Браст Стивен. Гвардия Феникса

   — Господин Кааврен, вы сознаете, что, хотя и находитесь в нашей власти, мы вас не убили. Мы пока только беседуем. Однако не сомневайтесь: если результаты разговора нас не удовлетворят, о чем будут свидетельствовать ваши дальнейшие действия, мы будем вынуждены прикончить вас. Вы меня понимаете?
   Наступившая пауза позволила Кааврену сообразить, что же с ним произошло. И когда он собрался наконец ответить, стоящий перед ним человек заговорил снова:
   — Вы решили разыскать некую особу, вы знаете, кого я имею в виду, не так ли?
   — Дело в том, — начал Кааврен, — уверяю вас…
   — Не притворяйтесь, юноша. Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.
   — А если и так?
   — Вы должны остановиться. Возникли серьезные осложнения, и вы можете погибнуть. Я оказываю вам услугу, предлагая не влезать в это дело. Для вас же лучше прислушаться к моему совету. Понятно, к чему я клоню?
   — Разумеется, — ответил Кааврен. — Как и то, что вы не дворянин.
   — Ну, тут вы правы, — не стал спорить человек в капюшоне, — но разве мертвецу не все равно, от чьей руки он принял смерть?
   Кааврен был в этом совершенно согласен со своим собеседником. Он собрался сказать, что не настолько ценит собственную жизнь, чтобы позволить неизвестно кому диктовать ему, как поступать, но потом подумал, что в ответ они, пожалуй, его попросту прикончат, и тогда он не сможет сдержать данное Иллисте слово. И, более того, лишится возможности наказать нахалов, посмевших прикоснуться к нему своими грязными лапами. Поэтому он только произнес:
   — Не могу не согласиться с тем, что вы сказали.
   — Вот и отлично, — прошептал стоявший перед ним тип в плаще и сделал знак своему напарнику, на которого тиаса так и не смог взглянуть. На мгновение давление клинка ослабло, и Кааврен уже начал обдумывать, как бы вывернуться из рук силача, но вдруг что-то тяжелое ударило его по голове, и он без чувств рухнул на мостовую.
   Через некоторое время Кааврен пришел в себя — и его охватило диковинное ощущение, оттого что он проснулся не в постели, а почему-то лежал в неудобной позе на мостовой. К тому же он начал замерзать — вечерний ветер был достаточно прохладным. Сумерки окончательно сгустились, однако более всего Кааврена беспокоила пульсирующая боль в затылке, которая, впрочем, помогла ему вспомнить о последних событиях.
   Поначалу он подумал, что его ограбили, пока он лежал без сознания, однако его кошелек и другие вещи оказались нетронутыми. Возможно, этого не произошло из-за того, что данная часть города хорошо патрулировалась или грабителей испугала его длинная шпага, которой он мог бы воспользоваться, если бы неожиданно пришел в себя. Однако не исключено, что его попросту никто не заметил, поскольку он лежал в темном месте.
   В голове у Кааврена начало понемногу проясняться, и он вспомнил, как оказался здесь. Тиаса осмотрелся, проверяя, не прячутся ли поблизости те, кто на него напал.
   «Ладно, — сказал он себе, — похоже, убрались восвояси. Конечно, они мерзавцы, но все-таки не убийцы. Однако откуда они могли узнать, что я собираюсь отправиться на поиски баронессы Каламской? Неужели за мной кто-то шпионит? Или против меня применили волшебство? Ясно одно, сейчас мне в этом не разобраться. Пора возвращаться домой. Только теперь следует соблюдать осторожность. Смогу ли я держаться на ногах? А почему бы и нет? Ведь досталось голове, а не ногам. Ну что ж, посмотрим. Ага! Ноги слушаются меня. Превосходно! Тогда домой, ноги, но не так быстро, чтобы глаза и уши помогли мне соблюдать необходимую осторожность».
