Шеллабарджер Сэмюэл. Рыцарь короля

   Возможно, так оно и было. Возможно, он настолько углубился в свои мысли, весьма далекие от Блеза, до такой степени не ожидал встретить брата в столь неподходящем месте, что и не заметил его.
   С другой стороны, вполне возможно, что Ги, выполняя тайное поручение герцога Бурбонского, не хотел, чтобы его узнали, и надеялся проскользнуть незамеченным.
   Блез не мог знать, в чем дело. В любом случае ясно, что брат его приехал в Нантюа, чтобы встретить Русселя и его спутников. Когда они прибудут, то расскажут ему, что произошло в Женеве. Если Ги все же заметил Блеза на улице, он правильно поймет присутствие брата и сделает все возможное, дабы тот не выследил его по дороге во Францию. Это в огромной степени усложнит задачу Блеза.
   Оставалось надеяться, что Ги в задумчивости действительно не обратил внимания на покрытого пылью наездника, задержавшегося перед алтарем. В этом случае неожиданная встреча не меняла ничего.
   Разрываясь между надеждами и сомнениями, Блез ехал к "Золотому экю", гораздо менее радостный, чем несколько минут назад. Он понимал, что в эту ночь ему не даст уснуть забота посерьезнее, чем поджидающие в засаде насекомые. К счастью, он будет не один. Возможно, им с Пьером придется основательно перекроить планы.
   Постоялый двор в самой убогой части городка полностью подтверждал нелестный отзыв Ле-Бретона. Однако поскольку, несмотря на название, золотая монета редко переходила здесь из рук в руки, Блез смог получить самое лучшее помещение - грязную, продуваемую насквозь, но зато отдельную комнату, куда он велел подать ужин на двоих.
   После ужина он простился с курьером, который имел другое место для ночлега и с рассветом должен был спешить в Лион. Договорились, что Ле-Бретон захватит с собою лошадь Блеза, оставив ему более крепкого коня герцога Савойского для трудов завтрашнего пути.
   - А вот, - сказал Блез, - десять ливров в уплату за корм и уход до моего возвращения.
   - Это вдесятеро больше, чем нужно, мсье.
   - Но недостаточно, чтобы выразить мою благодарность.
   У курьера вспыхнули глаза:
   - Да даруют Бог и все святые вам удачу, мсье! Могу я ещё чем-нибудь послужить вам?
   - Да. Замолвите за меня словечко его величеству, когда будете передавать письмо господина маркиза. Вы могли бы рассказать ему, что случилось на дороге сегодня... И счастливого вам пути!
   После ухода курьера Блезу ничего не оставалось делать, как только ожидать Пьера де ла Барра да перемалывать все то же зерно на тех же жерновах: узнал его Ги или нет? И если узнал, то что дальше?
   День перешел в сумерки. По полу прошмыгнула крыса. Блез зажег свечу и вновь застыл, неподвижно уставившись на желтый огонек.
   Прошлым вечером в это же время он сидел с Анной и госпожой Ришарде в уютной гостиной дома синдика. Сутки назад в эту самую минуту он, может быть, как раз просил Анну спеть ему балладу о Томасе Рифмаче. В его сознании снова зазвучала мелодия. Не произошло ещё ни одного из событий, которыми были столь насыщены последние двадцать четыре часа. Она ещё не назвала его шпионом и не объявила своим врагом. Они все ещё оставались в таких же отношениях, как в доме сьера Одена или у моста через Арв. Он все ещё мог верить, что не безразличен ей. А теперь...
   Но что может поделать человек против воли звезд? Они с Анной были рождены, чтобы стоять на противоположных берегах: Франция против Англии, Валуа против Бурбона. Он с тоской подумал о мечте Эразма, о мире, свободном от мелочных раздоров, которые превращают людей в марионеток. Видение далекой эпохи, тысячелетний путь до которой ещё так долог...
