Браст Стивен. Гвардия Феникса

   — О чем вы? — спросил Шалтре, еще сильнее нахмурившись.
   — Совсем недавно вы разговаривали с его высочеством и лордом Гарландом, однако вы не заметили нашего друга Мики, лакея леди Тазендры, — он же текла.
   — Ну и что, — сказал Шалтре, — даже если он и подслушал наш разговор? Вы и так знаете, что мы от вас хотим.
   — Более того, потом вы говорили уже без его высочества.
   — А если и так?
   Следует отметить, что теперь граф Шалтре казался уже не столь уверенным в себе, как несколько минут назад, а Гарланд заметно побелел.
   — Я уже имел честь известить вас, граф, что никто не замечает теклу, в то время как некоторые теклы, вроде нашего Мики, вполне в состоянии подслушать разговор.
   Шалтре был потрясен, но тут же сумел взять себя в руки.
   — Вы лжете, — холодно проговорил он.
   — Я? Еще никому не доводилось слышать, как я лгу. Никто в мире не может утверждать, что я солгал. Вы — единственное исключение. Может быть, желаете расспросить Мику? Хотите, чтобы он рассказал нам всем, о чем вы с Гарландом говорили?
   Шалтре сильно побледнел, бледность особенно отчетливо выступала на его бронзовой коже. Однако он собрался с силами и повторил:
   — Вы лжете.
   — Текла не только умеет слушать, — невозмутимо продолжал Айрич, — но и может рассказать о том, что слышал. Он может поведать о дворцовых интригах и тайных договорах с некоей атирой, о нанятых джарегах и интригах против лорда Адрона…
   — Все ложь, — настаивал на своем Шалтре, но обвинения Айрича его явно потрясли.
   — Что такое? — заговорил Адрон. — О чем они говорили у меня за спиной?
   — Он лжет! — прошипел Шалтре.
   — Они говорили, — спокойно продолжал Айрич, — что если все свидетели погибнут во время битвы с людьми с Востока, включая и ваше высочество, то не будет необходимости оставлять в живых Катану э'Мариш'Чала, поскольку Пепперфилд перейдет в руки линии э'Лания — а именно этого и добивается хозяйка Гарланда, Сиодра. Шалтре мечтает о том же самом, поскольку он заключил договор с Сиодрой — по всей видимости, для того, чтобы сохранить в секрете позорную тайну своего прошлого.
   — Вы лжете! — вскричал Шалтре, а Гарланд бросил на Мику взгляд, полный такой ненависти, что удивительно, как достойный текла не скончался на месте.
   — »Убийство» — отвратительное слово, — промолвил Адрон, холодно глядя на Шалтре. — Однако здесь требуются доказательства.
   — »Предательство» — еще более отвратительное слово, — невозмутимо сказал Айрич. — Оно так отвратительно, что, по обычаям моего Дома, я освобождаюсь при данных обстоятельствах от клятвы, запрещающей воинам-лиорнам вызывать на дуэль тех, кто не получил соответствующей подготовки.
   — Заявляю, что текла лжет! — прорычал Шалтре. — Он текла и…
   — А я заявляю, — перебил его Айрич, — что лжете вы. И еще я заявляю, что убью вас, более того, убью прямо сейчас.
   — Вы не посмеете до меня дотронуться! — в ужасе завопил Шалтре, но обнажил шпагу и отскочил назад.
   — Напротив, — возразила Тазендра. — Полагаю, что если Айрич не побоится испачкать руки, то очень даже посмеет дотронуться до вас.
   — В угоду своему тщеславию, — сказал Айрич, — вы опозорили мою семью. А сейчас собирались совершить предательство и убить друзей, которых я люблю. Вы умрете, и, если мой голос будет услышан, для вас не распахнутся Врата Смерти. Вам есть что сказать?
   — Нет, — прошептал Шалтре. — Я уеду в ссылку, покину Империю и поселюсь на Островах.
