Салов Андрей. Семь смертей Лешего

   Если бы человек обладал слухом, во сто крат превышающим тот, которым его от рождения наделила природа, и мог понимать язык животных, и прочих обитающих на земле тварей, он услышал бы много интересного. Услышал бы, как прыгают, целясь на голову жертвы, лесные десантники, кровососы-клещи, как стукаются один за другим, рикошетя от жесткой кожи бейсболки. Как они кричат и грязно матерятся, отчаянно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить бесконечное скольжение. Но остановить скольжение не в состоянии ни многочисленные лапы клеща, ни отборная матерщина в адрес человека, припершегося в лес в таком дурацком наряде. И падает клещ в траву, на хвойные иглы, на крохотные для человека песчинки, для клеща здоровенные булыжники, об которые легко отбить даже такую невесомую, как у насекомого задницу, и лапы переломать к чертовой матери, существенно уменьшив их количество. Лежа в траве, потирая отбитые бока и злобно матерясь, клещ клянет на чем свет стоит человека, припершегося в его лес, и не желающего платить дань кровососу. Злобный мат мелкого лесного монстра в состоянии прервать лишь сапог грибника, нагрянувшего в лес за природными дарами.
   Но чаще всего, исчерпав запасы матерного красноречия, клещу приходилось, кряхтя, морщась от боли отправляться в очередное, дальнее путешествие. Дорога длинной в два человеческих шага, для клеща становится бесконечной, и на преодоление ее, уйдут многие часы, масса физической и моральной энергии. Если он и доберется до своего наблюдательного пункта, то только к ночи, или на излете дня, когда лес погружается во тьму, становясь тихим и пустынным. Кровососу уже ничего не светит в плане поживы и ночь ему придется провести со сведенным от голода желудком, в ожидании дня, и очередной попытки, могущей стать более удачной.
   Подобные обломы в жизни клеща случаются довольно часто и если бы не особенности строения организма, давно бы вымер весь их злобный род. Он мог очень долго обходиться без пищи, не утрачивая жизненных функций, а при благоприятном исходе охоты напиться кровушки так, что раздутое брюхо, в десяток раз превышало обычные размеры. В случае удачи клещ заряжался жизненной энергией на длительное время, которое в большинстве своем будет состоять из обманутых надежд, и череды горьких разочарований.
   Клещ терпеливо ждет своего часа, когда ему повезет, и он вонзит жало в живое тело, источник кровушки желанного блюда. И не важно, кто это, зверь, или человек, забредший в звериное царство. Все они, и люди, и звери, созданы небесами для того, чтобы стать пищей клещу, истинному, владыке леса. Уставший после изнурительного путешествия по земле, сквозь густые, травянистые заросли, затем по древесному стволу, на излюбленную ветку, клещ засыпал, видя себя во сне всемогущим пожирателем жизни. И невдомек было ему, что только он считал себя лесным владыкой, что были на белом свете существа, не разделяющие его взглядов. И что мелкая, неприметная пичуга, скачущая по ветвям в поисках добычи, ничего о его могуществе не знает, заботясь только о том, чтобы склевать на обед. И притаившийся на ветке клещ, ничуть не хуже другой пищи, не смотря на специфический привкус.
   Можно было и не тратить столько усилий, карабкаться на дерево и замирать в засаде. Можно напасть и из травы, куда так часто суют руки неразумные людишки, собирающие нечто, не представляющее для клеща ни малейшего интереса. Теоретически такой шанс был, но практическая вероятность его осуществления приближалась к нулю. Зато стократно увеличивались шансы испустить дух, будучи раздавленным одним из великанов, беспрестанно рыскающих по лесу. На двух и на четырех ногах, не глядя под ноги, и ничуть не беспокоясь о том, чтобы не раздавить ненароком букашку, пресмыкающуюся в ничтожестве под ногами. Великаны раздавят разом с десяток таких ничтожных тварей, как клещ, и даже не заметят этого.
   Даже если клещ извернется, исхитрится прыгнуть с нависшей над землей травинки и напасть, он вновь окажется поверженным на землю, не удержавшись за волосатую лапу животного, или соскользнув со скользкой резины сапога. Даже если человек будет шарить в траве в поисках ягод грибов, за которыми он в лес и заявился, и клещ сумеет наскочить на руку, шансы поживиться свежей кровушкой нулевые. В лучшем случае будет небрежно отброшен в сторону, в худшем, его безжалостно размажут эти самые руки, в которые он собирался впиться.
