Паркинсон Сирил. Законы Паркинсона

сцены кинофильма, незамедлительно вступает в противоречие с газетными
фельетонами о личной жизни исполнителей. Вот и выходит, что Романтика,
которая должна была бы скреплять семейную жизнь, заменяя все прежние
устои, играет ныне довольно жалкую роль.
Романтика была бы более заманчива, не будь она столь опутана
коммерческими интересами. Современные приемы купли-продажи привели к тому,
что людям навязывают брачные узы во все более и более раннем возрасте.
Возбуждение, вспыхнувшее на танцплощадке под завывания и стоны "Группы",
обычно разрешается внезапным браком, из тех, которые так прославили город
Лас-Вегас. Там все работают заодно, в комплексе - и церковь для
бракосочетаний, и ювелиры, и цветочные магазины, и мотели, - не исключено,
что в это дело втянут даже бассейн для плавания. Браки в ранней юности
вошли в обычай, и многие их одобряют, считая, что несложившиеся характеры
лучше приспосабливаются друг к другу, чем характеры сформировавшиеся. С
другой стороны, можно возразить по крайней мере в одном отношении - ведь
семейная жизнь, которая началась очень рано, будет и тянуться (если
протянется!) очень долго! Первый экстаз, романтический импульс, должен
протянуть лет пятьдесят. Способно ли какое угодно чувство выдержать так
долго? Мужчине - независимо от характера и интеллекта - лучше всего
жениться лет в тридцать, избрав девушку лет двадцати двух. Семейная жизнь
только выигрывает, когда ей посвящаешь лишь часть времени, а не все время
целиком. Это верно как по отношению ко всей семейной жизни, так и по
отношению к жизни ежедневной. Более поздний брак позволяет людям
предварительно обзавестись собственными интересами, которые не угаснут,
будь это интерес к орнитологии или к мексиканской культуре, к шахматам или
к поэзии. Когда есть эти собственные увлечения, супруги меньше требуют
друг от друга. Каждый менее зависим от другого, а дать ему может больше.
Тут перспективы гораздо лучше, чем в том случае, когда люди требуют друг
от друга того, чего у них никогда не было.
Но осуществим ли на самом деле более поздний брак? Надо признать, что
ему противоборствуют мощные коммерческие усилия. Романтическая литература
и музыка при поддержке театра и танцев внушают нам, что сексуальное
самовыражение - наша насущнейшая потребность. Но тут поднимает голос
мораль, осуждающая сексуальную жизнь вне брака. И наконец, на нас
обрушивается сокрушительный поток рекламы и торговых объявлений,
специально рассчитанных на то, чтобы доказать, что ранний брак с
финансовой стороны вполне реален, с общественной точки зрения весьма
желателен, да и вообще является мудрым поступком. Кое-кто из торговцев
хозяйственными товарами или мебелью явно предпочитает иметь дело с
молоденькими, наивными и влюбленными клиентами. Любая радиопрограмма,
любая реклама во весь голос кричит об узаконенном сексе. Любовь превыше
всего, с этим согласны даже авторы реклам; но незаконная любовь подрывает
торговлю! Даже хозяин отеля предпочитает молодоженов и медовый месяц
"диким" парочкам, удравшим на уик-энд. Но более всего, конечно, процветает
торговля, которая опирается на брак и растущую семью, сдирая немыслимые
проценты под видом продажи в рассрочку, торговли недвижимым имуществом и
еженедельных счетов за продукты и рецепты, за пеленки и погремушки. Как
известно, есть такие журналы, которые потакают прихотям холостяков - или
тех мужчин, которым удобно считать себя холостяками, чтобы со спокойной
совестью читать этот журнал, - но более солидные коммерческие державы
предпочитают вкладывать средства в высоконравственные сделки. Возможно,
Лас-Вегас и не назовешь самым пуританским городом на свете, но с точки
зрения статистики он займет одно из первых мест по религиозности. Прямая
связь морали и торговли - это не теория, а факт.
