Страница:
Она замолчала и отвернулась. Кааврен протянул руку и сжал ладонь леди дзур.
— Подождите немного, — сказал Кааврен, который почти всегда читал мысли Тазендры как открытую книгу. — Через несколько лет мы получим отпуск, отправимся на поиски ваших знаменитых владений и разберемся наконец со всеми загадками. Я не сомневаюсь, что Айрич, где бы он ни был, обязательно к нам присоединится.
433
— С радостью, — промолвил Айрич. — Кстати, как называется ваше герцогство?
— Баронство, — ответила Тазендра. — Я не знаю, где оно расположено, но мне известно его название — Даавия и…
— Даавия! — воскликнул Айрич. — Но оно же находится на территории Ариллы.
— Как Ариллы? — удивилась Тазендра, а потом рассмеялась. — Значит, если я приму свой титул, то стану вашим вассалом.
— Ба, — заявил Айрич, — это ничего не меняет.
— Напротив, — возразила Тазендра, — почту для себя за честь быть вашим вассалом.
— И все же, — задумчиво проговорил Айрич, — есть одно обстоятельство, которое мне бы хотелось припомнить.
— Ну, — сказала Тазендра, — я надеюсь, что память вас не подведет.
— Мне рассказывала моя няня, когда я был еще совсем маленьким…
— И что же?
— Я помню все, что было для меня тогда важным, да и как может быть иначе? Однако в детстве существенными кажутся совсем другие вещи.
— Прекрасно вас понимаю, дорогой Айрич, постарайтесь рассказать нам все, что сможете.
— Мой отец, предвидя свой позор, понимал, что последует вслед за его смертью, и принял кое-какие меры.
— Хорошая мысль, — ответила Тазендра. — И в чем же они заключались?
— Он постарался защитить мою жизнь.
— Хорошо, что у вас нашлись защитники.
— Вы так считаете?
— Конечно.
— Я рад.
— Только вот в чем конкретно заключались эти меры?
— Пытаюсь вспомнить. Да, кажется, знаю.
— Надеюсь услышать из ваших уст.
— Похоже, это касается вас.
— Меня? Неужели?
— Да, и в очень большой степени.
— Тогда обращаюсь в слух.
— Вот что я вспомнил: осознавая, что моя жизнь будет подвергаться опасности…
— Да, понимаю.
— И зная, что граф Шалтре…
— Которого вы убили.
— Да…
— Продолжайте.
— Отец выяснил, что Шалтре получил разрешение от ее величества Черовы создать армию наемников драконлордов…
— Ну и?
— Он договорился с некими вассалами о моей защите.
— Очень правильная идея.
— Вы так считаете?
— Я уже сказала это раньше и теперь повторяю: да, мой дорогой Айрич.
— Отец знал, что эти люди прекрасно подходят для выполнения такой задачи, потому что они отличались осмотрительностью, обладали чувством долга и не знали страха.
— Хороший выбор, как мне кажется.
— Они были дзурлордами.
— Продолжайте.
— Как, вы еще не поняли?
— Нет, мой добрый Айрич.
— Они были бароном и баронессой Даавия.
— Мои отец и мать?
— Совершенно верно.
— Но ведь их убили.
— Но вовсе не во время бегства с поля боя. Доставив меня в безопасное место, они позволили врагам себя убить, чтобы никто не узнал тайны.
— Так вы хотите сказать?..
— Да, именно поэтому они и обратились в бегство, когда враг напал на ваши владения. Они знали, что целью наемников было мое убийство, а они дали клятву меня спасти.
— Значит, их нельзя обвинить в трусости!
— Более того, моя добрая Тазендра, они самые настоящие герои, о чем я готов свидетельствовать перед вашим Домом. Они вовсе не бежали с поля битвы, а выполняли долг чести.
Глаза Тазендры засияли, точно огонь на вершине Горы Дзур.
— В том нет позора.
— Ни в малейшей степени, Тазендра.
— Ба. Называйте меня Даавия.
— Как пожелаете, баронесса.
— К вашим услугам, герцог.
— Рад за вас, баронесса, — сказал Кааврен.
