Дворецкая Елизавета. Спящее золото (Корабль во фьорде - 2)

   - Про фьяллей она, конечно, и не слыхала! - проницательно заметил Вигмар. - Не будем пугать старушку?
   - Она вообще не слыхала, что на свете есть такое племя! - уверенно добавила Рагна-Гейда. -А испугать ее не удастся никому. Даже если явится парочка троллей с зеленым мохом вместо волос.
   - А йомфру ясновидящая? - с простодушной радостью спросил Борре.
   - Почему? - не поняла Рагна-Гейда. - Я умею гадать по рунам.
   Вигмар бросил на нее взгляд, полный странной смеси насмешки и сожаления. И Рагне-Гейде вдруг стало неуютно.
   Быстро темнело. Гроди сразу пристроил к очагу котел с водой. Борре притащил из леса охапку хвороста больше себя самого, и принялся варить похлебку из рыбы с ячменем. Старуха молча наблюдала за незваными гостями, но не говорила им ни слова. Рагна-Гейда старалась на нее не смотреть: от тусклого взгляда хозяйки ей становилось не по себе.
   - Кто-то идет, - сказал вдруг Вигмар. Трое остальных вздрогнули, Борре застыл с поднятой ложкой, которой собрался мешать похлебку. - Я слышу на тропе конский топот.
   - Но это не тролли? - шепнул Гроди, и Рагна-Гейда подумала то же самое.
   - Сейчас узнаем, - невозмутимо пообещал Вигмар и встал возле двери, держа наготове Поющее Жало,
   Замерев кто где сидел, гости старой Ауд ждали. Перед избушкой остановился, как казалось, целый отряд: стучали копыта, звенели сбруи. В домик залетали обрывки голосов. И у Рагны-Гейды немного отлегло от сердца: выговор был квиттинский.
   - Эй, есть тут кто-нибудь живой? - крикнули снаружи, и увесистый кулак постучал в дверь.
   - Тут живут люди или тролли? - подхватил другой голос, помоложе.
   - Открывайте, мы сейчас не в том настроении, чтобы ждать до самой весны!
   - А сами-то вы люди или тролли? - осведомился из-за двери Вигмар.
   - Однорукий Ас! - возмутились снаружи сразу три или четыре мужских голоса. - Это уже наглость!
   - Значит, не тролли! - сделал вывод Вигмар. -Чего вы хотите?
   - Мы хотим переночевать под крышей. И хотелось бы - у огня! - заявил густой и решительный мужской голос. - Но мы никого не тронем, если не тронут нас! Слово Гуннвальда Надоеды из усадьбы Речной Обрыв!
   - Что Надоеда - это похоже! - согласился Вигмар. - Ну, что ж: раз уж мы сами навязались в гости без приглашения, то мы не в праве отказывать в гостеприимстве и другим.
   - Может, не надо? - шепнул Гроди, забившийся в самый темный угол.
   - Они все равно войдут! - сказала ему Рагна-Гейда, стараясь, чтобы голос звучал твердо. - Так что лучше их не злить.
   Вигмар тем временем открыл дверь и шагнул назад, держа копье наготове.
   Наконечник почти уперся в железный умбон огромного ярко-красного щита, предусмотрительно выставленного вперед первым из гостей. Через порог шагнул рослый бородач с высоким залысым лбом и заметной горбинкой на носу, какие остаются после перелома. Длинный старый шрам пересекал его лоб и ломал пополам одну из густых кустистых бровей. "Крепкий же у него череп, если уцелел после такого удара!" - мельком отметил про себя Вигмар.
   - Переночевать под крышей - это так понятно! - приветствовал он гостя. - Особенно когда до Середины Зимы осталось чуть больше месяца.
   Бородач глянул на него поверх кромки щита, густо усаженной железными заклепками.
   - Приятно поговорить с умным человеком! - одобрил он и опустил щит. Да, не слишком-то здесь просторно!
   - А сколько вас? - деловито спросил Вигмар, словно ему предстояло взимать плату за постой.
   - Ровно десять человек. Правда, двое еще совсем маленькие.