Романтическая идея сама по себе часто оказывается излишне раздутой, и
надо относиться к ней с опаской, когда знаешь, что есть люди, которые
намерены превратить ее в средство наживы. Поэтому, собираясь вступить в
брак, мы должны принимать во внимание такие факторы, как возраст,
состояние здоровья, семейные обстоятельства, происхождение и окружение,
характер, воспитанность, образование и природный ум. Однако в довершение
всего остается еще понятие любви. Более того, мы узнаем из произведений
литературы и искусства, что состояние влюбленности в корне отличается от
всех других человеческих взаимоотношений. Это очередное заблуждение, хотя
любовь, несомненно, чувство очень важное. Но практически нам необходимо
решить вот какую задачу: какое количество любви нам необходимо и
существует ли она на самом деле. "Я люблю Майка, - говорит себе девушка, -
но влюблена ли я в него по-настоящему?" Если она способна к кому-то
привязаться, она за свою короткую жизнь уже любила и родителей, и младших
сестренок, и дядюшку Питера, и многих одноклассников, не говоря уже о
пуделе, двух пони, нескольких котятах и черепашке. Из всяких книжек она
сделала вывод, что ее любовь к Майку должна перейти в высшую стадию; она
должна переключиться на более высокую скорость - разумеется, не без
протестующего скрежета в сердечной "коробке скоростей". Как она ошибается,
нетерпеливо ловя этот сигнал смены скоростей! Совершенно необязательно
выискивать такое резкое различие между любовью, которую вы чувствовали
вечером во вторник, и влюбленностью, которая может посетить вас в среду
утром. Есть только одна любовь, но она различна по силе и чаще всего
достигает апогея, когда появляется возможность сближения. Для романа
необходимо сочетание двух хорошо различимых чувств. Одно из них - любовь,
такая же, какую вызывает у нас школьная подружка или пудель, разве что
немного сильнее; другое - физическое влечение, которое мы можем испытывать
к совершенно чужому человеку. Физическая сторона не представляет никаких
трудностей - для нас вполне очевидно, есть ли это чувство или его нет. Но
любовь изменяется по определенной шкале, и у человека нет никаких точных
методов, чтобы узнать, достигла ли она точки кипения. Вот он и гадает -
любовь это или не любовь?
А на самом деле любовь поддается гораздо более точному измерению, чем
кажется многим из нас. Она может быть измерена в понятиях человеческого
несовершенства. Чтобы разобраться в этом, предположим, что взыскательный
взгляд молодого человека сравнивает каждую встреченную девушку с идеалом,
царящим в его воображении: с богиней его мечты, которую мы прозаически
обозначим через X. Ему более или менее нравятся многие девушки - не меньше
дюжины, - но почти в каждой из них он находит недостаток, который возможно
или невозможно исправить. Адель хорошенькая, но ужасная дылда; Бетти
забавная, но поперек себя шире; у Кэролы изумительная фигура, но голос у
нее жуткий; Диана - прелесть, только у нее цвет лица никуда не годится;
Этель - умница, но совершенно не умеет одеваться; Фрэнсис - красавица, но
форменная ледышка; у Джорджины куча поклонников, но она чересчур остра на
язык; Элен очень мила, но слишком робка. Этот придирчивый молодой человек
может призадуматься: как сделать, чтобы хоть одна из них могла сравниться
с X? Можно ли уговорить Бетти сесть на диету? Согласится ли Кэрола брать
уроки техники речи? Можно ли заставить Диану некоторое время питаться
салатом, а Джорджину - прослушать курс этики поведения в обществе? Ответ
один: что бы там ни было, им никогда не сравниться с X. Точнее, наш
молодой человек ни одну из них по-настоящему не любит. А почему? Да
потому, что он не может любить девушку по-настоящему, пока видит ее
недостатки.
