Страница:
Отодвинув кресло, Йонган Шабрез встал и широко развёл руки в стороны. Музыка стихла, порыв холодного ветра ожёг Эльгу, тени сдвинулись с места, и сама комната мгновенно изменилась – теперь она не казалась столь хорошо освещённой, в углах пряталась тьма, в воздухе – разлит призрачный, ничего не освещающий, свет, музыканты показались Эльге стаей мертвецов, ожидающих лишь приказа хозяина для того, чтобы броситься на чужаков, а молодые люди – ледяными статуями. Глаза юноши и девушки, сидевших за столом, сияли, как холодные зимние звезды. Улыбка девушки была невинной и жуткой одновременно…
Тени протянулись от Шабреза к Уилару и от Уилара – к хозяину замка; тени столкнулись, смешались и разошлись. Вернулись огни и звуки музыки. Разведённые руки Шабреза стали всего лишь знаком приветствия и расположения.
– Приветствую графа Йонгана Шабреза, бессмертного чародея из Древа Летучей Мыши! – громко произнёс Уилар Бергон.
– Рад видеть в своём скромном жилище людей, не чуждых Искусству, в эти времена упадка и обмирщения цивилизации, – промолвил в ответ граф. Его голос содержал в себе силу, но не такую, как у молодого рыцаря: тот демонстрировал силу и пользовался ею, а граф – пытался её скрыть. – Вам известно моё имя, но мне неизвестны ваши.
– Меня зовут Уилар Бергон, а это – моя дочь Эльга.
Йонган кивнул и показал на свободные места за столом.
– Располагайтесь, где вам удобно. Случайно ли вы посетили мой замок или у вас есть какая-то причина, на то время, пока вы пробудете здесь в качестве моих гостей, вы будете в полной безопасности.
Где-то на границе восприятия Эльга то ли почувствовала, то ли услышала легчайший вздох, пролетевший по залу. Конечно, может быть, ей и показалось, но молодые люди были разочарованы – хотя и постарались это скрыть.
Воспользовавшись приглашением, Уилар подошёл к столу и сел. Поскольку он больше не напоминал сжавшуюся стальную пружину, Эльга сделала вывод, что буря миновала и данные им гарантии безопасности вовсе не липовые, а самые настоящие.
– О вашем гостеприимстве мне рассказал Мэзгрим ан Хъет, и он очень высоко отзывался о вас. – Уилар выдержал короткую паузу – ровно такую, чтобы хозяева успели переварить комплимент – после чего продолжил: – Правда, теперь Мэзгрим мёртв…
– Что с ним случилось? – вежливо поинтересовался граф.
– Вы слышали об общем сборе на Лайфеклике?
– Ммм… Признаться, нет. Мы живём в такой глуши… – Граф с сожалением развёл руками. – Наверное, нас попросту забыли пригласить…
Все заулыбались, услышав эту шутку.
Уилар в двух словах рассказал о том, что произошло в замке Джельсальтар. Граф иногда кивал – с явно преувеличенным сочувствием, а «Дети» улыбались с лёгкой иронией. Никого из них на самом деле, конечно, резня на Лайфеклике не взволновала.
– Но кроме Мэзгрима, – закончил Уилар свою речь, – у нас с вами есть ещё один общий знакомый.
– Кто же? – все тем же любезным светским тоном осведомился Йонган.
– Тот, кто собирал здесь свой облик семьсот лет тому назад. – Слова Уилара падали, как камни. Он, не отводя взгляда, смотрел графу в глаза. – Тот, кому вы показали путь в храм и на кого затем устроили охоту… охоту, прекратившуюся только тогда, когда вы потеряли свою сестру и половину Семьи. Тот, кто убил одного из Хозяев Азагалхада и занял его место и кто до сих пор правит в мире демонов… и во многих других мирах.
Свет растаял, и тени снова пришли в движение.
В наступившей тишине Уилар отчётливо произнёс:
– Пока он был человеком, его звали Климединг.
– Откуда вам это известно? – не размыкая губ, спросил Йонган Шабрез.
– Я учился у него, – спокойно ответил чернокнижник.
Эльга схватилась руками за уши – в бездонной тьме, в которую превратились стены комнаты, бешено взревели голоса всех неуспокоенных душ, таящихся в преисподней с начала мира. Она попыталась отгородиться, возвести хоть какую-то преграду между собой и адом, в который по малейшему пожеланию старого Шабреза превращалось все окружающее пространство. Но голоса продолжали звучать и звучать…
Уилар и граф по-прежнему смотрели друг на друга. Никто не шевелился, но казалось, что сам воздух между ними стонет и звенит.
– Посланнику Климединга – не место в моем доме. – Голос графа обжигал, как лёд.
– Я не его посланник и уже давно не ученик. Я враг ему, как и вы.
– Зачем вы приехали?
– За помощью, – ответил Уилар. – Я хочу пройти по тому же пути, что и Климединг. Я хочу, чтобы вы провели меня к тому древнему храму, к которому некогда провели Климединга. Я завершу свой облик, уничтожу Хозяина Демонов, отниму его силу и займу его место.
Глава 17
Они пробыли в общей зале недолго. Последние слова Уилара слегка разрядили атмосферу. Во всяком случае, вернулся свет и вновь зазвучала музыка, вместо наполненных тэнгамом слов, которые могли поражать не хуже стрел или клинков, вернулся любезный и ничего не значащий светский тон, умолкли бесприютные души, и хищные создания, собравшиеся в замке Шабрез, вновь нацепили на себя самые что ни на есть благопристойнейшие личины. Йонгану и Уилару ещё предстоял долгий разговор, но вести они его, по обоюдному молчаливому согласию, собирались наедине – разницу между собой и своими «Детками» старый Шабрез подчёркивал не с меньшей последовательностью, чем делал это Уилар в отношении Эльги. Представлены наконец были гостям и «Детки». Юношу с чарующим голосом звали Канье, его молчаливого и более рослого спутника – так же как и Сарейзского первосвященника – Гиллиом, рыцаря, сидевшего по правую руку от Йонгана – Джерхальт, а черноволосую девушку – Найза. Все четверо Шабрезы, несмотря на то что в их лицах не было ровным счётом ничего общего, кроме белой кожи и неестественной, мертвенной красоты.
