Салов Андрей. Семь смертей Лешего

   Главное при встрече с военным, успеть вовремя, поднять флаг державы, к которой принадлежал торговец, и лечь в дрейф, беспрекословно выполняя приказы приметившего их фрегата. В этом случае военные не расстреливали корабль сразу, а спускали на воду шлюпки и высылали специальную команду, в задачу которой входил осмотр корабля, и установление его принадлежности. Горе несчастному, если маскировался под добропорядочного торговца, морской разбойник. Он становился, разоблачен, а команда либо повешена на реях, либо доставлена на борт фрегата, чтобы быть повешенной в ближайшем порту. Если это действительно оказывался торговец, ему предстоял серьезный разговор с капитаном фрегата, после которого последний, покидал торговца с изрядным количеством золотых монет, должных возместить моральный ущерб от инцидента.
   Но не всегда у фрегата было время проводить досмотр. Иногда он ограничивался сокрушительным бортовым залпом по странному торговцу. И тогда купец, решивший подстраховаться от встречи с пиратом, шел ко дну, кормом для рыб. Пополняя и без того многочисленное подводное кладбище судов.
   Но если у купца имелся шанс разойтись миром с военным, то у пирата, несмотря на все ухищрения, такой возможности не было. И поэтому пират старался сбежать при малейшей возможности. Если фрегат был замечен слишком поздно, и уже нельзя было от него удрать, пират пытался его обмануть. В арсенале разбойника имелось немало флагов европейских и азиатских держав, снятых пиратом с разграбленных и потопленных судов.
   Но на фрегате служили не такие олухи, чтобы поверить куску красочной материи. Фрегат давал предупредительный залп, приказывая подозрительному судну убрать паруса и лечь в дрейф, для досмотра. Пирату не оставалось ничего другого, как драпать, или вступить в отчаянную схватку, исход которой заранее предрешен. Лучше погибнуть в бою, нежели бесславно закончить жизнь на виселице. И неважно, где состоится казнь, на рее пиратского корабля, или в портовом городке, при большом стечении народа.
   Все труднее становилось морскому братству, все более опасными становились для них прибрежные воды, где они вольготно себя чувствовали на протяжении долгих лет. Господству пиратов в здешних водах приходил конец. Разбойничьей братии приходилось держать ухо востро, и принимать все мыслимые меры безопасности, чтобы уцелеть в неспокойное для братства, время.
   Как нельзя, кстати, оказалось предложение губернатора заняться добычей на Африканском побережье и доставкой в Америку черного золота, рабов, острую нужду в которых испытывали плантаторы. Интерес в этом деле был обоюдным, и капитан пирата, на котором вторым штурмана служил Леший, без колебаний ухватился за выгодное предложение.
   Предыдущий выход в море оказался крайне неудачным, или наоборот, весьма удачным, с какой стороны посмотреть. Им не встретился торговец, которого можно было ограбить. Зато повстречался английский фрегат, приказавший остановиться и лечь в дрейф, несмотря на испанский флаг, поднятый над кораблем, вместо привычного черепа с костями. Связываться с военным не было желания. Фрегат превосходил пиратское судно по всем параметрам. В скорости, маневренности и вооружении. На испанский флаг фрегат не клюнул, слишком откровенны были многочисленные пушки, украшающие борта пирата. Ложиться в дрейф, ожидая прибытия штурмовой команды, значило добровольно сунуть голову в петлю. Удирать сразу после предупредительного залпа, также не имело смысла. Фрегат без труда разнесет следующим залпом полкорабля, и если сразу же не отправит его на дно, то лишит всех мачт и оснастки, обездвижит, и сделает полностью беззащитным. Подавив сопротивление, фрегат возьмет пирата на абордаж, и солдаты довершат начатое, перебив пиратов, попытавшихся оказать сопротивление, и повесив тех, кто сдастся на милость победителя.
   Капитан знал о милости военных, и на нее не рассчитывал, полагаясь на удачу и собственное мастерство. Он никогда не щадил попавших в его руки военных, предавая их мучительным смертям, до которых только мог додуматься изощренный мозг. Чтобы спастись, при явном преимуществе противника, нужна хитрость и выдержка. На раздумья времени не было, и капитан дал команду лечь в дрейф, но быть готовыми в любой момент поднять паруса. На фрегате заметили маневр испанца и спустили на воду шлюпки, которым надлежало доставить на борт торговца штурмовой отряд, который должен убедиться в его принадлежности к купеческой гильдии.
