Семушкин Тихон. Алитет уходит в горы

   Вдруг мистер Ник громко расхохотался.
   - Подлец твой Браун, - сказал Ник. - Он жулик и обманщик. Эту бумажку нужно разорвать в клочки и бросить в пасть самому черту. Ты знаешь, что здесь написано? Он сукин сын, этот Браун. Его честь - ложь, обман, воровство! - гремел всерьез разгневанный Ник.
   Затаив дыхание, силясь понять смысл того, что говорит американ, Алитет осторожно спросил:
   - А что, или плохая эта бумажка?
   - Дрянь это, а не бумажка. Браун издевается над тобой. Он смеется над тобой. Он и не подумает привезти тебе товары. - И Ник подробно растолковал, что написал Браун.
   Низко опустив голову, угрюмо поглядывая снизу вверх, Алитет молча ловил слова Ника.
   - Расскажи еще, что говорит Браун в этой бумажке, - сказал он.
   Мистер Ник, заглядывая в бумажку, стал читать, добавляя слова от себя:
   - "Гуд бан, косоокий дьявол. Ты мне основательно испортил печенку своей торговлей. Но ничего, чертяка, остатки пушнины, которые я забрал у тебя даром, поправят мои дела. Еще раз гуд бай - и навсегда. Больше никогда меня ты не увидишь". Вот что написал твой торговый друг Браун, этот мошенник и негодяй.
   Алитет давно уже протрезвел, но от злобы голова его кружилась больше, чем от спирта.
   - Этого Брауна я знаю по Аляске, - продолжал Ник. - Таких мошенников свет не видывал. Да, да, я правильно говорю. Брось эту торговлю. Золото надо искать. Это честное и благородное занятие. Наступит лето, и ты меня отвезешь на американский остров. А сейчас давай спать. Завтра поговорим о делах. - И мистер Ник разорвал бумажку.
   Алитет тяжело вздыхал, расстилая на полу оленьи шкуры. Мистер Ник улегся на кровати, и вскоре полог огласился его могучим храпом.
   Алитет лежал и не мог заснуть. Вспомнились торговля с Брауном, разговор с Тыгреной об американах.
   "Она, пожалуй, правильно угадала, что они обманщики. А Чарли Красный Нос? Этот приятель по жене! Зачем он сказал мне, что бумажка хорошая? Зачем сказал, что я все по ней получу? А? Обманщик Чарли Красный Нос! Он прикинулся хитрой лисой и путал след, забирая мою пушнину. Все они такие белые люди!"
   Алитет сел на своей постели и шепотом выругался!
   - Меркичкин!
   В пологе было тихо. Слабо светил карбидный фонарь. Алитет глядел на спящего Ника и думал:
   "Белые люди. Все они обманщики. Их язык болтает ласковые слова, а голова думает об обмане".
   И сердце Алитета заколотилось от бессилия отомстить Брауну и Чарли Красному Носу, ушедшему к "верхним людям".
   Алитет в упор смотрел на раскинувшегося на кровати Ника. В пологе было очень тихо. Слышно было даже, как горячая вода журчала в пожарных рукавах, Она словно рассказывала о том, какие плохие белые люди - все, и этот спящий Ник.
   "Наверное, и он задумал обмануть меня. Не-ет, я не повезу его! Хватит! Чуть не погиб, когда возил Чарли Красного Носа. Духам неугодно, чтобы я возил американов".
   И Алитет злобно посмотрел на Ника.
   "А может, послать его к "верхним людям"? Пусть расскажет Ник Чарли Красному Носу о моем великом гневе", - подумал Алитет и уткнулся носом в оленью шкуру. В голову полезли разные мысли.
   ...Вот он вскакивает, прыгает на кровать Ника. Очутившись верхом на нем, Алитет хватает его за горло. Глаза Ника широко открылись, - обезумев, он болтает руками и ногами. Они скатились на пол, опрокинув складной столик. Не выпуская горла из цепких рук, с большим усилием Алитет опять забирается на Ника и душит его, как волк зайца.
