Страница:
Вот только по политической линии сильно разошлись. Я написал недавно об
австрийских делах статью, которую в Вене собираются издать, а, может быть,
уже и издали, отдельной брошюркой311. Дошла ли она до вас? Думаю,
что меня в социал-демократических кругах будут крепко ругать: и поделом... с
социал-демократической точки зрения.
Освободившись от автобиографии и от некоторых других спешных работ, я
устроил себе довольно длительные каникулы: каждый день в течение нескольких
часов ловлю рыбу, притом с возрастающим успехом. 10 декабря у меня в Берлине
суд с немецким издателем Шуманом, который приезжал ко мне в Константинополь,
рассыпался мелким бесом, изобразил себя великим почитателем Либкнехта,
привез мне несколько тщательно подобранных своих изданий и... умолчал о том,
что он недавно выпустил грязную книгу Керенского против Октябрьской
революции312. Прежде чем подписать с ним договор, я
телеграфировал запрос в Берлин, нет ли возражений. Но мой адресат ответил с
большим запозданием, и я подписал договор. Адвокат Франкфуртер уверен, что
договор будет судом расторгнут на основании писем ко мне самого Шумана, из
которых явно вытекает, что он сознательно ввел меня в заблуждение.
Мы по-прежнему живем на острове, хотя погода сильно склонилась к
осенней. Впрочем сегодня, после нескольких холодных и дождливых дней, стояла
снова прекрасная погода. По-видимому, мы на острове и зазимуем: очень уж не
хочется возвращаться в город, который имеет только одни минусы города, без
его плюсов.
[Л.Д.Троцкий]
1 декабря 1929 г.
Дорогой эсквайр!
Сегодня я послал для перевода в разные страны русскую рукопись своей
брошюры о перманентной революции313. Я дополнил и стилистически
обработал мой ответ Радеку. Кроме того, я написал большое введение для
иностранных читателей. В конце брошюры я приложил ее резюме в виде тезисов,
которые вам при сем посылаются314.
Буду очень рад, если моя брошюрка об австрийских делах315
действительно найдет сколько-нибудь широкий доступ к австрийским рабочим.
Кстати: передали ли вы эту работу также и Фрею, дабы с его стороны не было
справедливых нареканий?
По вопросу об австрийской газете я со своей стороны не буду больше
предпринимать никаких шагов. Инициатива должна исходить от самих австрийских
товарищей. Я не думаю, чтобы интернациональная оппозиция могла оказывать
материальную поддержку австрийским группам, которые ведут ожесточенную
борьбу друг с другом, несмотря на то, что объявляют себя солидарными по
существу. Если бы налицо были принципиальные разногласия, выбор был бы
нетруден, а, значит, и вопрос о помощи стоял бы очень просто. Но помогать
группам бороться друг с другом под одним и тем же знаменем -- было бы
слишком уж бессмысленно.
Ездили ли вы уже в Берлин? Впрочем, не сомневаюсь, что из Берлина
получу от вас письмо.
Еще несколько слов по поводу моей "перманентной революции". Лева, как
помните, высказывал опасение, что публика не сможет этого "вместить", и что
слишком большое количество единовременно выброшенных идей может, "так
сказать, увеличить хаос". Конечно, с этим связаны и опасения того, что
"перманентная революция" может оттолкнуть кое-кого из своих.
Кое-что в этих соображениях есть справедливого. Но равняться приходится
все-таки не по этим второстепенным соображениям, а по основным. Дураки будут
путать, горланы будут галдеть: так им от природы полагается. Но есть
некоторый процент людей с мозгами, способных честно и добросовестно учиться.
Через этих людей с мозгами мы будем позже учить дураков и в конце концов
заставим замолчать горланов. Такова вообще диалектика развития людей.
"Ля Веритэ" постепенно прокладывает себе дорогу. Линия самой газеты
явно выравнивается. Урбанс неожиданно напечатал в последнем номере "Ди Фане
дес коммунизмус" мое письмо к итальянцам и письма из России, явно для него
невыгодные. Не стал ли он после неудачи муниципальных выборов
"соглашателем"? Проверьте это в Берлине хорошенько.
[Л.Д.Троцкий]
1 декабря 1929 г.
Дорогой товарищ Михалец!
Я был очень рад получить от вас письмо, и, разумеется, со всей
готовностью поддержу переписку.
Что касается перевода моих книг на чешский язык, то я в этом до сих пор
никакого участия не принимал. Право перевода на другие языки оказалось
случайно в руках французского издателя, и он располагает этим правом по
своему произволу. Я даже не знаю, кто, собственно, издает мои книги в
Чехословакии. Так обстоит дело с тремя книгами: 1) "Искаженная революция",
2) "Автобиография", 3) "Коммунистический Интернационал после Ленина". Но как
раз сегодня я отправил в Чехословакию новую книжку "Что такое перманентная
революция". Русская рукопись находится в руках т. Леноровича. Сообщаю на
всякий случай внизу его адрес316. Тов. Ленорович
должен вести переговоры с издателями. Вы, конечно, могли бы облегчить ему
это дело ввиду вашего знакомства с русским языком.
Книжка составляет семь-восемь русских печатных листов, считая 40 тысяч
знаков на лист. Если издать эту книжку в небольшом формате, то она составит
по-чешски страниц 200. Так как вопрос, или вернее, загадка перманентной
революции стала известна всему читающему миру во всех странах, то я думаю,
что книжка найдет довольно широкий сбыт, несмотря на то, что она посвящена
вопросам революционной стратегии. Я хочу этим сказать, что толковый
буржуазный издатель, вероятно, охотно издаст ее.
Большое значение я придаю переводу. Тема очень сложная. В тексте есть
много цитат. Книжка может произвести необходимое действие лишь при том
условии, если она будет переведена очень точно и очень тщательно. Я буду,
разумеется, только рад, если вы договоритесь о переводе с т. Леноровичем и с
будущим издателем.
Меня порадовало, разумеется, ваше сообщение о том, что вы не считаете
себя порвавшим с левой коммунистической оппозицией. Я тем более рад слышать
об этом, что я несколько раз справлялся о вас и получал неопределенные
ответы, из которых скорее можно было сделать вывод, будто вы отошли от
оппозиции и от политической работы вообще. Очень хорошо, что это не так.