   Капитан терпеливо ждал, пока набитые солдатами шлюпки подойдут к кораблю, поближе. Ни единый мускул на его лице не выдавал напряжения, в котором находился капитан, не сводя глаз с приближающихся шлюпок. Когда до них осталось совсем немного, он отдал приказ ставить паруса. А чтобы приближающиеся к кораблю шлюпки не испытывали ненужных иллюзий, отдал команду канониру, застывшему возле пушки, не сводящему глаз с англичан. Он давно держал на прицеле шлюпку с офицером, командующим отрядом. У канонира горели глаза, как у быка на красную тряпку, на мундир английского полковника. Он ждал лишь сигнала, чтобы разнести шлюпку в щепки.
   Бесконечно долго, тянулись минуты ожидания. Канонира изредка наклонялся к орудию, внося коррективы в прицел на шлюпку с английским офицером на борту.
   Капитан отдал команду. Замерший в неподвижности, казавшийся безжизненным корабль, пришел в движение. Замелькали на мачтах моряки, освобождая снасти, выпуская на волю паруса. Рука канонира скользнула к орудию, и грянул залп. Головную шлюпку разнесло в клочья, отправив к праотцам высокомерного английского полковника, и солдат ее величества.
   Случилось то, на что рассчитывал пират, устраивая этот спектакль. Строй шлюпок смешался. Штурмовой отряд пребывал в замешательстве, не зная, что делать дальше. Находясь поблизости от вооруженного пирата, лишенный защиты пушек фрегата, оставшись без предводителя, отряд запаниковал. Часть шлюпок по инерции продолжила движение, надеясь достигнуть пирата прежде, чем орудия дадут залп, отправив их ко дну. Другая часть, споро разворачивалась на 180 градусов, изо всех сил налегая на весла. Остальные продолжали торчать на месте, не в состоянии решить, что делать. Атаковать разбойника, или драпать без оглядки, проклиная вероломного пирата и моля небеса о спасении.
   Устремившиеся на штурм были перебиты абордажной командой, затаившейся у бортов. Тем, что развернулись и дали обратный ход, посчастливилось вернуться обратно на фрегат. Замешкавшиеся в растерянности, сыграли роль живого щита, на который так рассчитывал пиратский главарь.
   Тем временем пират поднял парса и дал ходу по направлению к веренице небольших островов, раскинувшихся в океане на сотни миль. В них заключался план пиратского капитана на спасение. Проходы между островами кишели рифами и отмелями, что не представляли опасности для легкого пирата, но были серьезной угрозой для гораздо более тяжелого фрегата. Гоняться за пиратом среди кишащих отмелями островов мог только безумец, ежесекундно рискуя разбить корабль о подводные скалы, или посадить на мель. Только опытный лоцман, прекрасно знающий фарватер, мог рискнуть провести такой громоздкий и тяжелый корабль, как английский королевский фрегат.
   У пиратского капитана такой лоцман был, по совместительству и второй штурман. Один из пиратских офицеров по прозвищу Леший, угрюмый, заросший волосами и бородой тип, уроженец одного из островов, с детства облазивший все окрестности, знавший каждый потаенный уголок в округе, где мог спрятаться пират. Не многие пиратские капитаны могли похвастаться таким искусным лоцманом, как Леший, потому не рисковали искать спасения в архипелаге островов. И лишь загнанные обстоятельствами в угол, не имея возможности оторваться от преследователя, они рисковали сунуться внутрь системы островов, больше полагаясь на чутье, или ранее разведанные проходы, чтобы спастись.
   Кому-то это удавалось, и, отсидевшись, некоторое время на одном из многочисленных, и в большинстве своем необитаемых островов, пираты вновь выходили в море. Кто-то сажал корабль на мель, кто-то разбивал его о подводные камни. Одним следовало прилагать максимум усилий, чтобы снять корабль с мели, молясь богу, чтобы он не сел достаточно крепко, когда без помощи другого судна, не обойтись. Тем, чей корабль покоился на морском дне возле очередного безымянного рифа, не оставалось ничего иного, как, воспользовавшись шлюпками, попытаться добраться в ближайший порт. Если удастся проскочить до большой земли незамеченными, не напоровшись на очередного блюстителя чистоты прибрежных вод от пиратской скверны.