   Ник храпит, и сила уходит из его рук. Они разжимаются, изо рта вываливается кончик языка. Алитет долго сидит на вздрагивающем его теле, не выпуская горла из рук. Он сам тяжело дышит, посматривая на мерцающее пламя фонаря. Вздохнув, он говорит:
   - Ушел американ к "верхним людям".
   Алитет слезает с трупа, снимает с себя американскую клетчатую рубашку и, бросив ее в угол, надевает кухлянку на голое тело. Не спеша он подпоясывается, поднимает труп и несет его из полога. Он несет его медленно, раскачиваясь из стороны в сторону. Собаки Алитета вскакивают. Но он проходит мимо упряжки и бросает труп в самый горячий ключ. Затем он возвращается в полог и видит перевязанного коричневого пуделя, жалобно смотрящего на него. Алитет с омерзением наступает ему на шею. Потом он вытаскивает из-под кровати сундук, открывает его и, опрокинув, высыпает на пол золотой песок и самородки. В пустой сундук ставит огненную воду Ника, разбивает карбидный фонарь, чтобы никогда здесь не светил огонь американа, и выходит на улицу. Привязав сундук к нарте, он мчится из этого пристанища злых духов...
   Алитет испугался этих своих размышлений. Он был весь мокрый. Какой страшный сон! Алитет сбросил американскую рубашку и, проводя ладонью по мускулам руки, подумал:
   "Какие думы лезут в голову! Надо скорей уезжать отсюда".
   Он надел кухлянку на голое тело, посмотрел на спящего Ника и потихоньку вылез из полога. Алитет сел на нарту и поехал догонять пастухов, которых прогнал Эчавто. Ему ведь нужно отбивать оленей и сгонять их в одно большое стадо.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
   Страшно. Очень страшно. Айе видел, как Алитет занес нож над мальчиком Тыгрены - Айвамом, Тыгрена бросилась спасать сына и схватила лезвие ножа. Кровь брызнула из ее руки. Она закричала, Айе проснулся.
   В тревоге он вскочил и ощупал себя. Все еще дрожа от страха, он сел на краю постели, огляделся кругом, и облегченный вздох вырвался из его груди. "А может быть, и вся моя жизнь на этой Большой земле - тоже сон?" подумал Айе, продолжая ощупывать себя.
   В полумраке он оглядел свою кровать, напомнившую ему широкую, на высоких копыльях грузовую оленью нарту. Айе долго смотрел на нее, разглядывая все эти диковинные, совсем необычные вещи.
   Рядом на такой же кровати лежал Андрей Жуков, чуть-чуть всхрапывая. Айе перевел на него глаза и подумал:
   "Все-таки не один я здесь. Слышно дыхание Андрея.
   Да, это не тундра, где даже в пургу Айе сразу узнает местность. Там по снежным застругам видно, где север и где юг. Северные ветры располагают заструги от моря к хребтам. Там по направлению рек и ручейков человек всегда узнает, где находится. Человек там не пропадет. А вот здесь, на этой Большой земле, все загорожено высокими стенами, даже ветру негде пронестись. Тут сразу пропадешь. И Айе почувствовал полную свою зависимость от Андрея.
   Айе слез с кровати, и ковер защекотал ступни его босых ног. Затаив дыхание, чтобы не разбудить своего друга Андрея, он быстро натянул носки.
   В щель между двумя половинами тяжелой бархатной портьеры, похожей на занавеску из моржовых шкур, отделявшей их спальню от второй комнаты, пробивался луч владивостокского солнца.
   Осмотревшись, Айе на цыпочках прошел к занавеске и осторожно, словно подкрадывался к зверю, немного раздвинул ее. Айе проскользнул в образовавшуюся щель, зажмурился. Свет резал глаза.
   "Как в тундре весной, хоть гляделки надевай", - подумал Айе.
   В большой комнате все напоминало домик ревкома. Здесь также были окна, только большие, стол, стулья, скамьи, только широкие и мягкие, будто мхом покрыты.
   Айе ходил по комнате голый, в одних носках, приглядываясь к каждой вещи, которую вчера поздно вечером, когда они поселились здесь, он не успел еще как следует рассмотреть. Вон на столе стоит черный разговаривающий ящичек. Айе уже знает его! Вчера Андрей кричал в него, разговаривал с кем-то невидимым. Айе захотелось погладить этот ящичек, но, подойдя к телефону, он вдруг сказал:
   - Хо-хо, он привязан веревкой!