   Вскоре в тесном домике можно было повернуться лишь с известным трудом. Среди приехавших оказалось Шесть мужчин во главе с Гуннвальдом, две женщины и двое детишек. Увидев последних, Рагна-Гейда совсем успокоилась: разбойники и прочие дурные люди не таскают с собой жен и детей. Вигмар мог бы заметить ей, что в такое время многие мужчины без колебаний убили бы чужую женщину, чтобы добыть хлеба для своей, но он не собирался пугать ее такими предостережениями.
   - Издалека ли идете? - спросил Вигмар, когда все более-менее разместились вокруг маленького очага и тянули к огню озябшие руки.
   - Идем два дня, - охотно пояснил Гуннвальд. Несмотря на устрашающий вид, он не отличался угрюмостью и был довольно разговорчив. - А далеко ли ушли - спроси о чем-нибудь другом. Мы даже не знаем, где мы сейчас.
   - А как же вы нашли этот дом?
   - Нашли! - Гуннвальд хлопнул себя по колену и гулко хохотнул. - Чтобы мои враги так находили свои дома! Тролли кружили нас по этому троллиному лесу целый день! Мы уже собирались ночевать под елками, но тут Гьёрдис учуяла дым.
   Гуннвальд кивнул на одну из своих женщин. Сидя в уголке, та уже беседовала с Рагной-Гейдой. На коленях у нее спал двухлетний ребенок, накормленный кашкой из размоченного в теплой воде хлеба. Это был не ее ребенок, но где его мать, никто не знал.
   - Рауды выпустили всех рабов и женщин, когда хотели поджечь усадьбу, и всех, кто согласился им сдаться, - рассказывала Гьёрдис. - Они вышли, а я не пошла - кто-то же должен был их перевязывать, - сна кивнула на мужчин возле очага, делая лишним вопрос, все ли пожелали выйти и сдаться. - А потом усадьба загорелась... Хорошо, что у нас одна стена была coвсем ветхая. Она выходит... выходила к Бликэльвену, прямо на обрыв. Подойти оттуда невозможно, потому ее сто лет не чинили. Когда усадьба загорелась, мы все туда прыгнули. Нас было больше, человек пятнадцать или даже восемнадцать. Эго с самого начала. Рауды стреляли в нас, наверное, кто-то утонул... Да, Сэмунд утонул, я видела. А мы выплыли - я и еще шестеро. Потом мы нашли в лесу Хладгуд с детьми. Это мальчик Арнора и Альбин, но мы их не видели больше...
   Это был не слишком связный и внятный рассказ, и именно поэтому Рагие-Гейде казалось, что она вполне представляет себе произошедшее с усадьбой Речной Обрыв. Едва ли она оказалась бы толковее, рассказывая о пожаре Кротового Поля!
   - Я не хотела с ними идти, - со вздохом добавила Гьёрдис, как будто признавалась в тяжком преступлении. - Я приношу неудачу. Но Гуннвальд сказал, чтобы я шла и несла Билле. Мы его зовем Билле, потому что он еще не разговаривает, а только бормочет. А Гуннвальд - он мой родич. Он отец моего первого мужа.
   - Первого? - переспросила Рагна-Гейда. На вид Гьёрдис была не старше ее самой, но на ее голове серело вдовье покрывало.
   - Да, я была замужем два раза. Мой первый муж погиб в море еще два года назад, а второй, Бьярни, прошлой зимой. Мы и года не прожили вместе.
   - Ты принесла им удачу, - сказал Вигмар, оторвавшись от беседы с Гуннвальдом. - Оба они погибли в битве, а не зачахли на соломе. Оба они в Валхалле и вовсе не думают, что выбрали плохую жену!
   - Сразу видно понимающего человека! - одобрил Гуннвальд. - Вот и я ей то же говорю. А она чего придумала! Пойду, говорит, к раудам, пусть у них будет моя неудача!
   Рагна-Гейда и Вигмар обменялись многозначительным взглядом. Каждый из них мог бы сказать о себе то же самое.
   Укладываясь спать, гости старой Ауд заняли лежанками из еловых лап весь пол, не оставив свободного пространства даже на ширину ладони, Выполняя свое обещание, Вигмар устроил Рагну-Гейду возле самой стены, подложил ей под бок Поющее Жало, а с другой стороны устроился сам.