   Пирату, в экипаже которого служил Леший, в этом отношении везло гораздо больше, нежели остальным. Им уже пришлось пару раз укрыться среди островов, без плачевных последствий. Одно тревожило пиратского капитана, - слишком часто приходилось пользоваться защитой островов в последнее время, слишком рьяно взялись военные за морское братство. Еще парочка таких походов и он разорится. Каждый выход в море требует немалых затрат на покупку снаряжения, продовольствия и прочих припасов, без которых выход в море невозможен в принципе. Необходимые припасы приобреталось на средства разбойничьего общака, куда каждый пират после похода отчислял оговоренную часть добычи. Но общак не бездонная бочка и когда-нибудь кончится, если не будет в него поступлений. Да и экипаж начал роптать, обвиняя его в неудачах, что чревато если и не открытым бунтом, то бегством части команды к другому капитану, более удачливому.
   Обманув военных, они устремились к островной стране, чтобы затеряться там, избежав разборок с военным, который очень хотел поквитаться с дерзким пиратом, посмевшим так нагло обвести их вокруг пальца. Уходя от преследования, капитан пирата старался держать шлюпки фрегата между собой и неприятелем. Палить по ним не станут, побоявшись попасть в своих. Некоторое время у военных уйдет на то, чтобы принять на борт шлюпки и людей, а также выловить из воды тех, кто уцелел после выходки подлого пирата.
   Капитан фрегата не стрелял в пирата из опасения задеть своих, но разбойнику ничто не мешало делать это. Прежде чем уйти, он дал залп из всех орудий борта по шлюпкам с солдатами ее величества королевы, отправив большую их часть к праотцам. А потом пират удрал, избежав наказания.
   И как не бесновался на мостике капитан фрегата, уничтожить наглого пирата ему не удалось. Слишком близка была страна островов, и слишком много времени ушло на то, чтобы поднять на борт солдат, облаченных в красные мундиры. Не смотря на преимущество в скорости, догнать пирата фрегату не удалось. Разбойник нырнул в проход между двумя островами и исчез. Фрегат не рискнул последовать за ним. Слишком хорошо была известна дурная слава островов, где можно легко угробить любой корабль. У фрегата лоцмана по островам не было, чего не скажешь о пирате, успешно маневрирующим между острых зубцов подводных скал.
   Слишком свежа была в памяти английского офицера история о том, как в гуще проклятых островов, погибла целая флотилия, опрометчиво погнавшаяся за пиратом. Один корабль напоролся на подводные скалы, два других сели на мель. Так прочно, что снять их оттуда не представлялось ни малейшей возможности. Корабли пришлось взорвать, пушки утопить, чтобы оружие не попало в руки пиратам, а команде на шлюпках уходить на большую землю.
   Возвращение домой не было столь безмятежным, как того хотелось бы. Оно превратилось в сущий ад, выбраться из которого удалось редким единицам.
   Покончив с остатками флотилии, загрузив в шлюпки оружие и припасы, военные поплыли между островами, чтобы выбраться на большую воду и взять курс на материк. На большой воде их поджидал сюрприз, который никак нельзя было назвать приятным. Тот самый пират, на быстроходном и прекрасно вооруженном фрегате, бывшем некогда красой и гордостью одной из европейских держав, преградил дорогу. Купившись на то, что пиратский фрегат, спасаясь от погони трехкратно превосходящих сил противника, юркнул в проход между островами, эскадра последовала за ним. Адмирал рассудил, что раз там прошел пиратский фрегат, значит, пройдут и они.
   Это была роковая ошибка. Не учел адмирал того, что на пиратском судне имелся опытный лоцман, прекрасно знающий здешние места. В итоге все три судна флотилии оказались в ловушке, а сам пират бесследно исчез в лабиринте островов. Но пират, заманивший в ловушку целую флотилию, на этом не успокоился, решив добить тех, кто объявил на него охоту. Пока военные взрывали суда и оснащали шлюпки оружием и провиантом, он обогнул острова и вышел в открытое море, где и остался поджидать обидчиков.
