Браст Стивен. Гвардия Феникса

   Сначала тот расхохотался, а затем заметил, что счет за хороший запас вина и копченую кетну оказался вполне приемлемым.
   — Смотри-ка, — заявил главарь, — ты совсем немного просишь за свои продукты.
   — Да? Ровно столько платят клиенты в моей гостинице.
   — Значит, у тебя имеется гостиница?
   — Да. Всего в двух лигах отсюда на дороге есть развилка, возле скалы в форме клюва ястреба, если вы повернете направо, моя гостиница окажется по правую руку.
   — Ну я знаю это место. Ты говоришь, там находится «Общий дом»?
   — Да, сэр, и вас там всегда будут рады видеть.
   — И ты берешь за услуги ту плату, что назначил нам?
   — Почти. Будет немного больше, поскольку мне нужно проделать определенную работу, разложить еду по тарелкам и заплатить слуге, который их разносит.
   — Что ж, вот твои деньги, друг мой, мы обязательно скоро встретимся.
   — Я с удовольствием вас приму — иметь с вами дело было очень приятно.
   Слух о гостинице быстро распространился по всей округе. Когда Блэк умер, оставив ее старшему сыну по имени Браун, семья успела сколотить вполне приличный капитал, а гостиница уже пользовалась широкой известностью в городе и за его пределами.
   Именно здесь нашли друзья пищу, вино, конюшню для своих лошадей и комнаты, где могли отдохнуть, готовясь к последней части своего путешествия. Вместе с несколькими другими путниками они насладились полуденной трапезой, состоящей из бульона из свежих горных грибов и зажаренных на шампурах сосисок из мяса кетны с пряностями, которые готовились во дворе гостиницы. В конце обеда хозяин приказал подать большой торт из тутовых ягод и орехов, сверху украшенный цукатами и взбитыми сливками из козьего молока.
   Так уж случилось, что Кааврен съел больше сосисок, чем следовало, — ведь ему была в диковинку острая горная кухня (на которую оказала влияние близость людей с Востока), а Айрич всегда отказывался от сладкого, утверждая, будто оно разрушает зубы — предмет его особой гордости. Поэтому, когда остальные с азартом накинулись на торт, лежащий на блюде размером с целый стол, Айрич воспользовался моментом и жестом показал Кааврену, что хочет поговорить с ним наедине.
   И они вышли во двор гостиницы. С одной стороны располагался сад камней, а с другой — росли овощи и зелень. Двор окружала высокая каменная стена с воротами, через которые можно было попасть в конюшню и домик садовника. Тут же стояли два умывальника.
   По дороге Кааврен спросил:
   — Вы что-то хотели мне сказать, мой друг?
   — Я наблюдал за выражением вашего лица, — ответил Айрич.
   — Ну и?..
   — Оно мне показалось озабоченным.
   — Да? Ни в малейшей степени.
   — Значит, я ошибся.
   — Несомненно, мой добрый Айрич.
   — Стало быть, вы не кусали губы до крови?
   Кааврен облизнул губы, словно пытался при помощи языка скрыть то, что сделали его зубы.
   — Ну…
   — И разве вы не сжимали кулаки так, что следы от ногтей остались на ладонях?
   Кааврен покраснел и быстро спрятал руки.
   — Я хотел сказать…
   — Не говорю о вздохах, которые за последние четыре дня мы с Пэлом слышали так часто, что не успевали переглянуться перед очередным, — столь непрерывными они стали.
   Кааврен покраснел еще сильнее и сказал:
   — Неужели я и в самом деле вел себя именно так?
   — Даю слово.
   — Меня действительно кое-что тревожит.
   — Тогда, если хотите, готов вас выслушать и дать совет, если это окажется в моих силах.
   — Я знаю, мне нигде не найти такого друга — мудрого и умеющего хранить молчание.
   — Так расскажите мне о своих тревогах.
