полосу экономической депрессии, которая
может охватить и другие страны, и даже весь мир.
Наблюдая эту печальную картину, хороший бизнесмен не ограничится
изъявлением скорби. Он знает, что секрет успеха в биржевой игре прост и
даже очевиден: надо покупать, когда все продают, и продавать, когда все
покупают. Это яснее ясного; этого требует простой здравый смысл. Однако на
практике все несколько сложней, чем в теории, и особенно это касается
экономической депрессии. Раз вы покупаете, когда остальные продают, значит
вы, во-первых, обладаете деньгами и храбростью, а во-вторых, уверены, что
цены больше не упадут. Таким образом, будущий миллионер - это человек,
который, предвидя спад, продал что мог и положил деньги в банк. А будущий
мультимиллионер - это тот, кто, проделав все это, умеет затем уловить
момент, когда цены упали так низко, что ниже упасть они уже не должны. И
вот тут-то он скупает что может и терпеливо ждет лучших времен, в полной
уверенности, что за спадом обязательно должен следовать подъем. Продавать
он станет тогда, когда все остальные будут еще покупать.
Все это общие места из учебника. Однако в наши дни события
разворачиваются иначе. Дело в том, что политические деятели и чиновники,
тоже проштудировав учебник, полны решимости предотвратить депрессию, в
которой они видят угрозу: первые - своему успеху на выборах, а вторые -
своим окладам. Профсоюзные функционеры, прочтя тот же самый учебник, в
свою очередь вознамерились спасти членов профсоюзов от снижения уровня
заработной платы. Так складывается всеобщая уверенность, что правильные
действия правительства помогут избежать опасности. Уровень заработной
платы остается прежним (или повышается), а самым мудрым признается решение
обеспечить всеобщую занятость. Но для этого надо печатать больше бумажных
денег, ссужать капитал наименее удачливым предпринимателям, приходить на
помощь особо чахлым отраслям промышленности и щедро тратить средства в так
называемом государственном секторе экономики. Допотопные фабрики,
расположенные в экономически одряхлевших районах, чуть ли не за уши
вытягивают с того света и возвращают к жизни. Обанкротившимся компаниям
дают еще денег, чтобы им было что пустить по ветру, а местные власти
срочно принимаются расширять дороги и перестраивать школы. Тем, кому
грозит безработица, дают возможность продолжить учебу; они становятся
чиновниками или отправляются учиться в колледж.
Итак, кризис в той или иной степени предотвращен. Сейчас, в тот момент,
когда пишутся эти строки, мы имеем дело с ситуацией, которая не описана
экономистами классической школы (поскольку они никогда с нею не
сталкивались): наряду с увеличением заработной платы и цен имеет место
высокий уровень безработицы. Таким образом, налицо все признаки депрессии,
но не ее результаты. Инфляция, которая была бичом пенсионеров во время
подъема, сохраняется и во время спада, чтобы окончательно их разорить.
Средняя заработная плата по-прежнему остается на высоком уровне, но
организуются забастовки, чтобы добиться нового повышения. Все правила
нарушены, и даже безработным платят больше, чем некоторым неудачливым
работникам. Ситуация складывается утопическая; она, безусловно,
способствует максимальному счастью максимального числа людей. Некоторых из
нас (хотя и не всех) ждет, очевидно, будущее на меху.
Здесь уместно спросить: удалось ли нам решить свои экономические
проблемы? Удалось ли воздвигнуть стены иерусалимские на скудной и не
радующей глаз земле Англии? Жизненный опыт подсказывает, что, в общем-то,
за все приходится платить. А потому неприятное ощущение, что теперешнее
благополучие приобретено ценою какой-то потери, ни на минуту не покидает
нас. Что касается Британии, то совершенно ясно, что она расплатилась
утратой своей валюты - а ведь наша валюта была когда-то самой твердой в
мире (и к тому же самой влиятельной). Взамен мы получили кучу мусора,
который скоро вообще ничего не будет стоить... И это все? А другие утраты?
Не забыли ли мы вписать еще что-нибудь на левую сторону счета? Есть
вопрос, над которым нам стоит призадуматься, - это способность нашего
общества к "выравниванию на воде".