   Спустя несколько дней они объявились. На тяжело груженных шлюпках, направляясь в сторону большой земли, выскочили в аккурат под пушки пиратского фрегата, где их давно и с нетерпением ждали. На фрегате развевался английский флаг, что придало сил людям, усердно налегающим на весла. И только подойдя к фрегату поближе, они с ужасом осознали, что вновь допустили чудовищную ошибку. Они узнали корабль, который так ловко одурачил их, уничтожив флотилию. А когда из-за бортов судна показались оскалившиеся в злорадной усмешке морды пиратов, ощерившиеся частоколом ружей, на шлюпках началась паника.
   А затем, разверзлись врата ада и смертоносный шквал огня, обрушился на военных. Пушки фрегата давали залп за залпом по шлюпкам, подошедшим на расстрельную дистанцию, им вторил оружейный хор пиратов, облепивших борт судна, встречая свинцом долгожданных гостей. И шли ко дну шлюпки с людьми, стон и крик стояли над морской гладью, перекрывая канонаду ружейного и пушечного огня. Уцелевшие после первого, самого сокрушительного залпа шлюпки, сталкиваясь друг с другом, в панике разворачивались обратно к островам, в надежде спастись.
   Всего пару дней назад, они, как затравленного зверя, гнали к островам ничтожного пирата, ни на секунду не сомневаясь в исходе охоты. Прошло всего несколько дней, и ситуация изменилась самым кардинальным образом. Флотилия, внушающая суеверный ужас на береговое братство, покоится на дне безымянного пролива между островами. Сами они, объятые ужасом, изо всех сил налегают на весла, чтобы попытаться спастись от смерти, в глаза которой только что заглянули. Презренный пират предстал пред ними, как карающий ангел возмездия, залпом орудий возвестив о том, что настал судный день. И они драпали самым постыдным образом, подгоняемым безумным ужасом и надеждой на спасение, растущей на глазах, по мере приближения островов, вблизи которых нашла последнее пристанище, грозная эскадра.
   В планы пиратов не входило, позволить военным выжить. Фрегат устремился в погоню, осыпая шлюпки ружейным огнем, тараня массивным корпусом. Редким единицам из многих сотен военных, на шлюпках покинувших острова в надежде достичь материка, удалось добраться до берега. Но это была не твердь обжитого людьми побережья, а дикая земля необитаемых островов, полных всякой ползучей мерзости, скопища ядовитых растений, встречи с которыми лучше избежать. Всего около двух десятков военных моряков, высадились на острове, достаточно просторном для того, чтобы затеряться. Матросы ушли вглубь острова, где и прожили около двух недель, не смея носа показать на берегу, опасаясь, что пират ожидает их появления.
   Но у пирата были иные планы, нежели торчать вблизи острова, высматривая беглецов, которых осталось всего ничего, которые вскоре сами передохнут от негостеприимной флоры и фауны острова. Капитан пирата дал головорезам ровно сутки, чтобы поохотиться на беглецов. По истечении отведенных суток, капитану был доставлен десяток голов, которые были оставлены на песчаном берегу в устрашение тем, кто затаился в такой щели, что их не смогли отыскать пиратские ищейки. На следующее утро фрегат, подняв Веселого Роджера, устремился бороздить океанские просторы в поисках добычи, более привлекательной, нежели горстка свихнувшихся от страха солдат.
   Пересидев пару недель в глуши тропического острова, жалкие остатки некогда могущественной флотилии, рискнули выбраться на берег. Водная гладь была чиста, нигде не было и намека на пирата. Скорее всего, он давно покинул эти места, посчитав их мертвыми.