Вышла ли уже какая-либо из моих книг на чешском языке? Читали ли вы ее?
Каков перевод?
Читали ли вы наши русские "Бюллетени"? Я попрошу сына послать сегодня
вам комплект.
Буду рад, если вы ознакомитесь с моей книжкой "Что такое перманентная
революция" и сообщите мне ваше мнение. Вы принадлежите к тому молодому
поколению, которое в течение нескольких лет систематически отравлялось
фальсификациями эпигонов (прежде всего Зиновьева) в основных вопросах
революции. В своей книжке я пытаюсь дать этому молодому поколению
противоядие.
Знаете ли вы французский язык? Следите ли за французским еженедельником
"Ля Веритэ"?
Напишите мне, как вы оцениваете положение в Чехословакии (в партии, в
правой и левой оппозиции).
Писал ли кто-либо из чешских коммунистов по вопросу о перманентной
революции? Если писал -- то я бы охотно написал небольшое специальное
предисловие для чешского издания. Но для этого мне нужно было бы иметь
несколько ярких цитат. Подобрать их было бы нетрудно после ознакомления с
моей брошюрой. Вряд ли чешские критики прибавили что-нибудь новое к тому,
что сказали их русские "учителя".
Жму руку и желаю всего хорошего.
[Л.Д.Троцкий]
11 декабря 1929 г.
Дорогой эсквайр!
Совершенно не понимаю, чем объясняется то обстоятельство, что от тов.
Росмера нет ответа. Надеюсь, во всяком случае, что теперь уж вы не только
успели получить ответ, но и побывали в Берлине.
Я послал в Берлин рукопись "Перманентной революции". Не знаю, удастся
ли ее устроить у частного издателя. Издавать ее так, как мы издали "Защиту
СССР"317, нет никакой возможности, так как, по-видимому, никто
никаких расчетов не производит, и расходы издания надо записать в чистый
убыток318. Это, впрочем, обычная история во всех такого рода
начинаниях.
Немецкой брошюрки об австрийских делах я еще не получил. Неужели она до
сих пор не вышла? Время есть очень важный фактор политики. К сожалению,
оппозиция в разных странах не отдает себе в этом достаточного отчета и
действует так, как если бы располагала у вечности открытым кредитом.
Тов. Ландау пишет мне о трудном положении Мюллера, который тягался по
суду с издательством, но проиграл. Ландау спрашивает, нельзя ли обратиться к
Росмеру за помощью. По-моему, назначение фонда319 этому никак не
соответствует. Я лично охотно бы помог Мюллеру, но в данный момент, к
сожалению, совершенно лишен возможности. От издательства "Лауб" я получил
жалобу на Вебера. Вступаться в это дело я ни в каком случае, разумеется, не
собираюсь.
В связи с фондом вам следовало бы рассеять, по-видимому, довольно
широко распространяющиеся иллюзии. Росмер мне пишет, что он с тревогой
наблюдает за тем, как быстро тает "фонд". Я думаю, что парижское бюро,
распоряжающееся им, вынуждено будет произвести не расширение, а решительное
сжатие нынешних расходов.
От Ландау я получил статистические сведения, которые я у него просил.
Передайте при случае большую ему благодарность за это.
От тов. Фрея я никаких писем больше не получал. Со своей стороны я тоже
никаких шагов больше не предпринимал.
[Л.Д.Троцкий]
P.S. Только что получил ваше письмо No 7 от 9 декабря, еще из Вены,
накануне вашего отъезда в Лейпциг-Берлин.
Одновременно получил также и свою брошюру320. Издана и
переведена она очень недурно, но, к сожалению, в нескольких местах есть
искажения смысла. Хуже, что на брошюре нет никаких указаний, которые
облегчили бы читателям связь с оппозицией. Представим себе, что брошюра
сложными путями попадает в руки рядового рабочего в Вене или в провинции,
убеждает его в правильности взглядов оппозиции или, по крайней мере,
заинтересовывает его этими взглядами. Что ему остается делать? Неизвестно.
Это большая оплошность.
Ваше сообщение насчет безнадежности совместной работы с Фреем принимаю
к сведению. Придется, во всяком случае, подождать, тем более, что и сам он
ничего не пишет.
Вопрос об издании в Берлине при выяснившемся состоянии "фонда" должен
быть поставлен как можно строже. Без серьезной внутренней базы начинать
действительно не придется. Тут вы, с вашим скептицизмом насчет берлинских
возможностей, оказались, по-видимому, правы. Особенно неблагоприятное
впечатление производит тот факт, что в Германии, по-видимому, сильно
притупилось чувство ответственности при продаже партийных изданий, так же,
как и при сборах. Чудовищное злоупотребление Урбанса прошло для него пока
что совершенно безнаказанным. Это само по себе вопиет к небесам. Из Парижа
жалуются Леве, что Урбанс получает сотни экземпляров "Бюллетеня", причем не
только не расплачивается, но даже не отвечает. Что это за нравы такие на
свете? С брошюрой о защите СССР произошла, по-видимому, такая же история.
Как же можно при таких условиях начинать периодическое издание? Нет, это
совершенно немыслимо. Нужна серьезная организационная база, основанная на
энергии, ответственности, настойчивости и бережливости. Без этого ничего не
создашь. При наличии этих предпосылок могла бы идти речь о помощи фонда, но
очень скромной. Вы знаете, как поступили французские товарищи? Они сами
решили обратиться к помощи фонда, лишь обеспечив предварительно собственными
силами выход ближайших четырех или шести номеров. Из фонда они взяли очень
скромную сумму, притом заимообразно. Продажу и вообще распространение они
организуют с большой настойчивостью и с возрастающим успехом. Из вчерашнего
письма Росмера вытекает, что уже в течение самого близкого времени они
надеются целиком стать на собственные ноги. Одновременно с этим они
превращают с января "Ля лютт де клясс" в теоретический ежемесячник, не беря
для этого никаких дополнительных субсидий.
Что происходит в Ленинбунде после коммунальных выборов? Подведены ли
плачевные политические итоги? "Фольксвилле" получается чрезвычайно редко.
По-видимому, он выходит раза два в неделю, не чаще. Главное его содержание
составляют объявления. Мне кажется, сейчас надо было бы попытаться опять
поднять вопрос о постановке еженедельника, как органа Ленинбунда, вместо
двух нынешних его злосчастных изданий.