   - Ты это нарочно? - шепнула Рагна-Гойда, стараясь получше подоткнуть вокруг себя медвежью шкуру из "наследства" Боргмунда Верзилы.
   - Что - нарочно? - не понял Вигмар.
   - Повторяешь еще один подвиг Сигурда*.
   ______________
   * Сигурд Убийца Дракона провел несколько ночей на ложе с Брюнхильд, положив между нею и собой меч.
   Вигмар только вздохнул. Все бы его подвиги были такими!
   - Смеешься? - с горестным упреком шепнул он в ответ.
   - А что нам еще остается делать? - грустно ответила Рагна-Гейда. - Сам же говорил...
   Утомленные холодом и долгой дорогой товарищи Гуннвальда уже посапывали, когда один из хнрдманов поднялся и, осторожно перешагивая через лежащих, направился к двери.
   - Я бы на твоем месте, Олейв, не отходил далеко, - громким шепотом предостерег его Гуннвальд. - Здешняя старуха, по-моему, знается с троллями. Неплохо бы на ночь надеть ей мешок на голову. Мне не слишком нравятся это место.
   - Мне тоже, но если я не выйду, то это место будет нравиться нам еще меньше! - отшутился Олейв, высокий худощавый человек лет тридцати с небольшим. У него было вытянутое лицо с длинным носом, рыжеватая бородка, а колпак из толстой грубой шерсти он не снял длже на ночь.
   Противно скрипнула дверь, Олейв шагнул за порог и исчез. В дверь тянуло холодом осенней ночи, настоянным на запахе мокрой еловой хвои. Прошуршала ветка. Потом вдруг раздался сдавленный короткий вскрик.
   Гуннвальд мгновенно оказался на ногах и метнулся к двери. Вигмар схватил Поющее Жало и едким прыжком оказался за порогом. Чудо, что ему удалось ни на кого не наступить.
   При свете ущербней луны Вигмар и Гуннвальд сразу увидели какое-то большое и расплывчатое черное пятно, катавшееся по земле в пяти-шести шагах от дверей. До людей доносились жутковатые звуки: хрип, сдавленные вскрики, рычание и сопение. "Медведь!" - подумал Впгмар. И вдруг рука его, державшая Поющее Жало, сама собой взметнулась, замахнулась, и копье, как змея на добычу, метнулось в темноту. Оно буквально вырвалось из руки Вигмара, и его обдало ужасом: оружие, которое он привык считать своим, зажило своей собственной жизнью. "Ты что? - истошно крикнул голос в сознании Вигмара. Темно же, в парня попадешь!" Но было поздно.
   Длинный наконечник копья сверкнул золотистой молнией в отсветах ночного неба и ударился во что-то. Густой сноп багрово-золотистых искр взлетел во тьме и погас. К небу взмыл пронзительный леденящий вой, бросивший в темный лес сотни отзвуков и отголосков. Вигмар и Гуннвальд против воли подались назад; никакой медведь так выть не мог, совсем рядом с ними подавал голос чужой, неживой мир.
   Рычание и сопение утихло. С места схватки теперь долетали всхлипы, хриплый надрывный кашель и постанывание.
   Все произошло так быстро, что люди в доме едва успели подняться и добежать до дверей.
   - Огня, огня давайте! - опомнившись, заревел Гуннвальд и устремился вперед. - У-у-ув-ф! - вдруг взвыл он. - Троллиный камень!
   Хирдманы несли из дома факелы к пылающие головни. Вигмар подошел к Гуннвальду и замер, присвистнув от изумления. Олейв лежал на земле, его рубаха и неподпоясанная накидка были разорваны на груди, и не просто разорваны, а располосаны на мелкие клочки. А рядом с ним виднелся продолговатый черный камень размером с овцу. Подъезжая к дому Ауд в сумерках, Вигмар не видел здесь никакого камня. А сейчас он был, и в его боку торчало Поющее Жало, погруженное почти на всю длину наконечника.
   Хирдманы с факелами окружили их, кто-то поднимал Олейва, кто-то изумленно рассматривал камень.
