Дюма Александр. Графиня Де Шарни

   – Ах, государыня, – вне себя от гнева вскричал Изидор, – дайте мне проучить этого мерзавца!
   – Нет, сударь, – возразила королева, – немедля вложите клинок в ножны!
   Изидор повиновался, но наполовину: он опустил свой охотничий нож, но не вложил его в ножны.
   – О, встретить бы мне Друэ!.» – прошептал он.
   – А этого человека, – вполголоса отозвалась королева, с неожиданной силой стиснув ему локоть, – этого человека я вам уступаю.
   – Но послушайте, господа, – повторил король, – чего вы от нас хотите?
   – Хотим видеть вашу подорожную, – ответили два-три голоса.
   – Подорожную? Ладно, – согласился король, – приведите сюда представителей городских властей, мы покажем им подорожную.
   – Ну вот, ей-Богу, что за фокусы! – вскричал, прицелившись в короля, человек, чье ружье дало осечку.
   Но оба гвардейца набросились на него и повалили наземь.
   В пылу борьбы ружье выстрелило, но пуля никого не задела.
   – Эй, кто стрелял? – крикнул кто-то.
   Обладатель ружья, которого гвардейцы топтали ногами, проревел:
   – Ко мне!
   На помощь к нему подоспело с полдюжины вооруженных людей.
   Гвардейцы обнажили свои охотничьи ножи и изготовились к бою.
   Король и королева безуспешно пытались остановить тех и других; надвигалась ужасная, ожесточенная, смертельная схватка.
   Но тут в самую гущу дерущихся ринулись двое: один был перепоясан трехцветным шарфом, другой-в мундире.
   Человек в трехцветном шарфе был уполномоченный коммуны Сосс.
   Человек в мундире был командир национальной гвардии Анноне.
   За их спинами в свете двух-трех факелов поблескивали два десятка ружей.
   Король понял, что эти двое послужат ему если не спасителями, то по крайней мере защитой от немедленной расправы.
   – Господа, – сказал он, – я и мои попутчики готовы ввериться вам, но защитите нас от жестокости этих людей.
   И он кивнул на людей с ружьями.
   – Опустить оружие, господа! – крикнул Анноне.
   Те с ворчанием повиновались.
   – Простите нас, сударь, – обратился к королю уполномоченный коммуны, – но прошел слух, будто его величество Людовик Шестнадцатый бежал, и долг повелевает нам удостовериться, так ли это.
   – Удостовериться, так ли это? – воскликнул Изидор. – Если в этой карете в самом деле едет король, ваш долг – склониться к его ногам; если, напротив, в ней едет частное лицо, по какому праву вы его задерживаете?
   – Сударь, – произнес Сосс, по-прежнему обращаясь к королю, – я говорю с вами; не соблаговолите ли вы ответить мне?
   – Государь, – шепнул Изидор, – выиграйте у них время; за нами, несомненно, следуют господин де Дамас и его драгуны, они скоро будут здесь.
   – Вы правы, – отозвался король.
   Потом обратился к г-ну Соссу:
   – А если наша подорожная в порядке, сударь, вы позволите нам продолжать путь?
   – Разумеется, – отвечал Сосс.
   – Что ж, в таком случае, госпожа баронесса, – сказал король, обращаясь к г-же де Турзель, – будьте добры, поищите вашу подорожную и дайте ее этим господам.
   Г-жа де Турзель поняла, что имел в виду король, прося ее.поискать. подорожную.
   И в самом деле, она принялась ее искать, но в тех карманах, где ее заведомо не было.
   – Ну, – произнес нетерпеливо и угрожающе один из голосов, – теперь вы видите: нет у них никакой подорожной!
   – Что вы. господа, – возразила королева, – подорожная у нас имеется, но госпожа баронесса Корф не знала, что ее будут у нас спрашивать, и куда-то засунула.
   В толпе поднялся издевательский ропот, свидетельствовавший о том, что уловка путешественников никого не провела.
   – У нас есть очень простой выход из положения, – сказал Сосс. – Форейторы, везите карету к моей лавке. Эти господа и дамы войдут ко мне в дом, а там все разъяснится. Форейторы, вперед! Господа солдаты национальной гвардии, эскортируйте карету.
   Это приглашение настолько напоминало приказ, что никто и не помыслил от него уклониться.
   Впрочем, попытка такого рода едва ли имела бы успех.
   Набат гудел по-прежнему, барабан все грохотал, а толпа, окружившая карету, прибывала с каждой минутой.