   — Да, но разве вы сами еще не догадались?
   — Предполагаю, вы беспокоитесь относительно баронессы Каламской.
   — Вы попали в самую точку. Я дал обещание…
   — О! Обещание?
   — Да.
   — Женщине?
   — Да.
   — Возлюбленной?
   — Что до этого, то…
   — Ну?
   — Не стану отрицать.
   — Вам следует, друг мой, научиться быть осторожным с женщинами, иначе ваш язык поставит вас в такое положение, из которого не выведут ноги и не освободят руки — даже разум не сможет прийти на помощь.
   — Но когда говорит сердце…
   — Тогда нужно быть особенно осторожным: когда говорит сердце, разум молчит.
   — Однако дело сделано — я дал обещание.
   — Должен вам напомнить, что вы также дали клятву капитану Г'ерету.
   — Знаю, — ответил Кааврен, и опять последовал вздох, подобный тем, на которые ранее обратил внимание проницательный лиорн. — И что мне теперь делать?
   Айрич покачал головой.
   — Да, дело зашло достаточно далеко, как я и думал, — пробормотал он, а потом добавил: — Что ж, двинемся дальше в путь, быть может, нам удастся найти мудрое решение нашей проблемы.
   — Я был бы счастлив, если бы все сложилось именно так, — сказал Кааврен, и они зашагали обратно к гостинице.
   Тиаса молчал. Они успели дойти до дальней стены, окружавшей двор, когда Кааврен поднял руку, останавливая Айрича, и приложил палец к губам, давая понять лиорну, чтобы тот хранил молчание. Айрич, никогда не отличавшийся излишним любопытством, пожал плечами и молча повиновался.
   Если бы Кааврен и в самом деле был тиасой, то есть животным, то сейчас навострил бы свои чуткие кошачьи уши, а потом повернулся в сторону стены, поскольку он услышал, как ему показалось, нечто очень важное. Точнее, до его ушей донесся чей-то негромкий голос, но не такой тихий, чтобы он не сумел разобрать слов, произнесенных с сильным местным акцентом:
   — Внутри сидят, набивают брюхо, мы можем говорить все, что нам захочется.
   Некоторые ошибки, которые совершают незнакомые нам люди, вопиют о том, чтобы их немедленно исправили. Если кто-нибудь, к примеру, самодовольно заявит, что в Доме Теклы никогда не рождалось достойного композитора, мы сразу же будем вынуждены спросить его, не слышал ли он о Г'хейре Клифернсе, сочинившем Девятичасовую симфонию в семи частях. А если какой-нибудь умник будет утверждать, будто сариоли исчезли с лица земли, нам сразу же захочется отвести его к Челюстной горе и представить Джггоф'те, костяному танцору. А потом спросить, не изменил ли он своего мнения. Случись нам встретить колдуна с Востока, уверенного в превосходстве своего искусства над волшебством, данным нам Орбом, мы будем склонны — разумеется, мирно и доброжелательно — предложить ему тут же проверить, не погорячился ли он.
   Однако существуют совсем другого рода ошибки, которые вызывают у нас желание оставить заблуждающегося в полном неведении. Того, кто заявляет, что его никто не может подслушать, уверяя своих соратников, что они могут спокойно обмениваться секретами, мы смело отнесем ко второй категории. Так, во всяком случае, считал Кааврен и потому подал сигнал Айричу, чтобы тот молчал.
   Обратим теперь наше внимание на место, указанное Каавреном, — на каменную стену, отделяющую двор от хижины садовника. Второй собеседник, который был либо женщиной с низким голосом, либо мужчиной с высоким, говорил без малейших признаков акцента, что свидетельствовало о том, что живет он в городе Драгейре.
   — Их ведь пятеро, не так ли?
   — Да, пятеро и лакей.
   — Ну не так уж много.
   — Если бы не волшебство…
   — И что с того?
   — Тогда, милорд, их гораздо больше, чем вам кажется.
