Салов Андрей. Семь смертей Лешего

   Прощальные объятия, и Леха вместе с начальником в кабине ГАЗ-66, облепленного со всех сторон, словно муравьями, бойцами в камуфляже. Начинался издавна заведенный ритуал, проводы заслуженного дембеля домой. Прапорщик Рева пальнул в ослепительно голубое небо зеленой ракетой, знаменуя начало ритуала. По его команде, облепившие машину бойцы поднатужились, покатили «шишигу» к воротам. Вытолкали машину за пределы заставы, и Филиппов дал по газам. Помахав на прощание ставшим родными за долгие месяцы пацанам, Халявин устремился по дороге ведущей к дому.
   Минута, и застава скрылась из виду. И были вокруг только горы, да речка, бурлящая возле самого края дороги. Лешка всеми порами впитывал в себя окрестный пейзаж мира, в котором провел лучшие годы жизни. Запомнил на всю жизнь и эти горы, и реку, и сухой колючий кустарник по склонам гор, и скалы, по которым так любил лазать. В родном Шишигино, этого не было и в помине, и он старался навсегда запечатлеть в памяти окрестные пейзажи, сохранив их красоту в своем сердце.
   Путь к вертолетной площадке был не близок, но они успели вовремя, прибыв туда ровно за минуту до того, как по ущелью разнесся гул вертолетных двигателей. Халявин успел покурить и потрепаться с другом Филей, с которым вряд ли суждено увидеться вновь. Последние напутствия капитана Бурдина и Лешка на борту. Вертолет взмывает ввысь. Путь его лежит на соседние заставы, где томятся в ожидании дембеля, которым посчастливилось первыми вернуться домой, честно выполнив долг по охране государственной границы.
   Последующие дни промчались незаметно, в беготне, связанной с оформлением документов, получением проездных требований, и некоторой денежной суммы, способствующей, возвращению домой. Вряд ли при зарплате семь рублей в месяц, боец мог скопить деньжат на дембель, а тут целая сотня, с которой можно смело пускаться в дорогу, если тратить деньги с умом, и не напиваться на радостях. Все неприятности случаются из-за выпивки. В том Халявин убедился лично, и хотя не являлся пострадавшей стороной, но был участником пьянки, закончившейся печально для некоторых ее участников.
   …Случилось это в городе Фрунзе, ныне Бишкеке, столице Киргизской ССР, границы которой они честно охраняли два года, за что и были поощрены увольнением в «показуху». Именно в Бишкек и доставил их автобус, следующий из Пржевальска. В Бишкеке им предстояло расстаться. В столицу Киргизии они приехали дружной гурьбой, заняв половину автобуса. Толпой посетили железнодорожный вокзал, обменяв армейские требования в воинской кассе, на билеты до дома.
   С делами было покончено, можно было подумать и о приятном. Это был последний день, когда все вместе и это нужно должным образом отметить, благо они в городе, где нет проблем со спиртным, как и с деньгами. Полученных в части денег хватало и на дорогу, и на то, чтобы хорошо посидеть в компании друзей. Скинулись по десятке и дюжина бутылок водки, плюс закуска, ожидают своего часа в сумках и пакетах. Половина дела сделана, осталось как-нибудь разобраться со второй.
   Нужно найти место, где можно спокойно употребить купленную водку и закуску. Хотя они и уволены в запас, но пока что еще военные. Их может задержать и отправить в комендатуру военный патруль, которых в Бишкеке, полным-полно. Они уже сталкивались с патрулями неоднократно и всякий раз вояки только и искали повод, чтобы придраться к группе дембелей, и избавиться от них, стоило немалых трудов. И если от патруля можно откупиться, купив бойцам сигарет, а офицеру пива, то в подвыпившем состоянии, так просто не отделаешься. А если загремишь в комендатуру, то дембель будет в большой опасности.
   У них были на руках билеты с указанной датой отправления. Свой поезд упускать нежелательно, обменять потом солдатский билет на другой невозможно, если не приложить к нему красную, а лучше фиолетовую купюру с портретом вождя. Чтобы приложить к просроченному билету денежные знаки, нужно их иметь. А если залетишь в комендатуру, да еще по пьянке, можешь смело попрощаться с деньгами. Их обязательно вытащит либо дежурный офицер, либо бойцы комендатуры. Попробуй потом что-нибудь докажи, сделаешь себе только хуже. Комендатурские поклянутся, что подобрали тебя, невменяемого на улице и при досмотре карманы оказались совершенно пусты. При досмотре, наиболее прытким задержанным, может неплохо перепасть по роже, почкам, и другим местам. Это им даже на руку. Всем, кто посмеет обвинить их в краже, можно смело заявить о том, что солдат был найден в таком состоянии, пьяный и избитый.