— Благодарю, лейтенант.
Кааврен вздохнул.
— Кааврен, кажется, вы расстроены? — спросил Пэл.
— Я рад за Тазендру, о, простите, баронессу и за Айрича тоже, но все ж…
— Но что? — не утерпела Тазендра (мы, во всяком случае, будем по-прежнему называть ее именно так, чтобы не путать наших читателей).
— Не вызывает сомнений, что наши друзья покинут службу в Гвардии и мне будет их очень не хватать. А разве вы, Пэл, не будете без них скучать? Скажите откровенно.
— Конечно, Кааврен. Но все ж…
— Но что?
— Боюсь, я, как и Айрич с Тазендрой, не собираюсь продолжать службу.
— Неужели? — с удивлением и горечью воскликнул Кааврен. — И вы тоже?
— Я подал прошение его величеству, который заинтересовался моей особой, чтобы он разрешил мне стать учеником доверенного лица, герцога Уэллборна.
— О, из вас, мой друг, получится замечательный представитель этой удивительной профессии, однако…
— Да?
— Не знаю, есть ли мне смысл оставаться в Гвардии. Наверное, вы правы, Айрич, сказав, что она постепенно превращается в полицию. Впрочем, есть ли у меня выбор? Без вас, друзья мои, мне будет очень грустно.
— Ба, — возразил Пэл, — вы молоды, у вас еще будет множество друзей. Кроме того, хоть я и буду занят, но не покину двор, а значит, мы сможем время от времени встречаться.
Кааврен ничего не ответил, и несколько лиг они проехали в молчании. Наконец Кааврен заговорил:
— Что ж, так тому и быть. Вы покинете меня, чтобы следовать велению своей судьбы, и я желаю вам удачи. А у меня по крайней мере есть теперь чин лейтенанта, который позволит мне вести приличный образ жизни.
— Что вы имеете в виду? — спросила Тазендра.
— Я смогу оставить себе наш дом и буду продолжать в нем жить. А ваши комнаты сохраню в прежнем виде — на случай, если вы когда-нибудь пожелаете меня навестить.
— Отличная мысль, — ответили остальные.
— И кто знает, — сказал Кааврен, глядя на расстилающуюся перед ними дорогу так, словно он смотрел в будущее, — возможно, судьба еще соберет нас вместе. По причинам, о которых мы сейчас и не подозреваем.
— Кааврен, вы уже говорили, что иногда обладаете даром предвидения, — промолвил Айрич. — И в данном случае я уверен, так оно и будет. Более того…
— Более того?
— Как сказал однажды Пэл нашему капитану… — Ну?
— Мы ни о чем другом и не просим.
ЭПИЛОГ
ОТ АВТОРА
ОБ АВТОРЕ
— Подождите немного, — сказал Кааврен, который почти всегда читал мысли Тазендры как открытую книгу. — Через несколько лет мы получим отпуск, отправимся на поиски ваших знаменитых владений и разберемся наконец со всеми загадками. Я не сомневаюсь, что Айрич, где бы он ни был, обязательно к нам присоединится.
433
— С радостью, — промолвил Айрич. — Кстати, как называется ваше герцогство?
— Баронство, — ответила Тазендра. — Я не знаю, где оно расположено, но мне известно его название — Даавия и…
— Даавия! — воскликнул Айрич. — Но оно же находится на территории Ариллы.
— Как Ариллы? — удивилась Тазендра, а потом рассмеялась. — Значит, если я приму свой титул, то стану вашим вассалом.
— Ба, — заявил Айрич, — это ничего не меняет.
— Напротив, — возразила Тазендра, — почту для себя за честь быть вашим вассалом.
— И все же, — задумчиво проговорил Айрич, — есть одно обстоятельство, которое мне бы хотелось припомнить.
— Ну, — сказала Тазендра, — я надеюсь, что память вас не подведет.
— Мне рассказывала моя няня, когда я был еще совсем маленьким…
— И что же?
— Я помню все, что было для меня тогда важным, да и как может быть иначе? Однако в детстве существенными кажутся совсем другие вещи.
