Шеллабарджер Сэмюэл. Рыцарь короля

   Старый дипломат произнес эту речь, чудовищно противоречащую фактам, с таким прямодушным выражением лица, с таким самоуверенным видом, что на сей раз рыбка клюнула.
   - Клянусь честью, сударь, - воскликнул Блез, - все как раз наоборот! Просто удивительно, откуда могут взяться такие дурацкие россказни. Все эти графства готовы вот-вот выступить на стороне герцога с оружием в руках. Покорность? Как бы не так! Если король в это верит, то, думаю, письмо маркиза...
   Внимательные, округлившиеся глаза Никколо Марина, и вполовину не столь безмятежные, как у посла, насторожили Блеза, и он оборвал себя на полуслове. Глупец! Разболтался, ещё и расхвастался, как же, он-то знает, он такой проницательный!..
   - Ну-ну, - мягко нажал на него Бадоэр, - вы говорили...
   - Что король, без сомнения, хорошо информирован, - пытался выпутаться Блез, - и что письмо маркиза де Воля может касаться этих дел, а может и не касаться.
   Но, как говорится, слово - не воробей, вылетит - не поймаешь, и Блез это понимал, хоть ему и не было известно, что в должный момент венецианский Совет Десяти сумеет извлечь выгоду из его промашки. Зуану Бадоэру достаточно было намека, чтобы составить вполне точное донесение. Пройдет несколько дней, и его светлости Дожу станет известна суть письма де Сюрси, хотя и без подробностей.
   И поскольку именно в этом была цель Бадоэра, он утратил дальнейший интерес к сумке посланца.
   - Да-да, - сказал он ласково, - вы весьма осторожны и благоразумны, молодой человек, похвально, похвально.
   И, когда они снова зашагали к замку, добавил:
   - Жарковато сегодня, не так ли?
   Блез что-то пробормотал, соглашаясь; однако не от жаркого солнца он чувствовал себя неуютно. Он ещё не ступил и на порог двора - и первый встречный тут же из него все вытянул. Хорошенькое начало! Ну ладно, пообещал он себе, уж этот маленький урок он не забудет. Больше его никто не обведет вокруг пальца.
   Еще некоторое время назад он сообразил, что король охотится в лесу. Теперь торжествующие звуки рогов раздавались совсем близко. К счастью, он с итальянцами вышел сейчас на открытую поляну, где было куда отойти в сторону, когда из леса повалили всадники. Это было настоящее победное шествие, триумф.
   Согласно обычаю, все были одеты в красное - цвет охоты; под лучами солнца кавалькада превратилась в ослепительный багряный поток.
   В первом ряду ехал король. Его конь - крупный гнедой с величественно изогнутой шеей и могучими плечами - казался продолжением всадника. Сам Франциск - высокий, длинноногий, мускулистый, прямой - на целую голову возвышался над окружающими. Однако выделялся он не сложением, осанкой и великолепием одежды. Бьющая через край жизненная сила, энергия затмевали всех вокруг. Миндалевидные, слегка раскосые глаза, темные на бледном лице, искрились весельем. Тонкие усы, загнутые книзу и сливающиеся с краями черной бородки, оттеняли веселую улыбку. Длинный нос, далеко выдающийся над верхней губой, придавал королю капризный вид. Если о каком-нибудь лице можно было сказать "типично французское" - подразумевая при этом выражение беспечности, веселья и вдохновения, - то именно о лице короля. Окруженный стайкой дам, которую он называл своим "маленьким отрядом", он напоминал красующегося в седле великолепного петуха, истинного шантеклера, сопровождаемого красными курочками-наездницами. А за ним пламенели две или три сотни всадников: придворные, гвардейцы, камер-пажи, фрейлины...
   Три недели назад в Париже Блез, приехавший с де Сюрси, удостоился лишь мимолетной беседы с королем и только мельком взглянул на королевский дворец. Однако ещё мальчиком, состоя при маркизе, он часто сопровождал своего покровителя ко двору и сейчас узнавал в толпе некоторые лица.