   Карета тронулась с места.
   – О господин де Дамас, господин де Дамас! – прошептал король. – Лишь бы он прибыл прежде, чем мы войдем в этот проклятый дом.
   Королева молчала; она думала о Шарни, подавляла вздохи и сдерживала слезы.
   Добрались до дверей лавки г-на Сосса, а о г-не де Дамасе по-прежнему не было ни слуху ни духу.
   Но что же с ним произошло, что помешало этому благородному офицеру, на чью преданность, безусловно, можно было положиться, исполнить приказы, которые были им получены, и обещания, данные королю?
   Расскажем об этом в двух словах, чтобы раз и навсегда обнародовать все подробности этой зловещей истории.
   Мы расстались с г-ном де Дамасом, когда он велел трубачу, которого для пущей надежности запер у себя дома, играть сигнал.седлай.»
   В этот момент, когда прозвучал первый звук трубы, граф был занят тем, что вынимал из секретера деньги; заодно он извлек оттуда кое-какие бумаги, которые ему не хотелось ни оставлять, ни брать с собой.
   Пока он занимался всем этим, дверь комнаты отворилась, и на пороге показались несколько членов муниципального совета.
   Один из них приблизился к графу.
   – Что вам угодно? – осведомился г-н де Дамас, удивленный этим нежданным посещением, и выпрямился, чтобы заслонить собой пару пистолетов, лежавших на камине.
   – Ваше сиятельство, – вежливо, но твердо отвечал один из вошедших, мы хотим знать, по какой причине вы собрались уезжать именно теперь.
   Г-н де Дамас смерил изумленным взглядом человека, осмелившегося предложить такой вопрос высокопоставленному офицеру.
   – Ну, это проще простого, сударь, – отвечал он, – я собрался уезжать именно теперь, потому что получил такой приказ.
   – С какой целью вы уезжаете, господин полковник? – продолжало допытываться все то же лицо.
   Г-н де Дамас пристально поглядел на него с еще большим изумлением.
   – С какой целью? Прежде всего, я этого сам не знаю, а если и знал бы, то не сказал бы вам.
   Посланцы муниципального совета переглянулись, жестами подбадривая друг друга, и тот, который первым заговорил с г-ном де Дамасом, продолжал.
   – Сударь, – объявил он, – муниципальному совету Клермона желательно, чтобы вы покинули наш город не нынче вечером, а завтра утром.
   У г-на де Дамаса заиграла на губах недобрая улыбка солдата, у которого не то по невежеству, не то в надежде его запугать просят о чем-либо, несовместимом с законами дисциплины.
   – Вот как! – протянул он. – Значит, клермонскому муниципальному совету желательно, чтобы я остался здесь до утра?
   – Да.
   – Что ж, сударь, передайте клермонскому муниципальному совету, что, к величайшему своему прискорбию, я вынужден отказать ему в его пожелании, учитывая, что, насколько мне известно, никакой закон не даст клермонскому муниципальному совету права препятствовать передвижению войск. Что до меня, то я получаю приказы только от моего военного начальства, и вот мой приказ об отбытии.
   С этими словами г-н де Дамас протянул депутатам муниципального совета приказ.
   Тот, кто стоял ближе всего к графу, принял приказ из его рук и передал своим спутникам, а г-н де Дамас тем временем завладел пистолетами, которые заранее выложил на камин и прикрыл своим телом.
   Член муниципального совета, который с самого начала вступил с г-ном де Дамасом в переговоры, вместе со своими собратьями осмотрел предъявленный им документ и сказал:
   – Сударь, приказ совершенно ясен, и мы тем более должны воспротивиться его исполнению, что он, вне всякого сомнения, предписывает вам то, чего в интересах Франции допускать не следует. Итак, именем нации сообщаю вам, что вы арестованы.
   – А я, господа, – возразил граф, являя на всеобщее обозрение оба своих пистолета и наводя их на двух муниципальных чиновников, стоявших к нему ближе, – я сообщаю вам, что уезжаю.
   Чиновники не ожидали, что им пригрозят оружием; под влиянием первого испуга или, быть может, удивления они посторонились; г-н де Дамас перескочил через порог, бросился в сени, запер их двери на два оборота ключа, бегом спустился по лестнице, увидел у дома своего коня, вскочил в седло и галопом ринулся на площадь, где собирался полк; там он обратился к г-ну де Флуараку, одному из своих офицеров, сидевшему в седле:
   – Нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало; главное – спасти короля.