Современная спасательная шлюпка устроена таким образом, чтобы,
опрокинувшись, снова принять нормальное положение. Даже после самой
гигантской волны шлюпка выровняется так, что ее рулевая рубка будет
наверху, а киль - внизу, под водой. То же самое в свое время можно было
сказать и об индустриальном обществе, пораженном депрессией. Но верно ли
это в отношении современного общества? Пользуясь нашей первой метафорой,
скажем, что несложно было бы сконструировать такую мышеловку, в которой
мышь могла бы устроиться со всем возможным комфортом. Пусть там будут
разнообразные удобства: от мягкого ковра до центрального отопления. Пусть
там можно будет смотреть мультфильмы про Микки-Мауса по замкнутому каналу.
Пусть это будет роскошная мышеловка, действительно обшитая мехом. Для
упомянутой мыши единственным неудобством будет отсутствие выхода. На меху
ли, не на меху, все равно такое устройство - ловушка.
А как бывало раньше? Как кончался спад в старые недобрые времена, когда
его еще не умели предотвращать? Мы уже выяснили, что мудрый вкладчик ждет
своего часа, но может ли он быть уверен, что этот час пробьет? В давно
ушедшие времена такой момент наступал, когда товары становились дешевыми,
заработная плата - низкой, а суровая нужда делала людей сообразительнее.
Богатство - враг изобретательности; оно побуждает человека полагаться не
на свой ум, а на деньги. Интеллекту легче проявиться в тяжелые времена,
когда можно начать новое дело, приложив максимум усилий при минимуме
затрат.
Когда люди, имея лишь сущие гроши, принимаются основывать или
возрождать одно предприятие за другим, спад идет к концу. Уныние уступает
место надежде, надежда сменяется уверенностью. В таких условиях дела у
бизнесменов, конечно, идут на поправку. Многочисленные банкротства
расчистили мусор, валежник убран, и в седле остаются лишь те, кто уже
доказал свои способности. Это начало лучших времен, хотя такому
преуспеянию, основанному на предшествующих трудностях, конечно же, будут
мешать ограниченность и ретроградство. Спад сделал свое дело, и на руинах
заложены основы нового процветания. Подъем - как и спад - не вечен, и
большинство из нас, пожилых людей, согласится, что такое чередование
необходимо для предпринимательства. Ни продавцы, ни покупатели не должны
вечно диктовать свои условия, иначе о здоровой конкуренции можно будет
только мечтать.
Эта картина, безусловно, отражает лишь положение дел в прошлом. Теперь
все иначе, и многие радуются переменам, утверждая, что мы наконец
избавились от невзгод. Никто не голодает, и пусть некоторые (таких
немного) стали жить значительно беднее, зато семейные люди, когда они
бастуют, получают содержание из государственных средств. Мы живем в таком
комфортабельном мире, которого наши предки и представить себе не могли.
Более того, мы защищены от тех трудностей и тревог, которые еще известны
многим народам.
Но все это вовсе не исключает того, что мы - в ловушке, из которой нет
выхода. То, что спасало нас раньше, утеряно. Мы не смогли решительно
избавиться от бесполезных фирм и некомпетентных работников. В нашем
индустриальном пейзаже то и дело встречаются никому не нужные руины -
наследство от предпринимателей прошлого. Оборудование, место которому на
свалке или в музее, по-прежнему в ходу. Люди, которых давно следовало бы
уволить, продолжают работать. Капитал, как и прежде, вкладывается в
отживающие свой век фабрики и агонизирующие отрасли производства.
Заработная плата высока, и это мешает нам обеспечить прирост рабочей силы.
Во всей этой ситуации нет ничего, что побуждало бы кого-то что-то
делать. С чисто деловой точки зрения наше общество зашло в тупик. Да, мы
живем в условиях определенного комфорта и минимального риска, но остается
вопрос: действительно ли мы достигли земли обетованной? Мех, например, с
самого начала был искусственным, а сейчас уже и вовсе потерся. Что
касается сыра, то теперь его не так уж и много, да к тому же он отдает
фольгой. Не изменилась лишь сама клетка, в которой мы оказались, а также
дверь, которую нельзя открыть изнутри. Пусть мы устроились с комфортом, но
ловушка захлопнулась, и мы пойманы.
СТИМУЛЫ И НАКАЗАНИЯ
"И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз
и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его, и ела; и дала
также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они,
что наги..."