Когда Уилар поинтересовался, какие комнаты им отведут, Йонган любезно предложил выбирать любые – поскольку замок все равно пустует. В сопровождении Джерхальта Уилар и Эльга миновали центральную часть замка; свой выбор Уилар остановил на не слишком привлекательном на вид помещении внутри дальней башни: мало того что комната выглядела заброшенной, она вдобавок была полностью лишена окон. Джерхальт ушёл, напомнив, что граф ожидает гостя в своём кабинете, а Уилар, наблюдая, как Эльга устраивается на новом месте, о чем-то задумался. Затем он совершил поступок, который впоследствии, когда Эльга осознала его смысл, показался ей столь же необычным, как богохульство в устах прелата.
Уилар снял с плеча чехол с посохом и протянул его девушке.
– Шабрез пообещал нам безопасность, и, думаю, он сдержит своё слово, но его детишкам я бы доверять не стал, – сказал он. – Лучше побеспокоиться заранее, чем потом предъявлять счета за твои обглоданные косточки, – усмехнулся. – Будь настороже. Если почувствуешь угрозу, беги или нападай, но ни в коем случае не жди, пока все разрешится само собой. Ты для них слишком большое искушение. Вкусная, аппетитная еда, которая плавает у них прямо под носом. Помни об этом.
Эльга быстро кивнула. Осторожно приняла Скайлаггу из рук чернокнижника.
– А как же… вы?
Похоже, его развеселил этот вопрос.
– Ты что же, считаешь, что без своего посоха я уже ни на что не гожусь?
Посмеиваясь, он вышел из комнаты, а Эльга заперла дверь на засов, убрала с кровати пыльное покрывала, пролежавшее нетронутым, наверное, не меньше столетья, постелила своё одеяло, укрылась плащом, положила Скайлаггу так, чтобы можно было в любой момент схватить её, свернулась калачиком и попыталась заснуть. Зловещая обстановка не слишком располагала к спокойному сну, но Эльга буквально валилась с ног от усталости. Ночь уже давно перевалила за середину, а всю последнюю неделю она спала в лучшем случае по три-четыре часа в сутки.
Кабинет казался довольно уютным: письменный стол, книги, колбы, прозрачные сосуды с заспиртованными гомункулами и какими-то уже совершенно фантастическими созданиями, высушенные зародыши – от совсем крохотных до уже полностью сформировавшихся, небольшая коллекция человеческих черепов, несколько великолепных гравюр, стеклянное зеркало высотой в человеческий рост (должно быть, за него отдали целое состояние), пергаментные свитки из человеческой кожи, один из которых в развёрнутом виде висел на стене. Там было изображено нечто, напоминающее генеалогическое древо, но, даже не глядя на свиток, Уилар знал, что к генеалогии эти рисунки и надписи не имеют ровным счётом никакого отношения.
Первая часть беседы Уилара Бергона и Йонгана Шабреза не представляет особенного интереса, поскольку речь в ней шла о событиях, уже описанных выше, об ученичестве у Климединга, о нарушенном договоре, о вражде, о последнем путешествии через Азагалхад, о сборе на Лайфеклике и о предстоящем объединении Скельвуров с джорданитской церковью. Узнав о последнем, граф покачал головой, но ничего не сказал. Скельвуров он ненавидел ещё больше, чем Климединга. Эпоха Эдлатского Мира началась с того, что немногие мастера, оставшиеся в живых после разрушительной Войны Чародеев, заключили договор, превративший их в касту избранных, в которую отныне не мог войти никто посторонний. Йонган, родившийся всего лишь на сто лет позже этого события, мог бы рассказать своему гостю, каким преследованиям подвергались те, кто отказался приносить клятву на Эдлатской Святыне, и как из года в год уничтожались все «безродные», в ком неожиданно обнаруживался сколько-нибудь заметный Дар. Он мог бы сказать, что резня, устроенная одним из отпрысков Скельвура Первого, представляется чем-то из ряда вон выходящим только нынешним людям, привыкшим к тому, что в последние столетия королевская семья была занята исключительно внутренними войнами. Он мог бы сказать, что ему, пережившему годы куда более масштабных и куда лучше организованных преследований, чем все, что когда-либо предпринимала Церковь, новейший поворот в политике Северной Империи вовсе не кажется чем-то странным – странно, наоборот, то, что Скельвуры уже очень давно не предпринимали ничего подобного. Да, он мог бы сказать все это своему гостю. Но не сказал. Зачем? Изложенная Уиларом история выглядела правдоподобно, но доверять ему Шабрез не спешил. Впрочем, он вообще никому не доверял.
– Вы перечислили места, в которых получали силу, – прикрыв глаза, негромко промолвил он, когда Уилар закончил говорить. – Шесть мест. Но семьсот лет тому назад ваш учитель использовал другую комбинацию. Совпадают только четыре, включая храм, к которому вы просите вас отвести.
Уилар кивнул:
– Я знаю. Но я не собираюсь идти по стопам Климединга след в след. В конце концов, он проиграл. Стал огромным, жадным, толстобрюхим пауком, способным только жрать и жрать – до бесконечности.
– Вы полагаете, вам удастся избежать такого превращения? – улыбнулся Шабрез.
– Посмотрим. – Чернокнижник пожал плечами. – Там, где один проиграл, другой может выиграть.
– И поэтому вы изменили комбинацию сил, которые будете использовать для того, чтобы окончательно сформировать собственную магическую сущность?
Уилар кивнул.
– Дело не в этом… – задумчиво сказал Йонган Шабрез. – Дело совсем не в этом. Эта инициация вовсе не даст вам какой-то необыкновенной мощи, как вы, вероятно, полагаете… Позвольте, я закончу, – сказал он, увидев, что Уилар собирается его перебить. – Конечно, она даст вам многое – если вы вообще выживете, но отнюдь не поставит на одну ступень с Климедингом, отнюдь… Я сам проходил через эту инициацию, правда, вот только использовал не семь, а тринадцать элементов… но, впрочем, речь не об этом. – Шабрез вздохнул. – Я полагаю, Климединг изменился не в результате инициации.