   - Вот это копье! - восхищенно протянул Гуннвальд. - Даже камень бьет! Сорок шесть лет живу - такого не видел. Свартальвы ковали?
   - Похоже на то, - озадаченно потирая щеку, отозвался Вигмар. - Я как-то не догадался спросить...
   - У кого?
   - У бывшего хозяина.
   Гьёрдис тем временем присела возле Олейна и осматривала его раны. Его лицо, горло и грудь были покрыты длинными глубокими царапинами, разорванную одежду запятнала кровь, серые глаза почти вылезали из орбит, а шерстяной колпак пропал куда-то. Дрожащими руками он хватался за грудь, точно хотел убедиться на месте ли сердце.
   - Оборотень! - еле выговорил наконец Олейв, судорожно сглатывая и кривясь от боли. - Я вышел... Он набросился... Как медведь... Шерсть... Клыки... Вонючий.,. В горло хотел... И вдруг ударило - и он в камень... Хорошо, что я был сверху - а то бы раздавил! Воды дайте!
   - Говорят же умные люди: не оставляй копье в теле врага! глубокомысленно сказал Вигмар, рассматривая Поющее Жало.
   До него наконец дошло, что здесь случилось. Есть много рассказов о волшебном оружии, которое обращает всякую ночную нечисть в камень, поскольку несет в себе небесный огонь. А копье сидело в камне так прочно, как будто выросло из него. И еще не настолько созрело, чтобы отломиться.
   - Теперь не вытащить? - сочувственно спросил один из хирдманов, Арингард.
   - Нe попробуешь - не узнаешь, - вздохнул Вигмар и взялся за древко.
   Нельзя сказать, чтобы Поющее Жало легко вышло из камня, но оно оттуда вышло. Подняв наконечник, Вигмар внимательно осмотрел его: ни царапин, ни зазубрин.
   - Ведь Грюла сказала, что оно теперь твое, - проговорила Рагна-Гейда. Вслед за мужчинами и Гъёрдис она тоже вышла из дома и потихоньку пробилась в cередину тесного кружка. -- А значит, оно всегда вернется к тебе.
   - Хотел бы я знать, кого я убил, - сказал Зш v.:p, переиодл взгляд с копья на камень.
   В сто черном боку заметна была глубокая у.' щель.
   - А здесь такие водятся, - сказал Борре, смирно стоявший позади всех. То ли совсем дикие тролли, то ли помесь троллей с медведями. Их у нас зовут просто люрвигами - "лохматыми". Но раньше они не кидались на людей. Наверное, он очень сильно оголодал.
   - А у тебя копье заклятое? На нечисть? - спросил Гуннвальд, глядя на Вигмара с гораздо большим уважением, чем раньше.
   - Да, пожалуй. - Вигмар пожал плечами. - Оно сначала принадлежало одному зловредному мертвецу... а потом перешло ко мне, когда я отрубил ему голову.
   - Да пойдемте же в дом! - позвала Гьёрдис, сидевшая на земле возле Олейва. - Поднимите его! И воды! Хладгуд!
   Олейва отвели в избушку. Он не был серьезно ранен, только никак не мог прийти в себя: осоловело ворочал глазами, хватался за грудь и просил пить.
   - Все равно мы теперь скоро не заснем, - сказал Стейнмод Две Стрелы. Ему было лет двадцать восемь, он был невысок ростом, но широкоплеч, плотен и круглолиц. Его брови двумя тонкими стрелками поднимались от переносья вверх, за что он и получил свое прозвище. - Ты бы рассказал нам эту сагу... Про мертвеца.
   Все остальные смотрели на Вигмара выжидательно и настороженно.
   - Приятно знать, что рядом есть человек, умеющий одолевать нечисть! поддержал товарища Гуннвальд.
   Понимая, что покоя все равно не видать, Вигмар неохотно принялся рассказывать. Рагна-Гейда слушала вместе со всеми, и в памяти ее оживало прошедшее: тот пир, на котором Вигмар подбил ее братьев раскопать курган, и как Гаммаль-Хьёрт ходил ночами вокруг их дома, и как они с Вигмаром заклинали копье... Это были слишком опасные воспоминания: слишком много они воскрешали того, что должно быть навеки погребено. Рагна-Гейда смотрела на прошлое как бы издалека, и ей казалось, что к нынешней ее жизни все былое уже не имеет отношения. Все, кроме Вигмара. Он был всегда и останется навсегда.