   Звезды определили, что Анна должна стать женой Жана де Норвиля. Губы Блеза искривились в проклятии. Знавал он бессовестных интриганов, но среди них не было ни одного такого циничного и равнодушного, как этот красавец, агент Бурбона. Расчет, карьера, преуспеяние. Холодность холодных денег, холодность высокого положения. Как сможет Анна, такая теплая, живая, такая великодушная, вытерпеть этот холод? Однако, как сказал маркиз, женщины замуж не выходят, их выдают...
   Глянув в окно, он обнаружил, что уже спустилась ночь. Не случилось ли чего с Пьером? К этому времени Руссели уж наверняка прибыли в Нантюа...
   Давным-давно стемнело, когда стук копыт во дворе заставил его прислушаться, и при звуках знакомого голоса он вскочил на ноги. Толчком распахнув окно, он высунулся наружу и окликнул:
   - Эй!
   - Да это вы, мсье? - был ответ. - Погодите, пока я поставлю в стойло этого конягу, потому что, клянусь верой, ему сегодня здорово досталось. Кукареку, старина, сиди, где сидишь, пока я тебя не спущу на землю. Да не вертись ты, как змей! Ну, вот, опля!
   Блез нетерпеливо дожидался, пока твердые шаги и торопливый стук когтистых лапок в коридоре не возвестили о появлении Пьера и Кукареку. Когда они подошли к двери, он уже стоял на пороге.
   - Ну, как поездка?
   - Так себе...
   Пьер замолчал, чтобы пропустить мальчишку-слугу со своими седельными сумками и заказать ужин. Потом, расстегивая перевязь и сбрасывая плащ, продолжил:
   - Не так плохо, но не без приключений. И, ей же Богу, должен сказать, что эта английская девчонка не уступит ни одному кавалеристу из королевских рот. Час за часом, час за часом, а она все в седле... Клянусь мессой, вот это наездница! - Пьер восхищенно взмахнул рукой. - Я отдаю ей честь.
   Блез перебил:
   - Итак, насколько я понимаю, Руссели прибыли в Нантюа?
   - Живыми и здоровыми. Они в "Серебряном льве", вместе с парой дворян полагаю, это те, о которых вы мне говорили, господа Шато и Локингэм, - и тремя конными слугами. Завидую их жилью... - Пьер обвел насмешливым взглядом убогую комнату.
   - Ну, а поездка? - настаивал Блез. - Ты сказал - не без приключений. Что это значит?
   - Это значит, мсье, что, если бы не Кукареку, попал бы я в переплет. Он меня выручил и заслуживает благодарности. В соответствии с планом, я держался позади этих иностранцев - на лигу, иногда и на две. Однако они не дураки. Выделили тыловое охранение и подстерегли меня в засаде, когда мы ещё и часу не ехали от Женевы.
   - Подстерегли тебя?..
   - У боковой дороги. Еду я себе и ни о чем не думаю, как вдруг выезжает этакий кавалер свирепого вида - наверное, тот самый капитан Локингэм, потому что держался он по-капитански, и с ним ещё один парень. Загородили дорогу. "Куда? - говорят. - И кто ты такой?" Однако я замечаю, что, завидев Кукареку, который разглядывает их из своего кармана, они слегка растерялись. Ну, я быстренько сообразил и отвечаю: "Господа, я Жорж де Бонвийяр, еду в дом своего отца, что поблизости от Шатильона. К вашим услугам". Это была единственная савойская фамилия, какую я в тот миг смог припомнить. "Verdammt! < Verdammt (нем.) - проклятый.> - говорит тогда Локингэм (он, похоже, немец). - Это и есть тот могучий воин, которого следует опасаться? С комнатной собачонкой! Клянусь Богом и держу пари, у него в сумке и кукла есть. Увы, куда девалось мужество в этом мире? И зачем только мы время теряем?" И помчались, как черти, догонять остальных. После этого у меня никаких неприятностей не было... Ну, а вы как, мсье?
   - Сейчас расскажу, - пообещал Блез.
   И, прервав рассказ только при появлении слуги, принесшего Пьеру ужин, он описал события дня, закончив встречей с Ги де Лальером.