Вы спрашиваете о рыболовном фронте. Здесь полностью наступил "третий
период", и мы ловим сейчас рыбу в восемь-десять килограммов, что может
подтвердить и Мария Ильинишна321, которой я диктую настоящее
письмо.
[Л.Д.Троцкий]
15 декабря 1929 г.
Дорогая Анна Константиновна!
Сегодня получил ваше милое и приветливое письмо. Очень рад, что
биография вам понравилась. Стилистические погрешности в переводе несомненно
есть, хотя я все же предпочитаю немецкий перевод с русизмами, которые
читатель чувствует, -- грамматически прилизанному переводу, где читатель уж
ничего не чувствует. Я с большим удовольствием пошлю для Лины
Семеновны322 русское издание, как только получу несколько
экземпляров. Но тогда уж я со своей стороны попрошу указать мне пять-десять
наиболее бросившихся в глаза неправильностей или неуклюжестей немецкого
перевода. Это будет полезно для моей переводчицы, которой я поручу и
следующие свои книги. Да, кроме того, так как автобиография идет,
по-видимому, хорошо, то может понадобиться вскоре второе издание, в которое
я мог бы внести необходимые поправки, в частности, конечно, и ту, о которой
пишете вы (это насчет черта).
Погода у нас до последнего времени стояла совсем хорошая: на солнце в
полдень бывало очень жарко. Со вчерашнего дня довольно резкая перемена:
ветер, тучи, временами дождь. Но такие прорывы осенне-зимней погоды бывали
уже и раньше. Каждый раз при этом казалось: конец, наступает зима (если это
можно назвать зимой). Но погода снова выправлялась, море успокаивалось и в
полдень опять по-летнему грело солнце. Так что и сейчас еще мы ждем
возвращения хорошей погоды. Сегодня, во всяком случае, установили
окончательно печи и затопили.
Очень ли меня ругают в социал-демократических кругах (ваших семейных и
иных) за мою брошюру об австрийском кризисе? Буду вам очень благодарен за
сообщение на этот счет (если будет что сообщать). Хотелось бы мне также
получить рецензии австрийской печати на мою автобиографию. Не сомневаюсь,
что в официальных русских изданиях появятся статьи о том, как меня "хвалит"
буржуазия. Не будет, конечно, недостатка и в фальшивых цитатах. Мне хочется
иметь поэтому статьи буржуазных изданий, в том числе, конечно, и
социал-демократических, дабы в случае надобности показать впоследствии, кто
именно хвалит и за что хвалит.
[Л.Д.Троцкий]
Некоторые из чешских единомышленников обратились ко мне месяца два тому
назад с настойчивым предложением дать для чешских читателей изложение теории
перманентной революции, как она возникла в прошлом (1905 год) и как она
представляется мне ныне в свете величайших событий последней четверти
столетия.
Я тем охотнее пошел навстречу этой инициативе, что такого рода брошюра
была в основных своих чертах уже написана мною во время моей ссылки в
Алма-Ата и хранилась в моем портфеле, дожидаясь своей очереди. Я добавил
пространное введение и две заключительные главы, чтобы теснее связать
отошедшие в прошлое разногласия с центральными проблемами сегодняшнего дня.
Таким образом, книжка в нынешнем своем виде обязана своим появлением
инициативе группы чешских коммунистов.
Вопрос о перманентной революции, начиная с 1924 г., играл в рядах
чешской коммунистической партии, как и всего Интернационала, исключительную
роль. Можно сказать без преувеличения, что именно этот вопрос послужил в
руках русских эпигонов (Зиновьева, Сталина, Бухарина) тем самым рычагом, при
помощи которого была передвинута далеко вправо центральная ось
Коммунистического Интернационала. Все элементы сталинской "теории" и
практики были заложены под руководством Зиновьева -- Бухарина в 1923-[19]24
гг., т. е. в первый период борьбы против перманентной революции.
Незнание чешского языка не позволяло мне следить непосредственно за
тем, как эти вопросы преломлялись в чешской литературе. Но если принять во
внимание насквозь бюрократический характер руководства Коминтерна и характер
его доверенных лиц в Праге, отнюдь не страдавших избытком личной
самостоятельности, то можно не сомневаться, что ничего специфически
"национального" руководители чехословацкой партии в эти проблемы не внесли:
они лишь повторяли аргументы московских эпигонов. Некоторые доходившие до
меня образцы чешских дискуссий, особенно речи Шмераля,
Крейбиха324, Илека325 и др[угих] на совещаниях
Коминтерна, заставляют меня думать, что чешские зиновьевцы, сталинцы и
бухаринцы не только повторяли московские аргументы, но и чрезвычайно
упрощали их. Да и как же иначе? Без такой операции они не могли бы извлечь
необходимые аргументы против "троцкизма" из своих по существу
социал-демократических арсеналов.
Не могу не отметить мимоходом, что борьба против "троцкизма" в
Чехословакии осложнена особенно грубыми извращениями. Сперва зиновьевцы,
затем сталинцы неутомимо подбрасывали мне таких "единомышленников", с
которыми я не мог иметь никаких точек соприкосновения. Я не стану называть
этих мнимых "троцкистов", так как вряд ли они заслуживают упоминания.
Система фальсификаций -- "грубая и нелояльная", по известному определению
Ленина, -- входит необходимой частью в общую систему эпигонского руководства
Коминтерном.
В чехословацкой партии Шмерали, Крейбихи и им подобные выступали и
выступают в защиту ленинизма против контрреволюционного "троцкизма". Эти же
господа обвиняют меня и моих друзей в нежелании защищать Октябрьскую
революцию от империализма. Иной раз не веришь ни глазам, ни ушам своим,
наблюдая подобный маскарад. Нужно, однако, сказать, что такого рода наглые
издевательства над рабочими со стороны дежурных чиновников Коминтерна
чрезвычайно облегчаются недостаточным теоретическим уровнем чехословацкой
коммунистической партии.