Когда Адам и Ева вкусили запретного плода, они были изгнаны из рая - не
затем, чтобы лишить их познания добра и зла (в этом отношении ущерб они
уже понесли), а чтобы помешать им найти еще и древо жизни, вкусив плоды
которого они обрели бы бессмертие. Но поскольку об этом дереве конкретно
речь не шла, они его, очевидно, и не заметили. Так что Адам и Ева
оказались за вратами рая, наделенные смертностью как наследственной,
родовой чертой. Кроме того, они познали целый ряд устойчивых стимулов,
который с тех пор увеличился лишь на один. Нарушить запрет Адама и Еву
побудило стремление к а) еде (и крову), б) красоте, в) знанию, г) сексу и
д) озорству. Те же устремления могли толкнуть их и на любые другие
действия, не исключая убийства и даже, пожалуй, какой-нибудь работы. Итак,
автор книги Бытия, глядевший в корень проблемы, перечислил все
соображения, которые могут побудить обычного человека к деятельности -
подчас самой неожиданной. Эти соображения (плюс еще одно) и есть основные
стимулы.
Те, кто бывал в Малайе, заметили, что средний англичанин, приехавший в
тропики, чтобы заработать денег, всегда мечтает уйти на покой. Если
спросить его, как он себе представляет этот покой, он нарисует такую
картину: жизнь в сельской местности с приличным пейзажем и климатом,
простые развлечения (охота и рыбная ловля), свой садик, близкие по духу
соседи, изредка - наезды в город и много свободного времени, чтобы гулять
с собакой. Эта отдаленная перспектива оказывается стимулом, который
заставляет многих европейцев всю жизнь работать в заморской стране и там
необходимость разрабатывать вашу идею в принципе".
Этого обычно бывает достаточно, чтобы похоронить всю затею, не выдвинув
ни одного аргумента против. Перед Реформатором открывается устрашающая
перспектива - бесконечные комитеты, которые пытаются определить, есть ли
смысл проводить предварительный анализ для передачи на рассмотрение
Комиссии. Комитология (наука о заседаниях комитетов) - это старинный
способ тянуть время, но технология отсрочек в современном мире, где
исследуется все и вся, поднялась на новый уровень. При научном подходе,
как известно, первым делом надо выявить факты. Если применить это правило
к человеческим отношениям, окажется, что волна преступности - вопрос не
принципа, но всего лишь измерения. Предположим, в Лос-Анджелесе бунтуют
негры, какова наша первая реакция? Прежде всего мы этих негров сосчитаем,
потом попробуем определить, так ли страшен этот черный черт, как его
малюют. Вместо того чтобы решать, мы ищем факты, эта практика широко
укоренилась. Но ведь если только искать факты, когда же мыслить? Целые
месяцы мы выслушиваем отчеты статистиков, психологов, графологов,
социологов, алхимиков и психиатров, и месяцы эти - не просто пустая трата
времени. Они приводят к тому, что мысли наши (и дела наши) тонут в волнах
несуразности. Мы должны, в конце концов, понять, что реформы немыслимы без
реформаторов, которые знают не только что-то вообще, но кое-что и в
частности; без людей, которые часто сами себе закон, которые говорят
"почему бы нет?" куда чаще, чем "почему?", и не желают выслушивать
завуалированные запреты ТР.
В былые времена, а может и в нынешние, армейских офицеров учили
оценивать ситуацию. Офицер начинал (вероятно) с того, что пытался
осмыслить кризис теоретически. Противник движется из пункта А в пункт Б, в
час Х взрывают мост, а в час У уничтожают станцию снабжения, и между вами
и более крупным формированием нарушается всякая связь. Кругом рвутся
снаряды, а задерганному офицеру полагалось сесть за стол, написать на
листе бумаги: "Оценка ситуации", подчеркнуть написанное, после чего
охарактеризовать Цель, Факторы, которые могут способствовать ее
Достижению, Возможности каждой из сторон - и прийти к неизбежному Выводу.
Если кто-то приходил к выводу, что явно ошибся в выборе профессии, став
военным, это никогда не поощрялось.
Но подобная гимнастика ума, конечно же, полезна. Происходит ли в бою
все так, как на бумаге, - вопрос отдельный, но сам подход к оценке
ситуации нельзя не приветствовать. Кто-то считает, что самая
распространенная ошибка, совершаемая по неопытности, - это неверная
интерпретация фактов. В действительности же главный камень преткновения -
подпункт "цель". Многим людям гораздо труднее определить конечную цель,
нежели описать, как до нее добраться. А факторы, влияющие на ситуацию
(какой она видится с обеих сторон), важны, лишь когда соотнесены с
поставленной целью. Если цель поставлена ошибочно, оценка ситуации во всех
остальных пунктах пойдет насмарку. Это наблюдение верно как для военного,
так и для мирного времени, и прирожденный Реформатор - это человек,
который прежде всего определяет цель, а уже потом переходит к
статистическому анализу.