   Женщина, ехавшая по правую руку от короля, высокая брюнетка с таким же носом, как у Франциска, - сестра короля, Маргарита, герцогиня Алансонская ещё не была известна как Маргарита Наваррская, но уже слыла самой утонченной женщиной Франции, самой достойной любви и самой любимой. Брат всегда называл её не иначе как "моя дорогая".
   Слева от короля ехала Франсуаза де Шатобриан, величавая, статная красавица, сложенная как богиня и держащаяся со всей гордостью, приличествующей её роду - великому роду Фуа. Бывшая всесильная фаворитка, ныне обреченная уступить дорогу другой, она, тем не менее, высоко держала голову.
   То здесь, то там Блез узнавал и других знатнейших господ и дам, которых теперь припоминал лишь смутно: все-таки они стали, что ни говори, на шесть лет старше с тех пор, как он видел их в последний раз. Но перед ним все сливалось в яркую алую мешанину перьев и драгоценностей, горячих коней и горящих глаз - смеющихся, глядящих высокомерно.
   Когда король приблизился, Блез, стоя рядом с венецианцами, отвесил низкий поклон. Бадоэр сделал все возможное, чтобы оказаться на виду.
   - А-а, домине оратор, - произнес Франциск, заметив его. - Вышли подышать свежим воздухом, а?
   Он уже отводил взгляд в сторону - и тут его глаза задержались на Блезе. Внимание короля привлекла сумка курьера. Кроме того, лицо этого человека показалось ему смутно знакомым, как будто он видел его недавно.
   С возгласом "Стой!", заставившим всю колонну остановиться, он придержал коня.
   - А у вас, мой друг, в этой сумке есть что-то, касающееся нас?
   Блез опустился на одно колено:
   - Письмо вашему величеству от маркиза де Воля.
   - Ага! Ну что же, письма маркиза де Воля можно читать без скуки. Передайте его кому-нибудь из моих секретарей. Он представит мне письмо в надлежащее время.
   - Сир, мне приказано передать письмо в собственные руки вашего величества.
   - Вот как? - Раскосые глаза стали внимательнее.
   Уже собравшись задать следующий вопрос, король взглянул на Бадоэра - и сдержался.
   - Ладно. Тогда приходите ко мне после ужина. Сейчас у меня нет времени для писем... Господин гофмейстер, - обратился Франциск к державшемуся рядом придворному, - прикажете проводить ко мне этого... - король чуть помедлил, отметил взглядом меч и весь внешний вид Блеза, - этого дворянина вечером, перед танцами...
   Потом, глядя на Блеза, он наморщил лоб:
   - Честное слово, у меня обычно хорошая память на имена, но вот ваше... - Морщины разгладились: - Вспомнил! Вы - из роты господина де Баярда, крестник де Воля, мсье де Фаль... нет, де Маль...
   - Де Лальер, сир.
   - Ну конечно! - На лице короля на миг вспыхнула приветливая улыбка. У меня это вертелось на кончике языка. Итак, мсье де Лальер, до вечера. Вперед, дамы!
   Он тронул коня шпорой, и общество гурьбой двинулось за ним.
   Пропуская кавалькаду мимо, Блез отошел и остановился рядом с послом, к которому король отнесся столь пренебрежительно.
   За всадниками два егеря несли на шесте убитого оленя; увенчанная ветвистыми рогами голова покачивалась на ходу. Затем пошли выжлятники рядом с ними трусили на сворках гончие, свесив красные языки; собакам не терпелось получить свою долю добычи. Шествие замыкали конные слуги.
   - С вашего позволения, господин оратор, - сказал Блез, - я хотел бы поглядеть, как будут свежевать добычу. Всегда приятно посмотреть, как кормят собачек.
   - Ну, что кому по вкусу, - произнес в ответ Бадоэр. - Если вы так любите шум, не смею задерживать.