Причины этого не трудно понять. Коммунистическая партия Чехословакии
вышла преемственно из чешской социал-демократии. Идейная жизнь этой
последней не была ни богатой, ни самостоятельной. Она развивалась в
оппозиции к немецкому австро-марксизму и в то же время под его определяющим
влиянием. По своим боевым качествам молодой, восприимчивый, активный чешский
пролетариат уже до войны стоял неизмеримо выше своего
социал-демократического руководства. Он это не раз доказал в политических
боях, которые неизменно тушила австрийская социал-демократия. Она видела
свою главную задачу в том, чтобы тормозить революционную борьбу масс и тем
облегчала подготовку великой империалистской бойни. Не случайно сигнал к ней
был подан из Вены.
Чешская коммунистичская партия не унаследовала, таким образом, от
прошлого серьезных теоретических традиций. Это могло бы явиться в известном
смысле преимуществом, если бы чешская партия сразу открыла новую, подлинно
революционную страницу своего теоретического воспитания, т. е. если бы она
непосредственно и серьезно приобщилась к подлинному марксизму, очищенному от
ревизионистских шлаков в горниле Октябрьской революции. К несчастью, чешская
коммунистическая партия оборвала свою социал-демократическую пуповину к тому
моменту, когда Коминтерн под руководством эпигонов приступил к искоренению
самостоятельной идейной жизни во всех его национальных секциях и превратил
"теорию" в покорную служанку бюрократии. Создались кадры новых "вождей",
которые считают, что суть коммунизма состоит в организационных комбинациях;
теория же есть лишь второстепенная приправа.
В борьбе групп и клик чехословацкой партии "вожди" и кандидаты в вожди
заботились прежде всего о том, чтобы своевременно визировать свои паспорта в
тех учреждениях, которые ведали борьбою с "троцкизмом". Это было не сложно и
обещало в то же время верный успех. Шмерали и Илеки терпели поражение за
поражением, обнаруживая везде и во всем полную свою несостоятельность, зато
они неутомимо выступали против теории перманентной революции, о которой они,
к слову сказать, не имели ни малейшего понятия.
Нынешние мнимолевые вожди чехословацкой партии в основных вопросах
теории и стратегии не многим отличаются от Шмералей, Крейбихов, Илеков и
братии. Они совместно с последними проделывали грубейшие ошибки V конгресса,
который означал официальное открытие эпохи упадка Коммунистического
Интернационала. Они, эти мнимолевые сталинцы, несут полную ответственность
за разгром китайской революции, как и за упрочение позиции британской
тред-юнионистской и лейбористской бюрократии. Они проделывают блок с
Перселем и Куком, с Чан Кайши и Ван Цзинвеем, с Радичем326 и
Лафоллетом327. Они поддерживали и поддерживают маскарадные фикции
"Крестьянского Интернационала" и "Антиимпериалистической лиги". Они покорно
проделали под руководством Бухарина VI конгресс, который на новой стадии
развития сочетал, подобно V конгрессу, оппортунистические предпосылки с
мнимореволюционными выводами.
Ограждая "монолитность" партии методами бюрократического насилия,
мнимолевые совместно с правыми привели партию к дроблению на ряд групп и
клик. Запретив на бумаге фракции, они довели не только партию, но и
профессиональные союзы до раскола. Сейчас уже не нужно доказывать, что
партия крайне ослаблена. Но хуже и страшнее всего то, что партия и сейчас
лишена возможности открыто и во весь рост поставить вопрос о причинах своих
поражений. То, что прежде всего необходимо сейчас передовым чешским рабочим,
это теоретическая ясность как предварительное условие политики. Настоящая
работа совершенно не касается внутренних вопросов Чехословацкой республики.
Но я думаю, тем не менее, что она имеет известные права на внимание
передовых рабочих Чехословакии. Политические методы коммунизма
интернациональны по своему существу. Нельзя делать правильную политику в
Чехословкии, не имея ясного марксистского взгляда на причины разгрома
китайской революции или великих стачек Великобритании и не создав себе
правильного понимания центристской политики Сталина в обеих ее стадиях, т.
е. 1925-[19]28 гг., когда он из оппортунистических посылок, общих всем
эпигонам, делал чудовищно оппортунистические выводы, и 1928-[19]29 гг.,
когда, испугавшись последствий этой политики, он, под ударами нашей критики,
открыл эру "левого курса", непродуманного, противоречивого, чреватого
авантюрами и в то же время открывающего дорогу новому повороту вправо.
Вопросы теории и стратегии Коммунистического Интернационала в эпоху
эпигонов разобраны мною в моей "Критике программы Коминтерна"328.
Настоящая работа посвящена одному из спорных вопросов, именно теории
перманентной революции. Но вопрос этот усилиями моих противников и отчасти
логикой самого положения так расширился, что включил в себя теоретические
предпосылки почти всех других спорных вопросов. Вот почему без понимания
происхождения и значения теории перманентной революции ни один мыслящий
рабочий не может составить себе правильное представление о том глубочайшем
сдвиге от марксизма к оппортунизму, который проделали эти эпигоны.
Все это дает мне право надеяться, что предлагаемая книжка найдет своих
читателей в Чехословакии.
Л.Троцкий
Константинополь, 17 декабря 1929 г.
20 декабря 1929 г.
Дорогой эсквайр!
1. Посылаю вам на всякий случай начало серии статей по французским
делам: это составная часть моей предполагаемой книжки о "третьем периоде",
как и статья моя об австрийском кризисе. Не знаю, удастся ли выпустить
брошюру в целом. Пока что буду печатать отдельными статьями.
2. Я получил от тов. Берндля письмо, в котором он предлагает свои
услуги в качестве переводчика, секретаря и проч. Это венгерский товарищ,
судя по письму -- высокой квалификации. Жена его русская, врач. Вместе они
перевели уже ряд произведений. О том, что я нуждаюсь или нуждался в немецком
секретаре, он узнал от венгерского товарища, который был в Вене исключен из
партии, как оппозиционер (я вас очень прошу как можно скорее навести
необходимые справки об этом товарище). Я думаю, что в случае создания нами
периодического органа он был бы в высшей степени полезен. Если вы еще в
Берлине, необходимо вам немедленно вступить с ним в связь и написать мне
все, что вы о нем узнаете, и какое впечатление произведет он на вас. Адрес
сообщаю в конце письма.
3. Надеюсь, вы получили прошлое письмо, в котором я под влиянием
быстрого испарения "фонда оппозиции" писал, что немецкий журнал можно было
бы начать только при условии серьезной организационной и финансовой базы.