— Прекрасно вас понимаю, дорогой Айрич, постарайтесь рассказать нам все, что сможете.
— Мой отец, предвидя свой позор, понимал, что последует вслед за его смертью, и принял кое-какие меры.
— Хорошая мысль, — ответила Тазендра. — И в чем же они заключались?
— Он постарался защитить мою жизнь.
— Хорошо, что у вас нашлись защитники.
— Вы так считаете?
— Конечно.
— Я рад.
— Только вот в чем конкретно заключались эти меры?
— Пытаюсь вспомнить. Да, кажется, знаю.
— Надеюсь услышать из ваших уст.
— Похоже, это касается вас.
— Меня? Неужели?
— Да, и в очень большой степени.
— Тогда обращаюсь в слух.
— Вот что я вспомнил: осознавая, что моя жизнь будет подвергаться опасности…
— Да, понимаю.
— И зная, что граф Шалтре…
— Которого вы убили.
— Да…
— Продолжайте.
— Отец выяснил, что Шалтре получил разрешение от ее величества Черовы создать армию наемников драконлордов…
— Ну и?
— Он договорился с некими вассалами о моей защите.
— Очень правильная идея.
— Вы так считаете?
— Я уже сказала это раньше и теперь повторяю: да, мой дорогой Айрич.
— Отец знал, что эти люди прекрасно подходят для выполнения такой задачи, потому что они отличались осмотрительностью, обладали чувством долга и не знали страха.
— Хороший выбор, как мне кажется.
— Они были дзурлордами.
— Продолжайте.
— Как, вы еще не поняли?
— Нет, мой добрый Айрич.
— Они были бароном и баронессой Даавия.
— Мои отец и мать?
— Совершенно верно.
— Но ведь их убили.
— Но вовсе не во время бегства с поля боя. Доставив меня в безопасное место, они позволили врагам себя убить, чтобы никто не узнал тайны.
— Так вы хотите сказать?..
— Да, именно поэтому они и обратились в бегство, когда враг напал на ваши владения. Они знали, что целью наемников было мое убийство, а они дали клятву меня спасти.
— Значит, их нельзя обвинить в трусости!
— Более того, моя добрая Тазендра, они самые настоящие герои, о чем я готов свидетельствовать перед вашим Домом. Они вовсе не бежали с поля битвы, а выполняли долг чести.
Глаза Тазендры засияли, точно огонь на вершине Горы Дзур.
— В том нет позора.
— Ни в малейшей степени, Тазендра.
— Ба. Называйте меня Даавия.
— Как пожелаете, баронесса.
— К вашим услугам, герцог.
— Рад за вас, баронесса, — сказал Кааврен.
— Благодарю, лейтенант.
Кааврен вздохнул.
— Кааврен, кажется, вы расстроены? — спросил Пэл.
— Я рад за Тазендру, о, простите, баронессу и за Айрича тоже, но все ж…
— Но что? — не утерпела Тазендра (мы, во всяком случае, будем по-прежнему называть ее именно так, чтобы не путать наших читателей).
— Не вызывает сомнений, что наши друзья покинут службу в Гвардии и мне будет их очень не хватать. А разве вы, Пэл, не будете без них скучать? Скажите откровенно.
— Конечно, Кааврен. Но все ж…
— Но что?
— Боюсь, я, как и Айрич с Тазендрой, не собираюсь продолжать службу.
— Неужели? — с удивлением и горечью воскликнул Кааврен. — И вы тоже?
— Я подал прошение его величеству, который заинтересовался моей особой, чтобы он разрешил мне стать учеником доверенного лица, герцога Уэллборна.
— О, из вас, мой друг, получится замечательный представитель этой удивительной профессии, однако…
— Да?
— Не знаю, есть ли мне смысл оставаться в Гвардии. Наверное, вы правы, Айрич, сказав, что она постепенно превращается в полицию. Впрочем, есть ли у меня выбор? Без вас, друзья мои, мне будет очень грустно.
— Ба, — возразил Пэл, — вы молоды, у вас еще будет множество друзей. Кроме того, хоть я и буду занят, но не покину двор, а значит, мы сможем время от времени встречаться.
