Страница:
– Если вы не пойдете на это, вас никто не станет преследовать. Но никому не рассказывайте о нашем разговоре. Ни жене, ни своему юристу, никому другому. Если вы это сделаете и мы узнаем об этом, тогда... тогда придется перейти на личности.
Бен кивнул.
– Я позвоню вам. – Браун протянул ему руку. – Без обид.
Тайсон ответил рукопожатием.
– Когда я вам заехал ногой, это не было сведением личных счетов, Чет. Это выпад против системы.
Браун рассмеялся, повернулся и пошел к бассейну. Тайсон наблюдал, как тот быстро окунулся, вылез и направился в раздевалку. Он думал, что справедливость восторжествует, претерпев любой подлог и наветы.
Глава 13
Глава 14
Бен кивнул.
– Я позвоню вам. – Браун протянул ему руку. – Без обид.
Тайсон ответил рукопожатием.
– Когда я вам заехал ногой, это не было сведением личных счетов, Чет. Это выпад против системы.
Браун рассмеялся, повернулся и пошел к бассейну. Тайсон наблюдал, как тот быстро окунулся, вылез и направился в раздевалку. Он думал, что справедливость восторжествует, претерпев любой подлог и наветы.
Глава 13
Генерал Уильям ван Аркен стоял перед возвышением, предназначенным для членов суда. На стене, как раз посередине, красовалась эмблема военной прокуратуры: скрещенный с перьевой ручкой меч. Он обратился к четырем офицерам, сидящим перед ним.
– Хотя мы не имеем полномочий в данный момент для расследования дела Тайсона, мы можем выбрать следователя, который свяжется с ним в день получения повестки и сообщит о предъявляемых ему обвинениях и о его правах.
Трое мужчин и одна женщина сидели за письменными столами, поставленными в ряд в небольшом лекционном зале Пентагона. Заместитель ван Аркена полковник Сэм Спенсер сидел напротив него. Справа от Спенсера – подполковник Юджин Пеллам, личный юрисконсульт ван Аркена. По левую руку Спенсера сидела капитан Лорейн Коннелли из отдела личного состава, рядом с ней лейтенант Джек Гиббз, адъютант ван Аркена.
– Как вы знаете из военного уголовного кодекса, – начал генеральный прокурор, – офицер-следователь по тяжким преступлениям должен быть майором или иметь более высокий ранг. Следовательно, я попросил капитана Коннелли подготовить микрофильмированные досье на двадцать пять кандидатур, которые могли бы провести это расследование. – Ван Аркен отошел к проекционному экрану.
– Напоминаю вам, – продолжал он, – что в интересах справедливости не следует обсуждать как таковой именно этот случай, однако мы можем обратиться к определенным фактам, которыми надо руководствоваться при выборе объективного следователя. – Он посмотрел на юрисконсульта. – Подполковник Пеллам?
Пеллам кивнул.
– Позвольте мне напомнить, что нам вменили в обязанность выбрать следователя, который беспристрастно отнесся бы к делу, значит, он не должен питать ни симпатии, ни антипатии к подозреваемому.
Полковник Спенсер добавил:
– Известно, что любой офицер военной прокуратуры должен быть объективным и компетентным, но в данном случае было бы уместнее обсудить кандидатуры.
– Возможно, прежде всего нам следует обратиться к биографической справке о каждом, – предложила капитан Коннелли. – Послужной список, характеристика, черты характера и так далее. Потом мы сможем сузить поле наших поисков.
Вар Аркен кивнул в знак согласия.
– Хорошо, когомы ищем?
– Идеального следователя, – ответил Пеллам, – который по возможности без предубеждения относился бы к вьетнамской войне. – Он мрачно ухмыльнулся. – Им может оказаться либо совсем зеленый стручок, либо тот, кто провел последние двадцать лет на Луне.
– Может быть, следователем лучше назначить кого-то, кто решил уйти в отставку? – Гиббз явно колебался, прежде чем добавить: – Того, кому нечего терять и кого не будут понуждать к принятию определенного решения. Он сам захочет оказать любезность армии.
Ван Аркен не ответил.
Полковник Спенсер кивнул.
– Интересная точка зрения. Никто нас в будущем не осудит за то, что мы взяли интригана, готового выполнить любое задание, чтобы заработать звание.
Обсуждение продолжалось еще несколько минут до выступления ван Аркена.
– Подытоживая сказанное, – суммировал он, – хочу добавить, что нам нужен такой офицер, который не служил во Вьетнаме и вообще не был там во время вьетнамских событий. Я согласен, что он должен быть молодым или хотя бы во время учебы быть вовлеченным в активную военную или антивоенную деятельность. – Ван Аркен на мгновение задумался. – Можно найти достаточно много офицеров этой возрастной группы в звании майора, собирающихся уйти в отставку.
– Я думаю, – добавила капитан Коннелли, – он должен пройти четырехгодичное обязательное обучение.
Нет, это, пожалуй, было не совсем то, чего добивался ван Аркен.
– Мне нужен человек, – сказал он, – который бы олицетворял собой добропорядочность армии и военного правосудия.
Все молчали.
Ван Аркен предложил:
– Давайте разберем картотеку. – Он нажал кнопку, подав сигнал тому, кто находился в звуконепроницаемой проекционной кабине.
– Прошу прощения, генерал, – обратилась к нему капитан Лорейн Коннелли, – у меня есть предложение.
Свет погас, и экран ярким пятном загорелся за плечами ван Аркена. Отброшенная на экран тень генерала кивнула головой.
– Да?
– Думаю, нет необходимости кому-нибудь из нас выдвигать кандидата, однако я собираюсь это сделать.
– Кого вы имеете в виду?
– Майор Карен Харпер.
В полутемной комнате повисла тишина.
– Некоторые из вас знают ее. Я познакомилась с ней в Германии, мы работали там вместе. – Коннелли помедлила, затем договорила: – Ее досье лежит вместе с остальными. Почему бы нам не взглянуть на него первым?
Никто не возражал.
Голос капитана звенел в темной глухой комнате.
– Майор Харпер вполне соответствует выдвинутым нами требованиям. До скрупулезности внимательна к деталям, проницательна и рассудительна, проявляет инициативу и находчивость, ее внешний вид всегда соответствует ситуации. – В полумраке ей показалось, что генерал одобряет ее предложение. Собравшись с духом, она продолжила: – Подполковник Пеллам с усмешкой заметил, что нам нужно найти человека, который провел двадцать лет на Луне. Ну что же, считаю, что мы с большим пристрастием отнесемся к ней, находившейся последний месяц в изоляции от всех средств массовой информации. Так получилось, что майор Харпер недавно вернулась из тридцатидневного отпуска, который провела на Дальнем Востоке. Сомневаюсь, чтобы она там просматривала какие-нибудь американские газеты.
