Шеллабарджер Сэмюэл. Рыцарь короля

   Блез сделал паузу - для большего эффекта. Взгляды всех присутствующих в зале не отрывались от него.
   - Ну?.. - поторопил король. - Ну же?
   - Я подслушал последний разговор миледи Руссель с де Норвилем. Она отбросила личину, которую носила перед ним, осудила его подлость, провозгласила себя слугою вашего величества. Не так ли, миледи?
   - Да... я говорила в этом смысле.
   - И страшно рисковали...
   Блез живописал яркими красками гнев и ненависть де Норвиля. Он тут же заколол бы её, если бы осмелился. Но при сложившихся обстоятельствах он поступил ещё хуже: влил в милостивую душу и ум его величества яд ненависти к ней, за что, как искренне надеется Блез, ныне несет справедливую кару в преисподней.
   - Итак, добрый государь мой, - заключил Блез, опускаясь на колени перед королем, - моя невеста и я предаем себя августейшему милосердию вашего величества...
   Блез умоляюще оглянулся на Анну. Какого черта она не опускается на колени?! Но она стояла по-прежнему, прямая, как копье.
   - ...умоляя ваше величество простить нам ошибки, которые мы, возможно, допускали в прошлом, и увенчать наше счастье, выразив благосклонность нашему браку.
   По залу пронесся всеобщий вздох. Франциск ошеломленно переводил глаза то на Луизу Савойскую, то на де ла Палиса, то на маркиза.
   - Великий Боже! - пробормотал он. А затем воззвал к Анне: - Вы ничего не говорили, мадемуазель де Руссель... Правда ли все это?
   В ожидании её ответа у Блеза замерло сердце.
   - Я не буду отрицать этого, - сказала она.
   - Минутку, - сухо вмешалась регентша. - По обычаю, давая друг другу обещания вступить в брак, обмениваются подарками - залогами верности обетам, и люди благородные носят такие подарки при себе. Могу ли я попросить показать её залог, господин де Лальер?
   Анна прикусила губу, а потом резко взглянула на Блеза, когда он ответил:
   - От всего сердца, мадам. Это - драгоценность, бесконечно дорогая для того, кто имеет честь носить её, и то, что миледи рассталась с нею, означает не только верность её мне, но и преданность Франции...
   Нащупав у себя на шее и растегнув тонкую цепочку, он положил её вместе с подвеской в руку герцогини:
   - Как вы понимаете, мадам, это роза Тюдоров.
   - О Иисусе, благослови нас! - воскликнула Анна по-английски. Лицо её выражало удивление, облегчение - и радость.
   Регентша повертела медаль в пальцах; глаза всех были прикованы к ней.
   - Действительно, - произнесла она, - это эмблема короля английского, которая высоко ценится, и её носят только те, кто пользуется его доверием. Взгляните. - Она передала эмблему Франциску, который, в свою очередь, внимательно её рассмотрел. - Я считаю, что господин де Лальер сказал нам правду...
   - Но... - возразил король, - но...
   Эти "но" кружились вокруг него, как надоедливые мухи.
   - Я понимаю, - согласилась регентша, - понимаю. То, что сказал господин де Лальер, в высшей степени... необыкновенно.
   Она искоса взглянула на Блеза; нос её дернулся.
   - Однако кто же осмелится подвергнуть сомнению слова человека столь честного и прямодушного, как господин де Лальер? На мой взгляд, сир, факты таковы. Миледи Руссель теперь - нареченная невеста человека, которого с полным основанием может сегодня чествовать вся Франция. И уже поэтому она заслуживает уважения - даже если не учитывать тех выдающихся услуг, которые, по свидетельству господина де Лальера, оказала она вашему величеству. Поэтому мы должны пожелать ей счастья и самым сердечным образом поблагодарить за содействие нашему доброму другу в его миссии в Шаван-ла-Туре...
   Она слегка подмигнула ему с не поддающимся описанию видом опытного дельца, которому подвернулся благоприятный случай обойтись без лишних расходов.
   - Мы весьма многим обязаны господину де Лальеру, однако, судя по пылу и страсти, с которыми он здесь говорил, я не сомневаюсь, что он сочтет нас свободными от неоходимости дополнительно вознаграждать его, если получит руку миледи Руссель. Я права, мсье, не так ли? Конечно, - прибавила она, учитывая ваши заслуги, я думаю, мы могли бы дать обещание освободить вашего отца и восстановить его в правах на его земли.
   - Всей моей жизни, какой бы долгой она ни была, - расцвел Блез, - не хватит для выражения на словах и на деле благодарности вашему высочеству и его величеству.
   - Значит, государь, - сказала Луиза королю с величественным видом человека, оказывающего благодеяние, которое ему ничего не стоит, - я думаю, так мы и решим.
   Король повернулся к де Сюрси:
   - А ваше мнение, сударь? Ибо ничье другое я не ценю так высоко.
   Маркиз подавил улыбку, но не смог справиться с огоньками в глазах.
