Страница:
* * *
…Уилару казалось, что он источается, подходит к какому-то пределу прочности… Внутренние резервы, позволявшие ему двигаться, подобно призраку или смертоносной тени, почти истощились – безмагия неуклонно вытягивала из него силы. После того как убили ан Пральмета, шээлиты сосредоточились на нем одном. Его едва не прижали к стене, но в этот момент барон ан Сорвейт очнулся и ворвался в ряды шээлитов с тяжёлой скамьёй наперевес. Он сбил с ног не меньше десятка врагов, а затем, встав напротив входа, начал размахивать скамьёй направо и налево, вращая её будто пушинку. Шээлиты дрогнули, тем более что вторая волна нападающих уже почти иссякла.В этот момент Уилар увидел, как Зальц Онтберг достаёт из мешочка полупрозрачный хрустальный шар и взвешивает его в руке, собираясь кинуть. Знание обрушилось на него, как хорошая оплеуха.
– Мерхольг, назад!!! – заорал чернокнижник. Барон едва успел отпрыгнуть. Над его головой прогремел взрыв. Огромный деревянный балкон рухнул вниз, погребя под собой полтора десятка шээлитов. В это время со стороны донжона донёсся истошный крик.
Отступавшие хлынули обратно в зал. Зальц Онтберг был сбит с ног и растоптан. Следом за отступающими со стороны второй двери в зал полились вооружённые люди с золотистыми кругами против сердца…
– Да они тут повсюду! – круша черепа и кости, ревел Мерхольг ан Сорвейт. – Уилар! Уходим!
Они отступили к окну. Шээлиты надвигались ощетинившийся клинками и копьями строй. В зале добивали последних колдунов.
– Ты первый, – сказал Уилар.
Мерхольг швырнул во врагов скамью, вскочил на подоконник и прыгнул вниз. Он упал не во двор, а на крышу какого-то сарая. Упал – и прижался к крыше всем телом: толпившиеся во дворе солдаты дружно потянулись к лукам и арбалетам. Ему требовалось несколько секунд, чтобы поменять обличье.
Увидев, что враги уходят, шээлиты бросились к Уилару. Он увернулся от удара копья, запрыгнул на подоконник и… исчез.
Решив, что он, как и Мерхольг, спрыгнул вниз, нападавшие хлынули к окнам. Но внизу никого не было. Солдаты, стоявшие во дворе, стреляли в большую тёмную птицу, поднимавшуюся ввысь.
– Сосцы святой Кримгильды! – ошеломлённо произнёс кто-то из рыцарей Джельсальтара. Шээлит, едва не вываливавшийся из окна в тщетных попытках обнаружить беглецов, резко повернулся, собираясь поставить богохульника на место. Но он забыл то, что хотел сказать, ещё прежде, чем открыл рот. Боковым зрением он заметил какое-то смутное пятно в воздухе у самой стены. Повернул голову. Ничего. Окна, обледенелый карниз, стена. Внезапно что-то сдвинулось в мире. Шээлит моргнул – соринка попала в глаза – и увидел прямо перед собой чёрного мага, балансирующего на карнизе. В ту же секунду весь двор взорвался яростными криками – чернокнижника увидели и остальные.
Отступая к юго-западной башне, Уилар тихо выругался. Он не думал о стрелах, пролетавших совсем рядом, не думал о том, что в любой миг может сорваться и упасть вниз. Он злился из-за того, что заклятье, за которым он так долго охотился позапрошлой ночью, заклятье, которое в нормальных условиях могло работать значительно дольше, сейчас исчерпало себя всего за несколько секунд.
Удача, впрочем, все ещё сопутствовала чернокнижнику, потому что ему удалось добраться до края карниза неповреждённым. Шээлит полез за ним следом, но на первом же шаге рухнул вниз, на крышу сарая, с которого несколько секунд назад взлетел Мерхольг.
На башне карниза, естественно, не имелось, да и бойницы в башне были слишком узки, чтобы в них могло протиснуться существо крупнее кошки, но у Уилара ещё оставалась в запасе пара заклятий, и ему очень хотелось надеяться, что, прежде чем погаснуть, заклятья проработают те несколько мгновений, которые были необходимы ему, чтобы спастись.