   Он добрался до дому без происшествий, хотя мы и не знаем, была ли тому причиной его осмотрительность. Пэл и Айрич уже начали тревожиться. Тазендра, которая сладко похрапывала в углу, проснулась, когда Кааврен хлопнул дверью, сонно заморгала, а потом тряхнула головой.
   — Ага. Оказывается, я права, — заявила она. — Вот наш пропавший друг, который нисколько не пострадал из-за того, что сегодняшний вечер провел не с нами. Ведь так, дорогой Кааврен?
   — Ну, — ответил Кааврен, устраиваясь в своем любимом кресле и глубоко вздыхая, — похоже, я пока жив, если не считать головной боли. Вижу, кое-кто из вас уже начал за меня беспокоиться. Должен признать, на то имелись вполне веские причины.
   Услышав это, Айрич нахмурился, Пэл подался немного вперед, а Тазендра удивленно уставилась на тиасу.
   — Говорите же, — нетерпеливо попросил йенди.
   — После того как я утром ушел из дому, — начал свой рассказ Кааврен, — мне удалось узнать, где скрывается баронесса Каламская, меня попросили ей помочь, предупредили, чтобы я держался от нее подальше, атаковав в темном переулке. И прошу вас учесть, это всего лишь часть моего дня, остальное мне на сей раз не хотелось бы с вами обсуждать.
   Тазендра понимающе фыркнула, а на лице Айрича появилась грустная улыбка.
   — Ну и денек у вас выдался, — заметил Пэл. — Даже не представляю, о чем спрашивать прежде всего.
   — Вы можете спросить, каковы наши намерения относительно баронессы Каламской, — предложил Кааврен.
   — Ну тогда, — с улыбкой промолвил Пэл, — считайте что я задаю именно этот вопрос.
   — Ответ таков: теперь я уже и сам не знаю.
   — Как это? Вы не знаете? — вскричала Тазендра.
   — Все так перепуталось, — вздохнул Кааврен.
   — Никогда не умела разгадывать загадки, — призналась Тазендра.
   В этот момент в комнату вошла Сахри в полинявшем и рваном домашнем платье, однако вид у нее был отнюдь не сонный.
   — Значит, — заявила она, ни к кому конкретно не обращаясь, — он дома. Слегка раненный, я правильно поняла, хозяин? Вы, безусловно, были в гостинице? Или на тайном свидании с любовницей? И наверное, гонялись по всему городу за разбойниками? Ну а теперь вы вернулись, не важно, что в столь поздний час, и, вне всякого сомнения, хотите чаю со сладким вином. Хорошо, очень хорошо, я уже иду на кухню. Но попомните мои слова: молодость — она не вечна, настанет день, когда вы пожалеете, что потратили юность на ерунду…
   — Сахри, — не выдержал Кааврен, — если ты будешь так добра и принесешь влажное полотенце, которое я смогу приложить к голове, останусь тебе премного благодарен. А если ты сделаешь это молча, я буду считать себя твоим должником.
   Служанка вышла из комнаты, что-то бормоча себе под нос.
   — Боги, — негромко промолвил Айрич. — Ведь она почти обо всем догадалась.
   — Быть может, — предположила Тазендра, — нам следует спросить у нее, что делать дальше.
   — А может, — задумчиво проговорил Пэл, — и нет.
   Сахри вернулась с полотенцем, которым Кааврен обмотал себе голову, а она — следует отдать ей должное — больше не произнесла ни слова.
   — Скажите, мой добрый Кааврен, — промолвил Айрич, когда служанка вышла, — почему вас беспокоят наши намерения относительно баронессы?
   — Ну, во-первых, меня попросили ее защитить.
   — Кто попросил? — поинтересовался Пэл.
   — Одна леди из Дома Феникса, которую некоторые из нас уже встречали.
   — Ага, — промолвил Айрич.
   — Мой дорогой Кааврен, — нахмурившись, сказала Тазендра. — С вами все в порядке? Вы так покраснели.
   — Не будем об этом, — вмешался Пэл.
