Васина Нина. Приданое для Царевны-лягушки

   — Ну, я — мадам, — повела плечами санитарка Хвостова, с интересом разглядывая остолбеневшего Платона. — Чего надо?
   — Э-э-э… позвольте ручку, — вдруг произнес Платон и, наблюдая себя как бы стороны, ужаснулся — он согнулся в спине и попытался взять руку старушки. Позже, обдумывая свой поступок, Платон понял — это было единственной возможностью посмотреть вблизи и, может быть, даже пощупать шелк халата, чтобы иметь полную уверенность. Но бог мой! — все на подсознании, все — как в бреду: тело делает, а мозг ужасается.
   — Чего это? — дернулась старушка, но не испугалась.
   — Позвольте ручку поцеловать.
   Поцеловать не удалось, потому что все время ушло на выдергивание морщинистой лапки из широкого раструба халата, сшитого, вероятно, по крою кимоно. Пришлось ограничиться быстрым пожатием. Но когда Платон выпрямился, он был твердо уверен, что покрывало, из которого мадам Хвостова сшила себе халат, попало в морг из его загородного дома — никаких сомнений. Он внимательно рассмотрел небольших райских птичек, вышитых красными, синими и золотыми нитками на зеленом фоне.
   — Чего надо, я не понимаю?! — в голосе Хвостовой появились истерические нотки.
   — Да, собственно, всего лишь небольшая консультация. Позволите?
   — Чего?
   — Спросить позволите? Как у специалиста. Давно интересовался. Номера на неопознанных телах у вас в морге начинаются с трехсот. Так ведь?
   — Точно, — мгновенно сориентировалась Хвостова. — А кому это надо?
   — И как же получается: неопознанных небось за год наберется больше сотни, а номеров — всего сто.
   — Так мы снимаем их с той ноги, которая пошла на захоронение, и вешаем на новую ногу! — громко, с азартом разъяснила Хвостова.
   — Благодарю, — проникновенно произнес Платон. — Вы избавили меня от лишних и совершенно бесперспективных размышлений. Благодарю.
   Он не помнил, как оказался в машине, просто вдруг обнаружил себя, сидящим в джипе, совершенно вымотанным и мокрым. Платон отметил эту странность — похудев, он стал ужасно потеть. Ничего не поделать — придется возвратиться домой и переодеться.
   Никаких планов по выяснению, что сейчас находится за дверью с табличкой «Отдел кадров» в подъезде дома номер шесть по Разъезжей улице, у Платона не было. Мелькнула мысль — а не поехать ли туда немедленно, с мокрыми от пота волосами, и поинтересоваться, что за заведение не может позволить себе приличной таблички под стеклом? Но сил не было. Платон Матвеевич, совершенно изнуренный посещением морга и санитарки Хвостовой, сколько ни подбадривал себя по дороге домой — он нашел, во что был завернут Богуслав, просто поехал и нашел! — решил все же слегка передохнуть и составить план дальнейшего расследования.
   В квартире Платон первым делом заперся в ванной. В халат он после душа не облачался — завернулся в простыню, прошел к себе спальню и обнаружил там монашенку перед выпотрошенным на пол содержимым ящиков его комода.
   — А я тут убираюсь, чищу…
   — Немедленно выйди и закрой дверь. Я буду спать, — пробормотал Платон, рухнул на застеленную кровать и заснул в промокшей простыне за те десять секунд, пока Лужана на цыпочках пробиралась к двери.
   Поздно ночью он проснулся от странных звуков. За стеной его спальни содрогался большой разложенный диван — кровать молодоженов. Платон закрыл голову подушкой — неуемный Федор! — и только собрался опять заснуть, как дернулся и сел. Он вспомнил, что Федора нет.
   На часах — три пятнадцать. Слегка зачумленный после долгого сна, Платон несколько минут хранил в себе ощущение раздражения на Федора в суеверной попытке вернуть прошлое. А вдруг, если злиться на старшего племянника — не дает спать, завидовать его силе молодости, прощаться с диваном — скоро от таких скачек он развалится… вдруг! — все вернется. Если очень захотеть.