Стоявшие внизу люди увидели, как чернокнижник вдруг наклонился вправо, будто собираясь рухнуть, огибая башню, до тех пор пока не добрался до бойницы. Он расплылся в воздухе и втянулся в узкую щель – воздушная тень или сноп чёрного дыма.
…Внутри было холодно и пусто. Из-за полуоткрытой двери слышались голоса солдат. Выглянув в коридор, Уилар увидел четырех шээлитов, топтавшихся перед дверным проёмом, заблокированным рухнувшим балконом. Пользуясь тем, что они его не заметили, он успел убить двоих прежде, чем шээлиты сообразили, что происходит. Третьего он убил несколько секунд спустя, четвёртый бросился бежать. Уилар догнал его и воткнул Скайлаггу ему в спину. Выдёргивая из умирающего вымазанное в крови оружие, он услышал шум на лестнице – кто-то поднимался наверх. Уилар кинулся вперёд по пустому коридору, свернул влево и на пороге собственной комнаты наткнулся на Эрбаста Ринолье. Душевидец, проколотый копьём насквозь, был ещё жив. Он пытался что-то сказать. Уилар наклонился.
– Я…
– Что?
– Я видел – прохрипел Эрбаст. – Летающую женщину… А это невозможно.
Он закашлялся, выплюнул сгусток крови и умер. Уилар встал на ноги. С обоих концов коридора до него доносились голоса солдат и шээлитов. Знание, нахлынувшее на него с последним вздохом Эрбаста, было солёным, как кровь. Судя по всему, он остался последним живым колдуном в замке Джельсальтар. Все, кто мог уйти – ушли, остальные – погибли.
Уилар оглянулся. Пока коридор был пуст, но через несколько секунд здесь появятся шээлиты. Эльга жива, Мерхольг тоже.
«Пора бы и мне убираться, – подумал Уилар. – Самое время».
Глава 15
Один монах спросил Кэгена: «Что такое путь?»
Кэген ответил: «Поющий дракон на мёртвом дереве».
«…»
Монах: «Кто слышит песню дракона?»
Содзан: «Вся Вселенная наполнена её звуками, и нет никого, кто бы не слышал её».
Монах: «Что за мелодию поёт дракон?»
Содзан: «Это неизвестная мелодия, но те, кто слышит её, теряют себя».
Хэкиган-сю
Дом ведьмы был именно таким, каким должен быть: скособоченным, захламлённым, с дверьми не на восток, как у всех приличных людей, а на север. Правда, дом стоял на земле, а не на птичьих ножках, как положено в сказках, но отсутствие этой последней детали сполна возмещалось лошадиными, коровьими и человеческими черепами, развешенными на длинных жердях вдоль частокола. В общем, ведьмин дом производил самое угнетающее впечатление.
Проснувшись поздним утром, Эльга долго лежала с открытыми глазами. Во всем теле она ощущала слабость и опустошение. Окончание полёта она помнила смутно: кажется, она несколько раз теряла сознание. Ей казалось тогда, что весь мир превратился в гигантскую занозу, которая медленно проталкивается через её нутро. Ещё она помнила, что почти ничего не видела по пути и что они мчались быстро, как ветер. Впрочем, вполне возможно, что они с Мартой Весфельж и в самом деле превратились в ветер – кто знает? Эльга уже ни в чём не была уверена.
Комната, в которой она лежала, была погружена в полумрак. Окошко покрыто толстым слоем изморози.
Под потолком развешены пучки трав. Вдоль стен лавки и сундуки. От печки, рядом с которой стояла кровать, исходило тепло.
В комнате было тихо. Внезапно из-за печки вышла чёрная кошка. Встретилась глазами с Эльгой и несколько секунд бесцеремонно её разглядывала.
– Кис-кис-кис! – Эльга улыбнулась и вытащила из-под одеяла руку. Кошка презрительно посмотрела на девушку и ушла обратно за печку.