Для сравнения вернемся к девушке его мечты, X. У нее струящиеся золотые
волосы, нежные синие глаза, белая кожа и изумительная фигура. Она умная и
обаятельная, она чуткий и внимательный друг, отличная спортсменка и добрая
душа. Любая девушка, которую он встречает, в чем-то уступает X. Но вот в
один прекрасный день его знакомят с Маргарет; она брюнетка, волосы у нее
круто вьются, глаза серые, кожа смуглая, ростом она пониже среднего, ее
можно назвать скорее задумчивой, чем болтливой, в ней больше чуткости, чем
веселости. Он находит, что Маргарет - просто чудо и говорит об этом своей
сестре. "Но ведь у Маргарет веснушки, а ты их не выносишь!" - "Знаю, знаю,
но теперь, когда я ее повстречал, мне жаль всех девушек, у которых _нет_
веснушек". Как только он дошел до такого умозаключения, значит, он любит
Маргарет достаточно, чтобы жениться на ней. Дело в том, что он ее любит
такой, как она есть, а не такой, какой она могла бы быть или могла бы
стать со временем. И самое главное - то, что она сбросила с пьедестала
воображаемую богиню X. И если раньше он отверг Бетти за то, что она не
стройна, а Джорджину - за то, что она не добра, то теперь он делает
Маргарет своим эталоном совершенства, которым он меряет достоинства других
девушек. По сравнению с Маргарет Адель кажется еще более долговязой, а
Бетти - еще более толстой, Кэрола кажется слишком крикливой, а Диана -
слишком прыщавой, Этель слишком вульгарной, а Фрэнсис - слишком скучной.
Но, отбрасывая все сравнения, ни у одной девушки нет такого низкого
грудного голоса, как у Маргарет, ни одна девушка не способна так глубоко
все понимать, ни у одной девушки нет таких прекрасных рук. Маргарет
абсолютно не похожа на X, она вовсе не богиня. Все, что его в ней пленило,
совершенно неожиданно - и спокойная, полная дружеского внимания
молчаливость, и внезапная, как солнечный луч, улыбка. Величайшее
достоинство Маргарет в том, что она Маргарет, и молодой человек любит ее
именно такой, до последней веснушки. Принимая все это во внимание и
прибавляя еще и элемент физического влечения, мы можем сказать, что
молодой человек влюблен. А Маргарет - отвечает ли она ему взаимностью? Кто
может знать? Но все же допустим, что они поженились. На этом обычно
кончаются все романы. Но в действительности все обстоит совсем иначе - с
этого только начинаются настоящие события.


БРАК

Романтический брак - это союз двух людей, которые были предназначены
друг другу с самого начала. Все препятствия на их пути сметены, ибо эти
двое идеально подходят друг другу и ни один из них не будет счастлив в
браке с кем-то еще. Принято говорить, что браки совершаются на небесах;
значит, можно с уверенностью сказать, что каждое решение принимается на
высшем уровне. Представим себе, что группа высококвалифицированных
архангелов перетряхивает космическую картотеку и приходит к решению, что
некий молодой человек из Сиэтла может обрести счастье своей жизни только с
некоей девицей из Кардиффа. В таком случае небесное провидение
подстраивает все так, что оба покупают билеты в один и тот же вагон для
путешествия по Югославии, организованного агентством путешествий
"Игербивер". Они впервые замечают друг друга в Триесте, обедают и танцуют
в Дубровнике и объявляют о своей помолвке в Гэтвике. Романы, вспыхнувшие в
результате совершенно случайных на первый взгляд встреч в Эсториле или
Порт-оф-Спейне, можно вполне отнести на счет ангельских козней. В самом
деле, когда молодые люди покупают билеты на соседние места в самолете, это
уже не простое совпадение! Однако такие истории звучали бы гораздо
правдоподобнее, если бы романы по большей части завязывались именно так. В
жизни все происходит куда проще и обыкновенное. Юноша встречает Девушку в
своем классе, где каждому из них предоставлен выбор, предположим, из
пятнадцати кандидатур. Или Девушка и Юноша живут по соседству в
каком-нибудь квартале предместья, где имеется в наличии всего четверо
молодых людей, из которых один девушками не интересуется. Молодой Человек
встречает Юную Леди в колледже, где учится еще сорок шесть достойных
молодых леди. Стенографистка встречает молодого служащего в конторе, где
всего двое неженатых мужчин. При помощи весьма несложных расчетов мы
придем к выводу, что возможностей выбора для данного лица будет,
предположим, пятьдесят пять или семьдесят восемь. Следовательно, браки,
совершающиеся на небесах, ограничены весьма куцым списком кандидатур,
составленным на земле. Так что архангелам вряд ли придется шелестеть
карточками в неисчерпаемой картотеке небесной канцелярии - они располагают
всего-навсего горсточкой кандидатур, быть может собранных на пространстве
одной-единственной квадратной мили. Конечно, некоторые девушки имеют более
широкий выбор, но зато другие, без сомнения, сильно ограничены в своих
возможностях. Итак, небольшое исследование показывает, что архангелам в
подавляющем большинстве случаев не так уж трудно принять решение, а мудрее
всего - предоставить выбор самой девушке.
