Шеллабарджер Сэмюэл. Рыцарь короля

   Украшением был и павлин, которого он увидел на каменной ограде террасы, когда обогнул дворец с западной стороны. Освещенная последними лучами заходящего солнца, птица, к удовольствию Блеза, горделиво распустила пышный хвост, переливающийся изумрудом и сапфиром. На своем белом пьедестале, на фоне террасы, устроенной между двумя угловыми башнями, павлин выглядел так великолепно, что Блез в восхищении остановился.
   Прошла целая минута, прежде чем он вдруг заметил, что павлин - не единственное живое существо на сцене: на пороге двери, ведущей в башню, стояла девушка в синем плаще.
   Заходящее солнце ярко освещало её, позволяя хорошо рассмотреть лицо, тем не менее Блез не мог поверить собственным глазам. Это была его сестра, Рене.
   В то же мгновение, заметив его, она шагнула вперед и пересекла террасу, хотя, похоже, не узнала его, поскольку он стоял спиной к солнцу и лицо его затеняла широкополая шляпа, в каких ходили слуги.
   - Добрый вечер, милейший сьер, - заметила она. - Прекрасная погода...
   Он поспешно прикинул в уме: открыться ей или нет? Однако желание узнать, как она попала в Шаван-ла-Тур, взяло верх, к тому же он знал, что может полностью положиться на нее.
   - Рене! - тихо сказал он, снимая шляпу.
   Она ошеломленно уставилась на него. Если у него и были до сих пор какие-то сомнения насчет надежности своей маскировки, то они полностью рассеялись при виде её озадаченного лица. Его щеки ещё не приобрели прежней округлости после Пьер-Сиза, а трехнедельная борода ещё более изменила внешность. Седая прядь волос, которой он обзавелся в тюрьме, была искусно расчесана и казалась проседью.
   - Я не понимаю, - ледяным тоном произнесла она. - Вы наглец...
   - Да ты взгляни повнимательнее.
   Ее глаза широко раскрылись. Он прочел в них, что она узнает его, но не верит сама себе.
   - Блез! О Господи! Это ты, Блез?
   Он приложил палец к губам:
   - Осторожнее! Никто не должен знать, что я здесь. Поняла? Ни одна живая душа. Я на тебя надеюсь. И, если встретишь Пьера де ла Барра, не подавай виду, что ты его знаешь.
   - Но как?.. Почему? - От неожиданности она не могла найти слов.
   - Потом расскажу. Это долгая история. Но ты-то, ради Бога? Ты как здесь оказалась?
   - Я приехала с миледи. Она...
   - Рене! - позвали из дома. - Рене, дружочек!
   - Я вас слушаю, мадемуазель, - откликнулась девушка.
   Послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице башенки.
   - Где мы встретимся? - шепнул Блез.
   Рене помедлила:
   - Погоди... Да... В верхней галерее, завтра до полудня, после обеда. В этот час я смогу выйти.
   Блез отступил, низко кланяясь, как подобало слуге.
   Он отошел уже на несколько шагов, когда на террасе появилась Анна Руссель.
   Он услышал, как она спросила:
   - Что это за человек, с которым вы говорили? Я вас видела из окна.
   - Садовник, по-моему, - небрежно ответила Рене.
   В этом месте остров выдавался в озеро овальным выступом газона, окаймленного карликовыми ивами. Уловив подсказку в ответе Рене, Блез притворился, что выдергивает из травы сорняки, но не спускал глаз с террасы.
   Он ясно видел Анну: знакомый наклон головы с полукруглым рогатым чепцом на затылке, изящество тонкой фигурки. То и дело до него доносился её голос с легким чужеземным акцентом. На ней было платье из золотой парчи, отражающее закатные лучи. Она стояла на жемчужно-белом фоне стены, рядом с напыщенным павлином, обняв одной рукой Рене; в таком виде она напоминала венецианскую картину, вроде тех, которыми Блез восхищался в Италии.