«Может, это Марта? – перестав улыбаться, подумала Эльга. – Превратилась и ходит по дому… у них это просто».
Она полежала ещё немного. Когда она уже совсем собралась встать, в сенях послышались шаги, потом скрипнула дверь, кто-то вывалил рядом с печкой охапку дров, И вот перед глазами Эльги, загораживая падающий из окошка свет, образовалась дородная фигура Марты Весфельж. Щеки с мороза у неё были красными, словно яблоки.
– Ну ты, девица, и горазда спать! – возгласила Марта, уперев руки в боки. – Поди, полдень уж прошёл. Давай-ка, вставай! Нечего валяться.
Эльга медленно села на кровати. Сразу закружилась голова. Подождав немного, встала на ноги. Чтобы не упасть, ухватилась за печку.
– Ууу… – сказала Марта. – Да ты дохлая совсем… Пройди, умойся. Холодом подыши. А я пока обед приготовлю. Откармливать тебя будем. А то тощая ты, как жердь. Маленькая и тощая. Куда ж это годится?
Немного придя в себя, Эльга оделась, умылась (Марта налила в умывальник тёплой воды и дала чистое полотенце) и вышла во двор. Черепа раскачивались на ветру и тихо постукивали о дерево. На частоколе неподвижно сидели вороны, на появление Эльги никакого внимания не обратившие.
Двор был засыпан снегом, но часть его Марта уже успела убрать – под навесом рядом с крыльцом стояли деревянная лопата и волшебная метла. Ещё дальше, под окошком, Эльга заметила очищенную от снега скамейку, подошла и села на край. В огромных валенках которые одолжила ей Марта, холода совсем не ощущалось. Эльга долго сидела, смотрела по сторонам, на двор, на небо и облака – и чувствовала, как оживает. Холод и ослепительно белый снег как будто вливали в неё жизнь, наполняли какой-то потаённый резервуар, полностью опустошённый во время вчерашнего перелёта. «А я ведь тоже колдунья», – вдруг подумала она. Никогда раньше Эльга не думала о себе так – ни когда училась знахарскому делу у матушки Марго, ни во время путешествия с Уиларом. Впрочем, когда рядом был Уилар, она вообще больше пугалась, чем думала.
Теперь впервые мысленно причислив себя к тому роду людей, к которому принадлежала и матушка Марго, и Уилар Бергон, и Марта Весфельж, и все те, кто погиб во время вчерашней бойни, она не ощутила ни сомнения, ни внутреннего сопротивления. В её душе, почти случаи но и почти незаметно, произошёл какой-то глубокий внутренний переворот. Она больше не могла закрывать глаза на то, кем является по своей сути. Вместе с тем, и сейчас она начала понимать это, осознание и принятие своей природы заключались не просто в констатации факта, но также предполагали какие-то очень важные последствия, содержали в себе полный пересмотр всей её жизни.
Её тревожили эти последствия (она ещё не знала, какие они, просто ей никогда не нравились перемены в её жизни – какие бы то ни было), но вместе с тем мысль о том, что она тоже является колдуньей, а значит, может делать разные необыкновенные вещи, была приятна. Она решила колдонуть что-нибудь «эдакое». Надо было только найти подходящий объект для приложения своих сил.
Объект был найден почти сразу.
Эльга вытянула руку в сторону сидящей на колу вороны и повелела:
– Иди сюда!
Ворона пару раз моргнула, потом повернула к Эльге клюв. Потом снова отвернулась. Взлететь она даже не подумала. Даже крыльями не пошевелила.
Эльге стало обидно.
То ли от обиды, то ли от ослепительно белого снега у неё начали слезиться глаза. Посидев ещё немножко и почувствовав, что, несмотря на тёплую одёжку, она потихоньку замерзает, Эльга встала и вернулась в дом.