   Полностью проснувшись, Платон испугался и совершенно не знал, что делать — выходить ли из спальни? Ужас перед тем, что он может увидеть в проеме двери в ванную голую маленькую красавицу, которую закроет своим телом подбежавший Федор… Этот ужас был не самым ужасным. Если из имеющихся в квартире персонажей попробовать составить любовную пару, учитывая, что сам он сидит истуканом на кровати, вот это будет ужас так ужас!
   Скоро звуки затихли. Платон сидел в тишине, подложив под спину подушку, и уже задремал, устав прислушиваться, как вдруг почувствовал странный запах.
   — Горим… — прошептал он, откидывая одеяло.
   — Горим! — заверещала в коридоре монашка.
   Выбежав в коридор, Платон столкнулся с нею. Лужана уже успела сбегать за графином в кухню, поэтому Платон тут же оказался облитым ниже пояса. Мешая друг другу, они прорывались в гостиную, из-под дверей которой пробивался дым.
   Первым ворвался Платон и сначала ничего не мог разглядеть в темноте. Бросившись к окну, он открыл его, зажег верхний свет и застыл, пораженный.
   На полу возле дивана на металлическом подносе что-то тлело, ужасно воняя и дымясь. Рядом с подносом стоял голый Вениамин с выражением глубокого удовлетворения на лице. Он просто сиял, словно совершил наконец давно желаемое и крайне необходимое.
   — Изыди, сатана! — закричала Лужана, падая перед Веней на колени и тряся крестиком с груди.
   Размахивать им она не могла — мешала короткая веревочка.
   — Брысь! — заметил ее Веня. — Пошла отсюда.
   — Господи, сохрани наш разум и избави от лукавого! Прости неразумному грехи его!..
   — Замолчи! — попросил Платон и подошел к племяннику поближе. — Что ты… Что это горит?
   — Да совсем не горит, черт бы ее побрал, — отозвался Веня, пристально наблюдающий за дымящейся массой на подносе. — Надо было бензину принести, не догадался.
   — Не упоминай черта, ибо Сатана везде, в тебе и во мне, ждет, когда позовут! — почти жалобно попросила Лужана и стукнулась лбом в пол.
   — Убери эту гадость, Тони, — показал на нее пальцем Вениамин. — У меня сейчас не такое настроение, чтобы со всякой дрянью общаться.
   — Илиса! — позвал Платон. — Забери монашку. Илиса! — Только он удивился, что та не пришла на шум, как Веня тронул его за руку.
   — Илисы больше нет, — сказал он, кивнув на дымящийся поднос.
   У Платона подкосились ноги. Вышло удачно — упал задницей на диван.
   — Ты обиделся за то, что она тебе успокоительное подсыпала, да? — прошептал Платон, вытирая пот с лица. — Это я попросил, чтобы ты не натворил бед, чтобы посидел дома, что ты сделал, сынок?
   К этому моменту Платон сообразил, что кучку на подносе нельзя даже приблизительно соотнести с тем, что могло остаться после упитанной девочки после сожжения, и стал понемногу приходить в себя.
   — Где Илиса? — спросил он строго.
   — Нету больше Илисы. Теперь будет только Вася. Всегда — только Вася! — радостно сообщил Веня, всмотрелся, наклонившись, в догорающие остатки и кивнул: — Пожалуй, с нее хватит! — И вдруг, расставив ноги и прогнувшись назад, начал…
   — Прекрати сейчас же, — прошептал Платон, не в силах отвести глаз от струи, которой племянник пытался потушить дымящуюся кучу.
   — Не мешай, Тони. Настоящие охотники так тушат костер.
   «Пожалуй, Илиса переборщила с транквилизаторами», — подумал Платон, с трудом выдерживая запах, образовавшийся после «тушения костра настоящим охотником».