Одной из проверок этой "базы" должна явиться история распространения моей
австрийских делах статью, которую в Вене собираются издать, а, может быть,
уже и издали, отдельной брошюркой311. Дошла ли она до вас? Думаю,
что меня в социал-демократических кругах будут крепко ругать: и поделом... с
социал-демократической точки зрения.
Освободившись от автобиографии и от некоторых других спешных работ, я
устроил себе довольно длительные каникулы: каждый день в течение нескольких
часов ловлю рыбу, притом с возрастающим успехом. 10 декабря у меня в Берлине
суд с немецким издателем Шуманом, который приезжал ко мне в Константинополь,
рассыпался мелким бесом, изобразил себя великим почитателем Либкнехта,
привез мне несколько тщательно подобранных своих изданий и... умолчал о том,
что он недавно выпустил грязную книгу Керенского против Октябрьской
революции312. Прежде чем подписать с ним договор, я
телеграфировал запрос в Берлин, нет ли возражений. Но мой адресат ответил с
большим запозданием, и я подписал договор. Адвокат Франкфуртер уверен, что
договор будет судом расторгнут на основании писем ко мне самого Шумана, из
которых явно вытекает, что он сознательно ввел меня в заблуждение.
Мы по-прежнему живем на острове, хотя погода сильно склонилась к
осенней. Впрочем сегодня, после нескольких холодных и дождливых дней, стояла
снова прекрасная погода. По-видимому, мы на острове и зазимуем: очень уж не
хочется возвращаться в город, который имеет только одни минусы города, без
его плюсов.
[Л.Д.Троцкий]
1 декабря 1929 г.
Дорогой эсквайр!
Сегодня я послал для перевода в разные страны русскую рукопись своей
брошюры о перманентной революции313. Я дополнил и стилистически
обработал мой ответ Радеку. Кроме того, я написал большое введение для
иностранных читателей. В конце брошюры я приложил ее резюме в виде тезисов,
которые вам при сем посылаются314.
Буду очень рад, если моя брошюрка об австрийских делах315
действительно найдет сколько-нибудь широкий доступ к австрийским рабочим.
Кстати: передали ли вы эту работу также и Фрею, дабы с его стороны не было
справедливых нареканий?
По вопросу об австрийской газете я со своей стороны не буду больше
предпринимать никаких шагов. Инициатива должна исходить от самих австрийских
товарищей. Я не думаю, чтобы интернациональная оппозиция могла оказывать
материальную поддержку австрийским группам, которые ведут ожесточенную
борьбу друг с другом, несмотря на то, что объявляют себя солидарными по
существу. Если бы налицо были принципиальные разногласия, выбор был бы
нетруден, а, значит, и вопрос о помощи стоял бы очень просто. Но помогать
группам бороться друг с другом под одним и тем же знаменем -- было бы
слишком уж бессмысленно.
Ездили ли вы уже в Берлин? Впрочем, не сомневаюсь, что из Берлина
получу от вас письмо.
Еще несколько слов по поводу моей "перманентной революции". Лева, как
помните, высказывал опасение, что публика не сможет этого "вместить", и что
слишком большое количество единовременно выброшенных идей может, "так
сказать, увеличить хаос". Конечно, с этим связаны и опасения того, что
"перманентная революция" может оттолкнуть кое-кого из своих.
Кое-что в этих соображениях есть справедливого. Но равняться приходится
все-таки не по этим второстепенным соображениям, а по основным. Дураки будут
путать, горланы будут галдеть: так им от природы полагается. Но есть
некоторый процент людей с мозгами, способных честно и добросовестно учиться.
Через этих людей с мозгами мы будем позже учить дураков и в конце концов
заставим замолчать горланов. Такова вообще диалектика развития людей.
"Ля Веритэ" постепенно прокладывает себе дорогу. Линия самой газеты
явно выравнивается. Урбанс неожиданно напечатал в последнем номере "Ди Фане
дес коммунизмус" мое письмо к итальянцам и письма из России, явно для него
невыгодные. Не стал ли он после неудачи муниципальных выборов
"соглашателем"? Проверьте это в Берлине хорошенько.
[Л.Д.Троцкий]
1 декабря 1929 г.
Дорогой товарищ Михалец!
Я был очень рад получить от вас письмо, и, разумеется, со всей
готовностью поддержу переписку.
Что касается перевода моих книг на чешский язык, то я в этом до сих пор
никакого участия не принимал. Право перевода на другие языки оказалось
случайно в руках французского издателя, и он располагает этим правом по
своему произволу. Я даже не знаю, кто, собственно, издает мои книги в
Чехословакии. Так обстоит дело с тремя книгами: 1) "Искаженная революция",
2) "Автобиография", 3) "Коммунистический Интернационал после Ленина". Но как
раз сегодня я отправил в Чехословакию новую книжку "Что такое перманентная
революция". Русская рукопись находится в руках т. Леноровича. Сообщаю на
всякий случай внизу его адрес316. Тов. Ленорович
должен вести переговоры с издателями. Вы, конечно, могли бы облегчить ему
это дело ввиду вашего знакомства с русским языком.
Книжка составляет семь-восемь русских печатных листов, считая 40 тысяч
знаков на лист. Если издать эту книжку в небольшом формате, то она составит
по-чешски страниц 200. Так как вопрос, или вернее, загадка перманентной
революции стала известна всему читающему миру во всех странах, то я думаю,
что книжка найдет довольно широкий сбыт, несмотря на то, что она посвящена
вопросам революционной стратегии. Я хочу этим сказать, что толковый
буржуазный издатель, вероятно, охотно издаст ее.
Большое значение я придаю переводу. Тема очень сложная. В тексте есть
много цитат. Книжка может произвести необходимое действие лишь при том
условии, если она будет переведена очень точно и очень тщательно. Я буду,
разумеется, только рад, если вы договоритесь о переводе с т. Леноровичем и с
будущим издателем.
Меня порадовало, разумеется, ваше сообщение о том, что вы не считаете
себя порвавшим с левой коммунистической оппозицией. Я тем более рад слышать
об этом, что я несколько раз справлялся о вас и получал неопределенные
ответы, из которых скорее можно было сделать вывод, будто вы отошли от
оппозиции и от политической работы вообще. Очень хорошо, что это не так.
Вышла ли уже какая-либо из моих книг на чешском языке? Читали ли вы ее?