   И все же, хотя, несомненно, это было вызвано лишь тем, что он знал о надвигающихся событиях, и неопределенностью их финала, - все же, глядя на нее, он чувствовал, как сжимается сердце. Их странные отношения, в которых смешалась горечь со сладостью, теперь достигли завершающей стадии, и они все ещё находились в противоборствующих лагерях: она, нареченная невеста его злейшего врага, участвует в заговоре, а он рискует жизнью, чтобы нанести поражение заговорщикам и, может быть, погубить её. Если его снова постигнет неудача, погибнет Франция, если он добьется успеха, то в своей победе найдет лишь страдание - и опустошенность до конца жизни.
   Шахматная партия разыгрывается, вот-вот будут сделаны последние ходы. Ни он, ни она не в силах предотвратить конец игры - тот или другой.
   Он думал: какие мысли приходят ей в голову в эти дни, когда она ожидает приезда короля? Каково её действительное отношение к де Норвилю? Насколько далеко она готова зайти в своей преданности Англии?
   "По крайней мере однажды, - размышлял он, трогая пальцами розу Тюдоров у себя под камзолом, - однажды она нарушила эту верность - ради меня..."
   Снова взглянув на террасу, он заметил, что яркий свет заката уже погас; краски потускнели.
   - Идем, дружок, в дом, - услышал он её голос, - становится холодно.
   * * *
   В эту ночь, обрадовав Пьера великой новостью насчет Рене и поразмыслив с ним вместе о причинах, которые привели сестру в Шаван, Блез лежал без сна на своем тюфяке в прихожей господина де Люпе. Несмотря на усталость после дороги, он не мог заснуть.
   Беспокойные мысли путались у него в голове, и чем дальше, тем труднее становилось привести их в порядок. Он чувствовал, как над Шаваном нависает что-то зловещее: воздух стал тяжелым, как свинец, было трудно дышать. В лесу за озером гукали совы. Он слышал монотонный плеск мелкой озерной волны за окнами.
   А потом, в самый глухой час ночи, его слух уловил звуки, от которых он замер неподвижно, вслушиваясь изо всех сил. Вначале они были далекими, но постепенно приближались - звуки шагов. Он не мог ошибиться. Это не был шум ветра или шуршание крысы за обшивкой стен - это были осторожные, приглушенные шаги человека.
   Блез сел в постели, нащупал под подушкой рукоять кинжала. Нервы натянулись, как струны. Косые лучи заходящей луны проникали через окно, несколько рассеивая тьму в комнате. Однако он не увидел никого, не мелькнула мимо ни одна тень, даже когда шаги звучали совсем рядом. Они отдалялись, становились все тише; наконец где-то закрылась дверь.
   По лицу его стекла струйка пота. Он долго сидел, прислушиваясь, но звуки не повторились. Пьер, спавший рядом, так и не проснулся.
   Перекрестившись, Блез снова вытянулся на тюфяке. Как всякому человеку, ему было известно, что преданные проклятию призраки часто посещают места своих прежних преступлений. Несомненно, это один из таких духов - наверное, Ричард де Шаван. Рассказ конюха подтверждался.
   Итак, за красивым фасадом Шаван-ла-Тура, за собранными в нем сокровищами таились тени прошлых страстей и злодеяний, подобно демонам, ожидающим своего часа. А может быть, на самом деле только они и были настоящими, а все остальное - обманчивое видение.
   Однако, когда Блез наконец заснул, в сновидениях явился ему не сияющий дворец - нет, он видел во сне лицо Жана де Норвиля, красивое, как у ангела...
   Глава 47
   Согласно обычаям того времени, обитатели Шавана вставали рано, слушали мессу и сразу обедали. Было около полудня, когда Блез добрался до галереи третьего этажа. Ожидая Рене, он прогуливался, словно любуясь видом из окон.