   Пускай разбирается милиция, с кем солдат пил, и кто его грабил. Комендатура здесь вообще не при чем и пусть эта неблагодарная скотина спасибо скажет, что они подобрали его, отогрели, накормили, не дали сдохнуть на улице. А уж милиция ни в жизнь не примет такого заявления. У них и без того полно проблем, чтобы навешивать на себя 100% «глухарь». Раскрыть подобное дело невозможно, поскольку в милиции сильно сомневались в честности и порядочности служащих комендатуры. Вот только поймать за руку и привлечь к ответственности вояк, не было никакой возможности.
   Человека, посмевшего возвести поклеп на кристально честных сотрудников комендатуры, за подобную гнусность ожидали серьезные неприятности. Без денег, с просроченными проездными билетами, солдат мог застрять в городе на сколь угодно долгое время. Отправка домой бойца, всецело зависела от сотрудников комендатуры, их желания помочь. А о каком желании можно говорить после того, как на кристально честных людей выплеснут ушат обвинений в нечистоплотности. И дело тянулось крайне медленно и то, что в нормальных условиях занимало от силы пару часов, могло растянуться на недели. Пускай почувствует говнюк, что значит возводить напраслину на порядочных людей, бросать тень на репутацию военной комендатуры. И возвратится домой незадачливый дембель намного позже запланированного, голодный, оборванный, затаивший на всю оставшуюся жизнь, злобу к людям в погонах.
   Хорошо, если у солдата хватит ума не связываться с комендатурой. Забрать поскорее военный билет и ходу на вокзал, где можно встретить таких же дембелей, спешащих домой, и устраивающих прощальную пьянку. Предостеречь их от посещения комендатуры, а заодно стрельнуть деньжат на билет. Солдат всегда поможет собрату, попавшему в беду, фуражка, пущенная по кругу, всегда возвращается с необходимой суммой.
   Встретили и они такого горемыку на перроне, собирающего деньги на билет, утратившему все свои сбережения, после посещения комендатуры. Скинувшись, они купили ему билет и угостили пивом.
   Дальше их пути разошлись. Осчастливленный билетом боец остался на вокзале, ожидая поезд, они же отправились приобретать все необходимое для прощального банкета. Хотя своим рассказом горемыка и подпортил настроение, но отказываться от задуманного, они не собирались. Нужно принять меры предосторожности, чтобы не попасться на глаза патрулю, или милиции, тогда им удастся избежать незавидной участи пленников комендатуры. Лучше раскошелиться сейчас, чтобы быть в безопасности, чем, пожалев немногое, потерять все.
   Нужно найти гостиницу, недорогую, без изысков. Была бы крыша над головой и постель, на которой можно забыться после обильных возлияний. Но, на практике все оказалось гораздо сложнее. Все гостиницы оказались переполнены, или же они просто не желали связываться с дембелями, что более вероятно. Даже предложение взятки, не продвинуло решение вопроса о пристанище ни на шаг. Конечно, можно скоротать вечер и ночь в парке, или на вокзале, но тогда им гарантировалась встреча с милицией, либо с воинским патрулем.
   Перспектива отлично провести прощальный вечер в компании друзей, становилась все более призрачной. Возможно, от планируемой посиделки пришлось бы отказаться совсем, если бы не помог случай. Раздосадованные, покидая очередную отказавшую им гостиницу, в дверях столкнулись со старухой уборщицей. Походя, высказали обиду на гостиницу, посетовав, что теперь им придется ночевать на жестких вокзальных сиденьях. Но разве это сон, сидя, при свете и постоянном мельтешении народа. Да и народ нынче ушлый, не успеешь глаз сомкнуть, того и гляди останешься без вещичек, а ведь там, тщательно собираемый два года «дембель». А также подарки родным и близким, ожидающим их дома.