   — Но… — не унималась Тазендра.
   — Я согласен, возможно и другое мнение по поводу нашего дела, — заметил Айрич.
   — Однако это еще не все новости, — сообщил Кааврен.
   — Да? — удивился Айрич.
   — Когда я возвращался домой, на меня напали.
   — Кровь Феникса! — вскричала Тазендра. — Кто?
   — На этот вопрос ответить не могу. Подлое нападение — из-за угла. Их было двое. Приставили кинжал сзади и предупредили, чтобы я не ввязывался в историю с баронессой Каламской.
   — В самом деле? — изумился Айрич.
   — Но на чьей они стороне? — спросил Пэл.
   Кааврен покачал головой и тут же поморщился от боли.
   — Они не сказали ничего определенного. Более того, один из них закутался в плащ с капюшоном, и я не сумел разглядеть его лицо.
   — Очень жаль, — заметила Тазендра. — Ясно, что нам следует с ними расквитаться, только вот как, если не известно, кто они такие и чего хотят?
   — Скорее всего, бандиты, которых просто наняли, — предположил Пэл. — Орки, наверное, или джареги.
   — Не уверен, что нам следует с ними связываться, — медленно проговорил Айрич.
   — Почему? — искренне удивилась Тазендра, Пэл нахмурился и даже Кааврен испытал некоторое недоумение: неужели лиорн готов отступить из-за какой-то неизвестной угрозы?
   — Совсем нетрудно сказать: «Давайте не будем бояться тех, кто настолько низок, что способен нанять орку или джарега, чтобы те сделали за них грязную работу». Но подумайте: они могли бы легко убить Кааврена, если бы захотели. В состоянии ли мы постоянно быть настороже? Имеем ли хоть какое-то представление о силах, которые нам противостоят?
   Друзья собрались ему возразить, но тут в комнату вошла Сахри и принесла крепкого чаю, щедро сдобренного вином. Вручив каждому по чашке, она собралась было сесть рядом, но, взглянув на их лица и по обыкновению фыркнув, вышла из комнаты. Прежде чем кто-нибудь успел открыть рот, Айрич жестом попросил тишины:
   — Позвольте мне рассказать вам одну историю.
   — Ах, — воскликнула Тазендра, — я так люблю всякие истории.
   — Ну тогда слушайте. Один молодой человек из Дома Лиорна вырос в благородной семье и получил соответствующее образование и воспитание. То есть был силен в истории, поэзии, философии, магии, фехтовании, владении пером и в тысяче других вещей, необходимых для того, чтобы управлять землями и вассалами, которые он должен был унаследовать, — ведь юноша был единственным ребенком в семье.
   Он замолчал, чтобы сделать несколько глотков чая. Кааврену показалось, что рука лиорна слегка дрожит.
   — Умоляю вас, продолжайте, мой добрый Айрич. Мы все самым внимательным образом вас слушаем, — попросил тиаса.
   — Так уж случилось, что, когда господину, о котором идет речь, исполнилось восемьдесят лет, то есть задолго до того как он достиг зрелости (как принято считать в Доме Лиорна), его отец оказался вовлеченным в политические дела Империи — его призвал на службу его величество Черова, чтобы получить совет касательно отношений с Королем острова Элде, чье имя, к сожалению, вылетело у меня из головы.
   — Полагаю, это не столь важно, — заметил Кааврен. — Пожалуйста, продолжайте.
   — Так вот. Некий человек, также из Дома Лиорна, занимал пост советника его величества по данному вопросу, но м… отец молодого человека сумел провести переговоры более успешно.
   — Пожалуй, все складывалось как нельзя лучше, — предположил тиаса.
   — Да, так казалось, мой добрый Кааврен. Однако следует помнить, что трижды опасно достигнуть успеха там, где другой потерпел неудачу.
   — Ах вот вы о чем. Значит, появилась зависть?