   Дополняли наряд грибников и ягодников, преимущественно состоящих из пенсионеров, выбравшихся на природу отдохнуть и разжиться дарами леса, резиновые сапоги. Чтобы не дать иглам хвои, острым камушкам, и прочим колючим предметам шанса причинить им вред. Надевая резиновые сапоги для поездки в лес, отдыхающие даже и не думали о крохотном клеще, который может представлять угрозу для их ног. Сапоги были излюбленными лесными вездеходами, и исправно выполняли возложенные на них функции, плюс некоторые дополнительные, о которых люди не догадывались, но о существовании, которых был прекрасно осведомлен мелкий лесной вампир, - клещ.
   Довершали экипировку самой многочисленной категории выбравшихся на природу отдыхающих, ценителей и собирателей даров леса, ведра и плетеные корзины. В которых надлежало храниться до возвращения домой собранному урожаю, на который так богат лес, и за которым нужно не лениться нагибаться. Возвращались пенсионеры вечером того же дня, на том же самом, старом и раздолбанном рейсовом автобусе в город, радостные и довольные, хвастая друг перед другом богатым уловом. Демонстрируя наполненные до краев грибами корзины, или ведра, полные лесной ягоды. Уставшие от бесконечного хождения по лесу, и целого дня стояния на коленях на ягодной поляне, но чрезвычайно довольные собой, возвращались в грязный и пыльный город, чтобы укрыть в квартирах, собранный за день урожай.
   Отдохнув, удачливые грибники-ягодники приступали к разделке и сортировки привезенного из леса добра. Часть шла на варенья и домашние грибные заготовки, другая часть, почищенная и отмытая для придания товарного вида, готовилась к продаже. Всеми заготовками и сортировками занималась, как правило, женская половина собирателей даров природы. Мужчины, утомленные проведенным в лесу днем, лежа на диване и почитывая газету, неторопливо смаковали заветную бутылку пива, выданную прижимистой супругой в награду за трудовые подвиги на лоне природы.
   И пока на дворе стоят погожие летние денечки, каждый отдельно взятый грибник пенсионного возраста, побывает в лесу еще не раз, перетаскав оттуда ни одну корзину грибов, и ни одно ведро лесной ягоды. На осень, зиму и весну, до наступления очередного благодатного лета, в доме будет сделан достаточный запас варенья, а также соленых и сушеных грибов. Излишки всего этого великолепия, перекочевывают на городской рынок, где расходятся на ура, по приемлемой цене. Их с удовольствием покупают люди, в силу различных жизненных причин, не могущие позволить себе даже редкую вылазку на природу, или просто ленящиеся это делать, предпочитая потратить немного денег, и заполучить лесные дары без лишних трудов. И все довольны сложившимся положением дел. Горожане, всегда имеющие возможность приобрести грибы-ягоды у собравших их людей, и пенсионеры, не только обеспечившие себя лесными деликатесами на целый год, но и сумевшие заработать на продаже немного денег, которые отнюдь не лишние в скудном бюджете пенсионера.
   Вторая категория отдыхающих, трясущихся по выходным на стареньком рейсовом автобусе по проселочным дорогам, менее многочисленная, нежели первая, но многократно превышающая третью группу, к которой принадлежал Леший, и ему подобные, чудаковатые индивидуумы, в век высоких технологий и безумных скоростей мечтающие о романтике. Эта категория людей отправлялась в лес действительно отдохнуть, особо не утруждая себя брожением по лесу и всякого рода поисками. Эту группу можно было разделить на две подгруппы. Дикие отдыхающие и цивилизованные.
   Дикие стремились отдыхать в палатках, под звуки гитары и отблеск костра, в чем были немного похожи на Лешего, хотя на этом похожесть и заканчивалась. Все необходимое для полноценного отдыха они везли с собой, поклажа приятно оттягивала руки, распространяя по салону автобуса аромат маринованного мяса, радуя слух звоном стекла, доносящимся из бездонных сумок на каждой выбоине разбитой дороги. Вывалившись из автобуса шумной гурьбой, нацепив на плечи рюкзаки, ухватив сумки покрепче, они исчезали в зелени леса, направляясь к излюбленному месту отдыха, открытому компанией еще в незапамятные времена. Изжарив на костре аппетитно шкворчащие шашлыки, запивая это великолепие спиртным, веселились на полную катушку, под грохочущие звуки магнитофона, от рева которого, разбегалось все лесное зверье в радиусе километра, спеша укрыться от страшных, грохочущих звуков.