   На де ла Барра самое большое впечатление произвел поединок. У него загорелись глаза, он даже забыл о еде.
   - Вот и говори после этого об удаче! - проворчал он. - Вот и говори! Я целый день трусил рысцой, словно возчик, а у вас тем временем такие увлекательные события, дуэль, хоть будет что вспомнить...
   - Не унывай! - сказал Блез. - Пока все это дело кончится, хватит увлекательных событий и на твою долю. Вот что теперь делать, если мсье Ги уже в Нантюа, а мы не ожидали его раньше Бург-ан-Бреса? Если он меня узнал, они разгадают нашу игру. И кроме того, раз он здесь, они могут поехать и не через Бург, а свернуть на юг и отправиться через Вильфранш или Треву. Угадать бы нам, где они собираются переправиться через Сону...
   Блез вдруг замолк на полуслове и выпрямился:
   - А ведь они могут ускользнуть этой ночью...
   - Нет, - заметил Пьер. - Кони способны выдержать то, что выдержали сегодня, но не более того. Их лошади устали так же, как наши. Сегодня ночью они никуда не двинутся.
   Он рассеянно кормил Кукареку остатками ужина. Блез налил себе бокал вина, но забыл выпить.
   - Мы можем сделать только то, что в наших силах, - сказал он наконец. - Беда в том, что отсюда идет несколько дорог, и братцу Ги есть из чего выбирать, а из Бурга он мог бы двигаться практически только по одной. Пожалуй, нам надо сделать вот что. Мы должны наблюдать за гостиницей "Серебряный лев", начиная с двух часов пополуночи: один из нас, без коня, расположится неподалеку от гостиничных ворот, а второй, с лошадьми, - в ближайшем переулке. Эти господа могут выбрать дорогу либо на юг, по направлению к Треву, либо на север, к Бургу. Когда мы узнаем, какой путь они избрали, будем следить за ними во все глаза. После переправы через Сону мы поймем, куда они направляются, - тогда я поеду наблюдать за ними дальше, а ты приведешь королевских кавалеристов из ближайшего пункта... - Блез улыбнулся. - Надеюсь, ты их разыщешь. И вообще во всем этом плане нам приходится на каждом шагу надеяться на удачу.
   Его взгляд упал на Кукареку, который прыгнул на колени к Пьеру.
   - Кстати, можешь отправить собачку в Лион с курьером, с Ле-Бретоном.
   Пьер обиделся:
   - Отправлять его в Лион? Это ещё зачем?
   - Ну, в такой поездке, как наша, нельзя ещё и о собаке беспокоиться.
   - Что за беспокойство? Разве я не рассказывал вам, какую службу он нам нынче сослужил? Ах, Кукареку, так-то тебя благодарят!
   Собачонка уставилась на хозяина меланхоличным взглядом и, кажется, даже головой покачала.
   - Однако не падай духом, дружище! Будем крепко держаться друг друга.
   - Не будь таким дураком, - настаивал Блез. - Это не увеселительная прогулка.
   - Куда я, туда и он. Мы с ним товарищи по оружию.
   - А какой бравый вид будет у тебя, когда ты подскачешь к кавалеристам его величества под хлопанье ушей этой собачонки! От хохота они и слушать тебя не смогут.
   - От хохота, мсье?
   - Ну конечно!
   Пьер просиял:
   - Ну, тогда мы посмотрим, что из этого выйдет...
   - Не понимаю.
   - Черт побери, что случается, когда дворянин имеет честь носить памятный подарок своей дамы, а какой-нибудь нахал позволяет себе забавляться на его счет? Тогда этот дворянин предлагает ему позабавиться другим способом, вот и все.
   Вот будет чертовщина, подумал Блез, если этот сорвиголова ввяжется в ссору с солдатами, за которыми его послали. Однако он подумал и о том, что манеры Пьера не прибавляют никому охоты к шуточкам.
   - Во всем, что касается королевской службы, ты подчиняешься мне, предупредил он.
