Семушкин Тихон. Алитет уходит в горы

   Войдя в стойбище, Мэри увидела мальчика с почерневшим, грязным куском сахару в руках.
   Мэри подбежала к нему, склонилась и сказала:
   - Ешь, его едят. Это не камень. Сахар.
   Кусочек сахару напомнил Мэри о еде, и, схватив мальчика на руки, она быстро зашагала к костру, где густо валил прямым столбом черный дым.
   В стороне сидел Айе и переобувался в дорожные торбаза. Заметив Мэри, он подбежал к костру.
   - Какомэй, Мэри! Береговые люди, - сказал Айе. - Очень я скучаю о береговых людях.
   - Уходишь, Айе? - спросила Мэри.
   - Да, надо искать оленей. Эчавто сказал, чтобы я нашел их или живыми, или заеденными волками. Два оленя.
   - Женился ты, Айе? - спросила Мэри.
   Айе смутился. Краска густо залила его темное лицо. Стыдно быть человеком, не имеющим жены.
   - Нет, - застенчиво ответил Айе. - Эчавто давал девку. Сказал: хорошо работаешь, Айе, возьми вон девку. Но я все время хочу на берег. Если девку взять, останешься на всю жизнь в горах.
   - Эх ты, Айе! - сказала Мэри. - Алитет отнял у тебя Тыгрену. Тогда он был сильный, теперь, говорят, робкий стал. Отними теперь ты. Люди говорят, что у Тыгрены скоро будет маленький.
   - Ну? - обрадовался Айе. - Вот хорошо! Она всегда хотела ребенка.
   - Что же ты думаешь делать, Айе? - спросил Ярак. - Я ведь тоже никак не привыкну к жизни в горах.
   - Пойду искать оленей. Только голова сейчас не хочет искать оленей. О другом думает голова. Одному трудно думать.
   - Айе, ты подожди уходить. Вон, видишь, туман идет. Ну как искать оленей в тумане? Не видно. Вместе с тобой вдвоем стали бы думать.
   - А ведь правда. Эчавто сам знает, что дни стоят в тумане. Завтра пойду: может быть, будет ясный день. Удвою шаг - найду скоро. - Айе снял дорожные торбаза и, обувшись по-домашнему, встал. - Пойдем, Ярак, думать. Вон туда, где виднеется тот холмик. Опять, как и весной, очень много наговорил мне Андрей. О том, что я хочу сказать, на народе страшно и говорить.
   Они шли молча, не нарушая тишины тундры, лишь в стороне слышалось пощелкивание копыт оленей, как слабый шум уходящих льдов.
   - Ярак, - тихо заговорил Айе, когда они уселись на холмик, - Андрей и Лось говорили мне: "Летом, когда придет пароход, пошлем тебя учиться на Большую русскую землю. Там есть большое-большое стойбище Ленинград. Только в одном этом стойбище живет больше людей, чем на всей Чукотской земле". Чему-то я должен научиться там. Чему учиться, я не понял. Всю ночь думал, а придумать не мог, в голове туман стоит. Трудно одному думать.
   - Поезжай, Айе! Я думаю, плохо не будет. Ты заметил, как Лось говорил с Алитетом и как с тобой? Разные глаза делались у него. Видно, что он хочет тебе не худого, хорошего хочет.
   - Ярак, но они сами сказали, что на той земле нет оленей, нет моржей, нет тюленей. Как буду там жить? Умру я.
   - Айе, когда Чарли посылал меня на американский китобоец, там было очень много мяса кита, моржа, и американы не ели это мясо. Нас затерло на много дней во льдах. Я остался без еды. Потом я стал есть их пищу из железных банок и остался жив.
   Айе внимательно слушал Ярака. Было очень любопытно знать, как живут и что едят таньги. Ярак с ними жил, он хорошо их знает.
   - Надо только привыкнуть, Айе. Еда есть везде. Лось что-то хочет сделать хорошее для тебя. Алитета он не любит, а тебя любит.
   - Алитет нехороший, злой. Он оставил меня без жены. Наверное, Тыгрена перестала думать обо мне.
   Лицо Айе выражало грусть, тоску и смятение. Страшно ехать на землю таньгов, но что же делать? Ему не хочется жить в горах, на берегу тоже нет жизни.