Каков перевод?
Читали ли вы наши русские "Бюллетени"? Я попрошу сына послать сегодня
вам комплект.
Буду рад, если вы ознакомитесь с моей книжкой "Что такое перманентная
революция" и сообщите мне ваше мнение. Вы принадлежите к тому молодому
поколению, которое в течение нескольких лет систематически отравлялось
фальсификациями эпигонов (прежде всего Зиновьева) в основных вопросах
революции. В своей книжке я пытаюсь дать этому молодому поколению
противоядие.
Знаете ли вы французский язык? Следите ли за французским еженедельником
"Ля Веритэ"?
Напишите мне, как вы оцениваете положение в Чехословакии (в партии, в
правой и левой оппозиции).
Писал ли кто-либо из чешских коммунистов по вопросу о перманентной
революции? Если писал -- то я бы охотно написал небольшое специальное
предисловие для чешского издания. Но для этого мне нужно было бы иметь
несколько ярких цитат. Подобрать их было бы нетрудно после ознакомления с
моей брошюрой. Вряд ли чешские критики прибавили что-нибудь новое к тому,
что сказали их русские "учителя".
Жму руку и желаю всего хорошего.
[Л.Д.Троцкий]
11 декабря 1929 г.
Дорогой эсквайр!
Совершенно не понимаю, чем объясняется то обстоятельство, что от тов.
Росмера нет ответа. Надеюсь, во всяком случае, что теперь уж вы не только
успели получить ответ, но и побывали в Берлине.
Я послал в Берлин рукопись "Перманентной революции". Не знаю, удастся
ли ее устроить у частного издателя. Издавать ее так, как мы издали "Защиту
СССР"317, нет никакой возможности, так как, по-видимому, никто
никаких расчетов не производит, и расходы издания надо записать в чистый
убыток318. Это, впрочем, обычная история во всех такого рода
начинаниях.
Немецкой брошюрки об австрийских делах я еще не получил. Неужели она до
сих пор не вышла? Время есть очень важный фактор политики. К сожалению,
оппозиция в разных странах не отдает себе в этом достаточного отчета и
действует так, как если бы располагала у вечности открытым кредитом.
Тов. Ландау пишет мне о трудном положении Мюллера, который тягался по
суду с издательством, но проиграл. Ландау спрашивает, нельзя ли обратиться к
Росмеру за помощью. По-моему, назначение фонда319 этому никак не
соответствует. Я лично охотно бы помог Мюллеру, но в данный момент, к
сожалению, совершенно лишен возможности. От издательства "Лауб" я получил
жалобу на Вебера. Вступаться в это дело я ни в каком случае, разумеется, не
собираюсь.
В связи с фондом вам следовало бы рассеять, по-видимому, довольно
широко распространяющиеся иллюзии. Росмер мне пишет, что он с тревогой
наблюдает за тем, как быстро тает "фонд". Я думаю, что парижское бюро,
распоряжающееся им, вынуждено будет произвести не расширение, а решительное
сжатие нынешних расходов.
От Ландау я получил статистические сведения, которые я у него просил.
Передайте при случае большую ему благодарность за это.
От тов. Фрея я никаких писем больше не получал. Со своей стороны я тоже
никаких шагов больше не предпринимал.
[Л.Д.Троцкий]
P.S. Только что получил ваше письмо No 7 от 9 декабря, еще из Вены,
накануне вашего отъезда в Лейпциг-Берлин.
Одновременно получил также и свою брошюру320. Издана и
переведена она очень недурно, но, к сожалению, в нескольких местах есть
искажения смысла. Хуже, что на брошюре нет никаких указаний, которые
облегчили бы читателям связь с оппозицией. Представим себе, что брошюра
сложными путями попадает в руки рядового рабочего в Вене или в провинции,
убеждает его в правильности взглядов оппозиции или, по крайней мере,
заинтересовывает его этими взглядами. Что ему остается делать? Неизвестно.
Это большая оплошность.
Ваше сообщение насчет безнадежности совместной работы с Фреем принимаю
к сведению. Придется, во всяком случае, подождать, тем более, что и сам он
ничего не пишет.
Вопрос об издании в Берлине при выяснившемся состоянии "фонда" должен
быть поставлен как можно строже. Без серьезной внутренней базы начинать
действительно не придется. Тут вы, с вашим скептицизмом насчет берлинских
возможностей, оказались, по-видимому, правы. Особенно неблагоприятное
впечатление производит тот факт, что в Германии, по-видимому, сильно
притупилось чувство ответственности при продаже партийных изданий, так же,
как и при сборах. Чудовищное злоупотребление Урбанса прошло для него пока
что совершенно безнаказанным. Это само по себе вопиет к небесам. Из Парижа
жалуются Леве, что Урбанс получает сотни экземпляров "Бюллетеня", причем не
только не расплачивается, но даже не отвечает. Что это за нравы такие на
свете? С брошюрой о защите СССР произошла, по-видимому, такая же история.
Как же можно при таких условиях начинать периодическое издание? Нет, это
совершенно немыслимо. Нужна серьезная организационная база, основанная на
энергии, ответственности, настойчивости и бережливости. Без этого ничего не
создашь. При наличии этих предпосылок могла бы идти речь о помощи фонда, но
очень скромной. Вы знаете, как поступили французские товарищи? Они сами
решили обратиться к помощи фонда, лишь обеспечив предварительно собственными
силами выход ближайших четырех или шести номеров. Из фонда они взяли очень
скромную сумму, притом заимообразно. Продажу и вообще распространение они
организуют с большой настойчивостью и с возрастающим успехом. Из вчерашнего
письма Росмера вытекает, что уже в течение самого близкого времени они
надеются целиком стать на собственные ноги. Одновременно с этим они
превращают с января "Ля лютт де клясс" в теоретический ежемесячник, не беря
для этого никаких дополнительных субсидий.
Что происходит в Ленинбунде после коммунальных выборов? Подведены ли
плачевные политические итоги? "Фольксвилле" получается чрезвычайно редко.
По-видимому, он выходит раза два в неделю, не чаще. Главное его содержание
составляют объявления. Мне кажется, сейчас надо было бы попытаться опять
поднять вопрос о постановке еженедельника, как органа Ленинбунда, вместо
двух нынешних его злосчастных изданий.
