Браст Стивен. Гвардия Феникса

   — Ага, значит, я права! — воскликнула Сахри. — Помяни мое слово, юноша, ты…
   Она не договорила, поскольку Айрич прервал ее жестом. И если Сахри вела себя нахально с Тазендрой, высокомерно с Каавреном и подозрительно с Пэлом, то ее отношение к лиорну определялось смесью большой доли страха с малой толикой восхищения. Поэтому она тут же молча поклонилась и без единого слова вышла из комнаты. Айрич достал свой крючок — что он вязал, Кааврену никак не удавалось понять, — и кивнул тиасе, предлагая продолжить разговор.
   — Не знаю, — начал Кааврен, — реальна ли опасность, о которой я говорил Сахри, однако у меня нет никакой уверенности в том, что она иллюзорна. Так или иначе, меня обеспокоили сегодняшние новости.
   — И меня тоже, — поддержал его Пэл. — Но, помните, вы обещали рассказать, что заставило вас так стремительно выскочить из гостиницы. Ну, естественно, если вам удобно об этом говорить.
   — Я все сейчас объясню.
   — С нетерпением ждем, — сказал Пэл.
   — Кааврен, — присоединилась к разговору Тазендра, — мы слушаем вас самым внимательным образом.
   — Помните парочку, с которой мы ехали в экипаже в Драгейру?
   — Кажется, да, — отозвалась Тазендра. — Два представителя Дома Иссолы направлялись в Императорский дворец. Вы еще сказали, что на самом деле они фениксы. Я потом часто думала, увидим ли мы их когда-нибудь.
   Айрич кивнул.
   — Так вот, — продолжал Кааврен, — я только что говорил с этой леди, и, по-моему, она попала в трудное положение. Феникс назначила мне свидание, надеясь на мою помощь.
   Айрич улыбнулся, Пэл и Тазендра ограничились кивками. Некоторое время длилось молчание, и Кааврен припомнил множество событий, которые произошли с тех пор, как он прибыл в городок Ньюмаркет, и понял, что плохо разбирается в интригах двора. К примеру, с какой стати фениксам было делать вид, будто они иссолы, или чем он мог рассердить такую именитую особу, как Гиорг Лавоуд.
   Поразмыслив, Кааврен пришел к выводу, что, пожалуй, неразумно говорить о леди феникс, пока он не выяснит, что сейчас происходит при дворе. Тиаса решил обойти тему. Друзья внимательно за ним наблюдали, словно по выражению лица можно было прочитать его мысли. Наконец Кааврен сказал:
   — Пэл, дружище, надеюсь, я могу вас так называть…
   Пэл утвердительно качнул головой.
   — Я еще не успел поблагодарить вас за то, что вы представили нас капитану.
   — Это такая малость, — ответил Пэл.
   — Прошу прощения, но вы много для меня сделали.
   — Я согласен с Каавреном, — заявил Айрич.
   — И я тоже, дружище Пэл, — добавила Тазендра.
   — Как пожелаете, — сказал йенди, отвешивая изящный поклон. — Уверяю, что и впредь буду только счастлив оказать вам любую услугу.
   — В таком случае, — воскликнул Кааврен, — если вы еще раз поможете мне, я буду обязан вам до конца своих дней.
   — Конечно, — промолвил Пэл. — С удовольствием. Что вы хотите?
   — Понимаете, — начал Кааврен. — Я вырос в далеком от столицы герцогстве.
   — Мне прекрасно об этом известно.
   — Там мало что слышно о событиях в столице Империи.
   — Ну и?..
   — Мне бы очень хотелось узнать подробности того, что происходило здесь, особенно в те несколько недель, которые предшествовали нашему появлению в Драгейре. Тогда я не буду выглядеть глупцом, когда кто-нибудь заговорит со мной на эту тему.
   — Нет ничего проще, мой дорогой Кааврен.
   — Так вы согласны? — обрадовался тиаса.