   Он заметил, что в этот час люди предпочитали удалиться на послеобеденный отдых - сиесту, поэтому, вероятно, Рене сочла такое время самым удобным для встречи с ним. И выбор места - на галерее - также вполне удачен. Это не чьи-то личные покои, и случайная встреча слуги господина де Люпе с компаньонкой миледи Руссель не возбудила бы подозрений, если бы кто-нибудь их и заметил.
   Блез уже перестал удивляться присутствию сестры в Шаван-ла-Туре. То, что Анна отдала Рене свои кольца и эмблему Тюдоров для подкупа палача, объясняло многое. Несомненно, Анна свела в монастыре Сен-Пьер знакомство с мадам де Лальер и с Рене и как-то сумела подружиться с ними. За помощь во время подготовки побега они, конечно, были ей глубоко благодарны. То, что между нею и Рене возникла горячая привязанность, прекрасно видно по их разговору. Понятно, почему Анна пожелала взять молодую девушку с собой в Шаван.
   Шагая взад-вперед по галерее, он раздумывал, можно ли откровенно рассказать Рене о его и Пьера миссии во дворце. В конце концов он решил, что не нужно ничего скрывать. Большая удача, что Рене здесь: она может быть и союзником, и источником сведений.
   Он не спеша расхаживал по галерее, не слишком удаляясь от лестницы, и несколько раз прошел по одному и тому же участку галереи в промежутке между двумя окнами. Не сразу он осознал какую-то странность, на которой в конце концов сосредоточилось его внимание.
   Почему в одном месте пол слегка пружинит под ногами? Эта податливость едва уловима, однако, заметив её раз, не приходилось уже сомневаться. По всей галерее паркет был тверд, как камень, и только в этом месте чувствовалась некая упругость, которая указывала на отсутствие опоры снизу.
   Вначале он рассеянно отметил эту необычность, а потом, когда она наконец привлекла его внимание, начал осторожно проверять пол: пробовал то здесь, то там, основательно наступая на него, пока не убедился окончательно, что "мягкий" участок, если его так назвать, представляет собой квадрат со стороной примерно в два с половиной фута. Иными словами размер небольшого люка. И одна сторона квадрата подступала вплотную к наружной стене.
   Во время вчерашнего осмотра дворца Блез не переставал удивляться необыкновенной толщине стен не только в дверных проемах, но и в оконных нишах. Вполне могло быть, что этот квадрат паркета скрывает потайной ход, проложенный в толще стены. А стена эта шла по наружной стороне главных спальных покоев второго этажа: спальни де Норвиля (предназначенной для короля), комнат Анны, де Люпе и нескольких других.
   То и дело поглядывая в сторону лестницы, Блез вытащил кинжал, присел на корточки и внимательно рассмотрел пол. Паркет, везде отлично пригнанный, в этом месте, казалось, был уложен чуть менее плотно. Между полом и стеной тянулась щель, в которую Блез с некоторым усилием просунул кинжал по самую рукоятку; однако клинок ни во что не упирался. Как ни старался, он не смог приподнять этот квадрат паркета и пришел к выводу, что люк открывается только снизу, если, конечно, потайной ход действительно существует. Следовательно, это не вход, а выход.
   Он обдумывал свою догадку и ужасался выводам, которые из неё следовали.
   Здесь, на галерее, люк может скрывать выход узкой лестницы, которая поднимается со второго этажа. Это, в свою очередь, указывает, что вдоль наружной стороны здания идет горизонтальный туннель с выходами в спальни, конечно, искусно укрытыми за панелями обшивки или гобеленами...
   Разве этим нельзя объяснить таинственную смерть первой жены де Норвиля, не взваливая вину на призрак Ричарда де Шавана? И не этим ли объясняются зловещие шаги?
   Теперь у Блеза созрело подозрение, что прошлой ночью он слышал Шарля Бертрана, дворецкого, который, судя по всему, пользуется полным доверием де Норвиля. Маловероятно, чтобы кому-то ещё из теперешних обитателей Шавана был известен секрет потайного хода.