   Айе не решился тронуть его и отошел к окну.
   Город шумел, и этот шум напоминал морской прибой. Айе посмотрел в окно. В бухте Золотой Рог на рейде стояло много кораблей. С высоты третьего этажа Айе смотрел вниз, где с грохотом бежал домик-трамвай, а вслед за ним в обгон мчался черный жук-автомобиль. Айе высунулся в окно, и у него сразу закружилась голова. Он следил за трамваем и автомобилем, пока они не скрылись из глаз.
   "Вот оно какое большое и шумное, русское стойбище!" - удивился Айе.
   Наконец оторвавшись от окна, он прошел по комнате и остановился у картины, висевшей на стене. На ней был изображен пожар. Длинные языки пламени охватили жилище, и, окутанные дымом, бежали люди с ружьями в руках. Война!
   - Айе! - крикнул Андрей. - Ты уже встал?
   - Да, да, - обрадовавшись голосу Андрея, ответил Айе и подбежал к портьере.
   Андрей вышел.
   - Что же ты ходишь голым?
   - Тепло тут, как в пологе.
   - Ну хорошо, сейчас пойдем в ванну.
   - Опять туда?
   - Да, да.
   - И мне идти?
   - Конечно.
   - Часто залезать в воду - я превращусь в тюленя, - сказал Айе.
   После ванны Айе подошел к Андрею и, держа в руках Галстук, спросил:
   - Эту удавку опять набрасывать на шею?
   - Обязательно, обязательно, - сказал Андрей. - В этом городе закон такой.
   Айе нарядился и, проходя мимо большого зеркала, незаметно для Андрея показал себе язык и важно заходил по комнате. Он даже заложил руки назад, как это делал Андрей.
   Айе стал неузнаваем: на нем отлично сидел темно-синий костюм; волосы не торчали, привыкли уже лежать в короткой русской прическе; белая сорочка оттеняла его смуглое, несколько растерянное лицо; вместо сапог на ногах теперь были ботинки. Подошвы их были тверды, будто сделаны из дерева.
   "В такой обуви не пробегать целый день за стадом", - подумал Айе, разглядывая носки ботинок.
   - Каким важным парнем ты стал, Айе! - сказал Андрей, любуясь им. Сейчас закусим и пойдем искать жену Лося. Ты, наверное, сильно захотел есть?
   - Нет. Что-то я расхотел.
   - Видишь эту кнопку? Вот так нажать ее - сейчас же придет сюда человек.
   - Нет, не придет, - усомнился Айе.
   Но в комнату бесшумно вошел официант. Андрей заказал ему завтрак, и официант, раскланиваясь, удалился.
   Айе подбежал к кнопке и стал рассматривать ее.
   - Смотри, смотри! Как рыбий глаз! - вскричал он и нажал кнопку.
   Вошел официант и, ожидая приказания, остановился на середине комнаты. Айе смотрел на него с удивлением.
   - Ну, что тебе нужно, Айе? Говори. Ты же вызвал его, - сказал Андрей.
   Айе смутился и, покачивая головой, тихо проговорил:
   - Мне ничего не нужно.
   Они сидели за столом, и Айе ел колбасу. Мясо было слабое для зубов, не то что моржовое, но есть его все-таки можно. Айе выпил стакан чаю и спросил:
   - Андрей, можно еще чаю?
   - Вон нажми "рыбий глаз" - принесут сколько хочешь. Официант принесет.
   - Пожалуй, он не послушается меня.
   - Почему не послушается? Нажми кнопку.
   И когда официант опять вошел, Айе, набравшись храбрости, учтиво сказал:
   - Чаю. Можно чаю?
   Айе долго потом разглядывал "рыбий глаз" и восторгался им.
   - Андрей, это твоя яранга? - спросил Айе.
   - Нет, не моя. Это заезжий дом, Айе. Все равно как у Рынтеу. Помнишь, заезжая яранга у него была.
   Послышался стук в дверь. Андрей поднялся и встретил женщину.