– Я этого никогда не утверждал…
– Он получил силу, получил какие-то новые возможности, – продолжал рассуждать граф, будто и не слыша собеседника. – И возможно, возможности эти применил способом невозможным, простите за каламбур… Вы никогда не задумывались, почему Хозяева Азагалхада так похожи друг на друга?
Уилар отрицательно покачал головой.
– К счастью или нет, но пока я знаком только с одним из них.
– Поверьте мне, они очень похожи. Я полагаю, дело в том, что Хозяева – это только оболочки. И Климединг, заняв место одного из Хозяев, сам стал такой оболочкой.
– А кто настоящий хозяин?
– Спящие, – не задумываясь, ответил Йонган.
– Кто?
– Те, кто спит в глубинах тьмы. Впрочем, в полном смысле слона хозяевами они тоже не являются, поскольку, как и положено Спящим, крепко спят. – Йонган улыбнулся собственной шутке. – Эти сущности не отделены друг от друга, во всяком случае, не так, как мы с вами. Хозяев можно уподобить пуху, налипшему на верхние ветки дерева…
– Спящие – это и есть те ветки?
– Совершенно верно. Но у дерева есть ещё ствол и корни.
Уилар несколько секунд молчал, а потом сказал:
– Я вас понял. Признаться, я и сам предполагал что-то в этом роде, так что – никаких возражений, тем более что вы так образно все изложили. Но к чему мы вообще об этом говорим?.. В значительной степени все это наши с вами домыслы, предположения. А если даже и нет – что с того? Спящие – это уже…
– …не наш уровень? – закончил за него граф. – Да, в чем-то вы правы. Но вот объясните мне, ради чего я должен помогать вам, если – даже в случае вашего успеха – вы просто займёте место Климединга, станете новой оболочкой для Спящего и будете опасны для меня не меньше, а возможно, и больше, чем нынешний Хозяин Демонов?
– Думаю, этого не произойдёт, – коротко сказал Уилар.
– И это все?
– А что вы хотите услышать? Разговор о гарантиях, по-моему, тут вряд ли уместен. Если вы считаете меня здравомыслящим человеком, вы должны понимать, что я постараюсь не совершить ту ошибку, которую когда-то совершил Климединг, впустив в себя Спящего и надеясь выйти победителем из противостояния с ним. Если же вы меня здравомыслящим человеком не считаете, то я не понимаю, почему вы вообще стали со мной разговаривать.
– А может быть, – Йонган Шабрез сладко прищурился, – я ещё не определился, здравомыслящий вы человек или нет?
Уилар пожал плечами.
– Пока вы определяетесь, позвольте мне рассказать вам ещё кое-что. Очевидно, вы полагаете, что мне неизвестно, что послужило настоящей причиной конфликта между вами и Климедингом – и что, по сути, подтолкнуло его к принятию Спящего. Но, уверяю вас, это не так. Я знаю, что вы нарушили договор, который связывал вас с Климедингом в то время, когда он ещё был человеком. Вы позволили ему пройти инициацию только для того, чтобы впоследствии отнять у него тень, подчинить себе, сделать своим Сыном – так же как вы проделали это с четырьмя молодыми людьми, которых я видел сегодня, и так же как вы когда-то поступили с собственной сестрой.
В глазах графа вспыхнул холодный огонь.
– Это вам рассказал ваш учитель?
– Бывший учитель, – уточнил Уилар. – Нет, не он. Я просто знаю.
В комнате повисло молчание.
– Я не обманываюсь на ваш счёт, – сказал чернокнижник. – И тем не менее я полагаю, что мы можем быть полезны друг другу. По-своему я уважаю вас.
– Зная эту историю, вы все равно готовы довериться мне? – Губы Шабреза растянулись в усмешке.
– Действуя, я стараюсь избегать даже чужих ошибок, – ответил Уилар. – Неужели вы повторите свою собственную?
– Хорошо, – произнёс граф после долгой паузы. – Я покажу вам путь к храму. Храм находится недалеко, совсем рядом с замком. В моем замке двое ворот: одни ведут в Кельрион, а другие именно туда, куда вы хотите попасть. Это единственный путь в реальность храма, и вам придётся воспользоваться им и для входа, и для выхода. Взамен… взамен я прошу совсем немного. Мелочь. Отдайте мне девушку, которая приехала с вами.
– Вы хотите, чтобы я отдал вам свою дочь? – Уилар приподнял левую бровь.
– Перестаньте, – отмахнулся Шабрез. – Неужели вы всерьёз надеетесь меня обмануть? Я чувствую кровь так же ясно, как вы различаете цвета радуги. Она вам не дочь. Скорее всего, приблуда, которую вы подобрали пару месяцев назад и толком ещё не успели обучить. Отдайте её мне, и я открою для вас дорогу к храму.
Секунду или две Уилар молчал, а затем произнёс:
– Нет.
– Нет?.. Жаль. – Шабрез прикрыл глаза.
– Я полагаю, вы про пустите меня к храму без всяких «условий» и «любезностей», – произнёс Уилар.
– Вы так полагаете?
– Я в этом уверен.
– И на чем же основывается ваша уверенность?
– На том, что я – ваш шанс отомстить Климедингу, – сказал Уилар, откидываясь на спинку кресла. – Может быть, единственный шанс, который выпал вам за те семьсот лет, которые вы находитесь во вражде с ним. Возможно, здесь, в своём замке, вы бы и сумели справиться с Климедингом, если бы он вдруг оказался настолько глуп, что захотел явиться сюда в своём подлинном обличье. Но он этого никогда не сделает, а вы прекрасно понимаете, чем обернётся для вас поход в Азагалхад. И поэтому мне кажется, что вы пропустите меня к храму без всяких условий.
– Вы очень в себе уверены.
– Да, – согласился Уилар.
– Может быть, чрезмерно уверены. Самоуверенны.