От тепла и пара воздух внутри дома был густым, как в бане. Эльга поспешно разделась. Ведьма суетилась рядом с печкой – помешивала закипающее в котелке варево и следила за тем, чтобы молоко не убежало из кувшина. Кошка лежала на лавке и, прищурившись, лениво наблюдала за манипуляциями Марты. Эльга села рядом с кошкой, но особенно рассиживаться не пришлось – Марта быстро пристроила её к делу: по ставить на стол плошки, кружки и ложки, порезать хлеб и прочее. Когда каша была готова, сели обедать. Эльга пила горячее молоко, ела свежий белый хлеб и вкусную пшеничную кашу на молоке и топлёном масле, и чувствовала, что это – одна из тех немногих минут в её жизни, когда она может сказать: «Мне хорошо и больше ничего не надо».
– А у вас одна корова или две? – спросила Эльга, когда они ополовинили котелок.
– А с чего ты взяла, что у меня есть корова? – вопросом на вопрос ответила Марта.
– Но… как же… – Эльга растерялась. – А молоко?..
– Ну вот ещё, корову держать!.. – хмыкнула ведьма. – К чему? Мне каждый день из соседней деревни парное привозят.
– А вы одна живёте?
Марта кивнула:
– Как видишь.
– А кто за домом присматривал, пока вас не было?
– А что за ним присматривать?
– Ну вот кошка… кто её кормил?
Кошка, услышав это заявление, насмешливо посмотрела на Эльгу.
– Три. – Марта показала девушке три пальца. – Три вещи тебе скажу. Во-первых, присматривать за ней не надо. Разве что присматриваться. Во-вторых, она все время, пока мы в этом чёртовом замке околачивались, была со мной. В-третьих…
– С вами? – изумилась Эльга. – У вас не было никакой кошки…
– Была, – безапелляционным тоном заявила Марта.
– Но я же видела!
– Что видела? Мою кошку? Ну вот – видела, а говоришь – «не было»!
– Нет! В смысле наоборот! Я её не видела!
– Ну-у… – потянула Марта. – Это уж не к моей кошке, а к твоим глазкам подслеповатеньким претензии держать надо. Была Чернявка со мной все время. Чем хошь поклясться могу!
Кошка, соглашаясь со словами ведьмы, утвердительно стукнула по лавке чёрным хвостом.
– А в-третьих. – победно закончила Марта, – это и не кошка вовсе!
– А кто? – Эльга с опаской посмотрела на кошку.
– Спутник.
– А кто это?
Марта подумала и сказала:
– Спутник – он Спутник и есть. Иначе не скажешь.
– А что он делает? Для чего он нужен?
– Для разного.
– Ну а все-таки?
– Тайны ловит.
– Что? – Эльге показалось, что она ослышалась.
– Тайны, грю, ловит. Не самые, конечно, большие, а те, которые поменьше. Ну да мы с Чернявкой звёзд с неба не хватаем. Скромно живём. Знаем своё место.
– А как она их ловит? – продолжала допытываться Эльга.
– У меня в углу избы дыра есть, – объяснила Марта. – Я заслонку открываю, а Чернявка туда, значит, пролазит. И там за Тайнами охотится.
– А как… – Эльга не договорила – её оборвало раздражённое шипение.
– Вишь, не нравится ей, когда об том разговаривают, – прокомментировала Марта. – И правильно. Потому как от вопросов твоих толку никакого нет. Давай-ка лучше об чем-нибудь другом потолкуем.
– Как вы считаете, Уилар жив? – подумав, спросила Эльга.
– А то! – хмыкнула Марта. – Через неделю будет. А может, и раньше.
– А вы это точно знаете?
– Уверена. Куда ж он денется-то?
– То есть… вы не знаете точно, жив он или нет?
– Милая моя! – Ведьма умилёнными глазами посмотрела на Эльгу. – Ну ты сама посуди, по уму-то! Чтобы этот-то прохвост себя убить позволил – можно ли в это поверить? А раз так, какой отсюда вывод? А вывод такой, что ждать гостя дорогого нам надо самое позднее через неделю, потому как именно стока путь от Лайфеклика до Тондейла занимает. А под Тондейлом-то мой дом и стоит, чтоб ты знала.
– А как он узнает, что я у вас?