Браки, совершаемые на небесах, несколько вышли из моды. В наше время на
смену им пришли браки, организованные электронно-вычислительной машиной.
Теоретически допустимо заложить в машину данные для миллиона холостяков и
одиноких девушек, с описанием до мельчайших подробностей всего, что они
могут предложить и чего желали бы для себя. На выходе будет получен ответ,
что М/7345162, по всей видимости, будет идеальным мужем для Ж/9883694, а
она для него - идеальной женой. Такие опыты были проделаны, но значительно
меньший объем материала не позволяет с уверенностью утверждать, что они
прошли успешно. Если машине предоставить достаточно большой список
кандидатов на брачный союз, она, безусловно, сможет обеспечить научный
подход к проблеме. А вот выдаст ли она удовлетворительный ответ - это уже
другой вопрос. И прежде всего нас одолевают сомнения относительно точности
данных, введенных в машину. На вопросы, с которых начинается анкета,
вполне возможно получить правильные ответы: люди обычно откровенно и
правдиво отвечают на вопросы: "рост", "вес", "цвет волос",
"вероисповедание", "образование" и "годовой доход"; быть может, некоторая
уклончивость заметна только в отношении возраста. Но за определенной
гранью этот словесный автопортрет может обнаружить серьезные расхождения с
оригиналом. "Не скучный ли вы человек?" - вопрос этот имеет первостепенное
значение, но какой тупица ответит на него "да"? Можно задать правомерный
вопрос: "Щедры ли вы?", но сколько скупердяев ответят на него "нет"?
Редкий человек признает себя брюзгой, задирой, бездельником или грязнулей.
Просто все дело в том (как он это объясняет), что соседи настроены
враждебно, коллеги недоброжелательны, начальство ничего не понимает, а
вода такая холодная, что мыться невозможно. Ну и, конечно, мало кто скажет
о себе, что он сноб, упрямец, эгоист и неряха, но ведь эти слова мы слышим
постоянно - должны же они хоть к кому-нибудь относиться! Однако менее
всего люди склонны признаваться в отсутствии чувства юмора. Об этом и речи
быть не может! Самые мрачные личности всегда готовы видеть смешную сторону
вещей, но вот беда - им приходится жить как раз в том самом месте, где
никогда ничего смешного не увидишь и не услышишь. Так что по ряду причин
можно усомниться, получит ли электронная машина достоверные исходные
данные.
Трудно допустить, что люди, которые не вполне объективно относятся к
самим себе, сумеют точно определить, чего им хочется. Как известно,
джентльмены предпочитают блондинок, но женятся на брюнетках; и можно не
сомневаться, что девушки, на которых джентльмены женятся, не имеют почти
ничего общего с образом, жившим в их воображении. Скажем, молодой человек
мечтает жениться на девушке с рыжими волосами, двадцати трех лет, пяти
футов семи дюймов ростом, отлично сложенной, увлеченной спортом, способной
к языкам, любящей музыку, при этом она должна быть баптистского толка,
принадлежать к республиканской партии, иметь скандинавских предков и
получить высшее образование в Новой Англии, но женится-то он на брюнетке,
тридцати одного года, пяти футов ростом, плоскогрудой, ученой, со
склонностью к астрономии и живописи, на атеистке и стороннице демократов,
происходящей от итальянских предков и воспитанной в Нью-Мехико. Может
быть, вы думаете, что его планы претерпели изменение из-за того, что
роскошные рыжекудрые женщины недоступны для мужчин с такими доходами, как
у него? Ничего подобного! Такая женщина нашлась, и она была в пределах
досягаемости, но оказалось, что у нее невыносимо визгливый смех. Иначе
говоря, машина могла бы отыскать для него то, о чем он просил, но не то,
чего он хотел на самом деле, почему у нас и появилось сомнение в том, что
подобные попытки вообще осуществимы. Мужчины не часто осознают, что именно
их привлекает. Мужчина может влюбиться в А (которая его не выносит), едва
не довести до бракоразводного процесса В (которая давно замужем), затем
пережить бурный роман с С и в конце концов жениться на Д. Предавшись
воспоминаниям, он, возможно, подумает, что не могло быть женщин более
несхожих друг с другом, чем эти его пассии, - во всяком случае, физически,
- и решит, что для него самое главное - их душевные качества. Возможно,
приятелю придется открыть ему глаза, напомнив, что, хотя все четыре
девушки не имели почти ничего общего, у всех был слегка вздернутый носик.