   Пьер подчеркнуто выпрямился:
   - Так точно, мсье. Однако что касается этой мелочи, вы ведь не прикажете мне нарушить обет и не отберете у меня, - его загорелая рука легла на голову Кукареку, - моей самой высшей награды. Я прошу вас об этом.
   Блез достаточно знал человеческую природу, чтобы не упорствовать по мелочам. Он улыбнулся:
   - Ладно, будь по-твоему. Кукареку, стало быть, штука равнозначная подвязке сестрицы Рене, так, что ли? Жаль, что ты не можешь носить его на шлеме.
   Пьер вспыхнул - не из-за подтрунивания Блеза, а потому, что в разговоре между ними всплыло имя Рене. По странным правилам, предписывающим умалчивать о таких делах, старшему брату не подобало говорить о своей младшей сестре с юношей, влюбленным в нее, а юноше также следовало проявлять сдержанность. Над Пьером немного подшучивали, когда он вернулся из Франции с Кукареку, однако Блез считал, что это лишь одно из любовных увлечений друга, на этот раз совершенно безобидное - призрачное и платоническое. Кукареку был живым символом его. Петушок!
   - Дело, видимо, серьезное, - добавил Блез.
   - Мсье, а вы как думали?
   - Бог свидетель, я не знал, что думать... Может быть, Кукареку подсказал мне...
   Итак, тайна вдруг раскрылась. Пьер внимательно изучал кончики своих пальцев:
   - Да, я намереваюсь просить руки мадемуазель, если она согласится...
   - Что?! - Дело и вправду было серьезное. - Ты говорил со своим отцом или с моим?
   - Нет, мсье.
   - Увы! - Одним этим словом он описал все будущие препятствия.
   - Я знаю, - кивнул Пьер. - И все же, как бы долго ни пришлось ждать...
   Он не окончил фразу.
   - Заметь себе, - сказал Блез, - я не позволю шутить со своей сестрой.
   - Шутить?! Клянусь всеми святыми...
   - Да, но разве не было у тебя доброй дюжины девиц, а то и больше?
   Пьер был смущен и озадачен:
   - У меня были интрижки, счастливые случаи - все, что угодно. Но это... - он глубоко вздохнул, - это любовь. Если вы когда-нибудь любили, то понимаете разницу. Шутить! Мсье, честь вашей сестры я ношу на острие своей шпаги. Если бы вы не являлись её братом...
   Да, Пьер был влюблен без ума. Никто не смог бы усомниться в серьезности его чувств. Блез поймал себя на том, что снова думает об Анне Руссель. Он завидовал Пьеру. Какие бы трудности ни стояли перед юношей, существовала хотя бы слабая надежда их преодолеть.
   - Я прошу прощения, - сказал он.
   Пьер наклонился к нему:
   - Главное - согласны ли вы, мсье?
   - Что может значить мое согласие? Ты же слышал, что отец сказал мне в Лальере.
   - Неважно. Вы согласны? Вы обещаете меня поддержать?
   - Бедняга...
   Растроганный и приятно удивленный, Блез протянул руку через стол и сжал запястье Пьера.
   - Конечно, я сделаю все, что смогу.
   Юноша помолчал с минуту, а потом выпалил:
   - Я так благодарен вам... Сказать не могу, как я благодарен!
   Блез покачал головой. Он ничего не сделал, чтобы заслужить такую благодарность.
   Пьер, однако, настаивал:
   - Это же все решает. Разве вы не понимаете? Если мы благополучно завершим нынешнее дело, вы окажетесь в чести у короля. Вы станете единственным мужчиной в вашей семье, чье слово будет иметь значение. Вы поговорите с королем о нас - и он все устроит.
   - Это возможно...
   - Черт возьми, это несомненно!
   Уверенность Пьера воспарила к небесам.
   - Надеюсь, что так, - кивнул Блез. Одурманенный усталостью, он напрасно пытался подавить зевоту.
   - Пьер, дружище, у нас есть четыре часа для сна... - И, взглянув на подозрительного вида постель, добавил: - Если удастся заснуть... Ну, во всем есть своя хорошая сторона. Я уверен, что встанем мы вовремя.