– Может быть. Но есть ещё одна причина, в силу которой я не могу отдать вам Эльгу.
– Какая же? – полюбопытствовал Шабрез.
– Она и в самом деле моя дочь, что бы вы об этом ни думали.
Шабрез улыбнулся и покачал головой. Уилар улыбнулся в ответ и скорбно возгласил, подняв глаза к потолку:
– Неужели её мать изменила мне с каким-то прохвостом?! Позор на мою седую голову!..
Граф поморщился:
– Не ломайте комедию.
– Она моя дочь, – сказал Уилар уже без намёка на шутку, – и пусть Климединг выпьет мой тэнгам, а Пресвятой Джордайс – заберёт мою душу, если это не так.
– С какой лёгкостью вы солгали, – рассмеялся Шабрез. – Неужели вы не знаете, что слова заключают в себе огромную силу?
– Конечно, знаю. Поэтому и сказал. Ведь это чистая правда.
– Тогда, похоже, вашу жену и в самом деле кто-то попутал… – Шабрез осклабился. Уилар, который никогда не был женат, остался к этой шпильке совершенно безучастен.
– Между прочим, – Йонган Шабрез поднялся из-за стола, – что вам известно о том храме, к которому вы так стремитесь?
– Я знаю, что он посвящён богам тьмы. Точнее, одному из их родов. Знаю, что это очень древнее место, которое существовало ещё до людей и до альвов. Оно никогда полностью не принадлежала какому-либо из миров – именно поэтому в него можно войти только при строго определённых условиях. Какой-то важный узел мироздания, место, где пересекаются различные реальности.
– Правильно… – Шабрез обошёл стол. – У храма долгая история и множество названий… Он не всегда был таким, как теперь, потому что ничто не остаётся неизменным, даже сама Вселенная, и храм менялся вместе с ней… Разные боги владели им в разные эпохи. Его многократно разрушали и перестраивали. Я называю его Храмом Червей, что, впрочем, соответствует и сущности сил, контролировавших это место до самого последнего времени… Теперь, впрочем, его сила медленно истощается, как истощается все, что нас окружает… Мы живём во времена упадка и запустения. Джордайс высасывает тэнгам из Кельриона быстрее, чем мои Дети высасывают кровь… Может быть, потребуется ещё миллион лет, чтобы все эта реальность наконец умерла и возродилась заново – уже не в виде Кельриона, а в виде чего-то нового, юного и свежего, что я сейчас не могу и представить. Тогда вернутся старые боги, вернётся волшебство и мои сородичи перестанут слабеть с наступлением дня.
– Рад, что вы верите в то, что ренессанс рано или поздно наступит, – вежливо отозвался Уилар. – Я, к сожалению, не могу похвастаться подобным оптимизмом. Я в последнее время начал сомневаться в том, что жизнь циклична. Слишком уж она непредсказуема. Но если я ошибаюсь, тем лучше. И в самом деле, хотелось бы надеяться, что возрождение волшебства когда-нибудь произойдёт.
Йонган нагнулся, отодвинул сундук и поднял небольшую плиту с отколотым краем. На плите имелся барельеф – змееобразное существо с кошачьими лапами и получеловечьей-полулягушачьей головой. Широко открытый рот был заполнен длинными зубами.
– Я взял это из Храма Червей, – сказал Шабрез, демонстрируя плиту гостю. – Те, кто отстраивали его в последний раз, не могли предположить, что он простоит пустым столько времени. Храм медленно разрушается, и вместе с ним гибнут великолепные фрески и барельефы, которые украшают его стены. Я попытался спасти хоть что-то.
Уилар кивнул, но граф заметил, что внимание гостя поглощено не плитой, а совершенно другим предметом – мечом, висевшим на кресле хозяина кабинета. Шабрез убрал плиту на место, взял в руки меч и наполовину вынул его из ножен.
– Нравится? – спросил он, любовно разглядывая клинок, по которому, пульсируя, переливался молочно-белый свет. Меч был не совсем обычным для этой части материка: клинок был длинным, слегка искривлённым, гарда – совсем небольшой, а к концу рукояти крепилась нить с хвостиком. Такие мечи делали в Сармене и Йэрмэзе, и они отличались необыкновенной остротой, но здесь, на западе, оружием такого рода почти никто не пользовался – исключая разве что наёмных убийц. Солдаты и рыцари традиционно предпочитали более тяжёлые и мощные клинки – под стать своим железным латам. Но, конечно, клинок, который Уилар видел перед собой, был не совсем обычным.
Не сводя глаз с лезвия, Уилар кивнул.
– Великолепная работа, – сказал он, не делая и попытки прикоснуться к чужому оружию. Затем он задал вопрос, который любому постороннему мог бы показаться более чем странным:
– Он или она?
– Он. – Шабрез нежно погладил ножны. – На тринадцатый день после рождения.
– Я это сделал на четвёртый, – сказал гость.
– Это одно и то же, – заметил хозяин замка.
Уилар снова кивнул.
Тени протянулись от Шабреза к Уилару и от Уилара – к хозяину замка; тени столкнулись, смешались и разошлись. Вернулись огни и звуки музыки. Разведённые руки Шабреза стали всего лишь знаком приветствия и расположения.
– Приветствую графа Йонгана Шабреза, бессмертного чародея из Древа Летучей Мыши! – громко произнёс Уилар Бергон.
– Рад видеть в своём скромном жилище людей, не чуждых Искусству, в эти времена упадка и обмирщения цивилизации, – промолвил в ответ граф. Его голос содержал в себе силу, но не такую, как у молодого рыцаря: тот демонстрировал силу и пользовался ею, а граф – пытался её скрыть. – Вам известно моё имя, но мне неизвестны ваши.
– Меня зовут Уилар Бергон, а это – моя дочь Эльга.
Йонган кивнул и показал на свободные места за столом.
– Располагайтесь, где вам удобно. Случайно ли вы посетили мой замок или у вас есть какая-то причина, на то время, пока вы пробудете здесь в качестве моих гостей, вы будете в полной безопасности.