   - Андрея Михайловича Жукова можно видеть? - спросила она.
   - Вот я, перед вами.
   - Здравствуйте! - радостно проговорила она. - Я жена Никиты Сергеевича Лося.
   - Наталья Семеновна! - вскрикнул Андрей и крепко пожал ей руку. - А мы только что собирались вас разыскивать.
   - Я уже была на "Совете", и капитан Лядов сказал мне, что вчера вечером вы перебрались в гостиницу. Вы знаете, я уже час хожу около комнаты, думала, что вы спите еще.
   - Проходите, проходите, Наталья Семеновна. Вот позвольте вам представить - Айе. Этот человек был пастухом у оленевода.
   Наталья Семеновна подала Айе руку, вглядываясь в его лицо.
   - Этот человек, Наталья Семеновна, нас с Никитой Сергеевичем спас от неминуемой гибели. Мы свалились с обрыва, собаки убежали, и мы остались одни в тундре. Айе зовут его.
   Наталья Семеновна благодарно посмотрела на Айе и молча еще раз пожала его руку.
   - Айе, ты знаешь, кто это? Это жена Лося, - сказал Андрей. Садитесь, садитесь, Наталья Семеновна.
   Айе неотрывно смотрел на эту женщину, жену человека, который, по его мнению, был самым большим русским начальником. Эта белолицая женщина, крепкая, невысокого роста, трясла его руку и приветливо смотрела в глаза. На ней было белое платье, как будто кругом лежал снег и она собралась на охоту. На ногах ее смешная обувь, в которой просто невозможно стоять. Ее черные волосы пестрели сединой, но карие глаза смотрели молодо и весело. Все рассмотрел Айе в один миг.
   - Ну, о чем же вас расспросить, товарищи? - сказала Наталья Семеновна. - Так много вопросов, что, право, не знаешь, с чего и начать.
   - Никита Сергеевич чувствует себя превосходно, занят по горло работой, но по вас скучает. И ждет вас, Наталья Семеновна. Теперь у нас там отличный дом и очень много интересной работы. Люди какие там, Наталья Семеновна!
   - Андрей Михайлович, поедемте ко мне на дачу. Я живу на Океанской. Там у меня очень хорошо. Лес, цветы. Походим, поговорим. Сядем на поезд и быстро будем там.
   - Очень хорошо! И Айе посмотрит лес. На Чукотке ведь нет леса. Только зачем же на поезде? Сейчас закажем машину. Айе, нажми-ка "рыбий глаз".
   Айе быстро подбежал к кнопке и уже с полным знанием дела нажал ее, не отпуская пальца. Андрей засмеялся и сказал:
   - Друг мой, ты так нажимаешь на этот "глаз", что он будет звонить беспрерывно. Отними палец!
   Вскоре они вышли из гостиницы. У подъезда уже стоял жук-автомобиль.
   Андрей открыл дверку к шоферу и сказал:
   - Садись здесь, Айе, и смотри в окно.
   - А ты куда? - тревожно спросил Айе.
   - Мы сядем позади тебя.
   - Уж лучше я с тобой рядом сяду. Я боюсь-без тебя, Андрей.
   - Не бойся, Ане! Что ты?!
   - Все вместе сядем, - сказала Наталья Семеновна.
   Машина легко тронулась, и Айе крепко вцепился руками в Андрея. Машина мчалась, как дикий олень. Из-за поворота выскочил, стуча железом, домик-трамвай. Он несся прямо на машину. Айе вскочил и ударился головой о потолок машины. Андрей схватил его и усадил на место. Машина выбежала из города и еще быстрей понеслась по берегу Амурского залива. И казалось Айе, будто море бежит им навстречу. Глядя на залив, обрамленный горами, Айе успокоился.
   Когда машина въехала в лес и они вышли из нее, Айе обошел ее кругом и подумал:
   "Вот бы гоняться на ней за волками! Не убегут".
   - Ну как, товарищ Айе? Понравился вам наш Владивосток? - спросила Наталья Семеновна.
   - Понравился. Но в тундре у нас лучше, - ответил Айе. - У нас тихо. Здесь шум лезет в уши, в нос - дым.
   И Айе, задрав голову, стал рассматривать высокую, толстую вековую сосну.