   Второй собеседник, о поле которого мы все еще не можем судить с уверенностью, возразил:
   — Однако, если мы захватим их врасплох, волшебство им не поможет.
   — Тут вы совершенно правы.
   — Значит, вам ясно, как действовать, не так ли?
   — Милорд, вы решили только одну проблему.
   — Хотите сказать, что существует другая?
   — И очень серьезная, милорд.
   — О чем вы?
   — Нам запрещено их убивать, милорд.
   — Как запрещено?
   — Таков приказ, который я получил от леди.
   — Ну а я получил указания от другой леди, из Дома Атиры. Вы ведь знаете, кого я имею в виду?
   — Конечно.
   — Так вот она не страдает от угрызений совести.
   — Однако мой приказ…
   — Горы здесь высокие, а пропасти глубокие — несчастные случаи не такая уж редкость. И если на них нападут разбойники, которых полно в здешних горах… До тех пор пока дракон ничего не заподозрит, нет никаких оснований опасаться, что моя щедрость окажется недостаточной, а у вас возникнут осложнения.
   — Милорд, я не убийца.
   — Да, всего лишь лицо, объявленное вне закона. К тому же за вашу голову назначена награда.
   — Кажется, вы угрожаете, милорд.
   — А если и так?
   — Тогда я прошу вас не забывать, что горы здесь высокие, а пропасти глубокие — несчастные случаи не такая уж редкость. Более того, не забывайте, за мою голову назначена награда.
   — Вы рассуждаете логично, Бааро.
   — Благодарю вас, милорд, я считаю, что на это у меня головы хватает.
   — Однако позвольте обратить ваше внимание на одну деталь, которую вы не учитываете.
   — Что вы имеете в виду, милорд?
   — Вы будете процветать в горах до тех пор, пока этого хотят те, кто живет здесь.
   — Естественно.
   — А те, кто здесь живет, сохраняют верность лорду Адрону.
   — Как и я, милорд.
   — Представьте себе, что он направит своих людей против вас.
   — Он так не поступит.
   — Но предположим.
   — Тогда мне конец.
   — Ну?
   — Я повторяю, он этого не сделает. Как и не станет марать свои руки убийством.
   — Ну ему вовсе не обязательно пачкать руки или выступать против вас. Достаточно, чтобы местные жители лишь подумали, будто он хочет от вас избавиться.
   — Вы утверждаете, милорд, что способны повлиять на мнение этих людей, а лорд Адрон ничего не узнает?
   — Вы разве не в курсе, мой добрый Бааро, что лорд Адрон находится в городе Драгейре, где надеется получить Пепперфилд, а посему не может знать, что здесь делается от его имени?
   — Понятно. Значит, вам всего-навсего нужно убедить жителей гор. Что это там у вас?
   — Не узнаете?
   — Печать лорда Адрона!
   — Совершенно верно.
   — О Боги! Как она попала к вам в руки?
   — Не ваше дело. Важно, что она у меня.
   — Разумеется.
   — Более того, я намерен ею воспользоваться.
   — Не сомневаюсь.
   — И еще я могу сделать так, чтобы все поверили, будто лорд Адрон настроен исключительно против вас — или против этих гвардейцев.
   — Да, такое вполне возможно.
   — Значит, вы поступите так, как я скажу?
   — Похоже, у меня нет выбора.
   — Прекрасно. Теперь поделитесь со мной своим планом.
   — Незнакомцы отправятся в путь завтра утром.
   — Весьма вероятно.
   — Как раз перед поворотом на дорогу Фордвей, а другого пути к замку лорда Адрона не существует, есть место, где на обочине растет платан, а по другую сторону — березы.
   — Понятно.
   — Там спрячутся мои люди, и мы нападем на них с копьями и шпагами.
   — Сколько у вас людей?
   — Тридцать.
   — Должно хватить. Что еще?
   — Мы всех убьем.