   Глава 32
   В два часа ночи, оставив Пьера, который должен был привести коней в переулок неподалеку от "Серебряного льва", Блез ощупью пробрался через полутемный городишко к гостинице, где остановились Руссели. Ее двор выходил на небольшую площадь, окруженную домами; на площади был общественный колодец и росло несколько лип.
   Притаившись за деревом, Блез нес свое дежурство - с течением времени дело это наводило все большую тоску, хотя вначале он был даже доволен, что снова находится под открытым небом, а не лежит в кишащей насекомыми постели в "Золотом экю".
   За исключением тусклого фонаря, обозначающего вход в гостиничный двор, ни в окнах гостиницы, ни в соседних домах не светилось ни огонька. Над головой нависло темное беззвездное небо. Как и предсказывал покойный де Монжу, хорошая погода последних дней, видимо, кончилась. Это, отметил про себя Блез, неблагоприятно скажется на дорогах, которые во время дождей превращаются в настоящую трясину...
   Бессвязно думая то об одном, то о другом, он стоял, прислонившись к дереву, и время тоже стояло неподвижнно. Спустя целую вечность заспанный ночной сторож, проходя мимо гостиницы, выкрикнул три часа. Прошла ещё одна вечность. По всей вероятности, придется ждать до рассвета, который в это время года наступает в пять часов. Потом, когда станет светло, нужно будет отойти подальше от гостиницы.
   Возможно, это вообще напрасное ожидание. Возможно, Руссели, несмотря на усталость лошадей, покинули Нантюа и сейчас давно уже в пути...
   Вдруг в одном из окон гостиницы затрепетал огонек, потом во втором. Он напряженно следил, как за окнами комнат верхнего этажа двигаются едва заметные фигуры. Поднялся негромкий шум, какой создает группа людей, собирающихся в дорогу. Звуки доносились сначала из кухни и наконец со двора, куда выводили лошадей.
   Блез натянул на голову капюшон и отодвинулся за ствол липы. Его, закутанного в плащ, да ещё в полной темноте, никак нельзя было рассмотреть от гостиницы, но он не хотел рисковать.
   Время ползло...
   Наконец, после долгого ожидания, ворота открылись и выехала вся группа Русселя. Блеза ободрило отсутствие каких-либо признаков спешки или скрытности, которых следовало бы ожидать, если брат заметил его вчера. Более того, всадникам освещали путь двое конюхов.
   В неровном свете факелов Блез различил прямую фигуру и бородатое лицо Ги, головной убор Анны, простую купеческую одежду сэра Джона Русселя. Он рассудил, что широкоплечий всадник, ехавший позади, был немец, Локингэм, а второй - Шато, секретарь Андриена де Круа. С ними было четверо конных слуг - всего девять путников.
   Дальнейшее, однако, смутило и озадачило его. Они стали прощаться друг с другом! Сэр Джон Руссель наклонился в седле, чтобы обнять Анну, Ги поклонился ей, мужчины пожелали друг другу всего доброго. И прежде, чем Блез успел сообразить, что означает этот новый поворот событий, Ги и сэр Джон, окончательно распрощавшись с остальными, повернули направо от гостиницы и двинулись по улице, которая вела к южной дороге. Минутой позже семеро остальных повернули в противоположную сторону - на Бург-ан-Брес.
   Блез стоял в полной растерянности. Ни он, ни маркиз де Воль не предусмотрели такого осложнения. Однако он быстро понял, как следует поступить. Ги де Лальера прислали, чтобы проводить сэра Джона Русселя к Бурбону, ему одному известно, где находится герцог. Кроме того, сэр Джон главный в этой группе, тогда как Шато и Локингэм - явно лица второстепенные. Несомненно, принято решение, что, поскольку времени остается все меньше, а тайна миссии Русселя раскрыта, он должен как можно быстрее проникнуть во Францию. Короче, преследовать нужно именно Русселя и никого другого.
   Через несколько минут Блез присоединился к Пьеру де ла Барру, который ждал в условленном переулке.