Ван Аркен резко оборвал ее:
– Выбор военного следователя – это не выбор присяжных заседателей. Не думаю, чтобы офицер военной прокуратуры верил всему, что пишут газеты.
Полковник Спенсер, заместитель ван Аркена, вмешался в их диалог:
– Вообще-то, генерал, мне нравится эта идея. Полагаю, отвечающие за печать тоже не будут иметь ничего против. – Он повернулся Коннелли. – Вы знаете ее биографию?
– Да, сэр. Она из многодетной семьи. Родители – сельские жители, думаю, фермеры. Из штата Огайо. – Ее подмывало добавить «из самого сердца страны», но она побоялась перегнуть палку, поэтому сказала: – До поступления в университет работала в штате Огайо, как зафиксировано в документах. Закончила юридический факультет где-то после двадцати пяти, министерство обороны взяло на себя расходы за обучение.
Лейтенант Гиббз пробормотал:
– За четырехлетнюю каторгу, как и за мою. – Он хмыкнул, стараясь нейтрализовать неловкое замечание.
Ван Аркен подождал, пока восстановится тишина, потом резко нажал кнопку селекторной связи и сказал оператору:
– Давайте Харпер, сержант.
Через минуту первая страница дела появилась на экране. Пять офицеров прочли ее, и полковник Спенсер сказал:
– В настоящее время ее назначили в военно-юридическую академию в Шарлоттсвилль. Это недалеко отсюда, но и не так близко. Если возникнет необходимость, она может сесть на кукушку до Нью-Йорка.
Подполковник Пеллам заметил:
– Шестнадцатого июля заканчивается срок ее службы. Значит, у нее предостаточно времени, чтобы провести предварительное расследование, так что ей не придется отвечать за последствия.
– Судя по документам, – добавила Коннелли, – она успешно провела тридцать два расследования по 31-й статье, а также она замечательно ведет дознание...
– Что вы имеете в виду? – резко спросил ван Аркен.
– А то, сэр, что она докапывается до истины. Подозреваемые мужчины, выражаясь вашим языком, охотно и непринужденно разговаривают с ней. Она вносит элемент неофициальности, поэтому ее не боятся...
– Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь сюсюкал с Тайсоном.
Подполковник Пеллам высказал свое мнение:
– Генерал, Тайсон, очевидно, сообразительный человек. Он знает, что над ним висит 31-я статья, и в ходе расследования он воспользуется своим правом хранить молчание. Думаю, что если женщина обратится к нему... Пусть он трижды женофоб, но он может расколоться. На этой стадии нас уполномочили только руководить данным неформальным расследованием, поэтому мы бы хотели получить как можно больше информации до того, как нам дадут санкцию на дальнейшие действия.
Присутствующие кивнули в знак согласия. Ван Аркен грубовато заметил:
– Тайсон может неодобрительно отнестись к тому, что им занимается женщина. – Он нажал на кнопку, и появилась следующая страница. Пятеро офицеров вчитывались в последовательно сменяющие друг друга страницы досье майора Харпер. Ван Аркен бросил: – Она не замужем. – Никто не прореагировал на это. Генерал обратился по селектору к оператору: – Сержант, дайте фотографию.
На экране быстро замелькали полосы, потом появилось довольно нечеткое изображение. Оператор навел фокус, и экран заполнила фотография женщины со светлыми пушистыми волосами. У нее были большие глаза, веснушчатое лицо, она широко улыбалась. Все молчали.
– Такую бы я впустил в дом, – тихо сказал лейтенант Гиббз.
Раздались смешки. Ван Аркен услышал, что Гиббз сказал еще что-то невнятное и только уловил слово «жена». Послышался смех. Ван Аркен осадил:
– Полегче.
Коннелли рассматривала генерала ван Аркена при резком свете проекционного луча. Она заметила, что он сидит в глубокой задумчивости. Лорейн слышала, что ван Аркен не обратил внимания на плоские шутки его подчиненных насчет жены Тайсона, и решила, что он не очень расположен к человеку, у которого такая жена.
Голос полковника Спенсера нарушил тишину.
– Генерал, я знаю, что женщина, находясь при исполнении служебных обязанностей, может вызвать некоторые осложнения, но если она является олицетворением всего того, что вы ищете, тогда это правильный выбор. – Он указал на фотографию Карен Харпер. – Она как будто сошла с обложки рекламы кока-колы.
Ван Аркен задумчиво потер подбородок. Назначение женщины на расследование может повысить авторитет службы военной прокуратуры. Это также умерит критику в адрес женского личного состава его управления. Пентагон будет доволен.
Лейтенант Гиббз, казалось, читал мысли ван Аркена.
– Это может неплохо сказаться на работе по комплектованию личного состава.
Ван Аркен смотрел на лейтенанта с некоторым раздражением. Он осознавал, что если Харпер испортит дело, это может неблагоприятно отразиться в основном на офицерах-мужчинах. Если майор Карен Харпер не справится с расследованием, на Белый дом могут оказать давление с тем, чтобы начать большое официальное расследование с вызовом в суд представителей держав, с дополнительной помощью от ФБР и уголовно-следственного отдела. Конечно, существует вероятность, что майор Харпер не найдет никаких улик для передачи дела на рассмотрение большому жюри. Ван Аркен обвел взглядом собравшихся офицеров. У него создалось впечатление, что все они снисходительно относятся к кандидатуре Харпер.
– Есть ли возражения против назначения этого офицера следователем по делу Бенджамина Тайсона?
Возражений не было. Ван Аркен недобро посмотрел на капитана Лорейн Коннелли, словно давая ясно понять, что это она подставила самое себя и в случае провала ее ждут неприятности.
– Хорошо, – заключил ван Аркен. – Мы выбрали майора Харпер.