   Мимолетная встреча с бабулей-уборщицей, решила вопрос о проведении прощального вечера. Выход из сложившегося тупика оказался настолько прост, что они могли решить его уже давно, и для этого совсем необязательно было рыскать по городу в поисках гостиницы.
   Оказывается, существуют вагоны-гостиницы, в которых за умеренную плату, можно с определенным комфортом, провести ночь. Что такое вагонный комфорт они знали не понаслышке, но это гораздо лучше лавочки в парке, или жестких сидений вокзала. Цена за подобный уют, была гораздо дешевле скромного гостиничного номера. Но даже если в вагоне-гостинице не окажется мест, напутствовала старушка, можно договориться с проводниками ночующего на станции пассажирского состава.
   Не мешкая, они вернулись на покинутый вокзал. Оставалось найти вагон-гостиницу и заселиться в нее. А кто, как ни люди в форме железнодорожников, знают о его местонахождении. Они принялись высматривать человека в форме. Вскоре такой человек был найден. Он объяснил компании, как пройти к вагону-гостинице. Но на этом его помощь не ограничилась. Он любезно предложил дембелям-пограничникам, воспользоваться услугами состава, на котором работал, объяснив как добраться и кого спросить, пообещав, что возьмет за ночлег меньше, чем в гостинице на колесах, мест в которой может и не быть.
   Проводник оказался прав. Или вагон-гостиница и в самом деле оказался под завязку полон постояльцами, или же и здесь служащие гостиницы, не пожелали связываться с компанией дембелей, позвякивающих сумками и баулами. Подозрительное позвякивание красноречивее любых слов, говорило о том, что ночка будет на редкость шумной и веселой. Сотрудники здраво рассудили, что лучше не досчитаться пары-тройки червонцев, чем получить головную боль на всю ночь и бесконечные жалобы постояльцев.
   Оставалось воспользоваться приглашением проводника и отыскать ночующий в отстойнике состав, где и провести ночь за неимением иных вариантов. С помощью вездесущих железнодорожников, они отыскали стоящий в тупике состав и заявились в аккурат к назначенному времени. Постучав в ранее названный вагон, они узрели знакомого проводника. Без лишних слов он проводил их в вагон, предоставив для размещения сразу три купе. От постельного белья и чая они отказались, сразу же заплатив проводнику за ночлег, чтобы быстрее отделались от него, стремясь наверстать упущенное, за часы бесполезного шатания по улицам.
   Не успела за благодетелем закрыться тамбурная дверь, как они вовсю звенели извлекаемыми из баулов бутылками, шуршали раскладываемой на столах снедью. Спустя полчаса в вагоне было весело и шумно. Дым стоял коромыслом, отовсюду неслась громкая речь. И лишь далеко за полночь стихли сраженные сокрушительной дозой спиртного, дембеля. Вагон погрузился в сон, и только мощный храп, распарывал ночную тишину.
   Никто не слышал, как проскользнула в вагон одинокая молчаливая тень. Минут через 10, тень убралась прочь, осторожно притворив за собой тамбурную дверь.
   Скученность, ударная доза спиртного и духота летней ночи, сделали свое дело. И хотя окна вагона давно уже были открыты, это мало спасало от растворенного в воздухе жара. Пришлось раздеваться, иначе человек рисковал свариться, надумай он уснуть в парадном мундире. Да и от валяния на полке внешний вид дембеля мог изрядно пострадать, а домой каждому хотелось явиться в наилучшем виде. Чтобы при виде его загорались огнем прекрасные женские очи и взволнованно ходили ходуном, округлые девичьи груди.
   Лешка, тоже снял парадный китель и повесил на крючок, но прежде чем уснуть, извлек из внутреннего кармана кителя деньги, и переложил в рубаху, в которой и завалился на боковую.
   Они крепко спали, когда в дверях купе возник вчерашний проводник. Он разбудил их и заставил одеться. Толком, не соображая, не выспавшиеся, полупьяные, они очумело уставились на разбудившего их киргиза в железнодорожной форме, тщетно силясь понять его сбивчивую речь. Не сразу, но им все же удалось понять, что хочет от них этот назойливый человек. Оказывается, через полчаса состав будет совершать маневр. Его на время отгонят в другое место, проведут необходимые профилактические мероприятия, а затем вернут обратно. Он просит их погулять пару часов, подышать свежим воздухом, попить пивка для поправки здоровья, пока составом занимаются соответствующие службы.