   Наевшись шашлыков до отвала, упившись водкой до умопомрачения, расползались по палаткам, проваливаясь в чернильный омут сна. Более слабые организмом, не в должной мере закаленные спиртным, до палаток так и не добирались. Засыпали прямо в траве, кормом для комаров и прочей, кровососущей и жалящей мерзости, в бесчисленных количествах обитающей в лесу.
   Утром компания, уже не была столь шумной и веселой, нежели вечером. Морщась от головной боли, кряхтя от натуги, они вновь собиралась у костра. Доставались не съеденные давеча шашлыки, из бездонных баулов извлекались емкости со спиртным, переливаясь в пластиковые стаканы страдальцев. И светлели лица мучеников. На минуту назад таких угрюмых и помятых физиономиях расцветали улыбки. Молчаливая доселе поляна оживала, наполняясь звуками и движением. Вскоре на поляне вновь грохотала музыка, отпугивая все живое в радиусе километра, вернувшееся ночью, обманутое на время воцарившейся тишиной. До самого вечера продолжался праздник жизни, пока не приходило время возвращаться на трассу, чтобы не пропустить следующий в город автобус, в который они и загружались пьяной, шумной толпой, всю дорогу оживленно делясь впечатлениями.
   Вторая подгруппа отдыхающих, относящаяся к цивилизованным, не утруждала себя баулами с закуской и спиртным. Люди действительно ехали на отдых, где этого добра, пусть и подороже, вполне достаточно. Для мужчины небольшой чемоданчик с джентльменским набором, состоящим из костюма, пары сменных носков и свежей рубашки, полотенца, мыльно-рыльных принадлежностей, бритвенного станка. Тот самый набор, без которого ни один, уважающий себя мужчина, не отправится в дорогу длиною в несколько суток.
   Женский набор для отдыха был, куда как более обширным. Чтобы уместить женский гардероб для отдыха и уйму обязательных мелочей, мало и двух здоровенных чемоданов, под завязку набитых нарядами, тащить которые предстояло мужчинам, сопровождающим дам на отдых. Количество чемоданов с нарядами всегда было неизменно и мало зависело от продолжительности отдыха, будь то выезд на выходные, или на полноценный заезд по путевке в дом отдыха, или санаторий. Главное для женщины, если она не обременена спутником, который потащит через весь город ее тряпичное богатство, дотащить поклажу до автобуса, который умчит ее, красивую, на отдых.
   По прибытии на место, обязательно найдется галантный кавалер из числа отдыхающих, прибывших ранее, озабоченный поиском пассии для совместного, приятного времяпрепровождения. Заметив дамочку, груженную сумками, кавалер не упустит возможности помочь незнакомке с багажом до дверей ее номера. По дороге не грех познакомиться, и предложить услуги гида на правах бывалого отдыхающего, в плане посещения здешних достопримечательностей.
   Дамочке остается лишь кокетливо соглашаться на услуги добровольного проводника и гида, даже если она бывала здесь уже не раз, и знала все наизусть. Ведь она, такая молодая и красивая, нуждается в мужском внимании и участии, и совсем не прочь завести курортный роман. В котором есть и безумная страсть, и томные стоны где-нибудь в зеленом массиве санатория, или в номере одного из участников любовного дуэта. На курорте все молоды и красивы, а главное свободны. Даже если дома остались обрюзгшие мужья, предпочитающие отдыхать на диване пред экраном телевизора. Или сварливые жены с неизменными бигудями на голове, льющие слезы над очередным бесконечным и плаксивым латиноамериканским сериалом.
   Обручальное кольцо, без которого супруг не выпустит дражайшую половину из дома, при входе в автобус, перекочевывает в потаенный кармашек, дабы объявиться лишь на обратном пути. Чтобы предстать перед встречающим примерным супругом, бесконечно радостным от встречи с законной половиной.