   И Айе, тяжело вздохнув, сказал:
   - Поеду, Ярак. Будь что будет.
   Туман рассеивался.
   Они направились в стойбище и, еще не доходя до него, увидели с другой стороны медленно идущего человека.
   - Ярак, смотри: Алитет идет.
   У Ярака сжалось сердце. Он усиленно начал тереть глаза.
   - Ярак, ты бледным стал. Ты боишься его? Не бойся! Теперь я тебе буду помогать. Если он захочет уводить Мэри, мы зарежем его. Он поселил в моем сердце такую злость, что я буду потрошить его, как оленя, - горячо и взволнованно говорил Айе.
   - Правильно, Айе! Чарли кончил торговать, и, наверное, он захочет уехать в Америку. Он каждый год и раньше собирался. Он хочет увезти Мэри. Вот Алитет и охотится за ней. Побежим скорей!
   В стойбище уже кричали:
   - Алитет идет! Алитет!
   Из полога выскочила Мэри и, заметив Алитета, вскрикнула и бросилась бежать в другую сторону.
   Из-за горы навстречу ей бежали Ярак и Айе.
   От сильного бега они раскраснелись, шапки на ремешке болтались за спинами.
   - Не бойся, Мэри, - успокаивал Айе.
   Гаймелькот стоял посредине стойбища и следил за Алитетом. Он стоял спокойно, молча. Старик думал: зачем вернулся Алитет?
   Айе вытащил нож и спрятал его за спину.
   - Айе, дай-ка мне нож, - сказал Гаймелькот. - Вы здоровые парни. Или вы совсем ослабли и у вас не хватит силы без ножа? Зачем поливать мою землю поганой кровью этого человека? Ягель не будет расти в этих местах. И ты, Ярак, отдай мне свой нож.
   - Гаймелькот, возьми и мой, - сказала Мэри.
   Старик собрал ножи, положил на снег и стал на них.
   Подошел Алитет.
   - Таньги пропали, - сообщил он. - Вместе с ними и Рынтеу. Наверное, свалились с обрыва.
   - А почему ты не пропал? Ведь ты вместе ехал! - вскрикнул Айе.
   - Помолчи, щенок! Или ты думаешь, я говорю для тебя, несчастный? Не имеющий жены!
   Айе рассвирепел и бросился на Алитета, но Гаймелькот схватил его за пояс.
   Гаймелькот поднял руку.
   - Еще не кончен разговор, - сказал он Айе. - Говори, Алитет.
   - Был большой туман. Глаза перестали узнавать места. И Рынтеу и я забыли дорожные пути. Наверное, таньги разгневали злых духов!
   Алитет сел на снег и ухватился за свой живот, морщась, будто от боли.
   - А как же ты отстал от них? Ты ехал на нарте Рынтеу? - спросил Гаймелькот.
   - Пожалуй, я объелся жирного мяса. Часто приходилось сходить с нарты, и сейчас еще болит брюхо, - простонал Алитет.
   Айе дрожал от гнева. Все хорошо знали, что единственный обрыв Медвежье Ухо - был совсем в стороне.
   - Может быть, ты нарочно указал путь к Медвежьему Уху? - крикнул Айе.
   - Помолчи, или я тебя стукну так, что ты откусишь себе язык, - сказал Алитет.
   - Айе прав, - возразил Гаймелькот. - Медвежье Ухо находится в стороне от дороги. Как же вы туда попали? Это гиблое место. В прошлом году в пургу волки загнали туда восемь оленей. Олени разбились насмерть.
   - Меркичкин, Алитет! - выругался Ярак и, обращаясь к Айе, спросил: Ты знаешь это место?
   - Очень хорошо знаю. Недавно проходил мимо.
   - Пойдем сейчас туда. Надо поискать людей.
   Гаймелькот сказал:
   - Идти туда далеко. Возьмите моих ездовых оленей, быстро доскачете.
   Парни побежали запрягать оленей.
   Алитет встал, подошел вплотную к старику и прошептал:
   - Если поедут на твоих оленях, духи разгневаются, и у тебя в стаде начнется большой падеж.