   — Где используете свои знания, полученные при дворе, чтобы вонзить кинжал в спину его величества.
   — Я не стану…
   — Не станете, — ответил Айрич, и каждое его слово звенело, как капля воды, падающая в дождевое ведро после бури. — Вы не станете, потому что я убью вас сейчас.
   — Нет, клянусь… — И с этими словами, вероятно рассчитывая застать своего противника врасплох, он прыгнул вперед, а его шпага метнулась к горлу Айрича.
   Однако клинок чуть не обезглавил стоявшего рядом Гарланда. Более того, лезвие перерезало кожаный шнурок, на котором висел кошелек Гарланда, и только после устремилось к Айричу.
   Послышался негромкий скрежет — Айрич принял удар на наруч доспеха, а затем той же рукой схватил Шалтре за горло. Шалтре еще раз взмахнул клинком, и снова Айрич отбил его наручем — теперь уже другим. После он схватил Шалтре за горло обеими руками, сжал пальцы и повернул. Послышался сдавленный крик, треск ломающихся костей, и граф Шалтре рухнул на землю, неестественным образом вывернув голову.
   Адрон и Айрич посмотрели друг на друга, а затем, словно им в голову пришла одна и та же мысль, повернулись к Гарланду, который, несмотря на свою храбрость, дрожал, как текла. Неожиданно он подскочил на месте и бросился бежать в сторону юго-западной тропы, уходящей от плато.
   — А он? — спросил Адрон. Айрич пожал плечами:
   — Пусть бежит, ваше высочество. Его миссия потерпела неудачу — пускай попытается спастись от гнева Сиодры.
   — Так тому и быть, — кивнул Адрон.
   Эти достойные господа посмотрели на тело Шалтре, словно надеялись что-то от него узнать. Затем Айрич распрямил плечи: казалось, лиорн вдруг сбросил тягостную ношу — теперь он мог жить с высоко поднятой головой. Засунув руку в карман, Айрич вытащил вязанье и взглянул на него.
   — Герб Ариллы, — сказал он. — Почти готов.
   Когда Гарланд скрылся из глаз, Кааврен повернулся к лорду Адрону и сказал:
   — Мы должны составить договор, и ваше высочество подпишет его, затем либо его величество скрепит перемирие своей печатью, либо оно будет иметь юридическую силу, как только вы станете маркизом Пепперфилдом. У вас, конечно, есть писарь?
   — Я обо всем позабочусь, — обещал Адрон. — Давайте вернемся к моим войскам, ведь они наверняка с тревогой ждут исхода переговоров.
   — Да, — кивнул Айрич, — вы правы.
   Казалось, лиорн изменился после встречи с графом Шалтре — его глаза ожили, голова была высоко поднята, а меланхолия исчезла. Кааврен обнял друга.
   — Рад за вас, герцог, — сказал он и вздохнул.
   — Принимаю ваши поздравления и хочу в свою очередь отметить, что вы сегодня прекрасно послужили Империи.
   Кааврен снова вздохнул.
   — Кааврен, — вмешался Пэл, — примите и мое восхищение — вы совершили чудо.
   Кааврен вздохнул в третий раз.
   — Простите меня, Кааврен, — сказала Тазендра, — но мне кажется, вы несчастливы, и я не могу понять причин вашей печали. Неужели вы, как и я, разочарованы, что не смогли встретить славную смерть?
   — Я несчастлив, потому что мы спаслись.
   — Ну и что ж тут плохого?
   — Да, — промолвил Айрич, — он прав.
   — Я совсем забыл, — добавил Пэл.
   — О, — только и сказала Катана.
   — Теперь и я вспомнила, — пробормотала Тазендра, и все обратили свои взоры к Аттрику.
   Драконлорд покачал головой:
   — Нет, вам нечего бояться. Быть может, это и опозорит меня, но я намерен жить дальше. После того что сегодня с нами произошло, я скорее спрыгну с одного из утесов, чем скрещу клинки с тем, кого люблю и уважаю так, как Катану и всех вас.