Он повернулся, и снова взглянул на фотографию Карен, все еще весело улыбавшуюся с экрана. За теплотой улыбки скрывались твердость духа и сила характера, острый ум – результат, как он предполагал, титанической работы над собой: девочка из бедной фермерской семьи получила соответствующее образование, юридическую степень и звание офицера. Он тоже рос в многодетной семье фермера в Пенсильвании (кстати, всего лишь в восьми милях отсюда). Подобно Карен, он тоже самостоятельно пробивал себе дорогу в жизни, так и не заведя семьи. Зависимые от тебя люди становятся обузой, когда начинаешь путь наверх, а на достижение соответствующего положения уходит половина жизни, думал он.
Генерал повернулся к тем, кто в темной маленькой комнате ожидал его последнего слова.
– Капитан Коннелли, не сообщайте пока нашего решения майору Харпер. В тот день, когда Тайсон получит повестку в армию, майор Харпер получит приказ о ее временном назначении на должность следователя. Никто из присутствующих не должен упоминать о нашем разговоре. Никто не должен вступать в контакт с майором Харпер, пока расследование не закончится. Если ни у кого больше нет вопросов, – он обвел всех взглядом, – тогда спасибо за встречу. Все могут быть свободны.
– Хотя мы не имеем полномочий в данный момент для расследования дела Тайсона, мы можем выбрать следователя, который свяжется с ним в день получения повестки и сообщит о предъявляемых ему обвинениях и о его правах.
Трое мужчин и одна женщина сидели за письменными столами, поставленными в ряд в небольшом лекционном зале Пентагона. Заместитель ван Аркена полковник Сэм Спенсер сидел напротив него. Справа от Спенсера – подполковник Юджин Пеллам, личный юрисконсульт ван Аркена. По левую руку Спенсера сидела капитан Лорейн Коннелли из отдела личного состава, рядом с ней лейтенант Джек Гиббз, адъютант ван Аркена.
– Как вы знаете из военного уголовного кодекса, – начал генеральный прокурор, – офицер-следователь по тяжким преступлениям должен быть майором или иметь более высокий ранг. Следовательно, я попросил капитана Коннелли подготовить микрофильмированные досье на двадцать пять кандидатур, которые могли бы провести это расследование. – Ван Аркен отошел к проекционному экрану.
– Напоминаю вам, – продолжал он, – что в интересах справедливости не следует обсуждать как таковой именно этот случай, однако мы можем обратиться к определенным фактам, которыми надо руководствоваться при выборе объективного следователя. – Он посмотрел на юрисконсульта. – Подполковник Пеллам?
Пеллам кивнул.
– Позвольте мне напомнить, что нам вменили в обязанность выбрать следователя, который беспристрастно отнесся бы к делу, значит, он не должен питать ни симпатии, ни антипатии к подозреваемому.
Полковник Спенсер добавил:
– Известно, что любой офицер военной прокуратуры должен быть объективным и компетентным, но в данном случае было бы уместнее обсудить кандидатуры.
– Возможно, прежде всего нам следует обратиться к биографической справке о каждом, – предложила капитан Коннелли. – Послужной список, характеристика, черты характера и так далее. Потом мы сможем сузить поле наших поисков.
Вар Аркен кивнул в знак согласия.
– Хорошо, когомы ищем?
– Идеального следователя, – ответил Пеллам, – который по возможности без предубеждения относился бы к вьетнамской войне. – Он мрачно ухмыльнулся. – Им может оказаться либо совсем зеленый стручок, либо тот, кто провел последние двадцать лет на Луне.
– Может быть, следователем лучше назначить кого-то, кто решил уйти в отставку? – Гиббз явно колебался, прежде чем добавить: – Того, кому нечего терять и кого не будут понуждать к принятию определенного решения. Он сам захочет оказать любезность армии.
Ван Аркен не ответил.
Полковник Спенсер кивнул.
– Интересная точка зрения. Никто нас в будущем не осудит за то, что мы взяли интригана, готового выполнить любое задание, чтобы заработать звание.
Обсуждение продолжалось еще несколько минут до выступления ван Аркена.
– Подытоживая сказанное, – суммировал он, – хочу добавить, что нам нужен такой офицер, который не служил во Вьетнаме и вообще не был там во время вьетнамских событий. Я согласен, что он должен быть молодым или хотя бы во время учебы быть вовлеченным в активную военную или антивоенную деятельность. – Ван Аркен на мгновение задумался. – Можно найти достаточно много офицеров этой возрастной группы в звании майора, собирающихся уйти в отставку.
– Я думаю, – добавила капитан Коннелли, – он должен пройти четырехгодичное обязательное обучение.
Нет, это, пожалуй, было не совсем то, чего добивался ван Аркен.
– Мне нужен человек, – сказал он, – который бы олицетворял собой добропорядочность армии и военного правосудия.
Все молчали.
Ван Аркен предложил:
– Давайте разберем картотеку. – Он нажал кнопку, подав сигнал тому, кто находился в звуконепроницаемой проекционной кабине.
– Прошу прощения, генерал, – обратилась к нему капитан Лорейн Коннелли, – у меня есть предложение.
Свет погас, и экран ярким пятном загорелся за плечами ван Аркена. Отброшенная на экран тень генерала кивнула головой.
– Да?
– Думаю, нет необходимости кому-нибудь из нас выдвигать кандидата, однако я собираюсь это сделать.
– Кого вы имеете в виду?
– Майор Карен Харпер.
В полутемной комнате повисла тишина.
– Некоторые из вас знают ее. Я познакомилась с ней в Германии, мы работали там вместе. – Коннелли помедлила, затем договорила: – Ее досье лежит вместе с остальными. Почему бы нам не взглянуть на него первым?
Никто не возражал.
Голос капитана звенел в темной глухой комнате.
– Майор Харпер вполне соответствует выдвинутым нами требованиям. До скрупулезности внимательна к деталям, проницательна и рассудительна, проявляет инициативу и находчивость, ее внешний вид всегда соответствует ситуации. – В полумраке ей показалось, что генерал одобряет ее предложение. Собравшись с духом, она продолжила: – Подполковник Пеллам с усмешкой заметил, что нам нужно найти человека, который провел двадцать лет на Луне. Ну что же, считаю, что мы с большим пристрастием отнесемся к ней, находившейся последний месяц в изоляции от всех средств массовой информации. Так получилось, что майор Харпер недавно вернулась из тридцатидневного отпуска, который провела на Дальнем Востоке. Сомневаюсь, чтобы она там просматривала какие-нибудь американские газеты.
Ван Аркен резко оборвал ее:
– Выбор военного следователя – это не выбор присяжных заседателей. Не думаю, чтобы офицер военной прокуратуры верил всему, что пишут газеты.