Кааврен ничего не ответил, и несколько лиг они проехали в молчании. Наконец Кааврен заговорил:
— Что ж, так тому и быть. Вы покинете меня, чтобы следовать велению своей судьбы, и я желаю вам удачи. А у меня по крайней мере есть теперь чин лейтенанта, который позволит мне вести приличный образ жизни.
— Что вы имеете в виду? — спросила Тазендра.
— Я смогу оставить себе наш дом и буду продолжать в нем жить. А ваши комнаты сохраню в прежнем виде — на случай, если вы когда-нибудь пожелаете меня навестить.
— Отличная мысль, — ответили остальные.
— И кто знает, — сказал Кааврен, глядя на расстилающуюся перед ними дорогу так, словно он смотрел в будущее, — возможно, судьба еще соберет нас вместе. По причинам, о которых мы сейчас и не подозреваем.
— Кааврен, вы уже говорили, что иногда обладаете даром предвидения, — промолвил Айрич. — И в данном случае я уверен, так оно и будет. Более того…
— Более того?
— Как сказал однажды Пэл нашему капитану… — Ну?
— Мы ни о чем другом и не просим.
ЭПИЛОГ
Как выяснилось, Сиодра имела такое влияние при дворе, что казнить ее не удалось, однако она оставалась в заключении и умерла там через четыреста лет. Литра сохранила свой пост главнокомандующей до тех пор, пока девяносто лет спустя не оказалась замешанной в историю с Белыми Кубками, что стоило ей не только должности, но и головы.
Иллиста и ее брат были отправлены в ссылку, считается, что до самой смерти они прожили в островном королевстве на Западе.
Ланмарею уволили со службы, а Г'ерет получил пост бригадира Гвардии Феникса и принял под свое командование оба батальона. Батальон Белых Шарфов Г'ерет превратил в весьма эффективную полицию, что позволило ему сохранить батальон Красных Сапог во главе с лейтенантом Каавреном в качестве элитной дворцовой Гвардии и боевого корпуса, в который когда-то и вступал наш тиаса. И хотя все эти события не убавили соперничества между двумя батальонами, им приходилось постоянно сотрудничать, и в результате конфликтная ситуация разрешилась. К лучшему или к худшему — об этом судить читателю. Историк сохраняет беспристрастность, считая, что его задача состоит лишь в том, чтобы, как умело сформулировал Мастер Охотник, пролить свет на темные пространства прошлого.
Айрич, верный своему слову, оставил Гвардию Феникса еще до конца года, забрав с собой Тазендру, которая, в свою очередь, захватила Мику. Пэл оставался на службе немного дольше, но со временем его прошение было удовлетворено, и он стал изучать искусство доверительности, разместившись во дворце, в Крыле Атиры. Несмотря на обещания Кааврену, они редко виделись, а когда встречались во время дежурств тиасы, обменивались лишь приветствиями и несколькими словами.
В четвертый год правления Тортаалика, в месяц Орки, весь двор отправился в Пепперфилд, чтобы окончательно утвердить договор с Крионофенарром; все было проделано с большой поспешностью — следовало учитывать короткий срок жизни людей с Востока. Кааврен присутствовал при заключении договора в качестве лейтенанта батальона Красных Сапог.
Катана э'Мариш'Чала, к радости тиасы, оставалась в его батальоне тридцать восемь лет из положенных пятидесяти семи, после чего, представив его величеству полотно «Императрица возле камина», получила разрешение вернуться к своему творчеству.
Кааврен, верный слову, продолжал жить в доме на улице Резчиков Стекла. Достойная Сахри, как и прежде, содержала дом в порядке. Все комнаты, которые когда-то занимали друзья, оставались свободными: Кааврен надеялся, что придет день, когда они снова в них поселятся.
Мы обязаны заверить читателя, что Кааврен не обманулся в своих ожиданиях, однако данные подробности уже выходят за рамки этой истории, которая, как мы смеем надеяться, не разочаровала наших читателей. Завершая наше повествование с известным чувством удовлетворения, мы прощаемся с уважаемыми читателями до следующего раза.