Где-то на границе восприятия Эльга то ли почувствовала, то ли услышала легчайший вздох, пролетевший по залу. Конечно, может быть, ей и показалось, но молодые люди были разочарованы – хотя и постарались это скрыть.
Воспользовавшись приглашением, Уилар подошёл к столу и сел. Поскольку он больше не напоминал сжавшуюся стальную пружину, Эльга сделала вывод, что буря миновала и данные им гарантии безопасности вовсе не липовые, а самые настоящие.
– О вашем гостеприимстве мне рассказал Мэзгрим ан Хъет, и он очень высоко отзывался о вас. – Уилар выдержал короткую паузу – ровно такую, чтобы хозяева успели переварить комплимент – после чего продолжил: – Правда, теперь Мэзгрим мёртв…
– Что с ним случилось? – вежливо поинтересовался граф.
– Вы слышали об общем сборе на Лайфеклике?
– Ммм… Признаться, нет. Мы живём в такой глуши… – Граф с сожалением развёл руками. – Наверное, нас попросту забыли пригласить…
Все заулыбались, услышав эту шутку.
Уилар в двух словах рассказал о том, что произошло в замке Джельсальтар. Граф иногда кивал – с явно преувеличенным сочувствием, а «Дети» улыбались с лёгкой иронией. Никого из них на самом деле, конечно, резня на Лайфеклике не взволновала.
– Но кроме Мэзгрима, – закончил Уилар свою речь, – у нас с вами есть ещё один общий знакомый.
– Кто же? – все тем же любезным светским тоном осведомился Йонган.
– Тот, кто собирал здесь свой облик семьсот лет тому назад. – Слова Уилара падали, как камни. Он, не отводя взгляда, смотрел графу в глаза. – Тот, кому вы показали путь в храм и на кого затем устроили охоту… охоту, прекратившуюся только тогда, когда вы потеряли свою сестру и половину Семьи. Тот, кто убил одного из Хозяев Азагалхада и занял его место и кто до сих пор правит в мире демонов… и во многих других мирах.
Свет растаял, и тени снова пришли в движение.
В наступившей тишине Уилар отчётливо произнёс:
– Пока он был человеком, его звали Климединг.
– Откуда вам это известно? – не размыкая губ, спросил Йонган Шабрез.
– Я учился у него, – спокойно ответил чернокнижник.
Эльга схватилась руками за уши – в бездонной тьме, в которую превратились стены комнаты, бешено взревели голоса всех неуспокоенных душ, таящихся в преисподней с начала мира. Она попыталась отгородиться, возвести хоть какую-то преграду между собой и адом, в который по малейшему пожеланию старого Шабреза превращалось все окружающее пространство. Но голоса продолжали звучать и звучать…
Уилар и граф по-прежнему смотрели друг на друга. Никто не шевелился, но казалось, что сам воздух между ними стонет и звенит.
– Посланнику Климединга – не место в моем доме. – Голос графа обжигал, как лёд.
– Я не его посланник и уже давно не ученик. Я враг ему, как и вы.
– Зачем вы приехали?
– За помощью, – ответил Уилар. – Я хочу пройти по тому же пути, что и Климединг. Я хочу, чтобы вы провели меня к тому древнему храму, к которому некогда провели Климединга. Я завершу свой облик, уничтожу Хозяина Демонов, отниму его силу и займу его место.
Глава 17
Чтобы узреть тех, кто ждёт нас за бездной смерти, не нужно никакого разума – каждому ребёнку знакомы эти фигуры – в ореоле славы, мрачной либо сияющей ослепительной белизной, облечённые властью, что древнее самого мироздания. Они являются нам в первых снах и в последних предсмертных видениях. Мы не ошибаемся, чувствуя, что именно они управляют нашей жизнью, как не ошибаемся и в том, сколь мало мы заботим их, зодчих невообразимого и воинов в битвах за гранью всего сущего.
Трудность – в том, чтобы понять, что и в нас самих заключены столь же великие силы. Вот человек говорит: «Я хочу» или «Я не хочу» – и полагает (хотя каждый день повинуется приказам каких-нибудь совершенно прозаических личностей), будто он – сам себе господин. Истина же – в том, что настоящие наши хозяева спят. Порой кто-нибудь из них просыпается в нас и принимается править нами, словно лошадьми, хотя наездник сей до пробуждения был всего лишь какой-то частицей нашего существа, неведомой нам самим.
Джин Вулф, «Пыточных дел Мастер»
Они пробыли в общей зале недолго. Последние слова Уилара слегка разрядили атмосферу. Во всяком случае, вернулся свет и вновь зазвучала музыка, вместо наполненных тэнгамом слов, которые могли поражать не хуже стрел или клинков, вернулся любезный и ничего не значащий светский тон, умолкли бесприютные души, и хищные создания, собравшиеся в замке Шабрез, вновь нацепили на себя самые что ни на есть благопристойнейшие личины. Йонгану и Уилару ещё предстоял долгий разговор, но вести они его, по обоюдному молчаливому согласию, собирались наедине – разницу между собой и своими «Детками» старый Шабрез подчёркивал не с меньшей последовательностью, чем делал это Уилар в отношении Эльги. Представлены наконец были гостям и «Детки». Юношу с чарующим голосом звали Канье, его молчаливого и более рослого спутника – так же как и Сарейзского первосвященника – Гиллиом, рыцаря, сидевшего по правую руку от Йонгана – Джерхальт, а черноволосую девушку – Найза. Все четверо Шабрезы, несмотря на то что в их лицах не было ровным счётом ничего общего, кроме белой кожи и неестественной, мертвенной красоты.
Когда Уилар поинтересовался, какие комнаты им отведут, Йонган любезно предложил выбирать любые – поскольку замок все равно пустует. В сопровождении Джерхальта Уилар и Эльга миновали центральную часть замка; свой выбор Уилар остановил на не слишком привлекательном на вид помещении внутри дальней башни: мало того что комната выглядела заброшенной, она вдобавок была полностью лишена окон. Джерхальт ушёл, напомнив, что граф ожидает гостя в своём кабинете, а Уилар, наблюдая, как Эльга устраивается на новом месте, о чем-то задумался. Затем он совершил поступок, который впоследствии, когда Эльга осознала его смысл, показался ей столь же необычным, как богохульство в устах прелата.