   Но радость, написанная на лицах, должная означать восторг после долгой разлуки со второй половиной, как правило, показушная, нарочитая. Восторг оттого, что у законной половины, вне зависимости от того, мужчина это, или женщина, отчетливо просматривались огромные, ветвистые рога, которым мог позавидовать матерый северный олень. Такие огромные, что окружающим стоило поберечь себя, чтобы не пораниться. И самое удивительное, что рогатый супруг, или супружница, в глупости своей не замечает рогатого великолепия, полученного в награду от вернувшейся с отдыха, половины. Хотя, зачастую и вернувшиеся с отдыха половинки не замечали, что у самих рога хоть куда, такие здоровенные, что супругам впору бодаться друг с другом.
   Они начинали это делать немного позже, когда кто-то скажет лишнее, делясь впечатлениями об отдыхе, или обнаружит в доме нечто, чего там не должно быть ни при каких обстоятельствах и почувствует тяжесть и зуд ветвистых рогов.
   Существовала третья категория отдыхающих на природе, к которой и принадлежал Леший. Это люди, которые действительно выезжали на природу, чтобы просто отдохнуть, впитать каждой клеточкой тела ее благость и величие. Они не шастали по лесу вооруженные суковатыми палками, как грибники пенсионеры, прочесывающие окрестности в поисках добычи на десятки километров. Они не устраивали шумных пьянок иных любителей природы, и не предавались бездумной лени и флирту, как третья категория отдыхающих на лоне природы граждан.
   Дары леса их не интересовали, пьяные оргии не прельщали, бесконечный флирт на фоне лесных пейзажей им был не нужен. Флиртовать было некогда, да и не с кем. Как правило, такие люди, как Леший, выбирались в лес в одиночку, реже вдвоем и только в исключительных случаях, их могло быть больше двух.
   С огромными рюкзаками за плечами, выбирались одиночки из автобуса и исчезали в лесу. Причем выходили не на общепринятых остановках, а в промежутках между ними, чтобы избежать встречи с вездесущими грибниками, и любителями шумных гулянок. Которые обосновывались, как правило, неподалеку от автобусных остановок, чтобы не тащить далеко привезенное из города добро, которым они были нагружены под завязку, и не идти далеко обратно, когда будет тяжело передвигаться вследствие перепоя, или мучительного похмелья.
   Выбравшись из автобуса, они, по одним им ведомым тропкам-дорожкам уходили в лес никем не замеченные. В заветном месте из огромного рюкзака извлекалась палатка, продукты и прочие необходимые для двухдневного пребывания в лесу, вещи.
   Меж двух сосен, Леший натягивал гамак, на котором любил побездельничать с книжкой в руках. Но не только пролеживание боков в гамаке входило в круг его интересов. Леший любил горы, поэтому и стоянка найденная им лет 10 назад и приглянувшаяся на всю жизнь, находилась прямо у их подножия. Со всех сторон ее окружал сосновый лес, насыщенный такими пьянящими ароматами, что даже дышалось как-то по-особенному. Хвойный лес упирался в скалы, круто уходящие ввысь на десятки метров, на самой вершине укрытые шапкой земли, на которой произрастали вековые сосны.
   Место, где расположился лагерем Леший, было единственным в округе, где были скалы, этим оно его и прельстило. На гору, у подножия которой Леший разбил лагерь, можно было забраться и по поросшим хвойным лесом склонам, и оттуда, с вершины, любоваться раскинувшимся внизу пейзажем. Но подобные восхождения Лешего не прельщали. Это удел шатающихся по лесу отдыхающих. Хотя за 10 лет, что Леший обосновался здесь, он ни разу не встречал поблизости грибников, или ягодников, тем более не мог представить их карабкающимися в гору по заросшим травой склонам.
   Охотники за дарами природы не углублялись далеко в лес, предпочитая наматывать круги в нескольких километрах от дороги. Леший, выгрузившись из раздолбанного рейсового автобуса, проходил по лесу около десяти километров до облюбованного места, где он гарантированно будет один, избавленный от визитов разного рода гостей. За исключением дикого зверя, которому, порой жутко интересно посмотреть, что за странное двуногое обосновалось по соседству.
   Вдоволь налюбовавшись на двуногого, копошащегося вблизи странного, с растянутыми веревками брезентового строения, или раскачивающегося меж сосен в сетчатом мешке, они уходили, решив, что человек для них не опасен, и от его соседства не стоит ожидать неприятностей. И лишь представители животного мира, имевшие контакты с представителями мира человеческого, с далеко не лучшими его представителями, спешили убраться подальше от подобного соседства. Спокойствие человека не могло ввести их в заблуждение, слишком хорошо они успели изучить людей за редкие встречи, что имели место быть.
