Салов Андрей. Семь смертей Лешего

   Наверняка у столичного гостя после подобного инцидента, пропало всякое желание впредь добровольно вызываться на роль нарушителя. Теперь он наверняка найдет сто причин, чтобы отказаться от возможного повторения столь унизительных для него событий. Над ним, не скрываясь, потешались солдаты инспектируемой заставы, глядя на то, как он отгребает тумаков от их товарища, глотает песок, корчась в пыли у его ног. Даже в глазах уставившихся на него собак, мерещился смех. Казалось, пройдет еще миг, и оскаленные собачьи морды, расползутся в довольной ухмылке, а из пасти послышится смех. Над ним потешались, показывая пальцами и члены комиссии, во главе с генералом, которому он, ничтожным барахтаньем в пыли, доставил несколько приятных минут.
   Генерал со свитой появился у шлагбаума на горе примерно через полчаса после того, как с заставы выехала тревожная группа, чтобы лично наблюдать задержание нарушителя, если таковое случится вообще. Задержание действительно случилось, да еще какое. Генерал смеялся до слез, над копошащимся в пыли полковником, тщетно силившимся стать на четвереньки, с каждой попыткой вновь тыкаясь мордой в пыль. Зрелище было комичным, особенно если учесть, что полковника в генеральской свите недолюбливали, за скверный характер. Смех несущийся от шлагбаума, был настолько громок, что его слышал даже Лешка, умирающий от смеха в наблюдательной будке, разглядывая картину в мельчайший деталях, через мощный армейский бинокль. Возможно, его отголоски доносились и до распластавшегося в пыли полковника, еще более сатанеющего от этих звуков.
   Когда ему все-таки удалось принять вертикальное положение, он не смог сказать и слова ни начальнику заставы, ни конюху. Злоба переполняла его, застревала комом в горле, прорываясь наружу булькающими звуками, в которых не было и намека на живую речь. Бешено вращая глазами, столичный полковник запрыгнул в кабину ГАЗ-66.
   Мгновение спустя все пришло в движение. Генерал со свитой спускался на заставу с горы. К шлагбауму во весь опор мчался Халявин, чтобы встретить победителей и посмотреть на рожу опозоренного полковника в кабине. ГАЗ-66 с бойцами карабкался в гору, по направлению к заставе, где произойдет разборка задержания, по результатам которого и будет выставлена итоговая оценка заставе в целом, и всему отряду в частности.
   Как узнал часом позже сменившийся с наряда сержант Халявин, застава проверку сдала на отлично, остались небольшие детали, которые улаживались за праздничным столом. Еще с утра, пара выделенных специально для этой цели солдат, навела порядок на месте будущего банкета, очистив его от следов банкета прошлого. Они же накололи дров для шашлыка, притащили все необходимое, чтобы не пришлось прерывать мероприятие из-за какой-нибудь досадной мелочи.
   Сразу же после получения заставой отличной отметки, столичные гости, комендант, начальник заставы с замами, а также отрядное начальство, дружной гурьбой направились к месту проведения банкета. Где их поджидало нарезанное и насаженное на шампуры мясо, поджариваемое на угольях прапорщиком Ревой, и огромное количество водки, охлаждаемой в тазах с водой.
   До полуночи веселился, облаченный в погоны со звездами люд. В ходе совместного застолья были сглажены последние шероховатости. Даже опозоренный полковник всех простил, неоднократно изъявляя желание лично обнять и поблагодарить за службу, пленившего его конюха. Перейти от слов к делу помешали присутствующие на банкете офицеры, едва ли не насильно удерживая его на месте.
   Геройский поступок конюха не мог остаться без награды. Тем более что Сайко сработал и за себя, и за ту собаку, которая должна быть впереди. Генерал был уверен, пока на заставе служат подобные уникумы, за границы советского государства можно не беспокоиться. Высочайшим указанием было велено отправить выдающегося бойца в отпуск, сроком на 10 дней, плюс дорога.
   Утром, опохмелившись и перекусив, столичная комиссия погрузилась в «УАЗ» и отбыла с заставы, в сопровождении коменданта и отрядного начальства, по направлению к г. Пржевальску, для окончательного подведения итогов комплексной проверки и отбытия в очередной, намеченный для инспекции, отряд.
   Следом за комиссией засобирался и вскоре отбыл в отпуск конюх Сайко, чтобы провести десяток дней, в родных казахстанских степях.