   — Прекрасно. Вот золото.
   — Благодарю, ваша светлость.
   — Надеюсь, Бааро, выполняя приказ моей госпожи, вы не затаили на меня обиду из-за того, каким способом мне пришлось вас убедить.
   — Милорд, поверьте, я отношусь к вам со всем почтением, а золото уничтожило последние сомнения, даже если они у меня имелись.
   — Очень хорошо. Встретимся после того, как ваша миссия будет завершена, — получите еще столько же.
   — Вы очень щедры.
   — Щедра атира, которой я служу. Никогда об этом не забывайте.
   — Обещаю.
   — Ну тогда все, Бааро.
   — До завтра, ваша светлость.
   Кааврен коснулся плеча Айрича и знаком предложил тому вернуться в гостиницу, что они и сделали. Тиаса и лиорн застали своих друзей за тем же занятием, лишь торта на блюде заметно убавилось. Кааврен и Айрич подошли к столу и вежливо поклонились всей компании (мы должны напомнить, что кроме их спутников в зале сидели и другие путешественники), а потом показали жестами, что им следует собраться снаружи. Убедившись, что их правильно поняли, Кааврен и Айрич извинились и снова вышли на свежий воздух, где стали ждать своих спутников.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
В которой обсуждается искусство засад и приводятся примеры

   Первым вышел Пэл. Он вопросительно поднял брови, глядя на Айрича, который в ответ лишь слегка покачал головой, чтобы показать: время для разговора еще не пришло. Тут же появился Аттрик, а вслед за ним Тазендра и Мика.
   — Ну? — спросила Тазендра.
   — Сюда, — сказал Кааврен, принимая на себя командование с непринужденностью человека, рожденного повелевать.
   Он показал на дорогу, по которой они собирались на следующий день продолжить путь. На обочине была свалена огромная куча валунов, словно кто-то пытался защитить дорогу от грязи и камешков, наносимых ветром с гор.
   — Отсюда можно увидеть что-нибудь интересное? — спросила Тазендра.
   — Нет, — ответил Кааврен, — но нам есть о чем поговорить.
   — А почему бы нам не поговорить в гостинице, где — должна признаться — я очень удобно устроилась?
   — Потому что, друг мой, там нас легко могут подслушать. Просто поразительно, — заметил Айрич, — как далеко разносятся звуки в этих горах.
   — Иными словами, — настаивала на своем Тазендра которая никак не могла придумать подходящего довода, но по-прежнему горевала, что ей пришлось уйти из уютной гостиницы, — вы утверждаете, будто здесь звук разносится слабее, чем в гостинице?
   — Если вы будете настолько любезны, что пошлете Мику проверить, нет ли поблизости лишних ушей, мы приступим к обсуждению ряда важных вопросов.
   — Так я и сделаю, — не стала спорить Тазендра и сказала Мике, что ему следует заняться разведкой.
   Достойный текла деловито кивнул и, не выпуская из рук табуретки, отправился изучать окружающую местность.
   — Что вы хотели нам рассказать? — негромко поинтересовался Пэл.
   — Мы ждем с нетерпением, — добавил Аттрик.
   — Сейчас услышите, — пообещал Кааврен.
   — Так о чем речь? — спросил Пэл.
   — А вот о чем, — ответил Кааврен. — Пока вы ели торт, мы с Айричем вышли прогуляться.
   — Хм… — проворчала Тазендра, — мы заметили. Более того, я даже отчасти прокомментировала ваше поведение, правда, Аттрик?
   — Да, — кивнул драконлорд.
   — Мы оказались во дворе гостиницы, — продолжал Кааврен, — в том месте, где тропинка проходит мимо бассейнов с чистой водой, в которые хорошо смотреть, когда размышляешь о вечном.
   — О, — заметила Тазендра, — я покончила с размышлениями.
   — Но мы — нет.
   — И к чему привели вас размышления?