   Поначалу они все тихие, и шумят вполне терпимо. Но затем, достав из рюкзаков емкости с дурно пахнущей жидкостью, начинают усиленно заливать ее в глотку. И чем больше жидкости они поглощают, тем более шумным и агрессивным становится их поведение. Нередко дружеская пирушка заканчивается потасовкой, когда минуту назад друзья на всю жизнь, с ожесточением лупцуют друг друга в кровь. Из-за пустячного повода, который, протрезвев, никто и вспомнить не может. И пока пьяная компания, состоящая из человеческих особей обоего пола метелила друг друга, наблюдавшее за ними зверье в ужасе разбегалось, подальше в лес от распоясавшихся людишек. Наблюдать за исходом поединка, желающих не находилось. Подавляющая часть зверья предпочитала ретироваться с первыми бутылками, брошенными в кусты. Если хорошенько расспросить зверушек, оказавшихся свидетелями человеческих пирушек, наверняка среди них удалось бы найти пару-тройку «счастливцев», кому досталось по хребту, или по лбу, пущенной в лес порожней тарой из-под дурманящей жидкости, от которой люди теряли головы, вызывающей и у зверей стойкое неприятие и отвращение.
   Лешего, присутствие зверья не беспокоило, даже если наблюдающий за ним зверь относился к хищникам. Лето, благодатное время года не только для человека, но и для всего живого. Света, тепла и еды хватает всем. Чтобы прокормиться, достаточно нескольких часов. Остальное время можно валяться на солнышке в сонной полудреме, или наблюдать за двуногим существом, обосновавшимся в звериных владениях, и совершающим непонятные манипуляции.
   Весной и осенью времени на отдых практически нет, если выкраивается несколько свободных минут, зверье предпочитает провести их на солнышке, ловя его прощальную ласку, или первые живительные поцелуи. Зимой зверье, которому от природы не дарована благодать на зиму впадать в спячку, избавляя себя от бесконечных мытарств, связанных с поиском пищи и борьбой за существование, и день, и ночь не знает покоя в поисках еды. С подведенными от голода, прилипшими к спине животами, рыщет зверье по заснеженному лесу. В это время года тратить время на человека никто не станет, добыча пищи гораздо важнее пустопорожнего разглядывания бестолковых двуногих.
   Да и двуногие в это время года не баловали лес своими визитами. Они если и появлялись в лесу в неурочное время года, то только как исключение, которое, как известно, лишь подтверждает правило. После пирушки, гораздо менее продолжительной, нежели летом, двуногие убирались прочь, оставляя на утоптанном множеством ног снегу, следы своего недолгого пребывания. В большинстве своем они состояли из порожней тары из-под водки, вина, или иной жидкости содержащей спирт, до которой были падки люди. А также горы коробок и оберток, которые хоть и пахли приятно, но были несъедобны, и поэтому не представляли ценности для лесного зверя.
   В голодное время года лесное зверье, оголодавшее и отощавшее, не брезговало посещать человеческие стоянки в поисках съестного. Почти всегда на месте гулянок оставалось множество объедков, которые были, как нельзя кстати. Порой зверье устраивало из-за объедков целые сражения, с выдранной шерстью и пущенной кровью, за право обладания ими. Рыча и визжа, сцепившись клубком, катались звери по утоптанной человеческими ногами поляне, яростно терзая противника. Победитель получал еду, а значит еще несколько дней жизни. Проигравший убирался прочь зализывать раны, чтобы не стать добычей другого хищника, более сильного и злобного.
   Летом, когда было тепло и сытно, зверье брезговало посещать стоянки двуногих, за сотни метров обходя стороной места, пропахшие человеческим духом и отходами их жизнедеятельности. Но зима вносила свои коррективы в животную жизнь, заставляя резко менять привычки.
   Леший зиму не любил, она лишала его главного развлечения, за которым он и ездил к скалам, помимо того, чтобы просто отдохнуть на природе. Он любил лазать по склонам, цепляясь руками и ногами за трещины в скалистом массиве, нащупывая крохотные выступы, площадки, на которые можно поставить ногу, опереться, немного передохнуть перед очередным рывком наверх, к вершине. И хотя за годы активного отдыха на природе он покорил заветную вершину уже не раз, она не переставала представлять для него интерес в спортивном плане. И если успешно пройден один маршрут восхождения к вершине, ничто не мешает наметить другой. Начать подъем заново, благо скалистый массив, изборожденный множеством трещин и разломов, тянется вширь на добрую сотню метров. Вариантов восхождения на вершину существует великое множество, и чтобы перепробовать все, не хватит и жизни. Поэтому Леший вновь и вновь приезжал туда, чтобы отдохнуть и развлечься.