Иллиста и ее брат были отправлены в ссылку, считается, что до самой смерти они прожили в островном королевстве на Западе.
Ланмарею уволили со службы, а Г'ерет получил пост бригадира Гвардии Феникса и принял под свое командование оба батальона. Батальон Белых Шарфов Г'ерет превратил в весьма эффективную полицию, что позволило ему сохранить батальон Красных Сапог во главе с лейтенантом Каавреном в качестве элитной дворцовой Гвардии и боевого корпуса, в который когда-то и вступал наш тиаса. И хотя все эти события не убавили соперничества между двумя батальонами, им приходилось постоянно сотрудничать, и в результате конфликтная ситуация разрешилась. К лучшему или к худшему — об этом судить читателю. Историк сохраняет беспристрастность, считая, что его задача состоит лишь в том, чтобы, как умело сформулировал Мастер Охотник, пролить свет на темные пространства прошлого.
Айрич, верный своему слову, оставил Гвардию Феникса еще до конца года, забрав с собой Тазендру, которая, в свою очередь, захватила Мику. Пэл оставался на службе немного дольше, но со временем его прошение было удовлетворено, и он стал изучать искусство доверительности, разместившись во дворце, в Крыле Атиры. Несмотря на обещания Кааврену, они редко виделись, а когда встречались во время дежурств тиасы, обменивались лишь приветствиями и несколькими словами.
В четвертый год правления Тортаалика, в месяц Орки, весь двор отправился в Пепперфилд, чтобы окончательно утвердить договор с Крионофенарром; все было проделано с большой поспешностью — следовало учитывать короткий срок жизни людей с Востока. Кааврен присутствовал при заключении договора в качестве лейтенанта батальона Красных Сапог.
Катана э'Мариш'Чала, к радости тиасы, оставалась в его батальоне тридцать восемь лет из положенных пятидесяти семи, после чего, представив его величеству полотно «Императрица возле камина», получила разрешение вернуться к своему творчеству.
Кааврен, верный слову, продолжал жить в доме на улице Резчиков Стекла. Достойная Сахри, как и прежде, содержала дом в порядке. Все комнаты, которые когда-то занимали друзья, оставались свободными: Кааврен надеялся, что придет день, когда они снова в них поселятся.
Мы обязаны заверить читателя, что Кааврен не обманулся в своих ожиданиях, однако данные подробности уже выходят за рамки этой истории, которая, как мы смеем надеяться, не разочаровала наших читателей. Завершая наше повествование с известным чувством удовлетворения, мы прощаемся с уважаемыми читателями до следующего раза.
ОТ АВТОРА
Паарфи Раундвудский есть создание фантазии писателя. Автор прежде всего хотел, чтобы стиль французских романтиков (Дюма, Сабатини и других) оставался популярным, но потом решил, что, в сущности, автор волен писать так, как пожелает (хотя все равно вышло чертовски похоже). Паарфи вовсе не должен был стать их копией; задача состояла в том, чтобы он писал примерно так же, как они. Те, кто интересуется драгейрианской «историей» или, точнее, ее продолжением могут соотнести существование Паарфи примерно с периодом, освещенным в романах о Владе Талтоше, действие которых происходит приблизительно через тысячу лет после описываемых здесь событий.
И если Паарфи и получился несколько напыщенным, это не следует воспринимать как слишком строгую критику авторов, стиль которых я имитировал. Просто пока я писал от его имени целый роман, Паарфи обрел собственную индивидуальность, и я несу за него не меньше ответственности, чем за другие свои персонажи. Относитесь к этому, как посчитаете нужным.
Паарфи все время называет себя историком, в чем нет ничего плохого, но мне кажется, он постоянно что-то придумывает — в чем не желает признаться, а его протесты в предисловии не выдерживают никакой критики. Думается, Паарфи действительно очень любил историю — и неплохо в ней разбирался, — но эра, в которой он жил всего через несколько столетий после Междуцарствия, не слишком нуждалась в историках. Все были чересчур заняты восстановлением Империи, чтобы оглядываться на прошлое. Иными словами, все с увлечением повторяли прошлые ошибки и не желали потратить хотя бы немного времени на то, чтобы взглянуть на них со стороны, — к большому разочарованию Паарфи. Поэтому, чтобы как-то содержать себя, ему пришлось найти покровителя, леди Парачей, которая с удовольствием читала книги, называвшиеся в Драгейре историческими романами.