Только тогда он поймет - много времени спустя, - что совершенно неспособен
полюбить девушку, у которой иная линия профиля. Этот чрезвычайно важный
фактор останется скрытым от электронной машины по той простой причине, что
раньше человек и сам о нем не подозревал; но и по сей день он находится в
полном неведении относительно того, почему же именно эта черта так его
очаровала. То, что его друг задним числом обнаружил нечто общее между А,
В, С и Д, никак не помогло бы ему на более ранней стадии, то есть до
встречи с А.
Итак, электронно-машинное сватовство, теоретически весьма заманчивое,
может оказаться неприменимым в нашей реальной жизни; и самая мысль, что
двое людей созданы друг для друга и поэтому никто из них не может найти
себе другую пару, - это, конечно, заблуждение. Что ж, скажете вы, пусть
себе думают, что выбор сделан на небесах, это никому не повредит. Однако
на самом деле идея эта чрезвычайно опасна. Предположим, что девушка
вступает в семейную жизнь в полной уверенности, что Майк - единственный
человек во всей вселенной, за которого она могла выйти замуж (а не просто
лучший из троих, предложивших ей руку и сердце). Со временем у нее может
возникнуть подозрение: а не вкралась ли тут какая-нибудь техническая
ошибка? Трудно ли напутать что-нибудь с этими миллионами перфокарт? А что,
если две карточки попросту слиплись? И запланирован был ее брак с
Соренсеном, Майклом Г. (23 года), а по недосмотру она выскочила за
совершенно неподходящего человека - Соренсена, Майкла М. (31 год)? Такие
ошибки случаются даже при самой безукоризненной организационной работе. В
результате жена задает себе вопрос: "Удачный ли это брак? И будет ли он
счастливым?" Но при таком подходе ни один брак не будет счастливым. Ей бы
надо спросить себя: "Что мне сделать, чтобы этот брак был счастливым?" Он
_должен_ быть счастливым, и единственный вопрос - "Что делать?".
Брак - это как бы общий банковский счет, и, чтобы не потерять кредит,
делать взносы должны оба партнера. Прочность брака зависит от решения этой
трудной по самой своей природе задачи; все зависит от усилий, прилагаемых
обеими сторонами, и от того, насколько им удастся добиться
взаимопонимания. Самая большая трудность в том, что много времени
приходится проводить друг с другом, и притом с глазу на глаз. Вполне
понятно, что эта трудность уменьшается, когда есть общие интересы,
знакомства, деловые связи, общие друзья. Многое зависит еще от того,
растут ли эти двое и как они развиваются; ведь меньше всего скучаешь с
теми, чьи интересы все время меняются и расширяются. Успех приходит к тем,
кто может положить на общий счет свои запасы бескорыстия, живого
воображения, терпения и юмора. И самой большой удачи добиваются те, кто
может добавить новое измерение к установившемуся роману, кто умеет озарить
нашу грубую действительность золотым сиянием приключений, вымыслов и
фантазий. Но слишком часто мы забываем о главном - об искусстве общения.
Мы выражаем свои мысли и чувства при помощи слов (письменно или устно),
жестов и порою молчания. Даже в том случае, когда наши побуждения
благородны (а мы знаем - это именно так), мы тем не менее можем все
испортить, если не сумеем высказать то, что хотелось, или - что еще хуже -
ляпнем как раз обратное тому, что собирались сказать. Поэтому проблема
общения заслуживает, чтобы к ней отнеслись гораздо внимательнее, чем это у
нас принято.
Вспомним для начала, что наши возможности самовыражения имеют двоякую
форму: врожденную и ту, которую мы (по всей видимости) приобрели. С
раннего детства мы стремимся выразить свои эмоции. Плач ребенка может и не
иметь определенной цели - это просто выражение обобщенного недовольства.