   — Сейчас это не имеет значения. Важно то, что мы случайно услышали.
   — Вы что-то услышали?
   — Точнее говоря, подслушали.
   — И что же? — тихо спросил Пэл.
   Кааврен быстро пересказал весь разговор, стараясь не изменить ни одного слова, что ему почти удалось, поскольку голова у тиасы была большой; а всем в Драгейре известно, что большая голова есть верный признак хорошей памяти. Когда он закончил, появился Мика и поклонился всей компании.
   — Я трижды все обошел, — сказал текла, — всякий раз по более широкому кругу. Однажды мне даже почудилось, будто я обнаружил шпиона, но оказалось, что это всего лишь норск, который с таким же недоверием следил за мной, как я за ним.
   — Очень хорошо, Мика. Можешь остаться с нами, — разрешила Тазендра.
   — И где же нас будет ждать засада? — спросил Аттрик.
   — Засада? — удивился Мика.
   — Помолчи, — приказала Тазендра.
   — На этой дороге, если я правильно понял, — ответил Кааврен.
   — У меня сложилось такое же впечатление, — поддержал тиасу Айрич. — Примерно в одной лиге отсюда.
   — Что будем делать? — спросил Пэл.
   — Я считаю, — заявила Тазендра, — что нам следует не дожидаться нападения бандитов, а устроить засаду самим.
   — Какой позор, — возразил Айрич. — Неожиданное нападение?
   — Лично я, — вмешался Кааврен, — готов согласиться с Тазендрой. Не следует забывать, что нас пятеро против тридцати, к тому же бандиты не собираются с нами церемониться.
   — И все же… — не сдавался Айрич.
   — Мой дорогой друг, — промолвил Пэл, — мы имеем дело с бандитами, у которых нет ни малейшего представления о чести.
   — Вы правы, — кивнул Айрич, — тем не менее…
   — Кроме того, согласитесь: если мы откажемся от засады, то провалим нашу миссию, что меня совсем не устраивает. Существует еще одна возможность — очертя голову броситься на врага. Но и здесь результат, скорее всего, будет малоутешительным, а я ценю свою жизнь не меньше, чем успех.
   — Мы можем обойти их, а потом двинуться к замку.
   — И оставим врага у себя за спиной? — спросил Аттрик.
   Айрич вздохнул:
   — Ладно. У вас имеется план боя?
   — У меня имеется, — заявил Аттрик. — Я хочу предложить следующее: покинем гостиницу утром, как и собирались, только двигаться будем очень медленно. Несомненно, кто-то из бандитов станет за нами следить, чтобы передать своим сообщникам, что мы выехали. Будет неплохо, если шпион увидит, что мы совсем не торопимся.
   — Для чего, милорд? — вежливо осведомился Пэл.
   — Поскольку тогда у них не возникнет подозрений из-за задержки.
   — Если мы будем ехать медленно, — заметила Тазендра, — то прибудем на место значительно позже, чем если бы пустили лошадей рысью.
   — Именно, — кивнул Аттрик.
   — Хорошая мысль, — согласился Кааврен.
   — Однако у меня создается впечатление, — продолжала Тазендра, — что рано или поздно мы все равно приблизимся к месту засады, а если двигаться медленно…
   — Тазендра не понимает, — серьезно поговорил Айрич.
   — Да, вы правы, — призналась леди дзур.
   — Мы намереваемся обойти их сзади, использовав план Аттрика, с которым я целиком и полностью согласен, — пояснил Пэл. Тут он отвесил изящный поклон драконлорду, который немедленно поклонился в ответ. — Таким образом мы не вызовем у наших врагов беспокойства.
   — Может быть, нам стоит разделиться? — спросил Кааврен.
   — Скажите, Тазендра, вы сумели перезарядить камень-вспышку, который вы так эффективно использовали раньше?
   — Нет, мне не представилось этой возможности.