   В этот момент тоже начавшая кашлять от удушливого запаха Лужана спросила:
   — А кто такой Вася? Где он?
   Вениамин бросил в нее сначала подушку, но Лужана удачно успела добраться до двери, несмотря на прямое попадание. Книжка, которую Веня бросил потом, ударилась в закрывающуюся половинку двери.
   Подсев к Платону, Веня наконец объяснил:
   — Я сжег шкурку Кваки.
   — Шкурку?.. Ах, эту одежку, которую мы нашли в пианино…
   — Это не одежка. Слышишь, как воняет? Настоящая лягушачья шкура. Тони, только представь, мы выйдем утром позавтракать, а на стол накрывает!.. Даже дух захватывает, я таких красавиц не видел ни в одном журнале. Только не могу представить, во что она будет одета… — задумался Веня. — Я ее всегда только голой видел. А пусть будет в одном фартуке, а?
   — Зачем ты это сделал? — спросил Платон. — Ты помнишь, что случилось с Василисой Прекрасной, когда царевич сжег шкурку?
   — Вот только не надо меня лечить, а?
   — Она исчезла. Оказалась потом черт знает где — у Кощея Бессмертного.
   — У Гимнаста, что ли? — прыснул Веня.
   — Некому… Некому было вам сказки читать! Зачем ты это сделал? — повторил Платон, думая, куда действительно могла подеваться Илиса. — У нас какой уговор был, помнишь? Убедиться, что Илиса и красавица…
   — Ее Васькой зовут, — кивнул Веня, опять хихикнув.
   — Мы должны были убедиться, что они — одно лицо. Помнишь? Сопоставить приметы на теле… каким-то образом… — пробормотал Платон, не веря, что говорит все это.
   — Никаким образом я убедиться в этом не смог. Нет, Васю я осмотрел всю до сантиметра, а вот с Квакой проблема — ее ведь не раздеть просто так наголо… в смысле, когда она — Квака. Она не раздевается.
   — Вениамин, ты поспешил, — укоризненно произнес Платон.
   — А чего ждать? Я скоро умру, — серьезно сообщил Веня.
   — Это я умру от ваших выходок! — рассердился Платон. — Ложись спать! Когда все уберешь тут, — добавил он, зло топая босыми ногами к дверям.
   Завтрак. Интересней всех было Лужане. Платон заметил, что ее щеки горят. «Наверняка съела чего-то неудобоваримое и запила бутылочкой вина», — вздохнул он.
   Когда он пришел в кухню, Лужана уже сидела за накрытым столом. Одна. Он кивнул, присел и потрогал тосты. Теплые.
   — Это я приготовила, — сообщила монашка почему-то шепотом.
   Вошла Илиса, зевая. Платон вздохнул с облегчением и жадно обшарил глазами ее полную фигуру. Дойдя до лица, он натолкнулся на насмешливый взгляд и поспешно отвел глаза. Минуты через три произошла немая сцена — появился Вениамин, постоял в дверях, застыв глазами на Илисе.
   — Что ж ты так, Венечка. — укоризненно заметила та. — Уговор не соблюдаешь. Не видеть тебе больше Василисы Прекрасной. А видеть только Василису-ужа-а-асную! — Она потрясла расслабленными кистями рук над головой.
   Потускнев глазами, Веня ушел.
   — Ой, люди! — восторженно прошептала Лужана. — Какая у вас тут жизнь интересная!
 
   Конечно, Лужана не ушла через три дня.
   Платон объяснил Вениамину, что Аврора не хочет встречаться с ним в изоляторе. Только на свободе — нужно потерпеть еще пару дней и потом задушить ее принародно в том самом дворе, где она стреляла в Федора.
   — Что, оправдают, что ли? — равнодушно спросил Веня.
   Платон заметил, что после сжигания лягушачьей шкурки со всеми вытекающими из этого события волнующими ожиданиями Вениамин утратил интерес к встрече с матерью.