   - Так это, выходит, правда? - сказал Гуннвальд когда Вигмар кончил. - У нас один человек говорил.. Ну, слухи-то ходят быстрее огня по сухой траве, тем более когда речь идет о золоте... Так вот, у нас в Речном Обрыве был один мудрец... То есть, подраться он тоже был не дурак, но и будущее знал так хорошо, как иной и прошлого не помнит. Глюм его звали. Так он говорил: Квиттинский Север будет благополучен, пока золота не трогают. А как тронули, растащили - все, пропала наша удача. Выходит, так и есть.
   - Может, в этом есть правда, - согласился Вигмар. - Но если бы курган не трогали, то это копье сейчас лежало бы под землей. И кое-кого здесь сожрал бы дикий тролль. А мне думается, что и против фьяллей это копье послужит неплохо. Если сила есть - глупо позволять ей пропадать под камнями.
   В домике стало тихо, только потрескивал огонь и старая Ауд ворочалась в самом дальнем углу.
   - Теперь я вспомнил, почему твое имя показалось мне знакомым, - сказал Стейнмод. - Это ведь тебя на Остром мысу объявили вне закона?
   - Меня, - спокойно согласился Вигмар. - Вас это беспокоит?
   - Пусть тролли беспокоятся! - отрезал Гуннвальд. - У нас хватает своих забот, чтобы еще волноваться о чужих. Мы знать не знаем этого Кольбьёрна. Пусть бы ты перебил хоть всю его семью...
   - Осторожнее! - предостерег Вигмар. - Вот эта береза нарядов - его дочь.
   - Кто? - Гуннвальд обернулся и уставился на Рагну-Гейду, как будто увидел ее впервые.
   Она на миг опустила веки, подтверждая сказанное.
   - И она теперь идет вместе с тобой? - уточнил Гуннвальд, как будто сам не видел. - И не пытается зарезать ночью? Да-а! - удивленно и уважительно протянул он. - Я бы сказал, что ты очень удачливый человек.
   - Ты волен говорить все, что хочешь, - заметил Вигмар. - Но я сам о себе этого не сказал бы.
   Гуннвальд помолчал, оглядел своих людей, потом кашлянул.
   - А я вот что подумал, - начал он. - Вы ведь идете к Ингстейну хёвдингу?
   Вигмар кивнул.
   - И мы туда идем, - продолжил Гуннвальд. - Только дороги не знаем. Мне думается, нам с вами стоит идти вместе. Так надежнее, верно? У тебя копье, а мы... Мы тоже кое-чего можем.
   - А вы не боитесь... Ведь можно сказать, что из-за меня Квиттинский Север растерял золото и утратил силу? - спросил Вигмар. Ему самому это пришло в голову только что, и он еще не успел обдумать, насколько эта мысль верна. - Вы не боитесь, что на меня легло какое-нибудь проклятие?
   - Если у того оборотня и есть какой-нибудь наследник, то это скорее ты, чем кто-нибудь другой, - заметил Стейнмод. - Копье слушается тебя.
   - Слушается, - проворчал Вигмар, вспомнив, как стремительно и легко Поющее Жало впилось в горло Модвиду. - Вам ведь еще не все мои подвиги известны.
   - Да нам и не надо их знать! - Гуннвальд решительно отмахнулся. - Чего бы ты ни натворил - ты жив, а это уже большая удача. Поделись с нами этим пусть все эти мужчины, женщины и дети останутся живы и невредимы. А больше сейчас ничего и не надо.
   Вигмар помолчал. Нельзя сказать, чтобы он думал: слова Гуннвальда просто отстаивались в его голове. Может быть, в этом есть правда. Может быть, в такое время понятия о чести ке нужны: выжить бы, и слава великим богам.
   - Ну, что же! - сказал он наконец. - Раз пришло такое время, что на нас поднялись разом два чужих племени и свои собственные тролли в придачу, то добрым людям только и остается, что покрепче держаться друг за друга.