   На предложение переждать перемещения в вагоне, железнодорожник испуганно затряс головой и замахал руками. Никак нельзя. Не дай бог, кто увидит и доложит начальству о посторонних, беды не миновать. Им то что, их просто выгонят из вагона, а вот ему не поздоровится. Недолго работу потерять, а у него семья, жена, дети.
   Спустя десяток минут после неожиданного подъема, они направлялись к вокзалу, до которого было полчаса ходу. Они решили перекусить в привокзальном кафе, попить пивка для поправки пошатнувшегося за ночь здоровья, и вернуться обратно, выспаться всласть, ожидая отправки в родные края. Лучше дождаться поезда, полеживая на полках купейного вагона, чем торчать весь день на вокзале, на жестких сиденьях, если удастся найти свободные. Они обязательно вернутся обратно, тем более, что проводник, в обмен за доставленное неудобство, клятвенно пообещал, что не возьмет с них ни рубля, и они могут отдыхать совершенно бесплатно.
   Добравшись до кафе с пельменями и пивом, казавшийся с утра тусклым и бесцветным мир, вновь расцвел, заискрился разноцветными гранями. Жить стало хорошо. Правда, не всем. В привокзальном кафе и проявились негативные итоги вчерашней разгульной ночи. Дембеля потянулись к карманам за деньгами на пельмени и пиво, но не всем суждено было их оттуда извлечь. После некоторой возни по карманам, часть бойцов облегченно вздохнула, обнаружив припрятанную наличность. Те, кто в силу обстоятельств не позаботился о сохранности денег, не смотря на все старания, найти их так и не смогли. И напрасно они, в который уже раз выворачивали карманы, они были безнадежно пусты. Хорошо хоть документы и проездные билеты оказались на месте. Восстановить их, чтобы уехать домой такая морока, связанная с посещением военной комендатуры, что страшно подумать.
   Кто-то побывал в вагоне ночью, пока они спали, прошвырнулся по карманам. Хорошо, что ночной гость не решился проверить карманы спящих, а то бы нанесенный дембелям урон, был бы катастрофичным. Тогда бы пострадали все, а это гораздо хуже, чем три человека, что испуганно хлопали глазами, выворачивая карманы в пустом кафе.
   Первым побуждением было бежать обратно к поезду, ловить проводника, устроившего их на ночлег и бить морду. Наверняка, в деле облегчения их карманов от наличности, он поучаствовал лично, либо стал наводчиком. В любом случае проводник замешан в этой истории. Скорее всего, он лично пошарил по карманам. Потому, как были обчищены не все, а только оставившие деньги в доступном месте, взять которые не составило особого труда. Из чего следовало, что работал не профессионал, а любитель. Кому, как не проводнику быть подобным любителем, раз представился случай по легкому, без особого напряга, срубить неплохие деньги. Им повезло, что в паре с проводником не «работал» настоящий карманник. Ему бы ничего не стоило почистить карманы у спящих с деньгами бойцов.
   Пострадавшие от ворюги были накормлены и опохмелены. Поправив здоровье, все вместе принялись разрабатывать план поимки подставившего их проводника. Главное найти, выцепить его, и он расскажет без утайки о том, кто шастает ночью по путям и лазает по вагонам. Они приложат максимум усилий, чтобы вернуть украденное, в противном случае проводнику не поздоровится и вместо поездки в очередной рейс, он отправится прямиком в больницу.
   Состав должен вернуться в отстойник примерно через час. Полчаса займет дорога, еще столько же они посидят на травке, попивая пивко и наслаждаясь летним, погожим днем. Когда состав вернется, они поищут «душевного» проводника. Хотя лично Лешка, в глубине души очень сильно сомневался, что состав вернется. А если даже и вернется, то они, вряд ли найдут человека, с которым жаждали повидаться вновь.
   Предположения Халявина оказались верными. Ни через час, ни через два, состав в отстойник не вернулся. Продолжать ждать и дальше, не имело смысла. Теперь и самому упертому из компании стало ясно, что их кинули, как сопливых пацанов.
   Оставалось вернуться на вокзал по дороге, длинною в полчаса, под палящими лучами солнца, обкладывая матом подлого проводника. И где бы он не был, наверняка безостановочно икал, так слаженно и смачно вспоминали его дембеля.