   Он ответил кивком на поклон Блеза и задумчиво посмотрел, как тот небрежным шагом последовал за процессией.
   - Немного сырой, - заметил он де Марину, - немного наивный по сравнению с нашими молодыми итальянцами. Однако не без ума, не говоря уж о силе и энергии... Он подает надежды.
   И, с улыбкой вспомнив о недавней беседе, добавил:
   - Как и Франция.
   Глава 12
   Заключительным актом охоты было кормление собак свежим мясом. Заняв удобное место во дворе замка, Блез от души наслаждался видом егерей, которые в окружении собак умело потрошили оленя и бросали внутренности своре, картиной всего двора, ярко расцвеченного сейчас багрянцем и золотом. Собаки лаяли, люди кричали и смеялись, иногда слышались звуки рога, подковы коней грохотали по булыжнику. Он с удовольстием вдыхал смешанный запах лошадей и собак, свежей крови, человеческого пота и крепких духов знакомый запах возвращения с охоты.
   Едва только толпа начала рассеиваться, к Блезу подошел паж и доложил, что его требует к себе мадам.
   - Мадам? Мадам... кто?
   - Мадам регентша.
   Блез был озадачен:
   - Я провел некоторое время в провинции и...
   - Разве мсье не известно, что король, в связи с намерением предпринять поход на Италию, назначил свою мать, герцогиню Ангулемскую, регентшей Франции? < Луиза Савойская, мать Франциска I, дважды назначалась регентшей Франции - в 1515 - 1516 и 1523 - 1526 гг.>
   В юные годы, состоя при де Сюрси, Блез не раз видел грозную Луизу Савойскую - она даже приказала однажды всыпать ему розог, когда он ущипнул за попку молоденькую фрейлину, - и вспоминал эту принцессу буквально с благоговейным ужасом. Он удивился, откуда она узнала о его прибытии и чего ради он ей понадобился.
   - Видите ли, друг мой, - обратился он к пажу, - я ещё весь в дорожной пыли, и от меня здорово попахивает. Вот если бы я мог освежиться...
   - Мадам регентша сказала "сейчас же", - возразил тот. - Вот сюда, сударь, пожалуйте.
   Делать нечего - Блез пошире развернул плечи и последовал за юнцом через все ещё бурлящий двор, потом вверх по лестнице, затем вниз по другой и по узкому коридору в более удобную для жилья часть старого замка. Бесчисленная свита короля клубилась повсюду, так что продвигались они поневоле медленно. Блестящие современные наряды придворных резко контрастировали со средневековым зданием, мрачным и неудобным, более напоминавшим тюрьму, чем дворец.
   Прокладывая себе дорогу через толпу, то и дело роняя "позвольте" или "с вашего разрешения", Блез подумал, что эта резиденция выглядит довольно убого по сравнению с более современным дворцом в Амбуазе или новейшим в Блуа, сохранившимися в его памяти.
   Наконец паж остановился перед дверью; стрелок-гвардеец с вышитым на плаще королевским гербом шагнул в сторону, пропуская их.
   За дверью, в длинном, готического стиля зале они увидели две группы мужчин и женщин.
   Блез заметил, что вокруг королевы - Клотильды Французской, которая явно не была центральной фигурой, а выступала на втором плане, было гораздо меньше людей. К двадцати четырем годам королева Клод уже выполнила свою функцию племенной кобылы трона, принеся королю семерых детей, и эта тяжкая работа истощила её силы. Свекровь, Луиза Савойская, её изводила, король ею пренебрегал; она выглядела бесцветной и болезненной, и на ней уже словно лежала печать надвигающейся смерти. Люди почитали её - и не замечали, как привычную вещь, нечто само собой разумеющееся.
   Центром, притягивающим всеобщее внимание в этом зале, была мать короля. Ожидая её воли у дверей, Блез поневоле забыл обо всех остальных.