Но вот цель четко определена - что дальше? Безусловно, надо составить
план действий, памятную записку. Но здесь Реформатора подстерегает одна из
самых опасных ловушек. В прежние времена и даже, если верить слухам,
сегодня он стремился обнародовать свои идеи как можно шире, опубликовать
их или размножить в большом количестве. Поскольку набирать шрифт или
делать трафарет больше одного раза неэкономично (дольше и дороже), он
всегда заказывал лишние экземпляры. Если требовалось 78 экземпляров, он
заказывал 100, вдруг понадобится больше? Если требовалось 780, он
заказывал 1000. Но эти лишние экземпляры обычно шли прямо в убыток, что
прискорбно для любого администратора. Казалось бы, естественно
распространить их среди тех, кого данный вопрос хоть как-то интересует. Но
число лишних экземпляров все увеличивалось, потому что списки для
распространения, как и многое прочее, разрастаются сами по себе. Неизбежно
и другое - список по мере расширения пополнялся людьми все менее
грамотными. В итоге больше людей на более низких уровнях тратили больше
времени на чтение того, что занимало их все меньше.
Именно здесь Реформатор, жаждущий перехитрить ТР, обретает неожиданного
союзника в одном из элементов современной технологии. Заказав
соответствующей машине нужное количество экземпляров памятной записки,
четкой и убедительной - количество подсчитано, исходя из реального числа
людей, которые будут принимать решение по его вопросу, - Реформатор одним
махом обходит проблему и отсрочки, и невежества. Его идеи попадают на стол
к нужным людям в нужное время.
Памятные записки составляют те, кто как следует обдумал вопрос заранее.
Автор толковой памятной записки, круг распространения которой ограничен,
имеет перед ТР троякое преимущество. Он определил свою цель. Он подорвал
уверенность в себе у членов комитета, которые его записку не прочитали. И
скорее всего, он заложил под свою идею прочный фундамент.
Закон Отсрочки Паркинсона обойти, разумеется, не удастся; он так же
неизбежен, как Закон Всемирного Тяготения. Но человеческому гению удалось
преодолеть этот закон - и человек взлетел; возможно, найдется и способ
столкнуть с места воз новых идей.
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ
Достопочтенный Годфри Кинг-Венцеслаус, для близкого круга Добродей,
прогрессивный консерватор, член парламента, выглянул из окна своего клуба
и задумчивым взглядом окинул парк. Еще шел снег, разметаемый морозным
ветром, и в лунном свете на фоне тусклого пейзажа виднелась одинокая
фигура. Это был одетый в лохмотья человек, он подбирал под деревьями сучья
и веточки и складывал их в мешок, несомненно, чтобы разжечь огонь в
камине. Добродей огорчился - неужели в государстве всеобщего благоденствия
кто-то может вот так бедствовать? Наверное, решил он, этот случай - редкое
исключение, и вообще подобное собирание топлива противоречит закону. В
курительной комнате находился только его личный парламентский секретарь,
бывший выпускник престижного колледжа по фамилии Побби-Гушки, и министр
подозвал его к окну.
- Видите этого изголодавшегося бедолагу? Я бы хотел узнать, кто он и
где живет.
Выяснив все необходимое у швейцара, секретарь вернулся к своему шефу.
- Это веточник Уилли, его здесь видят довольно часто. Он живет в трех
милях отсюда, в лачужке, которую давно пора снести. Она торчит справа от
нового здания министерства здравоохранения и эффективности, это возле
управления по водоснабжению на Сент-Эгнис-Роуд.
- Спасибо, Побби-Гушки, - поблагодарил министр, все еще глядя на
залитый лунным светом парк. - Интересно, - продолжал он, размышляя вслух,
- а ведь это будет прекрасной рекламой - устроить этому несчастному такое
рождество, какое ему и не снилось! - Он присел за стол в центре комнаты и
набросал список необходимых товаров, начиная с мешка бездымного топлива и
кончая бутылкой не очень старого портвейна. - Фокус будет в том, что мы
поведем его домой через снежную бурю, а нас как бы случайно запечатлеет
телекамера. Что скажете, Побби-Гушки? Хорошая мысль?
- У меня обувь не для таких прогулок, сэр.
- Ничего страшного, войдете за мной след в след - у меня галоши.