Так что считайте, что Паарфи немного Артур Конан Дойль: ибо он зарабатывал себе на жизнь, занимаясь совсем не тем, чем ему хотелось, а тем, что у него хорошо получалось, — рассказывал истории. Слог Паарфи немного претенциозный и высокопарный — и, конечно, многословный, — но это его собственная манера. И если Дюма развил такой стиль (во всяком случае частично), потому что ему платили за каждое слово (кстати, Диккенс тоже, правда, Дюма гораздо забавнее), то понять, откуда взялся стиль Паарфи, совсем не трудно — в Драгейре так писали все ученые мужи.
Что же до моих собственных мотивов, то, если уж быть честным до конца, я получал слишком большое удовольствие, чтобы остановиться. Я с радостью работал с Паарфи — как из-за него самого, так и отдавая должное великим писателям прошлого. Надеюсь, что вам он тоже понравился.
Стивен Браст, П. Дж. Ф.,
апрель 1990 года,
Миннеаполис, Миннесота
И если Паарфи и получился несколько напыщенным, это не следует воспринимать как слишком строгую критику авторов, стиль которых я имитировал. Просто пока я писал от его имени целый роман, Паарфи обрел собственную индивидуальность, и я несу за него не меньше ответственности, чем за другие свои персонажи. Относитесь к этому, как посчитаете нужным.
Паарфи все время называет себя историком, в чем нет ничего плохого, но мне кажется, он постоянно что-то придумывает — в чем не желает признаться, а его протесты в предисловии не выдерживают никакой критики. Думается, Паарфи действительно очень любил историю — и неплохо в ней разбирался, — но эра, в которой он жил всего через несколько столетий после Междуцарствия, не слишком нуждалась в историках. Все были чересчур заняты восстановлением Империи, чтобы оглядываться на прошлое. Иными словами, все с увлечением повторяли прошлые ошибки и не желали потратить хотя бы немного времени на то, чтобы взглянуть на них со стороны, — к большому разочарованию Паарфи. Поэтому, чтобы как-то содержать себя, ему пришлось найти покровителя, леди Парачей, которая с удовольствием читала книги, называвшиеся в Драгейре историческими романами.
Так что считайте, что Паарфи немного Артур Конан Дойль: ибо он зарабатывал себе на жизнь, занимаясь совсем не тем, чем ему хотелось, а тем, что у него хорошо получалось, — рассказывал истории. Слог Паарфи немного претенциозный и высокопарный — и, конечно, многословный, — но это его собственная манера. И если Дюма развил такой стиль (во всяком случае частично), потому что ему платили за каждое слово (кстати, Диккенс тоже, правда, Дюма гораздо забавнее), то понять, откуда взялся стиль Паарфи, совсем не трудно — в Драгейре так писали все ученые мужи.
Что же до моих собственных мотивов, то, если уж быть честным до конца, я получал слишком большое удовольствие, чтобы остановиться. Я с радостью работал с Паарфи — как из-за него самого, так и отдавая должное великим писателям прошлого. Надеюсь, что вам он тоже понравился.
Стивен Браст, П. Дж. Ф.,
апрель 1990 года,
Миннеаполис, Миннесота
ОБ АВТОРЕ
Мистер Стивен Браст (хотя мы не знакомы с этим титулом «мистер», но именно так, как нам удалось выяснить, его величают, и мы не станем брать на себя ответственность что-либо менять) живет в местности, которая называется Миннеаполис. Миннеаполис означает, как нам дали понять, «Место, где бушуют метели» или «Земля, где постоянно чинят дороги». Он родился в 1955 году после основания храма одного из самых популярных местных божеств, в месяце, носящем название «ноябрь» и вроде бы означающем либо «Время начала метелей», либо «Время краткого перерыва в починке дорог».