   Гаймелькот насторожился. Подумав немного, он с тревогой сказал:
   - Ярак, подожди. Пожалуй, нельзя ехать на оленях. Пешком бегите. И Мэри возьмите с собой.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
   У подножия обрыва стлался густой туман. Здесь, в грудах обвалившегося снега, лежал Лось. Бессознательно повернувшись на бок, он заскрипел зубами, открыл глаза и проговорил:
   - Где же люди? Собаки где?.. О-о-о, черт возьми! - простонал Лось. Неладно что-то с ногой. - И, собравшись с силами, крикнул: Андрю-юшко-о-о!
   Эхо прокатилось вдоль стены обрыва.
   - Эге-ге-е-ей! - протяжно и еще громче крикнул Лось.
   И опять, кроме эха, ни одного ответного звука.
   "Неужели погиб Андрей? Какая нелепость!"
   Превозмогая боль, Лось приподнялся, сел и ощупал больную ногу.
   - Ясно. Сломана. Хорошо, что крови не чувствую.
   Лось начал припоминать, как все это случилось.
   "В момент падения я чувствовал Андрея совсем рядом. Значит, он должен быть где-то здесь поблизости. По весу он легче меня. Кто же должен лететь быстрее? Он был правей меня. А может быть, я перевернулся и теперь правая сторона стала левой?.. - Лось рассуждал, как старик Рынтеу на старой стоянке кочевников. - Поползу искать..."
   Опираясь на локти, преодолевая страшную боль в ноге, Лось медленно полз, оглядываясь по сторонам. От неимоверного напряжения он покрылся потом.
   "Ничего, к боли можно привыкнуть", - утешал себя Лось, пристально вглядываясь в блестевшие свежими изломами комья снега. Осилив несколько метров, он передохнул и, заложив два пальца в рот, засвистел так, что у самого зазвенело в ушах.
   - Мальчик! Мальчик! - прокричал Лось вожаку, но и этот крик потерялся в безжизненной пустыне.
   "Вот так и пропадешь здесь ни за понюшку табаку. Где же люди? Лавиной завалило?" - с горечью подумал Лось и, усмехнувшись, вслух проговорил:
   - До берега не доползешь отсюда...
   Вспомнились Лосю гражданская война, бронепоезд. Там смерть всегда жила рядом. Она была постоянным, каждодневным спутником человека, и люди привыкли смотреть ей прямо в глаза. А здесь, вот здесь, среди этих белоснежных камней, не хочется встречаться с ней!
   "Духи погубили бородатого начальника... Эх, Наташа!.." - вспомнил он жену.
   Там, среди огня и грохота орудий, он уцелел, а здесь, в тиши, полный сил и здоровья, он должен медленно уйти из жизни. Как все это нелепо! И Лось впервые ощутил страх перед смертью. Холодок пробежал по всему телу.
   Он нащупал трубку, спички в сломанном коробке и, лежа на спине, закурил.
   - Нет, Лось еще поборется за жизнь! - крикнул он в пространство.
   Послышалось урчанье собаки.
   - Андрю-юша-а! - крикнул Лось.
   Залаяла собака.
   Лось пополз на ее голос. Силы прибавилось, и вскоре он увидел в обломках снега нарту.
   На расстоянии одного метра от нарты Лось остановился и, приподнявшись на руках, вытянул шею. На нарте лежал человек, уткнувшись в баран. Лось ясно почувствовал, как тяжелые ледяные капли, словно холодные дробинки, пробежали по разгоряченному телу. Снег у нарты был залит кровью. В упряжке сидела одна собака. Она перестала лаять и жадно принялась пожирать окровавленный снег.
   На нарте лежал старик Рынтеу с разбитым черепом.
   Лось долго смотрел на него, не шевелясь.
   Немало убитых приходилось видеть Лосю за его фронтовую жизнь! Но никогда еще труп человека не вызывал у него такого удручающего впечатления, как вот этот труп старика. Конец ремня, за который пристегивалась упряжка, был перегрызен. Видимо, вся упряжка, кроме одной задней собаки, убежала.
   Лось отстегнул ее, привязал к своему поясу и быстро пополз в сторону. Он заговорил с собакой:
   - Видишь, это мой след. Надо ползти по новому месту.
   От мысли, что он обнаружит труп Андрея, Лось похолодел. И, вспомнив, как собака пожирала окровавленный снег, подумал: "Нет, я тебе не позволю питаться моим мясом. Прежде чем расстаться с жизнью, я заколю тебя".