   Однако самое главное - какое значение это все имеет для возможного заговора. Если существует такой ход, защитить короля очень трудно. Совершенно бесполезно расставлять повсюду стражу, когда де Норвиль в любую минуту может тайно проникнуть в спальню короля и в комнаты его дворян. Кроме того, более чем вероятно, что потайной туннель в стене имеет лестницу вниз, на первый этаж, к скрытому входу, который де Норвиль может использовать для ввода подкрепления или для иных целей...
   Ну что ж, по крайней мере, кто предупрежден, тот вооружен. Теперь у Блеза есть кое-какие интересные темы для обсуждения с ла Палисом, когда тот "случайно" прибудет сюда завтра вечером, вслед за королем.
   Самое щекотливое во всем этом деле - что неизбежно придется допустить и даже поощрить покушение на короля (хотя и пресечь его в самый последний момент), дабы убедить Франциска в предательстве де Норвиля. Этого осложнения Луиза Савойская не предусмотрела...
   Внимание Блеза привлекли легкие шаги на лестнице, ведущей на галерею, а минуту спустя показалась торопливо идущая к нему Рене.
   * * *
   Когда иссяк поток первых поспешных вопросов, оказалось, что Блез достаточно полно представил себе причины, которые привели его сестру в Шаван.
   - Все началось с Клерона и Кукареку, - объясняла Рене. - Миледи Руссель занимала в монастыре Сен-Пьер целый дом с небольшим садиком. И собаки туда забрели. Когда я пришла их искать, мы встретились; она спросила, как меня зовут. "А вы случайно не родственница некоему дворянину по имени Блез де Лальер?" - спросила она. Конечно, мы уже знали от Пьера, как она тебя перехитрила и навлекла немилость короля, так что я была с нею более чем холодна. Но, узнав, что я твоя сестра, она так ласково взглянула на меня, ты бы видел! "Тогда вы очень дороги мне, - сказала она, - очень дороги, мой друг". Ну, я не стала сдерживаться и выложила ей прямо в глаза все, что знала. "Да, - ответила она, - но если б я могла спасти вашего брата, то сделала бы все". И она в самом деле тебя спасла, хотя и заставила меня пообещать, что я не скажу Пьеру... ведь это были её кольца и золотая роза, которые я ему дала. Ну вот, теперь ты все знаешь... и ты не должен её ненавидеть, Блез...
   Он покачал головой - и предпочел этим ограничиться.
   - Это не её вина, - продолжала Рене, - что она на стороне Англии и герцога.
   - Не её, - согласился он.
   - И не её вина, что в неё влюбился король - этот великий государь, и что она помолвлена с таким человеком, как де Норвиль.
   - Не её, - повторил он, хотя уже с большим сомнением. И, не удержавшись, добавил: - А обо мне она когда-нибудь говорит?
   - Иногда... О вашей поездке в Женеву. Я знаю, что она к тебе неравнодушна. Только она не часто показывает, о чем думает.
   Как знакомо ему это качество Анны! Но вот простирается ли её неравнодушие к нему дальше некоторого предела, он не уверен - и, наверное, никогда не узнает.
   Как бы то ни было, нельзя сомневаться во взаимном расположении, которое возникло между нею и Рене вместе с госпожой де Лальер. Накануне своего отъезда в Шаван Анна так горячо просила Рене сопровождать её, что этой мольбе нельзя было отказать.
   - Она боится господина де Норвиля, - сказала девушка. - Я это знаю, хотя она и старается не обнаруживать своего страха. Она часто молится. Мы с ней спим в одной постели, и я знаю, что она часами лежит без сна. Может быть, она опасается и короля. Он почти каждый день наезжал с визитами в Сен-Пьер...
   - Де Норвиль знает, что ты здесь? - перебил её Блез.
   - Нет, миледи просила лишь разрешения взять с собой компаньонку из монастыря. Он согласился.