Полковник Спенсер, заместитель ван Аркена, вмешался в их диалог:
– Вообще-то, генерал, мне нравится эта идея. Полагаю, отвечающие за печать тоже не будут иметь ничего против. – Он повернулся Коннелли. – Вы знаете ее биографию?
– Да, сэр. Она из многодетной семьи. Родители – сельские жители, думаю, фермеры. Из штата Огайо. – Ее подмывало добавить «из самого сердца страны», но она побоялась перегнуть палку, поэтому сказала: – До поступления в университет работала в штате Огайо, как зафиксировано в документах. Закончила юридический факультет где-то после двадцати пяти, министерство обороны взяло на себя расходы за обучение.
Лейтенант Гиббз пробормотал:
– За четырехлетнюю каторгу, как и за мою. – Он хмыкнул, стараясь нейтрализовать неловкое замечание.
Ван Аркен подождал, пока восстановится тишина, потом резко нажал кнопку селекторной связи и сказал оператору:
– Давайте Харпер, сержант.
Через минуту первая страница дела появилась на экране. Пять офицеров прочли ее, и полковник Спенсер сказал:
– В настоящее время ее назначили в военно-юридическую академию в Шарлоттсвилль. Это недалеко отсюда, но и не так близко. Если возникнет необходимость, она может сесть на кукушку до Нью-Йорка.
Подполковник Пеллам заметил:
– Шестнадцатого июля заканчивается срок ее службы. Значит, у нее предостаточно времени, чтобы провести предварительное расследование, так что ей не придется отвечать за последствия.
– Судя по документам, – добавила Коннелли, – она успешно провела тридцать два расследования по 31-й статье, а также она замечательно ведет дознание...
– Что вы имеете в виду? – резко спросил ван Аркен.
– А то, сэр, что она докапывается до истины. Подозреваемые мужчины, выражаясь вашим языком, охотно и непринужденно разговаривают с ней. Она вносит элемент неофициальности, поэтому ее не боятся...
– Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь сюсюкал с Тайсоном.
Подполковник Пеллам высказал свое мнение:
– Генерал, Тайсон, очевидно, сообразительный человек. Он знает, что над ним висит 31-я статья, и в ходе расследования он воспользуется своим правом хранить молчание. Думаю, что если женщина обратится к нему... Пусть он трижды женофоб, но он может расколоться. На этой стадии нас уполномочили только руководить данным неформальным расследованием, поэтому мы бы хотели получить как можно больше информации до того, как нам дадут санкцию на дальнейшие действия.
Присутствующие кивнули в знак согласия. Ван Аркен грубовато заметил:
– Тайсон может неодобрительно отнестись к тому, что им занимается женщина. – Он нажал на кнопку, и появилась следующая страница. Пятеро офицеров вчитывались в последовательно сменяющие друг друга страницы досье майора Харпер. Ван Аркен бросил: – Она не замужем. – Никто не прореагировал на это. Генерал обратился по селектору к оператору: – Сержант, дайте фотографию.
На экране быстро замелькали полосы, потом появилось довольно нечеткое изображение. Оператор навел фокус, и экран заполнила фотография женщины со светлыми пушистыми волосами. У нее были большие глаза, веснушчатое лицо, она широко улыбалась. Все молчали.
– Такую бы я впустил в дом, – тихо сказал лейтенант Гиббз.
Раздались смешки. Ван Аркен услышал, что Гиббз сказал еще что-то невнятное и только уловил слово «жена». Послышался смех. Ван Аркен осадил:
– Полегче.
Коннелли рассматривала генерала ван Аркена при резком свете проекционного луча. Она заметила, что он сидит в глубокой задумчивости. Лорейн слышала, что ван Аркен не обратил внимания на плоские шутки его подчиненных насчет жены Тайсона, и решила, что он не очень расположен к человеку, у которого такая жена.
Голос полковника Спенсера нарушил тишину.
– Генерал, я знаю, что женщина, находясь при исполнении служебных обязанностей, может вызвать некоторые осложнения, но если она является олицетворением всего того, что вы ищете, тогда это правильный выбор. – Он указал на фотографию Карен Харпер. – Она как будто сошла с обложки рекламы кока-колы.
Ван Аркен задумчиво потер подбородок. Назначение женщины на расследование может повысить авторитет службы военной прокуратуры. Это также умерит критику в адрес женского личного состава его управления. Пентагон будет доволен.
Лейтенант Гиббз, казалось, читал мысли ван Аркена.
– Это может неплохо сказаться на работе по комплектованию личного состава.
Ван Аркен смотрел на лейтенанта с некоторым раздражением. Он осознавал, что если Харпер испортит дело, это может неблагоприятно отразиться в основном на офицерах-мужчинах. Если майор Карен Харпер не справится с расследованием, на Белый дом могут оказать давление с тем, чтобы начать большое официальное расследование с вызовом в суд представителей держав, с дополнительной помощью от ФБР и уголовно-следственного отдела. Конечно, существует вероятность, что майор Харпер не найдет никаких улик для передачи дела на рассмотрение большому жюри. Ван Аркен обвел взглядом собравшихся офицеров. У него создалось впечатление, что все они снисходительно относятся к кандидатуре Харпер.
– Есть ли возражения против назначения этого офицера следователем по делу Бенджамина Тайсона?
Возражений не было. Ван Аркен недобро посмотрел на капитана Лорейн Коннелли, словно давая ясно понять, что это она подставила самое себя и в случае провала ее ждут неприятности.
– Хорошо, – заключил ван Аркен. – Мы выбрали майора Харпер.
Он повернулся, и снова взглянул на фотографию Карен, все еще весело улыбавшуюся с экрана. За теплотой улыбки скрывались твердость духа и сила характера, острый ум – результат, как он предполагал, титанической работы над собой: девочка из бедной фермерской семьи получила соответствующее образование, юридическую степень и звание офицера. Он тоже рос в многодетной семье фермера в Пенсильвании (кстати, всего лишь в восьми милях отсюда). Подобно Карен, он тоже самостоятельно пробивал себе дорогу в жизни, так и не заведя семьи. Зависимые от тебя люди становятся обузой, когда начинаешь путь наверх, а на достижение соответствующего положения уходит половина жизни, думал он.
Генерал повернулся к тем, кто в темной маленькой комнате ожидал его последнего слова.