Мистер Браст снабдил нас довольно длинным списком способов, которыми зарабатывал себе на жизнь, но поскольку мы не смогли найти в них ни малейшего смысла, то решили его полностью опустить — не сомневаемся, что читатель ничего от этого не потеряет.
В то время как его частная жизнь до определенной степени попала в поле нашего зрения, мы можем отметить, что он — автор четверых детей и десяти романов; книга, которую вы имеете честь держать в руках, является десятой. Мы считаем, что наша задача прежде всего состоит в точном фиксировании фактов прошлого, а не в попытке угадать, что же еще будет. Однако уверены, что количество детей вряд ли увеличится, в то время как число романов может вырасти еще до того, как сей том станет достоянием широкой публики.
Когда мистер Браст не пишет, его, весьма вероятно, можно найти с двумя палками в руках, которыми он ударяет по разных размеров имитациям растянутых шкур в надежде извлечь приятные музыкальные звуки. И хотя я не в силах понять, как и зачем нужно имитировать шкуры, мы не станем делать никаких выводов, не послушав предварительно, как это звучит, что, согласитесь, почти исключено.
Следует отметить, однако, что он совершает эти действия совместно с несколькими другими персонами, среди которых наиболее известна некая леди Эмма из Дома Буйвола3, и что эта группа называет себя «Смеющиеся коты» по причинам, о которых мы не станем распространяться.
Разрешите со своей стороны добавить, что нас обвинили в недостаточной исторической точности работы, особенно это касается героев, о которых мы имели честь писать. Более того, кое-кто даже намекнул, что они и вовсе не существовали, кроме как в нашем воображении. И хотя мы не считаем нужным отвечать на подобные обвинения, мы можем заверить читателя, что, последовав вышеуказанным инструкциям, он легко получит доказательства того, что мистер Браст не имеет никакого отношения к мифическим существам. И если мне будет позволено напоследок высказать свое мнение, то, пожалуй, среди всех персонажей, о которых мы имели честь писать, мистер Браст является самым неправдоподобным.
Паарфи Раундвудский
2/1/2/3
Адриланка, Уайткрест.
Мистер Браст снабдил нас довольно длинным списком способов, которыми зарабатывал себе на жизнь, но поскольку мы не смогли найти в них ни малейшего смысла, то решили его полностью опустить — не сомневаемся, что читатель ничего от этого не потеряет.
В то время как его частная жизнь до определенной степени попала в поле нашего зрения, мы можем отметить, что он — автор четверых детей и десяти романов; книга, которую вы имеете честь держать в руках, является десятой. Мы считаем, что наша задача прежде всего состоит в точном фиксировании фактов прошлого, а не в попытке угадать, что же еще будет. Однако уверены, что количество детей вряд ли увеличится, в то время как число романов может вырасти еще до того, как сей том станет достоянием широкой публики.
Когда мистер Браст не пишет, его, весьма вероятно, можно найти с двумя палками в руках, которыми он ударяет по разных размеров имитациям растянутых шкур в надежде извлечь приятные музыкальные звуки. И хотя я не в силах понять, как и зачем нужно имитировать шкуры, мы не станем делать никаких выводов, не послушав предварительно, как это звучит, что, согласитесь, почти исключено.
Следует отметить, однако, что он совершает эти действия совместно с несколькими другими персонами, среди которых наиболее известна некая леди Эмма из Дома Буйвола3, и что эта группа называет себя «Смеющиеся коты» по причинам, о которых мы не станем распространяться.
Разрешите со своей стороны добавить, что нас обвинили в недостаточной исторической точности работы, особенно это касается героев, о которых мы имели честь писать. Более того, кое-кто даже намекнул, что они и вовсе не существовали, кроме как в нашем воображении. И хотя мы не считаем нужным отвечать на подобные обвинения, мы можем заверить читателя, что, последовав вышеуказанным инструкциям, он легко получит доказательства того, что мистер Браст не имеет никакого отношения к мифическим существам. И если мне будет позволено напоследок высказать свое мнение, то, пожалуй, среди всех персонажей, о которых мы имели честь писать, мистер Браст является самым неправдоподобным.
Паарфи Раундвудский
2/1/2/3
Адриланка, Уайткрест.