   — Значит нам не нужно сражаться? — спросила баронесса.
   — Вот именно. Со своей стороны, я больше не считаю вас врагом.
   Впервые за много дней Кааврен почувствовал, как на лице у него появилась улыбка. Грудь его заполнила такая радость, что он чуть не закричал от счастья.
   — А я заверяю, что не стану вас арестовывать, — сказал тиаса. — И моя возлюбленная меня не разлюбит, что же до Империи, я сегодня сделал для нее достаточно, и император не должен быть мной недоволен.
   — У него не будет такой возможности, — заявила Катана, — потому что я решила сдаться и просить о помиловании. Если вы, Аттрик, готовы выступить в мою защиту, император не сможет отказать.
   — Мы все будем просить за вас, — заверил ее Айрич. — Полагаю, что лорд Адрон тоже к нам присоединится.
   — А вам не кажется, что мы забыли об истинном герое сегодняшнего дня? — напомнил Кааврен.
   — О конечно! — воскликнул Аттрик. — Наш умный Мика, который так ловко подслушивает чужие разговоры.
   — Это такая малость, — покраснев, ответил текла. — На самом деле, — добавил он, бросив лукавый взгляд на Айрича, — я сделал много меньше, чем вы думаете.
   — Ну, — проговорила Тазендра, — ты слышал, что Гарланд и Шалтре сказали его высочеству, и сумел нас предупредить.
   — Да, правда, — кивнул Мика. — Я слышал весь разговор и все вам пересказал. Однако должен признаться, что больше я ничего не сумел узнать.
   — Что? — улыбнулась Катана. — Ты утверждаешь, будто не слышал того, что говорил граф Шалтре лорду Гарланду? И ты ничего не передал Айричу?
   — Да. Я пытался, но мне не удалось подойти к ним достаточно близко — вот что я сказал лорду Айричу.
   Кааврен повернулся к лиорну:
   — Значит, вы солгали, мой друг?
   — Я? — удивился Айрич. — Нет, нет. Ведь я не утверждал, будто Мика подслушал разговор. Я лишь заявил, что никто не обращает внимания на теклу, который может стать свидетелем чужой беседы, — это совсем другое дело, уверяю вас!
   — И все же, — настаивал Кааврен, — вы сказали, что знаете, о чем они говорили.
   — А я знал.
   — Но если Мика не сумел ничего подслушать…
   — Их вовсе не обязательно было подслушивать, — продолжал Айрич. — Дело в том, что Пэл случайно слышал разговор графа Шалтре и капитана Г'ерета и недавно пересказал мне содержание их беседы.
   — Ну, — заметил Кааврен, — я помню, это произошло в тот самый день, когда мы вступили в Гвардию, не так ли?
   — У вас превосходная память, мой дорогой Кааврен.
   — Ну и что же было сказано?
   — Ничего особенного, — вмешался Пэл. — Шалтре объяснил нашему капитану, что император не хочет ареста Катаны.
   — Тогда хорошо, — промолвил Кааврен, — что он не знал об истинной цели нашего путешествия.
   — Возможно, — покачал головой Пэл. — Однако это еще далеко не все.
   — Да?
   — Перед самым отъездом я обнаружил, что Шалтре, должно быть, солгал, потому что стало ясно: спасти Катану от ареста хочет императрица.
   — Ну не только императрица… — добавил Кааврен.
   — Да, но только она действовала, руководствуясь соображениями дружбы. Остальные отстаивали собственные интересы, рассчитывая, что именно им удастся убить или арестовать Катану, и надеясь снискать благоволение его величества, в особенности если арест удастся произвести публично, при большом количестве зрителей.
   — Вполне возможно, — задумчиво промолвил Кааврен, с беспокойством вспомнив об Иллисте.
   — В любом случае, — продолжал Пэл, — не вызывало сомнений, что его величество считает иначе: хочет, чтобы баронесса была арестована как можно быстрее, и даже высказал свое неудовольствие капитану Ланмарее, что Катана еще на свободе.