   — Разумеется, — кивнул Пэл. — Если хотите, могу начать прямо сейчас.
   — С нетерпением ловлю каждое ваше слово.
   — Итак, последние новости: около одиннадцати недель назад императрица Черова III оставила трон, куда и взошел Тортаалик I.
   Айрич откинулся на спинку кресла и осушил бокал вина. Тазендра наклонилась вперед, а напряженно слушавший Кааврен сказал:
   — Знаю. Более того, именно поэтому я и оказался здесь.
   — В самом деле? — заинтересовался Пэл.
   — Вам же известно, — вмешалась Тазендра, — что император атира не слишком жаловал гвардейцев, которые были обычными воинами, но феникс…
   — Конечно, — согласился Кааврен. — Однако императрица…
   — Мы знаем про императрицу, — заявила Тазендра, обращаясь к Пэлу.
   — Да, но в курсе ли вы причин отречения императрицы Черовы?
   — Причин? — переспросила Тазендра, глядя на Кааврена. — Вы спрашиваете, известны ли нам причины?
   — Я пришел к выводу, — пояснил Кааврен, — что просто наступил конец цикла.
   — Да, — подтвердила Тазендра. — Когда цикл заканчивается…
   — Однако конец цикла обычно увязывается с каким-нибудь значительным фактом, — уточнил Пэл, — в результате чего следующий Дом восходит на трон и получает в свое распоряжение Орб.
   — Естественно, — проговорил Кааврен, который впервые об этом слышал. — Значит, произошло какое-то значительное событие?
   — Очень значительное, — продолжал Пэл, изучая свои длинные изящные пальцы.
   — О каком же событии идет речь? — не унималась Тазендра, которой явно не хотелось, чтобы дискуссия проходила без ее участия.
   — Да, иначе как событием это и не назовешь. Баронесса Каламская отрубила голову маркизу Пепперфилду.
   — Ого! — произнес Кааврен. — И тогда императрица пришла к выводу, что цикл завершился?
   — Ну а почему бы и нет?
   — Да! — возбужденно воскликнула Тазендра, щеки ее пылали. — Почему бы и нет?
   — Но я не понимаю… — начал Кааврен. Тут в разговор вмешался Айрич:
   — Баронесса Каламская более известна под именем Катана э'Мариш'Чала из Дома Дракона.
   — О, в таком случае все проясняется, — закивал Кааврен, который по-прежнему ничего не понимал. — Но что явилось причиной ссоры?
   — Баронесса, — ответил Пэл, — иными словами, Катана, как вы знаете, художница. Она завершила картину, заказанную лордом Ролландаром э'Дриеном. На картине, насколько я помню, изображен раненый дракон. Она принесла свое творение во дворец, чтобы повесить в Крыле Дракона.
   — Ну и что дальше? — не утерпел Кааврен.
   — Получилось так, что лорд Пепперфилд как раз явился во дворец, чтобы навестить главнокомандующую. Он увидел картину и сделал кое-какие комментарии.
   — Ага! — догадался Кааврен. — Картина ему не понравилась?
   — Он посчитал, что дракон изображен слишком меланхоличным и недостаточно яростным. Мне говорили, баронесса в ответ решила доказать, что знает о ярости боя не меньше, чем лорд Пепперфилд, и в процессе демонстрации отсекла ему голову палашом.
   — Отлично сработано, — заявила Тазендра, — я бы поступила точно так же, жаль только…
   — Да?
   — Я, увы, не рисую.
   — Но какое отношение это событие имеет к низложению императрицы? — изумился Кааврен.
   — А вот какое: Пепперфилд — далекое восточное поместье, принадлежащее Дому Дракона. Оно передано маркизу, который, насколько мне известно, происходит из рода э'Тенит…
   — Э'Лания, — негромко поправил его Айрич.
   — Ну значит, э'Лания, — не стал спорить Пэл. — В любом случае, после его смерти внутри Дома Дракона возникли разногласия относительно того, кто должен стать новым герцогом. Наследник Дома Дракона, принадлежащий к тому же роду, что и лорд Пепперфилд, захотел оставить герцогство в своей семье, но другая ветвь, кажется, э'Кайран, не согласилась с его притязаниями.
   — Все равно не понимаю, — развел руками Кааврен.
   — Причина раздоров столь же прозрачна, как вода в реке Трифоллс: поместье Пепперфилд расположено в небольшой долине между двумя непроходимыми горными хребтами на восточной границе Империи. И стало быть, эта местность занимает очень важное стратегическое положение.
   — Ужасно интересно, Пэл, продолжайте.
   — Более того, долина явилась ареной множества сражений — в истории Империи не найдется другой такой местности, где произошло бы больше битв. Почему так случилось, мы не знаем, но именно по этой причине землю передали во владение Дома Дракона. Императрица, приняв во внимание данные факты, решила, что возникла опасная ситуация, которая, в сочетании с разразившимся Восстанием Экипажей, требует, чтобы престол занял император, обладающий не столько знанием волшебства, сколько дипломатическими талантами. Ведь все споры следовало разрешить до того, как проклятые люди с Востока решатся на вторжение.
   Кааврен бросил мимолетный взгляд на Айрича, поглощенного вязанием.
   — Ага! Теперь я понял, — сказал Кааврен.
   — Вот вкратце положение вещей на сегодняшний день.
   — А какова дальнейшая судьба леди Катаны?
   — О, новый император приказал ее арестовать.
   — Арестовать?!
   — Конечно. Она смертельно ранила человека, не соблюдая правил дуэльного кодекса. Мало того, баронесса не только перебила ему позвоночник, но и, прежде чем обезглавить, воткнула пару кистей в глаза…
   — Что?!
   — Все произошло именно так, как я имею честь рассказывать. Естественно, спасти жизнь лорда Пепперфилда не представлялось возможным, и его отнесли к Водопадам Врат Смерти, чтобы он мог начать там жизнь после смерти. Ничего другого не оставалось, кроме как издать указ об аресте Катаны.
   — Значит, ее арестовали?
   — Ну этого я, кажется, не утверждал.
   — Она скрывается?
   — Баронесса в хороших отношениях с капитаном Ланмареей, а поскольку именно Ланмарея получила приказ о ее аресте, нет ничего удивительного в том, что Катану до сих пор так и не задержали.
   — Теперь понимаю, — в очередной раз повторил Кааврен. — И все же, почему Г'ерет не получил приказ найти преступницу, если этого не может сделать Ланмарея?
   — Мой добрый Кааврен, — ответил Пэл, — император не вправе так поступить. Если он прикажет Г'ерету произвести арест после того, как дело было поручено Ланмарее, последняя почувствует себя оскорбленной и нарушится неустойчивое равновесие, которого с таким трудом удалось добиться.
   — Однако, — не унимался Кааврен, — разве император не мог отдать такой приказ Лавоудам?
   — Сразу видно, вы лишь недавно появились при дворе, — усмехнулся Пэл. — Даже император не в силах приказывать Лавоудам. Они берут пример со своего первого капитана, с чародейки Горы Дзур, и выполняют только те задания, которые им нравятся, игнорируя все остальные.
   — А он обращался к ним?
   — Скорее всего, да.
   — И?..
   — Складывается впечатление, что леди Катана дружит с чародейкой, и, хотя чародейка изгнана из дворца и лишена звания капитана, она сохранила значительное влияние на Лавоудов.
   — А если представить, — предложил Кааврен, — что некие гвардейцы Г'ерета найдут беглянку, чтобы она предстала перед лицом правосудия? Что тогда?
   — Вы хотите сказать, — уточнил Пэл, — они будут действовать без приказа своего капитана, лорда Г'ерета?
   — Вы меня абсолютно правильно поняли, — кивнул Кааврен.
   — Ну, в таком случае, — нахмурился Пэл, — они окажут Ланмарее и ее батальону весьма плохую услугу, одновременно порадовав Г'ерета. Кроме того, — добавил он, бросив взгляд на Айрича, — кое-кто еще будет весьма разочарован.
   — Кстати, — вмешалась Тазендра, — на некоторое время благоразумнее покинуть город.
   — Не говоря уже, — заметил Айрич, отвлекаясь от вязания, — о той услуге, которую мы окажем Империи.
   — Ага, — встрепенулся Кааврен, — мне послышалось, вы сказали — мы.
   — Ну, — кивнул Айрич, — а если и сказал?
   — Значит, вы предлагаете отправиться в поход?
   — Едва ли в этом есть необходимость, — с улыбкой заметил Айрич. — Кажется, вы уже внесли такое предложение.
   — Кровь скакуна! — вскричал Кааврен. — Вы совершенно правы! И похоже, мое предложение вам по душе.
   — Охотно принимаю его, — сказал Айрич.
   — Что касается меня, — вмешалась Тазендра, — то это как раз такое приключение, ради которого я и приехала в Драгейру.
   — А вы, мой добрый Пэл? — спросил Кааврен.
   — Я? Ну если вы все так хотите, я не стану с вами спорить.
   — Итак, решено, — подвел итог Кааврен.
   — Почти, — возразил Айрич.
   — Что еще?
   — Две вещи, — улыбнулся Айрич. — Во-первых, как получить у капитана разрешение на отпуск, не разглашая при этом наших планов?
   — Да, я не подумал, — признался Кааврен.
   — Знаю способ, — сказал Пэл.
   — Превосходно, — обрадовался Кааврен. — Мы предоставим это вам. А вторая проблема, мой добрый Айрич?
   — Как найти Катану э'Мариш'Чала, чтобы ее арестовать?
   — Ах вот вы о чем, — задумчиво произнес Кааврен. — Что ж, положитесь на меня.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В которой Кааврен пытается выяснить, где находится Катана э'Мариш'Чала

   Надеемся, читатели простят нас, если мы не станем в деталях описывать каждый день жизни четырех друзей, историю которых мы намерены рассказать. Убеждены, что обсуждение подробностей, бесчисленных, словно песчинки в пустыне Сантра, будет скучным и бессмысленным, а вот тщательный их отбор окажется интересным и познавательным. Пожалуй, совершенно излишне рассказывать нашим читателям, как именно удавалось Сахри находить подходящую прачку, или как выбирал Пэл надушенную бумагу, на которой писал послания своей любовнице, или о том, как заботился о своих сапогах Айрич, дабы они не пропускали воду в дождливую погоду, или о разминке Тазендры перед утренними упражнениями со шпагой.
   Однако приходится признать, что время от времени подобного рода незначительные детали могут оказать существенное влияние на дальнейшее развитие событий. И когда такое случается, мы с большой неохотой исправляем то, что уже написано. Но чаще всего мы не тратим драгоценные минуты на пустяки, а устремляемся вперед, вперед, всегда вперед, как сказала бы Андантра, и пусть отставшие сами заполняют пробелы.
   Посему мы считаем своим долгом признаться в допущенной ошибке: мы не упомянули, что Кааврен каждый день некоторое время проводил в Императорской библиотеке дворца. Ему пришло в голову, что раз уж у Пэла есть свои секреты, Айрич склонен предаваться философским размышлениям, а Тазендра с удовольствием играет в азартные игры и пьянствует, дожидаясь, пока представится случай прославить себя и свою шпагу, то ему, Кааврену, если он хочет чего-то добиться в жизни, необходимо покончить с собственным невежеством.
   У его обедневших родителей едва нашлись средства, чтобы послать сына в школу, где он научился читать и считать вместе с детьми из Домов Валлисты и Криоты. Скудного образования явно не хватало, поэтому Кааврен и постарался так организовать свое время, чтобы посвящать каждый день одной из пяти нижеследующих категорий: магические и естественные науки, история, философия, книги-написанные-для-исполнения и книги-написанные-для-обычного-чтения.
   Дело в том, что, приступив к своим занятиям, словно пчела, перелетающая с цветка на цветок, он, естественно, встречал разных служителей библиотеки. В библиотеке Каффисса, занимавшей первые три этажа южной четверти Крыла Атиры, трудились только атиры, которые вели себя с Каавреном с холодной вежливостью и некоторой опаской, поскольку любой внимательный наблюдатель видел, что под благожелательным выражением лица тиасы скрывается вспыльчивый нрав. В залах Серебряной библиотеки, расположенной вне дворца, но рядом с Крылом Лиорна, были одни историки-лиорны, готовые в любой момент поспешить на помощь, часто проявляя такое рвение, что Кааврен, оказываясь погребенным под множеством рекомендаций, уточнений и поправок, абсолютно терялся.
   Однако в Библиотеке Зарики, в полуподвальном этаже Императорского крыла работал невысокий пухлый человек по имени Рикардо, выходец с Востока. На лице у него имелось гораздо больше волос, чем на макушке, — что нередко встречается у людей его недолго живущей расы. Он ходил, переваливаясь, словно какой-нибудь представитель фауны Желтой реки, а кончик языка постоянно находился между зубами с правой стороны челюсти. Однако именно в нем Кааврен нашел надежный источник информации — точнее, фонтан, который при легком давлении, иными словами, малейшей провокации, начинал извергать такие могучие потоки знания, что тиасе начинало казаться, что он вот-вот утонет.
   В те времена философия Феникса высоко ценилась среди других разделов знания, однако правление атиры закончилось совсем недавно, а Дом Атиры никогда не проявлял интереса к областям науки, не имеющим практического применения. Кстати, точно так же представителей Дома Дракона совершенно не занимает то, что не может быть использовано для колющих и режущих ударов. В результате бедный Рикардо оказался почти лишенным общения с посетителями. Вот почему он радовался каждому визиту Кааврена.
   Вряд ли стоит объяснять, что это знакомство очень многое дало юному тиасе. По природе своей Кааврен был склонен быстро переходить от книги к книге и от одной мысли к следующей — без всякого порядка или метода; а человек с Востока продемонстрировал качества, характерные для тсалмота, — атаковал каждую проблему одновременно с разных сторон и никогда не отступал, пока не находил решение. Поэтому Кааврен, которого не слишком занимала философия, наука наук, сумел извлечь для себя двойную пользу: во-первых, научился многостороннему подходу к проблеме, а во-вторых, подружился с образованным человеком с Востока.
   Именно к Рикардо и направился Кааврен с сообщением о преступлении, совершенном Катаной э'Мариш'Чала. Рикардо внимательно его выслушал, не задавая никаких вопросов и не спуская взгляда с губ Кааврена, словно читал каждое слово.
   Когда тиаса закончил, человек с Востока предложил ему прийти через несколько часов, а он, Рикардо, тем временем затребует некие документы, которые помогут пролить свет на происходящее. Кааврена вполне устраивал такой вариант, и после легкого завтрака из фруктов и сыра в одной из маленьких гостиниц, примыкающих к Крылу Феникса, он вернулся в библиотеку, где нашел Рикардо склонившимся над большой стопкой бумаг, которая состояла из листов красного, коричневого, желтого и синего цветов, торчащих в разные стороны, точно языки змей. При ближайшем рассмотрении оказалось, что листки заполнены колонками цифр, имен, дат и мест. Оторвав глаза от бумаг, Рикардо растерянно посмотрел на Кааврена, словно позабыл, кто перед ним стоит и зачем тиаса сюда пришел. Потом покачал головой и сказал:
   — Ага, вы вернулись.
   — Да, мой добрый Рикардо, — ответил Кааврен. — Похоже, вам удалось кое-что найти.
   — Эти документы я затребовал в Императорских архивах — речь в них идет о проблемах, связанных с налогами.
   — С налогами?
   — Именно.
   — Но простите меня, Рикардо, какое отношение имеют налоги к местонахождению Катаны э'Мариш'Чала?
   — Самое что ни на есть прямое.
   — Как это?
   — Сейчас объясню.
   — Прошу вас.
   — Вы должны помнить, юноша, — сказал человек с Востока, забывая, что Кааврен гораздо старше его, — драконы никогда не прячутся. Вы можете считать, что леди дракон, которую вы преследуете, скрывается, но сама она так никогда не скажет.
   — И какой мы можем сделать вывод, мой добрый Рикардо? — осведомился Кааврен, терпеливо дожидаясь, пока Рикардо доведет свою мысль до конца.
   — Тут возможны варианты. Однако Катана э'Мариш'Чала — художница. А как поступит художник, если вдруг захочет скрыться от посторонних глаз на длительный промежуток времени?
   — Пожалуй, отправится рисовать картину, — предположил Кааврен.
   — Я тоже так подумал, — кивнул Рикардо. — Но понимаете, Катана ведь может писать свою картину где угодно.
   — Может, но не станет. На самом деле она находится в определенном месте.
   — Не могу с вами не согласиться. И как нам найти это место?
   — Я готов дать ответ на ваш вопрос.
   — Прямо сейчас?
   — Да, именно.
   — Но каким образом?
   — Определив кое-что.
   — Интересно.
   — Нужно выяснить, на кого работает Катана э'Мариш'Чала. У меня здесь собраны отчеты о расходах десяти тысяч самых богатых аристократов Империи за последний месяц. Они разбиты на категории, в которых уточняется, на что пошли деньги каждого из них. А кроме того, в законах имеется специальный пункт, требующий от граждан Империи отчета о расходах на культуру.
   — Тут вы правы, Рикардо, Империя всегда поощряла развитие искусства, а отсюда и отмена налогов на такие расходы.
   — Абсолютно точно.
   — Вы просмотрели десять тысяч отчетов?
   — Конечно нет. Император был бы чрезвычайно опечален, если бы узнал, как мало денег его подданные тратят на предметы искусства; однако для нас это большое облегчение, поскольку нужно просмотреть всего лишь тысячу отчетов, большую часть из которых можно сразу же отбросить.
   — Понятно. Значит, вы обнаружили, кто тратит деньги на художников.
   — Да. И не только.
   — Еще что-то?
   — Империя желает знать не только размер потраченной суммы; всякий, кто хочет избежать налогов, должен назвать вид работы и имя художника.
   — Ага, имя художника!
   — Совершенно верно.
   Кааврен немного подумал, а потом сказал:
   — Однако Катана э'Мариш'Чала не станет называть свое имя в ситуации, в которой она оказалась.
   — И тем не менее она себя все равно выдаст.
   — Каким образом?
   — Вам известно, как художник зарабатывает себе на жизнь?
   — Ему, наверное, платят за его искусство.
   — Кто ему платит? Не станет же художник выставлять на продажу свои картины, словно яйца на рынке.
   — Нет, конечно. У художника может появиться покупатель, который захочет приобрести его работу, или заказчик, готовый договориться с ним заранее.
   — А в соглашении должна быть указана стоимость картины?
   — Естественно, хотя следует ожидать, что окончательная сумма может оказаться более высокой.
   — И вы полагаете, что художник, который к тому же является драконом, пусть и попавшим в столь сложное положение, назначит за свою работу невысокую цену?
   — Пожалуй, такое мало вероятно.
   — Ну вот вам и ответ на все вопросы. Остается лишь выяснить, кто заказал картину, стоимость которой соответствует стандартам баронессы Каламской, или Катаны э'Мариш'Чала.