   Собака, будто угадав его намерение, ощетинилась и зарычала. Лось вздрогнул. До его настороженного слуха донеслись какие-то неясные звуки: будто кто зевнул в стороне.
   Лось скинул шапку, чутко прислушиваясь. Вокруг стояла мертвая тишина. Хотя бы какой-нибудь шорох! Хотя бы пролетела сова или куропатка! Собака молча рвалась. Лось отстегнул ее от пояса и взял лямку в Руку.
   - Ну, пойдем, - сказал он.
   Еще издали он заметил торчащую из-под снега голову Андрея. Все туловище по самые плечи было скрыто в снегу. Лось рванулся и, едва дополз до Андрея, потерял сознание.
   - Сергеич! Кажется, я спал, - проговорил Андрей, открывая глаза. Он высвободил одну руку и потрогал лицо и бороду Лося. - Сергеич! Что же ты молчишь?
   И, не дождавшись ответа, Андрей попытался встать. В грудь упирался наган, причиняя боль. Свободной рукой Андрей стал отбрасывать снег и вскоре через широкий ворот меховой рубашки достал наган. Под обрывом громовым эхом прокатился выстрел, и, когда он замер, Андрей дал еще два выстрела.
   - Андрюша... кто-то стреляет... - приходя в сознание, сказал Лось.
   - Сергеич, ты жив?
   - Выходит, так, - усмехнувшись, сказал Лось, - не положено погибать, дела есть.
   - А почему ты ползешь, Сергеич?
   - Нога у меня не в порядке.
   Андрей вылез из снега, встал и, пошатываясь, отряхнулся.
   - А у меня ничего. Только бок немного болит. Которая нога, Серееич?
   - Левая. Закрытый перелом. Надо бы шину наложить, да где, к чертям, найдешь ее тут! Вот здесь, рядом... труп старика. Разбился насмерть. Видимо, не отцепился от нарты. Дощечки для шины можно бы взять с его нарты.
   - Неужели Рынтеу погиб?
   - Да. Я тут все уже осмотрел, разыскивая тебя.
   - А этот где? Алитет?
   - Тут где-нибудь.
   - Я пойду к нарте за дощечками.
   - Подожди, Андрей, не ходи. Не ходи пока, а то еще потеряемся. Сядь. Давай закурим.
   - Давай лучше, Сергеич, подкрепимся.
   Андрей вытащил из-за пазухи толстую плитку шоколада.
   Лось улыбнулся и спросил:
   - У тебя склад, что ли, там?
   - Так, на всякий случай засунул.
   И они стали жевать шоколад.
   - Погибнем мы здесь, Андрюша. Куда отсюда пойдешь? - проговорил Лось.
   - Не погибнем, Сергеич!
   - Да, вот какая незадача, Андрюша, - отламывая кусок шоколада, сказал Лось. - Сразу не повезло. Вон Томсон более двадцати лет прожил здесь. Живет себе спокойно. Зачем, спрашивается? Что привело его сюда? Во имя доллара живет, подлец!
   Туман поднялся и обнажил огромный обрыв. Груды снега лежали кругом. В стороне виднелся задок нарты Рынтеу. Андрей встал и пошел за дощечками.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
   К моменту отъезда мистера Томсона в Америку обстановка для него сложилась очень неблагоприятно. Шхуна в это лето не пришла из Америки. Из ревкома он получил письмо, в котором предлагалось все остатки пушнины, хранившейся в его окладе, вывезти для продажи по установленным ценам в губернский город на Камчатке - Петропавловск.
   Мистер Томсон долго читал письмо Лося и никак не мог понять, почему Лось посягает на его собственность. Он рассердился, бросил письмо на стол и вслух проговорил: "Год дэм санвабич! Пушнина в моем складе, это же моя собственность! Я купил ее за свои товары. Зачем мне ехать в какой-то Петропавловск? Полторы тысячи хвостов - это немалый капитал".
   Вспомнив советы мистера Саймонса и договоренность с Алитетом, чтобы тот на своем вельботе в туман отвез его на Аляску, мистер Томсон довольно улыбнулся. И теперь, после получения письма Лося, он особенно нетерпеливо поджидал своего торгового друга Алитета. Рультына заметила волнение мужа и начала подозревать, что Чарли задумал что-то нехорошее.