   — Есть свидетели, которые утверждают, что Федор требовал выстрела и кричал, что ему ничего не будет, что он в бронежилете.
   — Лажа это полная, — уныло заметил Веня. — Не мог Федька такого говорить. Он наверняка кричал, что мазь его сохранит. Да что толку… Можно говорить что угодно, он действительно сам напросился. — Он подумал и хмыкнул: — Смешно получается. Наш с Федькой адвокат будет защищать Аврору.
   — Дорогой адвокат? — осторожно поинтересовался Платон.
   — Да уж не дешевый. Откуда у нее деньги, кстати?
   — Ты дорого стоил, — ответил Платон. Дождался, когда удивленное непонимание сменится в глазах племянника озарением, и обнял его за плечи. — Это тот самый адвокат, который приехал за вами в Турцию?
   — Ну да.
   — А почему за вами не приехал адвокат Богуслава?
   — Там такая фишка получилась, — задумался Веня. — Отец предупредил — еще одна буза, и он нас рассортирует.
   — Что? — не понял Платон.
   — Разведет, короче. Чтобы мы жили раздельно. А мы бучу в одном борделе дешевом затеяли, так, ничего серьезного, но в свалке турок девчонке руку ножом поранил. Полиция нагрянула. Мы сбежали тогда, но сам понимаешь — найти таких двоих в городе — плевое дело. И Федька говорит… Сказал, пошли оттянемся уж как следует, все равно нас завтра загребут за хулиганство, и отец потом, когда выкупит, спуску уже не даст. Ну, мы сперли обезьяна в зоопарке и поехали кататься. Кто его знает, может, и обошлось бы, но Федька с обезьяном облили мочой полицейского, который нас остановил за то, что этот обезьян сидел за рулем. Тони, ты когда-нибудь видел, как мочится шимпанзе? Я думал, они ссут, как собаки, а этот встал на сиденье на задние ноги и давай поливать!.. А Федька его руку направлял.
   — Подожди, хватит про шимпанзе, — взмолился Платон. — О чем мы говорили?
   — Ты спросил, почему мы не вызвали адвоката отца. Теперь понял почему?
   — Да-да, я все понял. Но как вы нашли другого адвоката?
   — Там с правами людей все в порядке. Звони, пока не дозвонишься. Короче, я позвонил Гимнасту, а Федька — Кваке. По одному звонку на каждого, там это свято.
   — И что? — от волнения Платон сильно тряхнул Веню. Тот повел плечами, освобождаясь. Получилось мощно, Платон уважительно кивнул.
   — Приехал адвокат. Странный какой-то, но дело свое знает. Все подписал, деньги заплатил, по-английски шпарит, как настоящий деловой.
   — …и его зовут?.. — не выдержал Платон.
   — Кива.
   — То есть… — опешил Платон, — ты не знаешь его имени?
   — Кива — достаточно.
   — И ты нигде не видел его имени? В каких-нибудь документах?
   — У меня есть номер его телефона, чего еще надо? Я могу позвонить в любую минуту и сказать: «Кива, подваливай в нужное место, есть работа».
   — А как он выглядит? — не мог успокоиться Платон.
   — Я же говорю — странный!
   Поняв, что больше он ничего не добьется, Платон решил сменить тему.
   — Кто вам с Федором сказал, что Богуслав умер?
   — Мужик деловой сказал, когда вышли из самолета в Москве. Отвел нас в кабинет в аэропорту и сказал, что нам придется пожить некоторое время у тебя. Потом попросил Киву выйти и сказал, кто ты на самом деле и почему мы должны тебя уважать. Мы с Федькой, когда от него отделались, тут же потребовали отвезти нас посмотреть на отца. А Кива сказал, что отец не в Москве. Что он умер в Питере, и скорей всего нам его не покажут, потому что тело запрятали как неопознанное. Чтобы шума пока не было среди братвы. Теперь я понял…
   — Что ты понял? — напрягся Платон.