   — Продолжайте, Пэл, — нетерпеливо попросил тиаса. — Должен признаться, меня чрезвычайно заинтересовал ваш рассказ.
   — Однако я уже поведал вам все, что знал.
   — Ну а теперь, герцог, вы расскажете нам остальное?
   — Только при одном условии, — предупредил лиорн, — если вы будете по-прежнему называть меня Айрич.
   — Хорошо, обещаю.
   — Тогда слушайте.
   — Я жду с нетерпением.
   — Так вот: зная, что Шалтре лжет, я сумел сделать выводы о причинах его обмана и сообщил ему об этом. Вы все видели, он подтвердил мои догадки своим поведением.
   — Конец истории?
   — Да.
   — А если бы он не напал на вас?
   — В таком случае, — признался Айрич, — я бы оказался в затруднительном положении.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В которой читатель, как и наши герои, будет весьма удивлен, узнав, что еще далеко не все закончено

   — Друзья мои, — сказал лорд Адрон, — очень надеюсь, что мы вместе вернемся в мой дом и вы позволите мне оказать вам почести, которые вы заслуживаете.
   Они снова остались одни на поле, поскольку войска лорда Адрона под началом его помощника Сади и люди с Востока отступили. Кааврен обратил внимание на то, что Крионофенарр приказал погрузить на один из фургонов арьергарда своей армии труп несчастной лошади.
   — Напротив, — ответил Айрич, — разрешите предложить вашему высочеству вернуться с нами в Драгейру, где мы вместе явимся во дворец, чтобы выступить посредниками в деле о примирении.
   — Он прав, — заявил Пэл. — Если мы и в самом деле добыли для себя славу, то готовы всецело передать ее в распоряжение вашего высочества.
   — Более того, — добавила Катана, — я собираюсь сдаться властям, и компания вашего высочества меня очень порадует.
   — А я хочу сказать, — вмешался Кааврен, — что нам следует торопиться. Будет лучше, если мы прибудем в Драгейру раньше лорда Гарланда, который может оклеветать нас перед его величеством.
   — Очень разумные рассуждения, — подтвердил Адрон, — однако его величество изгнал меня, и я не могу отправиться в Драгейру вместе с вами.
   — О, я ничего об этом не слышал, — проговорил Айрич, прекрасно знакомый с правилами хорошего тона. — Ваши слова меняют дело, и я всецело согласен с вашим высочеством.
   — В таком случае, — предложил Кааврен, — мы вернемся в столицу и сделаем для вашего высочества все, что в наших силах.
   — Да, — заговорила Тазендра, которая начала постепенно приходить в себя после того, как ей не удалось встретить славную смерть, и теперь гордо оглядывала поле, — мне кажется, мы заслуживаем доверия.
   — И все же, — продолжал Аттрик, — я обеспокоен. Но подождите минутку. Тазендра, что держит ваш лакей?
   — Действительно. Что там у тебя, Мика?
   — Письмо, миледи.
   — Письмо?
   — Да.
   — И кому оно адресовано?
   — Лорду Адрону, — ответил умный текла, сумевший когда-то изучить алфавит — факт, который даже Айрич не мог не одобрить.
   — Как? — удивился Адрон. — Письмо для меня?
   — Да, похоже на то, ваше высочество.
   — От кого?
   — Не знаю, ваше высочество.
   — А где ты его нашел? — осведомился Кааврен.
   — В кошельке лорда Гарланда, который остался лежать на земле после того, как его срезал своим клинком граф Шалтре.
   — Неужели, — сурово спросила Тазендра, — ты залез в чужой кошелек?
   — Именно так, миледи, — почтительно поклонился Мика. — В том нет преступления, ведь я не дворянин.
   — Он прав, — сказал Айрич, после чего пробормотал: — Идея Тазендры с лакеем рано или поздно выйдет из-под контроля. Я должен поговорить с ней об этом.