   - Я далек от того, - сказал он, - чтобы расходиться во мнениях с госпожой регентшей по какому бы то ни было вопросу. Однако, если я могу добавить предложение, то оно заключается в том, чтобы господин де Лальер и мадемуазель Руссель обвенчались немедленно и чтобы он жизнью своей отвечал в случае, если она вновь задумает оказывать услуги Англии.
   - Хорошо сказано, - кивнул Франциск. - Слышите, друг мой?
   - Ручаюсь своей жизнью, - повторил Блез.
   - А вы слышите, миледи?
   Она улыбнулась:
   - Прекрасно слышу, ваше величество.
   - А я, - сказал де Сюрси, - буду нести не меньшую ответственность за нее. С позволения вашего величества, я намерен крепко-накрепко держать её в плену в Сюрси-ле-Шато, когда её супруг вернется в армию, что он, без сомнения, сделает. И все это тем более уместно, что, с позволения вашего величества, я решил завещать свои владения господину де Лальеру. Потому будет справедливо, чтобы он и мадам, - он поклонился Анне, - сопровождали меня в Турень в своем свадебном путешествии.
   - Да будет так.
   Король поднялся. Напряжение в зале спало.
   - Редко случается, - сказал он, - чтобы отправление правосудия завершилось столь приятным образом. Вы слышали мой приговор, миледи Руссель. Сегодня же, до заката солнца, вы обвенчаетесь с господином де Лальером. Подойдите поближе.
   Она подошла, опустив глаза. Он взял её руку и передал Блезу:
   - Будьте счастливы.
   Регентша, а затем присутствующие дворяне по очереди поздравляли их. Однако - что было довольно странно - маркиз де Воль не вымолвил ни слова, пока не пришел конец поклонам и комплиментам. Когда Блез с Анной вышли в малый зал и остановились в глубокой нише с окном, выходящим на озеро, он последовал за ними туда и сердечно расцеловал их.
   А потом сказал Блезу:
   - Господин сын мой, я надеюсь, вы учли мое замечание насчет вашего возвращения в армию.
   - Учел, монсеньор. Поскольку идет война, естественно, что я вернусь в свою роту к господину де Баярду.
   - Это не просто естественно, сын мой, - сказал маркиз с насмешливой серьезностью и торжественностью, - это крайне необходимо. После свадебного путешествия вы вернетесь к капитану Баярду, и чем скорее, тем лучше.
   - Но почему? - испуганно спросил Блез. - Есть плохие вести?
   - Для тебя хуже быть не может. Твоя душа в опасности. Путь, по которому ты шел последнее время, - не для тебя.
   - Но я ведь не потерпел неудачи.
   - Никоим образом. Ты потерпел слишком большой успех. С грустью сообщаю тебе, что во время этого последнего представления, которое ты устроил королю, что-то в твоем голосе и манерах временами напоминало мне самого покойного мсье де Норвиля. Не так ли, миледи?
   Анна кивнула:
   - Да. Я была прямо потрясена. Какой лжец, какой лицедей!
   Блез залился краской:
   - Я прошу...
   - Что толку просить, сынок, - перебил его маркиз. - Ступай-ка обратно, к звонкому оружию, крепким ударам и честной компании. Это твое естественное окружение. Может быть, порча ещё не зашла слишком далеко.
   Он расхохотался, потрепал Блеза по плечу и удалился.
   Наконец-то они остались одни. Блез попытался улыбнуться, но встретил суровый взгляд Анны, покраснел и беспомощно уставился в пол.
   - Негодяй! - произнесла она наконец.
   Он был слишком поражен, чтобы почувствовать юмор.
   - Миледи, - выпалил он, - ну как же вы не поняли? Я не мог сделать ничего другого... Я думал... Я надеялся, что вы могли бы...
   - Негодяй! А я-то верила в вашу честность! У нас в Англии есть поговорка "убить двух птиц одним камнем". Насчет трех я никогда не слыхала. Но вы - вы спасли мне жизнь, сделали мне предложение и заставили выйти замуж за вас - и все на одном дыхании. Вот это называется ловкость!
   - Заставил? - повторил он. - Миледи, я понимаю, что дело выглядит именно так. Я надеялся, как уже сказал, что вы не посмотрите на это так... Бог свидетель... Но должен же быть какой-то выход...
   - Нет, мсье де Лальер, вы об этом позаботились. Выхода нет. Вспомните, что говорит святой Павел: лучше вступить в брак, чем сгореть < В Первом послании к коринфянам святого апостола Павла (7.9), там, где речь идет о страсти и воздержании, сказано: "Лучше вступить в брак, нежели разжигаться".>.
   - Увы!
   Она сжалилась над ним так внезапно, что у него не было времени понять это, пока она не прижалась губами к его губам.
   - И вот сейчас я горю, - сказала она, - и давно, и долго горела любовью к тебе, любимый, долго-долго... Так что нет никакого выхода...
   Они стояли, полностью поглощенные друг другом. Перед ними простиралась водная гладь, мерцая солнечными бликами, за озером расстилался круг лесов, а там, дальше - мир и целая жизнь.
   Но кто-то написал, что те, кто однажды были счастливы, получили награду от жизни и победили время.