   — Значит…
   — Позвольте, — вмешался Пэл, — но вы можете спросить, имеются ли такие камни у остальных.
   — Что? У вас есть еще?
   — Когда вы дружите с волшебницей, — он поклонился Тазендре, — это почти то же самое, как если бы вы умели готовить такие камни сами.
   — И сколько всего их у вас?
   — Три, — ответил Пэл. — Причем мой камень-вспышка позволит сбить с лошадей сразу четверых врагов.
   — Ну а два других?
   — Такие же мощные, как и мой, милорд.
   — Тогда вам и Тазендре следует взять на себя нижний участок дороги, а Кааврену, Айричу и мне — верхний.
   — А каким будет сигнал к атаке? — спросила Тазендра.
   — Пэл, когда посчитаете, что настал подходящий момент, разрядите свой камень-вспышку в направлении самой большой группы разбойников, и мы их тут же атакуем.
   — Согласен, — кивнул Пэл.
   — Не забывайте, мы нападем на них со стороны леса, используя камни-вспышки. Они могут подумать, что нас гораздо больше, и не захотят вступать в схватку.
   — Тем не менее, — нахмурившись, напомнил Кааврен, — их тридцать человек.
   — Ну да, — сказал Аттрик, — и что?
   — Я все еще сомневаюсь, что впятером мы сумеем победить отряд из тридцати человек.
   — Что ж, возможно, нам не удастся одержать победу, — ответил Аттрик.
   — Однако отличное будет сражение, — заявила Тазендра.
   — Тут у меня нет ни малейших сомнений, — мрачно улыбнулся Пэл и положил ладонь на рукоять шпаги.
   На том они и порешили, после чего возвратились в гостиницу — уже начало темнеть.
   Императрица Андаунтра I незадолго до окончания Войны Винных Кубков, точнее, в день, когда она добыла для себя Орб, сделала следующее наблюдение во время смотра своей армии: «Я всегда могу отличить того, кто еще никогда не участвовал в сражении».
   Некий младший офицер, из писем которого нам стали известны эти слова, случайно услышал ее высказывание и спросил, не в том ли дело, что новички нервничают.
   «Нет, — резко бросила императрица, — всякий, кто не потерял рассудка, нервничает перед битвой».
   «Значит, они не в силах скрыть нетерпение в отличие от тех, кто имеет больший опыт?»
   «В моей армии все с нетерпением ждут битвы».
   «Тогда скажите мне, миледи, как вы их узнаете?»
   «Неопытные солдаты выглядят более уставшими, чем все остальные».
   В каком бы количестве дуэлей или случайных стычек вы ни участвовали, перед первым сражением всегда возникает особое чувство. Опуская голову на подушку, вы говорите себе: «Возможно, я сплю в последний раз» или, когда ваши глаза начинают закрываться, вдруг спрашиваете себя: «Буду ли я жив и здоров завтра, в это же время?» И сон начисто пропадает.
   Надо отдать должное Кааврену, ему все же удалось заснуть в ночь перед сражением, примерно за четыре часа до того времени, когда хозяин согласился разбудить их и подать горячую кляву, щедро сдобренную медом и козьим молоком.
   Кааврен проснулся, чувствуя себя достаточно энергичным и спокойным, что так необходимо всякому, кто идет в бой. Впрочем, он, конечно же, немного нервничал.
   Ровно в половине девятого утра Кааврен спускался по лестнице и встретил Тазендру и Мику. На лице последнего читалась тревога, в то время как глаза его госпожи сверкали так, как могут сверкать лишь глаза леди дзур перед битвой с превосходящими силами противника. Внизу они увидели Айрича, которой спокойно сидел за столом и смотрел в окно. Аттрик вышел на улицу, чтобы проверить лошадей, а вскоре к ним присоединился Пэл. Они рассчитались с хозяином и по совету Аттрика, самого опытного среди них солдата, особенно тщательно проверили седла и упряжь. Убедились также, что камни-вспышки будут под рукой, а клинки легко вынимаются из ножен.