Когда ребенок рассказывает, что было в детском садике, это зачастую просто
поток бессвязной болтовни, тут главная цель - не рассказать, а просто
облегчить душу. Если мужчина выругался, уронив молоток, то он это сделал
без всякой цели - просто раздражение вырвалось наружу. Когда женщина
болтает по телефону, она просто старается скрасить свое одиночество. Как
часто нас обуревают горести, зависть, радость или переполняют свежие
сплетни. Тут человеку необходимо найти какой-то выход, и часто он готов
поведать все хоть собаке, только бы не молчать. Первичная и примитивная
цель разговора - выразить чувство, которое мы больше не в силах держать
про себя. Значит, в мире полно людей, которые высказываются только с этой
единственной целью, помогают себе жестами, подчеркивая наиболее
потрясающие места; они чувствуют неимоверное облегчение, выложив все до
конца. И этот поток слов, прорвавший все преграды под напором
эмоционального напряжения, вовсе не направлен на то, чтобы объяснять,
поучать, давать указания или доставлять удовольствие. В эту минуту
рассказчик думает только о себе самом. И единственное, что доходит до
собеседника, - это полная его неспособность сдержать обуревающие его
чувства. Весьма сомнительно, чтобы его слова могли на кого-нибудь
повлиять; яснее ясного, что он и с собой-то совладать не в силах.
Примерно с пятилетнего возраста мы нередко овладеваем иным способом
коммуникации. Мы затеваем разговор, чтобы что-то сообщить. Мы задаемся
определенной целью. Когда мы точно осознаем эту цель, нам приходится
призвать на помощь всю силу воображения. Надо поставить себя на место
того, к кому мы обращаемся, и подобрать слова, наиболее подходящие для
достижения задуманной цели. Что этот человек знает, чему верит? Каким
образом его просветить, произвести впечатление и повлиять на него? Мы
постепенно прокладываем путь к намеченной цели, а отправной точкой нам
служит тот, с кем мы говорим. Весь тон сообщения, его форма, отдельные
штрихи, нажимы - это отражение нашей цели, а не минутного настроения. Все,
что мы изрекаем, точно взвешено и бесстрастно выверено. Полно, так ли?..
На практике выходит иначе: то, что мы говорим, в основном целенаправленно,
но все же в наших словах проявляется и некоторая непосредственность.
Неизвестно, что должно преобладать. Тут единого мнения не существует.
Говорят, что квакеры старинных времен, собираясь что-то сказать, обычно
задавали себе вопросы: "Истинно ли это? Доброжелательно ли? Необходимо
ли?" И если они хоть немного сомневались, то предпочитали не говорить ни
слова. Все мы по мере возможности стараемся поступать так же, но есть
люди, которые восстают против общепринятых установок, утверждая, что
детская непосредственность гораздо лучше извечного лицемерия. Почему
нельзя свободно излить все, что мы чувствуем и мыслим? Отчего мы не можем
честно и открыто высказывать все, что приходит в голову?
Просто все мы не такие уж хорошие, вот в чем дело. Если бы наши мысли
всегда были добрыми, милосердными, разумными и чистыми, конечно, почему бы
нам их не высказать? Без сомнения, есть люди, полные святой простоты и
детской невинности, которые в любой момент могут обнародовать свои мысли.
Но среди нас так мало подобных людей! Наши непричесанные мысли,
высказанные вслух, окажутся эгоистичными, черствыми, непочтительными,
неприличными или обидными. Поэтому мы научились скрывать наши
непосредственные чувства и подставлять на их место другие, заведомо более
приемлемые. Вместо того чтобы высказывать то, что у нас на уме, мы говорим
то, что, по нашим соображениям, лучше соответствует нашим намерениям. Мы
приноравливаем свои высказывания к тем, кто моложе, и к тем, кто старше
нас, меняем подход, когда нам нужно поучать или приходится подчиняться. В
случайной беседе мы стараемся занять собеседника, произвести на него
впечатление, очаровать его или позабавить. Постоянно попадаются люди,
которых так распирает от желания выговориться, что они совершенно не
обращают внимания на слушателей; но зато они очень скоро приобретают
репутацию надоедливых болтунов. Современное общество тяготеет к
искусственности и чуждается непосредственности. Единственное исключение -
это люди, чье искусство производит впечатление полной естественности. В
них не найдешь ни следа наигранности - не потому, что они вернулись к
безыскусной простоте, а потому, что искусство вежливости у них так