Уилар снял с плеча чехол с посохом и протянул его девушке.
– Шабрез пообещал нам безопасность, и, думаю, он сдержит своё слово, но его детишкам я бы доверять не стал, – сказал он. – Лучше побеспокоиться заранее, чем потом предъявлять счета за твои обглоданные косточки, – усмехнулся. – Будь настороже. Если почувствуешь угрозу, беги или нападай, но ни в коем случае не жди, пока все разрешится само собой. Ты для них слишком большое искушение. Вкусная, аппетитная еда, которая плавает у них прямо под носом. Помни об этом.
Эльга быстро кивнула. Осторожно приняла Скайлаггу из рук чернокнижника.
– А как же… вы?
Похоже, его развеселил этот вопрос.
– Ты что же, считаешь, что без своего посоха я уже ни на что не гожусь?
Посмеиваясь, он вышел из комнаты, а Эльга заперла дверь на засов, убрала с кровати пыльное покрывала, пролежавшее нетронутым, наверное, не меньше столетья, постелила своё одеяло, укрылась плащом, положила Скайлаггу так, чтобы можно было в любой момент схватить её, свернулась калачиком и попыталась заснуть. Зловещая обстановка не слишком располагала к спокойному сну, но Эльга буквально валилась с ног от усталости. Ночь уже давно перевалила за середину, а всю последнюю неделю она спала в лучшем случае по три-четыре часа в сутки.
* * *
Личный кабинет Йонгана Шабреза находился в верхней части донжона, прямо над лабораторией и библиотекой. Уилар долго поднимался вслед за слугой по узкой винтовой лестнице. Слуга нёс факел, но в отличие от Эльги Уилар знал, что этот огонь – ненастоящий. Он не обжигал, не грел, не мог, даже забрось кто-нибудь этот факел в стог сена, обернуться пожаром. Огонь был мёртвым, как и слуга, который нёс его перед собой. Здесь все было ненастоящим, не таким, как казалось. Впрочем, он никогда не признавал полностью реальным и Кельрион, Земной Круг – но здесь, в этом замке, в крохотной, замкнутой системе, поддерживаемой лишь пятью сознаниями (в то время как Кельрион своей устойчивостью был обязан тому, что его существование поддерживали миллионы), степень призрачности, фантомности всего, что его окружало, была ещё более очевидной. Если Шабрезы сгинут, сгинет и их мирок, как будто бы его никогда не существовало – останется, может быть, лишь занесённый снегом, полуразрушенный замок, который они с Эльгой видели днём. Это были два разных замка, и в то же время – один и тот же. По крайней мере, он был единым семьсот и сколько-то ещё лет тому назад. Тогда, впрочем, и пространство самого Кельриона было более мягким, более податливым и могло ещё вмещать в себя миры, ныне ему совершенно чуждые. Солнце, круг и свет стали зримыми символами Джордайса (хотя так было далеко не всегда), а день – временем, когда прилив его силы достигал апогея. То волшебство, которое ещё оставалось в мире, было изгнано в темноту, слилось – даже не желая этого – с ночью и тьмой. Но были и те, кто всегда принадлежал тьме и всегда черпал из неё свои силы. Такими были и Шабрезы.Кабинет казался довольно уютным: письменный стол, книги, колбы, прозрачные сосуды с заспиртованными гомункулами и какими-то уже совершенно фантастическими созданиями, высушенные зародыши – от совсем крохотных до уже полностью сформировавшихся, небольшая коллекция человеческих черепов, несколько великолепных гравюр, стеклянное зеркало высотой в человеческий рост (должно быть, за него отдали целое состояние), пергаментные свитки из человеческой кожи, один из которых в развёрнутом виде висел на стене. Там было изображено нечто, напоминающее генеалогическое древо, но, даже не глядя на свиток, Уилар знал, что к генеалогии эти рисунки и надписи не имеют ровным счётом никакого отношения.
Первая часть беседы Уилара Бергона и Йонгана Шабреза не представляет особенного интереса, поскольку речь в ней шла о событиях, уже описанных выше, об ученичестве у Климединга, о нарушенном договоре, о вражде, о последнем путешествии через Азагалхад, о сборе на Лайфеклике и о предстоящем объединении Скельвуров с джорданитской церковью. Узнав о последнем, граф покачал головой, но ничего не сказал. Скельвуров он ненавидел ещё больше, чем Климединга. Эпоха Эдлатского Мира началась с того, что немногие мастера, оставшиеся в живых после разрушительной Войны Чародеев, заключили договор, превративший их в касту избранных, в которую отныне не мог войти никто посторонний. Йонган, родившийся всего лишь на сто лет позже этого события, мог бы рассказать своему гостю, каким преследованиям подвергались те, кто отказался приносить клятву на Эдлатской Святыне, и как из года в год уничтожались все «безродные», в ком неожиданно обнаруживался сколько-нибудь заметный Дар. Он мог бы сказать, что резня, устроенная одним из отпрысков Скельвура Первого, представляется чем-то из ряда вон выходящим только нынешним людям, привыкшим к тому, что в последние столетия королевская семья была занята исключительно внутренними войнами. Он мог бы сказать, что ему, пережившему годы куда более масштабных и куда лучше организованных преследований, чем все, что когда-либо предпринимала Церковь, новейший поворот в политике Северной Империи вовсе не кажется чем-то странным – странно, наоборот, то, что Скельвуры уже очень давно не предпринимали ничего подобного. Да, он мог бы сказать все это своему гостю. Но не сказал. Зачем? Изложенная Уиларом история выглядела правдоподобно, но доверять ему Шабрез не спешил. Впрочем, он вообще никому не доверял.
– Вы перечислили места, в которых получали силу, – прикрыв глаза, негромко промолвил он, когда Уилар закончил говорить. – Шесть мест. Но семьсот лет тому назад ваш учитель использовал другую комбинацию. Совпадают только четыре, включая храм, к которому вы просите вас отвести.