- Конечно, министр, но рискну заметить, что эта мысль порочна в
принципе. Если в данном конкретном случае службы социального обеспечения
оказались не на высоте, наш долг - навести порядок по обычным каналам.
- То есть предложить соответствующему члену парламента связаться с
управлением по оказанию государственного вспомоществования?
- Именно. Тогда этому делу будет дан надлежащий ход.
- Но ведь сейчас время отпусков.
- Конечно, до середины января никто за это не возьмется.
- Значит, в это рождество бедняге не помогут...
- Нет, сэр. В _это_ рождество - нет.
- Пожалуй, вы правы. Жаль, правда, что не будет рекламы.
- Такая реклама, между прочим, может выйти боком.
- Ситуация кажется вам слишком надуманной?
- Во всяком случае, об опасности забывать нельзя.
- Ладно, тогда откажемся от этой затеи. Задерните занавески,
Побби-Гушки. Мне что-то расхотелось смотреть в окно. Придется изучить
проблему социального обеспечения в целом, не отвлекаясь на какой-то
отдельный случай, пусть даже весьма печальный. Если в нашей системе
социальных гарантий есть зияющие дыры, их нужно латать административными
методами. Основа для такого исцеления - факты; к примеру, нужна статистика
по недоеданию в зимние месяцы. На подготовку такого исследования уйдут
годы, но сделать эту работу надо. Я напишу докладную записку
парламентскому заместителю министра.
Конечно же, он был прав. Именно такой подход устраивает выборных
правителей современного мира. Для всех один закон, и нечего выделять из
общей массы какую-то одну жертву, чьи беды оказались на виду, и бросаться
на помощь именно ей. Пусть эта жертва встает себе в очередь вместе с
остальными, выстроенными в алфавитном порядке. Увы, как это часто бывает,
фамилия бедняги из нашей истории оказалась Язавамминг.
(Пер. - А.Графов, И.Гюббенет)
МЫШЕЛОВКА НА МЕХУ
Три мыши разглядывали конструкцию из стальной проволоки на
прямоугольной деревянной подставке. Из глубины этого странного сооружения
исходил манящий запах сыра. Пол был устлан дорогим с виду мехом, да и
стальной навес, судя по всему, был обшит этим же ценным материалом.
Насколько мыши могли судить, обследовав конструкцию, вход в этот райский
уголок открывался слева от них и был помечен простым указателем.
Лаконичная надпись "Мыши" явно приглашала войти внутрь. Мыши колебались, и
старшая из них, в строгом шерстяном одеянии темно-серого цвета, сочла
своим долгом дать спутницам некоторые наставления. Уже в самом начале
беседы она решила их предостеречь:
"Как самая старшая из вас, считаю, что обязана поделиться с вами своим
опытом. Много лет назад судьба уготовила мне встречу с подобной
конструкцией - не точно такой, правда, но кое в чем схожей с этой. Тогда,
как и сейчас, мне пришло в голову, что такая щедрость может скрывать
какие-то подвохи. Пока я размышляла над этим, один из моих сверстников
оттолкнул меня - довольно грубо, как мне тогда показалось, - и бросился к
сыру (это был, по-видимому, превосходный чеддер). Но едва он прыгнул
вовнутрь, пол чуть опустился под его тяжестью и в воздухе мелькнула
стальная проволока. Бедняга был убит на месте, и мне пришлось взять на
себя нелегкую обязанность сообщить об этом его вдове. Не скрою, я
подозреваю, что перед нами приспособление именно такого рода - выдумка
расистов, проводящих геноцид. Мой вам дружеский совет: держитесь подальше
от этого устройства!"
Затем взяла слово белая мышь с красными глазами. Она сказала, что
благодарна серой мыши за совет, но берет на себя смелость не согласиться с
нею. "Как мышь, обладающая некоторыми познаниями в области техники, -
продолжила белая красноглазая, - я не могу не усомниться, что эта
конструкция сходна с той, которая столь роковым образом повлияла на судьбу
вашего товарища. Где здесь стальная проволока, которая может на нас
опуститься? Я считаю, что сходство описанного вами устройства с этим чисто
поверхностно".
Третья мышь отличалась розовым цветом, порывистым характером и
категоричностью суждений. "Совершенно верно! - воскликнула она. - Я не
спорю: мебель сия имеет функциональные или даже модернистские черты и,
возможно, вкусам старшего поколения не соответствует. Но если пренебречь
предрассудками, то надо признать, что замысел удачен. Более того, мне
кажется, что перед нами мех норки или по крайней мере ондатры. А этот сыр
- либо стильтон, либо камамбер. Итак, вперед! Нас ждет мышиный золотой
век!"