– Ну ты спросила! – Ведьма всплеснула руками. Эльга почувствовала себя глупо и поспешила оправдаться:
– У него ведь нет Советника…
– А ему Советник и не нужен. Он его давно с потрохами съел и с тех пор сам все знает.
– А у вас есть Советник?
– Есть, – призналась ведьма.
– А почему же вы ничего не узнали про то, что на замок нападут?
– Безмагия клятая. – Ведьма сморщилась. – Советники они ж тоже, ты пойми, не боги всемогущие. К Джельсальтару в разум не проникнешь – это раз. Шээлитов благодать их божественная, будь она неладна, защищает. Это два. Ну а рыцари или там слуги герцоговы про нападение до самой последней минуты ничего не знали. Это три.
– То есть… вы хотите сказать, что Советники берут свои знания из умов других людей?
– Не из умов. Из желаний. Желания весь мир пронизывают, и людей также. Не люди желания создают, а, напротив, желания в людей входят. Создавать желания немногие умеют. Но про это тебе пусть лучше Уилар рассказывает, если попросишь. Он у нас мужчина разумный, в университетах обучался, и язык потому – как помело. Это мы-то с Чернявкой деревенские, два слова связать не умеем…
– А как вы познакомились с Уиларом?
– А он тут жил, – ответила Марта. – Мальчишкой ещё совсем. У бабки моей учился.
– А потом они… поссорились? – тихо спросила Эльга, вспомнив своё видение – про гигантскую жабу и волка.
– «Поссорились»! – передразнила её Марта. – Вусмерть посрались! Чуть не поубивали друг друга.
– Из-за чего?
– Все бабка моя… – Не находя слов, Марта покачала головой. – Характер у неё был… нелёгкий. Это я-то добрая, а она… Хотя… на старости лет, когда слабеть начну, может и я такая стану… В общем, скажу тебе так: не задарма она его в дом взяла. Два года ждала, пока в нем Дар созреет. Ну а потом… – Марта махнула рукой. – А мальчишка-то хитрый оказался. И учился быстро. Ну вот. Когда она у него силу отнять захотела, они и схватились друг с другом. Ничья, значит. Ну на молодом-то все быстро заживает, а бабка моя с тех пор как заболела, так, считай, до самой смерти больной и пробыла. Десять лет последних вовсе с постели не вставала. Намучилась я с ней – ужас! Врагу такого не пожелаю. А голубчик-то наш на следующий день, как подрались они, с утра и упорхнул. И тут его понять можно. Если бы остался, нашла бы она способ его со свету сжить.
– А сколько с тех пор прошло времени? – спросила Эльга.
– Лет сорок, – подумав, ответила Марта. – А может и больше… Не помню. Виделись мы с ним с тех пор один только раз на шабаше – да и то… так. Мимоходом. Поговорить толком и то не успели. Сразу в тяни-толкай играть стали – знаешь такую игру?
Эльга покраснела.
– А он сильно изменился?
– Уилар-то?.. – Марта задумалась. – Да как тебе сказать… С одной стороны – да, а с другой… Все мы меняемся.
– Он всегда был таким злым?
– А он не злой, – возразила Марта. – Ему просто наплевать на всех, вот и все. И раньше так было. Думаю, уродился он таким. Только в разное время это по-разному проявлялось. И на себя ему наплевать.
Эльга покачала головой. С последним она была не согласна.
– Точно тебе говорю, – уверенно заявила Марта. – Будь оно иначе, не стал бы он связываться с теми силами, с которыми связался. С огнём играет; по краю бездны, посвистывая, разгуливает. А вот я на его месте посвистывать бы не стала!
– Вы про… – Эльга понизила голос. – Про Климединга говорите?
– Про него самого.
– Уилар как-то сказал, что раньше Климединг был человеком.