   — Почему Аврора так рвалась посмотреть на отца в морге. Она его конкретно смотрела, в определенном месте. Тони.
   — Что, родной?
   — Она бы его убила, если бы он оказался живым.
   — Мы ей не судьи. Я не знаю, что может чувствовать женщина, которую вынудили за деньги отдать ребенка отцу при условии никогда с ним не видеться.
   — Тони… А на кого я похож? На отца или на нее?
   — Веня, ты похож на меня. Ей-богу, на меня. Я был рыжий в детстве, а потом посерел.
   — Тони, я плохо плаваю, — вдруг сказал Веня.
   — И я, — засмеялся Платон.
   — А Федька отлично плавает.
   Слушание дела отложили. Платон узнал об этом в здании суда, куда он приехал в надежде увидеть адвоката Авроры. «Адвокат Авроры Дропси? Илья Василич? Только что был тут, посмотрите в канцелярии». Услыхав имя, Платон закрыл глаза и постоял так несколько минут у большого неопрятного окна.
   В канцелярии сказали, что Илья Васильевич получил звонок по телефону и уехал, ужасно торопясь.
   Ну как же. Звонок… «Кива, подваливай в нужное место…»
   Побродив по зданию суда, Платон нашел укромное место и сел подумать. Он вспомнил, что после слов Коки об озере в Африке посмотрел это озеро на карте. Озеро Киву. Из первых букв фамилии, имени и отчества Коки получается Кива. Предположим, что Кока — адвокат Авроры. Вероятно, он настоящий адвокат, иначе его бы не знали в канцелярии суда. Мир, как говорится, тесен. Ох, тесен, не протолкнуться. Стоит собрать имена людей, узнавших одними из первых о смерти Богуслава. Пока что получается, что об этом знали Коля Птах и адвокат Кива. Причем адвокат знал еще и о месте, где умер Богуслав — он сказал об этом братьям. Маловато. Должна быть женщина, из-за которой Богуслав разделся и дошел до состояния эрекции… До смертельного состояния. Значит, третий человек — женщина. Дальше. Должно быть место, где, собственно, и случилось раздевание. Предположим, наличия шелкового китайского покрывала достаточно, чтобы определить это место — загородный дом Платона. Что это дает? Что дом в Репине и Гимнаст — понятия неразрывные. Итак, если эта цепочка существует, значит, Гимнаст тоже знал. Женщина могла быть платной, по вызову. Гимнаст пригласил ее для Богуслава, которого занесло неизвестно по каким делам в Питер. В момент близости у брата случается сердечный приступ, от которого тот умер.
   Дальше у Платона образовалась пустота в размышлениях. Каким боком здесь мог быть задействован Птах, если, по всей вероятности, он не затевал убийство? Предположение первое и единственное — женщина была подставной. Но это все так сложно в исполнении… Хотя при большом желании и некоторых психических отклонениях — профессиональном заболевании бухгалтеров из Конторы, можно вообразить механизм причастия к государственным интересам проституток, каждая из которых при летальном исходе у клиента первым делом звонит в Федеральную службу, а уже потом в «Скорую».
   «Скорой», кстати, не было. Иначе тело Богуслава не поступило бы в морг как неопознанное. Или была? — завернутое в покрывало тело обнаружил под утро случайный прохожий и позвонил… И наверняка дело заведено в милиции, которая в таких случаях тоже приезжает.
   — Дедушка, проснитесь! — кто-то потрепал Платона по колену.
   Подняв голову, он увидел перед собой юное создание с избытком косметики на лице и удивлением в глазах.
   — Ой, извините. Мужчина, это вы свидетель по разводу?
   А что, интересно, она ожидала увидеть? Обрюзгшее лицо в морщинах?
   — Нет, но могу поучаствовать. Что нужно свидетельствовать? Измену, насилие, или не сошлись характерами? Я сюда каждый день прихожу, сажусь в уголке — вдруг пригожусь кому…
   Идиотский юмор, что и говорить. «Тупею, в натуре, не по дням, а по часам», — поздравил себя Платон.