   - Ну? - встретил его Пьер. - Напали мы на след?
   - Да, - отозвался Блез, уже стоя одной ногой в стремени, - и след совсем ещё свежий. Но он ведет не в Бург-ан-Брес. Едем на юг.
   * * *
   В последний час ночи Блезу с Пьером ничего не оставалось делать, как следовать по дороге на Сердон. Они ехали медленно и осторожно. Однако, когда занялся рассвет, они встретили возчика, который только что перевалил через гористую гряду, отделяющую Сердон от Нантюа; он сообщил, что недавно по этой дороге проехали двое верхами.
   - Ага, и у одного была черная борода, как у пикового короля. Что-что, а бороду я разглядел, хотя рассветать только-только начало.
   К этому времени молодые люди обогнули тянущееся на милю озеро Нантюа и, проехав ровный участок пути, добрались до подножия лежащей на пути горной гряды. Блез успокоился: если возчик, как он утверждает, встретил двух всадников всего полчаса назад, то значит, промедление на старте обошлось не слишком дорого. Похоже, Ги и сэр Джон Руссель имеют лишь небольшое преимущество в скорости. Это было важно, потому что Блез не решался оказаться далеко позади них, когда они достигнут Пон-д'Эна - места пересечения с дорогой, которая ведет на северо-запад к Бургу.
   Теперь они быстро, насколько позволила крутизна склона, поднялись в гору и увидели внизу, в долине, Сердон, протянувшийся вдоль реки.
   Вдруг Пьер воскликнул, как кричат охотники, увидя дичь: "Улюлю!" и показал на две точки вдалеке. Они присмотрелись внимательнее - да, это были всадники.
   - Хороший глаз! - кивнул Блез. - Надо быть поосторожнее, чтобы не слишком сближаться с ними.
   В ту же минуту точки стали двигаться быстрее и скрылись, обогнув выступающий мысок леса. То, что их удалось заметить, было удачей, потому что через несколько минут разразился дождь, собиравшийся с ночи, - ровный, сильный, настоящий ливень, за струями которого ничего не было видно дальше пятидесяти шагов.
   - Прощай, хорошая погода! - промолвил Блез, натягивая на голову капюшон дорожного плаща. - Через Домб, если наши друзья повернут туда, будем шлепать по раскисшим дорогам.
   Он улыбнулся, заметив, что Пьер, прежде чем прикрыться самому, натянул складки кожаного чехла на сумку, где сидел Кукареку, ухитрившись сделать что-то вроде навеса, из-под которого виднелись лишь глаза и нос собачки.
   - Настоящий влюбленный! - поддразнил он.
   Однако по дороге вниз мысль о Пьере и Рене, как и прошлой ночью, напомнила ему о нем самом и об Анне Руссель. Какое облегчение, что теперь она совсем в стороне от этого дела! Его вовсе не воодушевляла мысль выслеживать её, хотя бы только до Бург-ан-Бреса. Вероятно, Анна сразу вернется в Женеву...
   В отношении своего брата и сэра Джона Русселя он не испытывал никаких угрызений совести. Если их схватят во время переговоров с Бурбоном, значит, они проиграли. Это мужчины, которые сознательно идут на риск и в случае проигрыша должны расплачиваться. Но Анна - дело другое.
   Дальше, через Сердон; сверху сеял дождь, сбоку громко журчала речушка Вейрон. Сэр Джон и Ги по-прежнему ехали впереди, но не слишком далеко настолько недалеко, что Блезу в какой-то миг показалось, что слышно ржание их коней, и он натянул поводья, чтобы отстать.
   К Пон-д'Эну они подъехали следом. На выезде из селения Блез узнал вороного мерина своего брата, а Пьер - крупного гнедого, на котором сэр Джон ехал вчера; лошади стояли у коновязи перед придорожным трактиром. Они чуть не натолкнулись на самих всадников, поэтому повернули обратно и поспешно отъехали назад по дороге. Там они ждали, пока стук копыт не сообщил, что два всадника снова пустились в путь.