   - Мудрый правду без подсказки скажет! - с удовлетворением отметил Гуннвальд и прямо над пламенем очага протянул Вигмару свою огромную, как лопасть весла, ладонь.
   И Вигмар подал ему свою. Раз они любят одни и те же пословицы, то столкуются наверняка.
   Добравшись наконец до усадьбы хёвдинга, Стролинги не застали там самого Ингстейна. Гейр ожидал этого - во время войны место мужчины и вождя где угодно, но только не дома, - и все же был разочарован. Усадьба была набита людьми, вокруг нее во все стороны тянулись ряды землянок, выдыхающих дым из низких входных отверстий. Все, кто хотел драться с раудами или вынужден был бежать из родных мест, ожидали хёвдинга, но сам Ингстейн со своей дружиной застрял где-то там, возле границы. Как хотелось Гейру быть рядом с ним!
   Из всей семьи Ингстейна дома оказались только женщины и его старший брат, Хёгстейн Однорукий. Его еще звали Маленьким Тюром, поскольку он потерял в какой-то давней битве именно правую руку.
   - Конечно, Ингстейн возьмет тебя в дружину, когда вернется! - уверенно сказал Хёгстейн Гейру. Он казался даже удивленным, что ему задали такой вопрос. - Кого же брать, как не таких, как ты! А пока он не вернулся, может быть, ты мне расскажешь, что творится в приграничных землях? А то я в последние дни слышал только бабьи вопли и ни одного толкового рассказа.
   Да, Гейр знал, что творится в пограничных областях. По пути сюда Стролингам пришлось повидать немало усадеб, покинутых хозяевами, несколько разграбленных, несколько сожженных. Два раза они натыкались на раудов, но удачно уходили от погони: малочисленные отряды пришельцев не решались преследовать беглецов в незнакомых лесах. Рауды наступали так быстро, как будто хотели пройти весь Квиттинг, не oстанавливаясь. И пока у них получалось. Благодаря "подвигу" Модвида Весло жители приграничных областей не смогли сопротивляться и рауды сумели вбить клинья своих дружин далеко на юг. Теперь даже те хёльды, что не был на злополучной свадьбе, не могли объединиться для отпора, искали друг друга, а натыкались на payдов. Боясь быть перебитыми поодиночке, даже способные сражаться были вынуждены бежать па юг, увеличивая всеобщий страх и растерянность.
   - Мы наткнулись на раудов вчера вечером, - закончил Гейр свой короткий и безрадостный рассказ. - Их было всего-то человек тридцать, так что мы их всех перебили. Но, может быть, другие пойдут их искать, так что стоит приготовиться к битве прямо здесь. Мы бежим от войны, но она догоняет.
   Это была чистая правда: за время бегства к Стролингам присоединилось население нескольких усадеб, начиная с домочадцев Боргмунда Верзилы, так что Гейр привел к усадьбе хёвдинга целую дружину, где было почти сорок мужчин, способных носить оружие. И уж Гейр не упустил случая посчитаться хоть с кем-то из врагов! Оружие убитых, лошади и кое-что из награбленного раудами добра подтверждало правдивость рассказа. Впрочем, Хёгстейн Однорукий в ней не сомневался.
   - Я хорошо знал твоего брата! - с одобрением сказал он и положил руку на плечо Гейру. - Теперь я вижу, что у твоего отца есть и другие сыновья.
   "Сын, - мысленно поправил Гейр. - Один. Остальные - были". Все последние дни он старался почаще повторять это самому себе, чтобы привыкнуть и к своему горю, и к обязанности мести, которая теперь лежала на нем одном.
   - Тогда ты позволишь, чтобы все люди, которых я собрал, остались под моим началом? - хмуро спросил он.
   - Да кто же их у тебя отнимет? - Хёгстейн приподнял брови. - Уж не я, однорукий обрубок! Если они признают тебя своим вождем, значит, так оно и есть.