   Г-н де Дамас не знал, что Друэ ускакал из Сент-Мену, он не знал еще о бунте в Клермоне и полагал, что король будет в безопасности, если, миновав Клермон, доберется до Варенна, где его ждут подстава г-на де Шуазеля и гусары Лозена под началом гг. Жюля де Буйе и де Режкура.
   Тем не менее для пущей надежности он обратился к полковому квартирмейстеру, который в числе первых выехал на площадь вместе с фурьерами и драгунами, стоявшими на одной квартире с ним.
   – Господин Реми, – понизив голос, сказал ему граф, – отправляйтесь в путь. Пустите коня в галоп, скачите во весь опор, догоните кареты, которые только что отъехали: вы ответите мне за них головой!
   Квартирмейстер пришпорил коня и вместе с фурьерами и четырьмя драгунами пустился в путь; но по выезде из Клермона они очутились на развилке дорог, поехали не той дорогой и заплутали.
   Воистину, в эту роковую ночь сама судьба вмешивалась во все!
   На площади медленно строился отряд. Члены муниципального совета, которых г-н де Дамас запер у себя на квартире, с легкостью выбрались из-под замка, высадив дверь; они науськивали народ и национальную гвардию, которые собирались куда решительнее и целеустремленнее, чем драгуны. В разгар хлопот г-н де Дамас вдруг обнаружил, что несколько ружей держат его на мушке, и это усугубило его тревогу. Он видел, что его солдаты в нерешительности; он проехал перед строем, пытаясь подкрепить в них чувство преданности королю, но солдаты качали головами. Хотя не все еще собрались, он рассудил, что следует немедленно выступать; он скомандовал.вперед марш-марш., но никто не шелохнулся. Тем временем муниципальные чиновники выкрикивали:
   – Драгуны! Ваши офицеры – предатели, они ведут вас на бойню. Драгуны – патриоты! Да здравствуют драгуны!
   А национальная гвардия и народ кричали:
   – Да здравствует нация!
   Г-н де Дамас, который дал приказ к выступлению вполголоса, решил было сперва, что этот приказ не был услышан; он обернулся и увидел, что во второй шеренге драгуны спешились и братаются с народом.
   Тут он понял, что от этих людей ждать больше нечего. Он взглядом собрал вокруг себя офицеров.
   – Господа, – сказал он, – солдаты предают короля. Я взываю к тем из солдат, в ком течет благородная кровь: кто меня любит, за мной! В Варенн!
   И, вонзив шпоры в бока коня, он первым бросился сквозь толпу, а за ним – г-н де Флуарак и три офицера.
   Эти трое офицеров, вернее, унтер-офицеров были фельдфебель Фук и два сержанта – Сен-Шарль и Ла Потри.
   От шеренги отделились пять или шесть драгун, оставшихся верными, и также последовали за г-ном де Дамасом.
   Вслед героическим беглецам было пущено несколько пуль, но все они просвистели мимо.
   Вот почему г-н де Дамас и его драгуны не подоспели на защиту короля, когда его задержали под аркой сторожевой башни в Варенне, вынудили покинуть карету и препроводили к прокурору коммуны г-ну Соссу.

Глава 29.
ДОМ ГОСПОДИНА COCA

   Дом г-на Coca или, по крайней мере, та его часть, которая открылась взору именитых пленников и их товарищей по несчастью, состоял из бакалейного магазина; в глубине его сквозь витраж виднелась столовая, откуда можно было, сидя за столом, увидеть входящих в магазин покупателей; кроме того, об их появлении возвещал колокольчик, приводимый в движение при открывании небольшой низкой решетчатой двери, из тех, какие запирают днем провинциальные магазинчики; владельцы то ли из расчета, то ли из скромности считают себя не вправе выставлять свои владения на обозрение прохожих В углу лавочки – крутая деревянная лестница, ведущая во второй этаж.
   Второй этаж состоял из двух комнат; первая, где хранились товары, была забита сваленными прямо на пол тюками, подвешенными к потолку свечами, уложенными на камине сахарными головами в синей оберточной бумаге, увенчанными серыми колпаками, которые можно было приподнять, дабы убедиться в хорошем качестве сахара; вторая комната служила спальней владельцу заведения, разбуженному Друэ; эта комната еще хранила следы беспорядка, причиненного внезапным пробуждением.