   С этой стороны опасность миновала, но нужно было быстрее убираться с острова, пока они не остались на нем навсегда. За две недели пребывания на острове, численность спасшихся уменьшилась вдвое, по независящим от пирата причин. Несколько человек умерло от укусов ползучих гадов, которых на острове было превеликое множество. Невозможно было и шагу ступить, чтобы не напороться на ползучего гада, большинство из которых были ядовитыми, и только и ждали подходящего случая, чтобы ужалить. Хотя их изобилие играло двоякую роль. С одной стороны нужно все время смотреть под ноги и по сторонам, чтобы не подвергнуться нападению ядовитого гада, который может находиться не только в траве, но и на деревьях, или в кустах. С другой, не нужно далеко ходить в поисках пищи, достаточно пошарить в траве и кустах, неподалеку от укромной пещеры, выбранной ими в качестве убежища. Свежее мясо каждый день хорошо, но еще лучше, если бы оно было, как следует, прожарено, с солью и специями. Но специй и соли не было, а костер разводить боялись из опасения дымом привлечь внимание пиратов.
   Помимо ядовитых гадов всех размеров и раскрасок, на острове было полно разнообразных фруктов, весьма аппетитных на вид. Некоторые они знали, но большая их часть была им незнакома. Ежедневный рацион из сырого змеиного мяса, хотелось разнообразить. О том, что симпатичные плоды могут оказаться ядовитыми, никто и не думал. В результате от отравления умерло еще трое. Смерть от симпатичных и аппетитных на вид фруктов, превысила смертность от змеиных укусов. Оставшимся приходилось довольствоваться употреблением в пищу того, в чем они были абсолютно уверены.
   Помимо ядовитых гадов, тропический остров кишел полчищами летучих тварей, и каждая норовила ужалить, да побольнее. После укусов летучей мерзости людям становилось очень плохо. За две недели пребывания на острове, рожи у всех опухли и покраснели, они напоминали братьев-близнецов, с красными и одутловатыми мордами. Жалящие и сосущие кровь бестии, вполне могли оказаться разносчиками малярии, или тропической лихорадки, которые при отсутствии лекарств, убьют их в считанные дни. Пока этого не случилось, нужно было бежать с проклятого острова.
   Они терпели до конца, пока не исчез страх, и смерть от рук пиратов, стала предпочтительнее медленного угасания в островной глуби. Уцелевшие моряки покинули свое убежище и выбрались на берег, чтобы попытаться спастись, или умереть.
   Умирать им не пришлось, пиратов давно и след простыл. На побережье жить оказалось гораздо лучше, чем в островной глуши, но все же недостаточно хорошо для того, чтобы остаться там навсегда. Ценой неимоверных усилий им удалось собрать плот, достаточно вместительный для того, чтобы на нем смоги уместиться все. С веслами дело обстояло гораздо хуже. Если плот удалось соорудить при помощи оказавшегося у них топора, используя в качестве крепежа многообразие растущих на острове лиан, то изготовление весел из деревьев если и возможно, то настолько длительно и трудоемко, что об этом лучше не думать.
   На выручку пришел счастливый случай. Моряк, рискнувший обойти остров, обнаружил два весла неподалеку от места, где они высадились на берег в тот злополучный день, спасаясь от пиратов. Им повезло, что весла прибило к берегу несколько в стороне от места высадки. В противном случае пираты уничтожили бы их, как уничтожили достигшие берега лодки, сделав их непригодными для использования. Восстановлению они не подлежали. Гораздо проще изготовить новую, чем восстановить ту, что попала в руки разъяренным пиратам. Из причаливших к берегу лодок, они устроили гигантский костер, отблески которого в первую, самую кошмарную ночь, подобно маяку, указывали беглецам местонахождение пиратов.
   Неизвестно, сколько проторчали на берегу пираты, выслеживая беглецов, сколько носили океанские волны весла, прежде чем их выбросило на берег. Но одно точно, на берегу, они оказались после отбытия пиратов с острова, иначе от них ничего бы не осталось. Теперь весла у беглецов были. Плот, достаточно вместительный и прочный для того, чтобы на нем могли уместиться пять человек и пересечь море, отделяющее острова от материка, общими усилиями был спущен на воду.
   Сделав запас пищи и воды на несколько дней, беглецы отправились в многодневное путешествие по морю, к заветному побережью. Спустя пару дней они миновали страну островов, не встретив никого и ничего, что могло бы облегчить им жизнь, или наоборот, сделать ее невыносимой, и взяли курс на материк. Но хотя они налегали на весла изо всех сил, неблагоприятный ветер и сильное боковое течение, основательно сносили в сторону утлое суденышко, что значительно увеличивало время путешествия.