Уилар кивнул:
– Я знаю. Но я не собираюсь идти по стопам Климединга след в след. В конце концов, он проиграл. Стал огромным, жадным, толстобрюхим пауком, способным только жрать и жрать – до бесконечности.
– Вы полагаете, вам удастся избежать такого превращения? – улыбнулся Шабрез.
– Посмотрим. – Чернокнижник пожал плечами. – Там, где один проиграл, другой может выиграть.
– И поэтому вы изменили комбинацию сил, которые будете использовать для того, чтобы окончательно сформировать собственную магическую сущность?
Уилар кивнул.
– Дело не в этом… – задумчиво сказал Йонган Шабрез. – Дело совсем не в этом. Эта инициация вовсе не даст вам какой-то необыкновенной мощи, как вы, вероятно, полагаете… Позвольте, я закончу, – сказал он, увидев, что Уилар собирается его перебить. – Конечно, она даст вам многое – если вы вообще выживете, но отнюдь не поставит на одну ступень с Климедингом, отнюдь… Я сам проходил через эту инициацию, правда, вот только использовал не семь, а тринадцать элементов… но, впрочем, речь не об этом. – Шабрез вздохнул. – Я полагаю, Климединг изменился не в результате инициации.
– Я этого никогда не утверждал…
– Он получил силу, получил какие-то новые возможности, – продолжал рассуждать граф, будто и не слыша собеседника. – И возможно, возможности эти применил способом невозможным, простите за каламбур… Вы никогда не задумывались, почему Хозяева Азагалхада так похожи друг на друга?
Уилар отрицательно покачал головой.
– К счастью или нет, но пока я знаком только с одним из них.
– Поверьте мне, они очень похожи. Я полагаю, дело в том, что Хозяева – это только оболочки. И Климединг, заняв место одного из Хозяев, сам стал такой оболочкой.
– А кто настоящий хозяин?
– Спящие, – не задумываясь, ответил Йонган.
– Кто?
– Те, кто спит в глубинах тьмы. Впрочем, в полном смысле слона хозяевами они тоже не являются, поскольку, как и положено Спящим, крепко спят. – Йонган улыбнулся собственной шутке. – Эти сущности не отделены друг от друга, во всяком случае, не так, как мы с вами. Хозяев можно уподобить пуху, налипшему на верхние ветки дерева…
– Спящие – это и есть те ветки?
– Совершенно верно. Но у дерева есть ещё ствол и корни.
Уилар несколько секунд молчал, а потом сказал:
– Я вас понял. Признаться, я и сам предполагал что-то в этом роде, так что – никаких возражений, тем более что вы так образно все изложили. Но к чему мы вообще об этом говорим?.. В значительной степени все это наши с вами домыслы, предположения. А если даже и нет – что с того? Спящие – это уже…
– …не наш уровень? – закончил за него граф. – Да, в чем-то вы правы. Но вот объясните мне, ради чего я должен помогать вам, если – даже в случае вашего успеха – вы просто займёте место Климединга, станете новой оболочкой для Спящего и будете опасны для меня не меньше, а возможно, и больше, чем нынешний Хозяин Демонов?
– Думаю, этого не произойдёт, – коротко сказал Уилар.
– И это все?
– А что вы хотите услышать? Разговор о гарантиях, по-моему, тут вряд ли уместен. Если вы считаете меня здравомыслящим человеком, вы должны понимать, что я постараюсь не совершить ту ошибку, которую когда-то совершил Климединг, впустив в себя Спящего и надеясь выйти победителем из противостояния с ним. Если же вы меня здравомыслящим человеком не считаете, то я не понимаю, почему вы вообще стали со мной разговаривать.
– А может быть, – Йонган Шабрез сладко прищурился, – я ещё не определился, здравомыслящий вы человек или нет?
Уилар пожал плечами.
– Пока вы определяетесь, позвольте мне рассказать вам ещё кое-что. Очевидно, вы полагаете, что мне неизвестно, что послужило настоящей причиной конфликта между вами и Климедингом – и что, по сути, подтолкнуло его к принятию Спящего. Но, уверяю вас, это не так. Я знаю, что вы нарушили договор, который связывал вас с Климедингом в то время, когда он ещё был человеком. Вы позволили ему пройти инициацию только для того, чтобы впоследствии отнять у него тень, подчинить себе, сделать своим Сыном – так же как вы проделали это с четырьмя молодыми людьми, которых я видел сегодня, и так же как вы когда-то поступили с собственной сестрой.
В глазах графа вспыхнул холодный огонь.
– Это вам рассказал ваш учитель?
– Бывший учитель, – уточнил Уилар. – Нет, не он. Я просто знаю.
В комнате повисло молчание.
– Я не обманываюсь на ваш счёт, – сказал чернокнижник. – И тем не менее я полагаю, что мы можем быть полезны друг другу. По-своему я уважаю вас.
– Зная эту историю, вы все равно готовы довериться мне? – Губы Шабреза растянулись в усмешке.
– Действуя, я стараюсь избегать даже чужих ошибок, – ответил Уилар. – Неужели вы повторите свою собственную?
– Хорошо, – произнёс граф после долгой паузы. – Я покажу вам путь к храму. Храм находится недалеко, совсем рядом с замком. В моем замке двое ворот: одни ведут в Кельрион, а другие именно туда, куда вы хотите попасть. Это единственный путь в реальность храма, и вам придётся воспользоваться им и для входа, и для выхода. Взамен… взамен я прошу совсем немного. Мелочь. Отдайте мне девушку, которая приехала с вами.
– Вы хотите, чтобы я отдал вам свою дочь? – Уилар приподнял левую бровь.
– Перестаньте, – отмахнулся Шабрез. – Неужели вы всерьёз надеетесь меня обмануть? Я чувствую кровь так же ясно, как вы различаете цвета радуги. Она вам не дочь. Скорее всего, приблуда, которую вы подобрали пару месяцев назад и толком ещё не успели обучить. Отдайте её мне, и я открою для вас дорогу к храму.