   Госпожа Сос, еще не одетая, вышла из спальни, прошла через другую комнату и появилась на верхней ступени лестницы как раз в ту минуту, когда сначала королева, потом король, а за ним наследники французского престола, принцесса Елизавета, и, наконец, принцесса де Турзель входили в магазин.
   Опережая путешественников на несколько шагов, первым вошел прокурор коммуны.
   Более сотни человек, сопровождавших карету, остановились перед домом г-на Coca, расположенного на небольшой площади.
   – Что же дальше? – входя в дом, спросил король.
   – Речь шла о паспорте, сударь; ежели дама, утверждающая, что она – хозяйка кареты, пожелает представить паспорт, я отнесу его в муниципалитет, где сейчас собрался совет, и мы проверим, действительна ли эта бумага.
   Так как паспорт, переданный г-жой Корф через графа де Шарни королеве, был в порядке, король знаком приказал принцессе де Турзель подать бумагу.
   Она достала драгоценный документ из кармана и передала его в руки г-на Coca, а тот приказал жене оказать гостеприимство таинственным гостям и отправился в муниципалитет.
   Там умы всех присутствовавших были разгорячены, потому что на заседании присутствовал Друэ; вошел г-н Сос, неся в руках паспорт. Каждому было известно, что путешественники находятся в его доме, и потому при его появлении воцарилась тишина.
   Он выложил паспорт перед мэром.
   Мы уже приводили содержание этой бумаги, и читатель знает, что в ней не было ничего необычного.
   Прочитав документ, мэр объявил:
   – Господа! Паспорт составлен по всей форме.
   – Неужели?! – в изумлении проговорили разом несколько голосов.
   В ту же минуту к бумаге потянулись руки.
   – Да, паспорт составлен по всей форме, – подтвердил мэр, – вот подпись короля!
   Он подтолкнул бумагу к протянутым рукам, и те сейчас же за нее с жадностью схватились.
   Но Друэ вырвал ее из рук любопытных.
   – Подпись короля! – возмутился он. – Ну и что? Разве он член Национального собрания?
   – Нет, зато вот подпись членов одного из комитетов, – молвил стоявший рядом с ним человек, вместе с ним читавший документ при свечах.
   – Ладно, – продолжал Друэ, – а где же подпись председателя? И потом, дело совсем не в этом, – резко заметил молодой патриот, – в карете ехали вовсе не русская баронесса Корф, не ее дети, не ее эконом, не две ее компаньонки и не трое ее слуг; в карете ехали король, королева, дофин, наследная принцесса, ее высочество Елизавета, какая-то светская придворная дама, трое курьеров, – одним словом – королевская семья! Неужели вы хотите выпустить из Франции королевскую семью?
   Вопрос был задан напрямик, но от этого бедным муниципальным офицерам третьеразрядного городишка, каковым являлся Варенн, было ничуть не легче найти на него ответ.
   Итак, началось обсуждение, грозившее затянуться до утра; прокурор коммуны решил предоставить возможность продолжать споры муниципальным офицерам, а сам вернулся домой.
   Он застал путешественников в магазине. Г-жа Сос пыталась уговорить их подняться в комнату, потом просила, чтобы они хотя бы присели в лавке, потом стала их угощать; однако они от всего отказались.
   Им казалось, что если они устроятся в этом доме на ночлег, присядут или даже просто съедят что-нибудь, это будет похоже на уступку тем, кто их арестовал; будет похоже, что они отказываются от возможного отъезда, то есть от своего самого страстного желания.
   Все их желания были, если так можно выразиться, заглушены до возвращения хозяина дома, который должен был принести решение муниципалитета.
   Вдруг они увидели, как он расталкивает толпу перед входом и пытается изо всех сил пробиться в собственный дом.
   Король сделал три шага ему навстречу.
   – Ну что? – спросил он с озабоченным видом, так и не сумев скрыть свои чувства. – Что паспорт?
   – Должен заметить, что из-за паспорта в настоящую минуту в муниципалитете разгорелся жаркий спор, – отвечал г-н Сос.
   – По какому же поводу? – поинтересовался король. – Уж не сомневается ли кто-нибудь в его законности?
   – Нет, однако кое-кто сомневается в том, что он на самом деле принадлежит баронессе Корф; ходят слухи, что в действительности мы имеем честь принимать в нашем доме короля и членов королевской семьи…
   Людовик XVI чуть помедлил с ответом; наконец, решившись, он проговорил:
   – Да, сударь, я – король! Это – королева, вот мои дети! И я прошу вас относиться к нам с должным почтением, какое французы всегда питали к своим королям!