– Капитан Коннелли, не сообщайте пока нашего решения майору Харпер. В тот день, когда Тайсон получит повестку в армию, майор Харпер получит приказ о ее временном назначении на должность следователя. Никто из присутствующих не должен упоминать о нашем разговоре. Никто не должен вступать в контакт с майором Харпер, пока расследование не закончится. Если ни у кого больше нет вопросов, – он обвел всех взглядом, – тогда спасибо за встречу. Все могут быть свободны.
Глава 14
Старенькая «вольво» катила на восток по шоссе Мантаук через городок Саутгемптон к Уотер-Милл. У церкви методистов Тайсон повернул налево и выехал на Скатл-Хоул-роуд. Вечерние лучи шафранового солнца ложились косыми полосами на аккуратные фермерские угодья и цветущие картофельные поля. Скатл-Хоул-роуд пересекалась с магистралью, ведущей на Саг-Харбор, и Тайсон повернул на север.
Он обратился к Давиду, который сидел на заднем сиденье, заваленный коробками и чемоданами.
– Давид, ты помнишь это место?
– Частично. Действительно красивое место.
Спустя десять минут они въехали в старый поселок. Саг-Харбор. Здесь жили в основном китобои. Полные величия дома с нагромождением колоннад и портиков выстроились вдоль главной улицы; у памятника Гражданской войны улица становилась шире – далее начинался деловой район. Тайсон въехал на полосу медленного движения. Тротуары кишели разноликой публикой: дети, взрослые – в одиночку и целыми семьями, рыбаки, фермеры, геи, яхтсмены из дальних портов, чьи счастливые лица невольно поднимали настроение.
Машина не спеша двигалась вдоль улицы. Тайсон искал глазами книжный магазин. В витрине одного из домов он увидел надпись, сделанную от руки: «Книги местных авторов». Тайсон удивился, найдя чуть ли не два Десятка книг здешних бумагомарателей. Среди прочих произведений он выделил алую обложку «Хюэ: гибель города».
–Все еще остается горячей темой.
– Что?
Он выразительно кивнул в сторону книжного магазина.
Марси посмотрела.
– Действительно. Пять недель в списках бестселлеров «Таймса». Стоит под номером двенадцать и с каждой неделей поднимается выше. Может быть, ты с Пикаром займешься рекламой этого шедевра, а я возьму на себя связь с общественностью.
– Не смешно.
– Да, – согласился Дэвид, – не смешно.
Марси дернула плечом.
– Просто стараюсь убить время в дороге.
«Вольво» приблизилась к круглой площади в конце главной улицы. В середине площади поднимался высокий белый флагшток. Бродяга-ветер, дующий из гавани, плющил яркие звезды и полосы государственного флага и звонко постукивал туго натянутым тонким тросом о металл флагштока. За площадью на газоне стояла ветряная мельница, возвышавшаяся над гаванью. Справа была пристань, облепленная машинами, торговцами рыбой и покупателями. Рыболовные суда мерно покачивались, поставленные на мертвый якорь, до Тайсона донесся скрип такелажа.
Дэвид оживился:
– Я вспомнил это место. Здесь приземлился гидроплан.
Марси вторила ему:
– Помнишь, мы все время завтракали в том ресторане на причале? Видишь его?
– О, да. Я помогал разгружать рыбу из шлюпки.
– Улов дня. Лютианусы. Час назад я заплатил девять долларов за порцию, – сказал Тайсон.
– У тебя выборочная память, – заметила Марси.
Тайсон кивнул.
– Ты ничего не поймешь, пока не столкнешься с моей частичной амнезией в суде на месте для свидетелей.
Все замолчали. Тайсон объехал площадь и направился к Норт-Хевену через мост, на котором жались к бордюрному камню велосипедисты и пешеходы. Он завернул налево на Шот-Бич-роуд, а потом снова налево на небольшой полуостров Бейпойнт.
– Куда дальше?
– Вон там направо по Клифф-роуд, потом налево по Бейвью. А вот и наша любимая Кейп, посыпанная серым гравием.
Тайсон посмотрел на белый, содержащийся в образцовом порядке коттедж, к которому вела извилистая дорога. Кустики сочной высокой травы росли по обе ее стороны; мимоза нависала тяжелым розовым цветом над небольшим портиком. Полевые цветы, казалось, заполонили весь участок, неподстриженная ель и кедр темнели слева от дороги.
– Неужели здесь есть электричество?
– Не остри, Тайсон.
У выложенной гравием дорожки он выключил мотор. Все молча принялись доставать пожитки из автомобиля. Тайсон заговорил первым:
– Это обошлось нам за все лето в девять тысяч долларов?
Марси фыркнула:
– Нам повезло, что мы сняли этот коттедж. Ничего подобного уже не осталось во всем Ист-Энде. – Она добавила: – Дом такой причудливый и выходит окнами на бухту.
Дэвид открыл заднюю дверцу.
– Очень хочется все осмотреть. – Он пулей выскочил из автомобиля и исчез за гаражом.
Марси и Бен сидели молча. Потом Тайсон сказал:
– Ты права. Это недалеко от того места, где мы отдыхали пару лет назад.
– Это было восемь лет назад.
– Разве? Так быстро летит время. – Он обвел взглядом дом и деревья и вспомнил то лето. Каждую пятницу после работы он ехал по железной дороге от Пенн-стейшн по Бриджгемптон, с трудом перенося трехчасовую тряску в вагоне. Марси с Давидом, бывало, встречали его на станции, а потом они вместе обедали в бриджгемптонском пабе, название которого просто вылетело у него из головы. В понедельник на рассвете он возвращался на работу тем же маршрутом. Марси тогда не работала и проводила целое лето с Дэвидом в Саг-Харборе.
Жена прервала его мысли.
– Ты где?
Он взглянул на нее.
– В том лете.
Она кивнула.
– Почти что весь август ты был в отпуске.
– Да, действительно. – Дела в «Перегрине» шли вяло. Казалось, что тот год никто не строил так много бомбардировщиков и штурмовых вертолетов. Сейчас положение изменилось.
– К сожалению, да.
– А у тебя-то как? Никому не требуется этим летом обнародовать что-нибудь «жареное»?
– Я же говорила тебе, что взяла продолжительный отпуск. Вернусь, когда захочу, место остается за мной. Том позаботился об этом. Он понимает меня.
– Старый добряк Том.
Они немного помолчали, затем Тайсон открыл дверь и вылез из машины.
– Ну что ж, давай посмотрим, что за чудовищный дом мы сняли на сей раз.