   — И в кошельке лежало письмо, адресованное мне? — спросил Адрон.
   — Да, вот оно.
   Мика протянул письмо Тазендре, чтобы та вручила конверт его высочеству, что леди дзур и сделала, посмотрев прежде на печать.
   — Вот это да! — удивленно промолвила она. — Письмо от его величества.
   — От его величества? — поразился Адрон. — У Гарланда было письмо от его величества и он мне его не передал?
   — Полагаю, Гарланда ждут большие неприятности, — сказал Айрич, обращаясь к Пэлу, — когда о его поведении узнает его величество.
   — И Сиодра, — добавил Пэл.
   Адрон сломал печать и пробежал глазами письмо, потом перечитал его еще два раза. Когда он принялся изучать лист в четвертый раз, Кааврен сказал Тазендре:
   — По-моему, его высочество удивлен.
   Адрон, услышавший замечание Кааврена, ответил:
   — Так и есть. Послушайте, его величество не только прощает меня, но и приносит свои извинения. Весьма примечательно.
   — Если письмо должен был передать вашему высочеству Гарланд и если Гарланд — человек Сиодры, то меня не удивляет, что он не торопился его вручить.
   — Ну, — пожал плечами Адрон, — оно все-таки попало ко мне в руки.
   — Не соизволит ли теперь ваше высочество составить нам компанию и вернуться в Драгейру? — вежливо спросил Айрич.
   — Да, — кивнул Адрон, — там разворачиваются такие события, что мне необходимо принять в них участие. И я с удовольствием стану членом вашей компании, поскольку проникся к вам глубоким уважением.
   — Тогда остается найти еще одну лошадь, — заметил Кааврен. — Та, на которой ехал Мика, сойдет для меня, а я с удовольствием передам своего скакуна вашему высочеству, но нам потребуется еще одна лошадь для теклы.
   — Неподалеку отсюда, в горах, есть почтовая станция, — сказал Аттрик. — И поскольку ее содержит Империя, а не маркиз, там должны быть люди.
   — Нас вполне устроит, — заметила Тазендра, — если там будут лошади.
   Никто не нашелся что ответить на столь глубокую мысль, поэтому вся компания направилась по полю к своим скакунам и вскоре прибыла на почтовую станцию, где Айрич показал начальнику письмо капитана. Так они получили лошадь, которая так понравилась Адрону, что он взял ее себе. Спутники двинулись обратно в направлении горы Бли'аард и Бенглараброда. Следует отметить, что некоторые местные жители были удивлены, увидев, что его высочество едет бок о бок с теми, кого еще недавно собирался арестовать, но никто ничего не сказал: очевидно, крестьяне считали, что принцы имеют право на капризы.
   При приближении к «Раскрашенному знаку» друзья остановили лошадей, чтобы взглянуть на поле боя. Лорд Адрон из уважения снял шляпу и осмотрел землю.
   — Я вижу следы от камня-вспышки, — заявил он, указывая на склон холма.
   — Наверное, моих рук дело, — отозвался Пэл. — Похоже, взрыв опалил валун, на котором устроился Мика, именно здесь он нанес одному из бандитов свой коронный удар табуреткой по голове. Клянусь моим конем, он едва не раскроил негодяю череп — чего тот, несомненно, заслуживал.
   Мика даже затрепетал от удовольствия, увидев, какое внимание все уделяют его подвигу, а Кааврен взглянул на противоположную сторону тропы и сказал:
   — А вот дерево, из-за которого нанесли удар Аттрик, Айрич и я. Честно говоря, мне казалось, что оно гораздо больше.
   — Ну, оно было достаточно большим, — улыбнулся Айрич.
   — Жаль, что я пропустила такую великолепную схватку, — вздохнула Катана.
   — И мне тоже, — добавил Адрон.
   — Ба, — воскликнула Тазендра, — тогда бы это было нечестно! Айрич в таком случае предложил бы атаку с фронта, и некоторые из нас могли бы получить ранения.