   Встретив у склада Рультыну, он заговорил с ней мягко и почти ласково, что еще в большей степени ее насторожило:
   - Рультына, шхуны перестали приходить ко мне. Торговать русские запретили, а продукты ведь нужны. Придется самому съездить в Америку. Без продуктов человеку жить нельзя.
   - Ты сам знаешь, Чарли, что тебе нужно делать, - покорно сказала Рультына.
   Мистер Томсон хотел было уже сказать Рультыне о том, что он возьмет с собой Бэна и покажет ему Америку, но в самый последний момент воздержался.
   Он зашел в склад, осмотрел упакованную в брезентовые мешки пушнину, окованный железом старинный сундук, где хранились банковские бумаги и доллары. Он сел на этот сундук, закурил трубку и подумал: "Вся моя жизнь в этом сундуке. Она прошла недаром. Все-таки я создал подходящий капиталец. Теперь только уехать и спасти от русских последнюю партию пушнины".
   Вдруг он услышал крик мальчишек:
   - Алитет! Алитет!
   Мистер Томсон выбежал из склада и увидел на горизонте парусный вельбот, а затем услышал стук мотора. Под двойной тягой вельбот приближался к стойбищу Лорен.
   Он поспешил в свою комнату и опустился в качалку.
   - Рультына, пошли ко мне детей! - крикнул он.
   Маленькая комната заполнилась детьми. В своих меховых одеждах они робко толпились вокруг сидевшего в качалке отца.
   - Ближе подходите, ближе! Подойди ближе, Бэн.
   Он обнял детей и сказал:
   - Я ненадолго поеду в Америку. Пусть каждый из вас скажет, что привезти в подарок. Просите много, и я все привезу.
   - Серы жевательной привези, Чарли, - сказала бойкая, смуглая, раскосая Берта.
   - Хорошо, хорошо, я привезу тебе целый ящик жевательной серы. Ну, а что же привезти другим? Тебе, Бэн, что привезти?
   Бэн молчал.
   - Ты ничего не хочешь, Бэн?
   - Привези мне маленькое ружье. Легкое. Я буду сторожить с берега тюленя. Говорят, когда сам убьешь тюленя, очень вкусное мясо бывает.
   Мистер Томсон тяжело вздохнул и почти шепотом сказал:
   - Хорошо, хорошо, Бэн! Я обязательно привезу тебе такое ружье.
   Рультына стояла за дверью и слушала разговор отца с детьми. Чарли хорошо разговаривал со всеми детьми, без разбора. Этого еще никогда не было с ним.
   Нахлынул туман, и полуночное солнце утонуло. Вельбот Алитета подошел к берегу, побежали ребятишки. Торопливо зашагал и мистер Томсон. Он приветливо поздоровался с Алитетом.
   - Я давно поджидаю тебя, Алитет. У меня уже все готово. Скажи людям, чтобы они взяли на вельбот мешки с пушниной и сундук. Там, в складе.
   Мистер Томсон посмотрел на факторию и, секунду подумав, направился к мистеру Саймонсу. Как давно он не заходил к нему!
   Он тихо вошел в комнату Саймоиса.
   - А-а! Мистер Томсон! Очень рад.
   - Вы извините меня, мистер Саймонс. Может быть, я что-нибудь плохое сделал вам, - смущенно начал он.
   - Ноу, мистер Томсон! Что вы?
   - Мистер Саймонс! Я решил воспользоваться вашим добрым советом, о котором вы мне когда-то говорили. Уезжаю, мистер Саймонс. Не поминайте лихом старика. Я навсегда покидаю этот край.
   - Очень хорошо, мистер Томсон! Я желаю вам счастья. Когда вы думаете ехать?
   - Сейчас, сию минуту, сию секунду. Гуд бай, мистер Саймонс. - И, тряся его руку, шепотом добавил: - Вельбот Алитета никто здесь не может догнать, - намекая на возможную погоню Лося.
   - Подождите, подождите! Я пойду проводить вас.
   - Благодарю вас. Не нужно. Очень вас прошу!
   И мистер Томсон быстро зашагал к берегу. Он пересчитал в вельботе мешки с пушниной, взглянул на кованый сундук и тревожно спросил:
   - А где же Бэн? Где он?
   - Ты забыл свои перчатки. Он побежал за ними, - ответила Рультына.
   Гребцы уже сидели в вельботе, Алитет на корме у руля, и только мистер Томсон все еще стоял на берегу, с нетерпением поджидая Бэна.