   Пьер, насквозь промокший и замерзший под нещадно лившим дождем, проворчал:
   - Клянусь Богом, этим людям надо спешить, а они, по-моему, просто тянут время...
   - Да, - сказал Блез, - однако у них, несомненно, есть на то причина. Может быть, им нужно встретиться с Бурбоном в назначенный день и час, и время их ещё не поджимает. Наверное, они предпочитают появиться точно к нужному моменту, а не приехать заранее. И заметь себе, если бы местом встречи был избран Шантель или какой-то другой герцогский замок, им незачем было бы слоняться вокруг без толку; но если это место открытое, неукрепленное, то тем лучше для нас. И дождь - тоже удача, - прибавил он, мы сможем подобраться к ним ближе.
   Это особенно потребовалось за Пон-д'Эном, где дороги пересекались. Ги и Руссель могли, в конце концов, попытаться ускользнуть на север, к Бургу, до которого отсюда не более пяти лиг. Поэтому, когда снова послышался красноречивый стук копыт, Блез и Пьер стали держаться в пределах слышимости. Однако, переехав мост через Эн и достигнув перекрестка двух дорог, они услышали впереди звуки ровного галопа, причем не справа, не с большой дороги на Бург.
   - Теперь все ясно, - заявил Блез. - Они повернут к западу, в Шатильон-ла-Палю и пересекут Домб. Ничего другого им не остается - разве что они собрались в Лион. Приятно знать, что мы угадали... Пьеро, по-моему, мы их раскусили.
   Глава 33
   Однако и остаток этого дня, и весь следующий - первый день новой недели - пришлось трусить мелкой рысцой. Руссель и Ги явно тянули время. До Соны можно добраться за восемь часов быстрой езды - а они угробили добрых тридцать; это было медленное продвижение по залитому дождями холмистому плато Домб, где дорога все время петляла между бесчисленными прудами, которыми пестрел, словно оспинами, этот край, и где лошади неуверенно пробирались по скользкой земле.
   Поскольку сэр Джон и Ги де Лальер останавливались ночевать на единственных постоялых дворах деревень Шаламон и Ар и поскольку необходимо было постоянно следить, чтобы они не ускользнули под покровом темноты, Блезу с Пьером приходилось спать где придется и по очереди вести наблюдение.
   На вторую ночь они поставили коней в конюшне крестьянского дома между деревней Ар и Соной, а сами устроились сторожить на опушке соседнего леса, наблюдая за дорогой к реке. К счастью, дождь, ливший двое суток, на закате кончился, но это было единственным утешением. Пока один спал прямо на земле, второй наблюдал. Они насквозь промокли, были голодны и совершенно измотаны отвратительными ночами, которые приходилось терпеть от самой Женевы. Одежда их заскорузла от грязи. Они мечтали о теплой воде и бритве.
   - Ей-Богу, - заметил Пьер, - мы больше похожи на пару разбойников, чем на дворян-кавалеристов. В жизни не случалось, чтобы от меня так воняло. Благодарение Богу, что мы можем показать наши бумаги, а то первый же городской стражник упрятал бы нас в тюрьму.
   Блез заставил себя улыбнуться:
   - Темнота сгущается перед рассветом. Завтра настанет наш день. У меня такое чувство, что завтра мы сорвем банк.
   Как будто услышав его слова, утром этого - третьего - дня природа улыбнулась. Небо было безоблачным, хотя в воздухе чувствовался осенний холодок. Наблюдатели увидели, как их добыча проследовала по дороге - теперь уже не прежним неторопливым шагом: Ги и Руссель ехали быстро, словно дело вдруг потребовало поспешности.
   Спустя несколько минут Блез и Пьер уже неслись галопом за ними. Их кони, хорошо подкормившиеся в крестьянской конюшне и взбодренные долгим ночным отдыхом, нетерпеливо рвались вперед. Даже Кукареку заволновался. Свесив лапы через край сумки, он залился звонким лаем, за который и получил свою кличку. Длинные уши спаниеля задорно развевались на ветру.