   Луиза Савойская была худая, сухопарая женщина сорока семи лет, твердая и острая, как сталь. Невзгоды, перенесенные в юности, конфликты с могущественными противницами - Анной де Божэ и Анной Бретонской < Анна Бретонская - королева, жена Людовика XII.>, - против которых она сумела выстоять и которых пережила, воспитали в ней непоколебимую волю.
   На её худом лице с плотно сжатыми губами, маленьким подбородком и пепельно-серыми щеками прежде всего бросался в глаза прямой, массивный нос - признак ограниченных и честолюбивых устремлений. Впрочем, цену гибкости и хитрости она тоже хорошо знала. Серые глаза под отечными веками, глядевшие скорее уклончиво, нежели открыто, и тонкие, в ниточку, брови делали отчетливее тень коварства на этом лице.
   Заметив, что пришли де Лальер и паж, она послала дворянина проводить Блеза в соседнюю комнату - небольшой кабинет, - где, как она сказала, вскоре поговорит с ним.
   Следуя за блестящим провожатым, ни на миг не забывая о своей грязной с дороги одежде, Блез шагал вдоль длинного зала, невольно держась поближе к затянутой гобеленом стене. Ему казалось, что на него обращена целая батарея глаз. Звон его шпор, стук сапог по кафельному полу, бряцание меча словно отдавались громом по всему залу. К несчастью, ему пришлось проходить по той стороне, где находилась королева со своими придворными дамами, и он не мог миновать их, не остановившись для поклона. Страшно волнуясь, он повернулся к ним, преклонил колено и подмел шляпой плиты пола. Королева, занятая разговором, даже не взглянула на него.
   Однако, когда Блез выпрямился, глаза его на миг задержались на лице молодой женщины, с которой беседовала королева. И он тут же забыл о своем смущении.
   Сомневаться не приходилось: это была девушка с миниатюры. Его случайный взгляд замер и стал пристальным. Она оказалась выше, чем ему представлялось, но он не мог не узнать это точеное, правильное лицо, эти овальные, магнетические глаза, которые сейчас казались ярко-зелеными, эти прямые брови, разлетающиеся кверху, к вискам, и придающие лицу легкий оттенок пикантности. То же загадочное выражение, которое поразило его на портрете, сохранялось на её лице и сейчас, хотя она как будто с полным вниманием слушала медлительную, вялую речь её величества.
   Прошло не более нескольких секунд, и Блез отвернулся. Он был рад, что она не заметила, как он разглядывал её.
   Войдя в кабинет, он чуть задержал своего спутника - как раз настолько, чтобы успеть спросить:
   - Кто эта дама, с которой беседовала королева?
   - Миледи Анна Руссель, - улыбнулся дворянин. - Состоит при королеве, но это редко когда мешает ей состоять при короле... во время охоты...
   - А-а, - кивнул Блез. - Дьявольски красивая девушка.
   - Согласен с вами, - сказал дворянин, удаляясь. - "Дьявольски" - самое точное слово...
   Оставшись один, де Лальер с минуту гадал, что тот имел в виду. Хотя для него лично это не имело никакого значения. Важно было другое: теперь он сможет определенно подтвердить, что Анна Руссель - это невеста Жана де Норвиля, если король задаст ему такой вопрос...
   И тут же его мысли обратились к предстоящей беседе с Луизой Савойской. Вероятно, решил Блез, герцогине хочется знать, что он может сообщить о состоянии дел в Бурбонне и Форе, и, как регентша Франции, она имеет полное право получить эти сведения даже раньше короля.
   Но то, что столь незнатный дворянин, как он, будет принят для личной беседы самой великой принцессой, - это поразительное событие. Он вытащил из-за пояса перчатки для верховой езды и, как мог, наскоро сбил пыль с сапог и дорожных штанов. Собирался соскрести кусок присохшей грязи с рукава камзола, но в эту минуту открылась дверь.
   Герцогиня Ангулемская вошла в сопровождении прилизанного, вкрадчивого старичка, в котором Блез узнал канцлера Антуана Дюпра. Она отослала пажей, подождала, пока за ними закроется дверь, и лишь после этого жестом подозвала к себе де Лальера.