   Как мы уже сказали, дверь на улицу оставалась открытой; на пороге сгрудились любопытные. Слова короля были услышаны не только внутри магазина, но и снаружи.
   К несчастью, даже если произнесший эти слова вымолвил их с чувством собственного достоинства, то его серый сюртук, бумазейный жилет, серые чулки и штаны и куцый паричок в стиле Жан-Жака не соответствовали пафосу его слов.
   Ну как можно было, в самом деле, признать короля Франции в этом недостойном обличье?!
   Королева почувствовала, какое невыгодное впечатление производит король на толпу, и краска ударила ей в лицо.
   – Давайте примем любезное приглашение госпожи Сос и поднимемся во второй этаж, – торопливо прошептала она королю.
   Господин Сос взял свечу и поспешил к лестнице, показывая дорогу именитым гостям.
   Тем временем новость о том, что король находится в Варение и что он самолично в этом признался, облетела весь город.
   Какой-то человек в смятении вбежал в здание муниципалитета.
   – Господа! – закричал он. – Путешественники, препровожденные в дом к господину Сосу, – действительно король и члены королевской семьи! Я только что сам слышал признание короля!
   – Вот видите, господа! – вскричал Друэ. – Что я говорил?
   Тем временем в городе было неспокойно, по-прежнему доносилась барабанная дробь, звучал набат.
   Почему же весь этот шум не привлек внимания ожидавших короля в Варенне шевалье де Буйе ²¹, г-на де Режкура и гусаров и не заставил их броситься на выручку беглецам?
   Сейчас мы об этом расскажем.
   К девяти часам вечера оба молодых офицера вернулись на постоялый двор «Великий Монарх» и вдруг услыхали шум подъезжавшего экипажа.
   Они находились в эту минуту в зале первого этажа и подбежали к окну.
   Экипаж оказался простым кабриолетом. Однако они приготовились, если понадобится, немедленно вывести свежих лошадей.
   Но путешественник не походил на короля; это был забавный человечек в широкополой шляпе и огромном плаще.
   Они собрались было вернуться к себе, как вдруг незнакомец их окликнул:
   – Эй, господа! Нет ли среди вас господина шевалье Жюля де Буйе?
   Шевалье замер.
   – Да, сударь, это я, – кивнул он.
   – В таком случае, – заметил человек в широкополой Хиляпе и плаще, – мне нужно многое вам передать.
   – Сударь! – отвечал шевалье де Буйе. – Я готов вас выслушать. Хоть я и не имею чести вас знать, потрудитесь выйти из экипажа и войдите в эту харчевню; там мы и познакомимся.
   – С удовольствием, господин шевалье, с удовольствием! – прокричал господин в плаще.
   Он выскочил из кареты, не коснувшись подножки, и поспешно вошел в харчевню.
   Шевалье приметил, что незнакомец чем-то сильно напуган.
   – Ах, господин шевалье, – молвил незнакомец, – вы ведь дадите мне лошадей, не правда ли?
   – Каких лошадей? – в свою очередь испугавшись, переспросил шевалье де Буйе.
   – Да, да, дадите! Не нужно ничего от меня скрывать… Я знаю, что у вас есть лошади! Я обо всем осведомлен, я все знаю!
   – Сударь! Позвольте вам заметить, что удивление мешает мне вам ответить, – молвил шевалье. – Я не понимаю ни слова из того, о чем вы говорите.
   – Еще раз вам говорю, что я все знаю, – продолжал настаивать незнакомец, – король вчера вечером выехал из Парижа. Но похоже по всему, что он не смог продолжать путь; я уже предупредил об этом графа де Дамаса, и он снял свои посты: драгунский полк вышел из повиновения; в Клермоне – волнение… Я с большим трудом вырвался, можете мне поверить!
   – Да скажите же, наконец, кто вы такой! – в нетерпении вскричал шевалье де Буйе.
   – Я – Леонар, королевский цирюльник. Неужели вы меня не узнаете? Меня взял с собой в дорогу герцог де Шуазель против моей воли… Я передал ему брильянты королевы и принцессы Елизаветы… Ах, как подумаю, сударь, что мой брат, у которого я забрал шляпу и плащ, не знает, что со мною сталось, а бедная госпожа де Лааж, которую я обещал вчера причесать, до сих пор ждет меня!.. О Боже, Боже! В какую я попал историю!
   Леонар большими шагами стал мерить комнату, в отчаянии воздевая руки к небу.