Вняв этому красноречивому призыву, мыши одна за другой уверенно
двинулись влево и прыгнули в коробку, которая для них и предназначалась.
Они отведали сыра (то был плавленый сыр из кооперативного магазина),
прилегли на мех (нелегко было догадаться, что он искусственный) и сказали
друг другу: "Вот это жизнь!" Именно в этот момент дверца клетки
опустилась, зловеще щелкнув. Ловушка захлопнулась; они были пойманы.
Мыши приносят пользу науке, но, в общем, это далеко не самые умные
животные. В отношении интеллекта даже очень проницательная мышь сильно
уступает человеку. Поэтому было бы удивительно, если бы человечество
восторженно ринулось в такую же ловушку, в какую ловят мышей. Известно,
что люди достаточно искушены, чтобы этого не сделать. Однако нельзя
ручаться, что они не попадут в ловушку иного рода - такую, куда заманивают
более сложными средствами и где удерживают не столь прямолинейным
способом. Если бы подобная ловушка существовала в наши дни, она была бы
сконструирована из экономических реальностей, а приманкой в ней была бы
социальная обеспеченность.
Но если мы хоть немного изучим ситуацию, то обнаружим, что такие
мышеловки уже пошли в ход. Чтобы понять их устройство, надо лишь
просмотреть начальные главы какого-нибудь учебника экономики, а жизнь наша
такова, что мало кто может с чистым сердцем сказать: нет, я никогда не
читал таких учебников... Любые партии в своих политических радиопередачах
обрушивают на нас поток новой информации об этой сфере. Мы ежедневно
получаем очередную дозу этой унылой премудрости, поскольку на все другие
темы наши политические деятели, в общем, мало что могут сказать. Мы с
детства обречены выслушивать объяснение экономических принципов.
Некоторые из этих принципов вызывают доверие - например, принцип
чередования подъема и спада. Пусть экономисты спорят об этом явлении -
мы-то уж знаем, что должно произойти в дальнейшем (а те из нас, кто
постарше, подобные времена уже пережили). Развитие этого процесса известно
нам во всех ужасающих подробностях. Все начинается с того, что на бирже
возникает неуверенность: тех, кто стремится продать, становится куда
больше, чем тех, кто хочет купить. Цены падают, но потенциальные вкладчики
по-прежнему не торопятся, так как убеждены, что падение цен продолжится.
На этом этапе разоряются многие биржевики; они являются домой с белыми как
мел лицами и заявляют женам, что для них все кончено. Затем следует резкое
снижение цен на все товары и услуги. Торговля идет все хуже, прибыль
уменьшается, и предприниматели сокращают производство и увольняют своих
наименее ценных рабочих и служащих. Некоторые фирмы вылетают в трубу, за
счет чего увеличивается число безработных. Это опять же приводит к
сокращению спроса на товары, а значит, и их производства - в результате
новые работодатели вылетают в трубу и новые работники становятся
безработными. Страна вступает в полосу экономической депрессии, которая
может охватить и другие страны, и даже весь мир.
Наблюдая эту печальную картину, хороший бизнесмен не ограничится
изъявлением скорби. Он знает, что секрет успеха в биржевой игре прост и
даже очевиден: надо покупать, когда все продают, и продавать, когда все
покупают. Это яснее ясного; этого требует простой здравый смысл. Однако на
практике все несколько сложней, чем в теории, и особенно это касается
экономической депрессии. Раз вы покупаете, когда остальные продают, значит
вы, во-первых, обладаете деньгами и храбростью, а во-вторых, уверены, что
цены больше не упадут. Таким образом, будущий миллионер - это человек,
который, предвидя спад, продал что мог и положил деньги в банк. А будущий
мультимиллионер - это тот, кто, проделав все это, умеет затем уловить
момент, когда цены упали так низко, что ниже упасть они уже не должны. И
вот тут-то он скупает что может и терпеливо ждет лучших времен, в полной
уверенности, что за спадом обязательно должен следовать подъем. Продавать
он станет тогда, когда все остальные будут еще покупать.