   — Что ж, господа, — заметил Аттрик, — нам пора.
   — Однако не стоит торопиться, — отозвался Кааврен, даже не пытаясь понизить голос. — Сегодня такое приятное утро, и я хочу насладиться им в полной мере.
   — Как пожелаете, — ответил Пэл, и они вывели своих лошадей со двора гостиницы.
   Как справедливо заметил Кааврен, утро действительно выдалось прекрасное. Хотя лето было в самом разгаре, горы, как им и положено, охлаждали воздух, а постоянные ветры, которыми знаменита гора Бли'аард, делали его и вовсе свежим. Небо на востоке еще оставалось оранжево-красным, а высоко над головами путников приобрело уже легкий лиловый оттенок, и Светило — каждый может его почувствовать, но никто не в силах увидеть — казалось почти различимым. Путники могли смотреть только прямо перед собой, иначе глаза тут же начинали слезиться, приходилось жмуриться. Вдруг всем шестерым неудержимо захотелось чихнуть, что каждый и проделал по нескольку раз.
   Примерно с лигу они ехали нарочито медленно, пока не оказались перед последним поворотом дороги, где их ждала засада. Аттрик подал знак. Они съехали на обочину, спешились и привязали лошадей к деревьям, а затем разделились, как и договорились заранее.
   Деревья на обочине попадались редко, и Кааврену не приходилось беспокоиться о нависающих над головой ветках или торчащих из земли корнях. Поскольку по большей части это были горные сосны, они предоставляли превосходное укрытие, которым Кааврен вместе с Айричем и Аттриком успешно пользовались. Они обогнули склон, сделали круг и начали снова возвращаться к дороге. Один раз они заметили следы дракона, но, к счастью, самого зверя рядом не оказалось. Наконец Айрич негромко произнес:
   — Ага.
   — Что такое? Вы их увидели? — прошептал Аттрик.
   Вместо ответа лиорн показал вверх по склону, где более дюжины плохо одетых мужчин и женщин с обнаженным оружием в руках внимательно следили за дорогой.
   — Давайте подберемся поближе, — предложил Кааврен, в висках у которого застучала кровь.
   — Согласен, — кивнул Аттрик, — только осторожно.
   Они подошли так близко, что почти различали отдельные слова, которыми шепотом обменивались бандиты.
   — Теперь, — начал Аттрик, обращаясь к Кааврену и Айричу, — подождем, пока…
   И тут раздался резкий хлопок — крак! — так взрывается камень-вспышка. Аттрик, привычный к подобным звукам, сразу же обнажил свой клинок. Кааврен и Айрич последовали его примеру, приготовив по камню-вспышке.
   — Мне кажется, господа, пришла пора атаковать, — сказал Аттрик.
   — Ну, — ответил Айрич, пожимая плечами, — вам принадлежит честь отдавать приказы.
   — Согласен, — сказал Кааврен.
   — Тогда я готов отдать приказ… В атаку! — закричал драконлорд и помчался вверх по склону, Кааврен и Айрич — за ним.
   Еще до того, как их заметили, с другой стороны дороги донесся звон клинков. Бандиты, стоящие к нашей троице спиной, внимательно прислушивались к шуму.
   Кааврен нахмурился, осознав, что первый удар придется нанести в спину человека, который ничего не подозревает об угрозе. Однако он решительно отбросил подобные мысли и уже собрался сделать первый выпад, когда раздался громкий голос Айрича:
   — Прошу меня простить, господа, но будет лучше всего, если вы сложите оружие.
   К ним повернулось несколько лиц с выражением полнейшего удивления, но в первое мгновение никто из бандитов не мог даже пошевелиться. Затем один из мерзавцев слегка дернулся, однако этого почти незаметного движения оказалось достаточно — так маленький камешек вызывает лавину.