   — Вы не так уж далеки от истины, — кивнул лиорн, и они снова пустились в дорогу.
   Путешественники остановились в «Раскрашенном знаке», чтобы перекусить, и Адрон принялся обдумывать, нужно ли ему возвращаться в Рэдфейс, или будет достаточно письма управляющему, в котором тот будет уведомлен о поездке своего господина в Драгейру. Хозяин оказал им роскошный прием — в его гостинице нечасто останавливаются наследники престола, а посему он угощал гостей самыми лучшими винами и кушаньями. За едой лорд Адрон продолжил размышления, поскольку уже давно привык совмещать два этих занятия. Однако у него оставалось достаточно времени, чтобы рассказывать всем, кто только пожелает его выслушать, о подвигах, которые совершили его спутники. Айрич лишь пожимал плечами, Пэл улыбался, Кааврен краснел, Катана принималась пристально разглядывать свою тарелку, Аттрик явно нервничал, Тазендра бросала надменные взгляды, а Мика сиял от удовольствия.
   Адрон решил написать письмо в замок и уже собрался попросить перо, чернила, пергамент и промокательную бумагу, когда неожиданно появилась маленькая девочка, сделала реверанс, вложила листок бумаги в руку Адрона и выбежала из зала, не дожидаясь ответа.
   Адрон нахмурился и сказал:
   — Странно.
   — Странно? — спросила Тазендра, которая так увлеклась процессом поглощения пищи, что не заметила появления посланца. — Всего лишь утка, запеченная с дикими грушами. Я считаю ее просто великолепной.
   — Как? — вмешался Пэл, не обращая внимания на слова Тазендры. — Ваше высочество, вы не узнали посланца?
   — Ни в малейшей степени.
   — Значит, девочка всего лишь посланец, — предположил Кааврен.
   — Но от кого и зачем? Мы провели здесь так мало времени, что о моем появлении никто не мог знать — во всяком случае, в крепости. — Следует заметить, что именно так Адрон всегда называл свой дом. — Не говоря уже об Империи.
   — Может быть, вашему высочеству следует прочитать послание, и все разъяснится, — предложила Катана.
   — А возможно, и нет, — возразил Пэл.
   — Я прочту послание, — решил Адрон.
   — Мы подождем, ваше высочество, — заверил Пэл.
   — Я не просто подожду, — вставил свое слово Кааврен, — а попробую сию знаменитую утку. Мало того, возьму кусочки свежего темного хлеба и положу их в соус, а потом съем!
   — И если вы запьете это замечательное блюдо фарнайским вином, пять бутылок которого так любезно принес нам хозяин, то время пролетит незаметно, — добавил Аттрик.
   — Вы — воплощение мудрости, — заверил драконлорда Кааврен.
   Адрон читал письмо и хмурился все сильнее.
   — Что за чушь? — наконец заявил Адрон, протягивая записку Айричу.
   — Ваше высочество хочет, чтобы я прочитал послание? — спросил лиорн.
   — Да, да, — нетерпеливо кивнул Адрон. — Прочитайте его вслух и скажите, что вы по этому поводу думаете.
   — Хорошо, ваше высочество, — ответил Айрич, посмотрел на элегантный почерк и прочитал: — «Если вашему высочеству хочется увидеть свою дочь, вам следует немедленно вернуться домой».
   — Ну, по-моему, все ясно, — заметил Кааврен.
   — Напротив, — возразил Адрон. — Дело в том, что у меня нет дочери.
   — Может, вы о ней просто не знаете, — небрежно бросила Тазендра, тут же сообразила, что сказала, и густо покраснела, тогда как Айрич укоризненно на нее посмотрел.
   Однако Адрон, казалось, не заметил промаха Тазендры — так глубоко он погрузился в свои мысли.
   — Нет, невозможно, — проговорил он, — потому что я, ах…
   И тут все со значением переглянулись.
   — Ну я, конечно, не стану утверждать, что этого не может быть, — признался он, — но…
   Он смолк, и Кааврен мог бы поклясться, что лорд Адрон задрожал от переполнявших его эмоций.