   - А ты правду говоришь, что он убежал за перчатками?
   - Ты же знаешь, я всегда говорю правду, - ответила Рультына.
   Бэн подбежал и подал отцу перчатки. Надев их, Чарли занес было ногу в вельбот, но сейчас же опустил ее на берег. Он посмотрел на Бэна и спросил:
   - Бэн, хочешь посмотреть моржовую охоту?
   У мальчика загорелись глаза.
   И, не дождавшись ответа, мистер Томсон подхватил Бэна и опустил его в вельбот. Оттолкнув вельбот, он вскочил в него и сам.
   - Чарли, у Бэна торбаза не дорожные! - закричала Рультына.
   Но вельбот уже отчалил от берега. Бэн стоял в вельботе и, махая рукой, кричал:
   - Рультына, мои торбаза еще хороши! Я привезу тебе свежую печенку!
   - Туматуге, парус поднимай! - крикнул Алитет.
   Вельбот быстро скрылся в тумане.
   Рультына стояла на берегу. Страх за сына охватил се. "Увез Чарли Бэна. Наверное, совсем увез. Больше никогда не увидят его мои глаза. Жалко Бэна. Очень жалко!.." И Рультына закричала во весь голос:
   - Бэн! Бэн!
   Потом она опустилась на гальку и долго глядела в море, закрытое туманом. Сидя здесь, на берегу моря, она вспоминала всю свою долгую жизнь. Она считала себя несчастной. Она никогда не разговаривала с Чарли, как разговаривают все женщины со своими мужьями. Это очень трудно - жить с белым человеком. А вот теперь она вернется домой и поговорит с детьми полным голосом, а не шепотом, как всегда. От шепота горло испортилось. Она вглядывалась в туманную даль. Ей хотелось еще раз увидеть вельбот. Ведь там Бэн! Слезы застилали глаза. Она долго не уходила с берега, надеясь, что туман вот-вот разойдется. Кругом никого уже не было. Где-то вдали раздались ружейные выстрелы. Люди скоро привезут душистое, свежее мясо. Будет праздник моржа.
   К Рультыне подбежала Берта и шепотом стала звать ее домой.
   - Берта, надо говорить громко, - сказала ей мать.
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
   Вельбот шел в тумане курсом 35° норд-ост, заданным мистером Томсоном. Алитет смотрел в упор на компас и держал руль. Изредка стали попадаться отдельно плавающие льдины.
   Мистер Томсон сидел на кованом сундуке. Одной рукой он прижал к себе Бэна, словно боясь, как бы тот не вырвался и не убежал. Он молча посматривал в сторону берега, где провел безвыездно полжизни, но берег был скрыт туманом. Все-таки ему не очень хотелось расставаться с этим краем.
   Теперь Чарльз Томсон направлялся в страну цивилизации. Как-то он приспособится к этой шумной и быстрой жизни? И мистеру Томсону вдруг стало страшно. Страшно настолько, что, если бы на берегу не было власти мистера Лося, он незамедлительно приказал бы повернуть вельбот. Он посмотрел на свой сундук и шепнул Бэну:
   - В нем вся наша жизнь, Бэн. Мы с тобой будем достаточно обеспеченными людьми. Для того чтобы сохранить капитал, мы откроем маленькое дело. Мы с тобой ни в чем не будем нуждаться.
   Но Бэн не слушал отца. Он зорко всматривался в поверхность воды, где изредка всплывали тюлени.
   Мистер Томсон перелез к Алитету на корму.
   - Теперь русскэ долго ходить не будет. Ошибся немного я. Камни проехал, упал на ровный снег, - сказал Алитет, наклоняясь к самому уху Чарли.
   - Ты молодец, Алитет! - похвалил его мистер Томсон и, глядя на грузы, спросил: - В твоих мешках много хвостов?
   - В каждом по сто, а их восемь. Да еще в камнях припрятаны, некогда было заезжать за ними - торопился к тебе.
   - Алитет, я не вернусь сюда для зимней торговли. На берегу мне будут мешать русские. Ведь они живые все-таки остались. Я буду летом привозить товары на шхуне.
   - Очень хорошо! - обрадовался Алитет. - Только ты не приставай к стойбищу Энмакай. Ты приставай к ущелью Птичий Клюв. Там никто не живет и никто не увидит. Я летом буду тебя там ждать.