Супруги миновали заросшую травой лужайку, и Марси достала ключ. Они вошли в белую гостиную, обставленную, как и думал Тайсон, с арендным шиком Ист-Энда: хром, стекло, пластик и замша.
В дальнем углу гостиной раздвижные стеклянные двери служили выходом на террасу, обшитую деревом. Марси легкой походкой подошла к дверям и отодвинула одну створку. Сделав глубокий вдох, она произнесла:
– Пахнет морем.
Тайсон присоединился к ней и, стоя на террасе красного дерева, оглядывал прилегающий к дому участок. Двор спускался круто вниз и заканчивался зарослями куманики. Далее возвышалось нагромождение прибрежных скал. Волны плескались о берег в небольшой бухточке Саг-Харбор-коув. Дэвид лазал по скалистому берегу моря. Бен усмехнулся:
– Надеюсь, что для него здесь найдется какая-нибудь юная любительница приключений.
Марси прислонилась к перилам террасы и внимательно посмотрела на своего сына.
– Надеюсь, что не здесь он найдет то, что ему нужно. – Она вдруг увидела катамаран, скользящий по морской глади на запад, в сторону узкого пролива. – Парусник на заднем дворе. Это же замечательно, Бен.
– Да... но ты будешь скучать по Большому Яблоку[10]. Ты наверняка будешь скучать по Гарден-Сити.
– Мне будет не хватать Нью-Йорка, а не Гарден-Сити. Эти последние несколько недель я там исстрадалась.
– Ты все еще никак не можешь выбросить это из головы. – Тайсон скользнул по ней взглядом. Ветер распушил ее волосы, а солнце заливало светом лицо. Она прикрыла глаза и походила на молоденькую студентку.
Бен прошелся вдоль террасы, заглянув в еще одни стеклянные двери.
– Кухня выглядит вполне прилично. Постой... а где же посудомоечная машина? Что-то я не вижу микроволновой печи и уплотнителя мусора. Марси, это нормальный дом?
– Не заносись, Бен. Во всяком случае, я могу заказать еду в четырнадцати пищевых точках.
– Это ты умничаешь, моя девочка. Шикуешь наперекор нужде. Ну, черт возьми, ты сверх меры насладишься своим отпуском.
– Это не отпуск, Бен, – ответила она сухо. – Это затишье перед бурей.
Тайсон промолчал.
Марси посмотрела на дворик, отделенный от них кустарником. Двое молодых людей загорали на лужайке. У них были одинаковые желтые плавки.
Тайсон проследил за ее взглядом.
– Наверняка геи. – Марси не ответила. – Пойдем распакуем чемоданы.
~~
Тайсон сидел в глубине террасы в плетеном кресле-качалке, держа в одной руке стакан скотча, в другой манильскую сигару. Он надел потертые джинсы, сандалии, футболку без рукавов с вездесущим сагхарборовским китом спереди. Остатки импровизированного барбекю лежали на круглом дачном столе. Угасающий закат пробивался последними лучами сквозь кедровник, отражаясь красноватым блеском в водах бухты, легкие парусники лавировали между разметочными буями.
Тайсон прислушивался, к повизгиванию соседского радио и радовался, что они предпочитали ненавязчивую музыку тяжелому року. Он снова задумался об Эндрю Пикаре. Сейчас Бен не совсем был уверен, что Пикар до сих пор проживает в Саг-Харборе, как, впрочем, и в том, что тогда в Хюэ, в 1968 году, они находились в одинаковом положении. И только книга Пикара с прилагаемыми каргами сражения отвергла прочь его сомнения. Праздничную ночь праздника Тэт Пикар встретил в штабе первой дивизии южновьетнамской армии, в самой северной части цитадели. Взвод Тайсона продвигался на восток с короткой остановкой в госпитале Мизерикорд и прошел в нескольких километрах от стен крепости. В их задачу входило соединение с оставшимися частями первой сайгонской дивизии, выбитыми из цитадели. Они были вынуждены пробираться узкими улицами города самостоятельно. Тайсон даже предположил, что если бы он выполнил свою задачу, то вероятнее всего встретился бы с Пикаром – одним из десяти американцев, нашедших пристанище в южновьетнамской дивизии. Он также предположил, что Пикар оказался бы несказанно рад, увидев соотечественников, уж конечно же сфотографировал бы Тайсона и написал несколько строчек о нем. Возможно даже, они бы выпили по полкружки японского джина. Если бы Тайсон тогда смог заглянуть в будущее... Он приставил бы к его виску свой пистолет 45-го калибра и разрядил бы всю обойму...
Бен залюбовался возвышающимся на дальнем берегу бухты живописным утесом. Задние дворики были украшены японскими фонариками, а над углублениями для барбекю курился тонкий дымок тлеющих углей, мерцающих фантастическим блеском. Тот, кто не смог дождаться 4 июля[11], запускал в густую синеву неба сигнальные ракеты. Запах древесного угля, растворявшийся в сыром ночном воздухе, напомнил ему запах готовящейся пищи во вьетнамских деревнях. Ему также припомнились разноцветные бумажные фонарики, развешанные повсюду в честь праздника Тэт, и затушеванное ночью небо, озаряемое время от времени вспышками фейерверков, которые на самом деле не являлись фейерверками. Он представил себе, что бухта, сдавленная морскими утесами, была рекой Конг, а легковесные парусники – сампанами, скользящими вдоль берега Южно-Китайского моря. Ночью легче всплывают воспоминания, создается настроение, возникают фантазии или кошмары, восстанавливается мир или разыгрываются сражения. Но то, что Эндрю Пикар жил на том дальнем берегу, не вызывало сомнений, и Бен, до того, как кончится лето, обязательно постучит в его дверь.
Тайсон лениво потягивал сигару. Стеклянные двери, ведущие на кухню, бесшумно разъехались, и Марси вышла на террасу. Она облокотилась на поручень и посмотрела на море.
– Ты помнишь, как мы плавали нагишом вон там? Светила полная луна, сзади к нам подошла яхта и нас пригласили на борт выпить.
Улыбнувшись, Тайсон взглянул на нее. Она надела свободного покроя голубую блузку и прекрасно гармонировавшие с ней шорты. Босая, без косметики, никаких драгоценностей, кроме обручального кольца. Завтра ее щеки разрумянятся от живительного морского воздуха, мягкий теплый песок застрянет между пальцами ступней, волосы пропахнут дымом и солью, как в то лето. Но, увы, это лето никогда не будет похоже на то.