Вы спрашиваете о рыболовном фронте. Здесь полностью наступил "третий
период", и мы ловим сейчас рыбу в восемь-десять килограммов, что может
подтвердить и Мария Ильинишна321, которой я диктую настоящее
письмо.
[Л.Д.Троцкий]
15 декабря 1929 г.
Дорогая Анна Константиновна!
Сегодня получил ваше милое и приветливое письмо. Очень рад, что
биография вам понравилась. Стилистические погрешности в переводе несомненно
есть, хотя я все же предпочитаю немецкий перевод с русизмами, которые
читатель чувствует, -- грамматически прилизанному переводу, где читатель уж
ничего не чувствует. Я с большим удовольствием пошлю для Лины
Семеновны322 русское издание, как только получу несколько
экземпляров. Но тогда уж я со своей стороны попрошу указать мне пять-десять
наиболее бросившихся в глаза неправильностей или неуклюжестей немецкого
перевода. Это будет полезно для моей переводчицы, которой я поручу и
следующие свои книги. Да, кроме того, так как автобиография идет,
по-видимому, хорошо, то может понадобиться вскоре второе издание, в которое
я мог бы внести необходимые поправки, в частности, конечно, и ту, о которой
пишете вы (это насчет черта).
Погода у нас до последнего времени стояла совсем хорошая: на солнце в
полдень бывало очень жарко. Со вчерашнего дня довольно резкая перемена:
ветер, тучи, временами дождь. Но такие прорывы осенне-зимней погоды бывали
уже и раньше. Каждый раз при этом казалось: конец, наступает зима (если это
можно назвать зимой). Но погода снова выправлялась, море успокаивалось и в
полдень опять по-летнему грело солнце. Так что и сейчас еще мы ждем
возвращения хорошей погоды. Сегодня, во всяком случае, установили
окончательно печи и затопили.
Очень ли меня ругают в социал-демократических кругах (ваших семейных и
иных) за мою брошюру об австрийском кризисе? Буду вам очень благодарен за
сообщение на этот счет (если будет что сообщать). Хотелось бы мне также
получить рецензии австрийской печати на мою автобиографию. Не сомневаюсь,
что в официальных русских изданиях появятся статьи о том, как меня "хвалит"
буржуазия. Не будет, конечно, недостатка и в фальшивых цитатах. Мне хочется
иметь поэтому статьи буржуазных изданий, в том числе, конечно, и
социал-демократических, дабы в случае надобности показать впоследствии, кто
именно хвалит и за что хвалит.
[Л.Д.Троцкий]
Некоторые из чешских единомышленников обратились ко мне месяца два тому
назад с настойчивым предложением дать для чешских читателей изложение теории
перманентной революции, как она возникла в прошлом (1905 год) и как она
представляется мне ныне в свете величайших событий последней четверти
столетия.
Я тем охотнее пошел навстречу этой инициативе, что такого рода брошюра
была в основных своих чертах уже написана мною во время моей ссылки в
Алма-Ата и хранилась в моем портфеле, дожидаясь своей очереди. Я добавил
пространное введение и две заключительные главы, чтобы теснее связать
отошедшие в прошлое разногласия с центральными проблемами сегодняшнего дня.
Таким образом, книжка в нынешнем своем виде обязана своим появлением
инициативе группы чешских коммунистов.
Вопрос о перманентной революции, начиная с 1924 г., играл в рядах
чешской коммунистической партии, как и всего Интернационала, исключительную
роль. Можно сказать без преувеличения, что именно этот вопрос послужил в
руках русских эпигонов (Зиновьева, Сталина, Бухарина) тем самым рычагом, при
помощи которого была передвинута далеко вправо центральная ось
Коммунистического Интернационала. Все элементы сталинской "теории" и
практики были заложены под руководством Зиновьева -- Бухарина в 1923-[19]24
гг., т. е. в первый период борьбы против перманентной революции.
Незнание чешского языка не позволяло мне следить непосредственно за
тем, как эти вопросы преломлялись в чешской литературе. Но если принять во
внимание насквозь бюрократический характер руководства Коминтерна и характер
его доверенных лиц в Праге, отнюдь не страдавших избытком личной
самостоятельности, то можно не сомневаться, что ничего специфически
"национального" руководители чехословацкой партии в эти проблемы не внесли:
они лишь повторяли аргументы московских эпигонов. Некоторые доходившие до
меня образцы чешских дискуссий, особенно речи Шмераля,
Крейбиха324, Илека325 и др[угих] на совещаниях
Коминтерна, заставляют меня думать, что чешские зиновьевцы, сталинцы и
бухаринцы не только повторяли московские аргументы, но и чрезвычайно
упрощали их. Да и как же иначе? Без такой операции они не могли бы извлечь
необходимые аргументы против "троцкизма" из своих по существу
социал-демократических арсеналов.
Не могу не отметить мимоходом, что борьба против "троцкизма" в
Чехословакии осложнена особенно грубыми извращениями. Сперва зиновьевцы,
затем сталинцы неутомимо подбрасывали мне таких "единомышленников", с
которыми я не мог иметь никаких точек соприкосновения. Я не стану называть
этих мнимых "троцкистов", так как вряд ли они заслуживают упоминания.
Система фальсификаций -- "грубая и нелояльная", по известному определению
Ленина, -- входит необходимой частью в общую систему эпигонского руководства
Коминтерном.
В чехословацкой партии Шмерали, Крейбихи и им подобные выступали и
выступают в защиту ленинизма против контрреволюционного "троцкизма". Эти же
господа обвиняют меня и моих друзей в нежелании защищать Октябрьскую
революцию от империализма. Иной раз не веришь ни глазам, ни ушам своим,
наблюдая подобный маскарад. Нужно, однако, сказать, что такого рода наглые
издевательства над рабочими со стороны дежурных чиновников Коминтерна
чрезвычайно облегчаются недостаточным теоретическим уровнем чехословацкой
коммунистической партии.