 
   По дороге домой он заехал в свое отделение милиции. Лейтенант Подогникопыто решил, что Платон восстанавливает сигнализацию.
   — Не, вы знаете, у меня все время появляются новые жильцы, сложно будет с сигнализацией. Я по делу пришел. У меня к вам просьба.
   Внимательно изучая щербины на столешнице, чтобы не смотреть лейтенанту в глаза, Платон постарался отстраненно и коротко изложить суть дела. Нельзя ли узнать о неопознанных телах, обнаруженных за последние два месяца?
   — Так это запросто. Напишите заявление, укажите приметы родственника, будет проведено расследование, и вас известят о результатах.
   — А нельзя ли узнать о результатах сразу, без заявления. Я уверен, что этот человек умер, что его тело нашли и отвезли в морг.
   Лейтенант Подогникопыто отложил бумаги, с которыми он возился во время разговора, и внимательно посмотрел на Платона. Тому пришлось поднять от столешницы глаза и выдержать взгляд лейтенанта. Взгляд Платона получился спокойный и задумчивый, потому что в этот момент он подумал о заявлении. Он соображал, кто еще мог искать Богуслава, кроме него и сыновей? Очередная домработница в Москве могла уже написать заявление о пропаже хозяина, а могла и не написать…
   — Платон Матвеевич, я вас уважаю, поэтому прошу выражаться более ясно. Вы хотите, чтобы я без заявления дал вам некоторые сведения?
   — Э-э-э… Хочу, — сознался Платон.
   — Тогда выдайте мне более конкретную информацию.
   — Да, конечно. Нужно отфильтровать базар, — пробормотал Платон. — Узнайте, пожалуйста, какого числа и где было обнаружено тело голого мужчины, приблизительно пятидесяти лет, завернутое в цветное китайское покрывало и доставленное в морг восьмой больницы.
   Лейтенант встал.
   — Знаете, придется подождать в коридоре, но у нас тут не очень комфортно, — заметил он, запирая кабинет. — Если хотите, я позвоню вам домой через полчаса.
   — Нет-нет, я подожду.
   Походив по коридору, Платон только было нашел место, куда не доходит сигаретный дым из открытых дверей кабинетов, как мимо с ругательствами и шумом милиционеры протащили троих мощных парней в коже и с банданами на голове.
   — Привет, динозавр! — крикнул один из них Платону. — А тебя за что? За твист в неположенном месте?
   Платон опешил, но успел изобразить рукой что-то вроде приветствия, пока троицу загружали в один из отсеков с решетками.
   — За что их? — спросил он дежурного.
   — Гомиков давили на набережной Макарова. В «Голубой лагуне» окна побили, а когда гомики выбежали на улицу, они их — давить мотоциклами. Ну и здоровы же! Вот бы таких слонов да в армию!
   Платон растерялся — может, стоит предложить задержанным помощь? Получается, эти ребята были на свадьбе Федора.
   — Слышь, динозавр! — позвал его один из задержанных. — Адресок есть. Передай Федьке.
   — Не могу… Я не могу, — пробормотал Платон.
   — Передай, не мумукай, это адресок одного клуба, он его искал.
   — Федор умер, — тихо сказал Платон.
   — Да ну? — изумился говорящий. — Слышь, динозавр говорит — Федька отдал концы! — обратился он к своим напарникам. Те тоже подошли к решетке.
   — Немедленно отойти! — закричал дежурный и ударил по решетке дубинкой. — Не скапливаться у решетки! А вы не провоцируйте порчу имущества, — с угрозой сказал он Платону. — В прошлом месяце такие же заклепанные рассердились на разговор и выдрали решетку из пола.
   Пошатываясь, Платон вернулся к кабинету лейтенанта Подогникопыто. Сжимая грудь слева ладонью, он подумал, что пора носить с собой валидол или что посерьезней.