   - Ты хорошо сделаешь, если будешь держаться от него подальше, когда он приедет, - сказал Блез. - Он быстро заподозрит что-то, если узнает тебя. И, поверь мне, у миледи Руссель есть все причины бояться.
   Рене схватила его за руку:
   - Я все ещё не понимаю, что вы с Пьером делаете в Шаване... под видом слуг... Я думала, вы где-то скрываетесь... Ты мне так ничего и не сказал.
   - Ну так слушай.
   Как можно короче он обрисовал ей положение дел: мнимую измену де Норвиля Бурбону, вероятный заговор против короля, меры, принятые регентшей.
   - А почему тебе так тревожиться о короле? - перебила она. - Что ты от него видел, кроме несправедливости?
   - Я тревожусь о Франции, - возразил он, - и ты делай то же самое, если любишь Пьера де ла Барра. Помни, что он в этом деле вместе со мною, душой и сердцем.
   Это был для Рене самый сильный аргумент. Политика для неё воплощалась в конкретном человеке; её убеждения диктовались её сердцем, а сейчас этот человек значил для неё больше, чем все остальные, вместе взятые.
   - Верно, - кивнула она. - Мы видели друг друга во дворе перед обедом...
   - Надеюсь, вы не разговаривали?
   - Нет... только взглядами.
   - Будь осторожна, дружок. Нам нужна твоя помощь. Ты нам поможешь?
   - Да... только не против миледи, даже ради Пьера. Она хорошо ко мне относится, я люблю её. После того, что ты рассказал, я понимаю, почему она так боится. Она попала в ловушку к господину де Норвилю. А самой ей вовсе не по душе то, что её заставляют делать.
   - Клянусь Богом, - вздохнул Блез, - хотелось бы мне в это верить. Нет, я и правда в это верю. Помоги нам освободить её от де Норвиля.
   Рене прищурилась:
   - А что случится, когда король узнает об этом заговоре, если заговор на самом деле существует? Что тогда станется с миледи?
   Действительно, что?.. Если бы знать ответ на этот вопрос...
   Он смог сказать только:
   - Всему свой черед. Разве ты не видишь - я люблю ее! Неужели ты думаешь, что я просил бы тебя поступить во вред ей? Но ни она, ни я не можем помочь себе... Мы должны встретить лицом к лицу то, что на нас надвигается...
   Выражение его лица, боль в его глазах говорили больше, чем слова.
   Рене поняла:
   - Скажи, что ты хочешь... как мне следует вести себя.
   - Во-первых, если ты услышишь или увидишь что-нибудь важное для дела ты теперь понимаешь, о чем я говорю, - попытайся подать мне весть. А если не сможешь найти меня, то скажи Пьеру.
   - Хорошо, - кивнула она.
   - Теперь второе. Что за комнату занимает миледи? Можешь ты её описать?
   - Очень большая и роскошная, с кроватью под балдахином посередине у стены. Большущий камин. Два красивых окна. И к ней примыкает маленькая передняя.
   - Сколько дверей?
   - Только одна... не считая двери в переднюю.
   - В эту переднюю можно войти из коридора?
   - Нет. Это, по существу, большой альков с двумя маленькими окошками высоко вверху. Миледи пользуется ею как гардеробной и одевается там.
   - Но там есть дверь, ты сказала?
   - Да, её можно запереть.
   - А эти окошки... - Блез все ещё думал о смерти госпожи де Норвиль, через них можно пробраться в комнату?
   - Нет, они слишком узки и находятся очень высоко. Они пропускают только воздух и немного света.
   - Ты слышала что-нибудь - имей в виду, это очень важно, Рене, что-нибудь о потайном ходе в эту комнату?
   Девушка испуганно взглянула на него:
   - Нет, ничего... и уверена, что миледи тоже ни о чем таком не слышала... А почему ты спрашиваешь?