   Блез преклонил колено и поцеловал край её платья.
   - Добро пожаловать, мсье. - Знаком она велела ему подняться и тут же перешла к делу. - Мне сообщили, что вы привезли письмо от маркиза де Воля к королю. Дайте его мне.
   Требование прозвучало, словно удар грома. Оно мгновенно избавило Блеза от всякого смущения, поставив его перед лицом смертельной опасности. Он готов был ответить на все вопросы как можно лучше, но не мог отдать письмо, которое ему велено было передать только в руки королю и которое, согласно королевскому приказу, он должен доставить ему сегодня вечером.
   Но разве возможно отказать? Кто он такой, Блез де Лальер, чтобы ослушаться регентши Франции ради выполнения воли короля? Он сейчас, как крохотный мышонок между двумя огромными кошками; и в эту минуту одна из кошек держит его в когтях.
   - Ну, что же вы, мсье? - резко сказала она.
   - Мадам Регент, я вверяю себя воле милосердия вашей светлости... Не выполнить приказа короля, который велел мне отдать ему это письмо сегодня вечером, или оскорбить неповиновением ваше высочество? И так, и так - я виновен.
   Она изобразила тонкую улыбку:
   - Если я узнаю, что вы ослушались короля, я прикажу отрубить вам голову. Ладно, вы можете вспомнить, что я - мать его величества. Его воля моя воля. Само собой, вы представите ему письмо вечером, как он повелел. А тем временем я желаю прочесть его.
   Она протянула руку.
   - Но печать, мадам... Что я скажу, когда...
   - Вы ничего не скажете; вы будете держать язык за зубами. Печати можно восстановить.
   Протянутая рука стала ещё более нетерпеливой.
   Блез застыл. Может быть, он и совсем незнатный дворянин, но он дворянин.
   - Ваша светлость в данном случае не принимает в расчет мою честь.
   Холодные синевато-серые глаза Луизы Савойской на миг взглянули в его лицо, потом скользнули в сторону, но от этого их взгляд не стал менее грозным.
   - Слушайте, сударь, - произнесла она спокойным, лишенным выражения голосом, - я не привыкла дважды повторять свои приказания. Ваша честь тут ни при чем. Если я считаю нужным прочитать письмо мсье де Воля, то потому, что знаю: сообщение от него срочное и заслуживает большего внимания, чем может уделить ему сию минуту король, обремененный множеством дел. В этом случае, как и всегда, я забочусь о его интересах... Ну, долго я ещё буду ждать?
   Блез растегнул сумку. Дальнейшее упорство было бессмысленным, если только он не желал сыграть роль мученика из-за пустяка. Как и все прочие, он знал, что герцогиня обожает сына и посвятила свою жизнь его благу. Если вскрывать письма, адресованные ему, - позорное дело, то позорит оно её, а не посланца, который их доставил. В любом случае королю от этого вреда не будет. Если король заметит взломанную печать и потребует у Блеза объяснений, - ну что ж, тогда он скажет правду, что бы ни приказывала регентша.
   Взяв у Дюпра тонкий ножичек, Луиза со сноровкой, указывающей на богатый опыт, осторожно отделила нижнюю сторону печати от бумаги. Потом, отойдя к окну, начала читать, а Дюпра напряженно следил за её лицом.
   Де Лальер заметил, что сначала она принялась за отдельный листок, где речь шла об Анне Руссель. Дочитала - и, глазом не моргнув, сунула листок в бархатную сумочку у себя на поясе, а затем погрузилась в изучение основного письма.
   Раз или два она оглянулась на Блеза с более теплым, чем прежде, выражением на лице; а один раз кивнула ему с улыбкой. Маркиз, сообразил он, как видно, не поскупился на похвалы, если уж на бесстрастном лице регентши отразилось такое одобрение.
   Наконец она воскликнула:
   - Великолепно!