   Лейтенант первым делом предложил Платону сесть. Видно было, что он затрудняется начать разговор.
   — Платон Матвеевич, я отношусь к вам с уважением…
   — Да я понимаю, — кивнул Платон. Не говорить же лейтенанту, что это вступление лишнее, поскольку он уже знает о пропаже мертвого тела. — Вы скажите мне только дату и место обнаружения.
   — Пожалуйста. Вот дата, вот место обнаружения. В восьми километрах от Сестрорецка, на берегу залива. А вот время обнаружения, обратите внимание — три часа ночи. Вы сказали, что все понимаете. На пляже в три часа ночи. Вот в этом месте.
   — Нет-нет, — уверил лейтенанта Платон, — я в ваших делах профан, я в уважении понимаю. Скажите, на что вы хотели обратить мое внимание?
   — Место выбрано не просто так, а с расчетом на прилив. Тело было замечено случайным прохожим, который в ту ночь неудачно причалил и вынужден был идти по берегу. Он оттащил тело подальше от воды и позвонил по сотовому.
   — То есть, если бы не этот случайный человек, его бы смыло? — уточнил Платон.
   — В этом месте — да. Здесь глубоко. В трехстах метрах — уже мель, как везде дальше на километр, вы же знаете Финский залив.
   — Большое спасибо, вы мне очень помогли, — Платон встал.
   — Минуточку…
   — Ах да, извините, — Платон достал бумажник.
   — Я хотел вам сообщить, что тело пропало из морга. И еще. Мужчина был обнаружен совершенно…
   — Да-да, я знаю, — пробормотал Платон, протягивая деньги. — Он был голый и не успел довести удовольствие до конца. Вот, возьмите.
   — Уберите, Платон Матвеевич, — сказал лейтенант.
   — Но как же, вы оказали мне услугу…
   — Лучше поставьте квартиру на сигнализацию, послушайте моего совета. А за такие услуги я денег не беру.
   — Я понял… Понял, — кивнул Платон. — Лучше сигнализация. Конечно, это для вас дополнительные официальные заработки, я с этой стороны не рассматривал… Скажите, дело по обнаружению неизвестного тела прекращено?
   — Нет. Заведено новое — по факту пропажи трупа неизвестного мужчины. Есть показания врача морга, но, вероятно, это будет очередной висяк, поскольку единственная подозреваемая в соучастии — восьмидесятилетняя санитарка.
   — Ну, конечно, — грустно усмехнулся Платон.
   — Платон Матвеевич, вы сейчас идете домой или у вас есть еще дела? — поинтересовался вдруг лейтенант.
   — Домой, — почувствовав неладное, ответил Платон.
   — Тогда присядьте, пожалуйста, и напишите заявление.
   — Ка… Какое заявление? — Платон обмер, думая, что проницательный лейтенант хочет получить от него заявление об исчезновении Богуслава.
   — Я подумал, что уж лучше вы тут заявление напишете. Все равно мне пришлось бы прийти к вам чуть погодя домой, чтобы вы…
   — Да что я должен писать? — повысил голос Платон.
   — Все подробно объясните, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с женщиной, которая прожила у вас в квартире почти неделю и участвовала в утоплении вашего племянника. Можно написать два заявления.
   — В утоплении?.. Два?..
   — Да. Еще заявление о пропаже Омолова Вениамина. Я понимаю, вы скажете, что еще рано, но уверяю вас, это только дело времени. Сейчас или через три дня, писать придется.
   — Что происходит? — зловеще поинтересовался Платон. — Какое утопление?
   — Я только что узнал, когда наводил справки по вашей просьбе. Дежурному поступило заявление от Омоловой Илисы о происшествии. Во время морского путешествия ваша гостья на глазах у многих свидетелей бросилась за борт прогулочного судна вместе с вашим племянником Вениамином Омоловым. Их до сих пор не нашли. Присутствующая при этом Илиса Омолова написала у нас заявление, вот, можете ознакомиться.