   - Да просто есть одна мысль...
   И тут же перешел к следующей теме:
   - Когда миледи не бывает в комнате? Мне бы хотелось осмотреть её.
   Он не забывал замечания Луизы Савойской о том, что за этой комнатой нужен особый присмотр. А теперь необычайную интуицию регентши удивительным образом подтверждает сегодняшняя догадка Блеза о потайном ходе...
   Рене озадаченно нахмурилась:
   - Право, не знаю... Мадемуазель проводит почти все время у себя в комнате. Мы там и едим. Но когда приедут король и господин де Норвиль, я полагаю, она будет ужинать с ними в большом зале... или представятся какие-нибудь другие случаи.
   - Если бы ты смогла известить меня, когда в комнате никого не окажется, я был бы тебе очень благодарен... Какой-нибудь знак... Погоди минутку... Что, если так: я, конечно, узнаю, когда миледи будет ужинать внизу, с королем, но в комнате может оставаться камеристка или кто-то из служанок. Я стану прогуливаться возле двери господина де Люпе. Я же его слуга, поэтому на меня никто не обратит внимания. Договоримся так: если в комнате миледи никого не будет, ты выйдешь в коридор и, скажем, уронишь шарф.
   - Хорошо, - согласилась она.
   - И последнее. Если в комнату кто-нибудь войдет - есть там такое место, где я смогу спрятаться?
   Рене задумалась:
   - Передняя... но тебя сразу увидят, стоит только заглянуть туда. Вокруг кровати тяжелые занавеси со складками, достаточно широкие, чтобы укрыться за ними. Ничего другого придумать не могу...
   Уголком глаза Блез заметил, что кто-то поднимается по лестнице на галерею.
   - Добрый день, господин дворецкий, - сказал он, кланяясь управляющему Шарлю Бертрану, который приближался к ним. - Вот мадемуазель была настолько добра, что согласилась показать мне некоторые красоты Шавана...
   - В самом деле? - холодно отозвался тот.
   И прибавил, обращаясь к Рене:
   - Миледи Руссель справлялась о вас, милочка.
   Но когда девушка упорхнула, кивнув Блезу и вежливо улыбнувшись, Бертран сказал резко:
   - Смотри у меня, парень. Твоя служба - при твоем хозяине, господине де Люпе. Мы здесь не любим, чтобы бездельники-лакеи слонялись по дому. Отправляйся делать свое дело и гляди, чтоб я тебя снова не застукал вдали от вашей комнаты, не то отведаешь моей трости...
   Его глаза превратились в щелки, сквозь которые так и сочилось подозрение. Блез чувствовал их взгляд у себя на спине, когда шел к лестнице.
   Глава 48
   Во второй половине дня Блез и Пьер, сопровождая де Люпе, объехали поместье Шаван по широкому кругу; вел их главный лесничий де Норвиля. Важная роль в программе увеселений короля, кроме празднеств и других радостей во дворце, отводилась ещё охоте, любимому развлечению его величества, и де Люпе надлежало осмотреть охотничьи угодья и оценить их возможности.
   Блезу, сделавшему во дворце все, что было в его силах, эта поездка давала предлог избежать не в меру внимательных взглядов мэтра Бертрана, а заодно провести рекогносцировку окрестностей. Несколько часов они медленной рысцой трусили по осенним лесам, за это время заметили по дороге пару оленьих стад и два раза спугнули диких кабанов. Выехав на открытое место, они восхитились обилием пернатой дичи - это обещало славную забаву, если королю придет в голову потешиться соколиной охотой.
   Де Люпе, который ранее уже осмотрел конюшни, псарни и клетки с ловчими птицами, остался совершенно доволен. Его величество найдет в Шаван-ла-Туре все, чего душа пожелает. И он процитировал короля, сказав, что даже самому взыскательному государю для развлечения достаточно красивой женщины, отличной борзой и благородного коня, - и все это наличествует и может наилучшим образом быть использовано здесь, в этой жемчужине среди дворцов.