– А помнишь ту ночь, – спросил Тайсон, – когда мы на надувном матрасе пересекали узкий пролив в нижней бухте?
– И прежде чем вернуться назад, мы боролись с течением часа два. – Марси присела на край круглого стола, положив босые ноги на стул. Она налила себе стакан красного вина. – Как же сегодня утром все это произошло?
Он обратился к Давиду, который сидел на заднем сиденье, заваленный коробками и чемоданами.
– Давид, ты помнишь это место?
– Частично. Действительно красивое место.
Спустя десять минут они въехали в старый поселок. Саг-Харбор. Здесь жили в основном китобои. Полные величия дома с нагромождением колоннад и портиков выстроились вдоль главной улицы; у памятника Гражданской войны улица становилась шире – далее начинался деловой район. Тайсон въехал на полосу медленного движения. Тротуары кишели разноликой публикой: дети, взрослые – в одиночку и целыми семьями, рыбаки, фермеры, геи, яхтсмены из дальних портов, чьи счастливые лица невольно поднимали настроение.
Машина не спеша двигалась вдоль улицы. Тайсон искал глазами книжный магазин. В витрине одного из домов он увидел надпись, сделанную от руки: «Книги местных авторов». Тайсон удивился, найдя чуть ли не два Десятка книг здешних бумагомарателей. Среди прочих произведений он выделил алую обложку «Хюэ: гибель города».
–Все еще остается горячей темой.
– Что?
Он выразительно кивнул в сторону книжного магазина.
Марси посмотрела.
– Действительно. Пять недель в списках бестселлеров «Таймса». Стоит под номером двенадцать и с каждой неделей поднимается выше. Может быть, ты с Пикаром займешься рекламой этого шедевра, а я возьму на себя связь с общественностью.
– Не смешно.
– Да, – согласился Дэвид, – не смешно.
Марси дернула плечом.
– Просто стараюсь убить время в дороге.
«Вольво» приблизилась к круглой площади в конце главной улицы. В середине площади поднимался высокий белый флагшток. Бродяга-ветер, дующий из гавани, плющил яркие звезды и полосы государственного флага и звонко постукивал туго натянутым тонким тросом о металл флагштока. За площадью на газоне стояла ветряная мельница, возвышавшаяся над гаванью. Справа была пристань, облепленная машинами, торговцами рыбой и покупателями. Рыболовные суда мерно покачивались, поставленные на мертвый якорь, до Тайсона донесся скрип такелажа.
Дэвид оживился:
– Я вспомнил это место. Здесь приземлился гидроплан.
Марси вторила ему:
– Помнишь, мы все время завтракали в том ресторане на причале? Видишь его?
– О, да. Я помогал разгружать рыбу из шлюпки.
– Улов дня. Лютианусы. Час назад я заплатил девять долларов за порцию, – сказал Тайсон.
– У тебя выборочная память, – заметила Марси.
Тайсон кивнул.
– Ты ничего не поймешь, пока не столкнешься с моей частичной амнезией в суде на месте для свидетелей.
Все замолчали. Тайсон объехал площадь и направился к Норт-Хевену через мост, на котором жались к бордюрному камню велосипедисты и пешеходы. Он завернул налево на Шот-Бич-роуд, а потом снова налево на небольшой полуостров Бейпойнт.
– Куда дальше?
– Вон там направо по Клифф-роуд, потом налево по Бейвью. А вот и наша любимая Кейп, посыпанная серым гравием.
Тайсон посмотрел на белый, содержащийся в образцовом порядке коттедж, к которому вела извилистая дорога. Кустики сочной высокой травы росли по обе ее стороны; мимоза нависала тяжелым розовым цветом над небольшим портиком. Полевые цветы, казалось, заполонили весь участок, неподстриженная ель и кедр темнели слева от дороги.
– Неужели здесь есть электричество?
– Не остри, Тайсон.
У выложенной гравием дорожки он выключил мотор. Все молча принялись доставать пожитки из автомобиля. Тайсон заговорил первым:
– Это обошлось нам за все лето в девять тысяч долларов?
Марси фыркнула:
– Нам повезло, что мы сняли этот коттедж. Ничего подобного уже не осталось во всем Ист-Энде. – Она добавила: – Дом такой причудливый и выходит окнами на бухту.
Дэвид открыл заднюю дверцу.
– Очень хочется все осмотреть. – Он пулей выскочил из автомобиля и исчез за гаражом.
Марси и Бен сидели молча. Потом Тайсон сказал:
– Ты права. Это недалеко от того места, где мы отдыхали пару лет назад.
– Это было восемь лет назад.
– Разве? Так быстро летит время. – Он обвел взглядом дом и деревья и вспомнил то лето. Каждую пятницу после работы он ехал по железной дороге от Пенн-стейшн по Бриджгемптон, с трудом перенося трехчасовую тряску в вагоне. Марси с Давидом, бывало, встречали его на станции, а потом они вместе обедали в бриджгемптонском пабе, название которого просто вылетело у него из головы. В понедельник на рассвете он возвращался на работу тем же маршрутом. Марси тогда не работала и проводила целое лето с Дэвидом в Саг-Харборе.
Жена прервала его мысли.
– Ты где?
Он взглянул на нее.
– В том лете.
Она кивнула.
– Почти что весь август ты был в отпуске.
– Да, действительно. – Дела в «Перегрине» шли вяло. Казалось, что тот год никто не строил так много бомбардировщиков и штурмовых вертолетов. Сейчас положение изменилось.
– К сожалению, да.
– А у тебя-то как? Никому не требуется этим летом обнародовать что-нибудь «жареное»?
– Я же говорила тебе, что взяла продолжительный отпуск. Вернусь, когда захочу, место остается за мной. Том позаботился об этом. Он понимает меня.
– Старый добряк Том.
Они немного помолчали, затем Тайсон открыл дверь и вылез из машины.
– Ну что ж, давай посмотрим, что за чудовищный дом мы сняли на сей раз.
Супруги миновали заросшую травой лужайку, и Марси достала ключ. Они вошли в белую гостиную, обставленную, как и думал Тайсон, с арендным шиком Ист-Энда: хром, стекло, пластик и замша.
В дальнем углу гостиной раздвижные стеклянные двери служили выходом на террасу, обшитую деревом. Марси легкой походкой подошла к дверям и отодвинула одну створку. Сделав глубокий вдох, она произнесла:
– Пахнет морем.