Все это общие места из учебника. Однако в наши дни события
разворачиваются иначе. Дело в том, что политические деятели и чиновники,
тоже проштудировав учебник, полны решимости предотвратить депрессию, в
которой они видят угрозу: первые - своему успеху на выборах, а вторые -
своим окладам. Профсоюзные функционеры, прочтя тот же самый учебник, в
свою очередь вознамерились спасти членов профсоюзов от снижения уровня
заработной платы. Так складывается всеобщая уверенность, что правильные
действия правительства помогут избежать опасности. Уровень заработной
платы остается прежним (или повышается), а самым мудрым признается решение
обеспечить всеобщую занятость. Но для этого надо печатать больше бумажных
денег, ссужать капитал наименее удачливым предпринимателям, приходить на
помощь особо чахлым отраслям промышленности и щедро тратить средства в так
называемом государственном секторе экономики. Допотопные фабрики,
расположенные в экономически одряхлевших районах, чуть ли не за уши
вытягивают с того света и возвращают к жизни. Обанкротившимся компаниям
дают еще денег, чтобы им было что пустить по ветру, а местные власти
срочно принимаются расширять дороги и перестраивать школы. Тем, кому
грозит безработица, дают возможность продолжить учебу; они становятся
чиновниками или отправляются учиться в колледж.
Итак, кризис в той или иной степени предотвращен. Сейчас, в тот момент,
когда пишутся эти строки, мы имеем дело с ситуацией, которая не описана
экономистами классической школы (поскольку они никогда с нею не
сталкивались): наряду с увеличением заработной платы и цен имеет место
высокий уровень безработицы. Таким образом, налицо все признаки депрессии,
но не ее результаты. Инфляция, которая была бичом пенсионеров во время
подъема, сохраняется и во время спада, чтобы окончательно их разорить.
Средняя заработная плата по-прежнему остается на высоком уровне, но
организуются забастовки, чтобы добиться нового повышения. Все правила
нарушены, и даже безработным платят больше, чем некоторым неудачливым
работникам. Ситуация складывается утопическая; она, безусловно,
способствует максимальному счастью максимального числа людей. Некоторых из
нас (хотя и не всех) ждет, очевидно, будущее на меху.
Здесь уместно спросить: удалось ли нам решить свои экономические
проблемы? Удалось ли воздвигнуть стены иерусалимские на скудной и не
радующей глаз земле Англии? Жизненный опыт подсказывает, что, в общем-то,
за все приходится платить. А потому неприятное ощущение, что теперешнее
благополучие приобретено ценою какой-то потери, ни на минуту не покидает
нас. Что касается Британии, то совершенно ясно, что она расплатилась
утратой своей валюты - а ведь наша валюта была когда-то самой твердой в
мире (и к тому же самой влиятельной). Взамен мы получили кучу мусора,
который скоро вообще ничего не будет стоить... И это все? А другие утраты?
Не забыли ли мы вписать еще что-нибудь на левую сторону счета? Есть
вопрос, над которым нам стоит призадуматься, - это способность нашего
общества к "выравниванию на воде".
Современная спасательная шлюпка устроена таким образом, чтобы,
опрокинувшись, снова принять нормальное положение. Даже после самой
гигантской волны шлюпка выровняется так, что ее рулевая рубка будет
наверху, а киль - внизу, под водой. То же самое в свое время можно было
сказать и об индустриальном обществе, пораженном депрессией. Но верно ли
это в отношении современного общества? Пользуясь нашей первой метафорой,
скажем, что несложно было бы сконструировать такую мышеловку, в которой
мышь могла бы устроиться со всем возможным комфортом. Пусть там будут
разнообразные удобства: от мягкого ковра до центрального отопления. Пусть
там можно будет смотреть мультфильмы про Микки-Мауса по замкнутому каналу.
Пусть это будет роскошная мышеловка, действительно обшитая мехом. Для
упомянутой мыши единственным неудобством будет отсутствие выхода. На меху
ли, не на меху, все равно такое устройство - ловушка.
А как бывало раньше? Как кончался спад в старые недобрые времена, когда
его еще не умели предотвращать? Мы уже выяснили, что мудрый вкладчик ждет
своего часа, но может ли он быть уверен, что этот час пробьет? В давно
ушедшие времена такой момент наступал, когда товары становились дешевыми,
заработная плата - низкой, а суровая нужда делала людей сообразительнее.
Богатство - враг изобретательности; оно побуждает человека полагаться не
на свой ум, а на деньги. Интеллекту легче проявиться в тяжелые времена,
когда можно начать новое дело, приложив максимум усилий при минимуме
затрат.