– Так это ж когда было! – Марта всплеснула руками. – С тех пор столько воды утекло – ууу!.. Нет в нем ничего человеческого, давно уже нет. Я, конечно, всех их делов-то чёрных не знаю и знать не хочу, неинтересны они мне вовсе, но думаю так: от Климединга уже и кусочка не осталось. Думаю, он впустил в себя кого-то из тех, кто дремлет во тьме, а тот его начисто и выел. Потому Климединга давно уже нет. И обитателя тёмного нет, если по уму разобраться. Потому что разве ж они сами по себе, обитатели-то? – Марта покачала головой. – Вот потому-то и выходит, что ни человека нет, ни другого, а есть только одна тьма. А Уилар-то это ж надо додуматься! – теперь на место Климединга метит. А ведь ума-то у него палата, не зря ж в университетах штаны просиживал! Ну а раз так, какой вывод отсюда мы делаем? А такой вывод, что до такой степени ему на все наплевать стало, что и на себя наплевать тоже!
Эльга покачала головой и сказала:
– Но неужели он не понимает, что…
– Все он понимает, но смириться не может. Выше головы не прыгнешь, но ты поди, докажи ему!.. Сколько уж до него умельцев по мосту над пропастью, тонком, будто лезвие, пройти пытались – а где они все? Нету. Последняя дурость – с дьяволом в кости играть и душу свою на кон ставить. Можно ли выиграть, если и последнему дуралею известно, что никогда дьявол честно играть не станет? А даже, положим, если и выиграешь – тогда что? Сам дьяволом станешь. И тут я и не знаю даже, что хуже – проиграть или выиграть.
Эльга запуталась. Непонятно было, что в словах ведьмы являлось иносказанием, а что прямой правдой (по крайней мере, в понимании самой Марты). Чтобы зацепиться хоть за что-то, девушка спросила:
– А про какой мост вы говорите?
– Мост, острый и тонкий, как наточенный меч. – Ведьма сделала значительное лицо. – Узкий и длинный. На одной стороне люди живут, а на другой – одна тьма, ничего не видно. А под мостом – бездна бездонная. Бездна потому и называется так, потому что без дна. А в бездне – пламя и дым, и смерть, и мука бесконечная. Нельзя, по моему мнению, беспечно человеку своей душой играть.
Эльга кивнула. В этом вопросе с Мартой она была полностью солидарна.
– Ну что, наелась хоть чуть-чуть?. – усмехнулась ведьма. – А раз наелась – давай-ка со стола убирать.
Прошёл день в мелких заботах и разговорах, а ночью Эльга увидела сон. Скорее всего, он был вызван словами Марты. Мост, который увидела во сне Эльга, был крутым и тонким. Он извивался каким-то безумным зигзагом, пламя лизало его со всех сторон, и огненная бездна простиралась не только внизу, но и наверху. Несмотря на своё странное устройство (при всех своих бесконечных подъёмах и спусках, поворотах и возвращениях, мост одновременно казался Эльге прямым, как самая совершенная стрела – конечно, такое совмещение противоположностей возможно только во сне), была одна закономерность, которую Эльга подметила далеко не сразу. Чем дальше, тем ниже он становился, многие участки были полностью погружены в огонь. Она не видела конца пути. Во-первых, мост, и без того слишком тонкий, в скором времени вовсе пропадал из глаз, а во-вторых – её восприятие было каким-то неполным, ущербным, как будто бы она смотрела в узкую щель или сквозь тусклое стекло. Когда эта мысль пришла ей в голову, она отступила на полшага – и поняла, что и в самом деле стоит перед закрытой дверью, склонившись к замочной скважине для того, чтобы рассмотреть то, что находится с другой стороны. Отчего-то это ввергло её в панический ужас. В ту же секунду она проснулась и, тяжело дыша, села на кровати. В доме было тихо и темно. Марта Весфельж шумно дышала во сне. Напротив, на своём любимом месте на лавке, лежала Чернявка. В отличие от ведьмы, она не спала. Её глаза в темноте были похожи на горящие зеленовато-жёлтые угли.
Вынырнув на поверхность жизни, глотнув воздуха и успокоившись, Эльга, так толком и не проснувшись, легла обратно и вновь погрузилась в глубины сновидений. На грани между сном и явью она подумала, вспоминая то, что так её напугало: «Наверное, это одна из дверей, про которые говорила матушка Марго. Одна из семи. Дверь моих глаз – первую дверь – я однажды уже открыла. Это вторая».