   Дюпра кашлянул:
   - Могу ли я разделить удовольствие вашего высочества?..
   - Да. - Она постучала длинным пальцем по густо исписанному листу. - У этого маркиза мозги варят так же, как у меня. Он настаивает на аресте герцога Бурбонского как единственно верном шаге. "По соображениям гуманности, - говорит он, - во избежание худших бед". Я с ним согласна. Почему король тянет? Теперь у нас достаточно доказательств, чтобы отправить этого негодяя на плаху. Нечего разводить всякие суды да парламенты, это же предатель, шлюхин сын! Как будто у нас не достанет сил с ним справиться! Нет, каков мошенник!
   Канцлер снова кашлянул, показав взглядом на Блеза. Но прошла добрая минута, пока вспыхнувшее лицо женщины, обрамленное головным убором, похожим на монашеский, вновь обрело обычную бледность и спокойствие. Ее вид и тон речи даже сильнее, чем произнесенные слова, подтвердили сплетню, повторяемую всеми при дворе.
   Земли Карла Бурбонского и её алчность были не единственными причинами, по которым Луиза преследовала его. Придворные шептались между собой, что сия стареющая сдержанная женщина однажды воспылала любовью к этому аристократу и что после смерти его жены, два года назад, он презрительно отверг предложение её руки, сделанное самим королем. "Пугало всемирное. Так, по слухам, он её назвал. - За все богатства земные не соглашусь".
   Часто бывает опасно услышать лишнее. Блез сосредоточенно возился с пряжкой на своей сумке.
   Луиза покосилась на него и отдала письмо канцлеру:
   - Нате, прочитайте сами. Заметьте, что де Воль называет только некоторых главных мятежников. А должен был бы перечислить всех.
   Дюпра кивнул:
   - Маркиз склоняется к мягкости. Стареет...
   От Блеза не ускользнули скрытые оттенки, обертоны этой фразы. Крохотные семена, разбросанные там и сям, - покачивание головой, брошенный вскользь намек - способны дать урожай немилости, сулящий конец сопернику. Дюпра был опытнейшим мастером по этой части < Честолюбивые устремления Антуана Дюпра были удовлетворены несколько по иной линии: в 1530 году он стал кардиналом и папским посланником (легатом).>.
   Однако перечисляемые вполголоса имена, привлекшие теперь внимание канцлера, вдруг заинтересовали Блеза, и он напряг слух.
   - Де Норвиль, - говорил Дюпра. - Это савойский смутьян и интриган, чье ремесло - заговоры и женитьба на деньгах... Ага! Его собственность в Форе Шаван-ла-Тур - приносит пятнадцать тысяч ливров в год... Неплохой кусочек!
   - Вот и прекрасно! - улыбнулась герцогиня. - Велите её конфисковать сейчас же. Нечего ждать.
   - Я сделаю это, мадам. - Дюпра вытащил дощечки для записи и сделал пометку.
   Недавний гнев на лице Луизы уступил место нетерпению:
   - Продолжайте. Это интересно...
   Блез слышал ряд имен со случайными комментариями: дю Пелу, дю Пюи, Нагю, Гроссон, Брюзон... Некоторые были именами дворян, участвовавших во встрече в Лальере. Очевидно, регентше не терпелось прибрать к рукам богатства мятежников. Часть их попадет в её собственные сундуки, а не только в королевские, не говоря уж о Дюпра.
   Страшась услышать то единственное имя, которое непосредственно касалось его, Блез облегченно вздохнул, когда канцлер заметил:
   - Вот и все. - Он ещё раз просмотрел письмо и список, который наскоро переписал. - Да, по-моему, это все.
   Но Блез обрадовался слишком рано.
   - Вы, конечно, заметили один пропуск? - обронила герцогиня.
   - Нет, мадам. Что вы имеете в виду? А-а, понимаю! - Канцлер догадливо улыбнулся. - Воистину ваше высочество ничего не пропустит! Маркиз - друг Антуана де Лальера. Вряд ли вы ожидали... - И он снова улыбнулся.