   Гейр хмуро кивнул. Многие прибились к ним с охотой, надеясь, что род Стролингов растерял не всю свою удачу. Зато как-то вечером их не пустили ночевать в одну усадьбу. Хозяин кричал, что лучше сам подожжет свой дом, чем впустит людей, которые разграбили курган Старого Оленя и лишили силы весь Квиттинскпй Север. И Гейра не оставляли мучительные размышления: неужели это действительно так?
   - Но, по правде сказать, у меня были еще кое-какие замыслы на твой счет, - сказал Хёгстойн чуть погодя. - Я не знаю, как там дела у моего брата, но боюсь, что своими силами нам не справиться. Этих раудов и правда так много? Гейр пожал плечами:
   - Я ведь не видел всех. Но нам хватило.
   - Пока мы не соберемся все вместе, нас будет мало. В любом месте мало, - заметил Хёгстейн. - А пока мы собираемся, неплохо бы попросить помощи у кого-нибудь другого.
   - У кого? - удивленно спросил Гейр. Признаться он почти забыл, что у Квиттинга есть и другие земли, кроме севера.
   - Я думало обратиться к западному побережью, - разъяснил Хёгстейн. Фрейвид хёвдинг - не самый любезный человек на свете, но зато дельный и надежный. Раз уж нужно было собирать войско, то он его собрал. Это так же верно, как то, что Середина Зимы придет в свой срок, что бы тут ни натворили люди. Я думаю, он одолжит нам тысячу-другую мечей. Он достаточно умен, чтобы понять: защищать свою землю надо начинать издалека. Чем лучше он поможет нам, тем меньше рауды и фьялли будут топтать западное побережье.
   - Да, это верно... - немного растерянно согласился Гейр.
   Это рассуждение скорее удивило сто, чем обрадовало. Он так замкнулся на собственных бедах, что привык считать фьяллей и раудов своими личными врагами, всех, сколько есть. И ему показалось даже странным то, что какие-то чужие люди с далекого западного побережья захотят принять участие в этой войне.
   - И я как раз подыскиваю надежного человека, который мог бы доехать до Фрейвида хёвдинга и рассказать ему все это, - продолжал Хёгстейн. - И самым подходящим мне кажешься именно ты.
   - Я? - изумленно и отчасти возмущенно воскликнул Гейр. Нет уж! Еще раз отослать его подальше от врагов никому не удастся!
   - Посуди сам - а кого еще я могу послать? - Хёгстейн отвел в сторону свою единственную руку, как делают, когда хотят развести руками. - Все наши люди ушли с Ингстейном, и только Один знает, жив ли хоть кто-нибудь из них. А тех, кто толчется сейчас возле нашего порога и просит то хлеба, то оружия, я совсем не знаю и не могу доверить им такое важное дело.
   - Но и меня ты не слишком-то хорошо знаешь! - пробормотал Гейр. Ему не хотелось спорить со старшим братом хёвдинга, уважаемым человеком, потерявшим руку в битве, но соглашаться не хотелось еще больше. И Гейр был полон решимости стоять на своем до конца.
   - Я много лет знал твоего брата! - не отступал Хёгстейн. - А ты уже доказал, что ничуть его не хуже! Сам подумай - кого еще мне послать? Не самому же ехать - из меня плохой ездок и совсем никакой воин.
   - Можно найти кого-нибудь другого! - Гейр тоже не сдавался. - Сейчас наберется немало охотников уехать подальше от раудов!
   - А такие, кто хочет уехать от раудов, для этого дела не годятся! горестно отрезал Хёгстейн. Гейр мельком глянул ему в глаза и пожалел своего собеседника: Хёгстейн выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. Трудно жить с сознанием, что отвечаешь за целую четверть страны, а у тебя всего одна рука.
   Пообещав зайти еще вечером, Гейр отправился к своим. Домочадцы Стролингов уже успели вырыть поблизости просторную землянку, покрыть ее привезенной из дома парусиной и сложить на полу очаги. Женщины уже хлопотали над горшками с едой. У всех был усталый, но успокоенный вид: люди надеялись, что двигаться дальше им не придется. Не допустит же хёвдинг, чтобы враги подступили к самой его усадьбе!
   Когда Арнхильд хозяйка узнала, для какого дела Хёгстейн задержал у себя Гейра, она сперва помолчала, а потом встрепенулась и схватила сына за руку.