   Это место оказалось счастливым и в ином плане. Прошлым летом, возвращаясь обратно в город, в ожидании автобуса, он на остановке познакомился с симпатичной девушкой, оказавшейся в лесу в компании полудюжины девчонок и нескольких парней. Студенты одного из городских вузов, выбравшиеся за город, отдохнуть. В отличие от большинства компаний подобного рода, они были на удивление трезвы, а если и выпили, то бутылочку-другую винца, которое во все времена пользовалось неизменным успехом у студентов. Его не смогла вытеснить оказавшаяся в разливанном изобилии водка и ставшее модным у молодежи пиво, бесчисленное множество разновидностей которого, заполонило витрины коммерческих ларьков, маня ярким разнообразием этикеток. Но ни водка, ни пиво, не являются атрибутами студенческой компании, отправившейся в лес отдохнуть, попеть песни под гитару, просидеть до утра у костра, наслаждаясь сонным очарованием леса и нежными гитарными переливами.
   Чрезмерное употребление водки, убивает романтику, будя низменные чувства, доселе дремавшие под пластами воспитания. Человек теряет голову, рассудок мутится, и он совершает такие деяния, о которых в трезвом виде, не смел и подумать. Пробудившись утром с разламывающейся от боли головой, выпивоха не помнит ничего из вчерашнего, что натворил с перепою. Хорошо, если друзья, в компании с которыми он приехал в лес отдыхать, не отставали по части употребления спиртного. Утром они также мучились головной болью, и тоже не могли ничего вспомнить из вчерашнего. Всех объединяло одно чувство, - мучительное похмелье, и одна мысль, - не осталось ли чего на опохмел. Или они все выжрали вчера и обречены на муки до возвращения в город, которое состоится еще не скоро.
   Если в похмельной компании имелся отщепенец, который прошлым вечером не поддержал веселую компанию в борьбе с зеленым змием, к физическим мукам добавлялись душевные страдания. Отщепенец, наблюдавший со стороны пьяные выходки и чудачества приятелей, утром смаковал их с красочными подробностями, заставляя друзей морщиться и кривиться. Мучитель готов был бередить душу снова и снова, если бы не предупреждение о последствиях для его организма, если он не заткнется.
   Если водки оказывалось недостаточно для того, чтобы, нажравшись, упереться рогами в землю, а хватало только для храбрости, глаза начинали рыскать по сторонам в поисках того, на ком ее проявить. И тут на глаза попадаются девчонки со всеми их прелестями, словно нарочно выставленными напоказ. И тянутся шаловливые ручонки к выставленным напоказ прелестям, и что-то в штанах начинает ворочаться, стремясь выбраться наружу. Одно плохо, не всегда поползновения ребят относительно девчоночьих прелестей воспринимаются ими так, как того хочется парням. Нередко начавшиеся поползновения пресекаются в грубой, бесцеремонной форме. С учетом того, что мужская часть компании всерьез настроилась на более тесное общение с обладательницами аппетитных прелестей, о чем красноречиво свидетельствовало стоящее дыбом и рвущееся из джинсового плена мужское естество, не далеко и до греха. Грех тот с криминальным уклоном заканчивается плачевно для всех.
   Для одних результат насилия, - сломленная психика, боль, унижение, отвращение ко всем представителям мужского племени, стойкое недоверие, могущее растянуться на долгие годы, а то и на всю жизнь. Для других минутное удовольствие, удовлетворенная похоть и позднее раскаянье, длящееся несколько лет в местах не столь отдаленных, сопровождаемое помимо нравственных, еще и физическими страданиями. На зоне с насильниками поступают соответственно заслугам. За те несколько лет, что проведет согласно приговору суда парень за решеткой за изнасилование, с помощью сокамерников его половая ориентация поменяется самым кардинальным образом. Настолько, что по выходу на свободу в сторону женщин он даже смотреть не станет, отдавая предпочтение мужской части населения страны.