   Вельбот шел плавно, лавируя между льдинами. Наступило уже утро, кое-где солнечные лучи пробивали туман. Алитету хотелось поскорее посмотреть на очертания берега. Компас - хорошо, а все-таки не мешает посмотреть и на горы.
   - Стой, стой! - вдруг сильным шепотом остановил Алитет гребцов. Смотри, смотри, Чарли, морж лежит на льдине!
   Мистер Томсон вскинул бинокль и, повернувшись к Алитету, сказал:
   - Большой морж! Огромные бивни! Я хочу, Алитет, взять на память его череп вместе с бивнями. Надо убить его.
   - Это хищный морж. Когда он был детенышем и плавал на спине самки, наверное, ее убили, а он остался один. Такой морж разгоняет от берега нерпу. Сейчас мы его убьем.
   Вельбот тихо подплывал к спящему моржу. У охотников горели глаза. Туматуге положил свое весло, взял ружье и полез на нос вельбота. Алитет приготовил гарпун и воздушный пузырь.
   Бэн, затаив дыхание, следил за моржом. У Бэна блестели глаза. Он впервые будет смотреть на моржовую охоту. Но Бэн уже знает, что наповал нельзя убивать моржа: соскользнет со льдины и утонет. Надо сначала ранить его, загарпунить, а потом уже убить в голову. Наверное, сейчас Туматуге начнет стрелять в ласты или в шею. Мальчик сгорал от любопытства.
   Весла бесшумно двигали вельбот. Лишь слышно было, как с весел падали в море капли.
   Раздался выстрел. Морж поднял свои огромные бивни, мотнул головой, и не успел Алитет метнуть в него гарпун, как в один миг зверь свалился в море.
   С напряжением все смотрели по сторонам, чтобы подсказать стрелку, в какой стороне вынырнет морж. Он долго не показывался на поверхность воды.
   И вдруг - страшный удар по дну вельбота. Три доски вылетели за борт, в вельботе показались на мгновение бивни. В пробоину хлынула вода. Люди закричали, спешно затыкая пробоину своими кухлянками. В это время вдоль борта показалась голова моржа. Морж брызгал кровью и рычал, закрыв глаза. Он опустил бивни на борт, словно взбираясь на льдину. Туматуге выстрелил в упор, и в тот же миг под тяжестью огромной туши вельбот перевернулся.
   Мистер Томсон, фыркая, как морж, плыл к ближайшей льдине. Он быстро достиг ее и, ломая ногти, вылез на лед, без очков, бледный, с него ручьями стекала вода.
   - Боже мой! - проговорил он вслух. - Бэн, Бэн!
   - Чарли! - услышал он крик.
   Томсон вздрогнул и напряженно посмотрел в сторону, где затонул вельбот.
   На поверхности воды, словно поплавок, торчала голова Алитета. Он крепко держался за воздушный пузырь и будто стоял по шею в воде.
   - Алитет! Плыви к льдине! Работай рукой, как веслом! - крикнул Чарли.
   Алитет послушно замахал рукой и вскоре пристал к другой ближайшей льдине. Взобравшись на нее, он быстро стал раздеваться.
   - Чарли! Снимай одежду, стряхни воду. Не стряхнешь - худо будет! кричал Алитет.
   Мистер Томсон стоял, стуча зубами, и только повторял:
   - Боже мой, боже мой!
   - Матерчатые рубашки сбрось, они долго не сохнут! - кричал Алитет. Он стоял уже голый на торбазах и изо всей силы встряхивал свои меховые одежды.
   - Боже мой! Сундук пошел на дно и Бэн погиб! - проговорил мистер Томсон.
   А льдины медленно расходились в разные стороны. Алитет натянул на руку кухлянку и хотел воспользоваться ею, как парусом, но ветра не было. Морские течения разносили плавающие льды.
   Недалеко от льдины плыл бочонок с пресной водой. Он плыл быстрее льдины.
   Алитет заметил его и крикнул:
   - Чарли, смотри, бочонок с водой! Следи за ним!
   Бочонок проплыл совсем близко.
   Проплыли мешки с пушниной.
   Сквозь влажный белый туман с трудом пробивались лучи солнца, и к полудню мистер Томсон потерял Алитета из виду.