   По прошествии нескольких дней, доев последний банан и допив остатки воды они узрели на горизонте заветные очертания материка, но тут случилось непредвиденное. Погода, до этого благоприятствующая отчаянному путешествию, изменилась. Словно кто-то большой и злой, сидящий на небесах, решил поиграть с ними в жестокую игру. Внезапно поднялся шквальный ветер, тучи затмили солнце и разверзлись хляби небесные, обрушивая на землю неисчислимые водяные потоки. В считанные минуты солнце исчезло, и на мир опустилась тьма, еще более пронзительная, чем ночью, когда в небе светит луна и мерцают звезды. Поднявшиеся волны, швыряли плот из стороны в сторону, испытывая на прочность. Утлое суденышко коробилось и скрипело, готовое в любой момент развалиться на части.
   Плот мчался по морю, отдавшись во власть бушующим волнам. Людям, оказавшимся заложниками разбушевавшейся стихии, оставалось только молить небеса о спасении, распластавшись на заливаемом волнами, плоту. Всемогущий господь спас однажды от неминуемой смерти, значит, спасет и сейчас, если их молитвы достигнут небесного престола всемогущего владыки.
   Гроза, нередкое явление в этих широтах, продолжалась всего несколько часов. Для обычного судна, подобный разгул стихии был настолько ничтожен, что вряд ли бы доставил особых хлопот. Лишь горстке несчастных, несущих корабельную вахту, предстояло по долгу службы вымокнуть до костей в тропическую грозу. Остальной экипаж укроется в трюме, коротая время за игрой в карты и кости, пережидая очередной природный катаклизм.
   Но то, на что не обращают внимание большие корабли, смертельно опасно для таких непрочных конструкций, как плот. Но хотя плот был собран без единого гвоздя, с помощью богатого разнообразия лиан, он достойно держал удар разбушевавшейся стихии. Он выдержал почти до конца урагана.
   Хлеставший тугими струями дождя безумный ветер, начал ослабевать. Стала успокаиваться и бурлящая водная гладь, указывая на то, что гроза пошла на убыль. Самое страшное позади, думали распластавшиеся на плоту люди. Они слишком уверились в спасении и прекратили с прежним усердием возносить молитвы к небесам, за что и поплатились. Плот не выдержал очередного удара набежавшей волны и развалился на части. В мгновение ока люди оказались в воде, потеряли друг друга из виду, что было несложно в кромешной тьме, едва начинающей рассеиваться. Спустя минуту, даже криков не стало слышно над еще бушующей гладью моря.
   Каждый человек оказался предоставлен собственной судьбе. А судьба у всех оказалась разная. Кто-то утонул сразу же, едва плот развалился на части. Кто-то ухитрился зацепиться за оказавшееся поблизости бревно, прожив на пару дней дольше тех, кому суждено было утонуть. Но лишь одному, посчастливилось остаться в живых, хотя и его жизнь висела на волоске.
   Из всех смельчаков, рискнувших на плоту пересечь море, отделяющее страну островов от материка, спастись удалось только младшему офицеру военного флота ее величества королевы. Спустя несколько дней после шторма разыгравшегося на море, его, бесчувственного, намертво вцепившегося в бревно, случайно обнаружил следующий к материку, торговец.
   Изможденный, ободранный, заросший бородой человек, по облику древний старик, предстал их взору. Человек еще дышал, хотя и очень слабо, и жизнь в любой миг могла оставить изможденное тело. Пройди торговец мимо, другого корабля ему дождаться было бы не суждено. Море бы убило его, погребло в своей непроглядной пучине. Лишившись последнего живого свидетеля, история об исчезнувшей флотилии, стала бы очередным мифом о странностях, происходящих в здешних водах.
   Вовремя оказанная помощь, вернула офицера к жизни, хотя ему и предстояло еще очень долго проваляться в городской больнице, до полного выздоровления. В его судьбе самое активное участие принял мэр городка, которому не терпелось узнать из первых уст историю загадочного исчезновения эскадры, изрядно почистившей прибрежные воды от пиратов, сделав путь к материку, куда более безопасным, нежели прежде.