   За эти первые дни пребывания на Большой земле у Айе было так много впечатлений, что он устал удивляться всему, что видел.
   Через несколько дней Андрей с Айе выехали в Москву.
   На пароходах, в поездах, на автомашинах они проехали огромный путь, измерявшийся десятками тысяч километров!
   И когда они после поездки по стране вновь вернулись во Владивосток, Айе сказал:
   - Андрей, мы с тобой живем как ветер.
   Айе уже отлично говорил по-русски. Его назначили в Москве помощником Жукова - начальника строительства чукотской культурной базы. Оба они жили у Натальи Семеновны, и все трое с нетерпением ожидали начала северной навигации, чтобы скорей попасть на угрюмые, но влекущие к себе берега чукотской земли.
   Андрей следил за строительством домов, заказывал школьный инвентарь, больничное оборудование и всевозможную мебель. Айе учился на старшину катера, который направлялся на Чукотку. Он уже настолько привык к городу и так хорошо ориентировался в нем, что всюду бродил один. В свободное время он заглядывал в магазины, в кинотеатр, в парки, где гуляло множество людей.
   Он уже самостоятельно водил катер и называл себя капитаном маленького парохода. Этот катер был приобретен для чукотской культбазы и находился в распоряжении Жукова.
   Однажды во время обеда у Натальи Семеновны Андрей предложил покататься на катере по Амурскому заливу. Айе с радостью принял это предложение. Все, что было связано с морем, его всегда радовало. Он с нетерпением ждал выходного дня.
   В воскресенье к стоянке катера пришло человек десять. Здесь были строители, учителя, которые также собирались на Чукотку. Было очень весело. Айе уже подружился и с этими людьми. Он с гордостью взялся за штурвал. Катер понесся по заливу, и Айе, глядя вперед, мечтал о своем море, мечтал о том, как он будет ходить на этом катере вдоль берегов своей Чукотки. Теперь там начинается весенняя моржовая охота...
   ГЛАВА ВТОРАЯ
   Одноглазый Лёк ходил кругом нового остова байдары. Этот остов напоминал скелет какого-то давно вымершего гигантского животного. В течение многих лет Лёк подбирал лесной материал для постройки новой байдары. Не всякий мог построить ее, а вот Лёк был искусным мастером. Нужно, чтобы байдара поднимала большой груз, была легка и устойчива в шторм. Всю зиму Лёк любовно и неторопливо сглаживал ножом малейшую неровность на шпангоутах, аккуратно просверливал дырочки, в которые должны пройти скрепляющие ремни. Длина байдары была пятнадцать шагов.
   Главная балка, служившая килем, сделана из колымской твердой березы и составляла основную часть днища байдары. По краям днища стояли в наклонном положении шпангоуты, укрепленные лахтажьими ремнями с верхним круглым ободком. Все, начиная от длинного киля и кончая короткими изящными шпангоутами, было сделано единственным инструментом - ножом. Было бы неверно утверждать, что при постройке байдары у Лёка не было технического расчета. Расчет был у него, не на бумаге, правда, а в голове.
   Теперь остов был готов. Лёк ходил вокруг него с чувством большого удовлетворения и торжества. Он заходил к остову со всех сторон, приглядываясь к нему вблизи и издали.
   Наконец Лёк крикнул охотников и велел принести мокрую оболочку, сшитую из новых моржовых шкур по размерам остова. Пять человек бросились к яме и быстро стали вытаскивать шкуры из воды. Взвалив на плечи, они потащили их к остову. Лёк сам расправил оболочку и сказал:
   - Надевайте ее на остов.
   Скелет байдары скрылся под моржовой оболочкой. Шкуры этой оболочки были сшиты особым, закрытым швом. По краям оболочки были разрезы, в которые прошли толстые моржовые ремни до самых боковых балок днища. Ремни туго натянули, и байдара приняла настоящий вид.
   Лёк взял весло, размахнулся и с силой ударил по борту. Моржовая шкура загудела, как гигантский барабан.
   - Натяните еще покрепче у кормы, - сказал Лёк.
   Упираясь ногами, люди изо всей силы тянули ремни.