   — Совершенно верно, — кивнул лиорн. — И не только. Завистник нашел способ отомстить. Он прибегнул к хитрости и нанял известных воров. С их помощью ему удалось оклеветать удачливого соперника. Свидетельства множились до тех пор, пока доведенный до отчаяния отец юноши не решился на ответные действия, используя методы, на которые прежде никогда бы не пошел. Об этом, конечно, узнали, и быстрее, чем можно было себе представить. Удачливый советник лишился доверия Императора, попал в опалу, более того, все его земли конфисковали, и он умер в нищете сломленным и несчастным человеком. А его сыну так и не пришлось управлять фамильными поместьями — ведь у него ничего не осталось.
   Кааврен некоторое время изучал своего друга, а потом спросил:
   — Того завистливого советника случайно зовут не Шалтре?
   Айрич холодно посмотрел на него:
   — Не имею представления, о ком вы говорите. Я рассказал эту историю, чтобы проиллюстрировать свою мысль.
   — Какую мысль, мой добрый Айрич?
   — Мысль о том, что иногда опасно связываться с теми, кто в отличие от вас не обременен представлениями о чести: вы можете потерять нечто большее, чем свою жизнь. Неожиданно окажется, что вы лишились ставки, которую хотели сберечь.
   — И все же, мой добрый Айрич, вы считаете, что лиорн, сделавший для Империи все, что было в его силах, поступил неправильно?
   — Я этого не говорил. Просто мне хотелось, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем ввязаться в игру, правила которой вам неизвестны. Мы не слишком тревожимся за свои жизни — они принадлежат Империи с того момента, как мы принесли присягу. Но чем еще мы готовы рискнуть, друзья мои? Несомненно, об этом следует серьезно подумать.
   Слушая Айрича, Кааврен вдруг почувствовал озноб, словно зимой кто-то забыл закрыть окно и порыв ледяного воздуха коснулся затылка, а по спине пробежал холодок. Он бросил взгляд на Пэла — тот, нахмурившись, смотрел в пол.
   Однако Тазендра сказала:
   — Но если мы ничего не предпримем, то поддадимся самому худшему виду страха — страху перед неизвестностью. Мы можем презирать человека, покинувшего поле битвы, в которой он не смог одержать победу. Но куда большего презрения достоин тот, кто бежал с места, где, как он думает, произойдет сражение, которое он, возможно, не выиграет.
   — Мне кажется, наш друг леди дзур в данном случае права, мой добрый Айрич, — задумчиво произнес Кааврен.
   Лиорн вздохнул.
   — Что ж, — ответил он. — Боюсь, я должен с вами согласиться. А вы, мой добрый Пэл?
   Йенди небрежно махнул рукой:
   — Мы молоды, полны отваги, нас четверо и мы вместе. Если позволить страху овладеть нами сейчас, что ждет нас через пару тысячелетий, когда мы познаем настоящий ужас? Мы будем бояться бросить в реку палку, потому что брызги могут оказаться отравленными. Я согласен с Тазендрой.
   — Не стану с вами спорить, мой мудрый друг, — проговорил Айрич. — Значит, раз у нас нет выбора, подумаем, с чего следует начать?
   — Прах и пепел! — воскликнула Тазендра. — Ведь мы должны решить, что делать с художницей-убийцей — арестовать или помешать ее аресту?
   — Пожалуй, — возразил Пэл, — сначала нужно ее найти. Затем и решим, что с ней делать дальше. Вы, Кааврен, сказали, что вам известно ее местонахождение?
   — Весьма возможно, — кивнул тиаса.
   — Тогда мы должны туда отправиться.
   — Но получить разрешение на отпуск не так-то просто.
   — В самом деле? — с улыбкой спросил Пэл. — Разве я не говорил, что сумею уладить эту проблему?
   — Что верно, то верно, — сказал Кааврен. — Так вам удалось получить разрешение?
   — В некотором роде.
   — В некотором роде?
   — Ну, нам дали задание, которое потребует нашего отсутствия в Драгейре в течение довольно длительного времени.
   — Задание?