   Вернувшись на вокзал, они предприняли последнюю попытку отыскать исчезнувший из отстойника состав, описав его приметы дежурному. Мотивируя это тем, что у одного из них, там хороший знакомый, при этом описав внешность давешнего проводника. Как и следовало ожидать, такого человека дежурный никогда не видел. Что касается поезда, он знал его местонахождение и даже вызвался показать его на карте. Состав чуть больше часа назад покинул Бишкек и отправился по обозначенному маршруту, и находится сейчас от станции, на добрую сотню миль.
   Теперь стала понятна спешка, с которой проводник выпроваживал их из вагона. А слова о возвращении в отстойник, были ложью, чтобы заманить их туда, пока состав будет находиться на вокзале под посадку, во избежание эксцессов. Участие проводника в ограблении стало очевидным, только от этого было ничуть не легче, им уже никогда не увидеть ловкача, обведшего вокруг пальца, дюжину пограничников. Он все здорово придумал. Все случилось именно так, как он и рассчитывал. Утром, толком не проснувшиеся, наскоро выпихнутые из вагона, они ни черта не соображали, веря всему, что он им говорил.
   Он правильно рассудил, что пока они не доберутся до вокзала, никому и в голову не придет шарить по карманам и проверять деньги. Это полчаса времени, а то и больше, если учесть в каком состоянии они находились после бурной ночи. Какое-то время им понадобится на то, чтобы сообразить, что к чему. Если они надумают вернуться обратно, это займет определенное время. Когда они вернутся, состава здесь не будет, он уйдет в другое место, для осмотра и подготовки к следованию. Носиться по путям в поисках исчезнувшего состава они вряд ли станут по причине бессмысленности этого занятия. Останется лишь ждать обещанного возвращения.
   Они дождутся назначенного времени, посидят еще немного для верности, прежде чем сообразят, что их кинули, как котят. И лишь после этого побегут на вокзал. Но как бы они не спешили, им все равно не успеть. Указанное время возвращения в отстойник, есть ничто иное, как время отправки состава с вокзала Бишкека по обозначенному маршруту.
   Стоило признать, что проводник кинул их, причем кинул мастерски, и наверняка они не первые, и не последние, в карьере мошенника.
   Но поезд ушел. Сегодня им предстоит расстаться и разъехаться по разным городам и селам. А путь до дома не близкий, на дорогу уйдут ни одни сутки. И нужно что-то есть, оставить голодными пострадавших товарищей, они не могли. Скинулись по червонцу пострадавшим от вороватого проводника и больше не покидали вокзала, чтобы не влипнуть в какую-нибудь неприятность.

3.18. Возвращение в Шишигино

   К вечеру вокзал опустел. Одним из первых, покинул солнечный Бишкек в плацкартном вагоне Халявин Лешка, которому предстояло дорога длиною в несколько суток. До затерянного в таежных лесах Шишигино, где его никто не ждал, кроме осиротевшего, заколоченного досками дома.
   Взобравшись на верхнюю полку плацкартного вагона, Лешка провалялся там несколько суток. На дворе была весна, за окном все цвело, благоухало и пело. Можно было бесконечно пялиться в окно, на проплывающие мимо пейзажи. Это зимой, когда за окном лежит безжизненная, белоснежная гладь, и не за что зацепиться глазу, многодневные поездки превращаются в пытку. Если человек не подстраховался и не обложился кипой газет и журналов, купленных в привокзальном ларьке. Но даже летом, когда за окном открываются красочные пейзажи, без газет не обойтись. Раскинувшийся за окном мир наскучить не мог, уставали глаза, следить за бесконечным мельтешением за окном. На помощь Лешке пришли книги.
   В сельской глубинке, достать хорошую книгу невозможно, разве только по блату, или за макулатуру. Приезжала в Шишигино из района раз в месяц лавка вторсырья. Принимали в ней тряпье и бумагу. Сдав определенное количество бумаги, или тряпок, можно было получить деньги. Но деньги были небольшие и мало кого интересовали, зато всех без исключения клиентов лавки вторсырья интересовало то, что можно взять вместо них. Хотя выбор предлагаемого в обмен товара был невелик, но он сплошь состоял из дефицита, какого в их селении отродясь не водилось. Достать такое можно было только на городском рынке, причем переплатив несколько раз.