   - Нет, сударь. - В голосе Луизы прозвучала ирония. - Мы должны восхищаться деликатностью мсье де Воля, но нам нет нужды подражать ему. Можете приписать это имя к прочим.
   Она перевела взгляд на Блеза.
   - Заслуги младшего сына не извиняют отца. Вы будете щедро вознаграждены, мсье, - но только вы, по вашим собственным заслугам.
   Блез ясно осознал трагичность того, что столь спокойно и буднично произошло в этой тускло освещенной комнате; его воображение рисовало зловещую картину: разграбленный и опустошенный дом предков, семья, обреченная на заключение или, в лучшем случае, на нужду.
   - Ваше высочество, - выпалил он, - если я оказал какую-либо услугу...
   Она прервала его, подняв руку, но улыбка её стала любезной, даже обаятельной.
   - Посмотрим, мсье де Лальер, посмотрим. Господин канцлер, можете поставить после этого имени знак вопроса. Не предпринимайте сейчас никаких шагов в отношении этой собственности... А теперь, с вашего позволения, продолжала она, все ещё обращаясь к Дюпра, - мне хотелось бы побеседовать с этим молодым человеком наедине. Будьте любезны приказать церемониймейстеру, чтобы нас не беспокоили ни по какому случаю.
   Спрятав дощечки в карман, Дюпра поклонился и вышел.
   "Какого черта ей ещё надо?" - подумал Блез.
   Но потом он вспомнил о листке бумаги, который регентша сунула в свою сумочку.
   Глава 13
   Сев в кресло с прямой спинкой, Луиза Савойская пальцем поманила к себе Блеза:
   - Подойдите-ка поближе, друг мой. У вас большие заслуги перед королем и, следовательно, перед всеми, кто любит короля, а среди них я, несомненно, первая. Я чувствую к вам особое расположение. Ваша отвага при защите мсье де Воля и спасении его жизни может сравниться лишь с вашей преданностью короне, за которую вы навлекли на себя ненависть этих бурбонских мятежников и были изгнаны из родительского дома. Браво, сударь! Начинаете вы неплохо. Я предсказываю вам долгий и усыпанный почестями путь, если вы сохраните столь же счастливые наклонности...
   Когда герцогиня хотела, она умела заставить свой сухой, монотонный голос источать мед. Чтобы не поддаться его очарованию, Блезу следовало быть гораздо более искушенным и проницательным человеком, чем позволял его возраст. Награды, на которые намекала регентша, казалось, лежали уже у него в кармане. Он постарался как можно красноречивее выразить свою благодарность великодушной и щедрой властительнице.
   - Однако ваши дела мы обсудим подробнее попозже, - продолжала она. Сейчас нам с вами надо поговорить о другом. Я полагаюсь на вас, мсье де Лальер; надеюсь, что вы преданы не только королю, но и мне. Я не слишком далеко захожу в своих предположениях?
   Ее улыбка побуждала довериться ей всецело. Блез чувствовал, что его вводят в узкий круг, доступный только самым знатным и избранным.
   - Клянусь Богом, мадам, - произнес он пылко, - я страстно желаю служить вам, и никакие предположения вашего высочества не окажутся преувеличенными. Если есть что-нибудь...
   - Благодарю вас, мсье. Вы искренний человек. Поверьте мне, я это ценю. А теперь скажите: вам, полагаю, известно содержание этого письма? - Она выдвинула краешек листка из своей сумочки.
   Де Лальер поклонился:
   - Маркиз был настолько милостив...
   - И вы знаете, что речь в нем идет об одной из фрейлин королевы?
   - Да, о мадемуазель де Руссель.
   - Я так поняла, что вы в состоянии сообщить нам, действительно ли она та самая дама, что изображена на миниатюре, принадлежащей этому мерзавцу де Норвилю, - девица, на которой он собирается жениться. Если это так, то вам необходимо предоставить случай...