   — Вы слышали о том, какая каша заварилась вокруг владений Пепперфилдов?
   — Ну конечно, — кивнул Кааврен.
   — Я тоже слышала об этом, — вмешалась Тазендра, которой хотелось поучаствовать в разговоре.
   — А вам известно, в чем причина возникших там беспорядков?
   — Да, — сказал Кааврен.
   — Ах, причина… По правде говоря, не совсем, — пробормотала Тазендра.
   — Речь идет о споре между различными ветвями Дома Дракона, которые хотят править землями Пепперфилдов. Но ситуация осложняется еще и тем, что, как известно, поблизости найдены залежи алмазов — в местности под названием Сэндихоум, и император намерен отозвать армию туда и взять под свой контроль данную территорию, находящуюся всего в пятидесяти лигах, но этого расстояния вполне достаточно, чтобы поставить под удар плохо защищенный Пепперфилд.
   — Ага, — обрадовалась Тазендра, — теперь понимаю. Однако при чем тут мы?
   — Разве вы не согласны, что туда следует кого-нибудь отправить? Ведь необходимо выяснить, что там на самом деле происходит.
   — Очень разумная мысль, — с улыбкой заметил Кааврен. — И вы предложили капитану наши услуги?
   — Мой дорогой Кааврен, вы правильно меня поняли.
   — И все же, — не унималась Тазендра, — разве у императора нет солдат в той местности, мнение которых он мог бы узнать, прибегнув к помощи Орба?
   — Да, но насколько надежны будут такие сообщения? Доклады нередко оказываются противоречивыми, моя дорогая леди. Ведь многое зависит от того, кто именно составляет донесение. Совсем другое дело — собственная гвардия императора. Так, во всяком случае, считает наш капитан.
   — Значит, — сказал Кааврен, — мы отправляемся на восток.
   — Да, и нам разрешено потратить на это задание столько времени, сколько понадобится. А если судьба заведет нас совсем в другую сторону — что ж, мы не обязаны докладывать начальству о каждом своем шаге.
   — Но наш путь лежит как раз в те края, — сообщил тиаса.
   — Правда? — изумилась Тазендра.
   — Да, — кивнул Кааврен. — Мы направляемся в крепость Рэдфейс, расположенную в пятидесяти лигах от Пепперфилда.
   — В пятидесяти лигах от города или в пятидесяти лигах от людей с Востока? — спросил Айрич.
   — Дневной переход, если пользоваться прямыми тропами, или два дня верхом, — продолжал тиаса.
   — Что ж, все складывается очень неплохо, — сказал йенди.
   — Точно, — кивнул Кааврен. — А у нас есть лошади?
   — Мой дорогой Кааврен, нам разрешено выбрать лучших лошадей в конюшне Императорской гвардии, кроме того, мы получим пропуска, которые позволят нам беспрепятственно миновать все посты, и письма, обеспечивающие кредит.
   — Мой дорогой Пэл, вы просто чудо. Значит, можем выступать уже на рассвете?
   — Не вижу никаких тому препятствий, — согласился Пэл, с поклоном принимая комплимент.
   Довольно долго молчавший Айрич сказал:
   — Я хотел бы как следует выспаться. Советую вам последовать моему примеру.
   Тазендра и Кааврен согласились, а Пэл заявил, что у него назначена встреча с портным, который шьет для него костюм, и он должен перед отъездом обязательно обсудить с ним кое-какие детали. Пэл ушел, а остальные снова принялись строить планы на будущее (их содержание, можете не сомневаться, мы вам сообщим, когда придет время). После чего Тазендра и Айрич разошлись по своим комнатам и сразу же легли спать.