   В какую-то минуту Блезу вспомнилась оценка, которую дал королю Франциску Эразм в тот далекий уже вечер в Женеве, и он не мог не восхититься её справедливостью. Франция подверглась вражескому вторжению, все дела запутаны, судьба страны поставлена на карту - но это не мешает королю отправиться сюда в увеселительную поездку.
   Тем не менее, есть в нем что-то такое - размах, вкус, обаяние, - что перевешивает многочисленные недостатки и почти искупает их. Несмотря на личные обиды, Блез слишком по-французски смотрел на жизнь, чтобы ему не импонировала та истинно французская искрометность, которая была присуща Франциску. Его можно было порицать - и в то же время любить и прощать.
   Один раз Блез увидел на гребне холма нескольких всадников, чьи силуэты выделялись на фоне неба; они быстро исчезли в долине за холмом. Де Люпе, который также их заметил, спросил у лесничего, знает ли он этих людей.
   - Честно сказать, не знаю, монсеньор, они находились слишком далеко. Но думаю, это соседи - возможно, господин де Вивре со своими гостями. Его поместье граничит с нашими землями на севере.
   Однако Блез мог бы поклясться, что на этих всадниках были стальные шлемы. Очень хотелось бы ему знать, сколько гостей собралось у господина де Вивре... Вот и ещё одна деталь, о которой надо доложить ла Палису завтра вечером...
   Не похоже, чтобы де Норвиль мог рассчитывать на мало-мальски значительные силы. Вся округа весьма внимательно патрулируется королевскими войсками, и сколько-нибудь значительное сборище сторонников Бурбона исключено.
   В общем и целом меры, принятые для охраны короля, можно считать достаточными. Франциск приедет в сопровождении по крайней мере нескольких дворян из свиты и стрелков; ла Палис, надо полагать, приведет с собой человек пятнадцать лучших своих кавалеристов. Если покушение действительно планируется, то единственным преимуществом де Норвиля будет внезапность, во всем остальном шансы представляются более чем равными.
   Закончив объезд и оставив лошадей перед озером, где их должны были поставить в конюшню, маленький отряд, пешком перейдя мост, вернулся во дворец.
   Однако неожиданный поворот событий одним махом смел все расчеты.
   Весь парадный двор возбужденно бурлил. Суетились, бегая туда и сюда, слуги, Бертран, управляющий, подгонял их. Из дворца тоже доносился шум, свидетельствующий о необычной суматохе. Над кухонными трубами клубился дым.
   Де Люпе окликнул Бертрана:
   - Ради Бога, скажите, в чем дело?
   - Король! - Управляющий беспокойно дернулся, на миг отвернувшись от лакеев. - Он приедет меньше чем через час. Курьер прибыл сразу же после вашего отъезда. Его величество решил приехать на день раньше.
   "На день раньше", - эхом отозвалось в голове у Блеза. Они с Пьером озадаченно переглянулись.
   Что же теперь? Как быть с указаниями регентши ла Палису? Они касались завтрашнего вечера. Что если она, захваченная врасплох отъездом короля, не смогла известить маршала? Тогда не будет подкрепления в виде кавалерийского отряда из Фера; тогда король действительно окажется без достаточной охраны, если она ему понадобится.
   И как в таких обстоятельствах должен действовать Блез? Ему было строго-настрого приказано не раскрываться перед де Люпе; этому чиновнику только дали понять, что Блез выполняет поручение регентши. Де Люпе был слишком прожженным царедворцем и находился под слишком сильным впечатлением от де Норвиля, чтобы на него стоило полагаться. Весь шаванский маневр потеряет всякий смысл, если де Норвиль как-то учует ловушку, которую расставила ему регентша. Он сумеет избежать её с той же ловкостью, какую демонстрирует на каждом шагу, и даже сможет использовать этот случай, чтобы укрепить свои позиции у короля.