   Шевалье де Буйе начал кое-что понимать.
   – А-а, так вы – господин Леонар! – воскликнул он.
   – Ну да, я – Леонар, – подхватил путешественник, отбрасывая на манер знатных господ, обходившихся между собой без титулов, слово «господин» – и раз вы меня теперь узнали, то вы дадите мне своих лошадей, не правда ли?
   – Господин Леонар! – возразил шевалье, упрямо возвращая знаменитого цирюльника в ранг простых смертных. – Лошади эти принадлежат королю, и никто кроме него не может ими воспользоваться!
   – Я же вам говорю, что он вряд ли сюда доедет…
   – Это верно, господин Леонар; однако не исключено, что король все-таки приедет, и если он не застанет здесь лошадей, а я ему скажу, что отдал их вам, то он может мне ответить, что я это сделал из злого умысла.
   – Как из злого умысла?! – вскричал Леонар, – Неужели вы полагаете, что в тех крайних обстоятельствах, в каких мы все находимся, король мог бы меня осудить за то, что я взял его лошадей?
   Шевалье не мог сдержать улыбку.
   – Я отнюдь не утверждаю, – отвечал он, – что король осудит вас за то, что вы взяли его лошадей; однако он наверное решит, что я был не прав, позволив вам их забрать.
   – Ах!.. – пролепетал Леонар. – Вот дьявольщина… Об этом я не подумал! Итак, вы отказываете мне в лошадях, господин шевалье?
   – Решительно отказываю! Леонар вздохнул.
   – А вы не могли бы по крайней мере распорядиться, чтобы мне дали хоть каких-нибудь лошадей? – молвил Леонар, вспомнив о поручении.
   – С удовольствием, дорогой господин Леонар! – кивнул шевалье де Буйе.
   Леонар был обременительным гостем, и не только потому, что громко говорил; он сопровождал свои слова выразительнейшей жестикуляцией, а из-за необъятных полей его шляпы и безразмерного плаща жестикуляция приобретала формы гротеска и привлекала внимание к нему и его собеседникам.
   Вот почему шевалье де Буйе торопился поскорее отделаться от Леонара.
   Он позвал хозяина «Великого Монарха», попросил его позаботиться о лошадях, которые могли бы довезти путешественника до Дюна, и, распорядившись таким образом, оставил Леонара на произвол судьбы, прибавив, и это было правдой, что он пошел узнать новости.
   Оба офицера, шевалье де Буйе и г-н де Режкур, вернулись в город, проследовали через весь Варенн, проехали с четверть мили по Парижской дороге, но так ничего не увидели и не услышали и, наконец, поверили в то, что король, запаздывавший уже на десять часов, так и не появится; после этого они возвратились на постоялый двор.
   Леонар только что уехал; часы пробили одиннадцать.
   Почувствовав беспокойство еще до приезда королевского цирюльника, они в четверть десятого отправили ординарца. Это он повстречал кареты при въезде в Клермон, а потом прибыл к графу де Дамасу.
   Два офицера ожидали до полуночи. В полночь они, не раздеваясь, легли спать. В половине первого их разбудили набат, барабанная дробь и крики.
   Они высунулись из окна харчевни и увидели, что весь город пришел в волнение, а центром этого волнения был муниципалитет.
   Немало вооруженных людей поспешали в том же направлении. У одних были в руках винтовки, у других – охотничьи двустволки, третьи были вооружены саблями, шпагами или пистолетами.
   Наши офицеры пошли на конюшню И приказали выводить лошадей: они решили на всякий случай отправить их подальше от города, а когда король минует город, он сменит лошадей.
   Потом они вернулись за собственными лошадьми и отвели их туда же, где находились под присмотром конюхов лошади короля.
   Однако их хождения вызвали подозрения и, когда они выходили со двора со своими лошадьми, им пришлось выдержать стычку, во время которой в них несколько раз выстрелили.
   Из криков и угроз они поняли, что король арестован и препровожден к прокурору коммуны.
   Они стали держать совет: что им делать? Следует ли им собирать гусаров и пытаться освободить короля? А может быть надо сесть верхом и предупредить маркиза де Буйе, которого они встретят, по всей вероятности, в Дюне и уж наверное в Стене?
   До Дюна от Варенн было всего пять миль; до Стене было восемь; за полтора часа они могли бы добраться до Дюна, а через два – до Стене, и уж оттуда двинуться на Варенн с небольшим отрядом под командованием маркиза де Буйе.