3.12. Хобби пограничников

   И вновь потекла на заставе привычная, размеренная жизнь. Комиссии подобного уровня, заставу больше не посещали, а, следовательно, не было у бойцов шанса отличиться, чтобы заслужить отпуск. Много позже побывал на заставе один генерал, но он там лишь ночевал, имея дела с заставой «Каракоз», которая не соответствовала проживанию там, столь высоких чинов. Генерал вел там дела, а вечером возвращался на «Узенгегуш», поужинать и отдохнуть.
   Однажды генерал изъявил желание осмотреть приютившую его на время заставу, и капитан Бурдин организовал экскурсию, знакомя высокого гостя с достопримечательностями. Визит в дизельную едва не стал в генеральской карьере последним посещением чего-либо вообще. Дело в том, что там нес службу вечный дневной дизелист Ерлан, казах по национальности. В отличие от Сайко, данный представитель казахского народа, роста был 1,5 метра и веса килограммов 40, эдакий мальчиш-плохиш. Был он спокоен, как удав, и флегматичен до одури. К тому же имел одну интересную привычку, о которой была осведомлена вся застава, за исключением офицеров. Если бы они догадывались, чем занимается Ерлан во время несения службы, они бы не повели генерала на экскурсию в дизельную, а если бы и повели, то окружным путем, через котельную.
   Было у Ерлана любимое занятие, которому он предавался неторопливо и основательно все 12 часов службы. Была у него одна слабость, он очень любил метать топор. Но где им особенно раскидаешься, особенно в помещении, напичканном громоздкими, громыхающими дизелями. Он нашел выход из положения. Напротив входа установил стул, на котором и восседал. В руках топор, которым долго и основательно целился в намеченный дверной фрагмент. Затем бросок и точное попадание в цель. С минуту, полюбовавшись попаданием, Ерлан поднимался с места, и не спеша, шел выдергивать, прочно укоренившийся в дереве топор. Выдернув его, также неторопливо возвращался к стулу, где вновь замирал в неподвижности, тщательно прицеливаясь для очередного броска.
   Генерал, вместе с начальником заставы принял на грудь грамм 250 водки. Наверное, именно принятие горячительного, и стало побудительной причиной, что сподвигла генерала на посещение производственных помещений заставы. Эти же граммы, спасли Ерлана от наказания, поскольку после принятия оных, генерал был настроен весьма благодушно и миролюбиво. Даже на топор, пролетевший над его головой, отреагировал не совсем адекватно. Прикрыл дверь, не говоря ни слова, развернулся, и сопровождаемый взглядами оцепеневших от неожиданности офицеров, направился к столу с угощением, продолжать праздник, прерванный ради генеральской прихоти. Ничто не успело остыть, поскольку прогулка заняла всего пару минут. В плане экскурсии, дизельная значилась под номером один, как ближайший к месту застолья, объект. Остальные номера экскурсии отпали сами собой, так что прапорщику Реве, оставшемуся охранять съедаемое и выпиваемое добро от дикого зверя и вездесущей солдатни, скучать в одиночестве пришлось не долго. К его огромному удивлению, шумная и говорливая компания вернулась неожиданно быстро, странно молчаливая и понурая, кроме, самого генерала. Но вскоре водка прогнала угрюмость с их лиц, и вскоре за столом была прежняя шумная компания, говорящая на повышенных тонах, в стремлении перекричать собеседника.
   Генерал уехал и история с пролетевшим над головой топором, осталась в прошлом. Лично для Ерлана она не имела последствий, кроме воспитательной беседы в кабинете начальника, закончившейся конфискацией у дизелиста всего, что могло быть использовано в метательных целях.
   Почти у каждого бойца на заставе имелось хобби. У кого-то метание топора, у кого изготовление мумия, выделка рогов архаров, которых было полно в горах, и из них получались отличные сувениры. После конфискации метательных орудий, Ерлан увлекся изготовлением сувениров из рогов. Данное увлечение требовало времени, терпения, умения работать с едкими веществами. И, в первую очередь, для этого необходимо наличие рогов, без которых умения и навыки, ничего не стоили. Нужны рога, но где их взять вечному дневному дизелисту, который все светлое время суток проводит в дизельной.