* * *
На следующий день Марта Весфельж выгнала её на улицу – убирать снег. Особого смысла в этом занятии Эльга не видела – снег шёл каждый день, и убирать его можно было хоть до бесконечности, но с хозяйкой спорить не стала. Когда Марта вручила ей метлу и лопату, осторожно осведомилась:– А как же?.. – покосилась на метлу. – Разве ею можно подметать?.
– А для чего же ещё, по-твоему, она нужна? – изумилась Марта.
– Она же волшебная!
– Ну вот ещё! – фыркнула ведьма. – Она такая же волшебная, как твои валенки или, положим, дверь от сортира.
Теперь пришла Эльге очередь удивляться.
– Но как же… Зачем же вы тогда везде с собой в замке её носили?
Марта пренебрежительно передёрнула плечами.
– Моя метла! Хочу – на приём к герцогу с собой возьму, хочу – в сарае оставлю.
– Но мы же на ней летали!
– Эээ… – Марта покачала головой. – Молодая ты ещё совсем. Несмышлёная. Опытная ведьма на чем хочешь взлететь сможет. А на чем не сможет, на том ускачет. Впрочем, хорошие палки, – тут она сделала неприличный жест, – в наши-то дни все реже и реже встречаются. Вот бы мне такую палку найти! – Марта мечтательно зажмурилась. – Уж я бы на ней и налеталась, и наскакалась бы вдосталь!
От развязных движений Марты Эльга покраснела и, чтобы скрыть смущение, спросила:
– Весь снег убирать?
– А как же! Сначала лопатой, потом метлой. Да ты не косись на неё так опасливо!.. Самая обычная метла, чем хочешь тебе поклянусь! Кто тебе такую глупость в голову вбил, будто она волшебная? Если знаешь что к чему, так у тебя любая вещь волшебной станет, а если не знаешь – то сколько ни ищи, все равно не найдёшь. Нет никаких волшебных вещей, сказки все это!
Эльга неуверенно улыбнулась – по тону Марты нельзя было понять, шутит она или говорит серьёзно.
– А вот и нет, – возразила девушка. – Одну волшебную вещь я сама, своими глазами видела. Она иногда в меч превращалась, а иногда – в змею.
– Это ты про что? – подозрительно спросила ведьма.
– Про посох Уилара.
Эльга тут же пожалела, что заговорила об этом, – ведьма нахмурилась и замолчала. Каким-то внутренним чутьём Эльга поняла, что шутки кончились – как будто бы она ненароком сболтнула что-то лишнее. Когда она уже совсем собралась приступить к своей работе, Марта вдруг снова заговорила.
– Это не посох, – негромко произнесла она. – Не знаю и знать не желаю, что это такое, но это вообще не вещь. Это что-то опасное и злое. Не знаю, откуда у него… это. Может быть – принёс из тьмы. Или получил во время какой-нибудь дьявольской сделки. Или…
– Может быть, это Тайна? – предположила Эльга. Марта покачала головой.
– Не думаю. Тайны совсем другие. Это… больше на живое существо похоже, чем на вещь… Нет. – Она раздражённо потрясла головой. – Не знаю и знать не хочу.
И, недовольно бормоча себе под нос, ушла в дом. Эльга быстро увлеклась работой и не замечала времени до тех пор, пока Марта не позвала её обедать. Она ела куда с большим аппетитом, чем вчера, а Марта подкладывала ей то кашу, то пирожки, то блины, то паштет с таким энтузиазмом, как будто бы задалась целью откормить свою гостью «на убой». Это неожиданное сравнение вызвало в памяти Эльги массу сказок, услышанных в детстве, – про то, как ведьмы съедали путников (преимущественно – детей), заблудившихся в лесу. Эльга опасливо посмотрела на ведьму. Марта неторопливо жевала, поглядывала на кошку и думала о чём-то своём. «Какая ерунда в голову лезет», – подумала Эльга, успокаиваясь. В этот момент Марта неожиданно взглянула на гостью, расплылась в хищной улыбке и прошипела настолько жутким голосом, что Эльга чуть не подавилась: