Страница:
Стивен Браст
Гвардия Феникса
ПРЕДИСЛОВИЕ
В котором речь пойдет об источниках, давших жизнь нижеследующему труду
Прошло всего сорок лет с тех пор, как мы имели честь приступить к нашей работе под названием «Относительно истоков обзора некоторых событий, приведших к падению Империи», признанной негодной лордом Трай'ари и мастером Бреем из Ассоциации. Нужно сказать, что полностью разделяем их желание увеличить наш труд на дополнительные восемь или девять томов, прежде чем отправить его в Императорскую библиотеку, чтобы не сомневаться в точности ряда деталей и в завершенности комментариев.
Но если тот, кто держит настоящие заметки в руках, заинтересуется, каким образом они могли у него оказаться, мы должны разъяснить, что это всего лишь один из блокнотов, использованных нами при подготовке более пространной работы, упомянутой выше. Мастер Брей, на глаза которому попались данные записки, когда мы обсуждали значительность нашей работы, немедленно прочитал их и объявил, что хотя сами по себе они не являются свидетельством объективного взгляда на определенные стороны жизни двора до Междуцарствия, но станут по меньшей мере, по его словам, «просветительным увеселением». Помня об этом, мы в течение последних двадцати одного года совершенствовали, или, с вашего позволения, «шлифовали», записки, подготавливая их к публикации, коей, смеем верить, они достойны. Надеемся, мы вправе еще немного испытать терпение наших читателей, чтобы дать короткие пояснения на тему о том, как эти конкретные записки, или, если вы не возражаете, зарисовки, появились на свет.
Уверены, что читатель имел удовольствие внимательно изучить «Избежавших падения» мастера Кесселроя. Если нет, то мы хотели бы выразить наше искреннее пожелание, чтобы он1 не преминул ознакомиться с сим трудом. В любом случае мы с большим удовлетворением и даже благоговением прочитали этот манускрипт еще за несколько десятилетий до его публикации — автор был настолько добр, что через нашего общего покровителя, леди Парачей, графиню Слиптауэр, прислал рукописный экземпляр, который мы нетерпеливо проглотили, поскольку уже были знакомы с предыдущими работами автора по истории и поэтике.
В шестьдесят третьей или шестьдесят четвертой главе наше внимание привлекла одна деталь — речь шла о некоем тиасе, который «отказался обсуждать подробности событий», приведших к трагедии. В то время как замечание о скрытном тиасе уже само по себе удивляет, оно сразу заставляет вспомнить отрывок из девяносто третьей строфы поэмы госпожи Форней «Вернись ко мне, мой город», где мы видим строки:
Однако ты выжил, так далеко
Идущий по одинокой дороге,
Где тихий тиаса ждет тебя
Вместе с йенди и доблестным Лавоудом.
Этот эпизод настолько заинтриговал нас, что, когда мастер Кесселрой отказался, имея на то все основания, непосредственно соотнести двух тиас, мы не могли успокоиться, пока не изучили всю поэму самым тщательным образом. И хотя нам не удалось найти никаких других упоминаний о тиасе, мы обнаружили в восемьдесят восьмой строфе ссылку на некоего Айрича, чье имя осталось в нашей памяти в связи с событиями, происходившими около пятисот лет назад до Катастрофы и Междуцарствия.
Не в силах остановиться, мы продолжали искать след Айрича повсюду, где только возможно, и обнаружили, что он на самом деле был лиорном, связанным с йенди, с леди дзур, ставшей впоследствии Лавоудом, и с тиасой. Немного усилий, и мы наконец выяснили имя тиасы, затем пришлось провести еще кое-какую работу (суть ее мы сейчас не готовы обсуждать), обеспечившую нас копиями его переписки, составленной главным образом в начале карьеры тиасы, что и послужило основой для заметок, которые вы сейчас держите в руках.
Просим нашего читателя о снисхождении — ведь нами были использованы и другие источники. Большинство событий упоминается в официальных документах, и мы не можем утверждать, что являемся единственными историками, решившими к ним обратиться. Более того, йенди, о котором шла речь в поэме, оставил после себя множество различных свидетельств и писем; точность части из них не подлежит никакому сомнению. Вдобавок в нашем распоряжении находилось такое количество воспоминаний об Императорском дворце и городе Драгейре, что мы отобрали далеко не все из них; о многих событиях рассказано, например, в хрониках маркиза Виндхоума или самой Сетрой Лавоуд2. Помимо этого, мы сумели поговорить с герцогом И., а также воспользовались любезно предоставленными в наше распоряжение мемуарами баронессы Д.
Впрочем, по большей части наши записки опирались на разрозненные дневники лиорна Айрича и письма (по стране и за границу) самого тиасы, которые дают нам представление о жизни Империи перед Междуцарствием.
И в завершение мы бы хотели сказать, что в наши намерения входят дальнейшие изыскания касательно жизни главных персонажей — хотя бы ради удовлетворения собственного любопытства. У нас даже сейчас есть основания полагать, что кое-кто из них оказал влияние не только на события при дворе, описанные в этих приключениях, но и на возникновение самого Междуцарствия.
Смеем надеяться, что читатель получит некоторое удовольствие от нашего повествования, или, если хотите, сопоставления, и тогда продолжение наших исследований будет в определенной степени оправданным.
Паарфи 309 (2/1/2/3)
Но если тот, кто держит настоящие заметки в руках, заинтересуется, каким образом они могли у него оказаться, мы должны разъяснить, что это всего лишь один из блокнотов, использованных нами при подготовке более пространной работы, упомянутой выше. Мастер Брей, на глаза которому попались данные записки, когда мы обсуждали значительность нашей работы, немедленно прочитал их и объявил, что хотя сами по себе они не являются свидетельством объективного взгляда на определенные стороны жизни двора до Междуцарствия, но станут по меньшей мере, по его словам, «просветительным увеселением». Помня об этом, мы в течение последних двадцати одного года совершенствовали, или, с вашего позволения, «шлифовали», записки, подготавливая их к публикации, коей, смеем верить, они достойны. Надеемся, мы вправе еще немного испытать терпение наших читателей, чтобы дать короткие пояснения на тему о том, как эти конкретные записки, или, если вы не возражаете, зарисовки, появились на свет.
Уверены, что читатель имел удовольствие внимательно изучить «Избежавших падения» мастера Кесселроя. Если нет, то мы хотели бы выразить наше искреннее пожелание, чтобы он1 не преминул ознакомиться с сим трудом. В любом случае мы с большим удовлетворением и даже благоговением прочитали этот манускрипт еще за несколько десятилетий до его публикации — автор был настолько добр, что через нашего общего покровителя, леди Парачей, графиню Слиптауэр, прислал рукописный экземпляр, который мы нетерпеливо проглотили, поскольку уже были знакомы с предыдущими работами автора по истории и поэтике.
В шестьдесят третьей или шестьдесят четвертой главе наше внимание привлекла одна деталь — речь шла о некоем тиасе, который «отказался обсуждать подробности событий», приведших к трагедии. В то время как замечание о скрытном тиасе уже само по себе удивляет, оно сразу заставляет вспомнить отрывок из девяносто третьей строфы поэмы госпожи Форней «Вернись ко мне, мой город», где мы видим строки:
Однако ты выжил, так далеко
Идущий по одинокой дороге,
Где тихий тиаса ждет тебя
Вместе с йенди и доблестным Лавоудом.
Этот эпизод настолько заинтриговал нас, что, когда мастер Кесселрой отказался, имея на то все основания, непосредственно соотнести двух тиас, мы не могли успокоиться, пока не изучили всю поэму самым тщательным образом. И хотя нам не удалось найти никаких других упоминаний о тиасе, мы обнаружили в восемьдесят восьмой строфе ссылку на некоего Айрича, чье имя осталось в нашей памяти в связи с событиями, происходившими около пятисот лет назад до Катастрофы и Междуцарствия.
Не в силах остановиться, мы продолжали искать след Айрича повсюду, где только возможно, и обнаружили, что он на самом деле был лиорном, связанным с йенди, с леди дзур, ставшей впоследствии Лавоудом, и с тиасой. Немного усилий, и мы наконец выяснили имя тиасы, затем пришлось провести еще кое-какую работу (суть ее мы сейчас не готовы обсуждать), обеспечившую нас копиями его переписки, составленной главным образом в начале карьеры тиасы, что и послужило основой для заметок, которые вы сейчас держите в руках.
Просим нашего читателя о снисхождении — ведь нами были использованы и другие источники. Большинство событий упоминается в официальных документах, и мы не можем утверждать, что являемся единственными историками, решившими к ним обратиться. Более того, йенди, о котором шла речь в поэме, оставил после себя множество различных свидетельств и писем; точность части из них не подлежит никакому сомнению. Вдобавок в нашем распоряжении находилось такое количество воспоминаний об Императорском дворце и городе Драгейре, что мы отобрали далеко не все из них; о многих событиях рассказано, например, в хрониках маркиза Виндхоума или самой Сетрой Лавоуд2. Помимо этого, мы сумели поговорить с герцогом И., а также воспользовались любезно предоставленными в наше распоряжение мемуарами баронессы Д.
Впрочем, по большей части наши записки опирались на разрозненные дневники лиорна Айрича и письма (по стране и за границу) самого тиасы, которые дают нам представление о жизни Империи перед Междуцарствием.
И в завершение мы бы хотели сказать, что в наши намерения входят дальнейшие изыскания касательно жизни главных персонажей — хотя бы ради удовлетворения собственного любопытства. У нас даже сейчас есть основания полагать, что кое-кто из них оказал влияние не только на события при дворе, описанные в этих приключениях, но и на возникновение самого Междуцарствия.
Смеем надеяться, что читатель получит некоторое удовольствие от нашего повествования, или, если хотите, сопоставления, и тогда продолжение наших исследований будет в определенной степени оправданным.
Паарфи 309 (2/1/2/3)
КНИГА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В которой мы представляем нескольких персонажей — в надежде на то, что читатель захочет познакомиться с ними поближе
Так уж случилось, что в шестой день весны первого года правления его императорского величества Тортаалика I из Дома Феникса молодой господин вошел на маленький постоялый двор в местечке Ньюмаркет, что примерно в шестидесяти лигах от города Драгейры. Постоялый двор назывался «Три форта», а на его вывеске красовались три высокие, с распахнутыми воротами крепости, которые и дали ему название. Построили их во время Войны баронов, свирепствовавшей и в этой местности, что было особенно заметно по западной части города.
Ньюмаркет (а следовательно, и постоялый двор) располагался в широкой долине между реками Йенди и Мелководной. Данная местность всегда славилась своей пшеницей и кукурузными полями, а также уникальным запахом кетноферм. Если же мы еще добавим, что Ньюмаркет находился в той части долины, которая являлась землей графства Соранны и герцогства Люаты, то надеемся удовлетворить тем самым любопытство почти всех, кроме уж самых педантичных наших читателей.
Что касается самого городка, то следует сказать, он мало чем отличался от подобных поселений этой местности — как и везде, маленькая гостиница, кожевенное производство, мельница и силосные ямы… Колдуна не было — лишь предсказатель и лекарь. В Ньюмаркете вы без труда отыскали бы кузнеца и колесного мастера, но не нашли бы ни одного жестянщика. Тут не занимались переработкой мяса, однако имелась коптильня. Мэра здесь не выбирали, но зато в единственном построенном из камня доме жил городской голова. Большую часть времени по главной улице невозможно было проехать из-за грязи. Ньюмаркет располагался поблизости от Императорского тракта, и почтовая карета заезжала на постоялый двор утром и вечером. Впрочем, бандиты и разбойники не обходили эти места стороной. Они даже осмеливались бросать вызов волшебникам Гвардии Атиры, которые совсем недавно удалились на покой, поскольку в связи со сменой цикла и вступлением на престол императора Тортаалика на их место пришли фениксы.
Наступил тринадцатый день правления Тортаалика, одиннадцатого императора из Дома Феникса. Торжества в честь коронации должны были продолжаться еще четыре дня. Так что молодой господин, о котором мы ведем речь, застал Ньюмаркет в состоянии безмятежного веселья.
Юноша, надо заметить, был весь в пыли. В те дни, до Междуцарствия, путешествующий пешком считался бедным. Однако наш молодой человек, несомненно, мог похвастаться благородным происхождением. Курчавые темные волосы, разделенные на прямой пробор, ниспадали на плечи; у него были светло-карие глаза и несколько удлиненное приятное лицо; морщины на высоком лбу говорили о незаурядном уме, а волевой подбородок — об упорстве и мужестве. Добавьте сюда выдающиеся скулы, гордо вздернутый нос и светлую кожу, и вы сразу поймете, что юноша принадлежал к Дому Тиасы, — это подтверждалось и цветами его одежды, если бы кто-нибудь сумел их различить под слоем пыли, лежавшей не только снаружи, но и, без всякого сомнения, пробравшейся внутрь.
Туника из белого хлопка с рукавами-буфами была туго стянута на поясе. Поверх тиаса надел светло-голубую накидку из тонкой шерсти с белыми отворотами. Туника заканчивалась короткой расклешенной юбкой без бахромы или кисточек. Из-под нее виднелись рейтузы того же голубого оттенка и сапоги из кожи лиорна, с низкими каблуками и закругленными носками. На поясе из плоских звеньев висел легкий и довольно длинный клинок.
От цепочки к ножнам шел ремешок, не позволявший шпаге волочиться по земле, имелся также кинжал в ножнах рядом с клинком; у другого бедра красовался кошелек. Впрочем, при внимательном изучении можно было понять, что он отнюдь не туго набит деньгами.
Тиаса был среднего роста, хорошо сложен, не носил ни драгоценностей, ни шляпы (ее унесло порывом ветра пару дней назад). Заканчивая описание его внешности — надеемся, читатель еще не потерял терпения, — скажем, что у нашего героя были ясный, доброжелательный взгляд, открытое лицо и искренняя обаятельная улыбка. И, как читатель сможет убедиться впоследствии, всего этого в сочетании с длинной шпагой вполне достаточно, чтобы добиться многого.
Тиаса, а звали его Кааврен, вошел на постоялый двор и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Довольно быстро он понял, что попал в большое, освещенное керосиновыми лампами помещение с четырьмя длинными столами. У стены в ожидании постояльцев сидел хозяин. На первый взгляд Кааврену показалось, что все стулья заняты, но, присмотревшись, он заметил в дальнем углу несколько свободных мест. Кааврен направился туда, с улыбкой принося извинения, если ему случалось, проталкиваясь, потревожить джагала или криоту. Но поскольку еще продолжались празднества, а выражение лица тиасы было самым дружелюбным, никто не стал затевать драку. И вскоре Кааврен спокойно устроился на жестком деревянном стуле.
Спустя несколько минут он увидел слугу, разносящего посетителям угощение. Однако находился слуга в другом конце комнаты, так что Кааврен расслабился, решив терпеливо подождать, пока очередь дойдет до него. Чтобы убить время, он осмотрелся. Его взгляд равнодушно скользнул по многочисленным теклам и остановился на лицах, более достойных внимания. Справа в одиночестве пил волшебник из Дома Атиры. Он задумчиво смотрел в кубок и, надо полагать, глубоко погрузился в свои размышления.
Рядом с волшебником громко храпел, положив голову на стол, валлиста. Слева от Кааврена сидела красивая молодая леди из Дома Дзура, поглощенная игрой в «три медяка» с лиорном и двумя ястребами. Кааврен уже собрался перевести взор дальше, как вдруг дзур неожиданно вскочила на ноги и положила ладонь на рукоять длинной шпаги, висевшей у нее за спиной. Несколько пар глаз уставились на леди, она же разгневанно смотрела на одного из ястребов. Тот побледнел.
— Миледи, в чем дело? — скрипучим голосом спросил он.
Дзур, как и всякий дзур, в присутствии которого кто-то проявляет страх, снисходительно улыбнулась.
— Все очень просто, милорд, — проговорила она. У нее оказался низкий голос. — У меня есть амулет, подаренный мне дядей, лордом Тьюрелом. — Здесь дзур сделала паузу, очевидно, чтобы проверить, какой эффект произвело названное имя. Реакции не последовало, и она продолжила: — Всякий раз, когда рядом творятся заклинания, сей амулет издает негромкий звук, который слышу только я.
— Не понимаю, — ответил ястреб, — какое я имею отношение к амулету вашего дядюшки.
— Скоро поймете.
— Каким образом?
— А вот каким: уже четыре раза вам удалось выполнить чрезвычайно удачные броски. Вы дважды умудрились получить три трона в ответ на мой высокий сплит, минуту назад вы выбросили три орба и свой высокий сплит — сразу после моих трех орбов.
— Все правильно, — кивнул ястреб. — Но при чем здесь ваш амулет?
— Так вот, — продолжала дзур, — при каждом броске, которые я имела честь только что описать, раздавался один и тот же звук. В первый раз я не стала обращать внимания. Даже после второго посчитала бы, что не должна предпринимать какие-то шаги. Однако четыре раза подряд — это уж слишком, милорд. Во всяком случае, для меня.
Казалось, ястреб наконец понял, о чем идет речь. Он нахмурил брови.
— Похоже, вы бросаете мне вызов, — сказал он.
— По правде говоря, да, — последовал ответ.
Ястреб посмотрел по сторонам, а потом обратился к другому ястребу:
— Вы будете моим секундантом, милорд?
— С радостью, — кивнул тот.
Тогда первый вновь обратился к дзур:
— А у вас есть кто на примете?
— Я не нуждаюсь в секундантах, — отозвалась дзур. — Но может быть, этот господин, — она указала на сидящего рядом с ней лиорна, — любезно согласится стать нашим судьей.
Второй ястреб повернулся к лиорну:
— Милорд?
Теперь разговор заинтересовал остальных посетителей. Вскоре взгляды всех присутствующих обратились на четверку игроков. Лиорн, казалось, один из этой четверки оставался совершенно равнодушен к происходящему. И только легкая печальная улыбка промелькнула на его лице, словно алая птица, неожиданно возникшая в полуденном небе и так же внезапно куда-то исчезнувшая. Впрочем, когда к нему обратились, он пожал плечами, а потом спросил у дзур:
— Вы настаиваете?
— Да, — ответила она, тряхнув головой, отчего ее темные волосы рассыпались по плечам.
Лиорн повернулся ко второму ястребу, показывая на первого.
— Вы принимаете вызов? — спросил лиорн.
Они посмотрели друг другу в глаза, и игрок кивнул.
— Да, — заявил второй ястреб.
— Ну что ж, — сказал лиорн и одним махом осушил свой стакан. Потом аккуратно поставил его на стол и поднялся. — Пожалуй, стоит выйти на улицу, — предложил он. Оглядевшись, лиорн обратился к Кааврену: — Вы не откажетесь определить место дуэли?
Мы будем недостаточно правдивыми историками, если не отметим, что Кааврен был молод и вдобавок происходил из благородной семьи, переживавшей в момент повествования тяжелые времена. Он получил весьма приличное образование — насколько позволяли доходы, но «падшее дворянство», как в те дни было принято называть подобные семьи, плохо знало нравы двора и даже обычаи преуспевающей аристократии. Однако они страстно мечтали обрести недостающие опыт и знания. Такой молодой человек, как Кааврен, просто не мог отклонить подобное предложение. Он кивнул.
Стараясь припомнить все, что знает по данному поводу, Кааврен вышел на улицу, которая, к счастью, оказалась довольно широкой. Он отметил длину клинка леди дзур, прикинул расстояние между постоялым двором с одной стороны и платной конюшней — с другой и решил, что места вполне достаточно. Кааврен особо тщательно старался исполнить свои обязанности, поскольку, в довершение к вышесказанному, жил в провинции и в свои девяносто пять лет никогда не видел настоящей дуэли. Хотя, чтобы быть предельно точными, добавим: однажды маленький Кааврен, забравшись на каменную стену, ограждавшую родной дом, наблюдал, как отец за какое-то оскорбление колотит соседа плоской частью клинка. Конечно, это нельзя считать настоящей дуэлью с соблюдением всех полагающихся формальностей, которая, как и война, позволяет людям на законных основаниях наносить друг другу увечья и даже отнимать жизнь.
Пока Кааврен предавался размышлениям, появилась леди дзур, о чем-то разговаривающая с секундантом своего противника, — очевидно, они обсуждали условия поединка. Вслед показался лиорн. Кааврен рассмотрел прямые каштановые волосы, открывающие высокий лоб, худое лицо, маленький подбородок, небольшой рот и крючковатый нос. В сочетании со смуглой кожей такая внешность однозначно указывала на Дом Лиорна. Лиорн был очень высок для представителя своего Дома и, по всей вероятности, принадлежал к сословию воинов, поскольку был одет в мягкие кожаные сапоги, простую красную куртку и коричневую юбку, доходящую до лодыжек. Кааврен не заметил у него оружия, но лиорн надел два медных или бронзовых наруча доспехов.
Тиаса вернулся к выполнению своих обязанностей и обнажил шпагу. Он нашел подходящее место и уже опустил клинок, чтобы начертить на земле линию, однако тут ему помешал низкий мягкий голос:
— Только не шпагой.
Кааврен поднял голову и увидел рядом лиорна.
— Что? — не понял он.
— Используйте кинжал, — посоветовал тот.
— Почему? — спросил Кааврен. Лиорн печально улыбнулся.
— Ваше имя?
— Кааврен из Каслрока.
— А я — Айрич, — представился лиорн.
— Но, — не унимался Кааврен, — по поводу шпаги…
Айрич указал на острие клинка.
— Шпага — это ваша честь, — ответил он. — С подобными вещами следует быть крайне осмотрительным. Воспользуйтесь лучше кинжалом.
Кааврен на мгновение задержал взгляд на Айриче, пытаясь понять, уж не шутит ли лиорн. Однако тут же вспомнил, что Айрич выполняет обязанности судьи. Тиаса молча засунул шпагу в ножны, достал кинжал и начертил на земле линию, которая пересекла всю улицу. Потом провел еще одну черту вдоль обочины, дважды отмерив по семнадцать шагов, снова пересек улицу и вернулся к тому месту, где начал рисовать прямоугольник. Выпрямившись, Кааврен вопросительно взглянул на Айрича, тот одобрительно кивнул.
Затем лиорн повернулся к дуэлянтам и показал, где должен встать каждый. Леди дзур сняла камзол, аккуратно положила его на землю вне прямоугольника и вытащила из-за спины свою шпагу. Оказалось, что клинок лишь немногим короче ее самой, тем не менее леди дзур обращалась с ним с очевидной легкостью. Ястреб был вооружен коротким палашом, а и другой руке держал кинжал. Айрич взглянул на секунданта ястреба.
— Условия, — сказал он. Второй ястреб нахмурился:
— Мы ведь уже договорились…
— Тогда произнесите их, пожалуйста, вслух, — попросил Айрич.
Ястреб кивнул:
— Обычное стальное оружие — шпага и кинжал, до первой крови.
Айрич вопросительно посмотрел на леди дзур, на лице которой явно читалось отвращение, однако она кивнула. Лиорн встал между противниками так, чтобы каждого из дуэлянтов отделяло от него расстояние в пять шагов. Затем поднял руку:
— Поскольку вы избрали императорского посредника, в соответствии с законами Империи я спрашиваю вас: не хотите ли вы примириться? — В его голосе полностью отсутствовал интерес к тому, каким окажется ответ.
— Нет.
— Нет.
— Прекрасно, — сказал он и опустил руку, движением одновременно изящным и резким.
Ястреб и леди дзур, казалось, замешкались. Но леди пришла в себя быстрее. С громким криком она устремилась на противника, клинок в ее руке словно ожил. Ястреб едва успел принять защитную стойку, как раздался звон стали, от которого сердце Кааврена забилось быстрее.
Ястреб отступил назад и яростно взмахнул палашом — клинок ушел так далеко в сторону, что Кааврен посчитал этот жест бессмысленным. Леди дзур презрительно улыбнулась и сделала резкий выпад вперед. С точки зрения неопытного, но ловкого фехтовальщика, коим являлся Кааврен, она двигалась с грацией и стремительностью делавшими ее опасным противником даже для такого мастера, как его учитель фехтования.
В следующий момент дзур ударом отвела в сторону палаш ястреба и рассекла грудь врага от правого плеча. Из горла ястреба вырвался скорее визг, чем стон, и он рухнул на спину — острие клинка дзур застряло в его груди, сломав пару ребер и чуть проткнув легкое.
Оружие выпало из рук ястреба, он с ужасом смотрел на леди дзур, которая проворно вытащила шпагу из раны и приготовилась нанести смертельный удар.
— Леди! — неожиданно резко прозвучал голос Айрича. Кааврен даже не представлял, что этот невозмутимый господин способен кричать. Надо сказать, его окрик тотчас подействовал: леди дзур остановилась, посмотрела на судью и со вздохом кивнула.
— Ах да, — сказала она, и в ее голосе проскользнуло презрение. — До первой крови.
Затем дзур развернулась, не обращая внимания на поверженного ястреба, зашагала обратно в гостиницу, задержавшись только для того, чтобы вытереть клинок и подобрать с земли свой камзол. Секундант подошел к лежавшему на земле ястребу и опустился рядом с ним на колени, внимательно разглядывая рану.
— Лекаря! — крикнул он.
Послали за местным лекарем, а Кааврен с Айричем вернулись в гостиницу и направились к своим прежним местам в дальнем углу зала. Однако теперь они сели рядом с леди дзур, успевшей расположиться за столом с таким видом, словно схватка, из которой она только что вышла победительницей, не стоила даже упоминания. Айрич взял три медные монетки, оставленные игроками, подбросил их в воздух, посмотрел на результат и небрежно положил рядом два серебряных орба.
— Что, продолжим вдвоем? — спросила леди дзур и забрала выигрыш ястребов на свою сторону стола.
Только теперь Кааврену представилась возможность разглядеть ее как следует. Очень черные глаза, и волосы как смоль, прямые, ниже плеч. Высокие скулы, слегка вытянутые вверх утолки глаз, характерные для Дома Дзура. Ростом точно с Кааврена. Смуглое лицо, длинный и прямой нос, твердый подбородок. Высокий воротничок, рукава с буфами, почти такими же, как у Кааврена, но с белыми кружевами на манжетах. Пуговицы вязаного камзола казались золотыми и были инкрустированы в стиле сариоли. На широком черном кожаном поясе блестела бронзовая пряжка. Сейчас Кааврен не мог видеть ног незнакомки, но вспомнил, что во время дуэли обратил внимание на элегантные шелковые рейтузы и блестящие черные сапоги до колен с отворотами. На шее девушки висел кулон на серебряной цепочке с изображением головы дзура.
Айрич пожал плечами и вопросительно посмотрел на Кааврена. Тот почувствовал, что краснеет.
— Лорд Айрич, я не играю, — ответил тиаса.
Айрич изучающе взглянул на юношу, а затем молча отделил несколько монет из лежащей перед ним кучки и передвинул их к Кааврену.
— Милорд, — запротестовал Кааврен, пытаясь решить, следует ли ему оскорбиться из-за того, что лиорн обнаружил огорчительное состояние его финансов, — я не могу…
Но Айрич прервал его улыбкой и решительным кивком. Затем показал на три медные монетки.
— Высокий сплит, — заметил он и перевел взгляд на другие монеты, лежащие в центре стола. — Две, — добавил лиорн.
Кааврен сглотнул и неуверенно подтолкнул два серебряных орба к центру стола. Леди дзур уже успела сделать то же самое. Айрич передал Кааврену три монетки, и тот неловко сгреб их в ладонь. Облизнув губы, тиаса подбросил их на полметра в воздух. Они с легким звоном ударились о стол, две легли орбом вверх, а одна троном, как у Айрича.
— Высокий сплит, — провозгласила дзур. — Ваш ход.
— Хм-м-м, — пробормотал Кааврен, мучительно стараясь припомнить то немногое, что он знал об игре. — Воздержусь.
Теперь предстояло бросать леди дзур. У нее получился низкий сплит — она проиграла. Айрич бросил монетки — тоже низкий сплит. Лиорн пожал плечами и показал, что не станет повышать ставку.
У Кааврена вышло три трона. Он посмотрел на Айрича, тот кивнул. Кааврен забрал серебро. Дзур улыбнулась ему, а потом громко объявила:
— Принесите вина! Клянусь Орбом, надо скорее промочить горло, пока меня здесь совсем не раздели! — Потом она повернулась к Кааврену. — Как ваше имя, друг мой?
Он назвался.
— А я Тазендра, — ответила леди дзур.
Айрич как-то странно посмотрел на нее, но промолчал. Кааврена этот взгляд крайне заинтриговал.
Монетки продолжали звенеть, и горка серебра, которую Айрич передал Кааврену в начале игры, стала постепенно уменьшаться. Кааврена, надо отметить, это мало беспокоило, поскольку деньги с самого начала ему не принадлежали. В его собственном кошельке лежало около десятка серебряных орбов, и он совсем не собирался тратить их на развлечения. Так что проигрыш ему не грозил. Зато, быстро сообразил Кааврен, если судьба ему улыбнется, он сумеет купить себе лошадь; и хотя это не сделает его путешествие короче, все же дорога станет более приятной.
Пока они играли, Кааврен чаще обращался к дзур, которая была гораздо разговорчивее лиорна.
— Леди Тазендра, как вы здесь оказались? — спросил Кааврен.
— А? — отозвалась она. — Я живу совсем рядом. Мой дом, — дзур запнулась, а потом продолжила, — находится всего в нескольких лигах от Ньюмаркета.
Кааврен прикусил губу. Ему показалось, Тазендра собиралась сказать что-то еще.
«Понимаю, — думал Кааврен, вспомнив странный взгляд Айрича, когда дзур назвала свое имя. — Она, видимо, дочь одного из местных лордов, с которым наш лиорн знаком. Но очевидно, он хочет сохранить это в тайне. Прекрасно, постараемся выяснить причину такой скрытности».
Ньюмаркет (а следовательно, и постоялый двор) располагался в широкой долине между реками Йенди и Мелководной. Данная местность всегда славилась своей пшеницей и кукурузными полями, а также уникальным запахом кетноферм. Если же мы еще добавим, что Ньюмаркет находился в той части долины, которая являлась землей графства Соранны и герцогства Люаты, то надеемся удовлетворить тем самым любопытство почти всех, кроме уж самых педантичных наших читателей.
Что касается самого городка, то следует сказать, он мало чем отличался от подобных поселений этой местности — как и везде, маленькая гостиница, кожевенное производство, мельница и силосные ямы… Колдуна не было — лишь предсказатель и лекарь. В Ньюмаркете вы без труда отыскали бы кузнеца и колесного мастера, но не нашли бы ни одного жестянщика. Тут не занимались переработкой мяса, однако имелась коптильня. Мэра здесь не выбирали, но зато в единственном построенном из камня доме жил городской голова. Большую часть времени по главной улице невозможно было проехать из-за грязи. Ньюмаркет располагался поблизости от Императорского тракта, и почтовая карета заезжала на постоялый двор утром и вечером. Впрочем, бандиты и разбойники не обходили эти места стороной. Они даже осмеливались бросать вызов волшебникам Гвардии Атиры, которые совсем недавно удалились на покой, поскольку в связи со сменой цикла и вступлением на престол императора Тортаалика на их место пришли фениксы.
Наступил тринадцатый день правления Тортаалика, одиннадцатого императора из Дома Феникса. Торжества в честь коронации должны были продолжаться еще четыре дня. Так что молодой господин, о котором мы ведем речь, застал Ньюмаркет в состоянии безмятежного веселья.
Юноша, надо заметить, был весь в пыли. В те дни, до Междуцарствия, путешествующий пешком считался бедным. Однако наш молодой человек, несомненно, мог похвастаться благородным происхождением. Курчавые темные волосы, разделенные на прямой пробор, ниспадали на плечи; у него были светло-карие глаза и несколько удлиненное приятное лицо; морщины на высоком лбу говорили о незаурядном уме, а волевой подбородок — об упорстве и мужестве. Добавьте сюда выдающиеся скулы, гордо вздернутый нос и светлую кожу, и вы сразу поймете, что юноша принадлежал к Дому Тиасы, — это подтверждалось и цветами его одежды, если бы кто-нибудь сумел их различить под слоем пыли, лежавшей не только снаружи, но и, без всякого сомнения, пробравшейся внутрь.
Туника из белого хлопка с рукавами-буфами была туго стянута на поясе. Поверх тиаса надел светло-голубую накидку из тонкой шерсти с белыми отворотами. Туника заканчивалась короткой расклешенной юбкой без бахромы или кисточек. Из-под нее виднелись рейтузы того же голубого оттенка и сапоги из кожи лиорна, с низкими каблуками и закругленными носками. На поясе из плоских звеньев висел легкий и довольно длинный клинок.
От цепочки к ножнам шел ремешок, не позволявший шпаге волочиться по земле, имелся также кинжал в ножнах рядом с клинком; у другого бедра красовался кошелек. Впрочем, при внимательном изучении можно было понять, что он отнюдь не туго набит деньгами.
Тиаса был среднего роста, хорошо сложен, не носил ни драгоценностей, ни шляпы (ее унесло порывом ветра пару дней назад). Заканчивая описание его внешности — надеемся, читатель еще не потерял терпения, — скажем, что у нашего героя были ясный, доброжелательный взгляд, открытое лицо и искренняя обаятельная улыбка. И, как читатель сможет убедиться впоследствии, всего этого в сочетании с длинной шпагой вполне достаточно, чтобы добиться многого.
Тиаса, а звали его Кааврен, вошел на постоялый двор и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Довольно быстро он понял, что попал в большое, освещенное керосиновыми лампами помещение с четырьмя длинными столами. У стены в ожидании постояльцев сидел хозяин. На первый взгляд Кааврену показалось, что все стулья заняты, но, присмотревшись, он заметил в дальнем углу несколько свободных мест. Кааврен направился туда, с улыбкой принося извинения, если ему случалось, проталкиваясь, потревожить джагала или криоту. Но поскольку еще продолжались празднества, а выражение лица тиасы было самым дружелюбным, никто не стал затевать драку. И вскоре Кааврен спокойно устроился на жестком деревянном стуле.
Спустя несколько минут он увидел слугу, разносящего посетителям угощение. Однако находился слуга в другом конце комнаты, так что Кааврен расслабился, решив терпеливо подождать, пока очередь дойдет до него. Чтобы убить время, он осмотрелся. Его взгляд равнодушно скользнул по многочисленным теклам и остановился на лицах, более достойных внимания. Справа в одиночестве пил волшебник из Дома Атиры. Он задумчиво смотрел в кубок и, надо полагать, глубоко погрузился в свои размышления.
Рядом с волшебником громко храпел, положив голову на стол, валлиста. Слева от Кааврена сидела красивая молодая леди из Дома Дзура, поглощенная игрой в «три медяка» с лиорном и двумя ястребами. Кааврен уже собрался перевести взор дальше, как вдруг дзур неожиданно вскочила на ноги и положила ладонь на рукоять длинной шпаги, висевшей у нее за спиной. Несколько пар глаз уставились на леди, она же разгневанно смотрела на одного из ястребов. Тот побледнел.
— Миледи, в чем дело? — скрипучим голосом спросил он.
Дзур, как и всякий дзур, в присутствии которого кто-то проявляет страх, снисходительно улыбнулась.
— Все очень просто, милорд, — проговорила она. У нее оказался низкий голос. — У меня есть амулет, подаренный мне дядей, лордом Тьюрелом. — Здесь дзур сделала паузу, очевидно, чтобы проверить, какой эффект произвело названное имя. Реакции не последовало, и она продолжила: — Всякий раз, когда рядом творятся заклинания, сей амулет издает негромкий звук, который слышу только я.
— Не понимаю, — ответил ястреб, — какое я имею отношение к амулету вашего дядюшки.
— Скоро поймете.
— Каким образом?
— А вот каким: уже четыре раза вам удалось выполнить чрезвычайно удачные броски. Вы дважды умудрились получить три трона в ответ на мой высокий сплит, минуту назад вы выбросили три орба и свой высокий сплит — сразу после моих трех орбов.
— Все правильно, — кивнул ястреб. — Но при чем здесь ваш амулет?
— Так вот, — продолжала дзур, — при каждом броске, которые я имела честь только что описать, раздавался один и тот же звук. В первый раз я не стала обращать внимания. Даже после второго посчитала бы, что не должна предпринимать какие-то шаги. Однако четыре раза подряд — это уж слишком, милорд. Во всяком случае, для меня.
Казалось, ястреб наконец понял, о чем идет речь. Он нахмурил брови.
— Похоже, вы бросаете мне вызов, — сказал он.
— По правде говоря, да, — последовал ответ.
Ястреб посмотрел по сторонам, а потом обратился к другому ястребу:
— Вы будете моим секундантом, милорд?
— С радостью, — кивнул тот.
Тогда первый вновь обратился к дзур:
— А у вас есть кто на примете?
— Я не нуждаюсь в секундантах, — отозвалась дзур. — Но может быть, этот господин, — она указала на сидящего рядом с ней лиорна, — любезно согласится стать нашим судьей.
Второй ястреб повернулся к лиорну:
— Милорд?
Теперь разговор заинтересовал остальных посетителей. Вскоре взгляды всех присутствующих обратились на четверку игроков. Лиорн, казалось, один из этой четверки оставался совершенно равнодушен к происходящему. И только легкая печальная улыбка промелькнула на его лице, словно алая птица, неожиданно возникшая в полуденном небе и так же внезапно куда-то исчезнувшая. Впрочем, когда к нему обратились, он пожал плечами, а потом спросил у дзур:
— Вы настаиваете?
— Да, — ответила она, тряхнув головой, отчего ее темные волосы рассыпались по плечам.
Лиорн повернулся ко второму ястребу, показывая на первого.
— Вы принимаете вызов? — спросил лиорн.
Они посмотрели друг другу в глаза, и игрок кивнул.
— Да, — заявил второй ястреб.
— Ну что ж, — сказал лиорн и одним махом осушил свой стакан. Потом аккуратно поставил его на стол и поднялся. — Пожалуй, стоит выйти на улицу, — предложил он. Оглядевшись, лиорн обратился к Кааврену: — Вы не откажетесь определить место дуэли?
Мы будем недостаточно правдивыми историками, если не отметим, что Кааврен был молод и вдобавок происходил из благородной семьи, переживавшей в момент повествования тяжелые времена. Он получил весьма приличное образование — насколько позволяли доходы, но «падшее дворянство», как в те дни было принято называть подобные семьи, плохо знало нравы двора и даже обычаи преуспевающей аристократии. Однако они страстно мечтали обрести недостающие опыт и знания. Такой молодой человек, как Кааврен, просто не мог отклонить подобное предложение. Он кивнул.
Стараясь припомнить все, что знает по данному поводу, Кааврен вышел на улицу, которая, к счастью, оказалась довольно широкой. Он отметил длину клинка леди дзур, прикинул расстояние между постоялым двором с одной стороны и платной конюшней — с другой и решил, что места вполне достаточно. Кааврен особо тщательно старался исполнить свои обязанности, поскольку, в довершение к вышесказанному, жил в провинции и в свои девяносто пять лет никогда не видел настоящей дуэли. Хотя, чтобы быть предельно точными, добавим: однажды маленький Кааврен, забравшись на каменную стену, ограждавшую родной дом, наблюдал, как отец за какое-то оскорбление колотит соседа плоской частью клинка. Конечно, это нельзя считать настоящей дуэлью с соблюдением всех полагающихся формальностей, которая, как и война, позволяет людям на законных основаниях наносить друг другу увечья и даже отнимать жизнь.
Пока Кааврен предавался размышлениям, появилась леди дзур, о чем-то разговаривающая с секундантом своего противника, — очевидно, они обсуждали условия поединка. Вслед показался лиорн. Кааврен рассмотрел прямые каштановые волосы, открывающие высокий лоб, худое лицо, маленький подбородок, небольшой рот и крючковатый нос. В сочетании со смуглой кожей такая внешность однозначно указывала на Дом Лиорна. Лиорн был очень высок для представителя своего Дома и, по всей вероятности, принадлежал к сословию воинов, поскольку был одет в мягкие кожаные сапоги, простую красную куртку и коричневую юбку, доходящую до лодыжек. Кааврен не заметил у него оружия, но лиорн надел два медных или бронзовых наруча доспехов.
Тиаса вернулся к выполнению своих обязанностей и обнажил шпагу. Он нашел подходящее место и уже опустил клинок, чтобы начертить на земле линию, однако тут ему помешал низкий мягкий голос:
— Только не шпагой.
Кааврен поднял голову и увидел рядом лиорна.
— Что? — не понял он.
— Используйте кинжал, — посоветовал тот.
— Почему? — спросил Кааврен. Лиорн печально улыбнулся.
— Ваше имя?
— Кааврен из Каслрока.
— А я — Айрич, — представился лиорн.
— Но, — не унимался Кааврен, — по поводу шпаги…
Айрич указал на острие клинка.
— Шпага — это ваша честь, — ответил он. — С подобными вещами следует быть крайне осмотрительным. Воспользуйтесь лучше кинжалом.
Кааврен на мгновение задержал взгляд на Айриче, пытаясь понять, уж не шутит ли лиорн. Однако тут же вспомнил, что Айрич выполняет обязанности судьи. Тиаса молча засунул шпагу в ножны, достал кинжал и начертил на земле линию, которая пересекла всю улицу. Потом провел еще одну черту вдоль обочины, дважды отмерив по семнадцать шагов, снова пересек улицу и вернулся к тому месту, где начал рисовать прямоугольник. Выпрямившись, Кааврен вопросительно взглянул на Айрича, тот одобрительно кивнул.
Затем лиорн повернулся к дуэлянтам и показал, где должен встать каждый. Леди дзур сняла камзол, аккуратно положила его на землю вне прямоугольника и вытащила из-за спины свою шпагу. Оказалось, что клинок лишь немногим короче ее самой, тем не менее леди дзур обращалась с ним с очевидной легкостью. Ястреб был вооружен коротким палашом, а и другой руке держал кинжал. Айрич взглянул на секунданта ястреба.
— Условия, — сказал он. Второй ястреб нахмурился:
— Мы ведь уже договорились…
— Тогда произнесите их, пожалуйста, вслух, — попросил Айрич.
Ястреб кивнул:
— Обычное стальное оружие — шпага и кинжал, до первой крови.
Айрич вопросительно посмотрел на леди дзур, на лице которой явно читалось отвращение, однако она кивнула. Лиорн встал между противниками так, чтобы каждого из дуэлянтов отделяло от него расстояние в пять шагов. Затем поднял руку:
— Поскольку вы избрали императорского посредника, в соответствии с законами Империи я спрашиваю вас: не хотите ли вы примириться? — В его голосе полностью отсутствовал интерес к тому, каким окажется ответ.
— Нет.
— Нет.
— Прекрасно, — сказал он и опустил руку, движением одновременно изящным и резким.
Ястреб и леди дзур, казалось, замешкались. Но леди пришла в себя быстрее. С громким криком она устремилась на противника, клинок в ее руке словно ожил. Ястреб едва успел принять защитную стойку, как раздался звон стали, от которого сердце Кааврена забилось быстрее.
Ястреб отступил назад и яростно взмахнул палашом — клинок ушел так далеко в сторону, что Кааврен посчитал этот жест бессмысленным. Леди дзур презрительно улыбнулась и сделала резкий выпад вперед. С точки зрения неопытного, но ловкого фехтовальщика, коим являлся Кааврен, она двигалась с грацией и стремительностью делавшими ее опасным противником даже для такого мастера, как его учитель фехтования.
В следующий момент дзур ударом отвела в сторону палаш ястреба и рассекла грудь врага от правого плеча. Из горла ястреба вырвался скорее визг, чем стон, и он рухнул на спину — острие клинка дзур застряло в его груди, сломав пару ребер и чуть проткнув легкое.
Оружие выпало из рук ястреба, он с ужасом смотрел на леди дзур, которая проворно вытащила шпагу из раны и приготовилась нанести смертельный удар.
— Леди! — неожиданно резко прозвучал голос Айрича. Кааврен даже не представлял, что этот невозмутимый господин способен кричать. Надо сказать, его окрик тотчас подействовал: леди дзур остановилась, посмотрела на судью и со вздохом кивнула.
— Ах да, — сказала она, и в ее голосе проскользнуло презрение. — До первой крови.
Затем дзур развернулась, не обращая внимания на поверженного ястреба, зашагала обратно в гостиницу, задержавшись только для того, чтобы вытереть клинок и подобрать с земли свой камзол. Секундант подошел к лежавшему на земле ястребу и опустился рядом с ним на колени, внимательно разглядывая рану.
— Лекаря! — крикнул он.
Послали за местным лекарем, а Кааврен с Айричем вернулись в гостиницу и направились к своим прежним местам в дальнем углу зала. Однако теперь они сели рядом с леди дзур, успевшей расположиться за столом с таким видом, словно схватка, из которой она только что вышла победительницей, не стоила даже упоминания. Айрич взял три медные монетки, оставленные игроками, подбросил их в воздух, посмотрел на результат и небрежно положил рядом два серебряных орба.
— Что, продолжим вдвоем? — спросила леди дзур и забрала выигрыш ястребов на свою сторону стола.
Только теперь Кааврену представилась возможность разглядеть ее как следует. Очень черные глаза, и волосы как смоль, прямые, ниже плеч. Высокие скулы, слегка вытянутые вверх утолки глаз, характерные для Дома Дзура. Ростом точно с Кааврена. Смуглое лицо, длинный и прямой нос, твердый подбородок. Высокий воротничок, рукава с буфами, почти такими же, как у Кааврена, но с белыми кружевами на манжетах. Пуговицы вязаного камзола казались золотыми и были инкрустированы в стиле сариоли. На широком черном кожаном поясе блестела бронзовая пряжка. Сейчас Кааврен не мог видеть ног незнакомки, но вспомнил, что во время дуэли обратил внимание на элегантные шелковые рейтузы и блестящие черные сапоги до колен с отворотами. На шее девушки висел кулон на серебряной цепочке с изображением головы дзура.
Айрич пожал плечами и вопросительно посмотрел на Кааврена. Тот почувствовал, что краснеет.
— Лорд Айрич, я не играю, — ответил тиаса.
Айрич изучающе взглянул на юношу, а затем молча отделил несколько монет из лежащей перед ним кучки и передвинул их к Кааврену.
— Милорд, — запротестовал Кааврен, пытаясь решить, следует ли ему оскорбиться из-за того, что лиорн обнаружил огорчительное состояние его финансов, — я не могу…
Но Айрич прервал его улыбкой и решительным кивком. Затем показал на три медные монетки.
— Высокий сплит, — заметил он и перевел взгляд на другие монеты, лежащие в центре стола. — Две, — добавил лиорн.
Кааврен сглотнул и неуверенно подтолкнул два серебряных орба к центру стола. Леди дзур уже успела сделать то же самое. Айрич передал Кааврену три монетки, и тот неловко сгреб их в ладонь. Облизнув губы, тиаса подбросил их на полметра в воздух. Они с легким звоном ударились о стол, две легли орбом вверх, а одна троном, как у Айрича.
— Высокий сплит, — провозгласила дзур. — Ваш ход.
— Хм-м-м, — пробормотал Кааврен, мучительно стараясь припомнить то немногое, что он знал об игре. — Воздержусь.
Теперь предстояло бросать леди дзур. У нее получился низкий сплит — она проиграла. Айрич бросил монетки — тоже низкий сплит. Лиорн пожал плечами и показал, что не станет повышать ставку.
У Кааврена вышло три трона. Он посмотрел на Айрича, тот кивнул. Кааврен забрал серебро. Дзур улыбнулась ему, а потом громко объявила:
— Принесите вина! Клянусь Орбом, надо скорее промочить горло, пока меня здесь совсем не раздели! — Потом она повернулась к Кааврену. — Как ваше имя, друг мой?
Он назвался.
— А я Тазендра, — ответила леди дзур.
Айрич как-то странно посмотрел на нее, но промолчал. Кааврена этот взгляд крайне заинтриговал.
Монетки продолжали звенеть, и горка серебра, которую Айрич передал Кааврену в начале игры, стала постепенно уменьшаться. Кааврена, надо отметить, это мало беспокоило, поскольку деньги с самого начала ему не принадлежали. В его собственном кошельке лежало около десятка серебряных орбов, и он совсем не собирался тратить их на развлечения. Так что проигрыш ему не грозил. Зато, быстро сообразил Кааврен, если судьба ему улыбнется, он сумеет купить себе лошадь; и хотя это не сделает его путешествие короче, все же дорога станет более приятной.
Пока они играли, Кааврен чаще обращался к дзур, которая была гораздо разговорчивее лиорна.
— Леди Тазендра, как вы здесь оказались? — спросил Кааврен.
— А? — отозвалась она. — Я живу совсем рядом. Мой дом, — дзур запнулась, а потом продолжила, — находится всего в нескольких лигах от Ньюмаркета.
Кааврен прикусил губу. Ему показалось, Тазендра собиралась сказать что-то еще.
«Понимаю, — думал Кааврен, вспомнив странный взгляд Айрича, когда дзур назвала свое имя. — Она, видимо, дочь одного из местных лордов, с которым наш лиорн знаком. Но очевидно, он хочет сохранить это в тайне. Прекрасно, постараемся выяснить причину такой скрытности».