   Какая-то умная голова придумала снабжать передвижные точки по сбору вторичного сырья от населения, дефицитом. Без него, возвращались бы машины без улова. Никто не станет связываться с тряпьем, или газетами за копейки. Но заполучить дефицит, желающих находилось изрядно, и лавки возвращались в город полные под завязку.
   Только в лавке вторсырья, можно было увидеть на витрине дефицитные в то время вещи. Рыбацкие принадлежности: крючки, лески, грузила, блесны, поплавки, отечественные и импортные, приобрести которые в свободной продаже было невозможно. Здесь же, радость всех мальчишек и девчонок, - жевательная резинка, достать которую можно только на рынке, у барыг, переплатив в несколько раз больше номинала. Было в лавке старьевщика и то, что привлекало не только заядлых рыболовов и детвору. Книги. Отличные книги, стоящие на черном рынке кучу денег, которые невозможно достать в продаже иначе, как по блату. Книги стояли на витрине свободно. И стоили они копейки, вот только купить их было невозможно. Лишь в обмен на сданное в утиль вторичное сырье. И люди тащили на приемный пункт бумагу и тряпье, ради обладания заветными книгами.
   Лешка любил заглядывать в лавку старьевщика. Его рыбацкие снасти, как и у прочих сельских пацанов, были именно оттуда. Имелась дома и небольшая коллекция книг, полученная в обмен на бумагу и тряпье, которую он при случае всегда старался пополнить.
   Пополнил он свою коллекцию и в Бишкеке. Бродя по привокзальной площади в ожидании поезда, он наткнулся на книжный ларек, торгующий дефицитом по государственным ценам. Пройти мимо Халявин не смог.
   Его приятели, на деньги, полученные на дембель, набрали подарков родным и подругам. У Халявина не было ни родных, ни подруг, а значит, не было надобности рыскать по рынку в поисках подарков. Сделать подарок он мог только себе любимому. И сделал, накупив охапку книг, потратив дембельскую сотню без остатка, чем привел в восторг, книжного торговца.
   Нескольких рублей оставшихся в наличии, вполне должно было хватить, чтобы добраться до дома.
   С чтивом у Лешки был порядок. Литературы он набрал столько, что ее хватило бы, задумай он совершить на этом поезде кругосветное путешествие.
   Благодаря книгам, мелькающим за окном пейзажам, и крепкому молодецкому сну, время в пути пролетело незаметно. Казалось еще вчера, он загрузил баул с нехитрыми пожитками в вагон пассажирского поезда, и уже выгружает его из рейсового автобуса, доставившего в родное селение, где Лешка не был долгих два года.
   Деревня за это время ничуть не изменилась. Словно и не было двух лет службы, будто бы он съездил в город за покупками и вернулся обратно.
   Закинув за плечи баул, Халявин неторопливо побрел по пыльным сельским улицам к родному дому. По дороге ловил завистливые взгляды пацанов, таращившихся во все глаза на пограничную форму и восхищенные взгляды девчонок, бросаемые на завидного жениха. Он почти физически чувствовал, какие мысли роятся в девчоночьих головах, узревших потенциального жениха и мужа. Лешка чувствовал, что в ближайшее время ему придется выдержать с их стороны нешуточную осаду. Он здоровался со стариками и старухами, с утра пораньше оккупировавшими лавочки возле домов. Они кивали в ответ на приветствие, а в глазах явственно читался невысказанный вопрос. Они отчаянно пытались вспомнить, чей это парень, ладный и высокий, объявился на селе.
   Когда Лешка был уже далеко, приходило понимание. Доставались из изрядно захламленных уголков памяти истории и россказни, связанные с семейством Халявиных. Обретали вторую жизнь, расцвечиваясь новыми, красочными подробностями, после двухгодичного забытья. Обретало вторую жизнь и сидящее на лавках старичье, вконец одуревшее в глуши, где не происходит ничего, достойного обсуждения. Приходилось бедолагам в сотый раз пережевывать набившие оскомину сплетни. А тут такой подарок судьбы, новое лицо, с семьей которого связано столько историй, по прошествии лет звучащих, как новые. Смерть стариков Халявиных, истории о призраке, обитающем в запретной зоне, за два года позабылись. Но сейчас, извлеченные из пыльных сундуков памяти, старые истории расцвели, заблистали множеством граней.