   Конюх Сайко тоже имел хобби, и испытывал потребность в необходимом сырье. Сайко не занимался рогами. Запах постоянно окружающий его, наводил на мысль о том, что и хобби должно быть таким же грязным, и вонючим. Оно таковым и было, на взгляд Лешки. Сайко занимался изготовлением мумия, столь ценимого на гражданке лекарства, которое разливал в пузырьки различных калибров, собранные на помойке. Поскольку настоящее мумие трудно отыскать в природе, особенно в местах, где на протяжении долгих лет живут люди, приходилось довольствоваться полуфабрикатом, который нуждался в дальнейшей переработке. Благо подобного сырья, лет десять назад было обнаружено целое месторождение. Но даже туда, не так-то просто было попасть.
   Найдено оно было случайно, лет 10 назад, а может больше, одним из ценителей природы, любившим в свободное время обследовать горы. Находилось это потайное место километрах в пяти от заставы, если идти по узкой расселине между гор, в сторону китайской границы. Собственно и сама граница была видна с потайного места. Оттуда до ближайших китайских гор лишь небольшая, ничейная долина, по центру которой и проходила незримая граница. Ни советские пограничники, ни китайские, туда нарядов не выставляли, находя для охраны более уязвимые участки. Если там и можно было предположить чье-либо присутствие, то только браконьера, корнекопателя, или золотоискателя, коих регулярно отлавливали обе стороны. Первый человек, побывавший в той пещере, и был тот самый любознательный пограничник.
   При ближайшем рассмотрении, сокровищница бесценного природного сырья представляла собой ничем не примечательную расселину, трещину в горе. В самом начале и где-то на протяжении 7-8 метров, она была настолько узка, что передвигаться можно было только боком. Преодолев узкое пространство, человек оказывался в просторной пещере, длинной в два десятка метров и с десяток шириной. Пещера, как пещера, если бы не одно существенное различие. Халявину приходилось раньше посещать пещеры, поэтому он сразу уловил отличие. В обычной пещере, под ногами скалистый грунт и ничего более.
   В этой пещере дно, конечно же, было и наверняка такое же скалистое, как и в других местах. Но только попавший сюда человек, этого не чувствовал. Основание под ногами было мягким и податливым. Ощущение, словно идешь по болотным кочкам, которые мягко пружинят под ногами, предательски желая столкнуть человека в трясину.
   Но здесь не было ни трясины, ни кочек. Вообще ничего, кроме толстого, в метр высотой, слоя мышиного помета, плотным ковром устлавшего дно пещеры. Лешка уже успел познакомиться с этими мышами, даже пленил одну и доставил на заставу, на общее обозрение. Побыв некоторое время в центре всеобщего внимания, она была благополучно выдворена за пределы казармы. Не мешкая, мышь скрылась в ближайшем нагромождении камней, не дожидаясь, пока кто-нибудь вновь не проявит нездоровое любопытство к ее персоне. Тогда-то Халявин и узнал, что эти крупные представители семейства мышиных, называются мумиевками. А раз они носят такое название, значит, каким-то образом причастны к столь популярному, и дорогому лекарству, которому народная молва приписывала чудодейственные свойства. И действительно, мышь оказалась причастна к производству мумия самым непосредственным образом. Что такое мумие? Это пот скал. Под влиянием происходящих в недрах процессов, горы «потеют», выделяя смолу черного цвета. Вот эта смола и есть настоящее мумие. Но где она находится и в каких количествах? А количество ее порой ничтожно мало для человека, но вполне приемлемо для мышей.
   Мыши находили эту смолу повсюду и съедали на десерт, после множества иных, разнообразных блюд. После насыщения, следовал процесс опорожнения кишечника. Из мышиных экскрементов и готовилось столь популярное в народе чудодейственное лекарство, под названием мумие. В комнатушке на конюшне, Сайко колдовал над чашкой с мышиным дерьмом, чтобы получить заветный результат. Он никогда и никому не рассказывал технологического процесса, получения дорогостоящего лекарства, из мышиного дерьма. Да и не было особого желания узнать его тайну. Халявину не охота было заниматься столь вонючим делом, а прочие обитатели заставы, не заходили на конюшню без надобности, посещая ее лишь для того, чтобы забрать коня на службу, а по возвращении поставить его обратно, в стойло.
   Лешка не пытался разузнать секрет Сайко, но иногда помогал ему. Он не участвовал в вонючем процессе, но время от времени приносил Сайко мешок с мышиным дерьмом, для производства лекарств, которых тот решил наготовить на все родное селение, к тому же на много лет вперед. Лешка бескорыстно помогал Сайко в благородном стремлении излечить от болезней казахскую степь, пусть и с помощью мышиного дерьма. Тем более что хобби Лешки, хоть и не переплеталось с увлечением Сайко, но шло в попутном направлении.