   Однако Кааврен никак не мог уснуть. Его мысли, словно растревоженные воробьи, перескакивали с одного предмета на другой: задержались ненадолго на мрачных словах Айрича, в следующее мгновение вернулись к тайнам, которые друзьям еще предстояло разгадать во время путешествия, чуть коснулись приготовлений к утреннему отъезду… Но в конце концов в памяти Кааврена вновь возникли нежные губы Иллисты, ее прелестные брови, так дивно изгибавшиеся, когда она ему улыбалась. Тут-то он и погрузился в глубокий сон без сновидений.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Из которой мы узнаем, что значит быть наполовину императором

   Пока Кааврен крепко спит сном молодых и храбрых, мы, подобно ястребу, чьи зоркие глаза способны и сквозь туман засечь норска, который не сможет его заметить, даже если бы додумался посмотреть вверх, — итак, мы направим свои взоры через весь город на Холм Кайрана. Минуя Папоротниковые Джунгли, где Таорли неделями напролет сочиняет сонеты к своему возлюбленному, странствующему рыцарю маркизу Гветьюричу, спустимся вниз по склону Дальнего Холма, взглядом обогнем канал Девяти Мостов, где лорд Бритор, пятнадцатый наследник трона Дома Дзура, пал в шестичасовом поединке с кузеном герцогом Кл'баррским… И окажемся на невзрачном постоялом дворе на улице Мудреца Артийи. Не поднимаясь в действительности по лестнице, не забираясь на стену или в окно, не проходя через дверь, перенесемся на крыльях воображения в угловую комнату второго этажа, где молодая девушка, едва достигшая двухсот лет, занимается своим туалетом при помощи еще более юной служанки.
   — Ну, Ини, — сказала девушка, — есть ли у меня что-нибудь подходящее к этому платью?
   — Мадам, — ответила служанка, — раз уж вы делаете мне честь, интересуясь моим мнением…
   — Конечно, глупенькая, меня интересует твое мнение.
   — Тогда, мне кажется, что маленькая сапфировая брошь, подаренная вам графом Н., будет прекрасно гармонировать с красным платьем и удачно оттенит ваши глаза.
   — Возможно, ты и права, Ини, но как насчет символов Дома? Едва ли я могу принимать герцога Г., не продемонстрировав ему свою принадлежность к Дому Дракона. Однако кулон будет плохо смотреться на фоне серебристых оборок.
   — Значит, мадам не собирается надевать платье с черными рукавами и серебристым кружевом?
   — Осколки и черепки, Ини, как раз наоборот.
   — Тогда мадам может надеть кольцо вместо кулона, поскольку серебро прекрасно сочетается с черным, а это и есть цвета вашего Дома.
   Девушка задумалась, после чего сказала:
   — Ладно, Ини. Принеси его, а потом поможешь мне причесать волосы. Чем, ты думаешь, их следует украсить?
   — Если и украшать, то совсем чуть-чуть. Лучше всего, по-моему, подойдет простой изящный узел с одним гребешком. Может, выбрать гребень с маленькими сапфирами, чтобы те гармонировали с брошью?
   — Прекрасно, Ини, кажется, ты все отлично придумала.
   — Благодарю вас, ваша светлость.
   Леди, а это была Дженикор э'Терикс, завершила свой туалет, смочив одну прядь волос водой, в последний раз одобрительно взглянула в зеркало на свое прелестное личико и вышла из спальни, чтобы подождать герцога в гостиной.
   Следует сказать, что в этой части города Драгейры, где в свое время располагался единственный на весь юго-запад рынок текл, после строительства Дороги Ястреба стало совсем пустынно. К тому моменту, о котором мы имеем честь писать, в таком районе господин благородного происхождения мог оказаться, только если бы ему вдруг взбрело в голову раздать милостыню беднякам. Вы спросите, что же тогда Дженикор э'Терикс, маркиза Бенд-Кэйв, будущая герцогиня, к тому же пятая наследница Дома Дракона, могла делать в подобном месте? Немного терпения, подождите, пока леди спрячет лицо под серебристую маску.