Секунду или две Уилар молчал, а затем произнёс:
– Нет.
– Нет?.. Жаль. – Шабрез прикрыл глаза.
– Я полагаю, вы про пустите меня к храму без всяких «условий» и «любезностей», – произнёс Уилар.
– Вы так полагаете?
– Я в этом уверен.
– И на чем же основывается ваша уверенность?
– На том, что я – ваш шанс отомстить Климедингу, – сказал Уилар, откидываясь на спинку кресла. – Может быть, единственный шанс, который выпал вам за те семьсот лет, которые вы находитесь во вражде с ним. Возможно, здесь, в своём замке, вы бы и сумели справиться с Климедингом, если бы он вдруг оказался настолько глуп, что захотел явиться сюда в своём подлинном обличье. Но он этого никогда не сделает, а вы прекрасно понимаете, чем обернётся для вас поход в Азагалхад. И поэтому мне кажется, что вы пропустите меня к храму без всяких условий.
– Вы очень в себе уверены.
– Да, – согласился Уилар.
– Может быть, чрезмерно уверены. Самоуверенны.
– Может быть. Но есть ещё одна причина, в силу которой я не могу отдать вам Эльгу.
– Какая же? – полюбопытствовал Шабрез.
– Она и в самом деле моя дочь, что бы вы об этом ни думали.
Шабрез улыбнулся и покачал головой. Уилар улыбнулся в ответ и скорбно возгласил, подняв глаза к потолку:
– Неужели её мать изменила мне с каким-то прохвостом?! Позор на мою седую голову!..
Граф поморщился:
– Не ломайте комедию.
– Она моя дочь, – сказал Уилар уже без намёка на шутку, – и пусть Климединг выпьет мой тэнгам, а Пресвятой Джордайс – заберёт мою душу, если это не так.
– С какой лёгкостью вы солгали, – рассмеялся Шабрез. – Неужели вы не знаете, что слова заключают в себе огромную силу?
– Конечно, знаю. Поэтому и сказал. Ведь это чистая правда.
– Тогда, похоже, вашу жену и в самом деле кто-то попутал… – Шабрез осклабился. Уилар, который никогда не был женат, остался к этой шпильке совершенно безучастен.
– Между прочим, – Йонган Шабрез поднялся из-за стола, – что вам известно о том храме, к которому вы так стремитесь?
– Я знаю, что он посвящён богам тьмы. Точнее, одному из их родов. Знаю, что это очень древнее место, которое существовало ещё до людей и до альвов. Оно никогда полностью не принадлежала какому-либо из миров – именно поэтому в него можно войти только при строго определённых условиях. Какой-то важный узел мироздания, место, где пересекаются различные реальности.
– Правильно… – Шабрез обошёл стол. – У храма долгая история и множество названий… Он не всегда был таким, как теперь, потому что ничто не остаётся неизменным, даже сама Вселенная, и храм менялся вместе с ней… Разные боги владели им в разные эпохи. Его многократно разрушали и перестраивали. Я называю его Храмом Червей, что, впрочем, соответствует и сущности сил, контролировавших это место до самого последнего времени… Теперь, впрочем, его сила медленно истощается, как истощается все, что нас окружает… Мы живём во времена упадка и запустения. Джордайс высасывает тэнгам из Кельриона быстрее, чем мои Дети высасывают кровь… Может быть, потребуется ещё миллион лет, чтобы все эта реальность наконец умерла и возродилась заново – уже не в виде Кельриона, а в виде чего-то нового, юного и свежего, что я сейчас не могу и представить. Тогда вернутся старые боги, вернётся волшебство и мои сородичи перестанут слабеть с наступлением дня.
– Рад, что вы верите в то, что ренессанс рано или поздно наступит, – вежливо отозвался Уилар. – Я, к сожалению, не могу похвастаться подобным оптимизмом. Я в последнее время начал сомневаться в том, что жизнь циклична. Слишком уж она непредсказуема. Но если я ошибаюсь, тем лучше. И в самом деле, хотелось бы надеяться, что возрождение волшебства когда-нибудь произойдёт.
Йонган нагнулся, отодвинул сундук и поднял небольшую плиту с отколотым краем. На плите имелся барельеф – змееобразное существо с кошачьими лапами и получеловечьей-полулягушачьей головой. Широко открытый рот был заполнен длинными зубами.
– Я взял это из Храма Червей, – сказал Шабрез, демонстрируя плиту гостю. – Те, кто отстраивали его в последний раз, не могли предположить, что он простоит пустым столько времени. Храм медленно разрушается, и вместе с ним гибнут великолепные фрески и барельефы, которые украшают его стены. Я попытался спасти хоть что-то.
Уилар кивнул, но граф заметил, что внимание гостя поглощено не плитой, а совершенно другим предметом – мечом, висевшим на кресле хозяина кабинета. Шабрез убрал плиту на место, взял в руки меч и наполовину вынул его из ножен.
– Нравится? – спросил он, любовно разглядывая клинок, по которому, пульсируя, переливался молочно-белый свет. Меч был не совсем обычным для этой части материка: клинок был длинным, слегка искривлённым, гарда – совсем небольшой, а к концу рукояти крепилась нить с хвостиком. Такие мечи делали в Сармене и Йэрмэзе, и они отличались необыкновенной остротой, но здесь, на западе, оружием такого рода почти никто не пользовался – исключая разве что наёмных убийц. Солдаты и рыцари традиционно предпочитали более тяжёлые и мощные клинки – под стать своим железным латам. Но, конечно, клинок, который Уилар видел перед собой, был не совсем обычным.
Не сводя глаз с лезвия, Уилар кивнул.
– Великолепная работа, – сказал он, не делая и попытки прикоснуться к чужому оружию. Затем он задал вопрос, который любому постороннему мог бы показаться более чем странным:
– Он или она?
– Он. – Шабрез нежно погладил ножны. – На тринадцатый день после рождения.
– Я это сделал на четвёртый, – сказал гость.
– Это одно и то же, – заметил хозяин замка.
Уилар снова кивнул.