   В редкие выходные, выпадавшие на долю старшего сержанта Халявина, ему не сиделось на заставе. Не прельщал телевизор и книги. Его неудержимо влекли горы, со всех сторон окружавшие заставу. Манили скалистые пики, стоя на которых ощущаешь себя властелином мира, глядя, как где-то внизу проплывают облака, да сереют горные гребни. Казалось, стоит поднять руки вверх, и они достигнут пределов заоблачного мира. Подтянувшись вслед за руками, окажешься в другом мире, иной реальности. Но пока еще достичь заоблачного мира, ему не удалось. Быть может вход в иную реальность в другом месте? И Лешка снова и снова штурмовал горные вершины, в надежде найти дорогу в заоблачную высь.
   Но если дорога в заоблачную страну ему так и не открылась до конца службы, то дорогу в подземный мир, он определенно нашел. Средь гор он нашел одну, в которой была точно такая же расселина как и в хранилище мумия. Только вход в нее был попросторнее, не нужно протискиваться боком. Войти можно по нормальному, бок о бок с кем-нибудь, кто рискнул бы составить Халявину компанию, в его рискованной авантюре. Но, увы, иных исследователей на заставе не было. Выходные дни счастливцы предпочитали проводить или в кровати, отсыпаясь на неделю вперед, или в ленинской комнате, уставившись в телевизор. Желающих лазать по горам в заслуженный выходной, найти было невозможно. И поэтому все свои экспедиции, Лешка вынужден был совершать в одиночку. Ему претило праздное времяпрепровождение на заставе, где все знакомо до мелочей.
   Доведись ему служить лет десять назад, в то время, когда была найдена пещера с мумием, у него непременно был бы единомышленник и соратник. Ведь именно одиночка обнаружил пещеру с мышиным дерьмом, что служила верой и правдой уже не одному поколению солдат, и скольким послужит еще. Запасов мышиного дерьма, хватит на десятки лет, при подобных темпах его переработки редкими умельцами. Сколько лет потребовалось небольшим зверькам, чтобы засрать на такую глубину далеко не маленькую пещеру, трудно было представить. Наверняка эти сроки исчислялись даже не столетиями, а тысячами лет.
   Одно интересовало Лешку, первооткрыватель пещеры обнаружил там мумие в чистом виде, или его глазам предстало то же, что и Халявину. Часто Лешка жалел, что не родился на десяток лет раньше. Они бы непременно нашли с тем парнем общий язык, облазили бы окрестности вдоль и поперек, заглянули бы под каждый камень, в каждую пещеру, покорили бы все горные вершины в округе. Но, увы, это только мечты. Поэтому походы он совершал один, без дружеского плеча, на которое можно опереться в случае необходимости. Особо остро он пожалел об отсутствии единомышленника, когда обнаружил заветное. Вход в подземный мир, расположенный в расселине одной из безымянных, Тянь-Шаньских гор.
   Увиденное поражало великолепием и масштабностью. Гора была словно полая изнутри. Он будто попал в темный зал гигантских размеров, зайдя туда с ярко освещенной улицы. Границы зала были невидны, из-за царящей здесь на протяжении веков, непроглядной тьмы. Он, зачарованно застыл на пороге, несколько бесконечно-долгих минут созерцая чернильную мглу. Когда глаза немного привыкли к темноте после яркого света дня, он стал различать более темные массы там, где располагался свод подземного зала. А вот окончания пещеры, он, как ни напрягался, разглядеть не смог. Темный тоннель вел куда-то вдаль и вниз.
   Лешка постоял еще с минуту, прислушиваясь, а затем сделал первый шаг в темноту. Пройдя, десятка два метров, он вынужден был остановиться. Тоннель уходил резко влево и вниз, и что его ожидало там, одному богу известно. За поворотом он терял из вида вход в пещеру, оставаясь один на один с царящим здесь на протяжении тысячелетий, мраком. В непроглядной глубине гор, жили совсем иные существа, нежели на поверхности. Враждебные всему живому, в лучшем случае холодно-безучастные. Лешка прислушался. В напряженном мозгу рождались звуки. Чудилось ему, что где-то в недрах горы, загрохотали боевые барабаны орков, почуявших человека, вторгшегося в их владения. И виделось ему, как они сбиваются в стаи, и вооруженные дубинами и топорами, карабкаются тайными подземными переходами наверх, разобраться с пришельцем.
   Леденящий ужас окутал Лешку, сжав сердце костлявой лапой. Он начал отступать. Он пятился назад, со страхом таращась в наполненную пугающими звуками темноту, сжимая в руке штык-нож, единственное имеющееся оружие. Он даже не заметил, как оказался снаружи, ослепительно-яркий свет ударил по глазам, на мгновение ослепив. А затем он еще несколько минут простоял у чернильного провала в чреве горы, силясь перевести дух, и унять бешено бьющееся сердце. Но стихли боевые барабаны орков, оборвалась воинственная песнь. Не слышно топота множества обутых в грубые башмаки ног, и постукивания дубин и топоров о каменные стены. Звуки исчезли. Вокруг царила умиротворяющая тишина, такая же, как и сотни лет назад.
   Постояв еще некоторое время в нерешительности, он сделал выбор. Круто развернувшись, ушел прочь от этого места. Он сюда обязательно вернется, с единомышленником, которого все равно найдет. И будут у них при себе и фонари, и оружие. И тогда полчища орков, и прочих подземных тварей, будут обращены в позорное бегство. Ну а пока, пусть исчадия адской бездны празднуют победу. Он не забудет про них, он обязательно вернется.
   Пока мозг размышлял о грядущих походах к центру земли, ноги сами принесли к официальной цели вылазки в горы. Из кармана извлечен матерчатый мешок, выданный конюхом Сайко, куда он найденной здесь же жестянкой, нагрузил мышиное дерьмо, которого было в изобилии в расселине. Нагрузив полный мешок дерьма, Лешка взял курс на заставу, дабы поскорее порадовать Сайко очередной добычей и поискать напарника для повторного похода вглубь горы.
   Но, родственную душу, разделяющую его страсть к исследованиям, найти так и не удалось. Тайна тоннеля, ведущего к центру земли, так и осталась неразгаданной. Быть может, позже найдутся люди, что рискнут проникнуть вглубь горы.
   Но не только Сайко получал подарки после вылазок Халявина в горы. Не забывал он и про Ерлана, и про полуфабрикаты для его поделок. Немало в горах разбросано костей. Были среди них и ветвистые рога архаров. Рога Халявин отшибал от черепа и доставлял Ерлану. Когда же не получалось отбить рога с черепа, он доставлял их в комплекте, предоставив дизелисту решать этот вопрос самостоятельно.
   Полюбил Лешка горы и очень жалел, что в его родных краях их нет совсем, если не считать таковыми холмы, поросшие лесом. Жаль, что выходные, которые можно было использовать для похода в горы, выпадали не часто. То понаедут на заставу проверяющие, то припрется полудурок комендант со свитой. В такие дни о походе в горы не стоило, и заикаться, будь хоть трижды выходной. Сиди на заставе и радуйся, если в этот день удастся просто нормально отдохнуть, безо всяких неприятностей, на которые большой мастак, придурковатый майор Дворник. И если в день приезда коменданта на заставу, не выбежал на плац хотя бы раз по команде «Тревога», или «В ружье», не пробежал кросс длиною в несколько километров, считай тебе повезло.
   Помимо визита на заставу коменданта существовал еще один вариант, из-за которого можно было не только испортить выходной, а вообще потерять его. Халявин никогда не понимал, да так и не понял до окончания службы, какое он имеет непосредственное отношение к его законному выходному. Им сообщалось, что где-то, за тысячу миль отсюда, кто-то, откуда-то сбежал. И якобы, прежде чем бежать, этот тип в приватном общении со своим окружением, высказал намерение уйти в Китай. И не успел он убежать, как по всей границе шел приказ об усилении несения службы, что автоматически отменяло выходные, вплоть до снятия усиления, которое продолжалось не один день. Вот и выходило, что в месяц, вместо положенных четырех выходных, удавалось отдохнуть в лучшем случае дня два-три.

3.13. Заставские развлечения

   Чтобы отдохнуть и развлечься, приходилось искать способы на заставе. Одним из развлечений стала придуманная Лешкой верховая езда. Конечно, сама по себе идея была далеко не нова. Каждый день отправлялись с заставы в дозор конные наряды. Но езда на лошадях, уже не была столь интересна, как в начале. Требовались развлечения иного рода. Для этих целей послужила пара коров и бычок, на которых стали испытывать навыки наездников, некие лихие головы. В результате столь пристального к себе внимания коровы, да и бычок, предпочитали проводить светлое время суток подальше от заставы, возвращаясь ближе к вечеру, дабы избежать участи верховых животных. В противном случае, на травоядных, норовили проехаться верхом все, кому не лень. К вечеру активность заставского населения снижалась, сходя на нет после боевого расчета, когда на заставе наступало свободное время, которое бойцы предпочитали проводить либо перед телевизором, либо занимаясь личными делами. И ни кому в голову не могла прийти мысль кататься на корове верхом.
   Но вскоре и темное время суток, перестало быть для них спокойным. Сонное спокойствие нарушил Халявин, привнеся на заставу нововведение, вносящее в жизнь, больше разнообразия. В его голову пришла идея, восторженно подхваченная собратьями по оружию.
   Бродя часовым заставы из одного ее конца в другой, что даже при самом медленном темпе занимало, не слишком много времени, умирая от скуки, он обратил внимание на спящих у сенника коров. Мозг тотчас же переключился на увиденное, и вслед за этим возникла идея. Воплотить пришедшую в голову мысль, помогло то обстоятельство, что этой ночью в котельной дежурил Серко, Лешкин приятель из далекой Хохляндии. С ним-то, заскочив на пару минут в котельную, и поделился Халявин идеей. Долгая четырехчасовая служба, обрела смысл, и время потекло гораздо быстрее, нежели прежде.
   Мирно спящая корова была разбужена, поднята на ноги, и пинками под зад совместными усилиями часового и кочегара, загнана в котельную. Там животное и застыло, недоуменно озираясь по сторонам, жуя неизменную жвачку. Ждать своей дальнейшей участи, ей пришлось не долго. Ровно столько, сколько потребовалось Лешке для того, чтобы пробраться на конюшню и стащить оттуда лошадиную сбрую, седло и уздечку с трензелями. Сбруя тотчас же оказалась на корове. Не прошло и минуты, как в центре кочегарки, возвышалась новая боевая единица заставы, - верховая, кавалерийская корова.
   Жуя вместе со жвачкой металлические трензеля, вздымая опоясанные подпругами бока, корова имела невероятно глупый, комичный вид. Коровий облик был настолько смешон, что друзья хохотали минут 15, не в силах перевести дух. А затем к ним присоединился и зашедший по какой-то надобности в котельную, дизелист.
   Минутой позже, корова была выведена из котельной, и Леха оказался в седле. Но напрасно он стучал каблуками кирзовых сапог по раздутым коровьим бокам. Она специально раздувала их, словно барабаны, игнорируя таким образом все поползновения человека, заставить ее идти. Это грозило Халявину поражением, чего он никак не мог допустить. Выход из сложившейся ситуации вскоре был найден. В дело пошел шомпол от автомата, ставший на время хлыстом погонщика. Одного удара по коровьей заднице хватала на то, чтобы она довольно бодро прошагала несколько десятков метров. После чего требовалось очередное приложение шомпола к коровьему заду, чтобы она снова пришла в движение.
   Подобным образом Халявин и прослужил остаток ночи, изобретя новый вид наряда, верховой часовой заставы. Время пролетело незаметно и для него, и для заступившего на смену бойца. Утром корова была расседлана и отправлена на волю досыпать, хотя спать ей оставалось недолго. С утра на заставе закипала жизнь. Каждый проходящий мимо солдат считал своим долгом пинком поставить ее на ноги, и использовать возможность прокатиться верхом на рогатой говядине.
   Спустя пару недель насыщенной жизни, когда в светлое время суток на корове ездят все кому не лень, а ночью на ней несут службу часовые, рогатая тварь просто стала выпадать из реальности. Время отдыха и сна у нее окончательно перепуталось, постоянная усталость и хроническое недосыпание, не могли не сказаться на ней. Она могла прямо на ходу свалиться на землю и заснуть, а спустя несколько минут ошалело вскочив на ноги, продолжить путь. Странное поведение коровы не могло ускользнуть от проницательных глаз прапорщика Ревы. Странности в поведении коровы не могли не насторожить, тем более что он не догадывался об истинных причинах ее более чем странного поведения. Попытки расспросить солдат, не внесли ясности в данный вопрос. По общему мнению, причина в том, что корова слишком стара и дряхла.