   Заметим, что в прежние времена маска действительно скрывала истинное имя того, кто ее надевал. А сейчас она стала лишь символом, пользуясь которым определенного рода аристократы стараются прикрыть свое недостойное поведение. В те дни, когда слово «честь» было свято, дворянин, позволивший себе быть узнанным в сомнительной компании, рисковал репутацией, состоянием и даже правом на Врата Смерти.
   Так что, надевая маску на лицо своей госпожи, Ини тщательно закрепила завязки, чтобы те не растрепали волосы, а сама маска скрыла черты. Теперь Дженикор смог бы узнать лишь тот, кому хорошо были знакомы ее маленькие пухлые губки и подбородок с ямочкой. Однако любой сразу бы понял, что имеет дело с леди, — даже быстрого взгляда на стройные ножки, мелькнувшие из-под пышных оборок платья с узкой талией, или на длинные пальцы в шелковых перчатках хватало, чтобы убедиться в благородстве ее происхождения. Не говоря уже о великолепных волосах, приобретавших в лучах солнца восхитительный красноватый оттенок.
   Как раз в тот момент, когда Ини закончила возиться с маской, послышался мягкий, почти женский стук в наружную дверь.
   — Это он! — прошептала Дженикор. — Герцог Г.!
   — Открыть? — также шепотом спросила Ини.
   — Нет! Иди в общую комнату и возвращайся через два часа.
   — Да, мадам. Мне воспользоваться другой дверью?
   — Конечно, глупенькая. А теперь ступай.
   В дверь снова постучали, уже более настойчиво. Дженикор поспешно подошла.
   — Кто там? — спросила она.
   — Мадам, я пришел, чтобы еще раз в благоговении припасть к ногам своей богини, — негромко, но отчетливо произнес голос.
   Дженикор распахнула дверь и увидела мужчину в длинном коричневом шерстяном плаще и надвинутой на глаза шляпе.
   — О, это вы наконец! — воскликнула Дженикор, подтверждая своими словами, что посетитель узнан и что его ждали.
   — Вы одна?
   — Совершенно. Я отослала служанку в общий зал.
   — Однако для чего эта маска?
   — Вы же сами в плаще и шляпе.
   — Да, но нельзя, чтобы меня здесь узнали. А вы, мадам, находитесь в одиночестве в своей комнате, и раз так — остерегаться некого. В доказательство я сниму шляпу.
   — А если мне захочется спуститься в общий зал? Вы же понимаете, я не должна оставаться с вами наедине в своих покоях. — И на ее губах промелькнула улыбка, одновременно кокетливая и невинная.
   — О, мадам, вы наносите мне обиду.
   — Я?
   — Конечно. Как вы могли усомниться в собственной безопасности, когда я рядом с вами?
   — Ну, если вы припоминаете нашу последнюю встречу, в крепости барона Р., то…
   — Ба! Но я же тогда просто опьянел.
   — Опьянели?
   — От великолепия ваших глаз, мадам. Они точно крепкое вино!
   — Вы не должны говорить такое!
   — Но у меня нет выхода, ведь я даже не был удостоен чести поцеловать вашу руку.
   — Что ж, вот она.
   — О, я прикасаюсь губами к совершенству. Вы видите, я целую ваши пальцы снова и опять. И…
   — Остановитесь, вы забываетесь, вы не должны…
   — Ну ладно, давайте присядем и поговорим мирно, как брат и сестра, если вы настаиваете.
   — Да, я настаиваю.
   — Налить вам вина?
   — Только совсем немного. И будьте осторожны сами, иначе вы опять опьянеете!
   — О, мадам, если бы вы знали, как ваши насмешки меня ранят…
   — Тогда давайте поговорим спокойно, как вы сами только что сказали.
   — Прекрасно. Раз уж у нас нет другого выбора, разговор пойдет о дворе.
   — О дворе? Почему именно о дворе?
   — Потому что я хочу быть наполовину императором.
   — Что вы имеете в виду, когда говорите «наполовину императором»?
   — Объясню, если желаете.
   — Пожалуйста, мне очень любопытно.
   — Тогда разрешите начать с вопроса.