Причины этого не трудно понять. Коммунистическая партия Чехословакии
вышла преемственно из чешской социал-демократии. Идейная жизнь этой
последней не была ни богатой, ни самостоятельной. Она развивалась в
оппозиции к немецкому австро-марксизму и в то же время под его определяющим
влиянием. По своим боевым качествам молодой, восприимчивый, активный чешский
пролетариат уже до войны стоял неизмеримо выше своего
социал-демократического руководства. Он это не раз доказал в политических
боях, которые неизменно тушила австрийская социал-демократия. Она видела
свою главную задачу в том, чтобы тормозить революционную борьбу масс и тем
облегчала подготовку великой империалистской бойни. Не случайно сигнал к ней
был подан из Вены.
Чешская коммунистичская партия не унаследовала, таким образом, от
прошлого серьезных теоретических традиций. Это могло бы явиться в известном
смысле преимуществом, если бы чешская партия сразу открыла новую, подлинно
революционную страницу своего теоретического воспитания, т. е. если бы она
непосредственно и серьезно приобщилась к подлинному марксизму, очищенному от
ревизионистских шлаков в горниле Октябрьской революции. К несчастью, чешская
коммунистическая партия оборвала свою социал-демократическую пуповину к тому
моменту, когда Коминтерн под руководством эпигонов приступил к искоренению
самостоятельной идейной жизни во всех его национальных секциях и превратил
"теорию" в покорную служанку бюрократии. Создались кадры новых "вождей",
которые считают, что суть коммунизма состоит в организационных комбинациях;
теория же есть лишь второстепенная приправа.
В борьбе групп и клик чехословацкой партии "вожди" и кандидаты в вожди
заботились прежде всего о том, чтобы своевременно визировать свои паспорта в
тех учреждениях, которые ведали борьбою с "троцкизмом". Это было не сложно и
обещало в то же время верный успех. Шмерали и Илеки терпели поражение за
поражением, обнаруживая везде и во всем полную свою несостоятельность, зато
они неутомимо выступали против теории перманентной революции, о которой они,
к слову сказать, не имели ни малейшего понятия.
Нынешние мнимолевые вожди чехословацкой партии в основных вопросах
теории и стратегии не многим отличаются от Шмералей, Крейбихов, Илеков и
братии. Они совместно с последними проделывали грубейшие ошибки V конгресса,
который означал официальное открытие эпохи упадка Коммунистического
Интернационала. Они, эти мнимолевые сталинцы, несут полную ответственность
за разгром китайской революции, как и за упрочение позиции британской
тред-юнионистской и лейбористской бюрократии. Они проделывают блок с
Перселем и Куком, с Чан Кайши и Ван Цзинвеем, с Радичем326 и
Лафоллетом327. Они поддерживали и поддерживают маскарадные фикции
"Крестьянского Интернационала" и "Антиимпериалистической лиги". Они покорно
проделали под руководством Бухарина VI конгресс, который на новой стадии
развития сочетал, подобно V конгрессу, оппортунистические предпосылки с
мнимореволюционными выводами.
Ограждая "монолитность" партии методами бюрократического насилия,
мнимолевые совместно с правыми привели партию к дроблению на ряд групп и
клик. Запретив на бумаге фракции, они довели не только партию, но и
профессиональные союзы до раскола. Сейчас уже не нужно доказывать, что
партия крайне ослаблена. Но хуже и страшнее всего то, что партия и сейчас
лишена возможности открыто и во весь рост поставить вопрос о причинах своих
поражений. То, что прежде всего необходимо сейчас передовым чешским рабочим,
это теоретическая ясность как предварительное условие политики. Настоящая
работа совершенно не касается внутренних вопросов Чехословацкой республики.
Но я думаю, тем не менее, что она имеет известные права на внимание
передовых рабочих Чехословакии. Политические методы коммунизма
интернациональны по своему существу. Нельзя делать правильную политику в
Чехословкии, не имея ясного марксистского взгляда на причины разгрома
китайской революции или великих стачек Великобритании и не создав себе
правильного понимания центристской политики Сталина в обеих ее стадиях, т.
е. 1925-[19]28 гг., когда он из оппортунистических посылок, общих всем
эпигонам, делал чудовищно оппортунистические выводы, и 1928-[19]29 гг.,
когда, испугавшись последствий этой политики, он, под ударами нашей критики,
открыл эру "левого курса", непродуманного, противоречивого, чреватого
авантюрами и в то же время открывающего дорогу новому повороту вправо.
Вопросы теории и стратегии Коммунистического Интернационала в эпоху
эпигонов разобраны мною в моей "Критике программы Коминтерна"328.
Настоящая работа посвящена одному из спорных вопросов, именно теории
перманентной революции. Но вопрос этот усилиями моих противников и отчасти
логикой самого положения так расширился, что включил в себя теоретические
предпосылки почти всех других спорных вопросов. Вот почему без понимания
происхождения и значения теории перманентной революции ни один мыслящий
рабочий не может составить себе правильное представление о том глубочайшем
сдвиге от марксизма к оппортунизму, который проделали эти эпигоны.
Все это дает мне право надеяться, что предлагаемая книжка найдет своих
читателей в Чехословакии.
Л.Троцкий
Константинополь, 17 декабря 1929 г.
20 декабря 1929 г.
Дорогой эсквайр!
1. Посылаю вам на всякий случай начало серии статей по французским
делам: это составная часть моей предполагаемой книжки о "третьем периоде",
как и статья моя об австрийском кризисе. Не знаю, удастся ли выпустить
брошюру в целом. Пока что буду печатать отдельными статьями.
2. Я получил от тов. Берндля письмо, в котором он предлагает свои
услуги в качестве переводчика, секретаря и проч. Это венгерский товарищ,
судя по письму -- высокой квалификации. Жена его русская, врач. Вместе они
перевели уже ряд произведений. О том, что я нуждаюсь или нуждался в немецком
секретаре, он узнал от венгерского товарища, который был в Вене исключен из
партии, как оппозиционер (я вас очень прошу как можно скорее навести
необходимые справки об этом товарище). Я думаю, что в случае создания нами
периодического органа он был бы в высшей степени полезен. Если вы еще в
Берлине, необходимо вам немедленно вступить с ним в связь и написать мне
все, что вы о нем узнаете, и какое впечатление произведет он на вас. Адрес
сообщаю в конце письма.
3. Надеюсь, вы получили прошлое письмо, в котором я под влиянием
быстрого испарения "фонда оппозиции" писал, что немецкий журнал можно было
бы начать только при условии серьезной организационной и финансовой базы.
Одной из проверок этой "базы" должна явиться история распространения моей