Когда люди, имея лишь сущие гроши, принимаются основывать или
возрождать одно предприятие за другим, спад идет к концу. Уныние уступает
место надежде, надежда сменяется уверенностью. В таких условиях дела у
бизнесменов, конечно, идут на поправку. Многочисленные банкротства
расчистили мусор, валежник убран, и в седле остаются лишь те, кто уже
доказал свои способности. Это начало лучших времен, хотя такому
преуспеянию, основанному на предшествующих трудностях, конечно же, будут
мешать ограниченность и ретроградство. Спад сделал свое дело, и на руинах
заложены основы нового процветания. Подъем - как и спад - не вечен, и
большинство из нас, пожилых людей, согласится, что такое чередование
необходимо для предпринимательства. Ни продавцы, ни покупатели не должны
вечно диктовать свои условия, иначе о здоровой конкуренции можно будет
только мечтать.
Эта картина, безусловно, отражает лишь положение дел в прошлом. Теперь
все иначе, и многие радуются переменам, утверждая, что мы наконец
избавились от невзгод. Никто не голодает, и пусть некоторые (таких
немного) стали жить значительно беднее, зато семейные люди, когда они
бастуют, получают содержание из государственных средств. Мы живем в таком
комфортабельном мире, которого наши предки и представить себе не могли.
Более того, мы защищены от тех трудностей и тревог, которые еще известны
многим народам.
Но все это вовсе не исключает того, что мы - в ловушке, из которой нет
выхода. То, что спасало нас раньше, утеряно. Мы не смогли решительно
избавиться от бесполезных фирм и некомпетентных работников. В нашем
индустриальном пейзаже то и дело встречаются никому не нужные руины -
наследство от предпринимателей прошлого. Оборудование, место которому на
свалке или в музее, по-прежнему в ходу. Люди, которых давно следовало бы
уволить, продолжают работать. Капитал, как и прежде, вкладывается в
отживающие свой век фабрики и агонизирующие отрасли производства.
Заработная плата высока, и это мешает нам обеспечить прирост рабочей силы.
Во всей этой ситуации нет ничего, что побуждало бы кого-то что-то
делать. С чисто деловой точки зрения наше общество зашло в тупик. Да, мы
живем в условиях определенного комфорта и минимального риска, но остается
вопрос: действительно ли мы достигли земли обетованной? Мех, например, с
самого начала был искусственным, а сейчас уже и вовсе потерся. Что
касается сыра, то теперь его не так уж и много, да к тому же он отдает
фольгой. Не изменилась лишь сама клетка, в которой мы оказались, а также
дверь, которую нельзя открыть изнутри. Пусть мы устроились с комфортом, но
ловушка захлопнулась, и мы пойманы.
СТИМУЛЫ И НАКАЗАНИЯ
"И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз
и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его, и ела; и дала
также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они,
что наги..."
Когда Адам и Ева вкусили запретного плода, они были изгнаны из рая - не
затем, чтобы лишить их познания добра и зла (в этом отношении ущерб они
уже понесли), а чтобы помешать им найти еще и древо жизни, вкусив плоды
которого они обрели бы бессмертие. Но поскольку об этом дереве конкретно
речь не шла, они его, очевидно, и не заметили. Так что Адам и Ева
оказались за вратами рая, наделенные смертностью как наследственной,
родовой чертой. Кроме того, они познали целый ряд устойчивых стимулов,
который с тех пор увеличился лишь на один. Нарушить запрет Адама и Еву
побудило стремление к а) еде (и крову), б) красоте, в) знанию, г) сексу и
д) озорству. Те же устремления могли толкнуть их и на любые другие
действия, не исключая убийства и даже, пожалуй, какой-нибудь работы. Итак,
автор книги Бытия, глядевший в корень проблемы, перечислил все
соображения, которые могут побудить обычного человека к деятельности -
подчас самой неожиданной. Эти соображения (плюс еще одно) и есть основные
стимулы.
Те, кто бывал в Малайе, заметили, что средний англичанин, приехавший в
тропики, чтобы заработать денег, всегда мечтает уйти на покой. Если
спросить его, как он себе представляет этот покой, он нарисует такую
картину: жизнь в сельской местности с приличным пейзажем и климатом,
простые развлечения (охота и рыбная ловля), свой садик, близкие по духу
соседи, изредка - наезды в город и много свободного времени, чтобы гулять
с собакой. Эта отдаленная перспектива оказывается стимулом, который
заставляет многих европейцев всю жизнь работать в заморской стране и там