   Следует заметить, что кое-какие открытия Высокого Искусства, обеспечивающие в подобного рода делах безопасность и распространенные сейчас, в те времена, хотя и были доступны избранным, еще не стали общеизвестными. Поэтому достаточно часто на свет появлялись незаконнорожденные дети. Тем не менее клеймо позора все же преследовало внебрачных детей, хотя и не с такой жестокостью, как в наши дни. Поэтому дворянин, узнававший, что у него есть внебрачный ребенок, чувствовал смущение, в особенности если это происходило публично; однако, судя по выражению лица лорда Адрона, его переполняли вовсе не смущение и стыд, а, скорее, волнение или удивление — что не ускользнуло от проницательного взора Кааврена.
   — И что же ваше высочество намеревается делать? — спросил Пэл.
   — Получается, мне необходимо вернуться в крепость.
   — Заверяю ваше высочество, мы готовы вас сопровождать, — сказал Айрич.
   — Считаю, — возразил Адрон, — что вам следует поскорее вернуться в Драгейру, попросить аудиенции у его величества и поставить императора в известность о том, что меня задержали в пути неожиданные обстоятельства. А я при первой же возможности вернусь в столицу.
   — Мы с большим удовольствием выполним ваше поручение, — с поклоном ответил Айрич.
   — И без промедления, — обещала Тазендра. — Должна признаться, мне хочется побыстрее вернуться в Драгейру.
   — И мне тоже, — заявила Катана, — ведь я должна предстать перед его величеством — и пусть скорее решится моя судьба.
   — В таком случае, — сказал Адрон, — простимся немедленно. Однако я не сомневаюсь, что нам еще предстоит встретиться. Заверяю вас, я высоко ценю все, что вы сделали.
   — Ваше высочество оказывает нам слишком большую честь, — ответил Айрич.
   — Вовсе нет, — возразил Адрон.
   — Тогда нам пора в дорогу, — сказали вместе Аттрик и Пэл.
   Адрон настоял на том, что должен оплатить счет, несмотря на протесты хозяина, которому очень хотелось принять у себя наследника престола в качестве гостя. Вскоре лошади были оседланы и выведены во двор гостиницы. Здесь друзья распрощались с лордом Адроном и разъехались в разные стороны: Адрон — в Рэдфейс, а остальные — в Драгейру.
   На сей раз друзья ехали быстрее. Они понимали, что прошло довольно много времени с тех пор, как они покинули столицу, и пришла пора доложить о результатах миссии, порученной капитаном. Кроме того, им не терпелось узнать, какие события произошли за время их отсутствия, а Кааврен ждал встречи с прекрасной Иллистой, чтобы рассказать ей о том, как ему удалось выполнить свое обещание, не нарушив клятвы верности императору. Однако они старались не изнурять лошадей, во всяком случае во время особенной жары. Иногда друзьям удавалось делать по пуште до двадцати лиг, и они останавливались отдохнуть только после наступления сумерек.
   Возвращение, несмотря на летнюю жару, проходило гораздо веселее, чем путь в Пепперфилд, когда друзьям постоянно угрожала опасность.
   Хотя Тазендра все еще горевала, что ей не удалось погибнуть славной смертью, она находила утешение в бесконечном повторении рассказов о сражениях, в которых ей довелось участвовать и одержать победы.
   Аттрик ехал с легким сердцем — как и всякий, кто сумел забыть о мести, — и также с удовольствием вспоминал победы, казавшиеся теперь легкими и красивыми.
   Катана, честно говоря, устала от необходимости прятаться и была счастлива, что наконец «встанет лицом к пламени», как гласит поговорка, и сочиняла речи, с которыми обратится к его величеству.
   Пэл размышлял обо всех перипетиях их путешествия и прикидывал, как извлечь из него максимальную пользу, — что значило для него гораздо больше, чем слава, которая, как известно, быстро проходит.