Тайсон присоединился к ней и, стоя на террасе красного дерева, оглядывал прилегающий к дому участок. Двор спускался круто вниз и заканчивался зарослями куманики. Далее возвышалось нагромождение прибрежных скал. Волны плескались о берег в небольшой бухточке Саг-Харбор-коув. Дэвид лазал по скалистому берегу моря. Бен усмехнулся:
– Надеюсь, что для него здесь найдется какая-нибудь юная любительница приключений.
Марси прислонилась к перилам террасы и внимательно посмотрела на своего сына.
– Надеюсь, что не здесь он найдет то, что ему нужно. – Она вдруг увидела катамаран, скользящий по морской глади на запад, в сторону узкого пролива. – Парусник на заднем дворе. Это же замечательно, Бен.
– Да... но ты будешь скучать по Большому Яблоку[10]. Ты наверняка будешь скучать по Гарден-Сити.
– Мне будет не хватать Нью-Йорка, а не Гарден-Сити. Эти последние несколько недель я там исстрадалась.
– Ты все еще никак не можешь выбросить это из головы. – Тайсон скользнул по ней взглядом. Ветер распушил ее волосы, а солнце заливало светом лицо. Она прикрыла глаза и походила на молоденькую студентку.
Бен прошелся вдоль террасы, заглянув в еще одни стеклянные двери.
– Кухня выглядит вполне прилично. Постой... а где же посудомоечная машина? Что-то я не вижу микроволновой печи и уплотнителя мусора. Марси, это нормальный дом?
– Не заносись, Бен. Во всяком случае, я могу заказать еду в четырнадцати пищевых точках.
– Это ты умничаешь, моя девочка. Шикуешь наперекор нужде. Ну, черт возьми, ты сверх меры насладишься своим отпуском.
– Это не отпуск, Бен, – ответила она сухо. – Это затишье перед бурей.
Тайсон промолчал.
Марси посмотрела на дворик, отделенный от них кустарником. Двое молодых людей загорали на лужайке. У них были одинаковые желтые плавки.
Тайсон проследил за ее взглядом.
– Наверняка геи. – Марси не ответила. – Пойдем распакуем чемоданы.
~~
Тайсон сидел в глубине террасы в плетеном кресле-качалке, держа в одной руке стакан скотча, в другой манильскую сигару. Он надел потертые джинсы, сандалии, футболку без рукавов с вездесущим сагхарборовским китом спереди. Остатки импровизированного барбекю лежали на круглом дачном столе. Угасающий закат пробивался последними лучами сквозь кедровник, отражаясь красноватым блеском в водах бухты, легкие парусники лавировали между разметочными буями.
Тайсон прислушивался, к повизгиванию соседского радио и радовался, что они предпочитали ненавязчивую музыку тяжелому року. Он снова задумался об Эндрю Пикаре. Сейчас Бен не совсем был уверен, что Пикар до сих пор проживает в Саг-Харборе, как, впрочем, и в том, что тогда в Хюэ, в 1968 году, они находились в одинаковом положении. И только книга Пикара с прилагаемыми каргами сражения отвергла прочь его сомнения. Праздничную ночь праздника Тэт Пикар встретил в штабе первой дивизии южновьетнамской армии, в самой северной части цитадели. Взвод Тайсона продвигался на восток с короткой остановкой в госпитале Мизерикорд и прошел в нескольких километрах от стен крепости. В их задачу входило соединение с оставшимися частями первой сайгонской дивизии, выбитыми из цитадели. Они были вынуждены пробираться узкими улицами города самостоятельно. Тайсон даже предположил, что если бы он выполнил свою задачу, то вероятнее всего встретился бы с Пикаром – одним из десяти американцев, нашедших пристанище в южновьетнамской дивизии. Он также предположил, что Пикар оказался бы несказанно рад, увидев соотечественников, уж конечно же сфотографировал бы Тайсона и написал несколько строчек о нем. Возможно даже, они бы выпили по полкружки японского джина. Если бы Тайсон тогда смог заглянуть в будущее... Он приставил бы к его виску свой пистолет 45-го калибра и разрядил бы всю обойму...
Бен залюбовался возвышающимся на дальнем берегу бухты живописным утесом. Задние дворики были украшены японскими фонариками, а над углублениями для барбекю курился тонкий дымок тлеющих углей, мерцающих фантастическим блеском. Тот, кто не смог дождаться 4 июля[11], запускал в густую синеву неба сигнальные ракеты. Запах древесного угля, растворявшийся в сыром ночном воздухе, напомнил ему запах готовящейся пищи во вьетнамских деревнях. Ему также припомнились разноцветные бумажные фонарики, развешанные повсюду в честь праздника Тэт, и затушеванное ночью небо, озаряемое время от времени вспышками фейерверков, которые на самом деле не являлись фейерверками. Он представил себе, что бухта, сдавленная морскими утесами, была рекой Конг, а легковесные парусники – сампанами, скользящими вдоль берега Южно-Китайского моря. Ночью легче всплывают воспоминания, создается настроение, возникают фантазии или кошмары, восстанавливается мир или разыгрываются сражения. Но то, что Эндрю Пикар жил на том дальнем берегу, не вызывало сомнений, и Бен, до того, как кончится лето, обязательно постучит в его дверь.
Тайсон лениво потягивал сигару. Стеклянные двери, ведущие на кухню, бесшумно разъехались, и Марси вышла на террасу. Она облокотилась на поручень и посмотрела на море.
– Ты помнишь, как мы плавали нагишом вон там? Светила полная луна, сзади к нам подошла яхта и нас пригласили на борт выпить.
Улыбнувшись, Тайсон взглянул на нее. Она надела свободного покроя голубую блузку и прекрасно гармонировавшие с ней шорты. Босая, без косметики, никаких драгоценностей, кроме обручального кольца. Завтра ее щеки разрумянятся от живительного морского воздуха, мягкий теплый песок застрянет между пальцами ступней, волосы пропахнут дымом и солью, как в то лето. Но, увы, это лето никогда не будет похоже на то.
– А помнишь ту ночь, – спросил Тайсон, – когда мы на надувном матрасе пересекали узкий пролив в нижней бухте?
– И прежде чем вернуться назад, мы боролись с течением часа два. – Марси присела на край круглого стола, положив босые ноги на стул. Она налила себе стакан красного вина. – Как же сегодня утром все это произошло?