   - Готово. Теперь отнесите байдару поближе к морю.
   Восемь человек, подставив плечи под борта, потащили байдару, а Лёк пошел гулять, направляясь к подножию мыса. Он шел беспечно и так лениво, как будто ему совсем нечего было делать. Но у Лёка только вид был такой, на самом деле он вышел из яранги по очень важному делу.
   Охотники из заовражной стороны, заметив его, всполошились и стали перебегать из яранги в ярангу, словно в стойбище пришел белый медведь. Они сразу догадались, куда и зачем пошел Лёк. Вдруг один охотник оторвался от толпы и побежал в факторию.
   Запыхавшись, он сказал Анне Ивановне:
   - Ай-ай, Анна! Лёк пошел узнавать, не идут ли моржи, а Русакова все нет. И охотников наших нет. Восемь человек уехали с ним в развозный торг к кочующим. Ай-ай! Лёк знает, когда придут моржи!
   Анна, как звали ее и дети и взрослые, хорошо понимала, что волнует охотника, и успокаивающе сказала:
   - Ты не волнуйся, они должны скоро вернуться. Ведь они тоже знают, что скоро начнется моржовая охота.
   - Да, да, они знают, но ведь их нет.
   А сезон охоты действительно наступал. Об этом знали все, даже собаки чувствовали его и часто прибегали от яранг к берегу моря. Школьные занятия уже прекратились, так как ученики вчера еще сказали:
   - Анна, хватит учиться. Скоро моржовый промысел.
   И как она их ни уговаривала, чтобы они не бросали школу и что учиться еще можно до тех пор, пока охотники, не уйдут в море, дети на другой день не явились на занятия. С раннего утра они уже рыскали по берегу, охотясь на уток и ловя сетками рыбу. У всех было приподнятое настроение, и звонкие голоса детей оглашали теплый весенний воздух.
   Одноглазый Лёк, как старая лисица, путающая следы, дошел до подножия мыса и, к удивлению следивших за ним охотников, не полез на камни, а сел у берега моря и стал покидывать камешки в воду.
   Льды отошли от берегов; море было спокойно. Оно всегда спокойно, когда показывается почти незаходящее солнце.
   Лёк долго бросал камешки, любуясь кругами на воде, и вдруг исчез. Распластавшись на животе, он, как морж на лежбище, пополз в камни, взбираясь все выше и выше на мыс.
   Огромный мыс состоял из гранитных обломков самой различной величины. Они лежали беспорядочно, словно сам черт играл здесь в свайку. Камни были черные, лишь кое-где виднелись серые пятна лишайников, неизвестно как присосавшихся к ним.
   Лёк долго лез по камням, пока не взобрался на самую вершину мыса. Он подыскал камень с плоской поверхностью, нагретой солнцем, снял кухлянку и, постелив ее, растянулся лицом к морю. Отсюда, с высоты мыса, было видно далеко во все стороны. Прибрежная полоса, пересеченная мысами, уходила и в ту и в другую сторону. Вдали виднелись разреженные льды. Лёк прицелился своим глазом и определил, что льды медленно движутся с юго-востока на северо-запад.
   "С этими льдами должны прийти моржи", - подумал он и, вытащив кисет, стал крошить "папушу".
   Не отрываясь от моря, он набил трубку и закурил.
   Полдня прошло, а Лёк все лежал и лежал на камне. Он вспомнил, что не мешало бы попить чайку и закусить хотя бы тюленьим мясом. Лёк собрался было уже уходить домой, как вдруг до его слуха донесся знакомый ему звук. Он встрепенулся, насторожился и, сняв шапку, присел на корточки.
   Да, это отдаленный рев моржей. Их еще не видно было, но Лёк уже знал, что они лежат на льдинах парами и плывут, не затрачивая своей силы. Лёк напряженно уставился на льды своим единственным глазом. Рев моржей все усиливался и усиливался.