   — И у вас есть такой список, дорогой Рикардо?
   — Именно, господин Кааврен, и я успел внимательно его изучить.
   — И получить результат? Иными словами, вы обнаружили местонахождение Катаны э'Мариш'Чала?
   — Полной уверенности у меня нет. Однако мне удалось установить, что за последние несколько работ баронесса Каламская получала от тысячи трехсот до двух тысяч ста империалов.
   — Проклятие! Так много?
   — Точно.
   — А вы узнали, кто заказал работы на такую сумму?
   — По правде говоря, у меня довольно длинный список.
   — Тогда можно определить, кто имел дело с Катаной.
   — Прошу прощения, но у меня уже есть ответ.
   — Уже есть ответ?!
   — Да.
   — Но как вам удалось?..
   — Ну, когда я просматривал имена художников, внесенных в список, я наткнулся на несколько знакомых мне.
   — И вы их сразу же отбросили.
   — Точно.
   — А потом?
   — Я взглянул на остальные.
   — И что вы смогли выяснить?
   — Одно из них было Фрикорит.
   — Прекрасно, одного из них зовут Фрикорит.
   — Верно.
   — Не понимаю…
   — Фрикорит на старом северо-западном языке, которым до сих пор пользуются в Доме Дракона, как, впрочем, и в Доме Лиорна, означает «Почти конец зимы».
   — А вы-то откуда знаете, мой добрый Рикардо?
   — Ну, на этом языке написана большая часть библиотечных документов, поскольку многие лиорны по-прежнему на нем говорят, как я уже имел честь упомянуть.
   — Ясно. Но каким образом данная информация помогла вам получить ответ на интересующий нас вопрос?
   — Все чрезвычайно просто. Баронесса Каламская принадлежит к роду э'Мариш'Чала; ее назвали в честь Мариш'Чала, которая являлась главнокомандующей Империи в период четвертого правления Дракона. В то время она, то есть Мариш'Чала, носила имя Маришори Кворанн Чалионара — я заранее посмотрел его в хрониках, вдруг пригодится.
   — Превосходная мысль.
   — Благодарю вас.
   — Вы знаете, что оно означает?
   — Разумеется. Маришори — северо-западное имя, означающее «Заслуживающий доверия».
   — Однако, мой добрый Рикардо, я не вижу, как это может нам помочь.
   — Никак. Но я не остановился на первом имени.
   — Не остановились?
   — Да. Я нашел перевод остальных.
   — И что же оказалось?
   — Кворанн очень похоже на сариольское «Квиринан», что значит «Время таяния снегов», то есть весна. Чалионара звучит совсем как «Шалунре», а это переводится так: «Преждевременное появление». Все вместе, как вы теперь видите, должно означать «Преждевременная весна» — а когда весне рано появляться?
   — Ну, естественно, ближе к концу зимы.
   — Точно. Теперь вы понимаете, почему я привлек ваше внимание к тому факту, что имя художника Фрикорит означает «Почти конец зимы».
   — Рикардо, вы просто чудо!
   Почтенный человек с Востока поклонился, и его лицо слегка порозовело.
   — Полагаю, — сказал он после короткой паузы, — мы можем смело утверждать, что баронесса Каламская обитает в далекой восточной крепости Рэдфейс, жилище Адрона э'Кайрана из Дома Дракона.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В которой, к нашему сожалению, мы вынуждены оставить на время наших друзей

   Кааврен взбежал по узкой винтовой лестнице, выбрался на улицу и, промчавшись по лабиринту Императорского крыла, а потом вокруг Южного Углового Камня, попал в Длинный коридор. Затем выскочил во Двор Феникса и торопливо зашагал дальше, придерживая шпагу, чтобы она не болталась под ногами, — до назначенной встречи оставался всего час. Однако в голове тиаса продолжал прокручивать то, что узнал для него Рикардо.