   Лёк кубарем свалился с гранитного обрыва и, прыгая с камня на камень, побежал к стойбищу. Спустившись к подножию мыса, Лёк опять обрел спокойствие, и, когда дыхание стало ровным, он направился в свою ярангу той походкой, по которой совсем ничего нельзя узнать о настроении человека. Он шел неторопливо, рассчитав, что моржи против стойбища будут к вечеру. С важностью он прошел мимо яранги артельных охотников, спустился в овраг, вылез на свою сторону и остановился, глядя в тундру. Затем он залез на лежавший около своей яранги валун и зычно крикнул:
   - Моржи-и-и-и!
   Из яранг выбежали люди.
   Лёк крикнул еще раз: "Моржи!" - и, забыв о чае и еде, побежал по тропинке вниз, к морю, где стояла уже наготове новая байдара. Вслед за ним ринулись охотники, таща промысловые снасти: гарпуны, воздушные пузыри, ружья, парус. Они бежали и на ходу одевались.
   Лёк обошел байдару, оглядывая хорошо заделанные швы. Он размахнулся веслом и опять изо всей силы ударил по борту. Звенящий, громкий гул огласил стойбище, возвестив о начале моржовой охоты. Это была самая большая байдара в стойбище. Она могла поднять четырех моржей.
   - Живо тащите байдару! - громко и повелительно крикнул Лёк.
   Охотники спустили байдару на воду. И вот она уже плавно покачивается на поверхности моря. Охотники маленькими веслами направляли ее кормой к берегу, где в окружении мальчишек, женщин и стариков стоял Лёк. Он прыгнул в байдару, сел на корму и взялся за руль. Он сидел, подняв голову, с величественным видом важного человека. Взгляд Лёка был устремлен вперед.
   Байдара отвалила. Длинные весла, мелькнув в воздухе, быстро легли в ременные уключины.
   - Кухлянки долой! - громко крикнул Лёк.
   Охотники разделись догола и, напрягая мускулы, под команду Лёка: "А-ха! А-ха!" - слаженно заработали веслами. Байдара скоро скрылась из виду.
   Артельные охотники тоже суетились около своей байдары. Она была маленькая, поднимала всего одного небольшого моржа. Самые опытные артельные охотники уехали с Русаковым, и теперь при спуске байдары не было той слаженности в работе, с какой выходил в море Лёк.
   Сюда же прибежала и Анна Ивановна, ругая Русакова за то, что задержал в горах людей в такой момент. Ей хотелось чем-нибудь помочь охотникам.
   - Товарищи, а вы бы на вельботе поехали, ведь вот он стоит.
   - Нет, он тяжелый, а моторный человек тоже с Русаковым уехал, недовольно сказал один охотник.
   Когда артельные охотники наконец спустили на воду свою байдару, послышались частые выстрелы; Лёк со своими охотниками уже бил моржей.
   Лёк убил девять моржей. Их вытащили на плавающие льдины, которые покачивались под огромными окровавленными темно-коричневыми тушами морских зверей. Лёк распоряжался, а охотники большими кусками укладывали мясо в байдару.
   - Разделайте четвертого моржа. Ничего, байдара поднимет, - уверенно и гордо сказал он.
   Охотники поспешно и весело точили ножи, готовясь выполнить распоряжение Лёка, а он торопил и торопил людей. До берега было километров десять, нужно успеть отвезти добычу и вернуться, чтобы забрать остальные моржовые туши.
   Тяжело груженная байдара направилась к берегу и повстречалась с байдарой артельных охотников.
   - Эге! - крикнул Лёк. - Кончились моржи! Больше не видно моржей. Через три дня будут еще.
   Лёк сказал правду. Основной ход моржа еще не начался. Одиночек моржей Лёк перебил, и теперь ждать моржей можно было не ранее как через три-четыре дня. Артельные охотники повернули обратно. Хотя их байдара была пустая, все же они не могли угнаться за байдарой Лёка. Она шла быстро: удачный промысел вселял в гребцов силу.
   Лёк быстро разгрузился и ушел за остальными тушами.
   Но льдины так переместились, что, когда Лёк вернулся, уже нельзя было найти убитых моржей. До утра Лёк ходил на байдаре между льдинами, высматривая добычу. Под утро байдару окружило льдами, и Лёк велел вытащить ее на ледяное поле. Теперь самих охотников, как убитых моржей, несло на льдах на северо-запад. Лёк залез на высокий торос, осмотрелся и крикнул: